Я совсем забыла про Пеппи, а она все это время ждала меня в машине. И выжидательно посмотрела, когда я вернулась, — а что, мол, теперь. Конечно, это несправедливо — тащить ее еще и к Роз, но я боялась, что если сейчас повезу ее домой, то уж потом никуда не выберусь — просто не смогу себя заставить.

— Извини, подружка, — сказала я, включая зажигание. — А ведь они оба знают, чей это браслет, — и Терри, и Джон. Но мне почему-то не говорят. Почему, а?

Пеппи озабоченно смотрела на меня — она тоже не могла этого понять. Вверх по Стейт-стрит двигалась небольшая процессия машин, в хвосте я заметила серебристый «корветт» Майкла. Я просигналила, помахала рукой, но он либо не заметил меня в наступающих сумерках, либо сделал вид, что не заметил. Я хотела разузнать у него об Элине, но нарываться еще раз на ту же реакцию, что у Мак-Гоннигала, не хотелось.

Я поехала на север к площади Конгресса. Колдобины и ветхие здания постепенно сменялись отелями, обрамляющими южную часть Лупа. Я свернула к западу и чуть прибавила скорость; «шеви» жалобно взвыл. Сердце у меня упало.

— Так не годится, — сказала я машине. — Тебе придется покатать меня еще несколько лет. Или хотя бы несколько дней. Ну пожалуйста.

«Шеви» не обратил внимания на мои увещевания и продолжал жалобно выть при попытке увеличить скорость хотя бы до сорока. Успокоился лишь на двадцати пяти, но на такой скорости я не могла ехать по Дэн Райан. Пришлось свернуть с Конгресса и продолжить путь сначала к северу, потом к западу, на Логан-сквер.

Штаб-квартира Роз Фуэнтес помещалась в старом здании общественных организаций на Калифорния-авеню. На фронтоне висели флаги Мексики, Пуэрто-Рико и Соединенных Штатов; последний — посредине. Прямо под мексиканским флагом висел огромный портрет Роз, излучающей улыбку по крайней мере в двести ватт; под этой улыбкой на испанском и английском языках плакат: «Роз Фуэнтес — за Чикаго». Не очень оригинально, но, по-видимому, очень эффективно.

Во всех комнатах офиса все еще горел свет. До выборов оставалось всего пять недель, и во всех штаб-квартирах по всей стране работали ночи напролет. Роз кроме всего прочего продолжала свою деятельность как представитель сообщества в городской администрации по вопросам жилья и преступности. В газетах писали, что для председателя городского совета — джентльмена старой закваски — она как бельмо на глазу. Но Роз была слишком популярна в округе и явно ему не по зубам.

Там, за стеклянными дверями, царила атмосфера шумной деятельности и товарищества, которая обычно неотделима от успешной избирательной кампании. В большой передней комнате за столами сидели с десяток мужчин и женщин, громко разговаривали на испанском и английском, отвечали на бесконечные телефонные звонки и перебрасывались какими-то вопросами. На меня никто не обратил внимания, и я прошла через комнату в другой ее конец, где, как я знала, находился маленький отдельный кабинет, который занимала Роз. Там тоже сидели люди — прекрасное олицетворение многорасовых симпатий Роз: белый мужчина лет тридцати, две мексиканки: одна — толстушка лет пятидесяти, другая — только что окончившая школу, — разговаривали с чернокожей женщиной в роговых очках, Вельмой Райтер.

Увидев меня, все четверо сразу замолчали, а Вельма, которая сидела за стареньким столом на вращающемся кресле Роз, бросила на меня такой взгляд… сказать, что она посмотрела на меня враждебно — все равно, что небрежно заметить, что в струях Ниагарского водопада немного сыровато.

Пятидесятилетняя мексиканка переводила недоуменный взгляд с меня на Вельму.

— Чем мы можем вам помочь, мисс? — Она спросила это тоном очень занятого человека, который хочет поскорее вернуться к своей работе.

— Я — Ви. Ай. Варшавски, хотела повидать Роз.

Не говоря ни слова, толстушка протянула руку к молоденькой девушке, та подала ей отпечатанный листок. Она пробежала его глазами.

— В данный момент она на собрании сообщества в Пилзене, обсуждается проблема вооруженных банд. После этого у нее мероприятие в Шомбурге — обед в честь образования фонда. Может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь? Я ее старший ассистент.

— Воткнуть Роз нож в спину — этого для вас уже недостаточно, — с неприкрытой враждебностью проговорила Вельма. — Теперь вы решили налить яду прямо ей в кофе.

Молоденькая женщина, по-видимому, напуганная этим взрывом неприкрытой ярости, поспешно встала и начала собирать какие-то бумаги, бормоча, что ей нужно их напечатать.

