Сердце на ладони

Паншина Марина Михайловна

Часть 1 Когда тебе семнадцать…

 

 

А вдруг?

Под дождь. Две руки под дождь, лицо и язык. Просить Милости богов. Дышать Радостью весны. Кричать, Ослабев без снов. А вдруг? Вдруг это всё всерьёз? Смеюсь Совсем не просто так. И небо Дрожит от спазмы слёз, А дождь Не «мой большой чудак». И дать Озябшим пальцам плоть Не значит Эту плоть сгубить, А спрятаться От боли в ночь Не значит Эту боль забыть. Ты вскачь Скачи, моя печаль, Чужое сердце растревожь. Мне на ладони сердца жаль — Ты сердце Без любви убьёшь. Весной Мне врут чужие сны, Весной Закат бурлит вином. Я жизнь Держу за жабры чувств, Чтоб сердце Приручить потом. Я руки Долгие сую В весенних Сплетен колесо. И чувствую, что было всё не то, Что было до… Я взгляды встречным раздаю, Давлю В улыбках страх себя… Твои Шаги всё затихают… А если   Ты     Моя      Судьба?

 

Как больно

В душевные раны Вы сыпете ядом. Вы словом и взглядом Во мне убиваете разум — Мой трезвый, рассудочный разум. Тревожите душу. Ни видеть, ни слушать Я вас не хочу и не буду. Вас скоро забуду. Растерянность вашу, И странную нежность, И нежную странность. Ой, мамочки! Я в вас влюбляюсь! Я к вам прикасаюсь, А кожа, а руки, Как музыки звуки, Поют и трепещут… Какой-то неизвестный мальчик Писал наш гимн: «Как больно, милая, как странно…»

Завидую трезвым,

Холёным,

Холодным самцам.

Невротическим самкам

С рефлексом хотенья.

Не трогает сердца

Тренаж обладанья.

Моё мирозданье

Фундаментом дрогнет

От ваших простых,

Незатейливых истин.

Но серые очи –

Чего же ты хочешь?

Касаний?

Лобзаний?

В родном этом мире Мы ищем кумира, Встречаясь, влюбляясь, Сердцами касаясь. Но есть эта страшная, Злая наука прощаний, Ошибок, разочарований. Прошу ваш патент На «до гроба» любовь. На нежность «до дна», Обожанья гарантию. Наивному детскому сердцу Так радостно верится В наше «Сезам».  Я Тебя    Никому      Не отдам!

 

Признание

Кому-то дует. Кому-то больно. Кого-то тянет на берег моря. Нас окрыляет блаженство истин. Мы погибаем в экстазе боя. Гнём наши спины под рабством «надо». Кидает в бездны бездумье «должен» Беда «взаимность» или награда? Нас обжигают пожары «можно». Нас истязают признанья пытки. Опустошают слепые чувства. Искусство видеть судьбы улыбки — Неблагодарное искусство. Искусство комнат хранить молчанье. Искусство кладбищ хранить могилы. Искусство памяти на прощенье. Прощенье близких. Прощенье милых. Искусство ночи хранить прозренье. Искусство ветра хранить признанье. Искусство раны хранить мученье, Искусство сердца хранить терзанье.
Искусство тела хранить пощаду. Искусство истин хранить сомненье. Искусство горя хранить терзанье, И жалость – гордости награда. Как помнят краски глаза пустые (Весна, качаясь, плетётся к лету), Я помню это состоянье «до». Я помню встречу эту… Снег помнит лужи (и лужи помнят), Пустыням, верно, поляны снятся. Мои непролитые слёзы Хотят смеяться. Хотят смеяться. Метаморфозы, метаморфозы. Во взрослый омут с обрыва детства. Прощальной песней аккорда детства Поставлю точку за словом «поздно». Тебе в угоду – судьбе в угоду. Тебе во имя – судьбе во имя. Не слова ради. Не ради жеста. Я сигану с размаху в воду.
Главное – сразу, сразу не страшно. Главное – быстро. Сразу – быстрее. Чтоб не было времени сомневаться, Как бы получше и повернее. Сразу порезаться зрелости бритвой. Раз – и готово. Раз – и победа. Без пыток. Без мук. И мучения битвы. В битвах – побита. Славы гирлянда Не для меня. Заклеймена я клеймом идеала. Заговорена от мистерии быта. Я славлю бесславье. В ваших глазах я – немой укор. Я – напоминанье небес О том, что земное – позор. Исключенье из правила, Ошибка в расчёте. Одна перед жизнью. Что в почёте и что не в почёте? Я – гром среди ясного неба. Я – крик в тишине пустынь.
Я – скандал в толпе внимательной И бесстрастной. В жару я – желанная стынь. Я – дикая выходка в рассудительном этом краю. Моё богатство – эти тетрадки. Засунув в себя оболочку, стою. Я пить захотела? Я есть захотела? Вспомнила, что есть клейстер жаленья? Что можно купаться в нём в житейской тиши. Поверила вдруг, что дождь весенний Может «пожар души затушить»? Даже если собрать вместе все моря, Океаны и реки, разве можно погасить одну, Хотя бы маленькую звезду? Всем чего-то не хватает. Всем чего-то недодано. Все чем-то недовольны. И в этом хаосе трудно разобрать – кому и чего? И получается, что не пойми кому мы даём не пойми что… Я чувствую, что смогу расстелиться дорогой твоей судьбы, а боль твоих шагов будет моим счастьем.

