Говорят, сейчас в Москве всплеск рождаемости. Заводит детей многочисленное поколение рожденных в 1980-е и 1970-е. Дети – это тренд. Детьми уже не брезгует глянец. Дети украшают собой модные показы. Современные мамы демонстрируют, что жизнь не останавливается с появлением ребенка.

Но это так, суперобложка. А под ней – увы, оставшееся неизменным неуважение к ребенку, к женщине с детьми.

Мой друг однажды заметил, что в России к детям относятся как к икоте. С ребенком не считают должным общаться напрямую (только через посредника в лице родителей), ребенком в определенном смысле брезгуют. Что-то шумное, бегающее, бестолковое. Ребенок – не часть общества, а обуза, эдакая социальная нагрузка.

Детей не уважают, потому что не видят в них людей. А что в глазах общества делает человеком? Какие-то достижения, успехи. Начнем уважать, когда чего-то добьется!

Если у человека низкий коэффициент полезности, то он, наверно, и не совсем человек. Отсюда наше презрение и невнимательность к слабым: детям, старикам, инвалидам. Слаб – место тебе за ширмой. Сиди и не высовывайся. Не мешай.

Конечно, мало кто выражает это так грубо и прямолинейно. Но постоянный информационный фон состоит из таких вот «милых» жалоб. Опять оказалась рядом с орущим младенцем в самолете. Ребенок всю дорогу пинал мое кресло. Пришла в ресторан – а там ОНИ, весь ужин испортили. Детские фото засоряют наши безупречные ленты в Instagram. А еще они попу сами не умеют вытирать.

Все так. Орут, ноют, барабанят пятками спинку вашего кресла и не умеют сами вытирать попу. Помочь, поговорить, быть снисходительнее и добрее, иногда просто не обращать внимания – почему-то такое редко приходит в голову.

И вообще, скажите честно, вы сами разве не ноете? Взрослые порой ноют так, что прибить хочется. А подвыпившие пассажиры в самолете – чем они приятнее капризничающих младенцев? Насчет вытирания поп и писанья мимо горшка – загляните как-нибудь под утро в туалет ночного клуба, увидите, что и у многих взрослых с этим проблемы.

Да и родители, увы, в большинстве своем не принимают ребенка как самоценное существо. Им надо, чтобы малыш чуть ли не с колыбели соответствовал их ожиданиям, удовлетворял их амбиции, был, по крайней мере, не хуже других. Отсюда эта вечная гонка: читать в два года, в три – решать примеры на умножение и пр. Как пишет психолог Екатерина Мурашова, «довольно быстро ребенок понимает, что таким, какой он есть, он родителю не нужен, неинтересен, даже неприятен. А другим он стать не может».

Женщина с ребенком превращается в неудобное для окружающих существо под названием «онажемать». «Онажемать» уходит с работы, когда остальные еще сидят в офисе. Может, она просто сделала все, пока другие пили кофе и торчали в соцсетях? Нет, «онажемать». Она вообще все время отдыхает (!) с ребенком на больничном и постоянно вывешивает детские фото – явное постдекретное размягчение мозга.

В нашем обществе всегда был культ сильных и красивых. Посмотрите на советских пловцов, мощным брассом рассекающих водную гладь, они прекрасны! Женщина с ребенком тоже обязана быть сильной и красивой, скользить по водной глади, устанавливать рекорды. Иначе все. Никак. Никуда. Сиди за ширмой, не порти вид.

Я никого не агитирую любить чужих детей. Любить вообще не заставишь. Даже многим родителям это сложно. Давайте просто помнить, что все мы люди – с детьми или без детей, маленькие или большие. У каждого из нас свои недостатки, которые раздражают окружающих, и свои достоинства, за которые нас любят. Будем учиться быть терпимее и добрее, видеть друг в друге людей. Это ужасно сложно, но как же иначе?

 

Детский сад, за и против

Детские сады занимают почетное место в так называемых материнских войнах. По накалу страстей эта тема сравнима с такими хитами, как противостояние искусственного и естественного вскармливания, колясок и слингов, прививочников и антипрививочников.

Аргументы противников сводятся к тому, что детский сад не дает ребенку ничего хорошего, угнетает волю, сознание и душу, этот институт порожден тем миром, где детям не было места.

Их оппоненты утверждают, что без садика дети не смогут социализироваться, потом плохо привыкают к школе и часто болеют.

На самом деле для большинства родителей детский сад – суровая необходимость. Мы отдаем туда детей не для того, чтобы они прошли социализацию, а просто потому что должны выходить на работу. И не ради каких-то там амбиций. А чтобы прокормить семью.

