Ранним утром в доме стояла гробовая тишина. Я чувствовала блаженное спокойствие, пока завязывала шнурки кроссовок. Сейдж свернулся калачиком под одеялом, свесив с кровати руку. Мне так нравилось смотреть на то, каким беззащитным он выглядел в этот момент.

Я вышла из дома и направилась на пляж. Пока все спали, я бегала. Я любила пробежки ранним утром до того, как становилось совсем жарко. Не только потому, что это позволяло мне оставаться в форме, но и потому, что я на самом деле наслаждалась бегом. Особенно по пляжу. Я чувствовала себя частью всего, что меня окружало – песка, озера, неба. Это так отличалось от того места, где мы жили, где постоянно было много народа и детей, вечно путающихся под ногами, а еще соседский пес, любящий лаять на мух.

А здесь я просто была собой. Я воткнула наушники в уши, размяла ноги и руки, чтобы кровь лучше циркулировала, потом перепрыгнула деревянную лестницу и побежала по песку. Я следила за дыханием, прислушиваясь к ритму музыки в моем айпаде и делая шаги, одновременно с барабанами.

По пляжу бежать было тяжелее, чем по тротуару. Мои ноги горели, но это было приятно. Чувство, когда ты заставляешь себя бежать…

Я набрала скорость, подталкивая себе еще сильнее. Сегодня я чувствовала, что смогу бежать вечно. Волны блестели на солнце, небо было окрашено в розовый цвет, точь-в-точь, как сладкая вата. Именно за это я любила лето. Свобода. Шанс убраться подальше от школы. Здесь я могла быть собой, Грэйс Эверс. Ботаником. Спортсменкой. Непопулярной Грэйс. Или Грэйс, которая ходила на вечеринки с людьми, которые ей не нравились. Я не должна была быть Грэйс, на которую хотели равняться все девчонки.

Но я была уверена, что последний год в школе будет другим. Я изменилась. Я хотела стать прежней.

Добравшись до крошечного полуострова, я замедлила темп. Именно в этот момент кто-то своей рукой коснулся меня. Я закричала, пытаясь освободиться. Не подумав, я повернулась и заехала кулаком прямо по носу Сейджа.

– О. Боже. Мой. Мне так жаль, – я вытащила наушники.

Он застонал, прикрывая лицо:

– Черт. Мухаммед Али, ты пыталась сломать мне нос?

– Нет, я-я думала, что кто-то хотел схватить меня. Господи, ну кто так делает?

– Ну, я пытался докричаться до тебя.

Я покраснела:

– Я была в наушниках, ничего не слышала.

– Конечно же, – Сейдж схватился за нос.

И тогда я поняла одну вещь. Сейдж пытался вступить в контакт со мной. Окей, это звучит так, будто он был инопланетянином. Я бы удивилась, если бы ему понравилось зондирование. Тьфу. Только не это. В животе покалывало, словно в нем взрывались маленькие фейерверки.

– Так что ты здесь делаешь?

– Я захотел побегать, и твои родители попросили меня найти тебя и сказать, чтобы ты шла домой. Видимо, наши родители планируют для нас однодневную поездку.

Мое сердце пропустило удар. Так это была не его идея найти меня. Возможно, я должна была перестать позволять своим надеждам зарождаться. Мы бы никак не сошлись с Сейджем спустя ночь, если это вообще могло случиться. Может, мне пора было принять тот факт, что мы никогда уже не будем вместе?

Я прокашлялась:

– Они не сказали, где будут держать нас в заложниках?

Он побежал по направлению к дому, и я побежала за ним.

– Нет, но зная их, это очень отдаленное место с кучей остановок по пути.

Это означало, что я проведу много времени с Сейджем. Спасибо, Господи, что родители все это придумали, они спасли меня и мне не придется просить его что-либо делать.

Как только мы достигли пляжа, Сейдж замедлил бег, так что я смогла поравняться с ним. Я улыбнулась. Он всегда был таким задумчивым, как сейчас.

– Так когда у тебя отборочные в команду по футболу? – спросила я.

– В середине июля. Отец сказал, что отвезет меня на них.

– Я думаю, тебе не о чем волноваться.

Он был очень быстрым, хорошо контролировал мяч и уделывал большинство парней из команды. Я знала это потому, что мы играли вместе. Не говоря уже о том, что я была на всех играх и видела его на поле.

– Спасибо, – Сейдж взглянул на меня, а после сфокусировался на чем– то перед собой.

Вот и конец разговора. Почему он все усложнял? С таким же успехом я скорее приняла бы роды у кита или присоединилась бы к отряду повстанцев.

Когда мы вернулись в дом, то обнаружили родителей, ожидающих нас в гостиной.

Глупые ухмылки вернулись. Есть ли какой-то предел этому?

– Отлично, вы наконец-то вернулись, – папа сложил руки так, как будто был взволнованным детсадовцем. – Каслы и Эверсы отправляются в первую поездку за лето.

Волна стонов исходила от детей, которые делали все, чтобы эта идея показалась для родителей не такой распрекрасной, как они думали.

– Ну же, где же ваш дух лета? – спросил мистер Касл.

– Вернулся в кровать, – Бенджи подавил зевок. – Сейчас только семь утра.

Элли зевнула около меня:

– Пап, сейчас слишком рано для игры в угадайку. Просто скажите, куда вы нас везете.

Не слушая саркастические замечания, разносящиеся по комнате, мой папа встал с дивана, подобно лунатику:

– Мы едем на Железную гору сегодня. Мы посетим одну из старейших шахт. После мы поедем посмотреть на трамплины на горе Пайн...

– А зачем нам смотреть на трамплины? – Бенджи скрестил руки на груди.

– Это часть истории Мичигана, – усмехнулся отец, – на нем проводилось множество чемпионатов мира с 1930 года.

– 1900-е – это еще не исторические года, – прошептала Элли около меня. – Хотя беру слова обратно. Наши родители родились в семидесятых, и они уже сами исторические.

Я рассмеялась.

– Итак, чего же вы ждете? Одевайтесь. Не забудьте взять с собой свитера для шахты, внутри немного холодно.

– Шикарно. Мы приехали в домик на пляже наслаждаться солнцем и песком, а вы хотите отвезти нас в шахты Мории, – сказал Сейдж.

– В тебе проснулся ботаник, – пошутила я.

Он встретил мой пристальный взгляд и задумчиво улыбнулся:

– Дело в том, что я не пытался его скрывать.

Он отошел. Его слова были как удар ниже пояса, и я знала это. Но он был прав. Мне нужно было освободить своего внутреннего ботаника. Я должна была стать собой, какой бы плохой не была.