Я потуже завязала шнурки на ботинках и двинулась по разбитому шоссе; неделю назад я шла тут в туфельках и чуть не сломала нош. Вот теперь совсем другое дело. А главное, сегодня на меня никто и внимания не обратил.

Шагая вдоль обочины, я поняла: можно было не беспокоиться по поводу того, что одежда на мне слишком новая, — буквально за две минуты она вся покрылась цементной пылью. Я даже надела солнечные очки, чтобы защитить от пыли глаза. А вот легкие защитить было нечем, пыль, казалось, проникала во все поры. Но может быть, этот лающий кашель придаст еще больше правдоподобия моему облику. Единственное, чего мне не хватало, это цветной косынки на шее, красной или желтой, чтобы прикрывать рот, когда рядом начинал работать пневмомолот. Но чего мне в самом деле не хватало, так это профсоюзного билета или какого-нибудь другого удостоверения. Даже рискуя, что меня узнают ребята в трейлере, я не могла расхаживать по строительной площадке, вопрошая, где тут «Алма Миджикана», и не принадлежа к ее братству. Пока что я медленно тащилась вперед и высматривала яркое — красное с зеленым — оборудование фирмы «Вунш и Грассо».

Сейчас я была сильнее, чем два дня назад, но с каждым шагом энтузиазма у меня становилось все меньше. Я поняла также, что для настоящего строительного рабочего мне недостает фляги у пояса. Хотя день сегодня был не такой жаркий, как тогда, на прошлой неделе, однако в плотном комбинезоне и тяжелых ботинках я быстро вспотела, а от пыли все время хотелось чем-нибудь промочить горло. Взывали о сочувствии и мои плечи. Не помешали бы и затычки в уши.

Пневмомолоты, огромные грейдеры, грузовики с цементом, бульдозеры, вытягивающие свои гигантские когти, крики нескольких тысяч человек — все это образовывало громкий нестройный хор. У некоторых настоящих рабочих в ушах действительно были затычки, но лучше оглохнуть, решила я, чем проявить слабость.

Я шла вниз по западной стороне дороги. Похоже, это самая сложная зона всей стройки, так как здесь прокладывали новую боковую ветку для транспорта, выезжающего с автомагистрали Эйзенхауэр и направляющегося к югу. Я быстренько оглядела эту часть, потом попыталась осмотреть четыре боковых ответвления, для чего пришлось как следует напрячь глаза — оборудования «Вунш и Грассо» нигде не было видно.

И все-таки я нашла его, на повороте 1–55, и, к счастью, на моей стороне эстакады. Я оперлась об ограждающий поручень, чтобы отдышаться, и еще раз оглядела территорию. На участке «Алма Миджикана» было с полдесятка машин и двадцать или тридцать человек.

Они не клали асфальт, нет, они делали нечто другое. Как я заметила, они подготавливали дорожное полотно: сначала гигантской машиной разбивали камни на мелкие куски, затем другой машиной размельчали их еще больше и потом разравнивали. Те, что не работали на машинах, шли рядом и вручную подравнивали края. Несколько человек стояли, просто наблюдая за ними.

Несмотря на первоклассную технику, все это напоминало прошлый век. Еще одна интересная деталь — в бригаде не было ни негров, ни испанцев, ни мексиканцев. У многих рабочих на касках стоял фирменный знак «Вунш и Грассо». Тоже любопытная деталь — что же у них, и касок собственных нет? Ну хорошо, пусть оборудование они вынуждены арендовать, но уж каски-то даже небольшая фирма наверняка может закупить… Что-то здесь не то.

Я перемахнула через ограду и подошла к тем, кто наблюдал за работой. Шум здесь стоял такой, что мне с трудом удалось привлечь их внимание. Наконец один из них обернулся.

— Луис Шмидт сегодня здесь? — крикнула я ему в самое ухо.

— Кто-кто? — спросил он.

— Луис Шмидт.

— Не знаю такого.

Он отвернулся к дороге и поманил кого-то. Я подумала, что он собирается задать ему мой вопрос, но, оказывается, он хотел лишь дать указание рабочему. Я похлопала его по руке. Он нетерпеливо повернулся.

— Вы все еще здесь?

— Скажите, это участок «Алма Миджикана»? — спросила я.

Он закатил глаза — что эта девка, совсем глупая? — и показал на ближайшую к нему машину.

— А вы сами как думаете?

— Я думаю, что вы от «Алма Миджикана», а оборудование арендуете у «Вунш и Грассо».

Он собирался разразиться пламенной речью, когда к нам подошел еще один из наблюдателей.

— Что здесь происходит? — требовательно спросил он, жестом успокаивая разговаривающего со мной.