 

Из дневника…

Ночь. 2:00

Мысленные диалоги с тобой (и собой)

– Ты сейчас спишь и ни о чем не думаешь.

Да и что можно думать о мелькнувшей звезде?

– «К идолам (и Идеалам) нельзя прикасаться – позолота пристаёт к пальцам…»

– Позолота… Позолота…

– Золота хочу!

– А золото – редкость. Вот земля – бери, пользуйся. Загребай руками. И в ней есть крупицы золота.

– А я не хочу, сколько хочешь… земли! Я хочу пусть крупицы, но чистого золота…

– Такого в наличии нет. Его нужно вымывать…

– Может, вымыть? Но помечтать о жар-птице не запрещено?

– Мечтай. Но потом твоё вымытое золото, твоё вымученное золото покажется сажей.

– Знаю. Но может, лучше быть счастливой от предчувствия золотой жилы до момента осознания, что её нет. Ведь после мук вымывания золота эта крупица уже не принесёт счастья.

– Может быть.

– Сдаёшься?

– Мне простительно.

Я – мысль, а мысль побеждается логикой.

Я мысль, а ты плоть. Мысль хочет завершить эту притчу о золотой жиле и начать вымывать крупицы. Твоя плоть чувствует, что если ты не сделаешь это сейчас, в расцвете сил, то потом тебя просто не хватит на это вымывание…

– Но для этого нужно увидеть сажу этой иллюзорной жилы.

– Ты хочешь быть «оплёванной в весеннем дне»}

– Иного выхода не вижу: моя душа сыта, моё тело голодно. Я урод?

– Нет, но плоть ослабили время и расстояние.

А душу распаляет то, что иллюзия не хочет стать реальностью, не хочет скинуть с себя оболочку.

– Что делать?

– Содрать её.

– Как?

– Первый шаг сделан. Но в какую сторону? Революции тоже бывают мирные и насильственные.

– Какая же у меня?

– Кто же хочет быть убитым, особенно если ощущает эту возможность?

– Но для мирной революции нужны какие-то условия, нужно время.

– А для насильственной? Что я могу?

– Ты сделала шаг к насильственной. Но кто-то почувствовал опасность и обезоружил тебя сомнениями и надеждами. Убить можно явного врага.

– Этот враг более опасен. Чтобы столкнуть, надо за что-то схватиться. За воздух нельзя ухватиться.

– Нужно время, чтобы воздух превратился в твердь.

А третьего не дано.

Segui il tuo cor so, е iascia dir le genti [1]FB2Library.Elements.CiteItem

 

Белый танец

«Дамы приглашают кавалеров». Ничего же в этом нет плохого! Это лучше, чем стоять у стенок — И свою судьбу упустишь снова. Ты же мой. Я это точно знаю. Подойду к тебе походкой лёгкой. Даже если счастья не узнаю, Будет это счастья тренировкой.

* * *

Тают твои глаза В сигаретном дыму. Тают твои слова. Тысячи «почему?», Тысячи «для чего?», И «почему?», и «зачем?» Может быть, для того, Потому и затем Я тебя нашла, Я себя нашла, Чтобы немножко больше Было в душе тепла. Или немножко меньше Грусти собачьей слякоть. Чтобы чуть меньше – больше? — Нет… по-другому плакать.
Чтобы немного реже Губы дрожали болью. Чтоб зазвучало слово, Названное любовью. Пара взглядов, пара фраз — Сдвиг фаз. Сдвиг фаз. Добрая глупость точит слова. Глупая мудрость сходит с ума. И наизнанку вывернута О-словленная душа. Кожура любви не любовь уже. Содержание ты хранил в душе. Вдруг не выдержал. Душу выронил Под чужие ноги на дорогу. А дорога – это вытоптанное поле, И на ней не растут цветы .

 

Ожидание любви

– Что в имени тебе моём?

– Оно звучит в ночной прохладе

Тем воровством случайных нот,

Услышанных из окон рядом…

– Что в имени тебе моём?

– А я охотник за удачей.

Случайных слёз, случайных встреч,

Случайных радостей подачек.

– Что в имени тебе моём?

– Я жить могу своей судьбою

Шатко-валко. Вопя, стеная,

Цепляясь за подол надежд,

Срывая с них мечту…

Мне гибнуть суждено в пустыне бренной.

В несчастье боли повседневной.

С открытой оболочкой раны сердца внутри.

