События, связанные с войной в Сицилии, и особенно некоторые аспекты послевоенной политики США всемерно способствовали укреплению уже существовавших связей между американскими гангстерами и сицилийской мафией.

Приступы морального самобичевания, которым нередко были подвержены американские политические деятели — причем некоторые из них выступали именно как обличители нравов, хотя подчас сами обличители и виновники скандалов были, так сказать, одного поля ягоды, — принесли результаты, противоположные тем, на которые рассчитывали американские политики.

После каждой такой кампании против падения нравов и преступного мира США следовала высылка значительного числа «нежелательных элементов», в отношении которых американское правительство не располагало достаточными уликами, чтобы отправить их на каторгу.

Высылка гангстеров, окрещенных американскими властями «нежелательными элементами», началась вскоре после второй мировой войны. Высылка Лаки Лучано была первым случаем репатриации, наделавшим много шуму. Что же касается его лично, то для него речь шла скорее о награде, чем о наказании.

Лаки Лучано был выслан из США в 1946 году, и его прибытие в Италию осталось почти незамеченным. Спустя некоторое время гангстер отправился на Кубу. Его переезд на Кубу был расценен полицией США как своего рода опасный маневр, имевший целью быть поближе к Соединенным Штатам. Поэтому на кубинские власти было оказано большое давление с тем, чтобы они аннулировали вид на жительство Лучано. Пришлось гангстеру снова упаковывать свои чемоданы и отправляться в Италию, но на этот раз с самого его приезда полиция бдительно следила за ним. Судебные власти — к ним обращались неоднократно — отказались поставить Лучано под полицейский надзор, в частности было отклонено ходатайство полиции о его высылке. Но Лучано вынужден был искать занятие, дабы показать, что он имеет регулярный заработок, необходимый для существования.

Лучано поселился в Неаполе, на улице Тассо вместе с Иджеа Лиссони, балериной театра «Ла Скала», своей давней верной подругой (в 1958 году она скончалась), и открыл на улице Кьятамоне магазин санитарии. Впрочем, вскоре он прикрыл это дело благодаря постановлению апелляционного суда Неаполя, который вновь отказал полиции, желавшей поставить Лучано под свой надзор, и тем самым дал ему право жить припеваючи, ничего не делая.

На пароходе, увозившем Лучано в Италию, путешествовал и другой видный гангстер, Джузеппе Пичи (известный в США как Джо Пичи), знаменитый торговец наркотиками, которого вскоре после его приезда в Италию застали в Торрилле (Брианца) на месте преступления, когда он сбывал свой товар. Арестованный и заключенный на некоторое время в тюрьму, Джо Пичи, едва выйдя на свободу, снова принялся за свое, орудуя в зоне генуэзского порта. В 1948 году ему удалось переправить гангстерам Канзас-Сити 15 килограммов героина, приобретенного в Италии. Из 99-процентного чистого героина американским ловкачам удалось изготовить более миллиарда капсул, стоивших в розничной продаже 1-2 доллара штука. Героин был приобретен в Италии примерно за 25 тысяч долларов. Барыш торговцев достиг умопомрачительной цифры.

С именем Лаки Лучано связано и бегство в Италию гангстера Никола Джентиле, арестованного в 1944 году за продажу наркотиков и временно оставленного на свободе под залог в 50 тысяч долларов. Однако Джентиле предпочел распрощаться с этой колоссальной суммой и переправиться в Италию. Теперь он живет в Сицилии, в Каттолика-Эраклее (провинция Агридженто), и считается одним из главарей мафии, орудующей в Сицилии. Купив землю и различное движимое имущество, Джентиле живет теперь как знатный синьор, интересуясь, подобно нотаблям, политикой. Ходит слух, что на ближайших выборах он выставит свою кандидатуру.

За этими «тузами» торговли наркотиками в США следует обширная компания гангстеров, занимающих видное положение в организации: Тони Аккардо, Гаэтано Кифало, Антонио Скиллачи, Гаэтано Капуто, Карло Марчелло (по кличке Карлос), Джузеппе Бадаламенти, Витторио Трапани, Джакомо Балестрере, Джозеф Ди Джованни (кличка Каджеджи), Джозеф Де Сика, Джозеф Термини, Джозеф Боммарито, Карло Карузо (кличка Фрэнк).

Следует назвать также в качестве звезд первой величины Джозефа Дото, прозванного Джо Адонис, который был выслан в 1958 году в Италию, и многочисленную группу главарей американской мафии, собравшихся 14 ноября 1957 года на свой конгресс на вилле Джозефа Барбара (Апалачин, штат Нью-Йорк).