— Вы хотите, чтобы я разговаривала в присутствии этих людей? — спросила я Вельму. — Они вам так близки?

— Они прекрасно знают, что вы пытаетесь оклеветать Роз.

Я прислонилась к двери — плечи уже не держали меня без опоры, настолько я устала.

— А вы можете это доказать? Может быть, какая-нибудь грязная история уже появилась в газетах или на телевидении? И вы точно знаете, что это связано со мной?

Вельма выпрямилась.

— Об этом весь город говорит. Что вы готовите удар в спину.

— А может быть, это вы сказали всему городу, а, Вельма? — Я больше не могла смотреть в это искаженное злобой лицо и перевела взгляд на отклеившийся плакат на стене: цитата из Симона Боливара с требованием свободы для всех людей.

— Мисс Варшавски, может, вы все-таки скажете, в чем ваша проблема? — Это произнесла старший ассистент. — Мы все тут достаточно близки к Роз, и у нас нет секретов друг от друга.

— Тогда, может быть, вы вначале представитесь? — сказала я, подошла и без приглашения села на металлический складной стул, с которого только что встала молодая женщина.

— Я — Камелия Малдонадо, это вот — Лорен Рихтер, занимается финансами для предвыборной кампании Роз.

— И могу вас заверить, — с ослепительной улыбкой произнес Рихтер, — что с финансами у нас все в полном порядке.

— Ну и прекрасно. — Я положила руки на стол и оперлась о них подбородком. — Извините, я еще не совсем хорошо себя чувствую. Если Роз рассказала вам обо мне, то вы знаете, на прошлой неделе я чуть не погибла от огня в одной заброшенной гостинице. Я еще не совсем оправилась, поэтому буду выражаться не слишком изысканно. Так вот, две недели назад, на приеме в честь образования фонда, Роз почему-то очень настойчиво попросила меня не вредить ей и не портить избирательную кампанию. Так как у меня и в мыслях ничего подобного не было, то я сразу подумала: а что же она хочет скрыть?

— Что бы она ни скрывала, это не вашего ума дело, — вмешалась Бельма. — Это чужие секреты.

— Она сама сделала так, что это стало моим делом. Она — или Марисса Дункан — убедила меня внести свое имя в список тех, кто поддерживает эту избирательную кампанию. Кроме того, я отвалила на нее столько денег, сколько не дала в этом году всем политическим деятелям, вместе взятым. Поэтому я имею право знать, не замышляются ли за моей спиной — и на мои деньги — какие-нибудь незаконные махинации.

К концу этого монолога я даже задохнулась. Потребовалась целая минута, чтобы собраться с мыслями и успокоиться. Камелия и Лорен сидели очень прямо и напряженно, по-видимому, одинаково готовые к тому, чтобы и выслушать меня, и захлопнуть за мной дверь. Поэтому я продолжила:

— Когда я начала задавать вопросы, огромное количество людей, от Вельмы до Ральфа Макдональда, стали говорить, что я сижу у всех в печенках и нечего мне вмешиваться в чужие дела. Затем Ральф Макдональд — большой человек, приятель Бутса — предупредил меня, чтобы я не вмешивалась. Не так прямо, как Вельма или Роз, но достаточно определенно. И после пожара он снова предупредил меня, но уже не так мягко.

Упоминание имени Ральфа вызвало всеобщее удивление. Если Бутс и сказал Роз, что науськал на меня Макдональда, то Роз об этом умолчала.

— Когда я была на приеме у Роз, там были ее кузен Луис Шмидт и его партнер по «Алма Миджикана» Карл Мартинец. И мне показалось, что именно они сказали ей, что от меня можно ждать неприятностей.

Я резко остановилась. Что-то промелькнуло в мозгу… какая-то картина… А, вот: те двое и Вунш и Грассо, а также Майкл оживленно разговаривали и замолчали, Когда я подошла. Майкл разговаривал с Вунш и Грассо, потому что Шмидт предупредил Роз… Если бы я не была так измучена, если бы Вельма не смотрела на меня с такой враждебностью, я бы ухватила эту ниточку. Они там все связаны — Вунш и Грассо, «Алма», «Фармуоркс»… А через дочку Риты Доннели «Фармуоркс» связаны с Селигманом. Неужели Вунш и Грассо связаны с поджогом? Голова у меня пошла кругом.

— Мы ждем, Вик. — Холодный голос Вельмы ворвался в поток моих мыслей. — Или, может быть, — ты задумалась о том, как сделать свою историю более правдоподобной?