Я – камень в вашей каше жизни,

Неудобоваримый камень,

Яд в мутном пойле быта —

Вашего привычного напитка. Мной утоляют жажду самоубийцы. Кто хочет влаги песков? Сладости яда? Где, покажите, юродством юлится В радости дикой этот несчастный? Только дождиком, робким дождиком Вдруг растаю в руке. И оставлю следы за тобой на песке. И слижу их, волной обнимая тебя. Играя с тобой в себя… Если вдруг вытопчешь сердце моё в жестяную коробку, будет оно играть песенку, песенку без слов . Трудную, иноземную не-   пе     ре-        во-           ди-                 мую л ю б о в ь…

 

Страсти ветер

Весна мне спутала все карты. Я думала тебя забыть — Она в лицо мне рассмеялась, Осклабив зубы солнечных деньков. И вся логичность треснула по швам. И расплылась по сторонам. Пойди, поймай за хвостик Солнечного зайца – напрасный труд! И не оцифрить в теорему Моей мечты воздушный замок. Весной все птицы летят домой Лелеять гнезда. Слепого сердца упрямый норов Не одомашнить в хомут ума. Не подманить зерном разумным, Не посадить на цепь рассудка. Оно бежит себе на воле, Резвясь, играя, как ребёнок. Срывают разума силки копыта чувств И гонит страсти ветер на зов судьбы.

г. Минск

 

Два голубка

Два голубка сидят на тёплой крыше, Воркует с горлицей сизарь о вечном. И солнце всё настойчивей и выше — Весна идет в наряде подвенечном. Бок о бок голубь и голубка. В преддверии гнездовья ликованье. Любовь легка на крае крыши хрупком, И нет корысти в крыльях трепетанье. Так и любовь, что требует ответа, Инстинктам поведение вручая. Ведома сердцем. Ведома поэтам. А больше лишь Господь об этом знает.

 

Свидание

Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо тебе. Ко мне на свидание сегодня ты пришёл. За то, что меня в этой жизни ты нашёл, За то, что нам вдвоём так хорошо. Что мелочи остались мелочами. Не фетишизировались до высот. Пусть лучшее дозреет на деревьях, Пусть падаль отправляется в компот. Довольно чувствам тлеть, а мыслям рваться! Довольно строить замки из песка. Кончай за журавлем по небу гнаться, Синицу покрепче ты держи в руках. Измучена отравою участья, Избита сострадания плетьми…
Как можно доползти теперь до счастья? Как можно до любви теперь дойти? Но главное – что ложь осталась ложью. Что правда торжествует, как всегда. Ведь время лечит душу ненадёжно. Клин клином выбивают иногда. Не складывайте руки, соболезнуя, Приберегите жалость для могил. Вы душу бережете бесполезно, Но только без души и свет не мил. Живое тело, а душе – «закройся»! Молю, закройся! Могут наплевать. Встань. Вытри слёзы. Замолчи. Умойся. Теперь вперёд – в строю не отставать.

г. Минск

 

Из дневника…

Пять шагов прямо и пять шагов в сторону… Ах, если бы можно было поставить эти дома на попа, То улицы унеслись бы в вечность. Над каждым домом горела бы звезда, шли бы звёздные ливни… Или не так… Но дворники выметали бы звёздную пыль И вытирали бы жирные губы салфетками солнечных лучей, Лузгали бы астероиды и использовали бы луну как фонарик, Вытирая ноги о лунный свет… Звёзды бы покрылись пылью, Обросли бородатым мхом. На что не молятся – не замечают. Их бы собирали как металлолом, Сгружали на свалки, делали из них гвозди. Сделать ненужное полезным — чисто человеческое качество.
И тогда… Упал бы в обморок Млечный Путь, Разрыдалось бы Солнце, Истерически рассмеялась бы Луна. Боги не привыкли быть жертвами. Галактика бы скорчила гримасу И проглотила бы этот искорёженный мирок, Скорчила бы гримасу, рыгнула И выплюнула бы, как выплёвывают Начинённый волосами хлебный мякиш…

 

Шаг навстречу

Мальчишеская улыбка,

Нежная рука.

Неужели ошибка?

Ну и пусть – пока…

Писаная картина –

Брови вразлёт…

Это такой мужчина –

Просто улёт!

Осанка датского принца –

А в глазах тоска.

Как бы не ошибиться,

Как бы наверняка…

Это такое чудо — Истинность чувств. Нежное переплетенье Нежнейших искусств. Женщины и мужчины… Наш ритуал. Видимо, есть причины, Если сказал… И купола и церкви… Водоворот. Нужно в себя поверить — И повезёт!

г. Сергиев Посад

* * *

Слов серебряные россыпи, Очертаний дивных линии, Словно запах дивной лилии. Наше счастье вы продлили ли? И волшебны звуки музыки Нас несут к блаженству высшему, И мелькают в танце каблуки. Суждено раз – значит, быть тому.

