Поражения не было.
Достав из-за книг старую пачку сигарет, он открыл её и вытянул одну. Пыльцы изо всех сил сжали зажигалку, блеснула искра, но, как и много раз до этого, она не стала пламенем. Зажигалка полетела в одну сторону, сломанная сигарета — в другую. Отражение в зеркале подавило усмешку.
— Что уставился? — бросил Артур и отвернулся к окну.
Поражения не было. Его не было, потому что он не собирался признавать себя побежденным. Пачка вернулась на свое место, ожидая следующего раза. Вот уже девять лет, как он бросил курить, и ровно столько же она служила ему напоминанием о его решении. Он поборол себя и продолжал одерживать победу, и каждый раз, искушаясь, он укреплял свою волю. Так какого черта? Он не отдаст её этому зеленому мальчишке!
Артур подошел к полке и снова достал пачку. Он сжал пальцы, еще и еще раз, пока она не превратилась в некое подобие шарика, и бросил в корзину для мусора.
— Победа будет за мной! — произнес он, и твердость убеждения отразилась на лице декана уверенным спокойствием.
Стук в дверь прервал размышления и, открыв, Артур впустил к себе гостя.
— Не ожидал, что ты приедешь сегодня, — сказал он Соболеву. — Мы думали, ты уехал на неделю.
— Я не мог не вернуться. Купил билет сразу после того, как мне сообщили о Борисе.
— Не понимаю, как это могло произойти…
Артур сел в кресло напротив Соболева.
— Ты не знаешь?
— Полиция говорит, что его убил Леони, он же стрелял в моего брата.
— Это Диего сказал?
— Да, спроси у Джессики Керн, она перебинтовывала его рану.
— Джессика? — недоверчиво спросил Соболев, и Артур усмехнулся про себя.
— Да. Вайдман помог ему добраться до их дома.
— И что же Диего делал в лесу?
— Принес взятку для Леони, как и Борис.
— Взятку?
— Да, но видимо Громов отказался платить, иначе я не вижу причин, почему Мартин поступил так. Когда Диего пришел туда, Громов уже был мертв. Леони был неуправляем, он выстрелил и в него, но промахнулся, потому мой брат просто потерял сознание и немного крови.
— И, когда он очнулся, Леони уже не было?
— Не было.
— И полиция ничего не нашла?
— Они нашли дипломат Громова и оружие — пистолет из которого его убили.
— А что было в дипломате?
— Спроси у полиции, они с удовольствием расскажут тебе правду, и заодно поинтересуются, отчего такое любопытство.
— Спасибо за совет, но если бы мне нужна была правда, я бы спросил у Громова.
— Тогда, зачем ты здесь?
Соболев открыл кейс и достал оттуда папку, затем он поднялся и протянул её Шорсу.
— Что это?
— То, чего ты так сильно хотел.
— ?
— Здесь пакет документов на зачисление Эммы Керн в академию «Пятый луч».
— Что?
— Я мотался меж нескольких стран в течение четырех дней, ради того, чтобы твоя любимая студентка могла стать таковой официально, а ты говоришь: «что»?
Артур с сомнением покосился на ректора.
— Здесь стоят подписи всех членов совета, а тут говорится, что мисс Эмма Керн является студенткой физико-математического факультета и переведена на третий курс со следующего учебного года. Ты ведь еще хочешь этого? — поинтересовался Соболев у коллеги.
— Да, очень хочу, — проговорил Артур. — То есть, она этого заслуживает и…
— И еще кое-что, Артур, — перебил Соболев. — Вот это — точно такой же пакет на имя Соболевой Киры Романовны. Её результаты теста немногим хуже результатов мисс Керн и твоего племянника.
— Ты хочешь, чтобы они учились в одной группе?
— Моя дочь имеет на это такие же права, как и Эмма. Кроме того, мне нравится эта девочка. Они с Кирой очень похожи и, надеюсь, подружатся. Тогда это будет уже не дуэт, а замечательное трио.
— Эмма и Демиен не переваривают друг друга, и удивительно не это, а то, как Кира до сих пор его выносит.
— Ты всегда относился к нему чересчур предвзято, Артур, — заметил Соболев. — Этот мальчик очень умен, и не такой, каким видят его многие. Он еще удивит нас всех в будущем, я в этом уверен.
Закрыв дипломат, Соболев подошел к двери.
— Можно один вопрос, Роман?
Соболев обернулся и кивнул.
— Зачем ты это делаешь? Я имею в виду, ты бросил все дела и добился того, чтобы чужая тебе девушка могла осуществить свою мечту… Скажи, ты сделал это для Эммы или для её матери?
— А ты?
Лицо Соболева тронула легкая ухмылка и, не говоря больше ни слова, он вышел.
* * *
Время нещадно летело вперед. Иногда она думала, что все произошедшее с ней — это сон, и может быть, она все еще живет в Белостоке, и работает уборщицей в университете. Со вздохом, Эмма отбросила книгу на покрывало и закрыла глаза. Физика была незаменимым средством, чтобы отвлечься, когда это было необходимо, но сейчас, был один из тех редких случаев, когда учеба не помогла ей расслабиться.