По данным Росстата (обожаю цифры), почти половина детей в России не имеет возможности ездить в платные поездки с одноклассниками, четверть не может отметить день рождения, пригласив друзей, у трети нет велосипеда и роликов, а половина семей с одним ребенком тратит деньги только на еду и одежду.

Кроме того, садик позволяет мамам уделить немного времени младшему ребенку, если он появился за время декрета, а такое часто случается.

С родителями – понятно, но дает ли сад что-то хорошее ребенку? Ответ, наверное, за вами. Ведь именно родители выбирают тот сад, куда они отправят ребенка.

Разумеется, идеальным вариантом представляются частные сады. Но, как говорит моя подруга, «я пока не готова продать почку». В нашем районе цена за месяц в частном саду – порядка 60 тысяч рублей (плюс еще, как правило, большой вступительный взнос). Но и эта сумма отнюдь не гарантирует, что ваш ребенок попадет в «прекрасный мир детства». Например, в одному саду, куда я думала устроить Костю, мне сказали, что не будут укладывать его днем спать, если он сам не захочет. Дескать, они за свободу. Мой ребенок в 2,5 года уже не хотел спать днем, но без дневного сна к вечеру от усталости «закипал»: переставал себя контролировать, бесился, кричал, валялся по полу. Я решила, что 80 тысяч в месяц за то, чтобы каждый вечер проводить в таком дурдоме, – это слишком, и отдала ребенка в тщательно выбранный государственный сад с блестящими отзывами. И потом ни разу не пожалела.

 

О, эта адаптация

Что же, вот вы смирились с тем, чтобы отдать свою кровиночку в детский сад. Обули и одели. Повели. Дальше вас ждет адаптация. Я за то, чтобы про адаптацию к детскому саду родителей предупреждали заранее, адаптировали к адаптации. Потому что я оказалась к этому совершенно не готова. Потом я думала, что зря не послушала пару вебинаров про адаптацию, которые предлагали все образовательные ресурсы накануне 1 сентября.

Говорят, первый шаг – это готовность самого родителя отделить от себя ребенка и принять сад. Я была готова. К тому же не имела выбора. Меня ждали на работу, и обратный отсчет пошел. Недели за две я начала готовить мальчика. Рассказывала ему про садик, про то, чем там занимаются, как живут. Мы составили график: сперва оставляем на час, потом на три, потом до дневного сна и так далее. Была разработана система поддержки: в сад уезжала дуду, а во все кармашки я раскладывала записочки со смайликами и сердечками.

Первый день удался наполовину. Сперва Костя не осознал потери, но, когда я приехала через три часа, был зареван до красноты. Хлюпая носом, заявил, что ему сказали, будто я его бросила. После долгих разбирательств выяснилось, что легенду про «бросила» распространял какой-то мальчик.

Три следующих дня начинались диким ревом в раздевалке. Костю подхватывала на руки воспитательница, обнимала, целовала и уносила, а я бежала к машине и капала себе валокордин. К концу недели я готова была отказаться от работы, бросить все и закрыть идею с детским садом навсегда, но тут Костя внезапно заявил, что, в общем-то, в саду «весело и разно», поэтому он готов туда еще походить. Я выдохнула.

Дальше все пошло споро и ладно, я даже сама удивлялась. Мне-то казалось, что за неполных три года мы срослись окончательно и бесповоротно.

Часть этого успеха – безусловно, заслуга воспитателей, которые очень заботились о Косте, тут нам невероятно повезло. Другая причина в том, что Косте понравился детский сад, причем всё в целом: играть, петь, гулять, даже еду он одобрил. А еще ему понравилось, что вокруг много детей.

Комментарий эксперта

Клэр, учительница школы Le pain d’epice (Ницца)

Я думаю, два года – оптимальный возраст, чтобы идти в сад и начинать понемногу учиться. Ребенок уже готов общаться, открывать окружающий мир, учиться, особенно учиться в игре, как мы работаем с детьми в школе. Это дает хорошие результаты. А еще это оптимальный возраст для того, чтобы потихоньку ослаблять связь между мамой и малышом. Не рвать, но подводить к мысли о том, что у каждого есть свое дело, которым он занимается.

Помимо этого ребенок учится быть в обществе, заводить друзей, общаться, два года оптимальны для социализации. Ребенок становится более независимым, и ему это нравится!

К тому же среди сверстников легко и просто происходит то, на что мамы часто тратят много времени и нервов. Надевать ботинки, отвыкать от подгузника, учиться ходить в туалет. Дети просто следуют друг за другом. «Ой, смотрите, он сам ходит на горшок. Я тоже так хочу!»