Предупрежденная о сборище полиция нагрянула на виллу и арестовала всех гангстеров, не успевших скрыться. Эти аресты не имели практического значения, ибо полиции не удалось выяснить причину созыва «конгресса мафии». Во время следствия Джеймс Суинг, глава федеральной комиссии по иммиграции, заявил, что следует использовать все средства, чтобы изгнать из США всех участников апалачинского съезда и выслать их на родину.

Было установлено, что из 63 участников только один носил испанское имя; все остальные были итальянцами. Однако на протяжении полутора лет американским властям не удавалось пробить брешь в стене пресловутой «омерта» гангстеров и выдвинуть против них конкретное обвинение.

Только 21 мая 1959 года полиция смогла добраться до части мафистов, присутствовавших на апалачинском съезде. Ночью 27 из них были арестованы по обвинению «в оказании сопротивления правосудию и в тайном сговоре с антизаконными целями». Другие 36 были привлечены к ответственности по второму пункту обвинения, но оставлены на свободе. Аресты были произведены Федеральным бюро наркотиков, полтора года трудившимся над тем, чтобы нанести удар по мафии и тем самым по торговле наркотиками. Среди арестованных в Нью-Йорке были два матерых главаря торговли наркотиками: Вито Дженовезе и Джозеф Профачи. Дженовезе был хорошо известен сицилийской мафии благодаря его связям с Кало Виццини. Кроме того, осталась знаменитая фотография, где Дженовезе снят вместе с Джулиано в Сагана в день памятной встречи с вожаками ЭВИС; Профачи, наоборот, поддерживал отношения с «дядей» Нино Коттоне, своим земляком, с которым в 1956 году вел бесконечные телефонные переговоры. Разговоры, как правило, шли о сицилийских апельсинах, и именно в этот момент между косками мафии разгорелась ожесточенная борьба за контроль над рынком и портом Палермо, борьба, окончившаяся резней, жертвой которой пал сам Коттоне.

Среди арестованных были также брат Вито Дженовезе, Микаэль, затем Джозеф Барбара-старший и Джозеф Барбара-младший, Мальокко, Орменто, Остико, Шандра, Ломбардоцци и Миранда. Существовал, наконец, так называемый «кабинет теней», состоявший из сицилийских эмигрантов, выходцев из местечка Монтедоро (провинция Кальтаниссетта). В него входили: Розарио Буфалини (Рассел), Джованни Монтана, Джузеппе (Джузи) Фальконе и Кармине Таланте. Против Буфалини уже было поднято дело о его депортации в Италию. В защиту «кабинета» выступали многие авторитетные лица, в числе которых был известный политический деятель Сицилии, который по возвращении из Америки, куда ездил в качестве туриста, стал жертвой весьма странного инцидента: в неаполитанском порту у него были украдены все чемоданы. Однако через 12 дней он получил их обратно в полной сохранности.

Высылка гангстеров как нежелательных элементов— это было максимальное, на что решались до сих пор американские власти, чтобы ликвидировать сеть мафистской организации в США, которая, согласно заявлению комиссии но расследованию Кефовера, контролировала и руководила всеми действиями уголовного мира США. Вашингтон решил нанести но гангстерам более прямой удар и ассигновал 200 миллионов долларов, чтобы помочь департаменту юстиции поддержать обвинение в процессах против мафии.

Основным результатом массовой высылки гангстеров из США было перемещение руководящего центра мафии, главным образом того, который занимался торговлей наркотиками, самым прибыльным делом мафии; но это коснулось и других сфер деятельности мафии США: торговли живым товаром и проституции, азартных игр, своего рода обложения производителей и торговцев, контроля над профсоюзами, политических интриг и т. д.

Теперь новым руководящим центром мафии стала Италия. Отсюда тянутся пути, по которым идет торговля наркотиками, и все они ведут в США, ибо это самый емкий и богатый рынок сбыта.

Итак, где же обретаются и что делают в Италии и в Европе гангстеры, высланные из США? Дать полную картину невозможно, ибо следить за маневрами людей, необыкновенно ловко умеющих скрывать свои махинации и привыкших с поразительной быстротой передвигаться с места на место, чрезвычайно трудно.

Гаэтано Кифало живет в свое удовольствие в Марселе и занимается плодоовощным делом.

Антонио Скиллачи, родом из Палермо, живет в Монако и всецело поглощен торговлей цитрусовыми.

Гаэтано Карузо, один из самых ловких сподвижников Лаки Лучано, занимается коммерцией в Марселе.

Джузеппе Бадаламенти — родственник двух Бадаламенти, арестованных 5 июня 1958 года в Чинизи (в 23 километрах от Кастелламмаре), так как их застали на месте преступления, когда они продавали героин, — живет в Гамбурге и занимается торговлей сельскохозяйственными продуктами.

Джозеф Де Лука, бывший шеф торговцев наркотиками в Канзас-Сити, постоянно разъезжает по Италии в качестве представителя одной из торговых фирм.

