О комсомоле. – «Даешь политграмоту». – Человек в крагах. – Богородица. – Конституция 1871 года. – В клубах табачных. – Настоящий политграмщик.

Часто улигане спрашивали президента своей республики Викниксора:

– Виктор Николаевич, почему у нас в школе нельзя организовать комсомол? Объясните…

Президент хмурил брови и отвечал, растягивая слова:

– Очень просто… Наша школа дефективная, почти что с тюремным режимом, а в тюрьмах и дефективных детдомах ячейки комсомола организовывать не разрешается…

– Так мы же не бузим!

– Все равно… Пока полного исправления не достигнете, нельзя. Выйдете из школы, равноправными гражданами станете – можете и в комсомол, и в партию записываться.

Вздыхали граждане дефективной республики Шкид и мечтали о днях, когда станут равноправными гражданами другой республики – большой Республики Советов.

А пока занимались политическим самообразованием. Читали Энгельса и Каутского [12] , Ленина и Адама Смита [13] . Некоторое время все шло тихо.

Но вот однажды поднялась буря, Шкида выкинула лозунг: «Даешь политграмоту!».

Послали к Викниксору делегацию.

– Хотим политграмоту как предмет преподавания наряду с прочими – историей, географией и геометрией.

Викниксор почесал бровь и спросил:

– Очень хотите?

– Очень, Виктор Николаевич… И думаем, что это возможно.

– Возможно, да не просто, – сказал он.

– Вы уж нажмите там, где требуется…

– Хорошо, – пообещал Викниксор, – нажму, подумаю и постараюсь устроить.

Тянулись дни, серые школьные будни. Осень лизала стекла окон дождевыми каплями, и вечерами в трубах печей ветер пел дикие и унылые песни… В эти дни уставшие от лета и бузы шкидцы искали покоя в учебе, в долгих часах классных уроков и в книгах, толстых и тонких, что выдавала Марья Федоровна – библиотекарша – по вторникам и четвергам.А политграмота, обещанная Викниксором и не забытая шкидцами, знать о себе ничего не давала; молчал Викниксор, и не знали ребята, хлопочет он или нет.Но однажды пришла политграмота. Она пришла в образе серого заикающегося человечка. У человечка была бритая узкая голова, френчик синий с висящими нитками вместо пуговиц и на ногах желтые потрескавшиеся краги.Человек вошел к улиганам в класс и сказал, заикаясь:– Б-буду у вас читать п-политграмоту.Дружным «ура» и ладошными всплесками встретила человечка в крагах Улигания. Долгожданная политграмота явилась.Человечек назвался:– Виссарион Венедиктович Богородицын.Это рассмешило.– Политграмота – и вдруг Богородицын!– Богородица…Стал человек в крагах Богородицей с первого же урока в Шкиде.Начал урок с расспросов:– Что знаете?Большинство молчало. Японец же, встав, сказал, шмыгнув носом:– Порядочно.– Что есть Ресефесере?– Российская Социальная федеративная республика! – крикнул Воробей. – Правда, молодец, – похвалил, заикаясь, лектор.Ребята засмеялись.– А что есть Совет?– Власть коммунистическая.– Правда, – опять сказал халдей.А Японец, уже переглянувшись с Кобчиком, шептал:– Липа… Лектор хреновый!Потом обратился к Богородице:– Можно вам вопросы задавать? Такая система лучше, я думаю, будет.– Правда. Задавайте.Японец, подумав, спросил:– Когда принята наша конституция?Сжались брови на узком лбу Богородицы, задумался он… Сразу же поняли все, что и в самом деле «липа» он, случайно попал в Шкиду и политграмоты сам не знает.– Конституция? – переспросил он. – А разве вы сами не знаете?– Знали бы, так не спрашивали.– Конституция принята в тысяча восемьсот семьдесят первом году в Стокгольме.Прыснул Японец, прыснули за ним и многие другие.– А когда Пятый съезд Советов был?– Ну, уж это-то вы должны знать.– Не знаем.– В девятнадцатом году.– А не в восемнадцатом?Покраснел Богородица-политграмщик, опустил глаза.– Знаете, так нечего спрашивать.– А конституция не на Пятом съезде была принята?Еще больше покраснел Богородица, съежился весь… Потом выпрямился вдруг.– Какая конституция?– Эрэсэфэсэрская.– Так бы и говорили. Я думал, вы не про эту конституцию говорите, а про первую, что в девятьсот пятом году…Понятно стало, что Богородица – не политграмота, что снова отходит от Шкиды заветная мечта. Стали бузить, вопросы задавать разные по политграмоте, издеваться.– Что такое империализм?– Не знаете?! Всякий ребенок империализм знает. Это – когда император.– А кто такой Степан Халтурин?– Генерал, сейчас за границей вместе с Николаем Николаевичем.До звонка потешались улигане над Богородицей, человечком в потрепанных крагах, а когда вышел он под зюканье и хохот из класса, загрустили:– Дело – буза… Политграмота-то хреновая.– Да… Порадовались раненько.А вечером Викниксор, зайдя в класс, выслушивал ребят.– Плох, говорите?– Безнадежен, Виктор Николаевич.– Слабы знания политические?– Совсем нет.Задумался Викниксор.– Дело неважно.– Где вы его только выкопали? – полюбопытствовал Ленька Пантелеев.– В Наробе… случайно. Спрашивал я там о политграмоте – нет ли педагога на учете. А тут он, Богородицын этот, подходит: могу, говорит, политграмоту читать… Ну, я и взял на пробу.– Пробы не выдержал, – ухмыльнулся Янкель.– Да, – согласился завшколой. – Пробы не выдержал… Поищем другого.Больше Богородицын не читал в Шкиде политграмоту. Ушел он, не попрощавшись ни с кем, метнулся желтыми потрескавшимися крагами и исчез…Может быть, сейчас он читает где-нибудь лекции по фарадизации или по прикладной космографии… А может быть, умер от голода, не найдя для себя подходящей профессии.

