42. И все! Больше мне нечего толком рассказать про Большую Рублевскую Игру, потому что дальше я не понимаю, как она устроена. Я сижу в ресторане «Веранда у дачи», на Жуковку опускается вечер, и я заказал вина и бакинских помидоров со сладким луком. Но на самом деле я подобен Вергилию, который довел Данте до врат рая, а дальше ему путь заказан. На самом деле, читатель, если хотите достоверно знать о правилах и перипетиях Игры на более высоких уровнях, вам потребуется другой проводник, как Данте для путешествия по небесным сферам потребовалась Беатриче. Найдите себе такого, если можете. А я буду сидеть на веранде, мне принесут помидоры с луком, базиликом, оливковым маслом и моденским уксусом. И бокал вина. И ресторан будет полон. Публика в основном будет состоять из простых рублевских обывателей. Но окажутся тут и трендсеттеры. И даже два-три человека, у которых есть свои проекты. И — я оглянусь вокруг — ни одного, кажется, человека, который сам был бы проектом. Я один. Да, я всерьез полагаю, что, хоть и не играл никогда осознанно в Большую Рублевскую Игру, не собирал реликвий, не соблюдал правил, не следовал трендам, не насаждал трендов — однако же превратился-таки в проект под названием «Валерий Панюшкин». Только я пустой проект, не получивший от власти ни благословения, ни проклятия. И в этом смысле подобен неоплодотворенному яйцу, которое можно съесть, но из которого никогда не вылупится птенец.

Я сижу в углу за маленьким столиком и смотрю на людей вокруг. Вот ужинает семья. Глава семейства — мужчина лет пятидесяти с некрасивым и неблагородным лицом. Простой обыватель, которому удалось тем не менее собрать несколько реликвий. У него, например, есть Новая Жена. Напротив него сидит женщина лет двадцати пяти. Блондинка. Что называется, модельной внешности. Молодец, мужик! Для человека, который случайно заработал денег в структурах Газпрома или Роснефти, такая Новая Жена — неплохой результат. Еще у него есть дочка. Девочка лет пяти, похожая на маму и одетая в скромное, но все же принцессочное платье. Девочка с длинными распущенными волосами цвета льна. Совсем хорошая реликвия. У такого урода вообще-то не должно было быть такой красивой дочки. Но есть. А рядом с его женой сидит еще одна молодая женщина, про которую непонятно, кто она — то ли подруга жены, то ли вторая жена, то ли бедная родственница из Когалыма, которую успели уже приодеть и причесать в парикмахерской «Альдо Коппола». Тоже хорошая реликвия. Хорошо иметь женщину, про которую непонятно, кто она, и против присутствия которой жена не возражает, демонстрируя дружелюбие и покорность.

Этот человек лет пятидесяти старается даже следовать некоторым трендам. Вот, например, он не оставил дочку дома с няней, а привел в ресторан. Правильно — чадолюбие в моде. И правильно, что ребенка не заставляют сидеть за столом и держать спинку ровно. Хорошо, что отпустили рисовать за соседний столик со специальной девушкой-аниматором, которая работает в ресторане на тот случай, если кто-то из клиентов проявит чадолюбие. Но вот ест этот человек — плов. Так что про него можно забыть, ибо, если хочешь плова, то нечего тащиться в ресторан, а нужно пригласить к себе домой Сталика Ханкишиева. Нельзя же есть в ресторане блюдо, на приготовление которого требуется верных четыре часа. И поэтому мы теряем интерес к обывателю с женой, не женой и дочкой. С ним никогда больше не случится ничего интересного. В лучшем случае он соберет еще несколько реликвий.

Посмотрим лучше на столик у окна. За ним двое. Мужчины. Время ужина, но они не похожи на геев, значит, у них не свидание, а переговоры. Говорят тихо. У обоих приличный и аккуратный маникюр. У одного пуговицы на рукаве пиджака расстегнуты — шитый пиджак, не купленный в магазине готового платья. Эти двое, пожалуй, могут запустить какой-нибудь тренд, а то и проект, только мы не слышим, о чем они говорят, и узнаем, как их зовут, только если проект окажется успешным.

Еще чуть подальше за маленьким столиком — молодые мужчина и женщина. И вот о чем они говорят, мы слышим. Ссорятся. Мужчина обвешан реликвиями, как елка. Какие надо часы, какой надо галстук, какой надо пиджак, какие надо туфли. На женщине реликвий меньше, но все необходимые присутствуют, как-то, например, прическа от «Альдо Коппола». И одно кольцо, которого не мог подарить мужчина, сидящий напротив. Слишком дорогое для него и слишком неожиданное — ну не мог его выбрать этот раб трендов. Кажется, из-за этого кольца они и ссорятся. Мужчина старается говорить шепотом, но все равно получается слишком громко. Он говорит, что изо всех сил старается, работает от зари до зари, стремясь стать олигархом. И вот уже скоро станет. И, наверное, уже стал бы, если бы женщина, сидящая напротив, создавала ему комфортные условия, тихий домашний уют, а не носилась бы по вечеринкам и не принимала бы безумно дорогие подарки черт знает от кого. И еще он говорит, что когда он станет олигархом, то она пожалеет, но будет поздно…

Беги от него, девочка. Встань и уйди прямо сейчас. Потому что он никогда не станет олигархом. Потому что в Большой Рублевской Игре нельзя стать олигархом, как нельзя стать гениальным поэтом или выработать у себя абсолютный музыкальный слух. Олигархом, настоящим богачом, миллиардером в Большой Рублевской Игре становится не тот, кто работает по пятнадцать часов в сутки в инвестиционном банке пусть даже и на заметной должности. Олигархом становится тот, кого поцеловал в темя Великий Бог Денег. Это даже я знаю, хотя рублевская религия и не укладывается у меня в голове. Даже я знаю, что дело не в количестве денег, а в качестве. Деньги, которые зарабатываю я, никогда не сделают меня богатым, потому что я всегда знаю, за что именно мне платят. Большие же Деньги не зарабатываются, а проливаются на человека золотым дождем. Не в уплату за труд, а потому что человек Избран. Так что встань, девочка, и уйди от своего педального лоха к тому, кто подарил кольцо.

А я доем помидоры, допью вино, дождусь звонка и пойду в гости тут неподалеку — к настоящему Жрецу Великого Бога Денег Петру Авену. Мы будем валяться в креслах и болтать, потому что Жрец считает меня интересным проектом. И Жрец расскажет мне про что угодно: про живопись, про литературу, про путешествия…

Но ни за что не расскажет про Великого Бога Денег.

 

Глава пятая. Адепт

43. Многие полагают, что, нырнув под Самый Опасный Мост и войдя в Москву, Рублево-Успенское шоссе естественным образом превращается в Рублевское, потом естественным образом впадает в Кутузовский проспект, потом перетекает в Новый Арбат, а потом в Знаменку — и упирается в Кремль. Это политическая версия. Но есть и другая — гламурная. Возможно, Рублевка упирается не в Боровицкие ворота Кремля, а, нырнув перед Знаменкой направо в тоннель, петляет по Никитскому бульвару, Спиридоновке и Бронной — и упирается в ресторан «Аист». Многие думают так.

На перекрестке Большой и Малой Бронной — три ресторана. В ресторан «Аист» по несколько раз в месяц неизбежно едет всякий рублевский житель, если не хочет выглядеть лохом. А напротив через Большую Бронную — кафе «Академия». В него рублевские жители не ходят никогда, зато в него всегда ходит политолог Стас Белковский. А напротив через Малую Бронную — кафе «Кафе», куда никогда не ходят ни рублевские жители, ни политолог Белковский. Зато хожу я. И там я назначаю политологу Белковскому встречу, потому что людей, которые ходят в «Аист», — полный «Аист», людей, которые ходят в «Академию», — полна «Академия», свободных мест нет. А в кафе «Кафе» пусто. Стас был свидетелем и участником многих перипетий Большой Игры. Ему, собственно, платят за работу инструктора в Большой Игре, как платят бретеры фехтовальному тренеру, который (хоть его победы и не в счет) по определению фехтует лучше любого бретера. И вот представьте себе, каково учителю фехтования, если дуэли запрещены. Стас оглядывается, ему неуютно, он ежится и морщится то ли от непривычного интерьера кафе «Кафе», то ли от того, что политика в России перестала быть публичной и политических консультантов никто больше не спрашивает про их методы. Всех интересуют только прогнозы. От безысходности Стас занялся даже консультированием бизнесменов, ибо в бизнесе компании конкурируют друг с другом точно так же, как в политике когда-то конкурировали партии, а теперь — группировки.

Я не знаю, насколько Стас красуется и вполне ли серьезен, но вот он мне рассказывает про бога. Про великого бога, которому служат рублевские Игроки и имя которому — Деньги. (Во множественном числе про единое существо, точно так же как иудеи к единому своему богу обращаются во множественном числе — Элохим.)

Итак, деньги, если верить Белковскому, — это единственный на Рублевке бог. На какой-то своей стадии Большая Игра превращается в религию Денег. И вот как формулирует Белковский символ этой веры, ее десять заповедей.

«Единственный разумный результат любой деятельности, — говорит Белковский, — это деньги». Но мне скучно так записывать. В своей голове я редактирую его тезисы и записываю так, как религиозный фанатик писал бы в книге, которую считает боговдохновенной.

1. Деньги — это альфа и омега, начало и конец. С Денег все начинается и к Деньгам все стремится. Единственная истинная причина всего — Деньги. Единственный истинный результат — Деньги. Даже слава имеет значение лишь как средство получить Деньги. Если ты прославлен, но беден — горе тебе.

2. Человек с Деньгами и человек без Денег — различны. Разница между ними непреодолима, как непреодолима пропасть между посвященным и простецом, благословенным и проклятым. Вопрос только в пороговой сумме, начиная с которой слово «Деньги» следует писать с заглавной буквы. Двадцать лет назад это был миллион. Теперь — миллиард. Но не следует поминать миллиард всуе. Деньги могут разгневаться. Миллиардер Полонский опрометчиво рисковал, говоря: «У кого нет миллиарда, пусть идет в жопу». Горе ему! Зачем он это говорил? Ставил свое тщеславие выше Денег? Горе тщеславцу!

3. Ни на что не стоит тратить Деньги, кроме снискания Денег. Ни на мужчин, ни на женщин, ни на стариков, ни на детей, ни ради слез и ни ради радости. Жертвовать деньги можно только Деньгам, чтобы Деньги вернулись сторицей. И если придут к тебе и скажут:

«Вот мы благотворительный фонд», спроси: «Кто благословил вас?» И дай Деньги только благословенному.

4. Никогда посвященный не станет отдавать Деньги простецам. Это значило бы, что ценишь какое-то их горе или какую-то их радость выше Денег. Деньги могут разгневаться. Блюсти Деньги должны посвященные, те, у кого Деньги есть. Поэтому лучше потратить миллион на проститутку, чем тысячу на сиротский дом. Ибо проститутка достанется посвященному, а сиротский дом — кому? Пусть на сиротские дома жертвуют деньги те, у кого нет Денег.

5. Не отдавай Деньги. Горе отдающему. Ибо нет ничего ценнее Денег. Отдать Деньги можно только ради того, чтобы Деньги вернулись другим путем, умножившись. Мудрые знают, на что потратить Деньги. На какую одежду, какую пищу, какую машину. И если ты не знаешь, то горе тебе, ибо ты глупец и Деньги отнимутся у тебя. И горе тому, кого простецы увидят в рейсовом самолете, лучше бы ему не родиться. Не бывай с простецами: они выдыхают воздух, отравленный бедностью.

6. Укради! Мудрый позволяет себе роскошь, чтобы показать, как много украл. Если ты мог украсть и не украл, не значит ли это, что честность или законопослушание ставишь выше Денег? Деньги разгневаются. Мудрые знают друг про друга, что все они воры. Но не говорят об этом, ибо иначе получится, что говорящий ценит правду выше Денег. Молчать мудро. Деньги умножатся.

7. Не прельщайся прекрасным и изощренным. Искусство, наука, ремесла — это всего лишь функция Денег. Ни один мастер без Денег не может создать даже и пустоту. А Деньги привлекут любого мастера.

8. Все продается. Любая вещь и любой человек. Всякий, кто не продается, — еретик. Призвание мудрого — доказать еретикам, что они не просто продаются, а продаются дешево, дешевле, чем думали.

9. Не убий! Деньги милосердны. Если можно купить, зачем убивать, это слишком дорого. Но если убить — дешевле, чем купить, убийство неизбежно. Впрочем, мудрый всегда предпочтет убийству навет. Деньги милосердны.

10. Деньги сами находят верных своих по милости своей. Никому никогда не удавалось стяжать Деньги против их воли. И если Деньги выбрали тебя, береги их. Потеряешь — не вернешь. Никому и никогда Деньги не давались дважды.