 

Предчувствие

Ты не хочешь отстать, Но отстал ты безнадёжно, Чтоб меня целовать Удивительно и нежно. Все пройдёт, снизойдёт Или поздно, или рано. И твердыня падёт, Покорённая тираном. Как не знаю, назвать: То ли мукой, то ли болью — Эту данность судьбе, Осенённую любовью. И в объятьях твоих Мне погибнуть обречённо… Словно Троя, сдаюсь

Я невестой наречённой…

 

Из дневника…

…Что это – конец начала

Или начало конца?

Спасибо тебе хотя бы за эту педелю счастья, полного счастья, несмотря ни на что, душевной удовлетворённости, гармонии с миром.

Спасибо за радость, смех и слёзы.

Спасибо за то, что я пришла к пониманию, что это всё же начало конца, неизвестного и неминуемого. За эту самую главную житейскую истину, которую я извлекла сравнительно рано.

Спасибо тебе за это счастье предельной концентрации и высшей пробы, которое затмило все промахи и ошибки, сгладило, скрыло их.

Этот сплошной восторг, наверное, и есть тягчайшее заблуждение человека, высшая ступень блаженства, которое является и величайшей глупостью, и миражом, ибо истина в минуте. Но это и был лишь миг.

Может быть, я не переживу и такого, но я не каюсь. Ибо крайнее заблуждение граничит с крайним разочарованием. Этого не случилось. И за это спасибо.

День. Всего один день счастья – как целая ночь любви. А неделя, как целая жизнь…

А потом затишье, граничащее с отчаяньем, пока встретилось новое, прикрытое личиной совершенства.

Мечта… Наверное, от лени, малодушия, тоски, неверия в себя приходит Мечта. Туманный розовый призрак, неуловимый, неосязаемый.

Как в Бога люди верят и не верят, так и ты веришь и не веришь в свою Мечту, приписывая ей самые немыслимые черты, вливая её в самые причудливые формы.

Как люди верят в загробный мир, так ты веришь в оживление своей Мечты

Но это сладкий плод твоей фантазии – тепличная орхидея, абсолютно не приспособленная к жизненной суете. Это жертва твоего воображения, и ты просто не в силах жертвовать духовным ради физического. Поэтому эта Мечта несбыточна.

Отсюда вывод:

Не мечтай. (Ах, эта сладкая боль…

Душевный мазохизм…)

 

Тоже любовь

Грустная, рябая, синяя даль

Дрожит, трепещет пронзительным криком

чаек,

Облизывает сухие губы пляжа,

Жёлтого и солёного, как волосы твои,

Покорные ветру.

Капля моря в моих ладонях —

Тоже море,

Ветер, сдавленный тисками сопок —

Тоже ветер.

Любовь,

Простая, как круглая прибрежная галька,

Как сухая былинка в твоих губах, —

Тоже любовь.

* * *

Лежу, мечтаю.

Поезд медленно, медленно

Едет в отчаянье.

И ты – одна из толпы,

Прокажённой паровозной тоскою.

Влипла, как муха в мёд:

Ни отдыха, ни покоя.

Трудно из

Разрешённого «вчера»

Ехать в неизведанное «завтра».

Поезд «Минск – Феодосия»

 

Приговор любви

Хочу тебя.

Люблю тебя.

Берегись. Доберусь и выпью до дна.

Приду и вопьюсь в глаза, как прибой – в песок,

Буду лизать твой нежный висок.

Взлохмачу волосы взглядом,

Сломаю талию, как тонкий сук,

И встану, как воздух, рядом.

Взорву молчанье нежностью,

Как динамитом – сопку,

Слов брандспойтами

Погашу молчания жар.

Поглажу души ёжик, большой и робкий,

Светлый и сильный, как земной шар.

Музыки капли звенят, тают.

Вздрагивают и, как поцелуи,

Тают капли.

Ты мог бы писем писать горы,

А я поняла бы тебя вряд ли.

Нежность выверну – пущу по ветру,

Чтобы ты любовался, как любуются

Шедеврами искусства. Берегись моих взглядов, Они хранят потенциальный заряд любви… И достаточно искры — Испепелю, не жалея ни сил, Ни своего дыхания, ни нервов. Берегись встреч со мной, Ведь я одержимая. Могу подойти и обдать ядом, Неразделённым ядом моей нежности, Скопленной для тебя. Или нет – возьму руки в руки, Глаза в глаза И утащу в омут, омут моих чувств. Но больше меня Бойся собственного малодушия, Не попадись в сети моей любви. Не опустошай. Я другого             приговорю к любви                                      земной!

 

Из дневника…

Л. Ш.

…А стихи – это выход,

Чтобы не корчиться от боли,

Не дымить, не пить,

Не бежать по жизни, задыхаясь,

В поисках нужного тебе,

Не хватать за руки каждого, внимательно

Заглядывая ему в глаза: «Не вас ли я ищу?»

Только слова, нити слов виснут паутинками

в воздухе,

Стынут. Барабанят дождём и отскакивают,

Отскакивают от плотно застёгнутой на все

пуговицы души:

«Извините, обозналась».

Что дальше?

Спокойно. Остановись. Дыши ровнее.

Есть выход. Какой?

Просто каждый человек смотрит на жизнь

Через призму своего желания.

