В кают-компании подводной лодки «Наутилус» собрались капитан Немо, капитан Грант, известный румынский мореплаватель командир шлюпа «Диана» Головнин, Христофор Колумб, Магеллан и ещё несколько испытанных мореплавателей — членов «Клуба знаменитых капитанов».

Капитан Немо пригласил всех занять места за круглым столом и сказал:

— Дорогие маэстро морей и океанов! Покорители штормов и ураганов! Мы собрались здесь, на борту моего «Наутилуса», чтобы посоветоваться, чем мы можем помочь одному славному моряку. Речь идёт об адмирале Александру Дану с Малого пруда… Ограниченное время, которым мы располагаем, не позволяет мне охарактеризовать подвиги моряков, которыми командует этот адмирал. Впрочем, многие из вас отлично знают…

— Как же! Знаем! Слышали! — послышался гул густых голосов, которым позавидовал бы любой бас.

— Вы не могли не слышать! — продолжал капитан Немо. — Но сейчас моряки порта Малый пруд в большом затруднении. Само собой разумеется, что мы должны помочь им. Так поклянёмся же, что они могут положиться на наши объединённые силы!

— Клянёмся!.. Клянёмся!.. Клянёмся!.. — произнесли в один голос покорители морей и океанов.

Подняв руку, попросил слова Головнин.

— Как и всегда, моряки «Дианы» готовы прийти на помощь тем, кто находится в опасности. Заверяю вас, что никто не сможет помешать нам выполнить это решение!

Трубка капитана Гранта дымила не переставая.

— Я предлагаю направить экспедицию нашего клуба на Малый пруд, — затягиваясь, неторопливо проговорил он.

— Ваше мнение?

— Превосходно! — радостно потирая руки, сказал капитан Немо.

Один только Магеллан не выражал восторга.

— Клянусь своей седой бородой, если я вас правильно понял, я не смогу пуститься в такое дальнее плавание на своём корабле. В результате последнего путешествия мой корабль пришёл в полную негодность…

Головнин от души рассмеялся, при этом кончики его закрученных кверху усов подрагивали.

— Но мы и не думали отправляться на Малый пруд на нашем корабле коллега Магеллан!

— Нам дорога жизнь, и мы вовсе не желаем очутиться в объятиях Нептуна. Мы поплывём на подводной лодке «Наутилус».

— Моё судно к вашим услугам! — сказал капитан Немо, сопровождая свои слова широким жестом. — Я только недавно проверил моторы. Они работают, как часы! Провианта у нас достаточно, а что касается мужества и отваги, об этом, я думаю, не стоит и говорить.

— Без сомнения, без сомнения, — поддержал капитан Грант. — Капитан Немо, подавайте команду к отплытию!

Нагнувшись к раструбу переговорной трубы, капитан Немо скомандовал:

— Внимание, машинное отделение! Внимание, машинное отделение! Полный ход! Полный ход! Курс на Малый пруд! Курс на Малый пруд! Широта — сорок пять градусов, долгота — двадцать пять градусов! Повторяю!

Вдруг страшный шум заглушил его слова. Что это? Налетел шквал? Взорвалось машинное отделение? Нет. Море было спокойно, машины работали отлично, сирена в полном порядке. Это звонил будильник, стоявший на столе в комнате Санду Дану. Мальчику снился сон.

Быстро же промелькнула ночь! Санду вспомнил сон, усмехнулся и стал торопливо одеваться. Вчера вечером он решил пойти поговорить с Петре Станку. И пойдёт… Непременно! Он погляделся в зеркало. Мокрые волосы легко расчёсывались, и прямая линия пробора удалась без труда. Санду надел белый берет с синими лентами.

Топ следил за каждым его движением с таким видом, как будто хотел сказать: «Какой же я вестовой, если ты до сих пор не удосужился сделать мне такую шапочку! Хоть бы подвязал мне ленту!»

— Ты сегодня остаёшься дома, старина. Смотри не дурачься, Топ. Не трогай кота, а то опять царапины заработаешь. Слышишь? Ну ладно, пока… Покажи, как ты прощаешься.

Топ поднял лапу, и мальчик крепко пожал её.

До фабрики «Виктория» было недалеко. Деловитым шагом Санду дошёл туда за несколько минут. Он постучал в окошечко проходной. Окошечко приподнялось, оттуда выглянул усатый старик.

— Тебе что нужно?

— Я хотел бы поговорить с товарищем Петре Станку, секре…

— Знаю.

— Скажите, что его спрашивает… — Санду запнулся, потом сжал кулаки и договорил: — Скажите, что его спрашивает адмирал Александру Дану, начальник порта…

Старик вытаращил глаза:

— Что ты говоришь? Адмирал? Вот так штука! У нас на фабрике сроду ни один адмирал не показывался.