Сформулировав десять заповедей, Белковский откидывается в кресле и улыбается удовлетворенно. Я спрашиваю:

— Стас, и что будет человеку, соблюдающему эти заповеди? Счастье?

— Нет, — отвечает Белковский. — Бессмертие. Ведь любая религия стремится к бессмертию, а вовсе не к счастью.

44. Многие рублевские игроки просто не знают, откуда у них взялись Деньги. Или так долго скрывали это, что и сами поверили в свои отвлекающие версии. Не было Денег — и вдруг появились. Не то чтобы человек работал в поте лица, откладывал по грошику, инвестировал в дело, а вот просто не было Денег — и вдруг на тебе! Чудо! Рациональные объяснения чуду, да еще и повторяющемуся раз за разом с одним и тем же человеком, трудно найти, и немудрено, что богатые прибегают к мистическим объяснениям своего успеха, а бедные эти объяснения принимают. Мало ведь у кого есть экономическое образование. Мало кто всерьез задумывался о природе своих богатств. Компьютерный геймер тоже не задумывается, из каких алгоритмов сложен противостоящий ему монстр в мониторе, просто крошит монстра волшебным мечом, не рассуждая и о том, из каких алгоритмов состоит меч.

Роман Абрамович, например, не устает говорить, что все в жизни дается тем, кто оказывается в нужное время в нужном месте, но не уточняет, что это за волшебное место и что за волшебное время и почему раз за разом в нужное время и в нужном месте оказывается именно Роман Абрамович. Как это объяснишь, кроме благословения и миропомазания? Пожалуй, Абрамович и сам теперь верит, что благословен и миропомазан.

Ведь откуда-то взялись же Деньги! Вот в конце 80-х и в начале 90-х в России все были примерно одинаково бедными, так что даже компьютер считался предметом роскоши. И когда Горбачев слегка послабил государственную собственность на все, разрешил кооперативы, всякий кому не лень принялся торговать компьютерами. Кто-то сделал на компьютерах миллионные состояния, а кто-то едва сводил концы с концами. Как это объяснить, кроме благословения Великого Бога Денег? Многие разбогатевшие на компьютерах и вправду верят в везение. Как шаман, постучавший в бубен: если после камлания пошел дождь, он верит, что они с бубном прекратили засуху.

Нет, ну правда! Как вы объясните, что на одних и тех же компьютерах кто-то не заработал ничего, а кто-то — миллионы? Объяснение между тем довольно простое. В конце 80х некоторые кооперативы создавались сами по себе, а некоторые — при крупных предприятиях военно-промышленного комплекса. Тот, кто торговал компьютерами на свой страх и риск, прогорел. Потому что компьютеры покупались за доллары, а продавались за рубли. И свободной конвертации рубля не было. Чтобы купить в Америке компьютеры, надо было сначала продать в Америке что-нибудь купленное за рубли. Ничего нужного в Америке Советский Союз не производил, нефть стоила меньше десяти долларов, и если находилось в советской экономике что-то нужное за океаном, то для советских времен это были слишком сложные коммерческие схемы. Рано или поздно торговля по принципу «американские компьютеры в обмен на русский лес» разлаживалась.

Но крупные военно-промышленные предприятия покупали доллары у государства по официальному курсу за двадцать шесть копеек. Покупали и отдавали своим дочерним кооперативам. А те привозили компьютеры, продавали за рубли по рыночной цене, но доллары, чтобы закупить следующую партию, покупали не по рыночной цене (на черном рынке доллар тогда стоил около пяти рублей), а опять-таки у государства — за двадцать шесть копеек. То есть никакого везения, никакого благословения, никакого миропомазания. Простое мошенничество: компьютеры продавали по рыночной цене, а доллары покупали по государственной, компьютеры — по рыночной, доллары — по государственной. На каждой такой сделке за счет бюджета государство в двадцать раз увеличивало прибыль торговцев компьютерами. Но только тех торговцев, что торговали под крышей государственных военно-промышленных предприятий. Потом, в самом начале 90-х, правительство отменило государственную монополию на водку. Это решение превратило компьютерных миллионеров в водочных мультимиллионеров, просто потому что у них были деньги, чтобы закупить за границей огромные партии спиртного, как только это стало возможно.

Себестоимость спирта мизерная. Огромные доходы от продажи водки идут обыкновенно в бюджет и направляются на социальные программы. Но государство решило так, что в начале 90-х водочные сверхприбыли не направлялись на здравоохранение и образование, а оставались торговцам. Потом люди, разбогатевшие на торговле компьютерами и водкой, открыли частные банки, и государство создало банкирам платежеспособных клиентов. Денег ведь ни у кого не было. Но государство провело приватизацию, и каждый гражданин оказался вдруг собственником как минимум квартиры. Квартиру можно сдать, продать, а деньги положить в банк. И когда денег граждан в банках оказалось достаточно много, государство помогло богачам еще раз — объявило дефолт в 1998 году, то есть дало официальный повод денег вкладчикам не возвращать. А если кто и вернул, как, например, банк «Менатеп» Михаила Ходорковского, — то по восемнадцать центов с доллара.

А еще государство раздало новым богачам крупнейшие предприятия на залоговых аукционах. В те времена на городских помойках можно было найти антикварную мебель: она была мусором, а после реставрации становилась нешуточной ценностью, но у владельцев не имелось денег на реставрацию. И то же самое происходило с нефтяными, металлургическими, химическими компаниями — они были мусором, приносили только убытки. Но, оказавшись за бесценок в руках богачей, получив серьезные инвестиции и толковое управление, приобретали огромную ценность — миллиарды.

Всякий раз сверхприбыль образовывалась не столько из-за деловой хватки владельцев и даже не из-за труда рабочих, сколько из-за политического решения государства. Государство вдруг меняло условия игры, и кто-нибудь мгновенно сколачивал состояние на разнице между тем, что было, и тем, что стало.

Слова Абрамовича, что все на свете дается людям, оказавшимся в нужное время в нужном месте, можно расшифровать. Надо оказаться в том месте, где государство меняет условия игры, и в то время, когда оно их меняет. Вот секрет рублевского благословения. Несмотря на его простоту, мало кто понимает этот секрет. А кто понимает — молчит. До массового сознания жреческая тайна о том, откуда берутся Деньги, доходит только в виде анекдота: дескать, лучший бизнес — приватизировать один метр государственной границы.

Анекдот только кажется абсурдным. В Большой Рублевской Игре приватизированы могут быть самые неожиданные вещи. Не нефтепровод, а вентиль в том месте, где нефтепровод пересекает государственную границу. Не аэропорт в городе Грозном, а право делать вид, будто аэропорт разбомблен и не восстановлен, тогда как на самом деле работает и принимает карго. Что там везут? Что угодно: любые товары, людей, оружие, наркотики… В то время как повелители аэропорта-призрака живут на Рублевке в особо охраняемом доме, окна которого никогда не открываются. Приватизирована может быть подпись министра, время прокурора, приказ маршала. Любая функция государства может ненадолго (или надолго) оказаться в частных руках и создать немыслимые Деньги.

45. Когда Деньги появляются, надо заставить их двигаться. Вернее, нет: заставить нельзя. Надо не мешать им двигаться. Любой капиталист вам скажет, что деньги должны работать. Капиталист относится к деньгам как к слугам. Рублевский же Игрок — как к божеству: следит за их движением, подобно древнеегипетским жрецам, наблюдавшим полет птиц и предсказывавшим будущее, истолковывая его траекторию. Если птицы падали на землю, не летели никуда — худшее предзнаменование. С Деньгами в Большой Рублевской Игре то же самое: если они не движутся, лежат на банковском счете или в ячейке, то нет ничего страшней.

— Деньги должны двигаться, двигаться, понимаете? — говорила мне рублевская трендсеттерша Ксения Собчак. Мы сидели в гостевой комнатке радио «Серебряный дождь», где Ксения работала, чтобы быть знаменитой и получать приглашения вести корпоративные мероприятия разных коммерческих структур, то есть обменивать свою славу на деньги. — Если не можешь пустить деньги в дело, тогда нужно просто потратить их. На что угодно. На платья, на украшения, на благотворительность…

Я сидел и думал, что по описанию Ксении Деньги подобны волейбольному мячу, к которому игрокам можно лишь прикасаться, но который нельзя брать в руки. «Держать мяч» в волейболе — это значит одним касанием перебрасывать мяч партнеру и получать обратно. Вот так и в Большой Игре: иметь Деньги — значит лишь на мгновение касаться их, отправляя в рискованную атаку.

Мы говорили об этом с Ксенией примерно за месяц до того, как с нею произошли ужасные с точки зрения Большой Игры события: Деньги Ксении были арестованы. В связи с оппозиционной деятельностью ее самой и ее бойфренда Ильи Яшина на квартире у Собчак был проведен обыск. С утра ворвались люди в масках, перерыли частные письма, поставили всю квартиру вверх дном, не давали одеться, говорили гадости… Но главное — главное с точки зрения Большой Рублевской Игры, — арестовали найденные в сейфе деньги, больше миллиона евро в разных валютах. Деньги были разложены по конвертам, и следователи предположили, что, стало быть, предназначались для выплаты разного рода оппозиционерам за разного рода антиправительственные выходки. Хотя логичнее было предположить, что Ксения, зарабатывающая в основном тем, что ведет корпоративные праздники, получала в конвертах гонорары от своих нанимателей.

Каких только глупостей не говорили безголовые обыватели по поводу арестованного Ксеньиного миллиона. Финансирует ли она оппозицию? Заплатила ли она налоги со своих гонораров? Вот о чем думал обыватель. А проправительственное молодежное движение «Наши» даже на скорую руку сляпало пародийный рекламный ролик с юношей, похожим на Яшина, девушкой, похожей на Собчак, и лозунгом «Заплати налоги и спи спокойно». Серьезные рублевские Игроки тем временем думали о другом — не лишится ли Ксения благословения? Сумеет ли без значительных потерь пережить этакое святотатство, чтобы доверившиеся ей Деньги оказались вдруг обездвижены в сейфах генеральной прокуратуры? Ведь позволить кому-то арестовать твои Деньги — хуже нет. Лучше быть арестованным самому. Арестованные счета — позор. Акции компании можно допустить до ареста, но только с целью изменить в свою пользу расклад на собрании акционеров, то есть опять же — заработать Денег. Но счета? Но наличные? Их арестовывают только у нищих правозащитных организаций. У серьезных людей — никогда.

Не знаю, насколько Ксения понимала это, но действовал она так, будто понимает. Во-первых, скандалила. Она, наверное, могла бы заявить публично, что никаких денег у нее не находили, а тайно договориться со следствием, что сыщики забирают себе арестованные деньги в качестве взятки. Так поступил бы лох, святотатственно ценящий свободу больше Денег. Но Ксения скандалила. Потому что нельзя отрекаться от Денег — это грех. Во-вторых, Ксения изыскала способ заработать Деньги на том, что у нее отобрали Деньги. Она снялась в рекламном видео-ролике.

Раннее утро, в постели спят юноша и девушка. Девушка — Ксения Собчак. Вдруг взламывают дверь и врываются в квартиру молодцы в спецназовской форме. Ксения вскакивает и кричит.

Бойцы специального подразделения переворачивают мебель, роняют предметы и, наконец, волокут откуда-то из гардеробной тяжелый сейф. Вскрывают его, но сейф пуст.

— Где деньги? — кричит боец. — Где деньги?!

— Вот деньги, — скромно потупившись, отвечает полураздетая Ксения. И действительно: в глубине сейфа отыскиваются две пластиковые кредитные карты банка «Тинькофф».

Этот ролик не предназначался для показа на телевидении. Его крутили в интернете. Как только ролик вышел, Ксения сама вывесила его в своем блоге и гордо написала: «Ну, вот и денег заработала».

С точки зрения религии Денег, это был очень верный шаг.

Арестованный Ксеньин миллион евро благодаря этому ролику перестал быть поруганным и обреченным на заточение божеством, а стал инвестицией. Сколько там заработала Собчак на этом ролике? Даже если и двадцать тысяч, даже если и сто — все равно инвестиция очень невыгодная: вложить миллион, а получить сто тысяч. Но тут дело магическое: невыгодные сделки бывают. Можно вложить деньги и проиграть — это не грех. Великий Бог Денег прощает неудачные сделки, если на одну неудачную приходится десять удачных.

46. К сожалению, для того, чтобы двигаться, Деньги должны воплотиться во что-то материальное. Перестать быть идеальными цифрами на счете в каком-нибудь офшорном банке и обратиться в нефтяные вышки, заводские цеха, телевизионные студии, банковские офисы… В конце концов — в чемоданы ассигнаций, акций или векселей. Эта материальность делает Деньги уязвимыми — любая религия знает историю про воплотившегося и оттого растерзанного бога. Вот так и Деньги: стоит им только явить себя людям, как люди начинают терзать их и дербанить на куски, как терзали и дербанили Озириса, Адониса, Таммуза, Иисуса Христа, наконец.

