Узкая камера с низким потолком, свет в которую проникал только из зарешеченного окна. В каменных стенах, покрытых серой плесенью и мхом, торчали кольца с цепями и кандалами. На полу было по щиколотку воды.
Крысы были редкими гостями. Обнюхивая миску с непонятным варевом, они то и дело попадали своими длинными усиками в чашку. Затем без интереса возвращались назад в нору.
В темном углу, на каменной плите, среди сгнившей соломы и тряпья лежало нечто, отдаленно напоминающее человека. Бледная кожа, впалые глаза, потрескавшиеся губы, спутанные волосы. Тощее тело напоминало скелет. Огромные рубцы с запекшейся кровью покрывали всю спину и ноги. Рваные края потихоньку начинали гнить. При каждом движении они снова ныли, принося безумную боль.
Ослабнув от голода и промерзнув до костей, узница не имела сил даже на то, чтобы поднять руку. Хватало сил только открыть глаза и посмотреть на крошечное оконце в стене. Был ли это ясный день или глухая ночь, теперь не имело никакого значения. Она все еще была жива. Безразличная ко всему, снова прикрыла глаза и впала в сладкое забытье.
В подземелье было тихо. Настолько тихо, что каждый шорох, каждое движение эхом отдавались во всех его закоулках. Вот и в этот раз послышался лязг многочисленных замков и неторопливые шаги тюремщика, которые были словно молот по ушам. Бесшумно ступая по каменным плитам, он шел к последней камере с умирающим узником.
Застыв у массивной двери, тюремщик тихонько приоткрыл оконце и заглянув внутрь. Ворох тряпья в углу никак не отреагировал на незваного гостя. Отдернув задвижку, тюремщик, наконец, вошел внутрь.
Не произнеся ни единого слова, он молча сменил миски и собирался уже уходить, как вдруг застыл на месте. Внутренняя борьба не позволила ему вот так просто взять и уйти. Испытывая сострадание, он, медленно шаркая скрюченными ногами по мокрому полу, направился к каменной постели с узником.
Черная ряса на его полноватой фигурке прикрывала часть лица, демонстрируя длинный нос с бородавкой и двойной подбородок.
Вынув из запазухи пластиковую бутылку с водой крючковатыми пальцами с язвами и коростами, он быстро откупорил крышку и протянул умирающей воду.
Открыв глаза, узница с безразличием уставилась на нежданного гостя. Глядя на длинный нос, она плавно перевела свой взгляд на бутылку с водой и, собрав последние силы, протянула руку:
– Спасибо тебе, кем бы ты ни был.
Приподнявшись на локте, с нескрываемой жадностью она принялась пить прохладную воду. Мелкие струи капали ей на шею, закатываясь под железный ошейник. Красные рубцы на затылке не скрывали даже длинные волосы. Ржавые края больно саднили нежную кожу, однако ей было уже все равно.
Утолив жажду, узница медленно открыла глаза и слабо улыбнулась. Глядя на тюремщика, она попыталась вернуть бутылку, однако он отрицательно качнул головой и молча направился к выходу. Через несколько минут раздался скрип тяжелого засова и удаляющиеся шаги.
Вот уже четыре дня она находится в этом заточении. Четыре долгих дня, когда она видит безмолвного тюремщика, что следит за ней, меняя миски с баландой и принося питьевую воду. Уродливый незнакомец в рясе. Кажется, что именно он станет свидетелем ее последнего часа.
Отодвинув бутылку к стене, она медленно опустилась на гнилую солому и прикрыла глаза. То, что было раньше, теперь казалось таким нереальным и таким далеким, словно было не с ней вовсе.
Ведьма, обладающая даром некромантии. Одна из четырех стихийных ведьм. С самого детства она могла разгонять темные тучи и вызывать знойное солнце. Будучи школьницей, развлекалась гаданием по руке, предвосхищая грядущие события в жизни своих одноклассниц. Хранительница земной стихии, она могла одним взглядом собрать земной ком и запустить его в голову обидчика. Для нее это было настолько просто, что даже не интересно. Все удавалось и все получалось. Но теперь все было в прошлом. Теперь Кира была узницей Принца.
Все переменилось в один момент. Она точно помнила тот день и даже час. Вместе с Филиппом они вернулись из Москвы.
Скинув дорожное платье на зеркальный пол, она погрузилась в горячую ванну с пеной и ароматом садовых роз. Наслаждаясь приятным теплом, прикрыла глаза и самой себе улыбнулась. Всю поездку Филипп был весьма галантен и как всегда немногословен. Глядя в ее зеленые глаза, он невесело улыбался и думал о своем.
Поднявшись на ноги, Кира позволила струям воды медленно скатиться вниз. После этого обернулась в мягкое полотенце и вышла из воды.
Теплый вечер, распахнутые окна гостиной, тихая музыка и многочисленные свечи. В пустом замке были только он и она.
Войдя в комнату, она увидела Филиппа в белоснежной рубашке с закатанными рукавами и расстегнутыми пуговицами на груди. Легкая поросль волос и подтянутые мышцы. Сидя перед камином, он подкидывал поленья, ловко орудуя железной кочергой. Яркое пламя освещало его лицо. В этот момент Филипп был невероятно красив.