Рассказ мамы

«Почему у меня такое предубеждение против детского сада?»

Я одна из «работающих мам с чувством вины»: быть домохозяйкой не готова, фриланс не приносит достаточно денег, чтобы оплачивать помощь, необходимую для организации этого самого фриланса. В результате работаю на довольно напряженной работе в офисе, домом и детьми целый день занимается няня, на няню же уходит львиная доля моего заработка. А я все время ношу в себе сомнение: «Не бросить ли к чертям этот офис, чтобы больше быть рядом с детьми последние пару лет их малышества?» Очевидное решение – садик вместо няни. Но тут моя тревожность выходит из берегов, и никаких денег мира не жалко, лишь бы не «обрекать» своего любимого домашнего малыша на казенные стены.

Не могу объяснить, почему у меня такое предубеждение против детского сада. Не помню, чтобы я в детстве ненавидела садик или что-то особенно неприятное там происходило. Хотя, странным образом, из садика я вообще почти ничего не помню: две-три отдельных картинки за 4 года, и все. «Видимо, ничего хорошего тоже не происходило», – бубнит тревожный внутренний голос.

Старший сын с 4-х лет ходил в платный сад, а потом в обычный муниципальный, и с ним мы это все уже проходили: мои страхи и тревоги, которые не оправдались ни по поводу сада вообще, ни по поводу ужасов «обычного» сада против платного. Ему везде было по-разному здорово и интересно, мне в конечном счете тоже («Просто повезло», – зудит внутренний голос).

И вот Миша, которому исполнилось 4, на днях пошел в тот же муниципальный сад, что и старший, – я и переживаю все снова. Первый день: в раздевалке рыдает какой-то мальчик, цепляется за мамину ногу. Обнимаю Мишу, знакомлю с воспитательницей, прощаюсь, ухожу. Он спокойно заходит в группу. А я прокручиваю в голове: незнакомые взрослые, куча незнакомых детей, незнакомая комната, незнакомая еда – а я ему просто помахала, бросила там на 4 часа и пошла на работу. Грызу себя, переживаю, чувствую предательницей.

Вечером, конечно, расспрашиваю. Рассказывает коротко: какие там игрушки, что ели. Воспитательница понравилась? «Нормальная». Интересно было? «Ну, в общем да. Ну, немного скучно». Стараюсь не приставать, чтобы не передать ему свою тревогу («Первый день – и уже скучно! Ну все!»).

На второй день рассказывает снова про игрушки, про еду, про «подружился с Настей». И: «Почему ты мне не разрешила остаться там поспать?» На третий: «Мне сегодня покажут мою кроватку! Обязательно надо взять пижаму, мама». Все так хорошо, так гладко. Но мне кажется, что он стал каким-то плаксивым. «Это последствия стресса? Слишком быстро оставили его в садике до конца дня?» – паникую я. На следующий день прошу няню забрать Мишу пораньше, «чтобы ему было полегче». Но вообще на улице две недели уже холодно и пасмурно, я и сама стала какой-то плаксивой, – думаю я, – наверное, садик тут ни при чем.

На четвертый день: «Мама, у меня очень удачная кроватка в садике – рядом с Машей, мы сразу подружились, – рассказывает Миша. – А еще я сегодня нарисовал Георгия Победоносца! Только змей у меня получился немного похожим на динозавра. Мама, а какой он был на самом деле, этот змей?» Воспитательница рассказывает, что они проходят историю Москвы, просит сводить Мишу в Кремль – «только обязательно покажите ему Кремль изнутри, чтобы он лучше представлял, какой маленькой была Москва в самом начале».

Наверное, если бы я не была так связана работой и садик не был бы неизбежной необходимостью, – водить туда Мишу было бы совсем легко, думаю я. Похоже, в моих тревогах гораздо больше про меня, чем про садик и Мишины отношения с ним.

На пятый день я успокаиваюсь и думаю, что с садиком все в порядке, с Мишей все в порядке – и со мной наконец-то все в порядке. «Новую воспитательницу зовут М.А., она мне тоже нравится, как и В.К., – рассказывает Миша. – Я нарисовал сегодня охранника! А еще у них там, знаешь, такой утюг! Такой как будто столик, и такая штука, туда кладешь полотенце, крутишь – и выходит уже гладкое! Мам, а как ты думаешь, кто в садике еду готовит, воспитатель? А вот нет!» – «У вас была экскурсия по садику?» – предполагаю я. «Да! И надо было кого-нибудь одного нарисовать – и я нарисовал охранника».