Разумеется, идеальной сделкой, идеальным камланием Великому Богу Денег, любой рублевский Игрок назвал бы историю компании «Сибнефть». Подумать только, в 1995 году Роман Абрамович купил компанию у государства за сто миллионов долларов (это тогда были Деньги, но компания должна бы стоить дороже на порядок), а в 2005-м продал государству за тринадцать миллиардов (компания должна бы стоить дешевле). И все эти десять лет получал Роман Абрамович дивиденды с «Сибнефти». Но надо же понимать, что десять лет подряд Деньги, вложенные Абрамовичем в «Сибнефть», ежесекундно подвергались опасности. Проблемы управления, мировые экономические кризисы, колебания цены на нефть — это нормальные угрозы, с которыми сталкивается всякий предприниматель, вложивший деньги в любое предприятие, будь то нефтяной гигант или маленькое кафе. Однако, помимо обычных угроз, рублевский Игрок сталкивается с угрозами специфическими. Риск усиливается, пропорционально чудовищными становятся катастрофы и пропорционально баснословными — барыши.

Абрамович купил «Сибнефть» в 1995 году. Баснословно дешево. Пятнадцать лет спустя в лондонском Высоком суде он сказал, что аукцион по продаже «Сибнефти» был фиктивным, что один из трех претендентов на эту компанию в последний момент отозвал свою заявку, а второй по предварительному сговору с Абрамовичем предложил денег заведомо меньше, чем Абрамович. Компания ушла за гроши.

Но ведь не в собственность Абрамовичу, а в залог. В декабре 1995-го на парламентских выборах победили коммунисты, и, если бы коммунисты выиграли еще и президентские выборы в июне 1996-го, никакой нефтяной компании Абрамович не увидел бы. Коммунисты провели бы национализацию или уж точно отказались бы от долгов, которые наделал президент Ельцин под залог нефтяных компаний.

Даже когда Ельцин выиграл при непосредственной поддержке Абрамовича и тогдашнего партнера его Бориса Березовского, даже когда компания перешла Абрамовичу в собственность, что он получил? Разрушенное производство, бунтующие нефтяные города, банды преступников, которые на каждом этапе брали с нефтяников дань. Партнер Абрамовича Березовский кинул бы его (слово «кинул» было произнесено в лондонском Высоком суде и представило немалую проблему для переводчиков), кинул бы непременно, если бы Абрамович не оказался ловчее, ибо ведь в лондонском суде Березовский обвинял Абрамовича именно в том, что тот его «кинул».

И мы обойдем стороной длинную и запутанную историю про то, как компания «Сибнефть» Абрамовича дважды пыталась слиться с компанией «ЮКОС» Ходорковского. И как чуть не погибла вместе с ЮКОСом или, наоборот, служила приманкой в игре властей против ЮКОСа. Мы ведь не знаем подробностей. И слава богу: в Большой Рублевской Игре знание подробностей вредно для здоровья.

Мы можем только догадываться, с каким облегчением вздохнул Абрамович, когда ему удалось продать компанию государству за тринадцать миллиардов. Хотя и тут мир полнится слухами, будто не все эти миллиарды перевел Абрамович на свои лондонские счета, а добрую половину «откатил» государственным чиновникам, от которых зависело решение купить «Сибнефть» так дорого. Подробностей мы не знаем, ну и хорошо — крепче спим.

Однако же и в Лондоне деньги, полученные Абрамовичем за «Сибнефть», не упокоились на банковских счетах. А предстояло Абрамовичу защитить эти, казалось бы, выведенные из игры деньги от Березовского, заплатив невиданные 12 миллионов долларов адвокату Джонатану Сампшну. И это была победа, не только потому, что Абрамовичу не пришлось ничего платить Березовскому. Но и потому еще, что лондонский Высокий суд, отказав Березовскому в удовлетворении иска, как бы признал тем самым, что деньги Абрамовича законные, чистые, годные к употреблению в странах доминиона.

Оглядываясь на историю «Сибнефти», мы видим, что качество риска менялось. В 90-е за эту Игру можно было поплатиться жизнью. Тогдашние Игроки предпочитали прямое действие и огнестрельное оружие. В 2000-е за Большую Игру можно было поплатиться свободой. Игроки стали предпочитать не физическое уничтожение соперников, но научились функцию уничтожения перекладывать на государство, а государству удобнее посадить, чем убить. Тем, кто выжил и не сел, предстоит завершающая стадия игры, к которой только-только приступил Абрамович, — надо легализовать Деньги на Западе. Очистить Деньги в глазах всего мира. Это возможно, но с изрядным дисконтом. То есть надо заплатить Деньги, чтобы твои Деньги считались законными. Это возможно, но очень уж тяжело рублевскому Игроку, адепту религии Денег: Деньги ведь могут и прогневаться, если их адепт поставит выше Денег закон.

47. Впрочем, мало кто дошел до такого жреческого уровня, чтобы дерзнуть тратить Деньги на легализацию Денег. Большинство Игроков застряло в 2000-х: продолжают играть Деньгами и на Деньги, в качестве главного оружия используя государство. Журналистка Ольга Романова жует салат и говорит: «Кого бы нам заказать? Давай закажем, ну, например… Васю Якеменко»…

Мы сидим в кафе, которое принадлежит приятелю Романовой. Это тоже рублевская привычка: более или менее опытный Игрок автоматически назначает встречи не в тех кафе, где вкусно кормят, а в тех, что принадлежат приятелям. Романова даже не замечает этого, а я замечаю потому только, что коллекционирую даже и мелкие рублевские привычки. Ольга говорит: «Кого бы нам заказать? Васю Якеменко…» — и смеется.

Потому что мы никого не можем заказать. У меня сроду не было денег, чтобы и во́лос заказать с Васиной головы. Романова тоже изначально была журналисткой, в Игру попала по романтической причине — любовь-морковь, вышла замуж за миллионера, и вот теперь ее муж Алексей Козлов «заказан» партнером по бизнесу и сидит в тюрьме. А дом на Рублевке продан, чтобы хоть частично расплатиться с долгами по судебным решениям и судебным издержкам.

А Вася Якеменко — это Василий Якеменко, отец-основатель прокремлевского молодежного движения «Наши», бывший министр по делам молодежи, Игрок хоть и не высшего уровня, но такого, что нам с Романовой не подступиться. Я просто спросил Ольгу, как это — «заказать». И вот она показывает на конкретном примере.

«Ну, давай Васю Якеменко. Не нравится он нам», — Ольга делает паузу и улыбается хитро: понимаю ли я, что в Большой Игре никто не «заказывает» человека просто потому, что тот не нравится? Я понимаю, Оля. Не совсем же идиот. Ольга кивает и продолжает по-деловому: «Вася человек труднодоставаемый. Хотя у него неприятности. Мы, предположим, хотим заказать Васю, потому что тебе он денег должен, а от меня он, предположим, ушел к другой бабе. Такой человек стоит дорого. Предположим, двадцать миллионов. (Доллары имеются в виду, доллары, конечно.) Никакая наша обида на него не стоит двадцати миллионов. Но если в процессе его посадки у него можно отнять что-то, что стоит, например, двадцать два миллиона, то смысл есть. Во-первых, мы посадили обидчика; во-вторых, удовлетворили прокуратуру, и там теперь знают, что с нами можно работать; в-третьих, заработали два миллиона. Это уже бизнес».

Я не знаю, понимаете ли вы, о чем она говорит. Я понимаю теперь. Я уже привык к подобной логике. Она говорит, что ни одна обида на Рублевке не стоит того, чтобы удовлетворить ее не за Деньги. Ни супружеская измена, ни предательство, ни воровство — ни за что нельзя мстить, если месть не принесет, кроме морального удовлетворения, еще и Денег. Месть должна быть бизнесом. Жажду мести нельзя ставить выше Денег, ибо (помните?) нет ничего выше Денег. И лучше всего вообще не испытывать никаких чувств к жертве своего бизнеса: во всяком случае, любовь к Деньгам следует ставить безусловно выше любви к супругу или ненависти к врагу. Вот что она говорит. Не просто нельзя поддаваться эмоциям. Нельзя их иметь, если служишь Великому Богу Денег. Надо просчитывать риски и планировать прибыль. В гипотетическом нашем «заказе» Василия Якеменко выгод три: получить два миллиона, хорошие связи в генпрокуратуре (пригодится на будущее) и, наконец, отомстить — последнее наименее важно, шалость, виньетка.

«Мы, — продолжает Ольга, — идем к Слуцкеру и говорим: “Слуцкер, почем у нас посадить Якеменко?” Слуцкер отвечает: двадцать пять. Мы торгуемся, уминаем его до двадцатки. И относим двадцать миллионов ему, потому что прямо генеральному прокурору отнести не можем».

Слуцкер, бывший сенатор Владимир Слуцкер, — это тот самый бывший партнер мужа Ольги Романовой, который, по мнению Романовой, ее мужа и посадил. Говорить об этом прямо Ольга не боится. Я не могу понять почему. Я несколько раз переспрашиваю: «Ты под запись мне говоришь?» — «Да-да! Под запись! Я всегда понимаю, что говорю под запись». И мой диктофон раз за разом записывает — Слуцкер, Слуцкер, Слуцкер. Я спрашиваю:

«Скажи, Оль, зачем нам нужен Слуцкер? Почему мы сами не можем занести деньги прокурору?»

Она улыбается, как если бы объясняла ребенку, почему нехорошо в холодный день промочить ноги. «Прокурор, конечно, отнесется к нам с большим уважением, если мы уважаемые люди, выразит мне сочувствие в связи с тем, что Вася ушел от меня к другой бабе, но скажет, что у нас правовое государство, а Вася — невиновный человек. Прокурор так скажет, потому что мы с тобой не те люди, которые заносят деньги. А Слуцкер — тот человек. Слуцкер просто заносит деньги и говорит: “Якеменко”. А ему в прокуратуре отвечают, что трудно, конечно, посадить Якеменко, у него высокие покровители. Но у него есть телеканал в Ульяновске…»

Я смотрю на Олю как баран. Я не понимаю, при чем тут телеканал в Ульяновске. А Романова продолжает. «У Васи в Ульяновске действительно есть молодежный телеканал, напополам с одним обормотом. И надо сказать, этот телеканал гоняет социальный рэп с утра до ночи. Это ж измена. Вася-то думает, это бизнес, рейтинги хорошие, реклама… Но мы собираем материал по Ульяновску, несем Бастрыкину (главе следственного комитета. — В. П.) и говорим: мы-то думали, Вася свой, а он вон чего, социальный рэп, измена… И если папа (то есть Путин. — В. П.) спросит, мы папе покажем, как Якеменко крутит на ульяновском телеканале социальный рэп и видеоролики проекта “Гражданин поэт”. Он думает, это рейтинги и чистый бизнес? Не-е-ет. Это измена. Поэтому можно и нужно Васю Якеменко посадить. Прокуратура берет у нас деньги и сажает Васю в полной еще и уверенности, что очищает страну от скверны».

Этого я тоже не понимаю, но часто сталкивался с тем, что рублевские Игроки, затевая беззаконие, не ощущают себя преступниками. Как герой «Декамерона» Боккаччо, соблазняя жену старика, считает себя вправе — потому что нечего было жениться на молоденькой. Вот так и в Большой Игре: не стыдно посадить конкурента, потому что, если сел, то, стало быть, не достойный конкурент, а лох. Безжалостность рассказанного (и пережитого) Романовой такова, что я спрашиваю: «А вот звонит нам в этот момент Вася и говорит: “Ребята, я сдаюсь”. Мы что делаем? Встречаемся вот здесь в кафе, и Вася спрашивает, на каких условиях мы от него отстанем?»

Романова удовлетворенно улыбается, съедает кусок курицы, как если бы курица была Василием Якеменко.

«Это интересное предложение. Мы отвечаем, например: “Вася, тридцать и плюс телеканал в Ульяновске наш. Нам же надо теперь занести в прокуратуру деньги, чтобы остановить твое уголовное дело. Сколько у нас оправдательных приговоров в судах? Ноль целых семь десятых процента? То есть ты понимаешь, Вася, ты уже попал в девяносто девять и три десятых процента. Тебе наверняка теперь вынесут обвинительный приговор, и остановить это будет дороже, чем было запустить”».