Эмма легла удобнее, широко расставляя пальцы рук и глубоко вздохнула. Воздух наполнил ей, и она спустила пары.
— Ну что, полегчало?
Вскочив с кровати, Эмма метнулась к Максу и больно схватила его за ухо.
— Я же предупреждала, чтоб ты стучал, прежде чем войти!
— Но ты же одета… оой!
— А могла не быть!
— Ой-ой… Эмма перестань! Я же знал — ты встала ни свет ни заря… Оой… Ну ладно, ладно! Больше так не буду!
— Вот и славненько!
Эмма отпустила ухо, которое успело увеличиться в размерах и покраснеть. Как же это здорово, когда у тебя есть старший брат.
— Нервничаешь?
— Нет.
— Нервничаешь!
— Я не, — «Да кого я обманываю?»
Эмма вздохнула. Макс читал её как открытую книгу. Это было и странно и хорошо, с ним не надо скрывать эмоции, ведь что бы там ни было — он всегда принимал её такой, какая она есть.
— Думаешь, я справлюсь?
Макс подошел и обнял её.
— Конечно! Уверен, ты надерешь ему задницу.
— Кому?
— Как кому? Альгадо!
— О, боже…
— Что?
Закатив глаза, девушка вышла в гостиную. А она уже было начала успокаиваться…
* * *
Стрельбище пустовало. Сегодня никто не пришел и не придет сюда на тренировки. Их не было, потому что настал день «Х» — сегодня академия проводила соревнование по стрельбе.
Эмма была готова и ждала первого этапа финала вместе с остальными участниками. Она посмотрела на право — Виктор сидел и смотрел сквозь неё, он все еще не мог отойти от смерти отца. Альгадо же, который находился левее, вовсе не смотрел в её сторону, и это радовало, потому что после того, что случилось между ними… Эмма поморщилась… вернее, слава богу, не случилось, ей все еще было немного неловко.
Эмма поднялась и размяла ноги и руки, впереди её ждут четыре этапа — четыре стрелковые дисциплины. В каждом этапе Стиг выбрал по три упражнения, что, в общем, составляло двенадцать. Всего-то на одно меньше, чем в «ISSF» — Международной ассоциации стрелкового спорта.
Действие, как и было намечено, началось в десять часов утра. Стрелки поднялись со своих мест и встали в позицию. Первой дисциплиной упражнения «Винтовка» была стрельба из винтовки с трех позиций с расстояния в пятьдесят метров. Отстрелявшись по очереди, соперники ждали замены мишеней, в то время, как трибуны стадиона гудели. Эмма нашла глазами Феликса и он улыбнулся её. «Солнышко! — подумала девушка. — Его так не хватает сейчас, а ведь на дворе — последняя декада мая».
Следующим упражнением так же была винтовка с трех позиций, но расстояние увеличилось до трехсот метров, а после они приступили к стрельбе из пневматики с десяти. Оба упражнения дались ей легко и, разбив все мишени, Эмма отметила, что Альгадо справился не хуже, а вот Виктор допустил несколько ошибок.
Получив похвалу от довольного Стига, Эмма улучила момент и послала Альгадо снисходительно-превосходственный взгляд. Разбавив его ухмылкой в ответ на немое «иди к черту», она стала готовиться ко второму этапу. Промежутки между ними были установлены в десять минут, и она успела подбежать к трибунам и обнять, выскочившего ей на встречу, Штандаля.
— Меня сейчас стошнит, — сказал Альгадо, когда она вернулась на свое место.
— О, правда? Хм, теперь ты знаешь, что я чувствую, когда вижу тебя!
На долю секунды он потерял дар речи и замер, в то время как Виктор схватился за живот в приступе смеха.
— Я разобью тебя Керн, — спокойно сказал Демиен, — ты знаешь — ты мне неровня!
— Посмотрим, кто кому неровня, — ответила она, выходя на поле.
Второй этап официально дал старт, и прошел он так же быстро и легко, как предыдущий. Даже «скоростной пистолет с двадцати пяти метров» она смогла выполнить на отлично. Эмма ликовала, ведь это упражнение по международным стандартам считалось исключительно из мужской категории. А она выполнила его без единой погрешности, показав при этом отличное время. Виктор тоже не отставал, ведь эта дисциплина всегда давалась ему особенно легко.
Когда в перерыве, решив выпить воды, Демиен взглянул на трибуны, где сидели все члены «Созвездия», он чуть не подавился. Эмма обернулась и увидела большой плакат, который держали Лилиан и Ричард. На белоснежной бумаге большими буквами было написано: «Эмма, вперед! Виктор, вперед! С вами друзья! Победа вас ждет!»
— Детский сад, — бросил Демиен, — они бы еще песенку спели хором.
— Или написали послание на небе, — медленно проговорил Виктор.