Сообразив, что сейчас меньше чем когда-либо следует заводить долгий разговор, старик с беспокойством спросил:

— А где же он, адмирал-то? На машине приехал? Открыть ворота? Говори скорее, где он?

— Не нужно открывать ворота! — Санду кусал губы, стараясь говорить как можно серьёзнее. — Я адмирал, вот моя бескозырка!

— Ишь, выдумщик, пропади ты пропадом!.. И как это я тебя не узнал? Ведь ты сынок Думитру Дану?.. Ха-ха-ха! И не первый раз вижу… Ещё вот каким помню! Валян, проходи. Знаешь, где найти товарища Станку?

— Знаю. Я ведь бывал там.

…Вот уже больше получаса, как Санду сидит в приёмной. Секретарь партийного комитета был на совещании. Но мальчик не сокрушался о том, что не сразу попал к секретарю. За это время вполне можно было обдумать обстоятельный план разговора.

Кто-то подошёл к нему, предупредил, что совещание кончилось, и тут же спросил:

— А что ему передать?

— Скажите, что его хочет видеть адмирал Александру Дану.

— А, Санду Дану! Сынок Думитру. Ты, кажется, приятель нашего секретаря?

— Да… то есть сегодня нет! Обычно он дядя Петре… а сегодня… как бы это вам объяснить… мне бы не хотелось называть его дядей Петре, понимаете?

Собеседник, разумеется, не понимал. Он с весёлым удивлением смотрел на Санду.

— Одно дело говорить с ним дома — у нас, или у него, — а другое сейчас: он — секретарь, я — адмирал… Понимаете?

Собеседник всё равно не понимал.

— Прошу вас, товарищ… Пожалуйста, скажите товарищу секретарю, что с ним хотел бы поговорить адмирал Александру Дану… Только уж, пожалуйста, не Санду и не просто Александру, а сначала скажите «адмирал». Не забудьте, пожалуйста. Слово «адмирал» сейчас для меня имеет большое значение.

Тот ушёл, недоумевая и улыбаясь. Видимо, он поговорил с секретарём, потому что через несколько минут вернулся и серьёзно сказал:

— Товарищ… адмирал, вас ждёт товарищ секретарь!

Когда появился Санду, секретарь пошёл ему навстречу и протянул руку:

— Добро пожаловать, товарищ… адмирал! Прошу прощения, что заставил тебя ждать. Я задержался на совещании, оно давно было назначено, так что не мог…

Санду облегчённо вздохнул. Хорошо, что Петре Станку не сказал ему: «Ну что, Санду? Каким ветром тебя занесло сюда? Натворил что-нибудь или просто повидаться захотелось?»

— Садись, товарищ адмирал! — Секретарь пододвинул ему стул и жестом повторил приглашение.

Оба сели. Секретарь распечатал пачку сигарет.

— Куришь, товарищ адмирал?

— Что вы?.. Спасибо, не курю.

— И хорошо делаешь. Табак — это отрава. Я и сам не курю. Сигареты держу только так, для любителей…

Санду, хотя и обдумал план, чувствовал себя неловко и толком не знал, с чего начать. На выручку пришёл секретарь:

— А теперь послушаем, что у тебя за беда. Из-за чего же тебе пришлось расстаться с морем и пожаловать к нам? Признаться, нам не часто доводится принимать у себя моряков.

— Речь идёт об одной неприятности, дядя…

На тебе! Чуть было не сплоховал! Санду тут же поправился:

— Речь идёт об одной неприятности, товарищ секретарь. Я пришёл от моряков Малого пруда, рассказать, что случилось вчера утром в порту, и попросить у вас… попросить…

Ещё сидя в приёмной, он припас такое подходящее выражение…

— Ага… положительно разрешить нашу просьбу. Вот какое дело. Вчера утром на пруд пришёл какой-то человек с фабрики и сказал, что нам там нечего делать, и велел уйти. Он считает нас шалопаями!.. Сказал, что рядом фабрика и что на пруду нам больше нельзя бывать. Кричал… И мы ушли… Мы так расстроены… Вот это я и хотел сказать.

До разговора Санду думал, что ему и часа не хватит на то, чтобы рассказать о случившемся. А тут вон, оказывается, выложил всё в одну минуту. Он повторил:

— Это я и хотел сказать, — и посмотрел на секретаря.

На лице Петре Станку ничего нельзя было прочесть. Глаза его смотрели из-под густых бровей всё так же внимательно.

— Какой он из себя, этот человек? Можешь описать?

— У него соломенная шляпа… Такой высокий… рыжий и… противный.