В какой-то момент я даже ставлю себя на место несчастного Якеменко. «Оль, мы эти отступные по какой формуле рассчитываем?» — «По рыночным ценам, — парирует Романова. — Вот несчастный следователь Домовец попался на том, что ему по рядовому делу занесли пятнадцать миллионов долларов. Понятно, что самому следователю досталось бы не больше миллиона, но цена-то вопроса была пятнадцать и дело было три года назад, и рядовое. А Вася Якеменко — не рядовое дело. Поэтому посадить — двадцать, а остановить следствие — сорок и телеканал. Кроме того, придется посадить Васиного партнера в Ульяновске, потому что надо же на кого-то свалить экстремизм и измену, в которых мы обвиняли Васю. Раз уж следствие раскрутилось, а Васю надо отпустить, то про Васю мы скажем, что он ничего не знал о подрывной деятельности своего телеканала, а знал партнер. И Васин партнер сядет у нас на пятнашечку совершенно бесплатно, просто потому что подвернулся под руку».

«А почему, — спрашиваю, — мы уверены, что Вася не побежит к Путину?» — «Потому что, если бы Вася мог побежать к Путину, мы бы не стали с ним связываться». — «А если мы недооценили Васю и он все же добежал до Путина?» — «Тогда, — Романова разводит руками, как игрок, проигравшийся в пух, — наши двадцать миллионов, которые мы отдали Слуцкеру, пропали. Слуцкер уже взял себе четверть, занес остальное в генпрокуратуру, а тут генеральному прокурору позвонил Путин и сказал Васю не трогать. Это форс-мажор. Генеральный прокурор прекращает дело, и мы теряем деньги, потому что недооценили Васю». Я спрашиваю: «Оля, а сколько стоило твоему мужу откупиться? И почему вы не откупились?»

48. И Романова рассказывает.

Большая Игра рождает новые, неведомые в обычном мире профессии. Здесь, на Рублевке, большим почетом пользуется, например, профессия «консильере», словно бы сошедшая со страниц романа «Крестный отец», или профессия «трасти», удачно представленная в фильме «Леон» о наемном убийце. Иногда я думаю, что рублевские Игроки просто насмотрелись западного приключенческого кино. И Романова подтверждает — таки да, насмотрелись!

Романова говорит, что в почерпнутых из кинематографа рублевских представлениях о мире Владимир Слуцкер — трасти прокуратуры.

Она описывает эту профессию так. Взятку в миллион долларов (или уж тем более в десять миллионов) не положишь ни на один счет ни в России, ни за границей. Откуда у прокурора миллион долларов? Такие Деньги нельзя положить ни на счет жены, ни на счет сына, ни на счет тестя, тещи… Доходы государственных служащих декларируются, и не российская полиция, так Интерпол сунет же свой нос и спросит — откуда?

Поэтому взятку свою государственный служащий кладет на счет трасти, который должен быть бизнесменом и миллионером, чтобы миллионные суммы терялись на его офшорных счетах. Вернее, даже так: трасти сам же и является посредником между взяткодателем и взяткополучателем, сам несет чиновнику взятку, но не в чемодане, а под честное слово. Трасти говорит: «С сегодняшнего дня твои десять миллионов долларов лежат на моем счете в банке на Каймановых островах. Можешь получить их в любую минуту, когда захочешь. Но зачем тебе Деньги? Чтобы враги спрашивали, откуда они у тебя? А про твои Деньги на моем счете никто не спросит. Ты хочешь что-то купить на них? Океанскую яхту? Дом в Нормандии? Акции Apple? Я куплю тебе океанскую яхту, дом в Нормандии и акции Apple. Оформлю на подставных лиц или подставные компании. Потому что зачем тебе яхта, дом и акции, оформленные на твое имя? Чтобы враги спрашивали, откуда они у тебя? Тебе нужно свидетельство о собственности на яхту — или ходить на яхте по морю? Тебе нужна купчая на дом — или жить в своем доме в Нормандии, когда захочешь? Тебе нужны акции Apple в сейфе — или дивиденды с акций Apple?»

Этакий ход мыслей трасти кажется рублевскому Игроку разумным. Игрок ходит по морю на океанской яхте, живет в собственном доме в Нормандии, летает на частном самолете и в любой день может попросить управляющего перевести ему сколько угодно денег в счет дивидендов от акций. Так вырабатывается доверие.

К тому же трасти приносит Игроку все новые и новые взятки. Вернее, говорит, что в банке на Каймановых островах лежат еще десять миллионов, и еще десять, и еще двадцать. Игрок считает себя миллионером, мультимиллионером, миллиардером. И так до тех пор, пока в жизни Игрока не случается несчастье. Когда оно случается (например, доверитель попадает в опалу и вынужден уехать из страны), трасти может поступить с ним честно, а может кинуть. Кинуть — значит не отдать деньги, лежащие на Каймановых островах. Поступить честно — значит отдать, но не все, а столько, сколько нужно доверителю, чтобы достойно, по рублевским меркам, пережить опалу и встретить старость.

Вот Абрамович, например, был трасти Березовского. Березовский устроил так, чтобы благодаря своей близости к власти получить за бесценок нефтяную компанию. Но сам управлять ею не мог из-за той же близости к власти. Доверился Абрамовичу. И когда попал в опалу, когда эмигрировал в Лондон, Абрамович не кинул его, деньги отдал. Правда, Березовский полагал, что ему в компании «Сибнефть» принадлежит доля в шесть миллиардов долларов. А Абрамович полагал, что Березовскому хватит полутора миллиардов, чтобы купить в Англии поместье и спокойно дожить жизнь, по субботам посещая Ковент-Гарден. Это, в понятиях Большой Игры, не значит кинуть. Это значит отдать. Потому что отдают не столько, сколько тебе принадлежало, а столько, сколько ты можешь унести, сумму, которой ты достоин в жалком твоем опальном положении. Такова логика трасти.

А если умирает трасти, то доверитель его не получает вообще ничего. Так случилось со вторым трасти Березовского Бадри Патаркацишвили. Он скоропостижно скончался, и Березовский не сумел найти свои деньги, которыми управлял Бадри. Такова логика окружающего трасти мира: бедолагу рвут на части, стоит ему не то что умереть, а хотя бы ослабеть.

Поэтому трасти должны поминутно доказывать всему миру, что остаются сильными, что не потеряли своих связей и палец им в рот не клади. Потому, говорит Романова, трасти прокуратуры должен время от времени доказывать всему миру, что он все еще трасти прокуратуры — периодически показательно сажать кого-нибудь, тем самым демонстрируя свою способность посадить кого угодно.

Так вот, Ольга Романова говорит, что ее муж Алексей Козлов был для Владимира Слуцкера рекламной акцией, показательной жертвой, человеком, которого следовало посадить в тюрьму, чтобы весь мир в очередной раз убедился в способности Слуцкера посадить кого угодно, даже и миллионера, партнера, мужа известной журналистки.

Романова говорит, что Алексею Козлову нельзя было откупиться: на кону стояли не двадцать миллионов каких-нибудь, а сама репутация прокурорского трасти, то есть все Деньги, которые он за всю жизнь может заработать, занося прокурорам взятки. Если бы Слуцкер не посадил Козлова, все подумали бы — не смог, Акела промахнулся, Акела — мертвый волк. И все, кому нужно посадить партнера, заказать врага — не понесли бы больше Владимиру Слуцкеру Деньги, искали бы другого посредника, другого трасти. Так говорит Романова. Она, правда, не говорит, что, возможно, ее муж Алексей Козлов не пробовал откупиться еще и потому, что Деньги (в полном соответствии с правилами Большой Игры) ценит выше свободы. Нельзя ведь сбрасывать со счетов такую возможность. Нельзя ведь забывать, что для адепта Денег нет ничего страшнее, чем потерять Деньги.

49. При этом чем успешнее рублевский Игрок, тем ближе и вероятнее день, когда ему придется потерять Деньги. Не все. Не известно случая, чтобы человек, однажды бывший миллионером или миллиардером, разорился до нищенства. Те крохи, которые остаются Игроку после разорения, любой нормальный человек посчитал бы настоящим богатством — разложил бы по банкам и инвестиционным фондам и жил бы припеваючи.

Игрок — другое дело. После разорения его дети не покидают престижной английской школы. Его старики родители не переселяются в богадельню. Бытовые обстоятельства его собственной жизни не меняются, если только Игрок не сел в тюрьму. Кроме одного.

Слово «Деньги» в устах Игрока теряет заглавную букву «Д». Божество Денег превращается просто в деньги. И это гибель богов. В День Разорения Игрок подобен скандинавскому богу Одину, которому мало того, что все погибло, он еще и восходит на костер, чтобы уничтожить самого себя. И тем мучительнее, что поленья не разгораются, саморазрушения не получается, пес Фенрир, разрушитель мира, медлит.

(Вы скажете, я сбиваюсь с логики, наделяя божественными функциями то Деньги, то Игрока, поклоняющегося Деньгам? Но это не я сбиваюсь с логики, это рублевский Игрок, чем ближе он ко Дню Разорения, тем больше сбивается с логики и начинает путать, кто тут божество — Деньги или он сам, добившийся такого количества Денег.)

Чем успешнее Игрок, тем отчетливее он сходит с ума, считая себя неуязвимым. Вот Платон Лебедев, Игрок опытный и высокого уровня, финансовый гений группы «Менатеп», Колдун в команде Ходорковского, человек достаточно осторожный, чтобы понимать, как это важно — быть готовым к атаке. И он был готов. Несмотря на внезапность и энергичность, с которой началась атака на ЮКОС, Платона поначалу успели спрятать, уберечь от ареста. Он прятался в одной из элитных больниц, и всего несколько дней требовалось акционерам ЮКОСа, чтобы эвакуировать Лебедева за границу. И прошли эти несколько дней. Все было готово: частный самолет в аэропорту, документы, подкупленные гаишники, которые провели бы машину до аэропорта, подкупленные пограничники, которые обеспечили бы коридор через границу…

Но (вот говорил же я, что Игроку нельзя иметь человеческих чувств!) за две недели до начала атаки на ЮКОС у Платона Лебедева родилась дочь. Даша. И он, кажется, всерьез любил свою вторую жену и своих маленьких дочерей. В день, на который был назначен побег, Платон позвонил домой. На что он рассчитывал? Что его телефон не слушают? Но слушали, конечно. На невероятное везение, раз уж ему несколько раз в жизни невероятно везло? Только не на этот раз. На нерасторопность спецслужб? Всерьез надеялся, что, пока фээсбэшники отследят звонок, да пока определят местонахождение звонившего, да пока приедут, пройдет не менее суток, и он уж будет таков на частном самолете через дырявую границу?

Нельзя так думать в Большой Игре. Группа захвата была у Платона в больнице через сорок минут и арестовала его. Так рассказывает Юля Шахновская.

С ареста Платона в ЮКОСовском поселке Яблоневый сад наступил День Разорения, продлившийся почти год, до ареста Ходорковского и дольше. Дело в том, что в Большой Игре человек никогда не разоряется один, всегда разоряется команда. Деньгами группа «Менатеп» рисковала много раз. И когда создавала банк, и когда покупала ЮКОС, и когда прикупала к ЮКОСу Восточную нефтяную компанию. Потерять все деньги, уйти в минус, начать все с нуля рисковали многократно, но Деньги при всех этих рисках оставались умирающим и возрождающимся Богом, про которого известно, что чем жесточе Он умер, тем триумфальнее воскреснет.

Разорение команды в Большой Игре начинается с захвата заложника. Платон был заложником. Когда взят заложник, команда лишается возможности контратаковать, потому что бог знает, какие меры воздействия применят к заложнику, как он будет страдать, как выдержит страдания, что расскажет под пыткой карцером, голодом, неоказанием медицинской помощи, а то и просто избиениями. Когда взят заложник, команда не может и бежать, бросая то, чего нельзя спасти, и спасая Деньги, спрятанные на офшорных счетах. Не потому даже не может бежать, что дурно бросать в беде товарища. А потому, что заложник, узнав, что команда его бросила, — на какое сотрудничество со следствием пойдет? Сколько расскажет тайного? Сколько подпишет на себя и на команду свою наветов? Команда ЮКОСа, полагаю, в твердости Платона Лебедева была уверена: Платон не предаст, Платон — кремень. Но не меньше были они уверены в существовании психотропных средств, которые любой кремень превращают в слизняка. К Платону их не применяли, но впоследствии к начальнику службы безопасности ЮКОСа Пичугину применяли, кажется, вполне активно.

И потому над поселком Яблоневый сад повисло молчание. Юля Шахновская рассказывает, что у них в поселке было всегда два больших праздника, которые справляли все вместе, — Новый год и день рождения Миши (Ходорковского).

Новый год до ареста Платона Лебедева был еще веселый. Ничего особенного, сидели за большим столом, балагурили, шутили, пуляли в потолок пробками от шампанского. А после ареста Платона 26 июня на день рождения Миши Юля пришла к Ходорковскому в дом и была поражена: как всегда сидели за большим столом, но — молчали. Все до одного, как в рот набрав воды.

50. В промежутке между молчаливым днем рождения в начале лета и арестом поздней осенью Ходорковский путешествовал. Официально смысл его путешествий заключался в том, чтобы встречаться по регионам со студентами, рабочими, солдатами и разъяснять, как выгодно слияние компании «ЮКОС» с компанией «Сибнефть». Неофициально, как говорили, эта его поездка — политическая, серия выступлений, во время которых Ходорковский впервые представал в качестве политика.