— Что? — не поняли оба, и он ткнул пальцем вверх, где самолет выписывал воздушные буквы.
— Демиен Альгадо — победитель! — прочитал парень и обернулся к трибунам.
Почти все собравшиеся уставились вверх, все, кроме его отца, который сделал ему легкий кивок.
— Не слишком ли ты торопишь события? — спросил Соболев у Диего Альгадо. — Будь объективен — девочка отлично стреляет!
— Не могу отрицать этого, — ответил тот, — её талант восхищает, но ей все равно не побить моего сына.
— Однажды она уже сделала это, — возразил ректор и встретил напряженный взгляд оппонента.
— Хочешь спор?
— Нет, спасибо. Все, что мне было нужно, я от тебя уже взял.
Эмма и Виктор вернулись к подготовке. На подходе был третий этап — стендовая стрельба.
— Вот видишь, Керн, — шепнул Демиен прямо перед стартом, даже небо говорит, что я буду первым на этом соревновании.
Отодвинув его от себя, Эмма взяла ружье и направилась к своей позиции.
— Ну, раз уж ты обкурился и говоришь с небесами, спроси мнения моего ружья, — насмешливо бросила она, оборачиваясь, — уверена, оно тебя удивит!
— Дрянь, — прошипел Демиен, глядя ей вслед.
— Эй, полегче, — осадил Виктор, обходя парня, — ты же не хочешь, чтобы я промахнулся в твою сторону?!
Третий этап заставил друзей изрядно поволноваться, потому что вдохновленный вниманием отца, или накрученный от злости, Альгадо, словно метеор, разбил все мишени вдребезги. Глядя на упавшую челюсть Стига, можно было подумать, что такую мощь он видит впервые.
На упражнении «Драбл трап» Эмма еле успевала следить за вылетающими мишенями. Это потребовало от неё максимум сосредоточенности и сверх реакции. Под конец она так выдохлась, что думала — ей конец, но в итоге, по результатам, она и Альгадо все еще шли вровень, и осознание этого чертовски радовало её и придавало сил. Она чувствовала, что может стать первой. Виктор был менее удачлив, он отставал от них обоих на шесть очков.
— Ты — молодец! — сказал он Эмме в последнем перерыве. — Для меня ты уже победила!
Потрепав её по голове, Громов направился к трибунам, откуда как лань соскочила к нему на встречу Ванесса. И Эмма улыбнулась, когда та обняла своего друга. Как же это здорово, когда есть кто-то, кто понимает тебя с полуслова! Тот, кому можно открыть все свои тайны, не боясь огласки, а если ты решишь промолчать, такой друг все равно будет рядом с тобой, чтобы поддержать, утешить, защитить. Именно такими друзьями были Виктор и Ванесса, вот уже двадцать лет.
Как возникает эта взаимная симпатия? Откуда мы знаем, что этот человек — тот самый близкий, все понимающий, преданный друг? Эмма взглянула на Макса, на коленях которого сидели Кари и Алек и весело махали ей рукой. Она помахала им в ответ и Макс улыбнулся.
Возможно, все это определено судьбой. Мы сближаемся с одними, а с другими нас роднит лишь взаимная неприязнь. Или же это все-таки наш собственный выбор?
— О чем задумалась?
— Что тебе? — огрызнулась Эмма, возвращаясь в суровую реальность, где поблизости всегда маячила наглая физиономия Альгадо.
— Сейчас будет стрельба по движущимся мишеням, и я тут подумал, начал Демиен подходя ближе, — тебе не стоит и здесь брать на себя слишком много.
— О чем ты?
— Я готов признать, что ты прекрасно стреляешь. Более того, я признаю, что ты стреляешь так же хорошо, как я, — сказал он, кладя руку ей на плечо.
«Снова, снова слишком близко! — резко вывернувшись, Эмма сделала шаг в сторону».
— Но, выбрать для финального упражнения мишень с расстоянием в пятьдесят метров — глупо.
— Почему глупо?
— Потому что тебе, как женщине, разрешено выполнить его с расстояния в тридцать. — Эмма напряглась, а он продолжал. — Это не меняет результатов, и тебе самой будет легче. Совсем не обязательно стрелять как…
— Как ты? — раздраженно спросила она, чувствуя, как все её естество восстает против него. — Ты намекаешь, что я не в состоянии осилить пятидесятиметровую мишень, Альгадо? И как, после того, что я практически надрала тебе зад, ты смеешь говорить мне о том, что я чего-то не могу? Ты продолжаешь удивлять меня своей наглостью и беспринципностью, а я-то думала, что их границы уже определены.
— Тебе не по зубам эта дисциплина, — сказал он, сверкнув глазами.
— И ты просто решил избавить меня от горести поражения?
— Да, — едко ответил он, и от улыбки коснувшейся его губ, её затрясло от ярости.
— Как мило, — сказала она, прижав руки к груди, но тут же все эмоции стерлись с её лица и блеснув во взгляде лишь колкой ненавистью. — Только мне не нужны подачки, Альгадо! Я буду соревноваться наравне с тобой и Виктором!