Поднявшись на ноги, он с грацией хищника медленно направился к столу у окна. Пылающие свечи освещали серебряные приборы, дорогой хрусталь, бутылку вина и букет живых цветов.
Он обошел стол и отодвинул стул. Его взгляд скользнул по совершенному лицу и густым черным волосам, которые были уложены в высокую прическу. Затем он восхищенно оглядел фигуру в соблазнительном шифоне и стройные длинные ноги Киры.
– Ты потрясающе красива.
Без лишних слов Кира опустилась на предложенный стул и краем глаза проследила за тем, как Филипп занял место напротив.
Он жаждал заполучить ее этой ночью. Пользуясь властью и вспоминая о том, что всего несколько месяцев назад они были любовниками, он смотрел на нее взглядом, полным желания. Он был настроен вернуть время вспять.
Скрестив пальцы перед собой, он смотрел на нее через все пространство стола, не отрываясь. От холодных синих глаз не ускользала ни одна деталь.
Подавляя любопытство и страх, Кира медленно перевела свой взгляд на бокал вина. Сегодня, нет – сейчас, она должна поставить жирную точку в этих отношениях. Должна сказать короткое «нет», чего бы это ей ни стоило. Хотя сама прекрасно понимала, что это будет ой как непросто.
Поглаживая тонкую ножку хрустального бокала, она вдруг тихо спросила, но голос предательски дрогнул:
– За что будем пить?
Судя по его взгляду, этот вопрос был неуместен. Приподняв наполненный бокал, Филипп перевел свой взгляд от ее зеленых глаз на полную грудь и хрипловатым голосом прошептал:
– За то, что подарит эта ночь. За любовь.
От этого голоса у нее внутри все перевернулось. Когда он говорил так, как сейчас, она знала, он еле сдерживает себя и свои желания. Его опасно провоцировать.
Легким кивком головы она медленно поднесла бокал к губам и немного пригубила. Вино было великолепным. Она получала огромное удовольствие, потягивая его.
Наблюдая за ней сквозь бокал, Филипп вдруг лениво улыбнулся и откинулся на спинку стула.
– Я очень надеюсь, что ты запомнишь эту ночь, впрочем, как и все последующие ночи. Ведь нам вместе было хорошо…
Ерзая на стуле, она не знала, что сказать. Пряча взгляд, она поставила на край стола недопитый бокал и кончиками пальцев прикоснулась к серебряным приборам.
Поддерживать подобный разговор не было никаких душевных сил. Ведь она не хотела его, более того, она его люто ненавидела. Все должно решиться здесь и сейчас. Тянуть не имело смысла.
– Филипп, нам нужно многое сказать друг другу.
Легкое движение бровей, коварный взгляд, холодная улыбка.
– Не думаю, что тебе есть, что мне сказать. Все давно известно. Я, например, знаю о том, как сильно ты любишь и одновременно с тем ненавидишь меня. Ты влюбилась, будучи наивной девчонкой, в тот самый день в парке, когда гуляла со своей матерью, Мари. Потом, после стольких лет страсти, ты вдруг бросила меня. Ничего не говоря, без единого предупреждения. Просто взяла и исчезла.
– Ты знаешь, почему так произошло. Я не намерена быть твоей игрушкой, содержанкой, любовницей. Все это, из-за…
– Из-за моего подарка тебе. Рубиновые серьги, верно?
– Да, ты прав.
Она вдруг поняла, что сидеть здесь, за роскошным столом, рядом с Филиппом и говорить о том, что она не может быть его женщиной, так глупо. Возможно, она неудачно выбрала момент для разговора.
– Я вдруг поняла, что все твои женщины не принадлежат сами себе. Они твои марионетки, и все это благодаря твоим дарам. Магическим драгоценностям, к которым мы, ведьмы, так неравнодушны. Мы лишены своих естественных чувств и желаний. Мы подчинены тебе словно рабыни. Ты очаровываешь нас, подавляешь, унижаешь и, наигравшись власть, уничтожаешь. Именно это я не смогла тебе простить.
Скрестив руки на груди, он чуть подался вперед и, глядя ей прямо в глаза, зловеще прошептал:
– Прошло немало лет, с тех пор как я стал многое понимать. Предательство, корысть и ревность, вот три качества, которые свойственны вам, ведьмам. Именно благодаря им вы способны на все, чтобы подчинять и властвовать. Рядом со мной было много женщин, много ведьм и все они жаждали славы, славы за мой счет. Благодаря ревности, они пытались убить меня. Благодаря коварству и мелочности, предавали. Размышляя над этим, я пришел к выводу, что подавить ведьм мне будет намного проще. Проще подчинять, проще управлять, и, наконец, избавляться, когда придет время. Никаких проблем. Только так!
– Ты много просчитал, но ты забыл о главном. Тебе никогда больше испытать любовь. Страх и покорность еще никого не вдохновляли.
– Ошибаешься. Я всегда был любим. Возьмем, к примеру, тебя и твою мать. Вы обе жаждали оказаться в моей постели. Вы обе ползали у меня в ногах.
От его жестоких слов внутри все болезненно сжалось. Стало трудно дышать. Принц задел ее за живое. Стараясь не подать вида, она слабо улыбнулась и взглянула в холодные глаза напротив.
– Мы любили тебя обе, вопреки здравому смыслу.