Никола Джентиле, один из главных приближенных Лучано, живет себе припеваючи в Каттолика-Эраклее (Агридженто) и занимается сельским хозяйством. Его имя упоминалось не раз в связи с убийством Тандоя. Многие считают, что истинным главой сицилийской мафии является именно Никола Джентиле, которого все знают, почитают и иначе не называют, как «наш дон Кола».

Карло Марчелло (Карлос), родившийся в Тунисе в семье выходцев из Сицилии, снова вернулся в Тунис и посвятил себя торговле сельскохозяйственными продуктами.

Фрэнк Коппола, арестованный в сентябре 1952 года за торговлю наркотиками (он отправил 5 килограммов героина, спрятав их в чемодане с двойным дном, Сальваторе Манкузо из Алькамо), обосновался на своей вилле в окрестностях Рима. Он наводняет продуктовый рынок Италии овощными консервами и фруктовыми соками. Утверждают, что Коппола благодаря содействию секретарши одного видного политического деятеля удалось добиться льгот для экспорта своих консервов в Марсель, Франкфурт и Гамбург.

Таким образом, американские гангстеры итальянского происхождения, высланные в Европу, занялись преимущественно коммерческой деятельностью, главным образом торговлей фруктами и овощами. И не случайно некоторые из них обосновались как раз в городах, являющихся главными центрами, через которые идет торговля сицилийскими апельсинами: в Марселе, Франкфурте и Гамбурге.

Согласно всем донесениям специального отдела наркотиков при Федеральном бюро расследований (ФБР), центром сортировки и упаковки наркотиков является Сицилия.

Агенты, посланные на Средний Восток начальником отдела наркотиков Эслингером, всегда утверждали, что именно из стран Среднего Востока, Сирии и Турции начинают свой смертоносный путь большие партии наркотиков. С иностранных пароходов наркотики сгружали в специальные моторные лодки, которые доставляли их в определенные пункты побережья Западной Сицилии, а оттуда уже их переправляли по назначению в различные города Европы в особых восковых муляжах апельсинов.

В 1959 году стало известно, что наркотики путешествуют внутри восковых муляжей. Апельсины, пустые внутри, весом 115 граммов каждый, 27 сантиметров в окружности, принадлежали к типу экспортных апельсинов, называемых обычно «90» по количеству штук, содержащихся в каждом ящике, или габионе, для экспорта. В каждый из этих муляжей через четырехмиллиметровое отверстие, искусно замаскированное, вкладывалось 110— 120 граммов наркотиков; таким образом, каждый такой апельсин «с начинкой» достигал 225 —235 граммов, что вполне соответствовало нормальному весу настоящего апельсина типа «90».

Каждый габион содержал 19—20 килограммов апельсинов, из которых И килограммов составлял чистый вес наркотиков. В вагонах, предназначенных для перевозки этого своеобразного груза, размещалось лишь 5 ящиков апельсинов «с начинкой», причем общий вес наркотиков составлял более чем полквинтала, стоимостью примерно 4 миллиарда лир.

Риск, которому подвергались подобные «экспортеры», был, несомненно, очень велик. Вполне закономерно предположить, что благодаря проникновению мафии в самые высокие сферы бюрократии они смогли раздобыть специальные пропуска от министерств путей сообщения или внешней торговли.

По прибытии на место назначения ящики попадали в руки доверенных «фруктовщиков», задача которых состояла в том, чтобы отправить «продукт» в центры сортировки и сбыта, расположенные в главных городах Западной Европы. Все эти операции требовали тесного сотрудничества между сицилийскими мафистами и американскими гангстерами.

В общем эта контрабандная торговля отличалась ошеломляющей простотой. Невольно напрашивается вопрос: полицейские власти, охотившиеся за наркотиками, производили ли когда-нибудь тщательный осмотр хотя бы одного вагона, имеющего пропуск за границу? В случае утвердительного ответа спросим: ставился ли вообще вопрос о проверке содержимого ящиков, находящихся в вагонах поезда?

Сицилийская мафия и американские гангстеры, отправляя начиненные апельсины, старались вызвать подозрение, будто наркотики вывозятся из Италии в коробках с сардинами. Для вящего подкрепления такого «слуха» они подсовывали полиции для конфискации коробки сардин, содержавшие наркотики. После конфискации следовало «признание», что эти коробки изготовлены в другом районе Италии и затем уже переправлены в Палермо, откуда и отправились в США.

Но несомненно одно — никакое «раскрытие» не преградило путь наркотикам, перевозка которых становилась все более интенсивной. Сицилийская мафия и американские гангстеры, поднаторевшие в торговле наркотиками, не стали бы подвергать себя риску, пересылая свой товар из одного района Италии в другой, прежде чем отправить его в США. Во-вторых, за Палермо, центром сицилийской мафии, в Италии было установлено строжайшее наблюдение. Вышесказанного вполне достаточно, чтобы усомниться в обоснованности подобного признания, которое шло на пользу только торговцам наркотиками.

