В половине двенадцатого я проснулась и некоторое время лежала, испытывая приятное чувство покоя и пытаясь вспомнить сон, который снился мне в середине ночи. Ко мне пришла Габриела, не измученная, как в последние дни болезни, а полная жизни. Она знала, что я в опасности, и хотела завернуть меня в белую простыню, чтобы спасти.

У меня появилось острое ощущение, что во сне мне был дан ключ к решению моих проблем, но как ухватиться за него? Нужно было за очень короткое время извлечь что-то из своего подсознания. Дон Паскуале сказал, что свяжется со мной через несколько дней. Это означало, что у меня есть, вероятно, сорок восемь часов, чтобы привести мои дела в такое состояние, когда любые его действия против меня оказались бы бесполезными.

Я выбралась из постели и быстро приняла душ. Ожоги на руках заживали хорошо. Я могла бы снова заняться бегом, но была не в состоянии заставить себя надеть свитер и выйти на холод. Пожар в моей квартире расстроил меня больше, чём я хотела показать Роджеру. Мне нужно хоть какое-то ощущение безопасности, бег по зимним улицам его не давал.

Я вынула из чемодана одежду. Выстиранные вещи пропахли дымом. Я положила их в выдвижной ящик в постели. – Мамины бокалы поставила на небольшой обеденный стол. Ну все, теперь я окончательно переселилась.

Связав в узел оставшиеся вещи, чтобы отнести их в химчистку, я спустилась вниз. Когда я выходила из двери, меня окликнула миссис Климзэк, управляющая, худая нервная женщина, которой, казалось, всегда не хватает воздуха.

Она вышла из-за столика в холле и поспешила ко мне с коричневым бумажным пакетом в руках.

– Кто-то оставил для вас этим утром, – задыхаясь, сказала она.

Я неуверенно взяла пакет, опасаясь худшего. Но внутри оказались мои красные туфли, которые я забыла в лимузине дона Паскуале прошлой ночью.

Записки не было. Что ж, жест, по крайней мере, был дружеский.

После долгих разговоров о том, что мне лучше подняться на четвертый этаж и потом еще раз спуститься вниз, миссис Климзэк согласилась наконец до моего возвращения оставить туфли у себя. Когда я пошла к дверям, она побежала за мной, чтобы добавить:

– Если собираетесь в химчистку, есть хорошая за углом, на Расина.

Женщина в химчистке с восторгом сообщила мне, что избавление от запаха дыма будет стоить дополнительной оплаты. Она устроила целое представление, осматривая каждую вещицу, кудахча над ней и записывая на листок бумаги каждый предмет со старательностью полицейского, выписывающего штраф.

Потеряв терпение, я сгребла одежду и ушла.

Вторая химчистка, несколькими кварталами дальше, делившая мрачное помещение с ателье, понравилась мне больше. Женщина за прилавком без комментариев приняла все вещи, быстро выписала квитанцию и направила меня к стойке, где подавали домашний суп и фаршированную капусту. Не очень подходящий набор блюд для завтрака, но огненный свежий суп был великолепен.

На сдачу я позвонила в контору, чтобы узнать о сообщениях на автоответчике, и выяснила, что несколько раз звонил Фил Пасиорек (я совсем о нем забыла), а также Мюррей Райерсон и детектив Финчли.

Я позвонила в телефонную компанию и объяснила им ситуацию. Они согласились переключить мой номер на Беллеро-фон, а также взять компенсацию за украденный телефон. Затем я позвонила Фримэну Картеру и сказала, что видела дядю Стефана и готова сделать заявление в полицию, если они с меня снимут обвинение. Он согласился уладить это дело. После этого я сделала еще один звонок – Филу в больницу: оставила для него сообщение, что перезвоню ему. Мюррея и полицию я отложила на потом.

Приехав в город, я забрала машину и направилась к Палтиней-Билдинг. Перед дверями моего офиса лежала гора корреспонденции. Я быстро просмотрела ее, выбрала квитанции и письма, а остальное выбросила. Никаких счетов, пока моя жизнь хоть немного не стабилизируется. Я с удовольствием осмотрелась вокруг. Голо, но зато мое. Можно перенести сюда матрас, оборудовать маленькую раковину и плиту и некоторое время пожить здесь.

Стол был покрыт слоем пыли. Через мое окно просачивались все виды загрязнений от железной дороги. Я вышла в коридор, налила из питьевого фонтанчика чашку воды и протерла стол моющим средством. Сойдет и так.

Воспользовавшись только что открытым конвертом, я составила на нем план действий:

1. Просмотреть финансовые дела и личные бумаги миссис Пасиорек.

2. То же – О'Фаолин.

3. То же – Пелли.

4. Выяснить, действительно ли на дядю Стефана напал Уолтер Новик.