— Я ищу бригаду фирмы «Алма Миджикана»! — заорала я. — Мне сказали, что они арендуют оборудование «Вунш и Грассо».

Второй подошедший увлек первого в сторону, и они принялись возбужденно что-то обсуждать, усиленно жестикулируя, указывая то на дорогу, то на меня. В конце концов первый отошел еще ярдов на десять, а второй подошел ко мне.

— Руди у нас новенький, многого не знает. Да, бригада от «А.М.», а прорабы и оборудование от «Грассо». Он этого не знал. А что вам здесь нужно? — Он наклонился, чтобы я его услышала. Обветренное лицо, даже несмотря на слой белой пыли, выглядело холодным, почти угрожающим. А может быть, я это вообразила.

— Ищу Луиса Шмидта. — Я решила придерживаться одной линии.

— Его нет на участке. Что ему передать?

Я покачала головой:

— Я лучше подожду.

— Сегодня, леди, его вообще не будет. И завтра тоже. Так что, если надо что передать, скажите. Если нет, прошу очистить участок.

Он поманил двоих людей с кирками в руках.

— Эта дама попала сюда по ошибке, — сказал он, когда они подошли. — Проследите, чтобы она ушла и больше здесь не появлялась.

Я вскинула вверх руки.

— Ладно, ладно, начальник, ухожу. Я сама могу найти дорогу. Вообще-то я уже узнала то, что хотела.

Я пошла в хорошем темпе. Двое с кирками в руках не отставали. Слава Богу, я не слышала, о чем они переговаривались. Вряд ли кто-нибудь решится напасть на меня прямо здесь, на Дэн Райан, в присутствии двух тысяч людей, думала я. Хотя, с другой стороны, вряд ли мои крики перекроют рев машин. А может, все решат, что я штрейхбрехер, и будут дружно молотить то, что останется от моего тела.

Отшагав полмили, я подумала, что вот-вот упаду. Мои конвоиры решили, что выполнили приказ. Один из них шутливо ткнул меня в бок киркой, а другой сказал, что, если я еще не все поняла, они мне покажут, как надо, в следующий раз.

Я молча кивнула, сошла с дороги и скорчилась на возвышении вдоль западной стороны дороги. Я пролежала там полчаса, ловя широко раскрытым ртом пыльный воздух.

Нет, не могли они знать, кто я такая, а то, пожалуй, легко подтолкнули бы меня под один из бульдозеров. Должно быть, у них есть приказ не пускать посторонних на участок «Алма Миджикана».

А если бы я пришла от правительственного учреждения? Неужели второй прораб вел бы себя так же резко? Массовое взяточничество захватило еще не всех федеральных чиновников. Или у Роз, благодаря Бутсу, есть другие возможности защиты фирмы, принадлежащей ее брату?

С того места, где я лежала, виднелся Сирс-Тауэр. Лучи послеполуденного солнца окрасили окна здания в ярко-медный цвет. В Центр документации в Далей я сегодня уже не успею. Хорошо бы посмотреть, что у них есть на фирму «Фармуоркс». Я лежала, наблюдая, как гаснут пламенеющие на Тауэре краски.

В конце концов я встала и медленно пустилась в обратный путь, к машине. Колени слегка дрожали. Но это не от страха перед теми рабочими с кирками, уговаривала я себя, просто слишком большая нагрузка сразу после травмы.

Дневные бригады начали сворачивать работу. Ночная смена еще не подошла. Шум машин несколько стих, большинство людей просто стояли вокруг и болтали.

Прошло больше получаса, прежде чем я добралась до своей машины. К тому времени все машины уже разъехались. Стоя в одиночестве под гигантскими опорами реконструируемой магистрали, я задрожала. Потом села в машину и тщательно закрыла дверь.

Было больше половины пятого. Я повернула на Холстед вместо того, чтобы присоединиться к толчее на магистрали. Никто на стройплощадке меня не знал, но на всякий случай я не снимала каску, пока не оказалась севернее площади Конгресса.

Вернувшись домой, я засунула каску и комбинезон на антресоли и устремилась в ванную. Больше всего на свете мне хотелось лечь и уснуть, но я пыталась уговорить свои измученные члены, что горячая ванна возродит их к жизни. Прежде чем забраться в постель, надо было еще кое-что сделать. Горячая ванна лучше, чем двенадцать часов крепкого сна, пыталась я уговорить себя; но когда человеку ближе к сорока, чем к тридцати, тело в эти сказки не верит.

И еще надо было поесть. Я сказала себе, что в таких случаях лучше всего помогают углеводы. В доме не было ни мяса, ни фруктов, был только лук, чеснок и замороженная паста. Мама считала, что такая еда равноценна воскресному обеду, но папа, никогда ее не критикуя, втайне мечтал о жареном цыпленке.