Обычно наркотики выгружались в Сицилии, а именно среди скал обширного залива Кастелламмаре поблизости от Палермо. Барки, доставлявшие наркотики из Турции и Сирии, встречались с сицилийскими рыбацкими лодками в Сицилийском проливе. Здесь наркотики перегружались, и моторные лодки увозили их в залив Кастелламмаре.

Выгружали наркотики обычно глубокой ночью на скалистом побережье к востоку от города Кастелламмаре, точнее, между Скопелло и Пунта-делла-Крапериа-Гранде. С побережья наркотики на тележках доставлялись в цитрусовые рощи «друзей», где ими начиняли восковые апельсины. Затем, уложив в соответствующую тару, их перевозили в машинах (тех машинах, которые время от времени исчезали, да и сейчас исчезают) в «центры» отправки, где их размещали в габионы для апельсинов «90» и смешивали с другими грузами, идущими на экспорт.

Перевозили наркотики обычно те рыбацкие моторные лодки, которые занимаются браконьерством. Этим и объясняется неудача властей в борьбе с браконьерами, даже тогда, когда в этой борьбе принимали участие жители прибрежной полосы между Палермо и Трапани. К сожалению, все попытки подобного рода разбивались о мощную организацию мафии и гангстеров. Первым, испытавшим это, был писатель Данило Дольчи.

В октябре 1952 года Данило Дольчи приехал в Сицилию. Он прибыл из Номадельфии, города молодежи, основанного доном Дзено Сальтини. Глубоко огорченный неудачами, постигшими это начинание, Дольчи был тем не менее полон решимости сблизиться с самыми обездоленными людьми и помочь им, надеясь, что через короткое время к нему начнет стекаться молодежь со всех концов Европы.

Он обосновался в Траппето, фракции коммуны Партинико, в провинции Палермо. С этими местами у него было связано воспоминание об отце, служившем в этой зоне железнодорожником. Книги «Расследование в Палермо» и «Бандиты в Партинико» рассказали впоследствии тысячам итальянских и зарубежных читателей, с какой ужасной нищетой пришлось столкнуться Данило Дольчи в Траппето и в Партинико. Среди многих житейских трагедий, свидетелем которых он стал, один случай никогда не изгладится из его памяти: четырехлетний мальчонка, сын бедного рыбака, медленно угасал от постоянного недоедания.

В этот период смелый протест Дольчи завоевал ему симпатию всей общины рыбаков Траппето, и в знак солидарности с ним они объявили первую коллективную голодовку. В беседе с журналистами Дольчи заявил, что протест был адресован властям, ничего не предпринимавшим для борьбы против «правонарушителей», занимавшихся браконьерством, а также для того, чтобы избавить от горькой нужды рыбаков Траппето.

Эти «правонарушители», по свидетельству Дольчи, появлялись каждый день то в одиночку, то группой в две-три лодки, а то и четыре, у берегов залива Кастелламмаре. Никто не мешал им творить их преступное дело. Они бросали в воду гранаты или использовали сети с очень частыми ячейками, которые захватывали всю рыбу, даже самую мелкую, даже мальков скумбрии и сардин.

Как заявил далее Дольчи, пи он, ни рыбаки Траппето не прекратят голодовку до тех пор, пока как центральные, так и областные власти не примут мер, чтобы покончить с браконьерством. Поднятая в печати кампания вызвала немедленное вмешательство областных и национальных органов. Речь идет о вмешательстве обычного характера: о денежной помощи наиболее нуждающимся рыбакам через соответствующие благотворительные организации, но, кроме того, было также обещано принять суровые меры против рыбаков-правонарушителей.

Однако эти меры никогда не были осуществлены, и полный драматизма дневник Дольчи заканчивается на исходе 1954 года следующими словами: «Рыбацкие моторки без всякой помехи продолжают, нарушая закон, ловить рыбу, несмотря на негодование десятка тысяч людей, теперь уже смирившихся, и вопреки недвусмысленному распоряжению морского министра».

В эти годы о мафии как-то не вспомнили, ибо было известно, что эта преступная организация действует главным образом в сфере сельского хозяйства, общественных работ, торговли фруктами и овощами, ирригации, мельниц, серных рудников, и никому в голову не приходило, что мафия процветает и в рыбной ловле.

Если в случае с Данило Дольчи поведение властей (продиктованное ненавистью кардинала Руффини, епископа палермского, к скитальцу из Номадельфии) может показаться просто непониманием происходящего, то в другом случае, когда аналогичную попытку борьбы с браконьерством предпринял пожизненный сенатор Умберто Дзанотти-Бьянко, четко видна рука и почерк мафии.