 

Почему он не зовет тебя мамой

Когда Костя пошел в детсад, я сразу попала в неловкую ситуацию. Отдавая ребенка после первых двух часов, воспитательница сообщила: «Плакал и звал Надю. Это няня?» Я смутилась и призналась, что Надя – это я. Просто наш ребенок обращается к родителям по имени.

Меня саму это не удивляло и не задевало. Я его никак не учила ко мне обращаться, река течет сама по себе. Иногда Костя звал меня не только по имени, но и мамой. Например, в сложной ситуации, когда надо срочно позвать на помощь, он будет трубить «МА-А-А-АМА-А-А-А!», а не «НА-А-А-АДЯ-Я-Я-Я!» Рассказывая кому-то обо мне, он тоже, как правило, употребляет слово «мама». А если сердится, тогда я обязательно Надя. А вот в общении со мной, рядовом и заурядном, лидирует Надя. Папу он тоже зовет то папой, то Алешей. И правила употребления здесь действуют те же.

Порывшись на материнских форумах, я выяснила, что многих тревожит такая ситуация. Что она означает? Может, у нас в семье неправильно расставлены роли? Это проблема? Да мне просто неприятно, я хочу быть мамой, и папа должен быть папой! Это какие-то веяния с Запада! Переучивайте и поправляйте, дети должны знать дистанцию!

Далее следовал отличный рецепт: зовите друг друга папой и мамой, ребенок сразу станет говорить правильно. Если честно, этот совет меня напугал, потому что звать мужа папой мне было более чем странно. Как раз такое и кажется отклонением от нормы, а не то, что маленький ребенок обращается к родителям по имени.

Большинство современных психологов считает, что, если трехлетка зовет маму по имени, это совершенно нормально. Как правило, проходит годам к 6–7, бывает, что и остается. И ни о каких проблемах это не свидетельствует. Просто ребенок, как правило, копирует манеру общения, принятую в семье. Мы с мужем обращаемся друг к другу по имени, к ребенку – тоже. Логично, что и ребенок иногда зовет меня Надей.

Почему в «наше время» никто не называл родителей по имени? Думаю, любые попытки просто выжигались воспитанием, которое зиждилось на незыблемой субординации.

Пару раз я, конечно, попадала в смешные ситуации из-за того, что ребенок зовет меня по имени. Например, однажды я сидела на краю гламурной песочницы и смотрела в небо. Была хороша и свежа. Рядом присел мужчина, закатал рукава (в прямом смысле), тряхнул увесистыми часами. Ко мне подошел Костя, спросил что-то вроде: «Надя, можно я на качелях покатаюсь?» Я разрешила, а сама осталась на краю песочницы. Часы и рукава затеяли со мной какой-то фамильярный разговор, а затем поинтересовались, сколько сейчас платят няням. Я сказала, что знать не знаю, с нянями никогда дела не имела. Мужчина удивился: «А вы не няня? Вас же ребенок зовет по имени?»

В общем, дети должны знать не дистанцию, а любовь. А любовь не имеет отношения к обращениям. Тут, я думаю, со мной все согласятся.

 

Идеальная няня

Если ребенок еще не достиг детсадовского возраста или маме кажется, что детсад – совсем не его вариант, то решением проблемы для многих становится няня. Как понять, готов ли малыш оставаться на какое-то время с чужим человеком? Здесь (как и везде) нет универсальных рецептов.

Комментарий эксперта

Александр Покрышкин, семейный психолог С психологической точки зрения факт пребывания ребенка с кем-то, кроме мамы, некритичен сам по себе. Если няня достаточно чуткая, внимательная к малышу, может тепло общаться с ним, а не только обслуживать, то это не будет вредить психике ребенка. Но тут возникает множество сомнений. Как ребенок воспримет разлуку с мамой? Будет ли ему комфортно с малознакомым человеком, и вообще, дорос ли он до этого? С какого возраста точно можно оставлять детей с нянями? Ответить на этот вопрос невозможно, все дети развиваются в своем темпе, и то, что легко для одного в шесть месяцев, другому будет неприятно и в два года.

Предположим, вы решили, что ваш ребенок готов. Осталось второе, не менее сложное – поиск няни. Как любят писать в объявлениях: «Ищу Мэри Поппинс к чудесному малышу». (Насчет того, хороша ли эта Мэри как няня, я бы поспорила, ну ладно.)

Жизнь с няней – это своя особая вселенная. Найти, понять, хороша ли она и подходит ли именно вам, потом выстроить отношения с чужим человеком, который, по сути, на время становится едва ли не членом вашей семьи.