Секретарь улыбнулся:

— Как это — противный?

— Такой, что смотреть на него не хочется. У него жёлтый галстук с булавкой…

— Ты многих знаешь у нас на фабрике… Ты уже его видел когда-нибудь?

— Нет…

— Никогда?

— Нет… По-моему, он даже и нездешний.

— М-да… И вы, значит, расстроились…

— Очень! — сказал Санду. — Сами посудите, каково это, когда вдруг уже нет всего того, что было… А мы так любим пруд, наш порт… Вы сами знаете, раньше там пустырь был, туда мусор сваливали. Мы натаскали песку с пруда, засыпали ямы, повыдергали весь бурьян. Прежде и пруд был грязным. Куда ни глянь — везде только одна тина. А теперь он какой чистый, не узнать… Мы же его вычистили. И на старом складе всё убрали… А вот теперь мы пообещали на сборе отряда подарить школе большой, полный гербарий. Мы уже начали было собирать растения у пруда, а потом хотели обменяться с другими школами. Мы и с маленькими детьми занимаемся…

Петре Станку перебил его:

— А всё-таки, товарищ… адмирал, ты виноват. Не сознаёшь?

Санду был застигнут врасплох.

— Виноват? В чём я виноват? — спросил он растерянно.

— В чём? — Петре Станку поднялся и начал преспокойно расхаживать по кабинету. Он остановился у вазы с цветами, поправил выбившийся цветок и сказал: — Если ты сам не догадываешься, тогда слушай и узнаёшь… Заявился неизвестно кто и велел тебе оставить порт. И что же ты на это? Забыл, что ты адмирал, забыл о своей ответственности и сделал то, что легче всего было сделать: ушёл. И вся недолга! Моя хата с краю, ничего не знаю. Ты даже не спросил, от чьего имени он пришёл, кто его уполномочил так разговаривать с вами. А почему не спросил? Отвечай, товарищ… адмирал!

Сердце у Санду пустилось в галоп. Что он мог ответить? Молчал. И в этот миг ему живо представилось, что будет дальше. Ему, конечно, скажут: «Не годишься ты в адмиралы. Может быть, и гербарий тебя не заботит. Может быть, вы это для отвода глаз делаете, чтобы только не говорили про вас: «Ну и пионеры, всё лето лодыря гоняют!» Даже и не спорь… Ни к чему!»

В эту трудную минуту адмирал порта Малый пруд готов был провалиться сквозь землю вместе с матросской шапочкой с синими лентами и якорем.

— Почему ты не отвечаешь? — услышал он голос секретаря.

— А что я отвечу? Вы правы, товарищ секретарь. Это значит, что…

— Это значит, что адмирал должен хорошенько думать, понимать, какая на его плечах ответственность. С завтрашнего дня, когда вы возобновите свою работу…

Мальчик вздрогнул и весь просиял. Он охотно бы обнял Петре Станку и сказал бы ему: «Какой вы хороший, дядя Петре!» Взволнованный, Санду встал и протянул руку секретарю:

— Спасибо вам, товарищ секретарь! Я сознаю… сознаю, что неправильно действовал.

— Это хорошо, но ещё не всё…

— Я знаю. Я буду стараться не повторять таких ошибок. Значит, с завтрашнего дня…

— Да, да. С завтрашнего дня. Желаю вам успеха! — Секретарь крепко пожал ему руку, как взрослому.

Санду выпрямился, отдал салют и пошёл к двери.

— Постой, товарищ, не уходи… С адмиралом Александру Дану я кончил разговор… Но хотел бы поговорить с Санду. Можно?..

Мальчик подумал и весело ответил:

— Теперь — да! Можно!

— Отлично!.. Верни мне, пожалуйста, книгу, которую я тебе давал. Ты как будто прочитал её, сам говорил мне, а вот уже шесть месяцев прошло с тех пор. Книги для того и существуют, чтобы их читали, а не для того, чтобы залёживались, пока их мыши не сгрызут… Договорились?

— Да, товарищ секре… Ох ты, опять чуть не ошибся! Да, дядя Петре… Я передам вам книгу с отцом. До свиданья!

— До свиданья, Санду.

Оставшись один, секретарь снял телефонную трубку и набрал номер.

— Попросите товарища Хынку… Это вы? Говорит Петре Станку. Скажите, кто вам поручил распорядиться, чтобы дети ушли с пруда? Что вы говорите? Ага! Пожалуй… пожалуй… Очень возможно, что дело обстоит так, как вы говорите… Что? По телефону мы не столкуемся. Придётся поговорить лично. Всего хорошего.

Секретарь положил трубку на рычаг и подвинул стул ближе к столу.