Еще я случайно нашла банку томатов, даже не помню, когда я ее покупала. Я подозрительно изучала этикетку, раздумывая, можно ли их съесть. Потом открыла банку и понюхала. Еще заработаю ботулизм. Попробуем все-таки. Я вывалила помидоры в лук. Вот будет забавно, если, не погибнув от рук сумасшедших убийц, я умру от пищевого отравления.

Если томаты и были отравлены, сразу я этого не почувствовала. И, надо сказать, горячая ванна и еда действительно меня подкрепили. Не так, конечно, как подкрепил бы хороший сон, но, во всяком случае, можно было кое-чем еще заняться. Переодеваясь в своей спальне, я даже тихонько напевала себе под нос.

В черном платье с серебряными пуговицами на груди, в черных чулках и черных изящных туфельках, наверное, уместнее было бы отправиться в театр, а не на похороны. Впрочем, светлые чулки мало что изменили бы. Выбора у меня все равно не было.

Я стала искать в справочнике адрес похоронного бюро Калагана; в это время зазвонил телефон. Терри Финчли из отдела тяжких преступлений.

— Мисс Варшавски, я уже третий день пытаюсь до вас добраться. Вы что, не слышали сообщение на автоответчике?

Я вспомнила про все телефонные звонки, которыми в последнее время пренебрегла, и поняла, что на какое-то время просто забыла про автоответчик.

— Извините, детектив. Что-нибудь случилось? Вскрылись новые подробности относительно моего участия в поджогах?

Мне показалось, что я услышала тяжелый вздох.

— Вик, не затрудняйте мою жизнь еще больше, хорошо?

— О’кей, Терри, — скромно сказала я. — Чему я обязана удовольствию слышать вас?

— Знаете, я рассказал лейтенанту о том визите, когда лейтенант Монтгомери и я… Ну помните, мы с ним приходили к вам?

Я присела на табурет около пианино, держа на коленях справочник, но похоронное бюро искать перестала.

— Да уж, помню нашу содержательную беседу.

— Так вот, лейтенант — я имею в виду лейтенанта Мэллори — был поражен, что Монтгомери мог даже предположить такое… ну, что вы сами подожгли «Берега прерий». Он пошел к Монтгомери и поговорил с ним. Я подумал, вам следует знать, что больше он вас не побеспокоит.

Я была тронута и немного удивлена и тем, что Бобби принял во мне такое участие, и тем, что Финчли потрудился сообщить мне об этом. Для этого требовалось некоторое мужество.

— Спасибо, Терри, — искренне сказала я.

— А в следующий раз все-таки прослушивайте свой автоответчик, не заставляйте людей мучиться понапрасну по три дня. Ну пока. Увидимся в субботу.

В субботу?.. Ах да, шестидесятилетие Бобби, день рождения. Еще одно дело в списке самых неотложных — купить для него подарок.

Я вернулась к справочнику. Похоронное бюро Калагана, как оказалось, находится в северном Гарлеме. Среди вороха бумаг на кофей ном столике я откопала карту. Так, это чуть к северу от эстакады, добраться будет в общем-то несложно.

Я складывала всякие мелочи в свою сумочку, когда опять зазвонил телефон. Ну и пусть звонит, мне уже некогда. Но потом я передумала — а вдруг еще кто-нибудь три дня пытается связаться со мной. Я сняла трубку.

— Мисс Варшавски? Рад, что застал вас.

— Мистер Макдональд? — Я так и села от изумления. — Какой сюрприз! Извините, не успела поблагодарить вас за цветы. Знаете, у меня сейчас еще замедленная реакция. Никак не приду в себя.

— А вот я слышал совсем другое, милая барышня. Я слышал, что вы, не успев встать с больничной койки, уже бегаете тут по всему городу, суете нос в такие дела, которые вас вовсе и не касаются.

Терпеть не могу, когда меня называют «милая барышня».

— Да? И какие же это дела, старина?

— Мы ведь, кажется, договорились, что вы оставите Роз Фуэнтес в покое.

Я положила трубку на колено и задумалась. Едва-ли он говорил о моем ночном вторжении на территорию фирмы «Алма Миджикана». Как бы он мог об этом узнать? Только шарфик, но до этого я никогда его не надевала, так что никто не мог меня в нем видеть. Значит, Макдональд имеет в виду мой визит на строительную площадку. Но как он мог так быстро узнать об этом?

— Алло, вы меня слушаете? — проскрипел его голос с моего колена.

— Да-да, слушаю, — я приложила трубку к уху, — но, простите, не понимаю. Я не знаю, что я сделала такого, что повредило бы Роз. И не могу понять, почему вы об этом так беспокоитесь.