— Все в порядке? — спросил Громов. — Он тебя достает?
— Я всего лишь напомнил ей, что она женщина, — заметил парень, — но она уперлась, и хочет стрелять по пятидесятиметровой.
И, сказав это, он ушел в сторону.
— Ты действительно выбрала этот метраж, Эмма?
— Да.
— Но…
— И ты туда же? — вскричала Эмма и устремилась прочь.
Что такого? Двадцать, тридцать, пятьдесят… Какая разница? Эмма была уверена, что справится. Она уверена, уверена, уверена. Но почему же тогда вдруг стало так страшно? Пнув ногой землю, Эмма заметила довольную улыбку, промелькнувшую на лице Демиена. Она еще не поняла, что механизм запущен и что она снова попалась на тот же самый прием, который он применил к ней в тот самый первый день их тренировки. Это было единственный раз, и с тех пор Эмма многому научилась. Стиг утверждал, что вылепил из её алмазного таланта настоящий бриллиант.
Эмма знала — она на многое способна, но от этого Альгадо не стал менее сильным соперником. И сейчас, им предстояло узнать — сколько карат в каждом из них.
Виктор, как и прежде, закончил первым и, пожелав ей удачи, ушел с поля.
— Лучше смирись, пока я не сделал еще одну брешь в твоем самомнении, заучка!
Эмма, злясь и кляня его всеми известными ей ругательствами, наблюдала как Демиен, одну за другой, прошел все мишени, не промахнувшись ни разу. Чувство тревоги тянущее грудь поднялось выше и встало поперек горла. Прокашлявшись, Эмма встала наизготовку. С трибун на неё смотрели сотни пар глаз, и в их числе были любимые серо-голубые, которые улыбались ей почти каждое утро. И были еще одни — ярко черные, магнит которых продолжал влиять на неё, как бы она этому не сопротивлялась.
Уловив движение её взгляда, и определив обе мишени, Демиен усмехнулся. Он подошел к девушке, пожал ей руку и быстро сказал:
— За двумя зайцами погонишься, нарвешься на тигра!
— О чем ты?
— Скорее о ком, — ответил Демиен, кивая на трибуны. — А у тебя не хилые запросы, Керн! Оба, и Штандаль и мой дядя, смогут обеспечить твое будущее на сто жизней вперед.
— Что? — выдавила она, ощущая, как горло перехватывает волна стыда и возмущения.
— Удачи, Керн! — бросил Демиен и пошел прочь.
Стиг дал сигнал и мишени пришли в движение, и Эмма понимала — пора брать себя в руки, но каждый раз, когда она производила очередной выстрел, в её голове всплывали слова Альгадо. Неужели она и правда так глупа?
Напряжение все возрастало и, боясь разреветься, она крепко сжала челюсти. Одна, вторая, третья… десятая… пятнадцатая…Мишени пролетали мимо неё все быстрее. Или же это она сама замедлялась? Когда перед ней пробежала последняя, Эмма выстрелила, понимая, что уже не успела. Доля секунды, и выстрел пришелся на сантиметр правее зоны попадания. Все, она потеряла это очко…
Опустив карабин, Эмма поплелась к своему месту отдыха. В какой-то дымке она вышла к месту награждения и получила свой «серебряный» кубок.
Всего какая-то доля секунды…
И, довольная ухмылка Альгадо справа, и сожаление с поддержкой Виктора слева.
Всего какая-то доля секунды…
Волна тревоги, осевшая камнем на сердце, взорвалась горьким разочарованием. Она проиграла! Он обошел её! Он был прав! Он во всем был прав! И, развернувшись к выходу, она бросилась прочь со стадиона.
Честолюбие и самонадеянность, не вы ли родители всех наших разочарований? Кто хочет победить и рвется к победе, сломя голову, не сдерживая эмоций, в итоге захлебывается ими, вкупе с потоком нескончаемых слез. Интересно, а плакал бы Альгадо, если бы это он промахнулся? Если бы он, а не она не успел спустить курок, опоздав НА КАКУЮ-ТО ДОЛЮ СЕКУНДЫ!
— Ненавижу! — закричала Эмма, стукнув кулаком о дверь стойла.
Шоколадка отозвалась взволнованным ржанием. Эмма встряхнулась и огляделась вокруг, она даже не заметила, как влетела сюда. В глазах лошади стоял немой укор — Шоколадка соскучилась по ней. Внешний эмоциональный фон немного отступил и чувство пробившееся из-за него, заставило почувствовать себя виноватой.
Мало того, что она почти не выезжала на ней в последние пару месяцев, так теперь, когда наконец заявилась, закатила истерику.
— Шоколадка, — сквозь слезы проговорила Эмма, открывая стойло, — прости меня! Я совсем не хотела пугать тебя!
Она подошла ближе, и лошадь ткнулась ей в шею своим почти черным носом.
— Мне так плохо, Шоколадка! Сегодня я должна была победить, но потерпела поражение. Я как маленький, глупый ребенок повелась на его провокацию и потеряла контроль над эмоциями.