5. Если да, арестовать его.

Я не представляла себе, что делать с первыми тремя пунктами. Но четвертый выполнить довольно легко. Так же и пятый. Я позвонила Мюррею в «Геральд стар».

– Ви. Ай., ты еще жива? – приветствовал он меня.

– Пока жива, – ответила я. – Мне нужны кой-какие фотографии.

– Прекрасно. Институт искусств как раз выставил кое-что на продажу. Я пытался дозвониться тебе вчера вечером. Нам хотелось бы состряпать статью о Стефане Хершеле и твоем аресте.

– А зачем тебе для этого я? Возьми и напиши. Как несколько дней назад.

– Мне нужны твои фотографии. А чьи фотографии нужны тебе?

– Уолтера Новика.

– Ты думаешь, это он напал на Хершеля?

– Просто хочу знать, как он выглядит, если вдруг опять заявится ко мне.

– Хорошо, хорошо. Я принесу фотографии в «Голден глоу» около четырех. А ты уделишь мне полчаса.

– Только помни, что ты не Бобби Мэллори. И я не обязана ничего тебе рассказывать, – раздраженно сказала я.

– Насколько я знаю, ты и Мэллори ничего не рассказываешь. – Он повесил трубку.

Я посмотрела на часы. Два. Достаточно времени, чтобы обдумать, как добраться до нужных документов. Можно, например, переодеться странствующим членом «Корпуса Кристи» и постучаться в дверь миссис Пасиорек. Пока она будет молиться, я найду ее сейф, взломаю замок и...

И... Но ведь я действительно могла бы переодеться. Только не для миссис Пасиорек, а для посещения монастыря. Если О'Фаолина не будет, возможно, я смогу осмотреть его вещи, а заодно и порыться в бумагах Пелли. Конечно, если маскарад удастся. Сумасшедшая идея, но ничего лучшего мне в голову не приходило.

Когда идешь по Джексон-стрит к реке, проходишь мимо нескольких магазинов тканей. В магазине «Хоффманштальс», на углу Джексон и Уэллс-стрит, я нашла рулон мягкой белой шерсти. Меня спросили, сколько мне надо. Я не знала, что ответить, и сделала набросок одежды. Мы остановились на десяти ярдах. Восемь долларов за ярд – не очень дорого. Поясов у них не оказалось, поэтому я с час обходила магазины кожаных изделий и мужской одежды, чтобы найти солидный черный пояс. В магазине религиозных товаров рядом с остановкой «Юнион» я купила недостающие аксессуары.

Когда я возвращалась по скользким улицам к «Голден глоу», мое внимание привлек магазин печатной продукции. Повинуясь какому-то импульсу, я вошла. У них были фотографии бывших чикагских гангстеров. Я купила шесть штук, чтобы перемешать их с фотографиями Новика, которые должен был дать мне Мюррей.

Было почти четыре – времени на то, чтобы заглянуть в маленькое ателье на улице Монтроуз, не оставалось. Но если я не сделаю этого сегодня, придется все отложить до понедельника, а это уже слишком поздно. Но ничего, Мюррей может поехать со мной и поговорить в машине.

Он согласился с трудом. Когда я вошла, он с удовольствием поглощал вторую кружку пива, сняв ботинки и развесив свои носки на каминной решетке рядом с баром из красного дерева в форме подковы. Пока он, громко стеная, надевал мокрые ботинки, я взяла со стойки папку. Там лежали две фотографии Новика, не слишком четкие, но достаточно хорошие, чтобы его можно было узнать. Обе были сделаны в суде, когда Новик привлекался по статьям о непредумышленном убийстве и вооруженном ограблении. Но так и не был осужден. Друзья Паскуале редко попадали в тюрьму.

Я облегченно вздохнула. Я боялась, что им окажется тот мужчина, которого я лягнула вчера вечером; если он настолько близок к Паскуале, то шансов у меня маловато.

Я быстро потащила Мюррея к машине.

– Черт возьми, Ви. Ай., притормози. Я весь день работал и только что выпил пива.

– Если тебе нужен мой рассказ, поторапливайся, Райерсон.

Он сел на переднее сиденье, ворча, что машина слишком для него мала. Я включила зажигание и направилась в сторону Лейк-Шор-Драйв.

– Как так случилось, что ты оказалась у Стефана Хершеля в тот день, когда на него напали? И что он сам говорит об этом нападении? Понимаешь, проклятые врачи не разрешили поговорить с ним, поэтому я пристаю к тебе, хотя и знаю, что получу только половину истории. Мой осведомитель в полиции сказал, что тебя арестовали. За сокрытие доказательств при расследовании преступления. Какого преступления?