Такой финиш обычен.

Принцип:

«Цени что имеешь и не плачь о прошедшем».

Точнее: «Умей разбираться и ценить.

Тогда не будешь плакать о потерянном,

Чтобы жизнь потом не оказалась

Сплошной споротой глупостью».

– Зачем?

… Чтобы город в объятиях каменных

Меня не душил.

Чтобы могла сказать «ценю»,

А не «ценил».

Чтобы было за что ценить, чем ценить.

А для этого нужно жить, снова жить, вместе жить.

Чтоб у людей голубели глаза.

Чтоб могла сказать:

«Я снова, я опять жива!

Как могла я забыть?»

* * *

Л. О.

А если ветер, мороз и ветер И нет огня? А если жажда палит и сушит Давно меня? А если режут дожди косые, Но нет зонтов? А если пули свистят и ищут, Но нет висков? А если реки поют и стонут, Но нет мостов? А если осень грустит и кружит, Но нет листвы? А если рана болит и ноет, Но где бинты? А если чёрной кружится смертью В беззвездье ночь И тонут реки в своих половодьях, Но не помочь? И если солнце висит, качаясь, На волоске И как магнит спешит к железу — Спешу к тебе?
Я знаю: мало, предельно мало Тебе дала. Ведь было трудно, а я как другу Не помогла. Не протянула, не защитила, Не сберегла. Поэтому не взаимности Прошу, Поэтому не милостыню Прошу, А каплю прежней памяти Прошу И каплю прежней нежности Прошу. И пусть трудней принять, Чем отдавать, — Ведь не погибель и не жалость Принимать. А за принятое не поровну платить, А просто снова вспомнить, Чтобы забыть.

 

Из дневника…

…А что же тогда «не просто

так», если всё «просто так»?

Удовлетворяй физическую потребность с любым и каждым желающим (!), а духовную – с любым по твоему выбору?

А что же такое любовь? Где предел? Где гордость и разум? Только физиологические рефлексы? Одно желание? Желание и случай? Абсурд, что сама жизнь homo-sapiens (а) – фикция. Предел должен быть. Есть. Только одни за недостатком опыта и руководствуясь чисто детскими «измышлениями» проповедуют это.

Ведь существует не только добро, но и зло, не только любовь, но и ненависть, не только дружба, но и одиночество. И существует такой термин – «разочарование». Разочарование через познание… логично? Ведь у начала есть конец, имя которому – «пресыщение».

И вот, когда первые шаги от познания к разочарованию загоняют человека в тупик, к нему снисходит благоразумие. Он начинает вникать в глубину понятий и все видит в другом свете. Великими учителями выступают Ум и Душа. Спадает пелена юношеского дурмана. Человек начинает осознавать и ценить себя как единое целое и ощущать себя личностью. Все чувства как бы прибавляют в весе, превращаясь в полноценные грани характера. Появляются новые качества: удовлетворённость и спокойствие.

Несовершенство мира уже не пугает своими масштабами. Появляются признаки взросления: умение прощать чужие слабости, но не свои собственные, т. е. уходит максимализм юности.

Твой руки слабы для перестройки мира, ум не столь гениален, чтобы понять его несовершенство. Душа. Ты теперь понимаешь, что такое беречь себя, не растрачивать. Беречь для кого-то одного, большого и красивого, твоего. Любовь – на любовь, большую – на большую, равноценную…

 

Я люблю тебя

Стонала земля, пела трава, Шептала Она: «Я твоя, я твоя». Твоя, как река, как те облака, Как твой этот лес И просинь небес. Себя я дарю безвозвратно и безвозмездно, Как клятву, как веру в хорошее. Моя любовь к тебе стала религией. И поэтому я меряю твоё отношение ко мне Острыми моментами моей жизни. А дарю себя, Как улыбку – солнцу, Когда ты проснулся с хорошим настроением. Как серые километры, Которые прошли твои ноги. Как неожиданный дождик, Которому ты по-детски радовался. Как музыку из чужих окон, Которая застигает врасплох тебя ночью,
Как падающую звезду, Как осеннюю грусть, Как обрывки хороших стихов, Блуждающие в твоей голове. Как простоту отношений Со старыми друзьями. Как верность старого пса. Как властное молчание могил, Которое обожгло тебя вдруг, Остановило, как преступление… За то, что ты дал мне ту простоту жизни, Которая внешне кажется упрощением. Бессмыслицу, которая благодаря тебе Наполнила её высшим смыслом. Я люблю тебя .

 

Из дневника…

В детстве

Глаза – синие-синие. Губы – розовые-розовые. Одуванчики – жёлтые-жёлтые. А деревья – изумрудно-зелёные. Целомудренно-зелёные. Откровенно-зелёные.