Шоколадка фыркнула и Эмма, улыбнувшись, погладила её по холке.
— Я ведь, знаешь, сжимая свой кубок в тот момент, хотела развернуться и со всей силы долбануть им о его хищную, самодовольную, торжествующую рожу!
Выговорив все это, Эмма почувствовала облегчение.
— Это называется выпустить пар, — объяснила она лошади, — и это, безусловно, лучше, чем проломить кому-то, пусть даже очень, очень хамоподобному кретину его безмозглую черепушку!
Она прижалась щекой к Шоколадке и провела рукой за её ухом. Да, ей определенно стало легче.
— На счет «безмозглый» — я не согласен, а вот в остальном — безоговорочно.
Эмма резко обернулась и увидела Артура.
— Что вы здесь делаете, мистер Шорс? — спросила она, вытирая припухшие глаза.
Эмма вышла из стойла, заперев его за собой, и лошадь недовольно затопала копытами.
— Прости, Шоколадка! — сказал ей Артур, протягивая ей кусочек рафинада. — Но твоя хозяйка не может выехать с тобой, сейчас она больше нужна мне.
Эмму немного смутили его слова, но он бы все равно не заметил этого. Они стояли в конюшне, среди лошадей, которые были их безмолвными зрителями и смотрели друг на друга. Артур приблизился и, взяв её ладони, приложил к своему лицу.
— Мистер Шорс, — начала она, пытаясь отнять их, но он лишь сильнее держал её.
— Ты можешь называть меня Артуром сейчас, — мягко заметил он, — тем более, что я уже давно зову тебя по имени, когда мы наедине.
— Но…
— Я люблю тебя!
Взрыв… Эмма пошатнулась, и мужчина едва успел подхватить её под руки, прижав к своей груди. «Да что же это? — пронеслось в голове, и она снова погрузилась в хаос мыслей». Они сведут её с ума, точно. Все они! Один ревностью, второй ненавистью, а этот своей, так не вовремя обрушившейся на неё, любовью. А любовь ли это? Эмма осмелилась и, подняв голову, посмотрела в его глаза. И, снова сознание прогремело, оглушая её:
— Я так люблю тебя, девочка моя, — хриплым голосом прошептал Артур.
Он держал её в руках, он обнимал её, он смотрел в её глаза и она задрожала, почувствовав нарастающую страсть, излучаемую им.
«Разорви взгляд! Останови этот чертов гипноз! Просто закрой глаза!»
Эмма сморгнула, и это помогло, а еще ей показалось, как что-то стукнулось о стену конюшни позади неё. Она обернулась, и сердце кольнуло новой тревогой. Почему ветер, качающий двери может так взволновать? Она не знала, и ей ничего не оставалось, как повернуться к все еще держащему её Артуру.
Его взгляд продолжал гипнотизировать. Эти скулы, волосы, его крепкие мускулы под рубашкой и запах корицы были таким соблазном, что часть её кричала от желания раствориться в его объятиях. И она кинулась бы, но была и другая Эмма Керн, которая искренне любила, и отчаянно боялась потерять того, который, как подсказывало ей сердце, навсегда занял в нем место.
— Артур, — сказала она дрожащим голосом, — я…
— Я знаю, — перебил он, беря её лицо в свои ладони, — я чувствую, ты тоже любишь меня.
— Артур… я люблю Феликса…
— Нет, тебе лишь кажется, что это любовь. Вы вместе какое-то время и ты привязалась к нему, но…
— Ты ошибаешься, — ответила Эмма отстраняясь. — Прости, если дала тебе надежду. Ты действительно нравишься мне, но я люблю Феликса! Я люблю его так сильно, что даже мысль о том, что его не будет рядом, причиняет мне боль.
Сказав это, Эмма ощутила, как слезы, стоявшие в глазах, обожгли щеки.
— Эмма…
— Прости, — вырвалось у неё перед тем, как ноги сами развернулись к выходу, и она почти вылетела на улицу.
Слезы и эмоции захватившие все органы чувств скрыли от Эммы то, о чем пытался сказать ветер. Быстро и незаметно, Феликс вышел из-за двери и пошел следом за девушкой. Он не окликал, не давал понять, что следует за ней. И лишь тогда, когда она готова была открыть дверь, он подбежал и, обернувшись, она бросилась ему на шею.
Они не засекали, сколько длился поцелуй, это не имело значения. Важно было другое: Этот день стал для них новым этапом. Этапом, когда отношения не меняются, но уровень их становится значительно выше.
— Пойдем в дом, — шепнула Эмма и, обнявшись, они вошли в гостиную семьи Керн.
Спустя полчаса, сидя за столом, Эмма думала о том, как же хорошо у них дома, как спокойно. Ну, допустим, что не совсем спокойно. С удовольствием поглощая обед приготовленный матерью, она еле успела среагировать и увернуться, от летящей в её сторону игрушки. Небольшой кубик из дерева приземлился прямо в тарелку Феликса, окатив его лицо, волосы, а так же детали одежды фонтаном брызг.