Но с точки зрения Большой Игры эта поездка — побег. Когда взяли заложника, бежать нельзя. Для того ведь заложника и взяли, чтобы ты не убежал. Но и не бежать нельзя, поскольку если не побежишь, то возьмут тебя. Задача, стало быть, сводится к тому, чтобы бежать и не бежать одновременно. И вместо надежного побега за границу члены команды ЮКОСа начали перемещаться, как угорелые, по стране. Ошибочный расчет их в том, что арестовать будто бы могут только в столице, а в провинции не могут. В одном из интервью томскому телевидению Ходорковский, рассказывая, каким авторитарным и полицейским стало государство, произнес следующую фразу: «Посадить можно кого угодно. Только чтобы посадить меня, нужен генеральный прокурор, а чтобы посадить простого предпринимателя, достаточно участкового милиционера».

Ошибка. На самом деле в Большой Игре участкового милиционера достаточно, чтобы посадить кого угодно — хоть мелкого булочника, хоть миллиардера, владельца огромной нефтяной компании. Даже депутата и сенатора может арестовать простой мент, несмотря на парламентскую неприкосновенность. На форумах компьютерных игроков это называется плохим балансом. И речь вот о чем. В самом начале игры вооруженный пока только одним простым кинжалом герой подходит к двери, за которой ждет его первый квест, но дверь, оказывается, стережет охранник. Приходится сражаться с охранником, и прежде, чем победишь, несколько раз погибнуть и начать игру с начала. Но вот проходит много месяцев, игрок преодолевает пятьдесят, семьдесят уровней. Обзаводится волшебными доспехами, волшебным мечом, магическими способностями, запасными жизнями, смертоносными заклинаниями… И однажды логика игры приводит игрока к той самой двери, с которой игра начиналась. И у двери опять охранник. И опять битва тяжелая. «Как? — думает игрок. — Почему? Я прошел семьдесят уровней, стяжал в битвах волшебное оружие и магические навыки. А этот охранник стоит здесь, у первой двери. Когда он успел прокачаться и оказаться равным мне?»

Но так устроена игра. И компьютерные игры, и Большая Игра на Рублевке — одинаково. Баланс ни к чему. Стражники и охранники всегда оказываются равны по силе любому игроку. Только их много. Победишь одного — на его место встают двое.

Никакого генерального прокурора не потребовалось, чтобы арестовать Ходорковского. Его арестовала простая оперативная группа ФСБ в сибирском аэропорту во время дозаправки самолета. И в Москве никакого генерального прокурора не потребовалось, чтобы предъявить обвинения — достаточно простого следователя прокуратуры. И никакого верховного судьи не потребовалось, чтобы определить меру пресечения «содержание под стражей». Присудил простой судья. И простой же судья потом осудил на восемь лет. И простые судьи не выпустили по УДО. А взыскания и карцеры в тюрьмах назначали простые тюремщики.

И адвокат Ходорковского Антон Дрель вспоминал, что не спорил его подзащитный ни с оперативной группой во время ареста, ни со следователем во время предъявления приговора, ни с судьей, когда брали под стражу. Про всех, кто арестовывал его, Ходорковский говорил, что они, дескать, люди подневольные, не они же принимают решения. И если так говорил, то ждал, вероятно, что рано или поздно появится на сцене тот, кто принимает решения — вот с ним-то и поговорить, у него-то и выторговать условия мира или почетной капитуляции. Но тот, кто принимает решения, так и не появился. Да и был ли он? Существовал ли у всей атаки на ЮКОС единый мозг? Акционерам ЮКОСа почетней, конечно, думать, что был. Что сам президент Путин стоял за банкротством их компании и их собственными арестами. А ну как не было единого мозга? Ну как люди в погонах дербанили крупнейшую в стране нефтяную компанию каждый за себя? Как стая ворон дербанит падаль — не по единому ведь плану, не выстраиваясь в боевые порядки.

Разгром ЮКОСа был осуществлен людьми простыми, невысокого положения, не богатыми. Каждого из них Ходорковский мог бы купить со всеми потрохами, жалкими квартирками, убогими дачками и подержанными автомобильчиками. Только и преимущества у этих людей, что форма какого-нибудь силового подразделения да оружие в руках. Но именно это преимущество оказалось решающим.

Во время обыска в доме приемов ЮКОСа в поселке Яблоневый сад следователи и бойцы ОМОН столько посуды дорогой побили, столько напитков представительских выпили, разворовали и разлили на пол больше, чем стоило содержание всего их отряда, все их зарплаты, премии, выслуги и боевые. И ничего им не было: не укоряло начальство, не делало взысканий за превышение полномочий и уничтожение ценностей, которые можно ведь и конфисковать. Никто даже и не пытался апеллировать к воинской дисциплине, потому что никто из врагов ЮКОСа не относился к бойцам ОМОНа как к людям. Они инструмент, а с инструмента какой спрос?

Зато очевидной становится стратегия выживания, к которой прибегает рублевский Игрок накануне Дня Разорения, перед лицом посадки, эмиграции или, в лучшем случае, тихого выхода из Большой Игры на скромную пенсию.

Чтобы сохранить Деньги, избежать Разорения, посадки, эмиграции, в Большой Рублевской Игре надо стать инструментом, поступить на государеву службу, потому что с инструмента — какой спрос.

Сложность только в том, чтобы поступить на государеву службу, но Деньги при этом сохранить и Игру продолжить. Для этого имеется целая технология.

 

Глава шестая. Чиновник

51. В 90-е годы, если рублевский Игрок становился настолько успешен, что большие Деньги делали его уязвимым, принято было избираться депутатом парламента или сенатором. Это давало парламентскую неприкосновенность. К концу 2000-х депутатская неприкосновенность не стоила ничего. Кандидатов в депутаты Марию Гайдар и Никиту Белых задерживали на митингах и мариновали в милиции, несмотря на прямой законодательный запрет задерживать кандидатов в депутаты. Депутата Илью Пономарева задерживали, когда он уже был избран, и не помогли депутатские корочки. А депутата Гудкова, когда понадобилось подвергнуть его гонениям, за два дня и вовсе лишили мандата.

К концу 2000-х сколько-нибудь существенная неприкосновенность превратилась не в депутатскую, а в чиновничью. Формально, например, следователь прокуратуры или сотрудник ФСБ не обладает никакой неприкосновенностью, но на самом деле любой регулировщик знает: если нарушитель правил движения покажет прокурорский или эфэсбэшный документ — надо отпустить.

Минус государственной службы в том, что зарплаты у чиновников очень маленькие, а иметь бизнес или заработки на стороне запрещено. Наталья Тимакова, пресс-секретарь Дмитрия Медведева (в прошлом президента, а теперь премьера), так и говорит: «Только зарплата. Я декларирую все свои доходы. В этом смысле девушкам проще, муж зарабатывает. А для мужчины, который должен нормально содержать семью, зарплата на госслужбе, конечно, очень невелика». Тимакова, правда, не уточняет, что в какой-то момент ее пресс-секретарской деятельности муж ее, журналист Александр Будберг, вынужден был прервать свою успешную карьеру в газете «Московский комсомолец». Официально потому, что нельзя работать журналистом и быть мужем главного в стране пресс-секретаря — это конфликт интересов. Но неофициально получается, что вот Тимакова работает у Медведева пресс-секретарем, а муж ее ушел с работы и получил… крайне высокооплачиваемую должность главы пресс-службы банка ВТБ. Таким или подобными способами всякий пресс-секретарь правительства и всякий пресс-секретарь президента получает доступ к деньгам. Но не к Деньгам. Мы ведь помним, что доступа к Деньгам нельзя добиться, поступив на какую-то там службу, пусть даже и государственную. Помним ведь, что Деньги сами выбирают себе служителей. Так вот, не ради получения Денег поступают на госслужбу, а ради защиты Денег, которые уже приобретены. Госслужбой защищают Деньги, а Деньги, в свою очередь, защищают Игрока, поступившего ради них на госслужбу.

Я спрашивал Тимакову, на чем держится ее лояльность по отношению к шефу, почему Медведев доверяет ей. Тимакова отвечала невнятно, что никогда, дескать, шефа не подставляла, и он никогда ее не подставлял, что во многом, дескать, совпадают их оценки текущих событий. Так она отвечала мне, а через несколько дней зачекинилась на фейсбуке в дорогущем итальянском отеле Villa Feltrinelli.

Поднялся скандал. Журналисты обсуждали, может ли пресс-секретарь премьер-министра жить в отеле, где одна ночь стоит чуть ли не месячную ее зарплату. Вспомнили про состоятельного мужа. Но выяснилось немедленно, что Villa Feltrinelli — не просто дорогой отель, а дорогой отель, принадлежащий российскому бизнесмену Виктору Вексельбергу. Скандал разгорелся снова: обсуждалось теперь, не в подарок ли, не в качестве ли взятки от олигарха получила госчиновница Тимакова несколько ночей в отеле Вексельберга.

С точки зрения Игры этот скандал оказался для Тимаковой настоящей находкой. Если до скандала лояльность пресс-секретаря премьер-министру обеспечивалась только «совпадением оценок» и доходной должностью мужа, то после лояльность была скреплена кровью. Теперь Дмитрий Медведев мог закрыть глаза на скандал с Villa Feltrinelli, а мог в любую секунду дать ход расследованию. При неряшливости наших следователей, при послушности наших судов и при бессилии наших адвокатов за неделю против Тимаковой могли состряпать уголовное дело, из которого следовало бы, что она получила взятку от олигарха. А против Виктора Вексельберга можно было состряпать дело, что он, дескать, дал взятку госчиновнику. Вот теперь, только теперь премьер-министр Медведев мог быть уверен, что пресссекретарь Тимакова будет беззаветно верна ему. Она открылась, подставилась под уголовное дело, от которого только шеф мог защитить ее, что в глазах шефа гарантировало совершеннейшую лояльность подчиненной.

Подобных случаев множество. Вот депутат Митрофанов, например, избирался во все созывы парламента, бегал из фракции во фракцию, вел себя эксцентрично, участвовал во всех на свете ток-шоу — но не шла карьера. А стоило только депутату Митрофанову попасться на передаче взятки в 2,5 миллиона рублей (или только жалоба в парламент поступила, что попался, не доказано еще), как депутат Митрофанов сразу получил важный комитет по средствам массовой информации. Потому что скомпрометирован всерьез, потому что лояльность депутата Митрофанова по отношению к власти обеспечена теперь висящим над Митрофановым уголовным делом. Значит, карьера пойдет в гору. Государство защитит Митрофанова от конкурентов в Большой Игре, будучи уверенным, что сам Митрофанов беззащитен перед государством, ибо по одному щелчку пальцев даже не генпрокурора, а простого следователя сядет в тюрьму.

Этим желанием скомпрометировать себя, выдать себя с головою в руки государства, доказав тем самым начальству свою лояльность, объясняется и та несусветная роскошь, которую с некоторой даже натугой принародно позволяют себе государственные чиновники. Европейцы недоумевают: зачем чиновница Голикова спускает в монакском казино явно не сопоставимые с ее зарплатой деньги? Зачем чиновник Костин приплыл в греческий порт не на одной — на двух шикарных яхтах? Зачем дорогие отели? Зачем бриллианты на пальцах жен и любовниц?

Ответ прост: затем, чтобы тюремный срок на лбу был написан у каждого чиновника и чтобы защитить мог только шеф.

52. Чтобы компрометировать себя и добиваться таким способом доверия со стороны начальства, рублевские Игроки держат, кормят и натаскивают (так натаскивают сторожевую собаку) кого бы вы думали? Оппозиционеров!

Вот депутат Железняк. Во власти мелкая сошка, но главный враг оппозиции. Это он инициировал закон о митингах, фактически сделавший митинги в России невозможными. И закон о цензуре в интернете, пытаясь ограничить последнее прибежище несогласных — фейсбук. Это он, когда принимался закон, запрещающий усыновление российских сирот в Америку, принялся вдруг нарочито учить оппозиционеров патриотизму, говоря, что жить надо в России, работать в России, детей учить в России, отдыхать в России и даже установить в российских кинотеатрах специальную квоту для российского кино. Мало того, насмехался еще все время в твиттере, подначивал, дразнил оппозиционеров, как дразнят за чужим забором собаку.

Зачем он это делал? Затем, что у него была компания, против которой возбуждено было несколько уголовных дел, так что Железняку ничего не оставалось, как баллотироваться в Госдуму от правящей партии и демонстрировать отчаянную лояльность, чтобы не сесть в тюрьму.