Интернет полон легенд про нянь. Особенно про ужасных. В материнских сообществах есть свои «черные списки», куда заносятся няни, бьющие детей, крадущие вещи, приводящие подозрительных гостей. То и дело появляются посты: «Девочки, вот эта няня (фото прилагается) кричала на площадке на ребенка, замахивалась на него, давайте найдем маму и расскажем ей об этом».

Начнем с начала. Как и где искать няню? Наверно, надо через друзей, встать в очередь, ждать, пока освободится хорошая. Есть легендарные няни, которых передают из рук в руки с блестящими рекомендациями. Правда, нет гарантии, что эта чудо-няня вам подойдет, ведь у всех слишком разные требования.

Выбор няни превращается в умопомрачительный квест, который, счастливо завершившись, становится семейной историей.

Как понять, что няня вам подходит? Тут, мне кажется, лучше следовать советам профессионалов. Аня Зырянова, мама троих детей и одна из основательниц движения SelfMama, 15 лет работала в HR, восемь из которых была директором по персоналу в одной из крупнейших российских компаний. Она объясняет сложности поиска няни тем, что в России отсутствует рынок профессиональных кадров. Условно говоря, нет даже курсов, где няни могли бы прослушать лекции по детской психологии, чтобы потом, на собеседовании, показать сертификат или диплом. Няня – это всегда кот в мешке. Как же сделать ситуацию более предсказуемой?

Аня советует пользоваться стандартной стратегией подбора кадров. Сначала в три столбика составляем профиль кандидата. Первый – что вы хотите от няни (предположим, чтобы много играла с ребенком, могла отвезти его на машине куда-то, прибиралась в квартире). Приоритетных задач должно быть 5–6. Во втором столбике пишем, что надо делать, чтобы задачи из первой колонки были выполнены. В итоге получается перечень должностных обязанностей кандидата, адаптированный под потребности вашей семьи. В третьем столбике – компетенции няни, то есть ответ на вопрос: «Каким должен быть человек, которые делает все из второй колонки?»

Следующий шаг – это структурированное интервью. Первая встреча с няней чаще всего происходит в формате «Расскажите о себе», но лучше превратить ее в ответы на четко поставленные вопросы. Если вы рассматриваете несколько кандидатур, задавайте всем одинаковые вопросы, чтобы потом можно было сравнить. Важно задавать и вопросы, относящиеся к конкретным ситуациям. Например, ваш двухлетка ненавидит надевать зимнюю одежду и устраивает скандал при каждом сборе на улицу. Попросите няню описать, как она будет решать эту проблему.

Самые спорные с этической точки зрения пункты (шлепки, крик на малыша) лучше попытаться прояснить не прямыми вопросами, а примерно так: «В какой ситуации, по-вашему, допустимо отшлепать ребенка?»

Когда вы нашли свою идеальную няню, важно помнить, кто является ее работодателем, а кто – клиентом. Клиент – это ваш ребенок, а работодатель – вы. Отношения няни с ребенком и родителей с няней – две разные истории. Даже самая безупречная няня, прекрасно ладящая с ребенком, может иногда вести себя не совсем правильно с родителями. Если вам что-то неприятно в ее поведении, не надо стесняться сказать ей об этом. Только, разумеется, в корректной форме.

 

Мир бэбиситтеров

Помимо нянь в больших городах активно развивается рынок бэбиситтеров. Помню, впервые узнала об этой профессии лет в пятнадцать, когда мы с другом смотрели на кассетах американские подростковые комедии. Герои там с завидной регулярностью работали ситтерами у детей.

Собственно, в советском мире тоже были бэбиситтеры. Например, старушки, которые за некоторую сумму соглашались присмотреть за соседским ребенком. С моим школьным другом иногда сидела одна такая старушка. Она погружалась в кресло, включала телевизор и через пять минут засыпала. Она почти ничего не слышала, но просыпалась каждый раз от звука открывающейся входной двери. Андрей хранил тайну соседки, ведь, пока она спала, мог заниматься чем угодно. Сбой системы произошел, когда он решил подорвать дома бомбочку из фольги.

Сейчас в больших городах бэбиситтеры – почти такая же норма, как сады и няни. Существуют специальные сайты с базами данных, есть проверенные ситтеры, которых, как и хороших нянь, передают из рук в руки.