– Отчего же, – глядя в ее глаза, он не без удовольствия заметил подступившие слезы. – Каждый получил свое. Согласен, я поступал несколько жестоко. Мари, например, запер в комнате, а через некоторое время, когда она сбежала, наказал. Тебе, конечно, неизвестно об этом, ну да ничего. Я заполню этот пробел.
Оттолкнувшись от столешницы, он медленно поднялся со стула и направился к распахнутому окну. Вдохнув прохладный воздух, он медленно повернулся и посмотрел в ее глаза, полные слез.
– Ей удалось сбежать, с помощью волшебной мази для полетов. Покинув замок, она бежала в город, прячась в подвалах безлюдных домов. Три дня я не находил покоя. Все силы были брошены на ее поиски. Прочесав все закоулки и злачные места, мне удалось напасть на ее след. Спустя пару дней, гончие перехватили ее на пороге собственного дома. Она почти добралась до своей каморки с маленькой дочкой и унылым мирком. Однако нежной встречи так и не состоялось. Всему виной ее смерть. Мари умерла у меня на руках.
– Она была больна?
– Нет, я убил ее. Я был вынужден.
Кира была надломлена. Не останавливая поток беззвучных слез, она нашла в себе силы взглянуть в холодные глаза Принца.
– Как это произошло?
– В тот самый миг, когда Мари решила мне сопротивляться. Проклиная и сотрясая землю Заклятиями, она словно сошла с ума. Зная, что так просто ее не отпущу, не оставлю. Поэтому, приняла то, что было единственно верным. Смерть.
Он говорил это таким тоном, словно обсуждал вчерашние новости с давним приятелем. Ни грусти, ни печали, ни сожаления. Монотонность его голоса просто убивала ее.
Теплые капли слез, падая на платье, превращались в мокрые пятна. Оплакивая свою мать, она жалела себя.
– Как же ты жесток.
– Я милосерден, – ветер из распахнутого окна трепал его волосы, в этот самый миг он выглядел поистине зловеще. – Более того, я всегда предоставляю выбор. Служить мне либо умереть. Никто не виноват, что ведьмы предпочитают смерть. На мой взгляд, это непростительная глупость, а за глупость надо платить.
– Я не хочу больше об этом говорить. Мне больно.
Бросив салфетку на нетронутые блюда, она вышла из-за стола и направилась к двери. В три прыжка Филипп оказался рядом. Схватив ее за руку, круто развернул к себе и заглянул в лицо. Его дыхание обжигало кожу, а от хрипловатого голоса по спине пробежал миллион мурашек.
– Разговор будет окончен, лишь когда я этого захочу. Ты останешься здесь, и дослушаешь меня до конца.
– Ты слишком много на себя берешь.
– Твоя дерзость все усугубляет. Одновременно с тем, именно она восхищает меня.
Смерив друг друга взглядом, они молча отступили на шаг назад. Мысль о том, что несмотря на ее страх и боль, он все еще не оставляет надежду вернуть ее в свою постель, одновременно пугала и отталкивала.
Борясь с желанием залепить ему пощечину и смыть с лица самодовольную ухмылку, Кира все же отступила. Взяв себя в руки, она изобразила на лице покорность и слабость:
– Что ты хочешь?
– Вернись ко мне и все будет как прежде, обещаю.
– Ты не понимаешь, я не смогу.
– Сможешь, по-другому и быть не может. Ты сильная и умная, как твоя мать.
Это была грубейшая ошибка. Упоминание о Мари было для нее как красная тряпка для быка. Нахмурив брови, она медленно отступила на еще один шаг назад. В голове возникла четкая мысль, что так, как прежде, больше не будет никогда. Она слишком сильно ранена. Уж лучше смерть.
– Не разочаровывай меня, не будь глупа.
Приближаясь, он положил руки на бедра, демонстрируя свою решительность. Голубые глаза постепенно превращались в прозрачные. На лбу выступили капельки пота. Откинув прядь белоснежных волос, Филипп склонился над позолоченным креслом у камина, беря в руки трость.
– Я так просто не отступлю, ты же знаешь.
– Делай что хочешь. Я знаю, ты не сможешь меня убить, ты слишком во мне нуждаешься. Тебе нужны стихийные ведьмы, ведь именно мы твое сильнейшее оружие. Сила четырех возвысит тебя над остальными магами, сделает неуязвимым.
Судя по выражению его лица, она была права. Тысячу раз права. Приближаясь, Принц зловеще улыбнулся, хотя это скорее был оскал зверя.
– Ты будешь мне повиноваться, я научу.
Вскинув свободной рукой, он сорвал с нее колье. Дорогое украшение пало к ее ногам, освобождая от магического бремени.
– С самого начала я понял, что оно на тебя не действует. Мне было забавно наблюдать за тем, как ты ломаешь предо мной эту комедию покорности.
Отступая к стене с картинами, Кира в тревоге покосилась на его серебряную трость в руках. Переступая через сорванное колье, Филипп медленно дернул за ручку трости и потянул в сторону. Ручка трости была продолжением хлыста. Отбросив на ковер пустую трубку, он взмахнул хлыстом вверх, демонстрируя длину и размер шипов.
Холодные ладони мгновенно вспотели. Отступая назад, Кира уперлась спиной о холодную стену и замерла.