В табачном дыму расплывались силуэты людей. Пулеметом стучал ремингтон, и ундервуд, как эхо, тарахтел в соседней комнате.Кто-то веселым, картавящим на букве «л» голосом кричал кому-то:– Товарищ, вы слушаете?.. Отдайте, пожалуйста, в комнату два. Товарищ…А тот, другой, таким же веселым голосом отвечал издалека:– Два? Спасибо…В комсомольском райкоме работа кипела.В табачном дыму мелькали силуэты людей. На стенах с ободранными гобеленами белели маленькие, написанные от руки плакатики:

Викниксор шел по плакатикам, хватаясь руками за стены, потонув в клубах дыма. Но все же отыскал плакатик с надписью: «Политпросвет». Под плакатиком сидел человек в кожаной тужурке, с бритой головой, молодой и безусый.– Меня, товарищ?– Да, вас. Вы по политпросвету?– Я. В чем дело?– Видите ли… Я заведующий детдомом… У нас ребята – шестьдесят человек… хотят политграмоту. Не найдется ли у вас в комитете человечка такого – лектора?Политпросветчик провел рукой по высокому, гладкому лбу.– Ячейка или коллектив у вас есть?– Нет. В том-то и дело, что нет… У нас, надо вам сказать, школа тюремного, исправительного типа – для дефективных.– Ага, понимаю… Беспризорные, стало быть, ребята, с улицы?..– Да. Но все же хотят учиться.– Минутку.Политпросветчик обернулся, снял телефонную трубку, нажал кнопку.– Политшкола? Товарищ Федоров, нет ли у тебя человека инструктором в беспризорный детдом? Найдется? Что? Прекрасно…Повесил трубку.– Готово. Оставьте адрес, завтра пришлем.

Пришел он в Шкиду вечером. В классе улиган, погасив огонь, сидели все у топившейся печки; отсвет пламени прыгал по стенам и закоптелому после пожара потолку… Из печки красным жаром жгло щеки и колени сидевших…Он вошел в класс, незаметно подошел к печке и спросил:– Греетесь, товарищи?Обернулись, увидели: человек молодой, невысокий, волосы назад зачесаны, в руках парусиновый портфель.– Греемся.– Так… А я к вам читать политграмоту пришел… Инструктором от райкома.Не кричали «ура» теперь шкидцы, знали – обманчива политграмота бывает…– Садитесь, – сказал Янкель, освободив место на кривобоком табурете.– Спасибо, – ответил инструктор. – Усядемся вместе.Сел, погрел руки.– Газеты читаете?– Редко. Случайно попадет – прочтем, а выписывать – бюджет не позволяет.– Все-таки в курсе дел хоть немножко? О четвертом съезде молодежи читали?– Читали немного.– Так. А о приглашении на Генуэзскую конференцию делегации от нашей республики?– Читали.– Ну а как ваше мнение: стоит посылать?Разговорились этак незаметно, разгорячились ребята – отвечают, спорят, расспрашивают… Не заметили, как время ко сну подошло…Уходя, инструктор сказал:– Я у вас и воспитателем буду, заведующий попросил.Вот теперь закричали «ура» улигане, искренне и дружно.А потом уже в спальне, раздеваясь, делились впечатлениями…– Вот это – парень! Не Богородица, а настоящий политграмщик.Мечта шкидская осуществилась – политграмоту долгожданную получили.