Правда, у меня с ситтерами как-то не сложилось. Хотя был один надежный человек, который очень нравился Косте. Была подписка на специализированный сервис. Но потребность в ситтере, как правило, возникала в форс-мажорной ситуации (срочно через два часа). И каждый раз оказывалось, что проверенный на это время уже занят, а те, которые находились через сервис, либо не брали по какой-то причине мой заказ, либо выглядели слишком странно, чтобы я решилась доверить им свое бесценное чадо.

В итоге случайные ситтеры появлялись в нашей жизни всего пару раз, когда ситуация была совсем безвыходной. С каждого из них я требовала паспорт (мучимая стыдом и мыслью о том, что нарушаю закон и собираю персональные данные) и предупреждала, что в квартире работают камеры.

Все проходило гладко, однако в какой-то момент Костя категорически заявил, что больше не хочет «с чужими тетями играть». Но это вовсе не значит, что ситтеры плохи. Это просто вопрос моей тревожности и уровня доверия.

 

Слежка за няней

А уж сколько тревог вызывает у родителей няня! Как проверить, что она действительно добра к вашему сокровищу, кормит его и укладывает спать, а не болтает весь день по телефону? Что она не кричит на него и не шлепает, пока никто не видит? С детьми постарше все просто, но как быть, если малыш еще не умеет говорить?

Первый отсев «неблагополучных нянь» совершается еще на этапе поиска. Но что дальше? Как убедиться, что она справляется? И вот, выбрав няню, мы начинаем выбирать систему наблюдения за няней. Согласна, звучит грубо и неловко. Однако вполне логично, что чужой человек, оказавшийся в максимальной близости к твоему ребенку, вызывает настороженность.

Многим тревожным мамам трудно доверить ребенка даже родной бабушке, что уж говорить о нянях. Тем более в потоке новостей то и дело всплывает какая-нибудь очередная «страшилка». Но даже те, кто спокоен и рассудителен (например, мой муж), считают, что наблюдать за няней хотя бы первое время вполне разумно. Как говорит моя подруга: «Я не слежу за няней. Я наблюдаю за своим ребенком. Это мое право».

Существует несколько вариантов. Самый простой, который использовали многие из моих друзей, – это аудио. Кто-то просто оставлял в квартире включенный диктофон, кто-то покупал более прогрессивное устройство.

Рассказ мамы

Мы нанимали няню для ребенка 1,5 года. Он еще не говорил, рассказать, что и как, не мог. Купили диктофон в «Шпионских штучках» на Горбушке. Он был маленького размера и фиксировал все. Даже было слышно в других комнатах. Первый месяц прослушивали каждый день. Результатом остались довольны. Няня оказалась отличная, разговаривала с ребенком очень хорошо, он ни разу с ней не плакал.

Второй вариант – видео. Он, в свою очередь, распадается на несколько, от простых до дорогостоящих. Например, за сравнительно небольшую сумму (около 5000 рублей) можно приобрести беспроводную IP-камеру. Со многих таких камер можно просматривать записи и в реальном времени на мобильном устройстве.

Рассказ мамы

У нас был вполне объяснимый родительский страх перед тем, что чужой человек будет проводить половину дня наедине с сыном без свидетелей. Страх этот, конечно, был сильно накручен и «дружелюбным» медиаполем. Поэтому первая причина, по которой установили камеру, – безопасность ребенка. Вторая – хотелось понять, выполняет ли няня свои обязанности, достаточно ли уделяет внимания ребенку, есть ли у них психологический контакт. Третья причина – бытовая. Золотых унитазов и соболей дома нет, но все же «три магнитофона, три кинокамеры заграничных, три портсигара отечественных»… Одним словом, имущество жалко. Естественно, няня была поставлена в известность о наблюдении. Так положено по закону, ну и я не вижу смысла это скрывать. Если знает о камере, будет более ответственно относиться к работе. Наша няня не была против. Когда более-менее все стало ясно (через полгода где-то), камерой почти перестали пользоваться.

Много споров вызывает вопрос, сообщать ли няне, что за ней наблюдают. Я думаю, да. И даже не только из-за закона, просто как-то по-человечески правильнее, что ли.

Комментарий юриста

Есть прямой запрет на наблюдение за человеком без его согласия. Это прописано в Конституции, в «Законе об информации» и «Законе об оперативно-разыскной деятельности». Следовательно, необходимо ставить в известность человека, за которым устанавливается наблюдение.

 

Социализация как она есть

Няни нянями, но я сделала выбор в пользу детского сада. Адаптация давалась не очень легко, однако через какое-то время сад стал для меня местом силы. Ребенок радостно и бодро несся в группу, а мне оставалось лишь махать рукой и посылать воздушные поцелуи. Более того, я стала наконец понимать, что такое социализация, которая всплывает во всех разговорах про детский сад.

