В данном томе «Истории руссов» Сергея Лесного целиком воспроизводится один византийский текст, который позволяет существенно удревнить историю русской христианской культуры. Текст этот был фактически предан забвению и в дореволюционную, и в советскую эпоху, поскольку выводы, следующие из него, противоречат и церковному преданию, чрезвычайно высоко оценивающему роль князя Владимира в первоначальном Крещении Руси, и светской историографической традиции, склонной так или иначе «подтягивать» к эпохе Владимира начало развитой русской культуры.

С. Лесной полемизирует с таким истолкованием этого этапа истории, однако текст, о котором идет речь, в его подаче, как, наверное, уже заметил внимательный читатель соответствующего раздела книги, фактически перестал существовать как единое целое и адекватно восприниматься, поскольку автор разбил его на несколько больших цитат, воспроизведенных без перевода (в кратком изложении) и к тому же в латинской, западнохристианской версии (древнегреческим языком С. Лесной не владел, как он сам пишет в этой книге, и с византийскими источниками в оригинале не работал). В связи с этим исторической редакцией издательства «Вече» было принято решение опубликовать в виде приложения связный комментированный перевод указанного текста с византийского оригинала.

Этот текст был обнаружен хорватским ученым по имени Матия (Матвей) Бандурович, или Бандурич (Matija Bandurović, 1671 или 1675–1743), более известным под итальянским именем Ансельмо Бандури (Anselmo Banduri), поскольку он долгое время учился и жил в Италии и принял имя Ансельмо, вступив в бенедиктинский монашеский орден. В 1700 году он встретился во Флоренции с известным ученым-палеографом, бенедиктинцем Бернаром де Монфоконом, который, оценив знания молодого Матии (тот уже имел немалый опыт изучения славянской истории в итальянских архивах), воспользовался его помощью во время своей экспедиции по Италии в поисках рукописей для издания творений Иоанна Златоуста.

Впоследствии, будучи отправлен продолжать образование в Париж, Бандурович вплотную занялся изучением произведений греческих церковных авторов, византийской рукописной традиции и в итоге опубликовал в 1711 году в Париже (переиздание: Venetia, 1729) поистине великий труд — грандиозный по объему и фактологической полноте четырехтомник «Imperium Orientale sive Antiquitates Constantinopolitanae» («Восточная империя, или Древности константинопольские»). Издание это уникально в том отношении, что в него включен текст некоторых византийских манускриптов, ранее неизвестных науке. Среди них — список работы императора Константина Порфирогенета («Багрянородного») «Об управлении империей», помещенный в первом томе «Imperium Orientale». А во втором томе, в примечаниях (исключительно подробных и содержательных) к этому труду Порфирогенета Бандурович напечатал «Историю об обращении Руссов в веру Христову» («De Russorum ad fidem Christi conversione historia»).

В греческом манускрипте название у этого повествования отсутствовало, не было и начала текста. Бандурович нашел его в Королевской Парижской библиотеке (Codex MS. Colbertinus, №. 4432). Начальная же часть этого произведения была обнаружена значительно позднее — в конце века, в рукописи Патмосского монастыря Иоанна Богослова. Нашел ее и отождествил российский историк Василий Эдуардович (Андреас Фридрих Вильгельм) Регель (1857–1932). Византийский автор текста неизвестен. В источниковедческой литературе это повествование обычно называют «Аноним Бандури», или «Бандуриева легенда». Легендарный элемент в нем, безусловно, присутствует, что, впрочем, характерно практически для всех средневековых текстов.

Разумеется, этот источник известен византологам и историкам Древней Руси (его излагали, например, Шлёцер и Карамзин), но при сложившемся к нему отношении ему уделялось совершенно недостаточно внимания. Историк Церкви Е. Е. Голубинский полностью перевел этот текст (включая его начало), сделав это красиво и добросовестно (в силу своей огромной эрудиции и высочайшей квалификации), хотя все же несколько бегло, не задерживаясь на многих важных моментах. Причина проста: он был убежден, что это «сказание не имеет совершенно никакого исторического значения», и перевел его лишь «для сведения» и «как образец повестей, на сочинение которых способны были Греки». Перевод Е. Е. Голубинского мы и публикуем, с небольшими коррективами и необходимыми пояснениями, которых уважаемый историк не представил читателю, хотя при ином отношении к этому источнику мог бы сделать это гораздо лучше нас.