— Боже, мальчик мой, — воскликнула подлетевшая к нему миссис Керн. — Какой ужас, ты весь в супе!
— Да, — сказал он, соглашаясь с очевидным, — думаю, мне нужно принять душ.
— Хорошо, а я пока заброшу в стирку твои вещи. Эмма, принеси ему один из халатов Макса.
— Один из халатов? — переспросил Феликс, обращаясь к Максу. — А кто-то говорил, что роскошь — это блаж.
Пока Джессика готовила ванную, друзья успели перекинуться парой фраз, после чего Феликс ушел приводить себя в порядок, а Эмма принялась за мытье посуды.
— Я буду наверху, предупредила мама и она кивнула, — Алек! Карина! Живо спать!
Дети нехотя оторвались от живой игрушки и поплелись вверх по лестнице. Когда же дверь за ними закрылась, Макс встал и подошел к Эмме. Он взял полотенце и начал вытирать посуду.
— Славься тот, кто доказал необходимость детского дневного сна! — облегченно сказал он и она рассмеялась.
— Да, они кого угодно умотают, — согласилась Эмма.
Закрыв кран, она взяла второе полотенце, и работа пошла быстрее.
— Сэм сказал, что скоро начнет пить витамины для укрепления выносливости.
— Пусть и мне принесет пару ящиков, — подмигнул Макс, снова вызвав улыбку.
Но, она тут же сникла, потому что мысли о разговоре с Артуром не оставляли её.
— Что с тобой? — спросил Макс. — Неужели ты все еще переживаешь из-за соревнований?
— Не могу ничего поделать со своим честолюбием, — ответила она. — Я спокойна уже, но осадок остался. Ты же знаешь, как я хотела быть первой.
— Знаю, и считаю, что ты и есть.
— Мы шли вровень, разбили все мишени и показали отличные результаты, но я проиграла ему одно очко!
— Вдумайся в слова, Эм! Ты промахнулась лишь раз, один только раз, а общее количество твоих очков зашкаливает.
— Но у него все равно больше…
— Да, больше. Ну и что? Вы, да простят меня ребята и я сам, оба показали высший пилотаж! Альгадо — сильный соперник, и давай просто признаем это — он победил заслуженно. Я такого еще не видел, честно.
Эмма вздохнула. Да, Макс был прав, он говорил то, что есть на самом деле. Демиен Альгадо — непревзойденная сволочь и хам, но при этом, он также умный и талантливый парень, и его спортивное «ай-кью» тоже было на высоте. А она просто потеряла контроль над эмоциями, и это был отличный урок.
— Эм, ты взяла серебро, но все видели, как ты «отдавила ему пятки». Ты почти разбила его. Да что там, победа в одно очко у девушки сродни…
— Поражению, — громко закончила Кира, закрывая за собой дверь.
— Как ты?
— Дверь надо запирать! — заметила она.
Повернув защелку и разувшись, она спокойно подошла к столу и села на свободный стул.
— Макс, сделаешь мне чаю, пожалуйста?
Открыв рот от удивления, он молча кивнул и встал из-за стола.
— Ты пришла… — начала Эмма.
— К тебе, — ответила Кира, роясь в своей сумке.
Спустя пару секунд она достала оттуда золотой кубок-2012 по стрельбе.
— Это же…
— Кубок.
Макс принес чаю обоим и сел рядом с ними.
— Но почему он у тебя? И… я ничего не понимаю.
— Он твой.
— Что?
Кира сделала один большой глоток и вернулась в реальность.
— Демиен решил, что он твой.
— Дем… мой? — опешила Эмма. — Он так сказал?
— Вообще-то нет, — грустно улыбнулась блондинка. — Он его выбросил.
— Выбросил? — вскричали вместе Эмма и Макс.
— Тише вы, — зашипела Кира, — у меня одни уши!
— Прости, — выдохнула Эмма. — Ты меня вконец запутала. Что случилось? Почему он отказался от награды? Я не поверю, что это просто так. Должно быть что-то.
— А точнее кто-то, — направила Кира. — Диего Альгадо снова повздорил с моим… с ректором, и он сказал, — она почти гневно посмотрела на Макса, от чего тот сжался на своем стуле. — А он сказал ему то же самое, что только что говорил тебе Сваровский. Не знала, — с укором обратилась она к Максу, — что у вас на двоих один сборник афоризмов! Отец Демиена всегда был слишком требователен к нему: семейные традиции, манера поведения, контакты, спорт — он контролирует все.
— Странно, — задумался Макс, — а я думал, что Альгадо никто не указ.
— Ему и не указ! — огрызнулась Кира. — Я не знаю человека более волевого и упрямого в своих убеждениях и действиях, чем Демиен. Порой кажется, что его ни чем не возьмешь. Но у всех есть слабые стороны, у Дема тоже, и одна из них — это его отношения с отцом. Ведь ровно насколько много он требует от сына, настолько тот старается оправдать ожидания. И, ему не важно, кто на пути — он готов на все, лишь бы отец гордился им.