Социализация как встраивание человека в общество начинается, понятное дело, не в детском саду, а практически с рождения. Ребенок перенимает нормы, установленные в семье. Вашу манеру общаться. Ваше восприятие мира. Психологи утверждают, что до двух лет дети вообще не интересуются посторонними и не нуждаются в долгосрочных контактах с кем-то вне семьи.

Но потом все меняется. Дети начинают дружить. До детского сада у Кости не было ежедневного дружеского общения. Были дети, которых он любил и называл друзьями, например, сын моей подруги. Но виделись мы довольно редко, примерно раз в месяц, ведь между нами была почти вся Москва. А в саду у него появились постоянные друзья. И даже первая детская любовь. Но это отдельная история.

Говорят дети

Мама, возьми побольше билетов на самолет, чтобы все мои друзья из садика смогли вместе с нами улететь.

Именно в саду Костя научился поддерживать, сопереживать, утешать, делиться. Разумеется, он освоил бы эту важную для меня поведенческую модель и без походов в детсад. Просто здесь это произошло быстрее. И мне радостно было видеть, что мой сын уже в три с половиной года умеет чувствовать не только свое, но и чужое настроение. «Маша плакала утром, потому что хотела к маме. А я ее утешил: я подошел и сказал, что мама вечером обязательно придет. И дал ей лошадку, чтобы отвлечь от грусти».

Кроме того, в обществе сверстников ребенок очень быстро освоил то, с чем мы долго возились дома (вроде умения самостоятельно одеваться). Причем на пользу пошел даже чужой плохой пример. Глядя, как капризничает другой ребенок, Костя сделал вывод, что так не надо, уж больно неприятно выглядит. «У меня тоже такое кривое лицо, когда я кричу? Не буду тогда кричать просто так».

Еще мне нравится, что в группе они придумывают игры, какие мне самой никогда бы не пришли в голову. С безумными фантазиями, ролями, историями. Они вместе учатся, помогают друг другу. «Вот это буква ЩЩЩЩЩ», – слышу я из раздевалки.

Благодаря саду мы с Костей обсудили массу важных (пусть не всегда приятных) тем, о которых вряд ли стали бы говорить просто так. Про злых людей, про преступников, про то, почему все люди разные, как общаться с теми, с кем не хочется, ну и, разумеется, чем мальчики отличаются от девочек.

Я рада, что Костя проводит время со своими сверстниками, а не только с нами и нашими друзьями. Хотя он любит, конечно, походы в гости, где нет детей. Однако ребенку нужны не только взрослые разговоры, вино и домино, но и какие-то свои отношения. Именно это и дает ему сад.

Собственно, так и происходит социализация. Но чтобы все шло как надо, необходимо найти хороший детский сад. Такой, где будет естественное общение, а не командный подход под соусом социализации.

 

Давай быстрее!

Каждое утро у нас проходит под девизом «Бежим, быстрее, опаздываем». Мы вылетаем из дома, несемся в детский сад, по дороге я нервничаю, ведь мне потом еще и на работу надо успеть, дергаю ребенка… Если это не про вас, то можете не читать дальше.

Известно, что после трех лет «возбудителей» симптома плохой матери становится намного меньше. Все друг к другу привыкли, гормоны успокоились, ритм найден. Однако именно ритм, точнее постоянная спешка, часто служит причиной стресса. И вот опять вечером ты посыпаешь голову пеплом. Хотя нет, не вечером. Как правило, уже утром. Когда ты сдала ребенка в детсад, но еще не доехала до работы, а потому есть время для рефлексии.

Едешь и вспоминаешь, как нервно волокла ребенка за руку, как шипела на водителя неторопливой машины: «Забыл, где у тебя газ?», как неслась к садику, улюлюкая и повизгивая: «Опаздываем, опаздываем, быстрее, быстрее». Он бежал, конечно, со мной, мой хороший мальчик, который все понимает, но при этом пыхтел: «Слишком быстро!»

Или вспоминаешь вчерашний вечер. Как дергала его: чистить зубы, спать, – а он хотел доделать что-то из конструктора. Но ведь он так долго укладывается спать, а мне нужно еще переделать миллион бытовых дел и доделать рабочие.

Или прошлые выходные. Как ему пришлось мотаться со мной по моим делам, потому что другого выхода не было, и я снова его торопила, а он, как нарочно, делал все ужасно медленно. Один ботинок – 10 минут, второй – 20…

Мы так живем почти все. Альтернативный вариант – смена работы, условий жизни, отказ от работы. Это что-то из идеального мира. Или локализация «работа+школа/сад+кружки+досуг» в рамках одного микрорайона. Но это тоже удается лишь единицам.