Однако беда с отчаянной лояльностью в том, что ее ведь могут и не заметить сильные мира. Чтобы твою лояльность заметили, надо раздразнить оппозиционных собак. Пусть лают как можно громче. Пусть негодуют в своих фейсбуках и твиттерах. Пусть так обозлятся, что на блюдечке принесут следователям прокуратуры компромат на тебя. Это безопасный компромат. Не будет же ни один представитель власти пускать в ход компрометирующие материалы, добытые оппозицией. Просто потому, что они добыты оппозицией.

И — следует отдать депутату Железняку должное — оппозиция клюнула на его дешевое законотворчество и дразнилки в твиттере. Лидер оппозиции, юрист и блогер Алексей Навальный организовал колоссальное расследование, в котором раскопал уголовные дела против компании Железняка. Посчитал квартиры Железняка, явно слишком дорогие, чтобы купить их на задекларированные доходы. Отыскал фотографии коллекционных автомобилей Железняка и фотографии дочек Железняка — учащихся престижных школ Великобритании и Швейцарии. Материалов Навального хватило бы с лихвой если не на новое уголовное дело против Железняка, то уж на прокурорскую проверку точно. Навальный нашел весь или почти весь компромат на Железняка.

И именно поэтому разом выставил Железняка в глазах власти лояльным человеком, на которого имеется компромат. И одновременно освободил Железняка от даже гипотетической угрозы, что когда-нибудь этот компромат будет использован властью против него. Не станет же, повторяю, власть пользоваться компроматом, который нашел ненавистный Навальный. К тому же упоминались в материалах Навального дочки депутата Железняка — дети. Так что сердца наполнились праведным гневом против Навального, втягивающего в политику детей. И глубоким сочувствием к чадолюбивому Железняку пропитались души властителей, накануне втянувших в политику всех российских сирот, которым нельзя теперь надеяться на усыновление в Америку.

Получилось, что первый взлет политической карьеры Железняка произошел от того, что он проворовался и попал под следствие. А второй — от того, что он проворовался и был уличен в воровстве.

Вот так оппозиционеров и используют. Оппозиционеры нужны для того, чтобы раскапывать компромат на чиновников и обезвреживать этот компромат именно тем, что раскопан он оппозиционерами.

53. Точно так же, чтобы неопасно компрометировать себя и добиваться доверия со стороны начальства, используют Игроки и другую категорию людей — светских репортеров. Светские репортеры на Рублевке — целый штат высокооплачиваемых и избалованных доносчиков. Им платят, их кормят, их одевают, возят на курорты.

Светские репортеры женского пола могут даже рассчитывать при удачном стечении обстоятельств выгодно выйти замуж.

Светским репортерам мужского пола перепадает иногда поучаствовать в бизнесе героев своих хроник. И это манит. С лучшей из цеха — Боженой Рынской — я встречаюсь в ресторане, разумеется, принадлежащем ее доброму приятелю.

Кто больше Божены знает рублевских баек, сплетен, анекдотов и даже тайн? Ее перу принадлежат гневные филиппики про министров путинского правительства, которые на глазах у всех ходят по морю на роскошных яхтах, проигрывают в казино целые состояния, разъезжают на немыслимых автомобилях. С ее дисплея сошла целая галерея образов бывших (ельцинской эпохи) чиновников, достойнейших людей, с которыми интересно поговорить, поскольку они незаурядные люди: вот Альфред Кох, бывший вице-премьер, лучше всех разъясняет все про политику и, вопреки рублевским обычаям, тридцать лет живет с одной и той же женой; вот Александр Починок, бывший министр труда, лучше всех разъясняет все про налоги, да к тому же еще и владеет если не самой обширной, то уж точно самой изысканной на Рублевке коллекцией вина… С ее клавиатуры сошел целый ряд комических персонажей, «рублевских новых», все эти жены разбогатевших милиционеров, когалымские бухгалтеры и прочая подобная публика, скупившая на Рублевке дома у Игроков, не избежавших Разорения, севших в тюрьму или уехавших в Лондон. Эти «рублевские новые» рядятся у Божены в идиотски-дорогие платья, криво сидящие на толстых задницах, покупают отвратительную мазню на помпезных благотворительных аукционах, где собирается денег меньше, чем было потрачено на банкет. Кто же, как не Божена, поможет мне разукрасить повествование яркими подробностями?..

Однако вот уже скоро как час заговорить о деле с Боженой не получается.

Первые минут десять уходят у меня на то, чтобы привыкнуть к ее облику. Нет, на ней никаких вызывающих шмоток. Наоборот — довольно строгое платье, разве что с чуть глубоковатым вырезом. Но тем не менее вся она — один сплошной призыв, избыточное женское обаяние, с которым невозможно иметь никакого дела, кроме флирта, как невозможно выпить чашку кофе, в которой три килограмма сахара.

Еще минут десять мы обсуждаем еду. Ресторан, разумеется, располагает устрицами, трюфелями и прочими изысканными яствами, но Божена ест котлету с гречневой кашей, а я — филе-миньон, честный кусок мяса с картошкой. Это тренд: трюфели теперь для когалымских бухгалтеров, модные люди едят простую пищу. И пьем мы только воду. Это тоже тренд с тех пор, как Ксения Собчак написала в своем твиттере, что слишком многие мужчины на Рублевке допились односолодового виски до отчетливой импотенции.

Еще полчаса мы обсуждаем протестное движение. Вот уж тренд так тренд в начале 2012 года, когда происходит описываемый разговор. Божена рассказывает про прогрессивного полицейского генерала, с которым срочно следует поговорить всем лидерам оппозиции, дабы привлечь на свою сторону силовые структуры. Божена звонит модному журналисту Кашину, известному тем, что был избит, по всей видимости, активистами прокремлевских молодежных движений. Мне кажется, мы обсуждаем все это с одной-единственной целью — показать друг другу, что оба — trendy. И битый час уходит у нас на это сомнительное занятие. А потом Божена вдруг начинает петь. У нее хорошее контральто. Не просто природное, а прилично обработанное толковым музыкальным педагогом. Ресторанный тапер играет на рояле (на рояле, разумеется, пианино стоят только в ресторанах для бедных), подмигивает Божене со свойственной таперам благожелательной развязностью, а Божена поет лирические песни советских времен, тех, когда светскими львицами были артистки — жены боевых авиационных генералов или инженеров, строивших ДнепроГЭС.

Наконец, я собираюсь с силами и выпаливаю: «Божена, давайте вместе напишем книжку про Рублевку!» И она немедленно соглашается. Протягивает мне для рукопожатия через стол мягкую руку, шедевр рублевских маникюрш и европейских косметологов. Мы заключаем сделку и оговариваем условия.

Но Божена не напишет ничего. В Большой Игре никакого значения не имеет, как мягко мы ударили по рукам. Даже если мы подписали бы договор, это тоже не имело бы значения. Договоры в Большой Игре имеют значение, только если подписаны в Лондоне. Поначалу я даже обиделся на этакое ее вероломство. Пока до меня не дошло, что не выполнять обещаний — это ее профессиональное свойство, навык, отработанный за много лет. Год за годом ее приглашают на частные вечеринки, про которые просят не писать, а она про них пишет. Год за годом рублевские Игроки поверяют ей свои мелочные тайны с просьбой не говорить никому, а она говорит всем. Прелесть этих тайн в том, что они быстро портятся. Это не преступления, а повод для мгновенного скандала: новая любовница, вычурные часы, боцманская шутка в приличном обществе. Рублевские Игроки предпочитают предоставлять начальству такой, скоропортящийся компромат на себя. Если начальство компроматом не воспользовалось, через неделю забудут. И светские репортеры, следовательно, привыкают не помнить ни о чем больше недели.

 

Глава седьмая. Жрец

54. Вот так постепенно складывается у меня в голове образ рублевского Игрока, переходящего на высший уровень Игры. Он собрал достаточное, даже избыточное количество реликвий. Вернее, все его вещи теперь суть реликвии. Он никогда не ошибается в следовании трендам, потому что научился сам тренды насаждать, каждый его поступок — тренд. Он создал множество успешных проектов, так что теперь практически каждое его начинание — проект. На него снизошла благодать Великого Бога Денег, и теперь он все что угодно может превратить в Деньги. Накануне Дня Разорения он сумел спасти свои Деньги и Деньги своей команды, поступив на государственную службу. Вам кажется, я кратко пересказываю биографию Владимира Путина? И вы не ошибаетесь: тут, на вершине игры, у них у всех примерно одинаковые биографии, просто Путин — на виду.

Теперь, когда Игрок под защитой государства, практически ничто не угрожает ему, кроме государственного переворота. Потому что все конкуренты Игрока Высшего Уровня, все прочие серьезные Игроки — тоже под защитой того же государства, служат ему: конкуренция возможна, но уничтожение друг друга — нет, для этого государство должно расколоться внутри себя, чтобы один столп всерьез вознамерился уничтожить другой. Так бывает. Так бывало в истории нашей, знававшей разного рода дворцовые перевороты или успешные дворцовые интриги рангом поменьше.

Все, чего боится Игрок Высшего Уровня, — это дворцовый переворот. Именно не государственный, не революция, не смена власти — в их возможность никто не верит, — а дворцовый переворот, успешная политическая интрига, смена одной команды, занимающей вершину государственной пирамиды, на другую команду, ничем не отличающуюся по сути — те же Воин, Колдун, Доктор и Вор, — но отличающуюся по персоналиям.

Когда после парламентских выборов в декабре 2011 года в Москве начались многотысячные уличные протесты против фальсификации результатов, мне приходилось слышать от человека, близкого к Путину, фразу: «Неужели это Медвежонок мутит?» Владимир Путин, без сомнения, Игрок Высшего Уровня. И, будучи таковым, он боялся не народных протестов: никакая толпа народа не может поколебать жреца. Он боялся, что уличные протесты устроены другим жрецом, Дмитрием Медведевым (или Борисом Березовским, или Михаилом Саакашвили, или Бараком Обамой, который вот бы удивился, узнав, что и он рублевский Игрок). Путин, если верить моему источнику, боялся, что государство, магически защищающее всех Игроков от превратностей свободной и рациональной конкуренции, раскололось внутри себя. С другой стороны, от человека, близкого к Дмитрию Медведеву, мне в разгар протестов доводилось слышать фразу: «Если бы мы знали, что у нас такая поддержка, вели бы себя смелее». То есть, надо полагать, и в команде Медведева никто не допускал мысли, что люди могли выйти на улицы протестовать по собственной воле. Кто? Эти? Профаны, считающие деньгами зарплату в сто тысяч долларов в год? Никому на этих высших уровнях Игры не приходит в голову, что профаны (или, в старинной рублевской терминологии, «лохи») могут иметь собственную волю. Приходит в голову, что самим фактом своего существования президент Медведев породил как-то мощное общественное движение в свою поддержку. Ну, подобно далай-ламе, который самим своим присутствием неизменно вызывает дождь.

Многие рублевские Игроки, видя, с одной стороны, протесты под лозунгом «Путин должен уйти», а с другой, видя предоставившийся Медведеву шанс баллотироваться на второй президентский срок, ошибочно полагали, что это как-то связано. У протестов с декабря 2011-го по май 2012-го не было лидера среди рублевских Игроков Высшего Уровня. Так вот Игроки помельче и подумали, что естественный лидер протестов — Медведев. Многие говорили мне об этом. Многие ждали, когда же Медведев займет столь естественное в парадигме Большой Игры место лидера оппозиции. И владелица телеканала «Дождь» Наталья Синдеева ждала. И депутат Государственной думы Геннадий Гудков ждал. И горько ошиблись, позабыв, что правила Большой Игры действуют только на Рублевке (и в филиалах ее, вроде Сколкова или княжества Монако), только в сфере Больших Денег, а на весь остальной мир не распространяются. Протесты захлебнулись, и те Игроки, что делали на них ставку, проиграли.

В очередной раз жизнь вошла в прежнюю колею. Игроки высшего уровня опять примерно девяносто процентов своего времени посвящают охране реликвий, проверке актуальности трендов, перезапуску проектов и камланию Деньгам. Светские рауты, деловые мероприятия и даже разговоры, подобные нашему с Боженой, ежедневно служат для того, чтобы держать руку на пульсе, проверять, не нарушен ли баланс, не стал ли Медведев сильнее Путина, не стал ли Бастрыкин сильнее Чайки, Громов сильнее Пескова, Сурков сильнее Володина… Не знаете, кто эти люди? Так вы же не Игрок Высшего Уровня.

Так или иначе, девяносто процентов времени Игрока Высшего Уровня уходит на поддержание status quo. Оставшиеся десять процентов жизни занимает хобби.

55. Хобби для рублевского игрока — очень серьезное дело. Возможно, самое серьезное после стяжания Денег. Хобби служит для того, чтобы разумно и красиво устроить какой-то сегмент жизни, пусть небольшой. Но ведь тогда можно верить, что и другие Игроки, каждый по-своему, разумно и красиво устраивают некие сегменты жизни. Главное — можно верить, что за Деньги жизнь подлежит красивому и разумному устроению.