– Делай что хочешь, тебе меня не сломать. Любая боль ничто в сравнении с моей ненавистью к тебе. Ты даже не представляешь, как я тебя презираю.
– Знаю, – взмахом левой руки он заставил ее руки поднять вверх, над головой. – Прекрасно знаю, душа моя.
Капроновый шнурок от звонка медленно, словно вьюн дерева, обхватил ее запястья, крепко завязался в тугой узел. Стоя напротив с поднятыми над головой руками, Кира с наигранным равнодушием вскинула тонкую бровь:
– Не стоило меня связывать, я не убегу.
– Но это мы еще посмотрим.
Резко дернув рукой, он ударил ее хлыстом прямо по ногам. Конец платья громко треснул и слетел на пол, оставляя ведьму в нижнем белье.
– Так ты выглядишь намного лучше.
Легким жестом он развернул ее к себе спиной. Вид стройного тела и нежной кожи ненадолго остановил его пыл. В следующий миг он полоснул ее хлыстом по спине, оставляя уродливые рубцы.
Сдерживая слезы от невыносимой боли, она закрыла глаза и сжала зубы. Мгновение спустя, серебряный хлыст ужалил стройные бедра и ноги. В комнате послышался тихий стон. Боль была настолько острой, настолько резкой, что в глазах появились черные точки, постепенно превращаясь в красные круги.
– Ну же, милая, отпусти себя, я должен слышать как тебе больно, как ты плачешь. Доставь мне такое удовольствие.
– Никогда, – это был скорее шепот, пустой звук.
Каждый новый удар отдирал кожу от костей, причиняя невыносимую боль. Что-то липкое медленно растекалось по спине, плавно перемещаясь вниз. Теряя сознание, ведьма сквозь пелену негромко вздохнула и, наконец, обмякла.
– Черт.
Теряя всякое удовольствие, он с ненавистью отбросил в угол окровавленный хлыст. Переступая через клочки платья, Принц развернул Киру лицом к себе:
– Ну почему ты такая упрямая?
Взмахом руки Филипп разорвал веревки и подхватил Киру на руки. Опуская ее на холодный пол, он медленно откинул пряди длинных волос с лица. Закрытые глаза и бледная кожа. Она была без сознания.
Похлопав по щекам, он привел ее в чувство и заглянул в зеленые глаза. Глядя на Филиппа, она еле слышно прошептала, одними губами:
– Я убью тебя, я смогу…
– В данный момент это звучит несколько нелепо и, учитывая все обстоятельства, даже нереально.
Его голос был нежным. Поглаживая кончиками пальцев ее подбородок, он слабо улыбнулся:
– Тем более что все Печати находятся у меня. Я один знаю место, где они хранятся.
При этих словах она тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Ссадины на спине и ногах причиняли безумную боль при каждом ее новом вздохе. Не было ни сил, ни желания продолжать этот спор. Впадая в забытье, она услышала его тихий голос над головой:
– Ты не умрешь, это было бы слишком просто. Я буду ждать, когда ты примешь правильное решение…
Прошло несколько дней. Подавляя кашель, она распахнула глаза и посмотрела на узенькое окошечко сверху. Этой ночью в камере было заметно прохладно. От холода не спасали ни солома, ни ворох грязного тряпья. Киру всю трясло.
Уперевшись рукой о влажную стену, она медленно, превозмогая боль, села. Опуская ноги на пол, зачерпнула немного воды в обувь, отчего стало намного хуже. От глотка чистой воды из бутылки, что принес тюремщик, ей стало легче. Впалые глаза широко распахнулись.
Возможно, она здесь не одна. Возможно, за глухими стенами есть кто-нибудь еще. Собрав остаток сил, она открыла рот, чтобы крикнуть, но крик так и застрял в ее горле. Нелепый шепот был единственным звуком, который она смогла издать. Сняв туфлю с ноги, она замахнулась и стукнула о каменную стену. Но и здесь ее постигла неудача. Звук был слишком тихим, чтобы кто-нибудь его смог услышать. Все было бесполезно.
Встав на пол, она взяла в руки тяжелую цепь, чтобы та не упала в воду и не намокла. Переступая по воде, она добралась до железной миски с баландой. От прокисшего запаха ей стало дурно.
Скинув содержимое в темный угол, она постучала посудой о ржавые петли двери. Звук был ярким и громким. Пробудил бы даже мертвого. Однако в ответ она по-прежнему услышала тишину. Похоже, что в подземелье, в камере, была только она одна. Вокруг ни единой души.
– Наверное, я схожу с ума, – еле слышно прошептала ведьма, бросая миску назад на ступеньку.
Переступая по воде, она волочила за собой цепь. Добравшись до каменного ложа, она медленно опустилась на самый край и, положив цепь в угол, посмотрела на свои руки. Опухшие, с кровоподтеками и рубцами. Несколько сломанных ногтей и ободранный лак. Очень бережно она притронулась к своей шее. Железный ошейник был закрыт на ключ. Открыть его не представлялось никакой возможности.
Превозмогая боль, Кира безвольно опустилась на ворох тряпья и прикрыла глаза. Наверное, именно так умирали узники пару веков назад. Без надежды на спасение. В полном отчаянии. Похороненные заживо.