— Сейчас закончу, — ответила я с горькой улыбкой. — Хотите верьте, хотите нет, но самое худшее еще впереди. «Алма Миджикана» раньше была на самой обочине строительного бизнеса. Пару раз даже судилась с окружными властями по поводу дискриминации. На самом деле эта фирма занимается всякой мелочовкой: парковочные площадки, несколько подъездных путей — вот их размах.

Ну а теперь прошу внимания. Настройте свои камеры. Фирма вдруг отзывает все свои судебные иски и по какому-то чудесному совпадению получает часть огромного проекта Дэн Райан. Откуда у них такие возможности, откуда оборудование, опыт работы, наконец? Ведь за этим столом играют только крупные игроки.

Дальше… Как я догадываюсь, Роз — один из партнеров «Алма Миджикана». — Я не обратила внимания на возмущенное восклицание Вельмы. — Не знаю, кто кого нашел: Бутс — ее или она — его. Но поддержка его разрушит единство испаноговорящих избирателей, которые сейчас отдают свои голоса Соломону Хейсу и тем самым оттесняют Мигера. До тех пор, пока они поддерживают своего кандидата, а черные — своего, все в порядке, Мигер пролетает мимо. Так же как и в том случае, если черные и испаноговорящие объединятся и выставят черного кандидата. Тогда Бутсу придется распрощаться с властью в этом округе.

Справа от меня Вельма что-то пробормотала, скорее всего ругательство. Камелия Малдонадо сидела с видом царственной особы, выслушивающей откровения пьянчужки. Лорен Рихтер барабанил карандашом по ножке стула.

— В этом нет ничего особенного, — проговорил он. — Это не преступление.

— Конечно нет, — охотно согласилась я. — Коалиция, смена союзников — все это входит в правила игры. Но Бутс еще не готов распрощаться с властью. Поэтому Бутс идет к Роз. Он вносит ее в список кандидатов, а она отправляется в Пилзен и Гумбольдт-парк — завоевывать для него голоса мексиканцев и пуэрториканцев. В ответ он устраивает хороший контракт для «Алма Миджикана». Те приостанавливают свои иски по поводу дискриминации и получают контракт через подставную фирму — на деле все работы ведут Вунш и Грассо. Все прекрасно, все счастливы, каждый получает свою долю пирога. «Алма» между тем никаких работ не выполняет — я была там, на Дэн Райан, и видела. Они получили подряд, платят подставной фирме, а Вунш и Грассо поставляют оборудование и персонал. Для видимости.

— Это все только ваши собственные измышления. Вы никогда не сможете это доказать! — горячо проговорила Камелия Малдонадо. — Вы… вы в десять раз хуже, чем говорила про вас Вельма!

Я встала.

— Не собираюсь с вами спорить. Я устала. Просто хотела дать Роз возможность объясниться, прежде чем пойду с этим в газеты. Есть, правда, одна вещь, которую я так и не поняла.

— Только одна? — вскочила Вельма. — А я думала, Варшавски, ты понимаешь абсолютно все на свете.

Я проигнорировала ее колкость.

— Я не понимаю, почему Роз так засуетилась. Когда это попадет в печать, наши ребята лишь вздохнут с облегчением: Роз такая же, как они, а не какой-нибудь там несгибаемый радикал.

Я повернулась и пошла к выходу, не обращая внимания на их крики. Камелия побежала за мной на своих каблучках-гвоздиках и схватила меня за руку:

— Нет, вы должны сказать нам, какие у вас доказательства для таких ужасных обвинений. Нельзя же, в самом деле, вот так прийти, бросить эту бомбу и уйти.

Я устало потерла глаза.

— Да это же очевидно. Пойдите на Дэн Райан, найдите их участок и посмотрите сами. Хотя сейчас, может быть, они уже и приняли меры — им ведь известно, что я все видела. Может, уже и пригнали цветных разнорабочих и женщин. Но лучше пойдите посмотрите их офисы. Это все туфта, обман. Там ничего нет — три стола на все помещение. Ни одна строительная фирма не могла бы функционировать с таким офисом, особенно строительная.

Камелия смотрела на меня с такой злобой, что у меня даже колени задрожали.

— Я уже долгое время работаю вместе с Роз, — прошипела она. — Помогаю ей и хочу, чтобы она добилась успеха. Вам не удастся навредить ей, со всем вашим враньем.

— Ну и прекрасно, — сказала я. — Значит, вам нечего волноваться.

Я оглянулась на Вельму. Она сидела в своем вращающемся кресле, не поднимая глаз. Камелия проводила меня до передней комнаты и, не желая показывать наемным работникам, что между нами что-то произошло, одарила меня прощальной улыбкой и сказала, что обязательно сообщит Роз о нашем разговоре.