– Все это буйные фантазии лейтенанта Мэллори. Ему не понравилось, что я оказалась в квартире Стефана Хершеля и спасла ему жизнь. Он должен был в чем-нибудь меня обвинить.

Мюррей опять пожелал узнать, что я делала в квартире дяди Стефана. Я рассказала ему свою стереотипную версию: дядя Стефан одинокий пожилой человек, и я случайно заглянула к нему.

– И когда я увидела его в больнице...

– Ты говорила с ним! – Мюррей взревел так, что задрожали стекла моей маленькой машины. – Что он сказал? Ты едешь туда? На него напал Новик?

– Нет, я еду не туда. И не знаю, кто на него напал. Версия полиции такова, что это случайная квартирная кража. Новик работает на мафию, не думаю, что он занимается подобными делами, если, конечно, не имеет еще и собственного интереса. Не знаю...

Я рассказала о коллекции серебра и о том, как дядя Стефан любит угощать людей пирожными и шоколадом.

– Когда кто-то позвонил в дверь, он просто подумал, что это соседские дети, и впустил их. Может, это и были дети. Бедный старик... – Вдруг меня осенило. – Знаешь, тебе стоит поговорить с соседкой, миссис Сильверстейн. Она часто общалась с ним. Клянусь, она много чего порасскажет.

Мюррей сделал пометку.

– И все-таки я тебе не верю, Ви. Ай. Очень уж кстати ты там оказалась.

Я пожала плечами и остановилась перед ателье.

– Это все. Хочешь – ешь, а хочешь – плюй, и оставь меня в покое.

Так мы проделали весь этот путь ради этого ателье? Это твоя «крайняя необходимость»? Ты хоть бы подумала теперь, как доставить меня к окружной дороге.

– Эта «крайняя необходимость» самой мне не до конца понятна.

Я взяла сверток с тканью и вошла в маленький магазинчик. Ателье занимало часть магазина и представляло собой скопление беспорядочно разбросанных катушек и ниток, швейную машинку «Зингер», производства начала века, и массу обрывков и лоскутков.

В углу, положив ногу на ногу, сидел, склонившись над коричневым костюмом, мужчина – тоже, должно быть, образца 1900 года. Он покосился на меня и продолжал шить. Закончив свою работу, мужчина аккуратно сложил изделие, положил на заваленный тканью стол слева и, взглянув на меня, спросил:

– Да? – У него был сильный акцент.

– Могли бы вы сшить мне кое-что без выкройки?

– Конечно, юная леди. Не сомневайтесь. Когда я был молодой, я шил маршалу Филду и Чарлзу Стивенсу. Это было еще до вашего рождения, они заказывали одежду прямо здесь, в магазине. Я целыми днями кроил и все без выкроек. А вы что хотите?

Я показала ему свой набросок, развернула коричневую упаковку и показала ткань. Он с минуту изучал рисунок, потом воззрился на меня:

– Нет проблем. Никаких проблем.

– А могу я получить заказ к... понедельнику?

– К понедельнику? Юная леди торопится? – Он махнул рукой на горы ткани. – Посмотрите на все эти заказы. Их сделали заранее. Они принесли свою ткань за несколько недель до вас. Понедельник, моя дорогая леди!

Я уселась на стул и стала торговаться. Наконец он согласился выполнить заказ за двойную цену, уплаченную вперед:

– Сорок долларов. И не пенни меньше.

Я напустила на себя недоверчивый вид, будто сомневалась, не обманывают ли меня. Но я-то знала, что только ткань стоила в два раза больше. Наконец я вытащила из бумажника две двадцатки. Он велел заехать в понедельник в обед.

– Но в следующий раз не торопитесь, – напутствовал он меня.

Мюррей оставил под стеклом записку, что он поехал в центр на такси и я должна ему шестнадцать долларов. Я выбросила записку и поехала в сторону Скоки.

В тот день дядю Стефана перевели в обычную палату. Это означало, что мне не надо проходить нудную процедуру с медсестрами и Метцингером, чтобы встретиться с ним. Но убрали и полицейскую охрану – если его нападающие были обычными грабителями, то, по мнению полиции, опасаться ему нечего. Я закусила губу. Вот и попалась в сети собственной лжи. Пока я не расскажу все о фальшивых акциях и мафии, мне не удастся убедить полицию, что дяде Стефану нужна охрана.

Старик был рад меня видеть. Лотти заезжала к нему утром, но больше никто его не навещал. Я вытащила фотографии и показала их ему. Он спокойно кивнул:

– Прямо как в сериале «Полицейские с Хилл-стрит». Так ты спрашиваешь, узнаю ли я этого типа? – Он без колебания выбрал фотографию Новика. – Такое лицо нелегко забыть. Снимок не очень четкий, но у меня нет сомнений и нет вопросов. Это человек с ножом.