Президент Национальной ассоциации защиты интересов Южной Италии (АНИМИ) Дзанотти-Бьянко направил в Траппето своего молодого помощника Пьетро Трупиа, чтобы организовать там союз рыбаков для борьбы с браконьерством.

К союзу примкнули все рыбаки Чинизи, Карини, Терразини, Партинико, Траппето, Балестрате и Кастелламмаре-дель-Гольфо. Был создан фонд на средства самих рыбаков. Взносы колебались от 300 до 1000 лир в зависимости от того, владел ли рыбак маленькой лодкой или катером.

В феврале 1958 года союзу действительно удалось создать небольшую группу морской охраны, состоявшую из давших присягу бывших сельских стражников Пьетро Боммарито и Гаспаре Бельмонте, под начальством марешалло Мантенья из береговой полиции в Терразнни. Эта группа несла свою службу на суше, вдоль побережья, и на море, имея в своем распоряжении моторную лодку. В дальнейшем благодаря ходатайству ассоциации на подмогу береговой полиции Кастелламмаре-дель-Гольфо бросили сторожевой мотокатер финансово-таможенной инспекции Палермо под командованием морского капитана Дзаккони, в помощь которому выделили двух марешалло.

Вскоре после организации службы охраны мотокатер капитана Дзаккони обнаружил браконьеров. В ответ на его приказ остановиться раздалась автоматная очередь. Когда катер попытался подойти вплотную к моторке правонарушителей, она молниеносно исчезла. Это значило, что на борту у нее был мощный мотор, явление невероятное для обычной рыбацкой лодки. Едва распространилась весть об этом вооруженном столкновении, как зашевелилась мафия, решив поумерить пыл финансово-таможенной инспекции, становившейся опасной. В течение нескольких недель все усилия ассоциации Дзанотти-Бьянко были сведены на нет.

Началось с того, что по приказу начальства финансово-таможенной инспекции был отозван в Палермо сторожевой мотокатер, и члены группы морской охраны, давшие присягу, были уволены без всяких вразумительных объяснений; капитан Дзаккони, столь близко принявший к сердцу «баталию» с морскими браконьерами, был переведен в Чивита-Веккью; марешалло из береговой полиции Терразини в свою очередь получил перевод в Марсалу; марешалло Де Блази из береговой полиции Балестрате начал хлопоты о переводе в другое место; наконец уволился и марешалло Мантенья. Таким образом, союз рыбаков, созданный с таким трудом, распался и все последующие попытки, предпринимаемые Ассоциацией защиты интересов Южной Италии в Риме и в Палермо, натолкнулись на непреодолимое сопротивление.

Очевидно, были интересы куда более значительные, чем интересы браконьеров, которым угрожала бы защита бедствующих рыбаков побережья залива Кастелламмаре. Совершенно не подозревая ни о чем, Данило Дольчи, как и Дзанотти-Вьянко, столкнулся с могущественной мафией, занимавшейся подпольной торговлей наркотиками и сигаретами, торговлей, в которую вложены капиталы порядка тысячи миллиардов лир и которая располагает поэтому поддержкой и протекцией сильных мира сего.

Прибрежная зона, где выгружают наркотики, — та самая, из которой отправлялись члены банды Джулиано, нашедшие убежище в Северной Африке. Отсюда двинулся в путь шурин Джулиано, Сальваторе Шортино, которому удалось из Африки переправиться в США, где он вторично женился и получил диплом пилота; спустя пять лет Шортино был разоблачен и выслан в Италию, где его судили в Витербо, приговорив к 28 годам тюремного заключения за одно преступление и к 26 годам за другое. Из этой же прибрежной полосы отправились в 1948 году Фрэнк Маннино, Антонино Терранова, Винченцо и Франческо Пишотта, Пальма Абате, Розарио Кандела, Антонино Кучинелла и Франческо Паоло Мотизи. Их переправка в Тунис была организована неким Милаццо из Кастелламмаре-дель-Гольфо, владельцем моторки, занимающимся браконьерством, как то вытекает из протоколов суда по делу банды Сальваторе Джулиано. Милаццо часто выезжал в Тунис.

Система, применяемая для выгрузки наркотиков, та же, которая разрешает вести крупную торговлю заграничными сигаретами, являющуюся другой доходнейшей статьей сицилийской мафии.

Тот факт, что эта интенсивная торговля могла беспрепятственно развиваться — вспомним неудачную борьбу с морскими браконьерами, — подтверждает наличие как в Италии, так и в других странах важных высокопоставленных лиц, заинтересованных в перевозке наркотиков; и эта перевозка, как мы видели и как это, впрочем, хорошо известно специальным агентам полиции всего западного мира и Среднего Востока, идет через многие страны.