В некотором смысле хобби — противоположность проекту. Проект, как мы помним, предполагает помещать известное явление в неожиданный контекст, тогда как хобби, наоборот, предполагает расставлять все по местам. Устраивать званые ужины на Северном полюсе или на вершине Монблана, привлекать широкую публику и получать деньги — это проект. Устраивать званые ужины в уютном ресторане для друзей и тратить на это деньги — хобби.

О проектах своих, как правило, Игрок рассказывает журналистам, а когда проект состоялся и не может быть сорван конкурентами — вообще каждому встречному. О хобби рассказывают только доверенным людям.

Иногда в роли доверенного человека оказываюсь я. Вот, например, миллиардер, глава «Альфа-Групп» Михаил Фридман рассказывает о своем благотворительном фонде «Линия жизни».

Этот фонд оплачивает операции детям с пороками сердца, но Михаил Фридман денег на операции не дает, а дает на то, чтобы содержать инфраструктуру, собирающую деньги детям на операции. В этом суть хобби Фридмана: за Деньги обустроить разумно и красиво маленький кусочек здравоохранения и доказать, в первую очередь себе, что люди, если их правильно организовать, могут устроить себе здравоохранение, как на Западе. Фридман рассказывает о своем социальном эксперименте, а я вдруг спрашиваю: «Михаил Маратович, а правда, что вы еще финансируете какие-то исследования в области медицинских технологий, продления жизни, бессмертия или чего-то в этом роде? Вы что-то же рассказывали такое на Гайдаровском форуме?»

«Не-е-ет, — отмахивается Фридман. — На Гайдаровском форуме я рассказывал о новых технологиях, объемных телевизорах всяких…» И непонятно, то ли Фридман действительно не имеет никакого отношения к исследованиям в области бессмертия, то ли я недостаточно доверенный человек, чтобы рассказывать мне об этом.

Задушевные свои хобби Игроки всерьез оберегают от посторонних глаз. Иногда даже специально, чтобы отвлечь общественное внимание от настоящего, выдумывают отвлекающее хобби, показное. Потому что должно же быть у Игрока хобби, не бывает же иначе. Вот, например, Виктор Вексельберг, по слухам, всерьез занимается благотворительным фондом, в котором реабилитируют психически больных людей. Это занятие мировоззренческое: рублевские Игроки полагают, что весь народ вне Рублевки состоит из психов (и они, надо признать, недалеки от истины).

Фонд, реабилитирующий психически больных, — это экзистенциальная, я бы сказал, попытка за деньги вернуть разум сошедшему с ума народу, не желающему работать, пьющему горькую и погрязшему в религиозных и национальных дрязгах. Благородная попытка, но опасная: ведь если народ вернется в разум, что же ему тогда — голосовать? Это ведь смена власти, то есть подрыв государства, которое прикрывает Игроков и связывает их круговой порукой. Поэтому Вексельберг придумывает себе ложное хобби — скупает яйца Фаберже. Хобби такое идиотское, что вся непосвященная публика записывает Вексельберга в идиоты и теряет интерес к его хобби. Для закрепления результата Вексельберг еще зовет на все свои праздники певца Григория Лепса. Широкая публика совсем уж отказывает миллиардеру в разуме и способности мало-мальски следовать трендам. И теперь Вексельберг может заниматься серьезным хобби в тишине. Заметьте: истинное хобби Вексельберга тоже имеет отношение к медицине.

Главный же рублевский Игрок Владимир Путин хобби имеет два: спасение редких животных и детский гематологический центр, где лечатся дети, больные раком крови.

Спасение редких животных в исполнении Владимира Путина выглядит довольно комично. То он стреляет снотворным в нарочно привезенную тигрицу, которая и так уже к приезду Путина накачана наркотиками. То он, взгромоздившись на моторный дельтаплан, учит летать исчезающих журавлей стерхов, причем во время подготовки к приезду Путина один из журавликов попадает в винт дельтаплана, а другой еще как-то калечится. По всему видно, что это путинское хобби — хобби прикрытия: чем оно несуразней, чем глупее, тем лучше. Что-то вроде яиц Вексельберга. А вот детским гематологическим центром Путин занимается всерьез, с нуля, с самого начала и несмотря ни на что. Это по его приказу выделяется для центра участок земли в Москве, деньги в министерстве финансов, проект в Германии. Под его надзором деньги не разворовываются, как водится, а действительно на них строится чуть ли не лучшая в Европе клиника и научный центр. Это Путин решительно пресекает все интриги, которые медицинское сообщество пыталось было развернуть вокруг центра. Врачи, работающие там, неприкосновенны, как при Берии огражден был от всех интриг академик Курчатов, выдумывавший атомную бомбу. Несколько раз отчетливо и публично Путин благословляет и фонд актрисы Чулпан Хаматовой, который поддерживает работу центра благотворительными деньгами помимо государственных. Такое благословение (сел рядом, пожал руку, поблагодарил, приехал на открытие) дорогого стоит в Большой Игре. Это — Деньги. И фонд Хаматовой действительно собирает четыре миллиона евро в месяц, причем львиную часть этих денег — с помощью крупных рублевских Игроков, таких как глава Сбербанка Герман Греф.

Гематологический центр — это серьезно. Поскольку гематологический центр — это трансплантации костного мозга. А костный мозг — это стволовые клетки. А стволовые клетки — это бессмертие. Физическое бессмертие, а не какая-то там жалкая загробная жизнь.

56. О бессмертии на Рублевке говорят часто, но неопределенно. Вот Наталья Тимакова, пресс-секретарь премьер-министра Медведева, стоит мне только произнести при ней слово «бессмертие», рассказывает: бывший министр здравоохранения Михаил Зурабов будто бы рассказывал ей, что будто бы совсем скоро трансплантология достигнет таких высот, что бессмертие станет вопросом Денег. Зурабов будто бы говорил, что уже совсем в скором будущем надо будет только тщательно следить за своим здоровьем, вовремя проходить диспансеризации и менять свои органы на донорские по мере износа. Разумеется, если спросить Михаила Зурабова, правда ли, что богатые скоро будут жить вечно, разбирая бедных на запчасти, бывший министр от такой постановки вопроса отмахнется. В лучшем случае скажет, что трансплантология развивается динамично, хотя она ни черта не развивается, а скована в России кучей предрассудков и табу.

А другой высокопоставленный чиновник, отвечающий за развитие новых технологий в наукограде Сколково, когда я спрашиваю, проводятся ли в Сколкове исследования в области бессмертия, улыбается загадочно. Улыбается и показывает мне заставку на своем рабочем компьютере. Во весь монитор у чиновника этого — монстр, страшный лысый грызун, из складчатой кожи которого торчат редкие щетинки, а изо рта — два изогнутых и несоразмерно больших резца. Глаза у зверя красные и вид несчастный. Чиновник говорит, что страшный зверь — это лысый крысокрот. Лысый крысокрот, по словам высокопоставленного чиновника, живет в десять раз дольше обычного крота и обычной крысы и никогда не болеет онкологическими заболеваниями. Насколько я понимаю, чиновник этот надеется, что исследователи в Сколкове изучат лысого крысокрота и передадут его способность жить вдесятеро дольше и не болеть раком тем состоятельным людям, которые смогут оплатить роскошь жить вдесятеро дольше и не болеть раком. Если вместе с мафусаиловым веком крысокрота пациентам будет передаваться и его внешний вид, то я предпочитаю смерть.

А политолог Станислав Белковский уверяет, что известные артисты Янковский и Абдулов, умершие от онкологических заболеваний, заболели раком потому, что согласились на курс то ли омоложения, то ли лечения при помощи стволовых клеток. Каковым омоложением или лечением занимается компания под названием «Система управления здоровьем», которой владеют дети высокопоставленных чиновников, а руководит некий доктор Шаменков. Я пытаюсь проверить факты, нахожу «Систему управления здоровьем» и доктора Шаменкова. Шаменков утверждает, что ни Янковского, ни Абдулова не лечил никогда. Утверждает, что занимается продлением жизни, улучшением качества жизни, но никак не бессмертием. Пускается в пространные и небезынтересные объяснения про организм человека как информационную матрицу. Говорит про жизнь человека как одно большое информационное сообщение, книгу, компьютерную игру (нет, к сожалению, слова «Игра» Шаменков не произносит, это я сам додумываю.) Говорит, наконец, что в сообщении этом не следует ничего путать, что здоровье и счастье во многом сродни правде. И тут слова доктора расходятся с рублевской парадигмой. Ценить счастье, здоровье и правду выше Денег? Врешь, Айболит! Ничего выше Денег нет.

Зацепившись в речах Шаменкова за ключевые слова — «стволовые клетки», «голый крысокрот», «трансплантация», — рублевские Игроки продолжают верить: эксперименты в области бессмертия ведутся. На артистах (то есть как бы полубогах) если не Шаменков, то другие какие-то люди ставят опыты, прежде чем предложить эликсир бессмертия богам — миллиардерам и высшим государственным чиновникам. И каждый раз, когда я пытаюсь добраться до подробностей, все мои собеседники как воды в рот набирают. То ли не знают ничего об экспериментах, направленных на обретение бессмертия, то ли боятся разувериться в ключевых своих верованиях, то ли не считают меня человеком, достойным войти в круг адептов.

Много раз от разных людей я слышал, что миллиардер Олег Дерипаска, дескать, всерьез финансирует исследования в области бессмертия, но у миллиардера Дерипаски не допросишься про это интервью ни официальным способом, то есть через пресс-службу, ни неофициальным, через общих друзей и знакомых. Молчит. Во всяком случае со мной — человеком явно недостойным никаких знаний о бессмертии.

По моей просьбе Наталья Тимакова в частной беседе спрашивает жену Дерипаски Полину, не слыхала ли та от мужа, чтобы тот финансировал какие-то поиски эликсира бессмертия. Полина отвечает — нет, не слыхала. Звучит странно: как же так — вся Рублевка слыхала, а жена Полина — ничего? Или она не жена?

В итоге приходится признать: сплетни и слухи про поиски физического бессмертия, которыми полнятся рублевские рестораны и гостиные частных рублевских домов, недостоверны, как любые сплетни и слухи. Зато они объясняют нам, как устроены рублевские хобби. Вот человек всерьез занимается чем-нибудь: бывший министр труда Александр Починок коллекционирует вино, банкир Петр Авен — живопись, миллиардер Абрамович налаживает отечественный футбол… Они всерьез занимаются каждый своим хобби. И каждый имеет возможность верить, что где-то рядом с тем же погружением в проблему, щедростью и тщательностью кто-то же занимается и проблемой бессмертия. По слухам — Дерипаска, один из избранных. Значит, дело в надежных руках, и рано или поздно Дерипаска (или кто там?) предложит эксклюзивную партию эликсира бессмертия для очень, очень богатых клиентов. Остается только вести здоровый образ жизни в соответствии с рекомендациями докторов Шено и Шаменкова, следить за здоровьем и дожить до того дня, когда Дерипаска (или кто?) решит проблему смерти посредством вложения достаточной суммы Денег.

Об этом не принято говорить, но мысль, что бессмертие за деньги не купишь, адепты рублевской религии Денег считают ересью. Спешить тоже не принято. Собирать ученых в шарашки, заставлять их в условиях комфортабельного концлагеря изобретать в кратчайшие сроки атомную бомбу — это устаревшие методы, сталинские, бериевские. Теперь на Рублевке ученых, врачей, артистов, поэтов и даже святых подвижников покупают. А если купленные не устраивают заказчика, то покупают новых.

57. На всякий случай, если в ближайшее время эликсира бессмертия не будет найдено, многие рублевские Игроки в качестве хобби обращаются и к вере — более традиционному способу обрести бессмертие. Однако веру свою они выбирают, как товары на рынке.

Житель поселка Раздоры профессор-экономист Александр Аузан (человек-проект, а то и бери выше) поведение соседей своих во многих случаях склонен сравнивать с поведением потребителя на рынке. Не поймешь, в шутку или всерьез, но по самым неожиданным поводам профессор ссылается на книжку Торстейна Веблена «Теория праздного класса».

Весело смеясь, профессор растолковывает, в частности, как описаны у Веблена механизмы выбора. Как выбирает потребитель, пришедший за покупками в супермаркет, на рынок или в бутик.

По Веблену, выбор этот вовсе не рационален. В огромном супермаркете, где полно разнообразных товаров и каждого по несколько наименований, потребитель смотрит не на товар, не на качество его и даже не всегда на цену.

Потребитель смотрит на других потребителей и сообразует свой выбор с их выбором. То есть потребление в современном обществе — это способ социализации, способ определить свое место в обществе.