Я некоторое время поговорила с ним, мысленно прокручивая различные варианты его защиты. Можно просто передать полиции фотографию Новика... да, но если Паскуале не собирается выпускать его из своих рук, тогда он без всякого труда и без всяких сожалений уберет и меня и дядю Стефана.

Я резко прервала свои размышления.

– Извините, я не могу оставить вас здесь без охраны. В больницу может легко войти и выйти любой. Если я вызову сюда кого-нибудь из службы охраны, того, кому я доверяю, вы скажете доктору Метцингеру, что это ваше желание? Возможно, он подумает, что вы старый параноик, но охрану оставит, чего не сделает, если это будет исходить от меня.

Дядя Стефан изображал из себя героя до тех пор, пока я не сказала ему, что те же люди охотятся и за мной.

– Если они убьют меня и будете мертвы вы, то кто тогда обратится в полицию? Да и наше детективное агентство погибнет.

Словом, я взывала к его рыцарским чувствам, и моя идея прошла.

Я позвонила в службу под названием «Всю ночь все в порядке». Вообще-то в этой фирме работали непрофессионалы, что видно уже по ее названию. Трое огромных братьев и двое их друзей – вот и весь штат, и брались они только за ту работу, которая им нравилась. Однажды я воспользовалась их услугами, когда возвращала афганскому эмигранту партию редких монет.

К телефону подошел Тим Стритер. Когда я объяснила ему ситуацию, он согласился прислать через пару часов кого-нибудь из своих ребят.

– Сейчас мальчики перевозят мебель (один из их побочных заработков), когда вернутся, я отправлю к тебе Тома.

Дядя Стефан послушно позвонил ночной сестре и рассказал ей про свои опасения. Сначала она отнеслась к этому иронически, но я пробормотала что-то насчет безопасности больницы и разгулявшейся преступности, и она пообещала «сказать доктору.

Дядя Стефан одобрительно кивнул мне:

– Ну и деловая же вы, юная леди. Знай я вас тридцать лет назад, ФБР ни за что не схватило бы меня.

В сувенирном магазинчике в холле я купила игральные карты, и мы играли в покер до половины девятого, пока не появился Том Стритер. Это был, крупный, спокойный и вежливый мужчина. Увидев его, я поняла, что одну дыру залатала. По крайней мере, на ближайшее время.

Я поцеловала дядю Стефана, пожелала ему доброй ночи и ушла, внимательно осматривая по дороге каждый угол и смешавшись у выхода с большой семьей, покидающей больницу. Прежде, чем открыть дверцу машины, я проверила, не начини – ' ли ли ее динамитом. Кажется, все было в порядке.

По пути к Иденс я старалась разобраться: есть ли связь между О'Фаолином и поддельными акциями? Он нанимает у Паскуале Новика. Но откуда он знает Паскуале? Что между ними общего? Однако, как бы там ни было, он нанимает Новика, чтобы убрать меня из дела о подложных акциях. Но для чего? Может быть, это как-то объясняется его долгой дружбой с Пелли? Но тогда Пелли несет ответственность за подлог, а это уже лишено всякого смысла. Ответ должен быть в монастыре, надо только пережить воскресенье, и тогда я смогу все выяснить.

Вернувшись в Беллерофон, я воткнула телефон в розетку. Вроде бы работает. Автоответчик сообщил, что несколько раз звонил Феррант, а также детектив Финчли.

Сначала я позвонила Роджеру. Он был подавлен.

– Опасения насчет скачка акций оправдались. Хотя, возможно, это и к лучшему. Кто-то сообщил Комиссии по контролю за ценными бумагами, что приобрел пять процентов акций «Аякс».

По этому поводу он целый день вел переговоры с директорами «Аякса». Завтра прилетает еще один специалист из «Скап-перфилд и Плаудер». Роджер хотел бы поужинать со мной и выслушать мои соображения, если таковые имеются.

Я согласилась. Коль уж нет ничего другого, это займет мои мысли до понедельника.

Пока в ванну набиралась вода, я сделала еще один звонок. Детектив Финчли уже ушел, но Мэллори был на месте.

– Твой адвокат сказал, что ты готова сделать заявление на счет Стефана Хершеля, – пробурчал он.

Я предложила встретиться по этому делу в понедельник утром.

– А что хочет от меня детектив Финчли?

Я могу получить свой револьвер, недовольно проворчал Бобби. Полиция Скоки прислала им его. Они конфисковали только отмычки. Бобби было физически неприятно говорить со мной об оружии. Он не хотел, чтобы я его носила, не хотел, чтобы я была детективом, он представлял меня где-то в районе Бриджпорт или Мелроуз-парк с шестью детьми и, вероятно, мужем.