Через несколько минут она размеренно вздохнула. Тревожный сон, в котором она убегала от преследователей, не придал сил.
Вздрогнув от громкого лязга замков, она проснулась. Кажется, наступило утро. В коридоре послышались шаркающие шаги тюремщика.
Отодвинув засов, он молча, впрочем, как и всегда, вошел в камеру сменить миски. Потоптавшись на месте, он в нерешительности приблизился к узнице. Из-под черного капюшона был виден длинный нос и обветренные губы. Кажется, он хотел что-то сказать и уже открыл рот. Однако не произнес ни единого звука. Во рту отсутствовали все зубы.
Видимо, его это очень печалило. Отступив назад, он с горечью шмыгнул носом и отвернулся. Маленький рост, уродливый горб на спине и излишняя полнота.
Запустив коротенькие ручки в полы черной рясы, он извлек белоснежную ткань. Складывая ее в длинный шарф, медленно приблизился к узнице. Глядя на него, Кира вдруг подумала о том, что тюремщик решил ее удушить. Наверное, именно сейчас и здесь, она получит долгожданное избавление от всех бед. Но внутренний голос ей подсказывал, что нельзя просто так лежать и смотреть. Нужно бороться.
Вытянув худенькие руки вперед, Кира вдруг запротестовала. Она не даст себя убить. Не позволит. Будет бороться.
Глядя на ее попытки сопротивляться, тюремщик вдруг застыл с тканью в руках. Затем показал на себе, что, мол, хочет набросить шарф ей на шею. Однако именно это Киру так напугало. Не стесняясь в выражениях, она еле слышно прошептала вслух:
– Решил меня прикончить, гнусная тварь! Не выйдет, я сама с тобой расквитаюсь.
В ответ он лишь отрицательно покачал головой. Оглядевшись в поиске подсказки, увидел ржавую цепь, которая тянулась от кольца в стене. Ухватившись за ее край, и указав на ошейник, он дал понять, что не собирался ее убивать.
– То есть ты хочешь обмотать мне шею, чтобы избавить от ссадин?
Он согласно кивнул головой и, растягивая в руках мягкую ткань, снова приблизился к узнице. Глядя на него, Кира отрицательно вздохнула и прикрыла глаза, подавляя слезы отчаяния:
– Думаю, все напрасно. Этот ошейник не позволит добраться до шеи. Уж слишком плотно на мне сидит.
В ответ он лишь молча сложил ткань на ее руки и потянулся к полам своего балахона. Через секунду в его крючковатых руках она заметила крошечный ключик. В два счета уродец вставил ключ в замок и открыл ошейник. Скинув его на мокрый пол вместе с цепью, он слабо улыбнулся, глядя на изумление в зеленых глазах.
Подхватив ткань, бережно просунул под ее головой, закрывая рубцы и язвы на нежной коже. Обмотав шею Киры, он медленно отступил назад и на миг залюбовался своей работой. Затем направился к двери.
– Спасибо тебе, кем бы ты ни был.
Слушая тихий шепот, тюремщик лишь пожал плечами и вышел в коридор. Закрыв засов, он шаркающей походкой направился назад к выходу из подземелья.
Прикоснувшись к мягкой ткани на своей шее, Кира вдруг не удержалась и тихонько заплакала. Такой жалкой и такой несчастной она никогда себя не ощущала.
Лежа на гнилой соломе, в каменном подвале, с язвами и шрамами, она тихо умирала. Никто не мог ей помочь, только Филипп. Но от него она не ждала ни жалости, ни сострадания. Эти чувства были ему чужды.
Наверное, ее подруги обеспокоены ее пропажей. Думают, что она благополучно их бросила и уехала. Никому и в голову не придет искать ее здесь, в каменном подвале особняка. Возможно, им удастся ее найти, но уже будет слишком поздно. Она больше не выдержит. Силы покидали ее.
Нужно было поесть. Но теперь ей не хватало сил даже на то, чтобы двинуться с места. Лежа на боку, она медленно прикрыла глаза и впала в забытье.
Скрип открывающейся двери разбудил ее. Шаркающие шаги и лязг ключей заставили открыть глаза. Тюремщик тихо подошел к узнице и сел на самый край. В его руках она заметила чистый котелок с куриным супом и краюшку белого хлеба. Тонкий аромат бульона приятно защекотал ноздри. Превозмогая боль, она приподнялась на локте и позволила тюремщику покормить себя из серебряной ложечки.
Словно маленький ребенок, она покорно принимала наваристую еду. Сдерживая себя, чтобы сразу не глотать, она медленно прожевывала каждый новый кусочек нежнейшего мяса. Внутри растекалось приятное тепло. Прилив новых жизненных сил позволил Кире снова улыбнуться.
Вложив в ее тощие руки кусочек хлеба, тюремщик лишь коротко кивнул, протягивая последнюю ложку супа. Котелок был пуст. Узница съела все, что он принес. Без единого слова он поднялся с места и направился к выходу.
Слушая лязг замков, Кира подумала о том, что, должно быть, Принц узнал, во что она превратилась, и решил поддерживать в ней жизнь. Решил исправить положение. Пусть, мол, еще поживет немного, может и одумается. Наверное, все было именно так, как ей показалось. Иначе, как она могла объяснить ту доброту, с которой к ней обращался тюремщик. Перемены в его поведении наталкивали именно на эту мысль. Сначала ткань, затем котелок супа, кто знает, что ее ждало еще.