Наши дети живут нашей жизнью и принимают ее такой, какая она есть. Противники спешки зудят: вы лишаете их детства. Возможности сидеть три часа над гусеницей, смотреть на звезды и ковырять палочкой грязь. Поначалу я очень сильно переживала об этом. А потом просто научилась выделять время «для гусениц».

Например, утро. Костя любит валяться, а потом медленно жевать кашу. Я встаю пораньше, поднимаю его тоже чуть раньше, и в итоге у нас появляется резерв в 15 минут, которых как раз хватает. Правда, у меня от недосыпа дергается глаз, но зато не дергается совесть.

Я сознательно отказалась от дополнительных активностей в будни, тем более что не вижу большого смысла отдавать ребенка в музыкалку в три года. После детского сада мы смотрим на гусениц. Или занимаемся чем-то подобным.

Я всегда обсуждаю с ним план развлечений на выходные. И если Костя говорит, что не хочет в театр, а хочет остаться дома, то не настаиваю. В театр еще успеем.

Большая часть выходных у нас проходит под знаком «Расслабляемся и машем». Можно не соблюдать режим, играть, гулять – все что угодно.

И, к слову, я уверена, что наша вечная спешка нервирует ребенка гораздо меньше, чем меня. Просто все мы склонны драматизировать.

 

Длина поводка

Пока он маленький, ты носишь его на руках. Он становится старше, ты начинаешь отпускать, но сканируешь все вокруг. Мы кладем детей спать рядом с собой и приматываем к себе слингами. Всюду ездим с ними: для нас придуманы самые легкие и маленькие складные коляски. Мы ставим затычки во все розетки. И это естественно – мы стараемся сделать ранний возраст максимально комфортным и безопасным.

Вопрос в том, когда пора сбавлять интенсивность сканирования и ослаблять поводок. Вот недавно Костя залезал на горку, предназначенную для более старшего возраста. На лице его читалась решимость покорителей Эвереста. А мне показалось, что он уже слишком высоко, и я, быстро переместившись по площадке, стала говорить что-то про безопасность. Костя пропыхтел с очередной ступеньки: «Ну что ты, мама, опять прибежала! Не видишь, я крепко держусь и со всем справляюсь». Я сделала пару шагов назад и сделала вид, что рассматриваю облака, но поводок в руке держала крепко.

Я ужасно тревожна. В этом моя проблема. И хотя Дональд Винникотт освободил нас от бремени вины своим термином «достаточно хорошая мать», однако мне часто начинает казаться, что «достаточно хорошая» – это слишком мало. И я превращаюсь в квохчущую курицу, которая носится, растопырив крылья, и влезает туда, куда влезать не надо. Где уже надо отпустить.

Мне кажется, например, что, если я уеду в отпуск, оставив ребенка с бабушкой, – это будет чуть ли не предательством по отношению к нему. Ведь мы и так много времени разделены, он ходит в детский сад, я – на работу, тогда как половина знакомых сидит со своими детьми дома. И хотя я точно знаю, что ребенок на даче будет воодушевленно выкапывать червей и прекрасно себя чувствовать, я не могу себе этого позволить. Тревожность. Чувство вины. Никто не сможет справиться с ребенком лучше меня.

Ясное дело, не может. Потому что я знаю этого персонажа, который с диким гоготом проносится мимо меня по коридору, как облупленного. Знаю, как победить истерику (хотя и не всегда справляюсь). Чувствую, когда он заболевает. Знаю, что у него в тарелке «все должно быть отдельно». А еще я знаю, что, даже если в тарелке все будет вперемешку, ничего страшного не случится. Но я же не могу этого допустить.

Я стараюсь все контролировать. Кто друзья, почему обиделся, что сказали. Едва ситуация выходит у меня из-под контроля, я начинаю нервничать. Хотя, разумеется, понимаю, что это неправильно.

В итоге вместо того, чтобы провести лишний час с любимыми друзьями, пока он тусуется с бабушкой, несусь домой. Поводок тянет.

Говорят дети

Мама, когда я вырасту и у меня будет жена, не волнуйся, ты будешь жить вместе с нами!

Я не знаю, когда и насколько надо разматывать этот несчастный поводок, в котором сплетены канат любви, канат заботы и канат тревоги. Но я понимаю, что надо его отпускать. Причем не только во имя ребенка (все мы читали о вреде гиперопеки), но и ради самой себя, чтобы не превращать окружающий мир в подобие сумасшедшего дома.