Однако прежде чем приступить к тексту, отметим, что некоторые ученые все же оценивали его совершенно иначе. Например, Михаил Юлианович Брайчевский (1924–2001), украинский историк и археолог, доктор исторических наук, почетный профессор Киево-Могилянской академии, специализировавшийся по ранней истории восточных славян, писал в книге «Утверждение христианства на Руси» (1988): «Бандуриева легенда представляет собой исключительно важный, можно сказать уникальный, документ, который отразил удивительное переплетение исторических тенденций и идеологических концепций. Его значение выходит далеко за рамки самого произведения, так как помогает объяснению и интерпретации многих других источников». М. Ю. Брайчевский имел в виду другие, косвенные свидетельства (в том числе летописные) о более ранней христианизации Руси, выдвигая, в сущности, те же аргументы, что и Сергей Лесной. Брайчевский точно так же обращается к сообщениям арабских историков и к «Истории Российской» В. Н. Татищева, отстаивая высокую источниковедческую ценность его работ и особую значимость Иоакимовской летописи. Так что умозаключения историка-любителя Сергея Лесного (он и сам определяет себя именно так), при всей их эмоциональности и публицистичности, на поверку оказываются весьма близки непредвзятым выводам академической науки. И это побуждает с особым вниманием отнестись к тому тексту, который он счел необходимым воспроизвести в своей «Истории руссов».

 

Обстоятельное повествование о том, как крестился народ Росов

(Перевод Е. Лазарева)

Поелику божественное и преблагое блаженное благосердие истинного Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа всегда и везде во всем благодетельствует нам по своей благости и исполняет все наши хотения, то надлежит, чтобы и мы, многое ли, малое ли знаем подлинно благое, не молчали о нем, но наивозможно громко обнародовали и возвещали, дабы божественное благосердие Бога и несравненное благоутробие, которое не хочет смерти грешников, но всегда принимает обращение, более возбуждало удивления и было возвеличаемо. Итак, достойно, чтобы и мы предложили повествование и сказали отчасти, как безчисленный народ Росов познал истинное благочестие и сподобился божественной бани и крещения.

Начальствовали над помянутым народом в продолжение немалых времен многие и великие начальники, прозвания которых не до́лжно нам исчислять по причине безчисленного множества имен их. По прошествии же многих времен начальствовал над ними и некоторый начальник по имени Владимир, умом и смыслом весьма много превосходивший прежних. Итак, он, сидя сам с собою (наедине), часто весьма дивился и недоумевал, видя тьмочисленный и великий народ оный преклоняющимся туда и сюда и упорствующим ради учения и служения их чтилища (?), поелику одни лобызали и чтили (веру) Евреев как величайшую и древнюю, а другие ублажали веру Персов и к ней прилеплялись, и другие — веру Сирийцев, и иные — веру Агарян. И было во всех сих величайшее смешение и любопрение об их учении и вере. Итак, видя и слыша толикий раздор и великое и многообразное смешение оного безчисленного народа, остросмысленный и великоумный начальник, которому была вверена власть над ними, поражался и недоумевал и не знал, как и быть. В один день, выбрав благоприятное время, призывает к себе преимуществовавших разумом и опытностию и допытывается у них, как народ их погрязает в весьма многих верах и учениях, и искал узнать обстоятельно лучшее из сих, дабы он и сам избрал это. Когда услышали это, то некоторые из них, ответив начальнику их великому королю (πρὸς τὴν μέγαν ρῆγαν), сказали: «Мы, сиятельнейший и досточтимый начальник наш, державный господин, не можем хорошо сказать того, кто из всех нас правильно мыслит и лучше других богочтит, только то (знаем), что во всей вселенной два суть места пренаилучшие, из которых одно называется Римом, а другое Константинополем, почему и полагаем, что в них одних истинное и правое богопочтение». Услышав это, великий оных и многоразумный начальник опять спрашивал: «Скажите вы, и как же можем мы узнать это обстоятельным образом и удостовериться?» Они же сказали ему: «Если хочешь узнать достоверное и истинное, то из всех нас, которые под твоей рукой, избери четырех мужей из лучших, которые острее других и опытностью, и разумом, и их пошли в Рим, и они, все тамошнее хорошо высмотрев и испытав, пусть опять придут к нам, и мы, услышав от них достоверную и чистую истину, уразумеем, и тогда да будет то, что прикажешь». И они сказали это начальнику их.