Прилив новых жизненных сил позволил ей сесть. Запустив пальцы в спутанные волосы, она кое-как собрала их в хвост и перевязала тонкой веревочкой из тюфяка. Так было намного лучше. Взглянув на себя со стороны, она заметила, что некогда округлые формы исчезли. Кости таза безжалостно торчали, точно так же, как острые колени и локти. Бледная кожа покрывала тощий скелет.
Подавив вздох отчаяния, она снова опустилась на солому и вмиг уснула. Безмятежный сон нарушил громкий скрип двери. Откуда-то сверху подул пронизывающий ветер. Хлопая о дверной косяк, она то и дело поднимала громкий шум, от которого Кира пробудилась.
Внутри застыл первобытный страх. Открыв глаза, она медленно приподнялась и огляделась. В камере было пусто. Кроме нее и крыс, вокруг не единой души. Входная дверь была открыта.
Возможно, ее тюремщик совсем забыл ее закрыть. Но она четко слышала, как, уходя, он запер ее на засов. Кира опустила ноги на мокрый пол и, собрав последние силы, пошла к двери. Опираясь на каменные стены, едва шла вперед. Каждый новый шаг давался ей с большим трудом. Голова кружилась, а ноги подкашивались.
В общем коридоре не было ни единой души. Переступая по песку и глине, она медленно направилась к выходу из подземелья. Обрывки одежды едва прикрывали ее наготу. Кире было все равно, она шла к своей свободе. Она должна была выбраться отсюда.
На каменных стенах горел единственный фонарь. Кира стала подниматься по каменным ступеням вверх. Задача была почти невыполнимой. От хоровода в голове ей пришлось на минутку сесть на одну из ступеней и перевести дух. Прислушиваясь к звукам, она облегченно вздохнула. Кругом была непролазная тишина.
Кира нашла силы подняться и идти дальше вверх. В огромном коридоре левого крыла она сориентировалась как рыба в воде. Нужно было найти хранилище со склянками и пузырьками. Именно там был огромный запас нужных настоев, снадобий и зелий. В данный момент ее интересовало «исцеляющее зелье».
Опираясь о каменную стену, она шла вперед. Спустя несколько поворотов, девушка оказалась перед заветной дверью. Потянув на себя кованое кольцо, она вошла внутрь и прикрыла дверь.
То, что ей было нужно, лежало прямо посередине длинной полки. Маленькая бутылочка с деревянной пробкой. Зеленая жидкость была очень густой и плотной. Без долгих раздумий, Кира откупорила крышку и выпила все содержимое.
Прилив сил и энергии она почувствовала сразу, едва сделала первый глоток. Отбросив пустой бутылек в сторону, девушка взглянула на свои руки. Ссадины и царапины быстро затянулись. Излишняя бледность сменилась естественно розовым цветом. Притронувшись к шее, она стянула ткань и с нескрываемой радостью смахнула запекшуюся кровь. Шрамы и раны незаметно исчезли. От боли не осталось и следа. Однако она по-прежнему была слишком слаба.
В голове зрел план побега. Нужно было найти свой мешочек с запасом «разрушающего зелья». С его помощью она снимет заклятие с дракона. Ну, а если ей повезет вдвойне, она отыщет тайник с Печатями и тогда Принцу несдобровать.
Однако в этом плане была маленькая проблемка. Она не знала, где Филипп, и кто кроме нее и тюремщика скрывается в особняке. Потом, если она не сможет найти свой магический мешочек, ей придется варить новое зелье, но это было почти невыполнимо.
Прислонившись плечом к каменным полкам, она вдруг подумала о том, что нужно раздобыть черную одежду, чтобы суметь спрятаться в темноте. К тому же ей было холодно. Для всего этого нужны были силы и время, и именно их ей так остро не хватало.
Внезапно под дверью послышался легкий шорох. Нечто похожее на шуршание длинной одежды. Затем кто-то осторожно взялся за ручку и медленно потянул ее на себя.
Вне себя от страха, Кира нащупала рукой тесак и прижала к груди. В этот момент она была готова на все, даже на убийство.
В узкую щель просунулись скрюченные пальцы тюремщика. Увидев стеклянные глаза черной ведьмы, он замотал головой, отступая назад.
– Решил следить за мной, гаденыш.
Держась за дверную ручку, уродливое создание отступало назад, глядя на почерневшее лицо Киры. В этот момент она была готова снести ему голову, если он даст хоть малейшую возможность.
Из беззубого рта она услышала звук, отдаленно напоминающий слово «нет».
– Нет? То есть ты хочешь сказать, что не следил за мной, а просто так прогуливался? Дружок, я тебе не верю. Ведь это ты меня выпустил из тюрьмы. А ну живо говори, что тебе нужно?
Тюремщик застыл на месте и в глубокой растерянности отступил к стене. Ему было трудно, ведь сказать о том, что ему было нужно, он не мог.
Кира сама пришла ему на помощь. Вернувшись назад в каморку со снадобьями, отыскала карандаш и листок бумаги.
– Пиши. Надеюсь, хоть это ты умеешь.