В юности

Глаза – серые От дорог, дождей и от слез. Губы – красные от ветра и поцелуев. Деревья – жёлтые и трубно гудящие. Зовущие в неизвестность. Физически ощутимые. Такие близкие, дышащие в затылок так, Что захватывает дух, Как от глотка разреженного воздуха. Жёлтые – от осеннего настроения, Тягостного и мучительного, Резкого и порывистого. Юность – жизнь накануне…

Во взрослости

Глаза белые. Реальные. Они раскладывают Любой оттенок на семь цветов, Находят в своём мешке опыта нужную ситуацию, Зажигаются проверенной искрой и опять белеют Белым и равнодушным светом всезнания. В них нет ярких цветов, зато много оттенков, Они замыкаются в свою умудрённую личность, Оставив ключи в Юности. Деревья здесь чёрные. Времена года, природа набили оскомину, Исчезли с поля жизни, стали вещью На свалке обыденности …

 

Разлучное «С любимыми не расставайтесь!»

Мысли лениво движутся, Словно хватили лишнего, И на язык не просятся, Путаются и комкаются. Но время дни оттикало. Пора уезжать. Я робко с тобой разговариваю, По-пёсьи в глаза заглядываю, Словно хочу в них что-то Невысказанное прочитать… Разлука всегда была горем, Разлука всегда была дрянью.
Стыдно, больно, страшно, Вернувшись, нежданным быть. Теперь я ясно вижу эту пропасть разлуки, Её нам с тобою, наверное, не переплыть. А мы друг друга из памяти Вычёркивали, выплёскивали, Замалчивали старательно, Как будто так надо, так принято. Как будто стали взрослыми, Из детских выросли платьишек, Как будто во взрослой жизни Привязанностей нет и слабостей…

остров Сахалин

 

Коктебель

Надменная челюсть утеса Отвисла от этой неслыханной Наглости моря. Седые гривы волн. Храп ветра. Небо – лохматая нищенка — Вновь пляшет Свой неистовый танец. Бока сопок сухие и строгие, Будто пегого котёнка Облизало шершавым Языком время. …А наша уютная бухта — Блюдечко с парным молоком, Которое он будет лакать. Вечно.

Крым. Коктебель.

 

Осенний день

Падают листья. Жёлтые листья С тонких осинок нашего детства. Кружит их ветер. Гонит и кружит их Вдаль синий ветер к берегу юности. Деревья от ветра звенят, шатаются. Глазницами смотрят наивно и прямо. В жёлтых мокрых осенних ладонях Солнце дрожит виновато и странно. Улица визжит тормозами и шинами, Шумит, извивается – змея мокрая, Сопливая, слезливая, оплёванная Людьми и машинами. Кривое небо серым глазищем Пленяет улицы чёрный скелет, А из бездонья серыми брызгами Капает,            Капает,                   Капает …                               Капает …

г. Минск

 

Прощание с детством

Стоит, взглянуть не смея, Устало согнуты плечи… Наверное, не ожидала Ты этой последней встречи. Слёзы выплаканы, Улыбки высмеяны. Мечты вымечтаны. Детство прошло. Прошло, как песня, мотивом простеньким, Прошло, как солнце, лучом несмелым. Пришла, как память о чём-то хорошем, Юность в руки мои неумелые.
И – хрупкие, тонкие – не удержали. Она разлилась бесконечной тоскою, Слезами горькими, кривыми улыбками, И сердце щемит, и нет мне покоя. Зелёной завистью и черной мукой, Любовью светлой, Доверчивой дружбой… Но всё зачеркнула, сломала разлука… Чужое, чужой, чужая, чужие — Загадочно, странно, смешно и тоскливо… А письма приходят, приходят из детства, И тянет туда, где была ты счастливой.

остров Сахалин

 

Ромашка

Этот первый тает, падает В руки, в рот. Только этот меня не радует, Потому что этот – не тот. Подруги – дом, тусовки – дом. Учёба – забытьё, отрада. «Проходит жизнь, проходит жизнь…» И больше ничего не надо. А хочется счастья, счастья кусочек. Кусочек маленький счастья большого. И пусть у кого-то беда, между прочим, Но мне хорошо, и что здесь такого? Пути любые – обман, искушенье, Но я победила и этому рада, Что я существую – злая и гордая. И прочь сомненья! Меня обманула – себя обманула. Была счастливой – и я счастлива,
Хоть этим дружбу ты зачеркнула Грубо, коварно и так некрасиво. Ромашка белая, наивная, нежная, Сейчас ты чья-то – была моя… Моя реальность, моя действительность. Сейчас – надежда, почти мечта. Другие, новые – мы этому рады. Месяцы, годы – жизнь без затей. Характер меняется, мысли и взгляды: Другое время других друзей. Слова и фразы, мысли и чувства — Всё твоё, «от и до». Влюбляйся, мучайся, но не обманывай, Не предавай ни за что. А он, первый, падает, падает… Холодно. Люди несут цветы. С моей ромашки, белой и нежной, Зачем-то кто-то рвёт лепестки.