Веблен описывает четыре основных способа выбирать товар:

1) есть люди, которые покупают самое дешевое, полагая, что незачем зря тратить деньги;

2) есть люди, которые покупают самое дорогое, полагая, что чем дороже товар, тем качественнее;

3) есть конформисты, которые покупают то, что покупают все;

4) и есть снобы, которые покупают то, чего не покупает никто.

Каждый, последив за собой, наверняка отнесет себя к одной из этих описанных Вебленом потребительских групп. Но правда в том, что все эти четыре способа выбирать неверны. Дешевый товар может оказаться совершеннейшей дрянью, годной только на выброс, и покупать такую дрянь — значит выбрасывать деньги на ветер. Дорогой товар вовсе не обязательно самый качественный. Пользоваться огромной популярностью может какая угодно широко разрекламированная гадость. Не пользоваться популярностью могут не только уникальные товары, предназначенные для утонченных ценителей прекрасного, но и просто плохие.

Наши способы выбирать сплошь неверны и нерациональны. Но это не значит, что глупы. Дело в том, что рациональный способ выбирать товар очень затратен. Зайдя в супермаркет за бутылкой вина, вы не будете сорок минут листать в айфоне справочник Паркера, сравнивая его оценки с оценками Gambero Rosso. Вы схватите бутылку с полки, руководствуясь одним из вебленовских принципов, и сэкономите тем самым кучу времени, сил и нервов. Вероятнее всего, вы выберете не лучшее вино по соотношению цена/качество. Но оно доставит вам удовольствие, укажет вам самим и окружающим, какое место в социуме вы занимаете или хотели бы занимать.

Мы не знаем, насколько верна вебленовская теория для всех потребителей вообще. Но должны констатировать, что на Рублевке она верна. По крайней мере, в том, что касается веры рублевских жителей в Бога. Рублевские Игроки веру свою или безверие, религиозность или атеизм, агностицизм или способность воспринимать божественные откровения выбирают так же, как покупатель в супермаркете — товар. По тем же вебленовским принципам.

Идеологий, мировоззрений (кроме культа Денег) и даже просто умозаключений вы на Рублевке не встретите. Девяносто девять процентов рублевских разговоров скачут с темы на тему. А «тема» — это сленговое рублевское словечко, обозначающее новость какую-то, нетривиальное явление, которое нужно обсудить, пока убирают закуски и несут горячее, оценить и снабдить мировоззренческим ярлыком. В этом смысле вера, религиозная принадлежность говорящего — очень удобный инструмент для того, чтобы в короткое время дать оценку любому явлению, описанному в газетах или обсуждаемому в социальных сетях.

Рублевские Игроки обычно активны, встречаются с десятками людей, поддерживают десятки светских разговоров. «Тем» у них возникает великое множество. Разобраться в каждой невозможно или, во всяком случае, очень затратно. Надо убить кучу времени, усилий, а иногда даже Денег. Черт его знает, как относиться к суррогатному материнству, пенсионной реформе, расходам на вооружение, однополым бракам, ювенальной юстиции, выборам в координационный совет оппозиции, благотворительности или Олимпиаде в Сочи. Но стоит только рублевскому Игроку выбрать себе веру (атеизм давайте тоже считать верой), как практически все явления окружающего мира мгновенно сами собой сортируются на плохие и хорошие. Если Игрок сказал себе, что он православный христианин, то он автоматически оказывается против суррогатного материнства, за пенсионную реформу, за расходы на вооружение, против однополых браков, против ювенальной юстиции и против выборов в координационный совет. Если человек сказал себе, что он атеист, то, стало быть, — за суррогатное материнство, против пенсионной реформы, против расходов на вооружение и за однополые браки. И то и другое — неверный способ выработать свое отношение ко всем перечисленным явлениям. Неглупые Игроки понимают это. Но понимают также, что религия — это умный способ разобраться в чем угодно, потому что значительно менее затратный, чем если разбираться во всем всерьез.

Привыкшие к роскоши и одновременно крайне уважительно относящиеся к деньгам Игроки понимают: любой храм (будь то православная церковь, мечеть или фейсбук, храм атеистов) на порядки дешевле, чем социологические исследования, необходимые, чтобы предсказать и оценить отдаленные общественные последствия одного только (к примеру возьмем) суррогатного материнства. Православная церковь со всеми ее куполами, мерседесами, резиденциями и дорогими часами патриарха на порядки дешевле, чем наука, а отвечает на все вопросы. Часовню построить дешевле, чем лабораторию. Медресе — дешевле, чем университет. А фейсбук вообще не требует затрат, более того — приносит прибыль, но тоже ведь отвечает на все вопросы методом быстрого рейтингового голосования.

Поскольку рублевского Игрока ничто всерьез не интересует, кроме Денег, все остальные явления природы он старается расклассифицировать как можно быстрей и дешевле. А для этого выбирает себе религию. Точно так же, как на рынке — товар.

1. Можно выбрать самую дешевую веру. В церковь не ходить, не молиться, не поститься, но носить крестик, крестить детей и считать себя православным. Или не соблюдать субботы, но носить на шее маленький золотой магендовид. Или не есть свинины, а баранину покупать на халяльной бойне. Или, наконец, держать на прикроватной тумбочке ни разу не читаную книжку Стивена Хокинга про Большой взрыв и считать себя атеистом. И вся недолга. Затраты минимальные, но знали бы вы, сколько это решает проблем, насколько облегчает выбор водителя, охранника или невесты.

2. Можно выбрать и самую дорогую веру. Молиться, поститься, паломничать и на все вопросы отвечать цитатами из Библии. Построить церковь на своем дачном участке. Или ввести в своей компании православный дресс-код и запретить невенчанным сотрудникам интимные отношения. Не просто ходить в синагогу, а возглавить конгресс еврейских общин. Не просто творить намаз, а лично финансировать медресе. Или наоборот — всерьез читать научные книжки и на все вопросы отвечать с использованием научных терминов.

3. Можно выбрать такую же веру, как у всех. Быть верующим, если все знакомые верующие. Или наоборот, быть атеистом, если все знакомые атеисты.

4. А можно не такую веру, как у всех. Быть православным, который за однополые браки. Быть атеистом, который против абортов. Выписать из Непала буддийского монаха, который живет неподалеку в избушке, нарочно купленной за два миллиона долларов, и каждое утро приходит к вам в дом проводить медитации. Нанять колдуна, который, чтобы вас не могли убить, вытащит из вас душу и вселит в куклу, которую вы собственноручно закопаете где-то на двух гектарах своего барвихинского участка.

В любом случае нужно понимать, что, какую бы веру ни исповедовал рублевский Игрок, это не вера в том понимании, в котором употреблял это слово Франциск Ассизский, Серафим Саровский, мать Тереза или святой архиепископ Лука. Словом, «верой» на Рублевке называется дешевый интеллектуальный инструмент для быстрой сортировки новостей. Верит рублевский Игрок, как мы не устаем повторять, только в Деньги. И у этой его истинной, деньговдохновенной и сокровенной веры — свои капища.

58. На восьмом километре Рублево-Успенского шоссе, то есть по самой его середине, напротив железнодорожной станции Барвиха располагается предприятие чрезвычайно странное, если считать его шопинг-моллом, и совершенно понятное, если считать его храмовым комплексом — Барвиха Luxury Village.

Странно в нем все, начиная с названия. Не знаешь даже, как перевести. Роскошная деревня Барвиха? Барвихинская деревня роскоши? Мы-то понимаем, что так и должен называться успешный рублевский проект — парадоксально, с противоречинкой, с безуминкой. В минуты благодушия мы и сами придумываем подобные названия: бордель «Хиросима» (населенный ядерными секс-бомбами), «Оймякон Бич&СПА», дайвинг-клуб «Эверест»… Но главный редактор журнала GQ Михаил Идов говорит, что слова «Барвиха Luxury Village» суть тест: если название это кажется тебе смешной нелепицей, значит, ты еще не сошел с ума и можешь продолжать Большую Игру. Если произносишь «Барвиха Лакшери Вилладж» всерьез, значит, Игра поработила тебя, иссушила твои мозги, и пора ехать куда-нибудь в Америку или в Европу: там, посреди нескончаемой зимы и непролазной грязи (попробуйте-ка дойти до станции Барвиха без резиновых сапог), в деревне, никому не пришло бы в голову продавать туфельки Manolo Blahnik на тонкой шпильке.

«Деревня роскоши» представляет собой несколько кубических стеклянных зданий, в которых располагаются бутики, рестораны, а чуть поодаль — гостиница и концертный зал. Все это стоит на дорогущей рублевской земле и никогда не бывает заполнено посетителями. Те же посетители, что приезжают в Барвиха Luxury Village, по большей части ходят из бутика в бутик, ничего не покупая, ибо какой же идиот станет покупать здесь одежду, которую на улице Монтенаполеоне в Милане можно купить втрое, а то и вдесятеро дешевле (поймите, не то что денег нет, деньги есть, много, но тратить лишнее — это неуважение к Деньгам, так что адепты здесь не отовариваются, отовариваются лохи).

Если не пялиться в витрины, если сдержать мечты о недостижимой и сладкой жизни, если подумать, на что это похоже, то ассоциация приходит сразу: это похоже на Соборную площадь в Кремле. Точно так же здесь есть храм для венчания и храм для успения (то есть бутики с платьями, в которых не стыдно явиться на свадьбу и в которых не стыдно лечь в гроб).

Точно так же выделено посередине и даже вымощено брусчаткой место для парадов. Точно так же, как в Кремле, стоят неспособный звонить Царь-колокол и неспособная стрелять Царь-пушка, в витринах Барвиха Luxury Village выставлены Царь-машины «Феррари» и «Ламборгини», ездить на которых даже и по Рублевке невозможно. Это храмовый комплекс, место силы, с которого начинаются все отправления рублевского культа Денег. Одежда на Рублевке давно не служит сохранению тепла, украшения давно не служат украшению. Они нефункциональны, как нефункциональна в православной церкви ряса священника и епитрахиль. Они — ритуальные, и ритуалы можно либо понимать, либо просто слепо им следовать.

Вот, например, венчание. Венчание, то есть ритуал, соединяющий мужчину и женщину, здесь, в Барвихе, устроено по лекалам знаменитой сцены из фильма «Красотка». Влюбленные приходят в бутик, мужчина садится в кресло, пьет шампанское (ну, или кофе), а женщина заходит в примерочную кабинку, надевает одно за другим тысячу платьев, выходит из кабинки, показывается кавалеру, застывает на миг в картинной позе и возвращается в кабинку переодеваться. Так проходит час, переодевания повторяются раз за разом, как во время церковной службы раз за разом повторяются слова «Паки и паки миром Господу помолимся». Наконец, счастливая пара в сопровождении слуги, нагруженного пакетами с одеждой, покидает бутик (пока смерть не разлучит их). И в дверях счастливая невеста целует смущенного жениха — все как в храме.

Или крестины. Рано или поздно маленького ребенка приводят в бутик покупать первую шубку Fendi, первую курточку Moncler или первое платьице Dolce&Gabbana. В эту шубку-курточку-платьице ребенка окунают, как в купель. Делает это обычно не мать и не отец, а няня (исполняющая роль крестной матери), поскольку сами рублевские матери одеть малыша, как правило, не умеют.

Этими своеобразными венчаниями и своеобразными крестинами аналогии между церковью и торговлей предметами роскоши не заканчиваются. В глянцевом рублевском мире есть и свои проповедники: приезжают из Европы знаменитые портные или журналисты, пишущие о моде, читают лекции на тему «Как одеваться». И простые прихожане из Барвиха Luxury Village посылают на эти лекции жен. А именитые брезгуют.

Есть свои святые, подвижники, они дают обеты, как православные монахи — обет молчания. Всем, например, известно, что главный редактор журнала «Интервью» Алена Долецкая никогда не носит чулок. Дала, стало быть, обет. И это уважают.

Случаются паломничества. В Милан на шопинг, в Париж, в Нью-Йорк, в Лондон на Сэвил-роу шить мужские костюмы, в Неаполь — к тамошним знаменитым портным, которые держат иголку не перпендикулярно, а параллельно указательному пальцу.

Ну и, разумеется, у каждого мало-мальски уважающего себя рублевского Игрока есть в мире моды духовник. У людей попроще — журналист какой-нибудь из глянцевого издания. У Игроков высших уровней — профессиональный шопер, человек, способный ради хорошего клиента закрыть на один день в Риме бутик Fendi, чтобы клиент в совершенном одиночестве выбирал шубы жене (ведь и скупит половину бутика). Что же касается олигархов, миллиардеров, полубогов, богов — я понятия не имею, кто их одевает и кто советует им, какие купить часы.

Зато знаю, что на высшем и заключительном уровне Большой Рублевской Игры те немногие адепты Денег, что достигли совершенства и просветления, решительно перестают посещать храмовый комплекс бога Денег в Барвиха Luxury Village. Становятся атеистами. Более того — богоборцами. Принимаются уничтожать Деньги, таким парадоксальным образом спасая их.