Прижимая к груди тесак, она откинулась на дверной косяк, наблюдая, как уродец старательно выводит карандашом каракули. Через пару минут он, довольный своим трудом, протянул смятый лист бумаги. Кира быстро пробежала взглядом по неровным строчкам:
– Это благодаря мне ты на свободе, поэтому за тобой должок.
Такая дерзость поражала. Этот квазимодо открыто намекает о своих правах. Не испытывая нежных чувств, Кира быстро вернула листок и спросила:
– Что тебе нужно?
Нацарапанный ответ поставил в тупик. В своей просьбе тюремщик ясно изложил суть вопроса:
– На мне Заклятье, ты должна его снять.
– Черт! Только этого мне не хватало. Что за Заклятье? Кто наложил?
– Принц.
– Я попробую. Отплачу за свое спасение.
В ответ уродец согласно кивнул. Возвращая на прежнее место тесак, Кира вдруг бегло пробежалась взглядом по многочисленным полкам. На полке слева стоял горшочек со снадобьем, состоящим из розовой воды, мирры, камфоры, укропа и тертых крыльев бабочек. Возможно, именно это подойдет.
– Это нужно выпить, только одну ложку. Держи.
Уродец с нескрываемой радостью выхватил ее из рук ведьмы. Открутив крышку, быстро зачерпнул серебряную ложечку непонятной консистенции и отправил в рот.
Оглядывая полку в самом низу, Кира выбрала мешочек с «нейтрализующим порошком» и, прихватив еще бутылек исцеляющего зелья, обернулась.
Тюремщик стоял в том же виде, как и прежде. Нервно сжимая серебряную ложечку, он ждал чуда, которого не было.
– Вероятно, Заклятие очень древнее, и обычные средства на него не действуют. Здесь нужно что-то другое, что-то особенное. Идем.
Ведьма вышла за дверь кладовой. На этот раз она шла намного быстрей, хотя и уставала, как прежде.
– Да, кстати, кто еще находится в замке?
Тюремщик шаркающей походкой направился к каменной стене, вынимая на ходу карандаш. Черкнув пару слов на листочке, быстро вернул Кире.
– Никого, только мы.
– Нам невероятно повезло. Однако нужно спешить.
Тайник, к которому они спешили, был недалеко за углом. Кира вспомнила о нем, когда сидела в темнице.
Отмерив пять шагов, Кира вдруг остановилась и нажала на один из камней в стене. Каменная ниша медленно открылась. Присев на корточки, ведьма вползла внутрь. Узенькие полочки сверху и огромный сундук внизу. Черное дерево с инкрустацией из золота и полированных камней. Открыв крышку, Кира заглянула внутрь.
Пергаментные свитки, рукописи на латыни, старинные карты городов, шкатулка с драгоценностями, серебряный кубок и позолоченный дамский веер. Ничего того, что она искала. Разочарованно захлопнув крышку, она выползла наружу.
– Пусто. Придется искать в другом месте.
Закрыв тайник, они направились в сторону кабинета. Возможно, именно там скрыто то, что они искали. Разговаривая сама с собой, Кира вслух произнесла:
– Найти бы мои вещи, кожаный мешочек, вся надежда на него.
Внезапно тюремщик застыл на месте. Махая руками, он указывал в противоположном направлении. Затем развернулся и направился назад.
– Что такое?
Не понимая, что все это значит, Кира пошла следом. Преодолев лестничный пролет, они оба оказались перед огромной картиной у хозяйских спален.
Уродец заковылял к бронзовой подставке у стены. Обогнув ее, он молча вынул из кармана небольшую трубочку и вставил в стену. Затем повернул подставку, и потайная дверь слева от картины повернулась и отъехала в сторону.
– Круто, даже я не знала об этом, – прошептала Кира, глядя на длинный нос тюремщика.
Девушка переступила через порог, вошла внутрь. Включила лампу, освещая темные стены. Паутина и клубки пыли свисали под потолком. Никакого хлама и беспорядка. Здесь все было на своих местах. Судя по всему, тайник был забыт.
Деревянные полки слева с дорогими статуэтками из золота и серебра. Внизу – ларцы с червонцами. Драгоценные камни в коробочках и сундучках.
Напротив входа стоял хрустальный столик. Среди пыли лежал бесформенный мешок. Знакомые тесемки и инициалы заставили биться сердце быстрее.
Не замечая ничего вокруг, Кира бросилась к нему. Заглядывая внутрь, она разглядела родные амулеты подруг и ее собственный. Словно во сне, она собрала волосы магическими гребнями назад и вернулась к мешку. Среди личных вещей она нашла кожаный мешочек, который раскрыла дрожащими руками и высыпала содержимое на ладонь.
Булавка, старинные монеты, пара камней и самое ценное, пузырек к «разрушающим зельем».
– Мы спасены.
Забирая бесформенный мешок, ведьма направилась назад, в коридор. Завидев Киру, уродец бросился ей навстречу.
– Нашла, нашла, – успокоила девушка его, демонстрируя пузырек с фиолетовой жидкостью. – Доставай свою ложку, будем снимать Заклятие.
Откупорив пробковую крышечку, Кира наполнила вытянутую ложечку до самых краев. Остатки зелья быстро убрала в карман и посмотрела на уродца.
– Нужно положить в рот и немного подержать. Затем не спеша, капля за каплей проглотить. Возможно, тебя начнет трясти, и будет жутко больно, но это неизбежно. Придется немного потерпеть.