— Но это смешно, — воскликнула Эмма. — Он же не может побить все рекорды.
— Ну, как ты сама сегодня убедилась, он весьма в этом преуспел.
— Тогда в чем же дело? — спросил Макс. — Разве его отец не рад, что он снова победил?
Кира молча посмотрела ей в глаза и Эмма поняла:
— Значит, не рад.
— Более того, — Кира пододвинула приз ближе к Эмме, — он отчитал Демиена на глазах у всех ваших друзей. Он не имел целью публичное унижение, но это не меняет того факта, что они все слышали и почти все они позволили себе вставить острое словечко, когда Диего оставил его одного.
— Он заслужил это, — отозвался Макс и снова вжался в спинку стула.
Эмме показалось, что Соболева вот-вот бросится и задушит его.
— Да, — согласилась она, — он заслужил, потому что вывел меня из себя перед началом упражнения. Он заслужил это, потому что сам поступает точно так же всегда, он заслужил, того, чтобы с него сбили спесь! — с чувством говорила она и Макс было воодушевился, а Кира поникла, но тут её речь сменила направление, не веря себе, она продолжила: — Но, он так же полностью заслужил свою победу. Он лучший стрелок — не профессионал, которого я видела в своей жизни, — вздохнула девушка. — Думаю, ему позавидовали бы многие участники международных соревнований.
— У тебя что температура? — шутя спросил Макс.
— Ты, правда, так думаешь? — с надеждой спросила Кира.
— Да, думаю. Только пусть это останется между нами, хорошо? Мне совершенно не хочется, чтобы Альгадо возомнил, что я, э… как бы это оформить?
— Стала частью его фан-клуба? — предположила Кира улыбаясь.
Похоже, это её забавляло.
— Совершенно верно. Потому что это не так. Я, как и раньше считаю его наглым хамом, и меня тошнит, когда нам приходится разговаривать… Но я не могу и не хочу быть настолько субъективной, чтобы мои чувства мешали мне видеть истину, — она протянула руку и взяла приз, — этот кубок по праву принадлежит ему.
Кира улыбнулась снова, и Эмме показалось, что блондинка испытывает облегчение.
— Я знала, что твоя слава доброго, отзывчивого и справедливого человека — не пустой звук, — сказала она поднимаясь. — Значит, я обратилась по адресу. Мне нужна твоя помощь.
— Помощь? — не поняла Эмма. — В чем?
— Я пыталась уговорить Демиена взять награду, но он твердит, что отец прав, и он не выиграл…
— Только не говори, что ты пришла просить меня…
— Поговори с ним, — продолжила Кира, и Эмму бросило в холодный пот. — Он не хочет слушать меня, потому что знает: я всегда была, есть и буду рядом, но порой, я слишком жалею его, и он не верит, что я искренне считаю его победителем.
Эмма покачала головой.
— Ты — другое дело. Он знает, как ты к нему относишься, вы — соперники по нескольким позициям, и если ты, та кому нет до этого дела, отдашь ему кубок, возможно шестеренки в его мозгу встанут на место.
Мысли лихорадочно крутились в её голове. Эмма знала, что Кира права насчет её чувства справедливости, и хотя все внутри неё кричало: «так ему и надо», это самое — зловредное чувство, уже определило ход событий.
— Боюсь, что мне придется взять и свой приз, — заметила Эмма, — чтобы отбиваться от него, когда Альгадо решит проломить мне голову.
— Демиен никогда не позволит себе ударить женщину, — серьезно возразила Кира, — он не так воспитан.
— Ты все так буквально воспринимаешь? — раздраженно спросила Эмма.
— А ты всегда начинаешь беситься, когда тебя просят о помощи? — парировала блондинка. — Он должен быть на пирсе, он всегда ходит туда, когда… — она осеклась. — Надеюсь, у тебя получится!
Еще раз, посмотрев на кубок, а потом на озадаченного друга, Эмма тяжело вздохнула. «Поступить по справедливости, так сделать это до конца, — решила она». Не говоря ни слова, девушка вошла в свою комнату и достала сундук. Открыв его, она вытащила подставку и, вернувшись в гостиную, поставила её на стол перед удивленной Соболевой.
— Эмма, — начал было Макс.
— Все в порядке, одно из этих трех колец — её по праву. Я не могу сказать какое именно, — обратилась она к Кире, — но вот этот перстень точно подойдет твоему Альгадо.
— Почему ты так решила? — спросила блондинка.
— Потому что он единственный из всех остальных, не подошедший ни одному из членов «Созвездия», и… только он причиняет мне боль.
Соболева усмехнулась и, подумав, коснулась одного из колец. Ей повезло — удара не последовало, а это значит, что она выбрала правильно.
— Что же, — сказала Эмма, подняв подставку и взяв кубок, она направилась к выходу. — Я сделаю это. Обещай, — попросила она Макса, — если он утопит меня, ты до конца жизни будешь голосом её совести!