Сицилия, расположенная в центре Средиземного моря, очень удобна как перевалочный пункт в торговле и перевозке наркотиков, однако решающим моментом явилось все же существование на острове преступной организации, которая является чудовищным продуктом социальной системы и потому пустила глубокие корни и умеет маскироваться тысячью способами. «Омерта», этот закон молчания и круговой поруки, окружает непроницаемой стеной все тайны мафистской организации, которая может поэтому и далее безнаказанно заниматься своими преступными делами и грязным бизнесом, пренебрегая законом. Невинные сицилийские апельсины (в них теперь были кровно заинтересованы банды мафии, между которыми в 1956 году шла кровавая борьба за контроль над палермским рынком) были весьма подходящим средством для транспортировки наркотиков в Марсель, Гамбург, Франкфурт, откуда уже через Гавану, Тампу, Сент-Луис, Канзас-Сити и Нью-Йорк они попадали на богатый рынок США и Канады.

Дон Кало Виццини, главарь всей сицилийской мафии (умер в 1954 году).

Джузеппе Дженко Руссо, наследник Кало Виццини на посту верховного главы мафии.

Фотокопия брачного свидетельства сына Джузеппе Дженко Руссо. В качестве свидетелей под ним подписались главарь мафии Кало Виццини и депутат Розарио Ланца, председатель сицилийского областного собрания.

Конфискация груза контрабандного табака в 1964 году в Палермо.

Контрабандист и торговец наркотиками Тото Греко, по прозванию Инженер, главарь банды Греко.

Анджело Ла Барбера, торговец наркотиками, строительный подрядчик в Палермо, главарь банды Ла Барбера, сфотографированный во время его отправки на каторгу.

Арест Джузеппе Дженко Руссо (ноябрь 1963 года).

Арест американского гангстера итальянского происхождения Фрэнка Коппола в Помеции, вблизи Рима, в августе 1965 года.

Доказательств того, что в зоне между Палермо и Трапани шла контрабандная торговля, было вполне достаточно. В 1952 году итальянская полиция в сотрудничестве с ФБР конфисковала на станции Алькамо чемодан с 5 килограммами героина, отправленный с железнодорожной станции Анцио печально прославившимся гангстером Фрэнком Коппола некоему Сальваторе Манкузо из Алькамо, прослывшему на побережье Трапани — Палермо одним из самых матерых контрабандистов алкоголя.

Другой столь же показательный признак — это затопление рыбацкого мотокатера «Джованни далле банде нере», происшедшее в открытом море в заливе Кастелламмаре. Вечером 1 октября 1955 года в заливе Кастелламмаре разыгрался жестокий шторм. При первых признаках надвигающегося шторма все, кто был в море, поспешили укрыться в порту Кастелламмаре или в маленьких бухтах под защитой скал, представляющих естественное и надежное укрытие. Около 9 часов вечера старенький мотокатер «Сан Сальваторе», переименованный в «Джованни далле банде нере», хорошо укрывшийся в бухточке Гуида д’Ока, между Пунтаццой и Пунтой-делла-Крапериа-Гранде, вблизи Скопелло, неожиданно поднял швартовы и вышел в открытое море, хотя буря все еще бушевала. Той же ночью после тщетных усилий вернуться в бухту «Джованни далле банде нере» пошел ко дну, увлекая с собой всю команду из восьми человек.

Рыбаки этой зоны утверждали, что мотокатеру предстояла встреча в открытом море, на которую он не смел не явиться. Некоторые высказывали предположение, что «Джованни далее банде нере», вернувшись после встречи, происшедшей на границе территориальных вод, и опасаясь досмотра финансово-таможенной инспекции, предпочел пойти навстречу буре, чем позволить обнаружить свои компрометирующий груз.

В этом, как и во многих других таинственных и необыкновенных событиях, которыми так изобилует сицилийская жизнь, чувствуется мощная рука какой-то незримой силы, способной безнаказанно игнорировать общественное мнение.

С тех пор поимка контрабандистов наркотиков на побережье Палермо—Трапани стала частым явлением. Один из последних случаев произошел 5 июня 1958 года, когда итальянской полиции совместно с агентами ФБР удалось поймать на месте преступления братьев Бадаламенти из Чинизи, родственников гангстера Джузеппе Бадаламенти, высланного из США в 1955 году и обосновавшегося в Гамбурге.

Другой яркий симптом, побуждающий внимательнее отнестись к тому, что утверждали в частных разговорах жители района Трапани, — это таинственное, быстрое и неправдоподобное обогащение некоторых главарей мафии.

Подтверждает это и история старого некоронованного короля мафии Калоджеро Виццини. До 1943 года, несмотря на свое положение главаря сицилийской мафии, он подвергался преследованиям кредиторов и не смог продолжать аренду серных рудников.