Он же поспешно исполнил их совет и слово и, выбрав из числа своих четырех мужей, разумеющих отличать хорошее от худого, посылает (их) в древний Рим, чтобы исследовали и обозрели там все и хорошо изучили их богопочтение. Они же, так сказать, на крыльях достигают Рима и все там исследуют и осматривают и хорошо обозревают благоукрашение божественных храмов и видят тамошних иереев и архиереев; и не только это, но видят и самого патриарха их, называемого также Папой, и слышат от него весьма многие к пользе (своей) речи. И таким образом с поспешностию возвращаются назад и достигают своей страны, и являются к великому королю, и там обстоятельно повествуют, что видели и слышали. Они с настоянием уверяли, что великое и истинное (есть то, что они видели), и что нет нужды в дальнейшем исследовании и изыскании, и «если хочешь, — говорили, — светлейший и славнейший наш самодержец и князь, принять их веру, то дай знать им, и ты хорошо будешь посвящен в их (учение)». Когда же бывшие с ним князья все выслушали, особенно же те, которые уже и прежде были его советниками, то опять и опять сказали ему: «Нехорошим кажется всем нам делом, чтобы они не разведали и не узнали обстоятельно и относительно Константинополя, поелику и этот город, как утверждают некоторые, есть великий и превосходный; итак, надлежит, чтобы и его богопочтение и службу (σέβας καὶ λατρείαν) они исследовали и испытали, и таким образом из oных изберем лучшее». Выслушав это, благоразумный и славный король согласился и благосклонно принял (совет). Посему многократно помянутых выше четырех мужей еще посылает и в Константинополь, дабы и там все обозрели и изведали. И с большим трудом достигают и его (Константинополя) и приходят к содержавшему тогда скипетр Римский, разумею — Василию из Македонии, и сообщают причину своего прибытия.

Он же, любезно и прелюбезно их приняв, тотчас приставил к ним некоторых князей из числа разумных, чтобы показали им все лучшее в городе, и чтобы хорошо могли уразумевать их спросы и давать на них ответы. (Приставленные) же мужи, взяв (их) и показав (им) в городе многое достойное зрения, вошли в славный и великий божественный храм Премудрости Божией (Софии). И как повествуют, тогда совершался в нем великий праздник, — Златоустаго ли, или Успения Пресвятыя Матери моего Бога, точно не умею сказать, только праздник совершался удивительный и великий. И четыре оные мужа, будучи с нашими князьями, осматривали весь храм и, видя великое освящение совершаемого праздника и слыша благозвучие песней, в удивлении недоумевали. Итак, когда они пробыли там вечерний гимн и утренний, и многое сказали и слышали, настает и время священной и Божественной литургии, и опять названные мужи с царскими князьями входят в достопочитаемый и величайший храм, чтобы быть зрителями безкровного и Божественного тайноводства (μυσταγωγίας). Достигнув в рассказе моем доселе, изумляюсь человеколюбию Бога, хотящего всем спастися и в познание истины приити. Итак, когда языческие оные и варварские мужи вошли, как сказано, в превеликий храм и, там стоя, все делаемое во храме смотрели и тщательно замечали, — как сначала был так называемый малый вход, потом с великолетием совершился великий, и иподиаконы и диаконы выходили из святого алтаря с лампадами и рипидами, а также весьма многие иереи и архиереи по обычаю со страшными и божественными тайнами и сам, имевший тогда святительство, патриарх, и как все присутствовавшие пали на пол и горячо изливали молитву и взывали: «Господи помилуй!», а одни только четыре оные языческие мужа с открытыми глазами и небоязненно смотрели и все совершаемое замечали. Посему и милосердый и человеколюбивый Бог наш открыл очи мужей оных, и видели они нечто страшное и преестественное, вопросив о чем обстоятельно, узнали истину. Ибо когда окончился оный божественный и великий вход и от преклонения все встали, то мужи, видевшие странное видение, тотчас взяли за руки находившихся близ них князей императора и сказали им следующее: «Не отрицаем, все, что мы доселе видели, страшно и велико, но сейчас виденное нами превыше естества человеческого, ибо видели мы неких крылатых юношей, одетых в странную (и) прекрасную одежду, — они не ходили по полу храма, но носились по воздуху, поя: “Свят, свят, свят!”, что всех нас более всего другого поразило и привело в великое недоумение». Когда услышали это князья императора, то отвечали им: «Может быть, вы не знаете всех таинств христиан и никогда не слыхали, что ангелы сходят с небес и священнодействуют с нашими иереями».