— Заманчивое предложение, — сказала Кира, когда дверь за девушкой закрылась.
* * *
Дорога до озера заняла некоторое время, в течение которого она пыталась не думать о том, что собирается сделать. Обида и злость, накопленные за целый год общения с Альгадо, никуда не делись. Они все еще были на месте, здесь — в её голове, и она чувствовала, что сегодня эта коробочка стала тяжелее.
Ступая на пирс, Эмма облегченно вздохнула — он был пуст, никого кроме неё и пары чаек над озером. И она уже собиралась вернуться назад, когда услышала скрип досок позади себя. Обернувшись, Эмма встретила жгуче карий взгляд Демиена и сразу же в её воспоминаниях всплыла картина их первого знакомства: разно полярные чувства сменяющие друг друга и наглая ухмылка, которую не могла скрасить даже эта очаровательная родинка справа, над уголком его губ.
— Что ты тут делаешь Керн? — спокойно спросил он, покосившись сначала на кубок, а затем на подставку.
Эмма шагнула навстречу. Она не собиралась уговаривать его принять награду. Это место и это общество было последним, где бы она хотела быть. Потому, она просто приблизилась, и осторожно ткнула кубком в его руки.
— Он твой, — сказала Эмма, не отпуская. — Ты победил меня… и не важно, с каким счетом, не важно то, что я — женщина… Я сама поставила нас как равных, и ты превзошел меня.
Демиен стоял, не двигаясь, и пока она говорила, ни одна черточка не дрогнула на его лице. Он смотрел ей в глаза и молчал.
— И не важно, что думает по этому поводу твой отец! Ты заслуживаешь его, и вместе с ним — звание лучшего стрелка академии. А это, — Эмма указала на перстень, — этот перстень тоже принадлежит тебе.
Посмотрев на вещицу, Демиен усмехнулся. Уж больно завитки узора на нем напоминали букву «Э».
— И, с чего такая уверенность, Керн? — спросил парень.
— Он, — Эмма посмотрела на кольцо и затем снова подняла глаза, встретившись с его молчаливым «что». — Он причиняет мне боль…
— Я причиняю тебе боль? — переспросил Демиен, сверля её взглядом, и в его голосе она различила нотки удивления.
Эмма почувствовала, как изнутри поднимается волна нервного напряжения и раздражение, переполняющее её, вот-вот вырвется наружу.
— Меня бьет током, когда я прикасаюсь к этому перстню. Ты — последний из обозначеных, кто еще не взял свой… забирай, пока я не передумала!
— Что ж, Керн, — сказал парень, — надеюсь, это не часть плана, как отомстить мне.
С этими словами он осторожно дотронулся до перстня и, вытащив его из подставки, быстро надел на указательный палец правой руки.
Эмма тихо вздохнула, она решила, что выполнила свою миссию и теперь может убраться отсюда подальше. Не говоря ни слова, она обошла Альгадо и зашагала с пирса. Но она ошиблась, решив, что это все.
— Керн, подожди.
В три быстрых шага, он нагнал её и схватил за руку. Эмма остановилась и обернулась, ожидая, что сейчас он, как обычно, ввернет какую-нибудь гадость. Но, вместо этого, Демиен взял из её рук поставку и потянул на себя.
— Что ты делаешь? — воскликнула она, когда парень достал из камня последний перстень.
— Забавно, — произнес он отрывисто, напряженно сжимая в руке металл. — А я решил… черт.
— Дай сюда!
Эмма схватила его за руку и попыталась забрать кольцо, но вместо того, чтобы просто отдать, Демиен быстро надел его ей на все тот же указательный палец. Немного отдышавшись, он взял подставку и зашвырнул её далеко в озеро.
— Успокоился? — раздраженно спросила Эмма, когда он повернулся к ней. — И куда теперь мне положить это? — спросила она, снимая украшение, но он остановил её.
— Оставь, — сказал Демин, и она подняла на него удивленный взгляд. — Думаю, ты тоже заслуживаешь носить его. Пока не найдется достойный владелец, конечно, — добавил он, криво усмехнувшись.
Демиен развернулся и подошел к воде.
— Я передам Кире, что ты пришел в норму, — язвительно заметила она и ступила на землю.
Альгадо молчал, и Эмма поспешила удалиться. Лишь перед поворотом за высокую изгородь она обернулась и увидела, как парень опустился на пирс, и задумчиво рассматривает свое новое украшение. Эмма развернулась и ушла. Она двигалась не торопясь, и по дороге до дома размышляла о том, насколько правильно она поступила.
Осознание, что она смогла перешагнуть через свою неприязнь, заставило её гордиться собой. Сама неприязнь к Альгадо никуда не делась, её по-прежнему воротило от него, но теперь Эмма знала: в следующий раз она сможет взять свои эмоции под контроль. Эмма ушла, ушла и обида, накопленная ею за целый год. Радуйся совесть — чувство достоинства повержено… Коробочка пуста.