Однажды приятель позвонил и позвал нас с тобой на детский праздник в ЦУМ. Я ужасно не люблю детских праздников в магазинах, поскольку праздники эти устраиваются ради магазинов, а не ради детей. Но из вежливости я спросил:
– Какой детский праздник?
Приятель стал рассказывать, что в ЦУМе, дескать, будут веселые конкурсы, актеры, наряженные инопланетянами, веселые танцы и мультики. Ты не слышала его объяснений внутри телефонной трубки, а слышала только мой вопрос. Но этого оказалось достаточно.
– Какой детский праздник? – переспросила ты, пока я другим ухом выслушивал рассказ приятеля об актерах, наряженных инопланетянами. – Я хочу пойти!
Ты твердо решила пойти на праздник, даже не поинтересовавшись моими планами и моими суждениями о том, какими отвратительными бывают инопланетяне, какие прекрасные детские конкурсы мы сами можем устроить дома, как много у нас дома мультиков, в конце концов.
– Я хочу пойти! – сказала ты.
И пришлось идти. В назначенный день и в назначенное время мы вошли в ЦУМ. На пороге нас встречал человек, наряженный не инопланетянином вовсе, а богом Кетцалькоатлем, про которого я, честно говоря, не помню, ему ли индейцы приносили человеческие жертвы или кому-то из его божественных коллег.
Проходя мимо Кетцалькоатля, ты на всякий случай спряталась у меня под плащом.
Мы вошли в торговый зал. Там продавали парфюмерию. Нам в нос немедленно ударило семьсот разных запахов, и у меня закружилась голова, а ты заткнула ноздри пальцами.
– Как хорошо здесь пахнет, – сказала ты.
– Зачем же ты заткнула нос?
– Очень сильно пахнет, – отвечала ты, не разжимая носа.
В глубине зала стояли синие надувные конструкции и играла громкая музыка. Музыка была ужасно громкая. Ты зажала уши. Чтобы зажать уши, тебе пришлось разжать нос. Минут пять ты зажимала попеременно то нос, то уши, пока нос не привык к сильным запахам, а уши – к громким звукам.
Я все еще надеялся, что поездка на детский праздник не испорчена безнадежно, и сказал тебе, указывая на надувные конструкции с притворным энтузиазмом:
– Посмотри, Варенька, там батут.
Дело в том, что батут – это была давнишняя твоя мечта. Ты верила, что на Новый год или на другой какой-нибудь праздник тебе подарят батут обязательно, а пока Новый год не наступил, ты мечтала о батуте и прыгала на всяком сколько-нибудь пружинящем предмете, даже если это был бабушкин прибор для измерения давления.
Батут тебя заинтересовал. Ты подошла к батуту, аккуратно сняла туфли, влезла на батут, села в углу и, едва покачиваясь, стала смотреть, как прыгают другие дети. Через пять минут пришла служительница, сообщила детям, что батут закрывается, вежливо, но настойчиво выдворила детей и закрыла батут пологом. Ты безропотно спустилась на пол и надела туфли.
Тут появились обещанные актеры-инопланетяне. Они принялись занимать детей довольно бессмысленной игрой. Предполагалось, что дети должны стать в круг и передавать друг другу воздушные шары, как бы имитируя движение планет по орбитам. Дети, разумеется, передавать шаров не стали, а стали кидаться шарами и футболить их, пока все шары не лопнули. Впрочем, ты не принимала в общей игре никакого участия, и, похоже, играющие дети вовсе не радовали тебя, а только мешали смотреть мультики.
Мультики показывали на трех висевших в ряд экранах. На первом экране показывали про Тома и Джерри, на втором – про дятла Вуди, на третьем – не помню про кого показывали, ибо я не способен запомнить три мультика одновременно.
Но, кажется, ты пыталась смотреть именно что три мультика одновременно. Ты застыла в углу игровой площадки, смотрела на экраны, и на лице у тебя изображалось нешуточное интеллектуальное напряжение, потому что непросто одновременно смотреть про Тома и Джерри, про дятла Вуди и еще бог знает про что.
– Варь, ты про кого смотришь? – спросил я.
– Про всех, – прошептала ты одними губами, чтобы не отвлекаться.
– У тебя голова не лопнет?
– Нет, не сразу.
Я все-таки очень опасался, что просмотр трех мультиков одновременно может негативно сказаться на неокрепшей детской психике. Потому я взял тебя за руку и повел в другие отделы магазина, где разворачивались другие развлечения и конкурсы. Несколько метров ты шагала как сомнамбула. Потом постепенно пришла в себя, а придя в себя, увидела актрису-инопланетянку, предлагавшую порисовать на стенах.
На всякий случай ты спряталась у меня под плащом.
Чуть дальше другие уже актеры-инопланетяне предлагали детям фехтовать на воздушных шариках. Я спросил тебя, не хочешь ли ты пофехтовать, но ты спряталась у меня под плащом.
По-моему, праздник явно не удался. Инопланетян ты боялась, батут закрыли, музыка играла слишком громко, мультики показывали так, что их невозможно было смотреть. Я потащил тебя на улицу. Был погожий осенний день. Я купил тебе мороженого. Мы сели на скамейку.
– Ладно, – сказал я, чтоб ты не расстраивалась, – сейчас мы доедим мороженое и придумаем какое-нибудь развлечение вместо этого магазина.
– Сейчас, – ты лизала мороженое, – я доем этот рожок, и мы вернемся на праздник.
– Тебе понравилось, что ли? – опешил я.
– Очень. – Ты даже зажмурилась, чтобы показать, насколько тебе понравилось.
– Что там могло понравиться?
– Все! – Ты взмахнула руками, показывая, насколько безгранично твое счастье, и залепила мороженым мне в щеку. – Там так прекрасно пахнет, в этом магазине. Там инопланетяне очень страшные и противные. А я ведь люблю всех страшных и противных. Там громкая музыка, и я ничего не слышу, что ты говоришь. Там показывают даже целых три мультика одновременно, так что ничего нельзя понять. А еще там есть даже батут.
– Но ведь батут закрыли, Варенька! – взмолился я, сраженный парадоксальной логикой собственного ребенка.
– Но ведь он есть, – парировала ты. – А дома его нету.