Калоджеро Виццини был вынужден объявить о своем разорении, его обвинили в злостном банкротстве, и ему пришлось несколько раз пережить унизительную процедуру предварительного наложения ареста на имущество и описи продуктов своего имения Мастраньяция между Виллальбой и Марианополи. В 1944 году после высадки в Сицилии американцев, которые торжественно поставили старого мафиста во главе муниципалитета Виллальбы, оказав ему таким образом публичное доверие, он покинул Виллальбу и уехал в Палермо, где выбрал для своего постоянного местожительства гостиницу «Солнце» в старом центре города. Что касается официального рода занятий, то в Палермо Виццини был лишь компаньоном двух-трех мелких строительных подрядчиков — работа, требовавшая от него минимальной затраты времени. Принятый большинством высшего света Палермо (знакомства с ним особенно добивались политические деятели), дон Кало имел исключительно шумный успех в обществе, когда завоевал расположение графини С. К., о связях которой с миром контрабандистов наркотиков было всем известно. В гостинице дона Кало всегда сопровождали два телохранителя, в его распоряжении был шофер, второй — для любовницы, и, наконец, на его иждивении находился юный земляк, его доверенное лицо. Расходы дона Кало достигали примерно 70 тысяч лир ежедневно. Несмотря на такой широкий образ жизни, старый патриарх мафии после своей смерти в 1954 году оставил наследство, состоящее из земельных участков, серных рудников и денежных вкладов, оцениваемых в несколько миллиардов лир.

Жизнь дона Кало в гостинице изобиловала множеством фактов, которыми должна была бы заинтересоваться в первую очередь полиция.

В 1950 году в один прекрасный день Нинуццу Рыжий, палермский фоторепортер, был избит до крови телохранителями дона Кало. Нинуццу узнал по секрету от официанта, что комнату по соседству с доном Кало в гостинице занимает Лаки Лучано под именем Сальваторе Луканиа.

Молодой фоторепортер явился в гостиницу с двумя внушительными чемоданами и сумел получить комнату на том самом этаже, где проживали Виццини и Лучано. В тот же день ему удалось сфотографировать Лучано вместе с двумя телохранителями дона Кало. Это вызвало резкую реакцию Лучано, который приказал отнять у злосчастного фотографа аппарат и разбить его вдребезги.

Телохранители Виццини так отдубасили беднягу, что только через восемь дней он пришел в себя. Нинуццу подал на них жалобу по всей форме с приложением медицинского свидетельства; жалоба была тут же возвращена, а Нинуццу заставили прикусить язычок, подкупив его новеньким прекрасным фотоаппаратом и изрядной суммой денег.

Лучано был кровно заинтересован в том, чтобы его не видели в компании людей дона Кало; опубликование ето фото вместе с «тенями» заправилы сицилийской мафии, хорошо известными полиции и жителям Палермо, повредило бы ему в глазах комиссии, ведающей высылкой. Кроме того, это могло бы привести к новым расследованиям, которых Лучано и дон Кало боялись как огня.

Лаки Лучано, родившийся в Леркаре-Фридди, провинция Палермо, где в метрическом свидетельстве его записали под именем Сальваторе Луканиа, был компаньоном дона Кало по конфетной фабрике в Палермо. Фабрика эта была открыта в 1949 году с соблюдением всех необходимых формальностей. Квестура Палермо выдала разрешение на имя Сальваторе Луканиа из Леркары, родного кузена знаменитого гангстера.

Луканиа из Леркары никогда в жизни не занимался коммерцией. Он был всецело поглощен сельским хозяйством и продолжал заниматься им, даже сделавшись хозяином конфетной фабрики и даже после того, как конторе сбыта удалось наладить экспорт конфет в Германию, Францию, Ирландию, Канаду и США.

А вот кто, наоборот, отошел от традиционной сельскохозяйственной деятельности, покинул феод, чтобы заняться новым делом — производством сластей, так это дон Кало Виццини. Заинтересованный в успехе фабрики, он позаботился о переводе двух рабочих-кондитеров из Кальтаниссетты в Палермо, а для специальных изделий, идущих на экспорт, выписал из Америки двух уроженцев Сицилии.

Имя хозяина фирмы, положение и личность его компаньона (Кало Виццини), тайна, окружавшая фабрику (между прочим, вход в производственный цех был запрещен и охранялся вооруженным человеком), невольно вызывали подозрение, что за скромным фасадом конфетной фабрики скрывается доходнейшая торговля наркотиками.

То были времена скандальной истории «Капокотта», и печать жаждала всяких сенсаций. И апреля 1954 года на первой странице римской газеты «Аванти» была опубликована фотография фасада фабрики на площади Сан-Франческо, подпись под которой гласила: «Ткани и конфеты расчищают путь наркотикам», ясно намекая тем самым, что в конфетах взамен миндаля могли оказаться 2—3 грамма наркотика.