Они, услышав это, сказали: «Всеистинно и ясно есть то, что нам говорите, и не нуждаемся в другом доказательстве, ибо мы сами все видели собственными глазами; отпустите же нас скорее возвратиться туда, откуда мы посланы, чтобы уведомить и удостоверить владыку нашего о том, что видели и что хорошо узнали». (Итак), их отослали опять туда с радостию великою и с веселием. Они же, возвратившись и прибывши в свою страну, нашли славного и великого короля и, поклонившись ему, сказали все, что видели, и разъяснили ясно, говоря и сие: «Не отрицаем, что великое нечто и славное мы видели прежде в Риме, все же виденное (нами) в Константинополе поражает ум человеческий», и все рассказывали ему по порядку и подробно. Великий же их князь, когда точно узнал от них истину и удостоверился, нисколько не медлит, но тотчас посылает к благочестивейшему царю Римлян в Константинополь и просит архиерея, чтобы тьмочисленный там народ научил и крестил, — содержал же тогда скипетр Римский Василий из Македонии. Приняв с радостию посланных оттуда мужей, он послал им некоего архиерея, славного благочестием и добродетелью, и с ним двух мужей, Кирилла и Афанасия, также добродетельных и весьма разумных и мудрых, которые были исполнены не только знания Божественного Писания, но хорошо научены были и внешней мудрости, как достаточно свидетельствуют об этом изобретенные ими письмена. Они, отправившись туда, всех научили и крестили и привели к благочестию христиан. Видя же, что народ этот совершенно варварский и невежественный, названные ученые мужи не находили возможным научить их двадцати четырем письменам (буквам) эллинским, посему, чтобы опять не отклонились они от благочестия, начертали им и научили их тридцати пяти письменам, которые называются: Ас, Буки, Ветд, Глаод, Допро, Геести, Зивит, Зело, Зеплеа, И, Зеи, Како, Лудиа, Ми, Нас, Он, Покои, Ритции, Стлово, Нтевердо, Ик, Ферот, Хер, От, Тзи, Тзерви, Саа, Стиа, Геор, Гери, Гер, Геат, Гиу, Геус, Геа. Таковы суть тридцать пять букв Росов, которые и до сих пор изучают все, и хорошо знают благочестие.

Некоторые же говорят, что там было и таковое чудо. Еще будучи одержимы суеверием, сам князь и бояре его и весь народ, размышляя о прежней своей вере и вере христиан, призывают к себе недавно прибывшего архиерея, и спрашивает князь: что он намеревается им проповедовать и чему учить. Когда же он предложил священную книгу Божественного Евангелия и повествовал о некоторых чудесах, совершенных Богом в человеческом образе, то толпа Росов сказала: «Коли и мы не увидим чего-нибудь подобного, и в особенности (того), что ты говоришь о случившемся с тремя отроками в пещи, то совершенно не будем тебе верить». Он же, веруя неложному слову Сказавшего: «Аще что просите во имя Мое, получите», и: «Веруяй в Мя, дела яже Аз творю, и той сотворит и больше сих сотворит», сказал им: хотя и не должно искушать Господа Бога, но если вы от всей души решились приступить к Нему, просите, чего хотите, и Бог непременно сотворит по прошению вашему, хотя мы малейшие и недостойные. Они же тотчас попросили, чтобы свиток Божественного Евангелия брошен был в разведенный ими огонь, и (обещались), если он сохранится невредимым, приступить к проповедуемому им Богу. Согласились на этом. И после того как иерей поднял глаза и руки к небу и воззвал: «Прослави Духа Твоего Святаго, Иисусе Христе Боже наш!» — в глазах всего народа брошена была в печь книга святого Евангелия. Печь достаточное время была разжигаема и наконец и совсем погасла, но священный свиток найден был не пострадавшим и не поврежденным и не потерпевшим от огня никакого ущерба. Видя это и будучи поражены величием чуда, варвары (βάρβαροι) без колебания устремились ко крещению и, очищенные умом, прославили Спасителя Господа, Которому слава и держава ныне и присно и во веки веков. Аминь.