остров Сахалин

 

Первое

Это пройдёт, я знаю, зарастут года. Нежность, искренность, страстность никогда Не всплывут теми же звуками Старой музыки. Музыки юности. Серыми лужами тает белый снег. Всё повторилось. Тает первый снег. Серой каплей дрожит в руке. Тускнеет свет. И не блестит в ладонях солнечный зайчик. Течёт сквозь пальцы. Мимо, мимо… В глаза не смотрит, как старый пёс, Был раньше преданный – вдруг изменил Собачьей верности.
И недоказанной осталась теорема, Иль это лемма, не требующая доказательств… А может, просто растаял снег, как всё в природе Обречено на обновленье. Не стоит первое безрезультатных трепыханий, А просто нужно подчиниться И отдаться неизбежному Теченью времени и быть пассивной. Заре навстречу не улыбаться, Не плакать, не кричать. Молчать. Не биться. Не сидеть печально, Как демон грустный и одинокий.
И подчинить фатальности событий свою судьбу. Тогда, быть может, свои значенья утратят Истина, эмоции и всё, что в жизни Называют смыслом. Мир станет пресным, неинтересным, По-светски гладким, для счастья тесным. Запутаны тропы любви, но каждый Пройдёт их однажды. И земля для него станет садом. Станет раем. Мы умираем, когда умирает любовь. Не одна только кровь крылья любви расправляет. Она их ломает там, где тело живёт без души. Песня любви на два голоса. Только на два наших голоса. Что мы друг другу споём?

г. Минск

 

Главное слово

Законы декабря нарушены природой. Идут дожди. Ручьи текут по мостовой. И непонятно нам – какое время года, Когда мы снега ждём под дождик проливной. И солнышко в окно морозом не пугает, И щебетанье птиц, и почки как весной. И кажется, что всё в природе расцветает, И ожил куст сирени, выгнав лист цветной. И чувства у людей в смущении, и снова Целуются юнцы. И чувства бродят вновь. Декабрьское тепло вдруг расцветает словом Из пламенных стихов. И слово то – «Любовь».

 

Диалог с сердцем

Затравленная, загнанная страстью, Теку по жизни мимо сонма быта, Не думая, куда – к несчастью ль, к счастью ль… Растерзана, забыта, неоткрыта. Взаимность в дефиците. И от него Скрутило сердце и душа чернеет мумией. В туманной пелене страстей Кручусь, как раненный в живот. Не плачу. Душа рыдает каждый день и час, Как дождь холодной осенью. Нет солнца. Темно и беспросветно. На поприще взаимности Всё занято. Нет места мне, как слишком неземной. Я соткана из чувств, а не из плоти. Я – клетка нерва, боль, укус, ушиб. Ячейка горя и обид своих объект, Субъект любви, её источник. Изгнанница. Изгнанница из плоти, из объятий, Тяжёлых, неумелых и чужих.
Я вся – стремленье к идеалу, К совершенству души и тела, К естеству движений и чувств. Я – порождение сомнений, Скитаний по душам и телам. Я вся – усталость. Усталость сердца, Разума и тела. А тело – как придаток к сердцу. Оно ему послушно и подвластно, Оно – его творенье и исход. Когда бездумье в сердце, То и бездумье в теле. Оно – противоречие. Откликнувшись на чью-то плоть, Оно смиряется и поддаётся так же Хаотично, и бессильно, и фальшиво, Как сердце, стонущее о другом. Да, тело – наш мираж, обман. Природа нам дала одни движенья,
А души разные, свои … чужие… Корявые, большие… Прямые, лицемерные… И не душа поёт от песни тела, а наоборот. Как ни умело чужие и намётанные Губы нас обрабатывают, Если нет в душе ответа, Тело будет холодно и скупо. Как одолженье принимаешь Накопленную необходимость, Снисходительно и строго. Инстинкт ваш спит. Ваш строгий индикатор совместимости. А ты, закрыв глаза, трепещешь, Лишь представляя тот желаемый «цветок». Всё по Экзюпери – ты ищешь сердцем, а не взглядом, Средь тысячной похожести безликой Выбираешь суверенное, своё. –  А дальше? В нелюбовь уйду. В кощунство . Дразнить тела, играть и рвать,
Увязнув телом в липкой топи страсти . Живой и грязной. Утонуть .
– А мысли, чувства? Где они, зачем? –  Забыты, завалились, отмерли придатком детским . –  Детским? –  Человечьим! Без них – животные с животной похотью и безразличьем. День скомкан. Выброшен и скомкан, Как первое звено в цепи звенящей. Я ухожу. Я всё постигла. И ухожу не в топи страсти, И не взвиваюсь к Богу я, душой мерцая. Конец не очень вычурный, банальный, Как всем известной жизни повести. Я ухожу в себя. Иду к себе. На плаху                   собственной                                        совести .