Наблюдая за тем, как тюремщик осторожно, стараясь не дышать, приближает к лицу ложку, Кира только кивнула и добавила:
– Мне нужно переодеться.
Развернувшись на месте, она быстро шагнула во вторую дверь справа. Через дверную щель услышала громкие стоны уродца. Видимо, Заклятие стало спадать.
Пожав плечами, Кира кинулась к дубовому шкафу у окна. Распахнув дверцу, она быстро выбрала удобные джинсы и футболку. Скинув на пол остатки одежды и мягкий шарф из белой ткани, Кира облачилась в свежую одежду и быстро огляделась в поиске зеркала.
Глядя на свое отражение, она невольно ахнула. На нее смотрел живой скелет. Ни следа от былой красоты. Откинув длинные пряди волос, она застегнула многочисленные пуговицы и отвернулась. Ничего, все вернется, была бы жива.
Оглядевшись вокруг в последний раз, Кира быстро направилась к двери. Едва она прикоснулась к ручке, как дверь распахнулась и она увидела черную рясу тюремщика.
– Ну что, помогло?
– Помогло, – услышала она тихий ответ. – Еще как помогло.
Откидывая с лица безобразный капюшон, он поднял к ней свое истинное лицо. На Киру смотрела Лейла, собственной персоной. Не говоря ни слова, девушка вошла в комнату и закрыла за собой дверь.
– То есть этот урод, мой тюремщик, была ты? С самого начала?
На лице Киры было изумление. Открыв рот, она в прямом смысле слова уставилась на Лейлу во все глаза.
– Именно я.
Скидывая на кровать ненавистный балахон, девушка запустила руки в волосы и распустила белокурые локоны. Собрав их в тугой пучок, она шагнула к шкафу с одеждой, выбирая что-нибудь удобное:
– В тот день, когда я облажалась в метро, Принц решил от меня избавиться. Однако отчего-то вдруг передумал. Прямо там, у себя в кабинете, превратил в это чудовище. В уродливого карлика с беззубым ртом, чтобы не болтала, и огромным горбом, чтобы не поднимала голову, глядя на Принца. Натешившись вдоволь, он бросил меня в одну из камер. Там я провела несколько суток, пока не явился он. В его руках лежала безвольная ведьма, которую как ненужный хлам он бросил в камеру по соседству со мной. Едва увидев меня, он вдруг громко рассмеялся. Без предисловий сказал, что снимет Заклятие, если я буду за тобой следить. Ему было известно, что мы с тобой в разладе. Мы были соперницами, а значит, я не брошусь тебе на помощь. Мне ничего не оставалось, как согласиться. Работая за еду, я поначалу не замечала тебя и твои раны. Мне было все равно. Затем, я вдруг поняла, что мы обе обречены. Мы обе не выживем, если будем порознь. Ты нужна была мне, а я тебе. Так мне в голову пришел план твоего побега.
– Спасибо, – прошептала Кира искренне. – Ты даже не представляешь, что ты для меня сделала.
– Мы квиты. Ты спасла меня, а я тебя.
Захлопнув шкаф, Лейла поправила ворот синей водолазки, и подвернула полы широких штанов. Ведьма была готова уже через минуту.
– Я пойду с тобой.
– Нет. Скоро вернется Филипп, и я даже не знаю, что здесь будет. Тебе лучше уйти.
– Мне некуда.
– К себе на родину, в родной город. Там намного безопасней. По крайней мере, Принц тебя не слишком будет искать. А в скором времени, ему будет не до тебя вовсе.
– Наверное, ты права, у меня появился шанс исчезнуть. Буду выбираться отсюда.
Без долгих раздумий, ведьмы молча вышли за дверь спальни. Направляясь вперед по пустынному коридору, Кира проверила все пузырьки, которые разложила в кармане. Взвалив на плечо мешок, сбежала по лестнице и направилась в зал.
Лейла осталась у дверей, глядя на тоненькую фигурку черной ведьмы, что спешила к застывшему дракону. Она хотела ей что-то сказать, но вдруг передумала и отвернулась. Через мгновение входная дверь хлопнула. Лейла исчезла в глубине ночи.
Мансор, как и прежде, стоял на пьедестале с раскрытыми глазами. Без долгих раздумий черная ведьма сбросила свой мешок на пол и запустила руки в карман в поиске зелья.
– Мансор, как и обещала, сейчас я избавлю тебя от Заклятия. Должна предупредить сразу: будет неприятно. Но поскольку ты сильный зверь, то все перенесешь. И еще, в замке пусто, никого, кроме нас, нет. Когда приедет Филипп – неизвестно. Так что нам лучше поторопиться.
Откупорив пузырек, она осторожно влила фиолетовую жидкость ему в ноздри. Золотистая чешуя немного приподнялась от первого вздоха дракона. Моргнув желтыми глазами, Мансор наконец ожил.
Забирая свой мешок, черная ведьма спустилась вниз с пьедестала и обернулась.
– Рада твоему возвращению, мой друг.
В ответ она услышала его громкий звериный рык. Тряхнув головой, он приподнял вверх крылья и размял спину. Затем медленно склонил голову вниз, позволяя Кире погладить себя по подбородку и шее.