— Да будет вам, милая ба… мисс Варшавски. Вы сегодня полдня болтались на Дэн Райан. Строительная площадка — очень тесный мирок, здесь все узнается сразу. Роз очень огорчена, что вы шпионите за делами ее брата за ее спиной. Она сказала об этом Бутсу, а он попросил меня позвонить вам.

— Так, значит, все это делается по команде Бутса? Вы что, работаете на него, Ральф? Мне казалось, что это он у вас в кармане, как и весь наш округ.

— Что именно делается по команде Бутса? Я что-то не понял.

Я сделала неопределенный жест рукой.

— Ну там, поджоги, убийства, покушения и все такое прочее. Бутс говорит: идите убейте мне эту алкоголичку, вы отвечаете: бу-сделано, сэр, и приказываете кому-нибудь сделать это. Так, что ли, у нас теперь происходит?

— Знаете, я мог бы и оскорбиться, если бы это не звучало так нелепо. Мы с Бутсом давние друзья, и у дас много совместных проектов. Пресса уже несколько лет ведет против нас кампанию. Им, видите ли, не нравится наша организация дела. Вы, должно быть, на это и купились. Вы меня разочаровали, Вик. Я считал вас более сообразительной.

— Ну спасибо, Ральф. А что, тот пожар, где я чуть не погибла, тоже вы организовали? В отместку за то, что я огорчила Роз Фуэнтес?

Я услышала громкое сиплое дыхание.

— К вашему сведению — хотя я совсем не обязан вам ничего объяснять, — я впервые узнал о пожаре из «Стар». Могу присягнуть. Но скажу вам и другое: если вы будете обращаться и с другими так, как обращаетесь с Роз, не удивлюсь, если найдутся люди, которым очень захочется вас убрать.

— Звучит угрожающе, Ральф. Вы уверены, что не заказывали тот поджог на прошлой неделе?

— Я же сказал, что готов присягнуть, — фыркнул он. — Но на вашем месте я бы поостерегся, милая барышня. На этот раз вам повезло…

— Ошибаешься, старый козел! — завопила я — страх растворился в гневе. — Это не было везением. Я хорошо тренирована, и у меня есть голова на плечах. Так что иди скажи Бутсу или тому, кто держит тебя на веревочке, что я полагаюсь на себя, а не на дурацкое везение. И что я еще на коне.

— Скорее на бульдозере, — сказал он. — Мисс Варшавски, вы не ведаете, что творите, и рискуете вызвать большие неприятности, если будете и дальше лезть в дела, которые вас не касаются. — Он проговорил это категорическим тоном, каким, по-видимому, разговаривал с подчиненными.

— Значит, я должна встать по струнке, отдать честь и произнести: «Да, сэр!»? А теперь вы послушайте, что я вам скажу. Я сообщу прессе то, что мне удалось выяснить. Если я не знаю, что делаю, то уж они вникнут во все это поглубже. — Я, конечно, не собиралась посвящать его в то, что заметила на Дэн Райан — практически полное отсутствие дорожных рабочих на площадке «Алма». Они могут прислать целую бригаду к тому моменту, как Мюррей придет туда с фотографом.

Несколько минут Макдональд обдумывал мои слова. По-видимому, они никак не вписывались в заранее заготовленный сценарий.

— Вы можете отказаться от своих намерений? — наконец спросил он. — Мы можем вам кое-что предложить.

— Только не деньги, — ответила я. И не новую машину, хотя «шеви» издавал ужасный шум. — Расскажите мне все об «Алма» и Роз. И о том, почему вы все так стараетесь убедить меня, что у вас все в порядке, а я не ведаю, что творю.

Последовала еще одна долгая пауза.

— Можем и это вам обещать. Только не обращайтесь в газеты, пока мы еще раз не поговорим, — медленно произнес Макдональд.

Я стиснула зубы.

— Даю вам один день, Ральф. После этого все переговоры отменяются.

— Я еще больше, чем вы, не люблю, когда мне угрожают, имейте это в виду. — Он издал что-то похожее на смешок. — Я не собираюсь к вам подлаживаться. Придется подождать, пока у меня будет что сказать. А если вы собираетесь идти в «Стар» или в «Трибюн» со своим благородным негодованием, то имейте в виду, что оба издателя — мои друзья. В этом городе еще найдутся люди, способные поставить вас на место.

— Ах, вот как! Вы, значит, и есть тот самый человек, который может обуздать дикую кобылу? А может быть, это вам пора понять, что еще не весь мир у вас в кармане?

Я грохнула трубку с такой силой, что заныла ладонь.