г. Минск

 

Смятение чувств

Может, девочка стала девушкой той весной? Чуть распущенной и такой… Не проказницей – безобразницей заводной. Не покажется, не приглянется – так не стой. Проходи, в толпу, как в омут, не гляди, Мне на плечи руки зряшные не клади. И в глаза мои незрячие не гляди. По тропинкам моим спутанным не ходи. И словами мимолётными не крути. Проходи, где легче клонится на пути. Проходи, где легче стелется, на кровать, Где причёсанней и покладистей будет спать. Где губами можно губы доставать. До конца, как песню пьяную распевать.
Если много, сквозь оскомину – пить до дна, Будто лучше и прекраснее нет вина. Пить сквозь «нет», «пусти», «не надо», «не хочу», Чтобы было вровень, «в доску», по плечу. Чтоб ломать и гнуть, как тонкую лозу. Перейти, как поле спелое в грозу. Чтоб достать звезду и с небом закрутить… И тоску за всем за этим позабыть.

г. Минск

 

Предчуствие

Ты не хочешь отстать, Но отстал ты безнадежно, Чтоб меня целовать Удивительно и нежно. Все пройдёт, снизойдёт Или поздно, или рано. И твердыня падёт, Покорённая тираном. Как не знаю, назвать: То ли мукой, то ли болью — Эту данность судьбе, Осенённую любовью. И в объятьях твоих Мне погибнуть обречённо… Словно Троя, сдаюсь Я невестой наречённой…

* * *

Загляни в мои глаза И сожми покрепче руку. Если искренно сказал — Таю я от слова звука. Я уже почти твоя. Ничего я не отвечу. Только чёрною вуалью Нас окутал летний вечер…

 

Тропы любви

Забыть. Забыться. Умереть В объятьях милых. От века Занятья сладостнее нет У человека. Какую бездну чувств В нас пробуждает азарт любви: Отраву ревности и сладость поцелуя, Исступленье сладострастья. И только счастье Крылами огненными машет Над костром любви. Прострелены взглядом, Сожжёны руками. Симфония нежности, наслажденья. Архангелов пенье Доносится с неба, То клятвы любви: «Мы вечны. Любовь наша вечна. Мир прекрасен, покуда ясен твой взгляд.
Мы в мире одни. Весь мир – для нас, Мы – для любви. Всё остальное ничтожно и мелко». Любовь возвышает. Испепеляет. Любовь нас из пепла потом возрождает. Свободна, как песня, любовь — Не одна только кровь Крылья любви расправляет. Она их ломает, Где тело живёт без души… Запутаны тропы любви, но каждый Пройдёт их однажды И мир для него станет садом. Станет раем. Мы умираем, Когда умирает любовь. Песня любви на два голоса. Только на два наших голоса. Что мы                друг другу споём?

г. Минск

 

Из дневника…

 

Стихи (одного) мальчика из Юности…

 

1

* * *

Мне бывает очень больно, Если кто-то среди бела дня Или полночью беспокойной Вдруг полюбит меня. А я не замечу. Или хуже – сбегу. На озябшие плечи наброшу пургу. Или, боясь обмана, жалостью холодной Нанесу я рану своей душе голодной. Я умею встать на горло собственной любви, (Грустно, глупо, но так уж получается). Уходил я, непокорный, там, где лишь встречается, Но всегда растерян, стою, звеня, Если кто-то потерей узнает меня. Если кому-то горечь прищурит глаза… Но есть же! Есть весенняя счастливая гроза,
После которой двое, умытые до слёз, Ходят в хороводе подснежников и звёзд! А что было прежде – это всё минует. Тихие надежды время заврачует. Может, и надо, не знаю , хоть раз безответно любить , Чтобы до самого края сильным быть. Очень нежным быть… Если невольно обидел, ушёл, когда был нужен, Простите за неумение обходить лужи. Если в сердце нет «ДА», Некрасиво состраданье. Только вам я очень благодарен За высокий смысл самых важных слов. За стихи мои. Вдохновение. За смысл.              За совесть.                        За любовь.

 

2

* * *

Кто тебе, счастливая, накричал Про тоску мою и печаль? И в милосердии своём ты изволила Вспомнить разок тобой приневоленного? Было. Прошло. Быльём поросло. Не могу понять смысл безответных слов: Ни забыть, ни обнять, ни увидеть старых снов. Не могу вполовину играть в любовь — Или любить, иль притворяться. А любить – так губы в кровь! Надоела пресность середины. Отвергаю добродетельных Чувств расплывчатых трясины. Да здравствует страсти ветер! Не умеем мы любить, не умеем… Всё с оглядкой на мненья, на правила…
Мы рассудком немеем , Страсти выбросили и ославили. Я хочу, чтобы правильно поняли: Не в минутных мгновениях радость (Их, подумайте, много ли?). Счастье в цельности. Не стриптиз чувств, но чувств святость. Но нельзя превращаться в рабов пауз, логики и дела. Жизнь лишь в том, чтобы сердцем овладела Страсть высокая души и тела. Человеческая. Великая. Карамазовская! Кто тебе, несчастная, накричал? Ведь тоска – твоя, И твоя же печаль!

г. Брест

 

3

Молитва

Боже! Не дай в неё влюбиться! Нет моченьки, Страшно быть нежным. Умерло удивленье. Пусто, пойми… Холодно! Аминь.