Редко когда публикация фотографии приводила бы к столь молниеносному результату. Той же ночью машины были демонтированы, а сама фабрика закрыта. Что касается рабочих-специалистов, то утверждают, что турецкий пароход подобрал их в открытом море и тайком перевез в США.

Именно во время этой «деятельности» Сальваторе Луканиа на станции Алькамо, в провинции Трапани, был конфискован чемодан, содержавший 5 килограммов героина. Он был отправлен Фрэнком Коппола на имя Сальваторе Манкузо из Алькамо. Два миллиарда, оставленные доном Кало после смерти, и были плодом этого последнего бизнеса крупного вожака мафии.

Почти в такую же сумму, приблизительно в два миллиарда лир, было оценено наследство Нино Коттоне из Виллабате, бывшего подручного мясника, а затем, после высадки американцев, главы мафии города Палермо.

Убийство Коттоне свидетельствовало о том, что некоторые мафисты стремились к контролю над садами, рынком и портом Палермо, дабы развернуть куда более доходную деятельность — торговлю наркотиками. Этим объяснялись также неожиданные и странные перемещения из одной консортерии в другую таких лиц, как Гаэтано Галатоло, по кличке Тану Алати, который принадлежал к мафии рынка, отправившей его к праотцам, когда выяснилось, что он стал действовать в интересах мафии порта.

На родине Нино Коттоне в Виллабате родился также знаменитый гангстер из Бруклина Джозеф Профачи. Коттоне и Профачи провели вместе детские и юношеские годы и на всю жизнь остались связанными узами тесной дружбы. Можно даже утверждать, что Профачи с Коттоне соединяли узы более крепкие, чем с родственниками, живущими в Виллабате, которые все занимались очень скромной деятельностью: один был пекарем, другой — портным, третий — каменщиком. Они даже не переписывались с прославленным Профачи из Бруклина. Лишь в 1944 году Джозеф Профачи выслал своей сестре небольшую сумму денег. А с Нино Коттоне американский гангстер, как мы уже упоминали, неоднократно вел телефонные разговоры. Этот факт не мог пройти незамеченным. Профачи числился в списке наиболее опасных гангстеров США, составленном комиссией по расследованию американского сената под председательством Кефовера, и был третьим после Вито Дженовезе и Винсента Мангано. После высылки Лаки Лучано Профачи стал вместе с Вито Дженовезе одним из самых крупных боссов контрабандной торговли наркотиками.

В течение 1956 года телефонные разговоры между Джозефом Профачи и Нино Коттоне, Нью-Йорком и Виллабате, все учащаются. По-видимому, номер бруклинского телефона, по которому звонил Коттоне, был тот же, что вызывал из Неаполя Лаки Лучано, а Фрэнк Коппола из Анцио. Разговор по телефону шел о «прекрасных и крупных сицилийских апельсинах», к которым Профачи проявлял живейший интерес. Эти телефонные звонки весьма заинтересовали палермскую полицию. Расследование, которое было проведено, «точно» установило, что разговор шел... о проведенных вместе детских годах и о чудесных сицилийских апельсинах.

Не менее значительным было богатство, накопленное за короткое время главарем мафии в Алькамо, который почти до последних лет занимался арендой пастбищ и небольших стад крупного рогатого скота на началах испольщины. За принадлежность к мафии его не раз арестовывали. Колоссальное богатство, нажитое им в несколько лет, настолько бросалось в глаза, а образ его жизни был столь роскошным, что зажиточная сицилийская семья, к которой принадлежал видный политический деятель, не погнушалась породниться с бывшим пастухом, не раз судившимся за принадлежность к преступной организации.

Имя этого главаря мафии неоднократно упоминалось в хронике черных деяний мафии Палермо и Трапани. Речь идет о человеке, «доверенное лицо» которого находилось в лазарете тюрьмы «Уччардоне», когда был отравлен Гаспаре Пишотта.

Поразительное обогащение ряда главарей мафии и политических деятелей провинции Трапани, Палермо, Кальтаниссетта и Агридженто могло бы послужить путеводной нитью, которая помогла бы добраться до торговцев наркотиками в Сицилии. Но для этого необходимо, чтобы фискальные органы и муниципальная администрация взялись бы за дело всерьез и поставили бы под контроль деятельность некоторых видных политических деятелей и главарей мафии и выяснили бы источники их доходов и накопленного богатства.

К сожалению, это оказалось неосуществимым, ибо все то, что обусловило всесилие мафии в феодах и латифундиях, стало основой власти и влияния внутри правящей партии, в муниципалитетах, в областных политических органах и в некоторых других секторах национального управления.