За демократическим фасадом государственной власти стоят полиция, суды, тюрьмы и различные агентства национальной безопасности, готовые защищать существующий политический и экономический порядок. Хотя нас и учили считать, что закон является нейтральным инструментом на службе всего общества, однако он зачастую пишется и проводится в жизнь ярко выраженным классовым образом, оказывая предпочтение богатым перед всеми остальными членами общества. Даже само определение того, что является законным, содержит в себе классовую предубежденность. Кража товара из соседнего магазина — это незаконно, однако кража самого магазина и всего, что с ним соседствует, в рамках программы реконструкции города, которая проводится по инициативе спекулянтов и государственных чиновников, приветствуется как проявление гражданственности.
Преступления в офисах
Люди боятся уличной преступности больше, чем различных «белых воротничков», из-за практикуемого преступностью насилия и убедительного изображения ее в фильмах и телевизионных шоу. Но преступления «белых воротничков» юридических лиц наносят значительно больший денежный, экологический и гуманитарный ущерб. Револьверы и пистолеты являются причиной 15 000 смертей ежегодно, а опасные условия работы и профессиональные заболевания приводят ежегодно к 60 000 смертей. Кражи со взломом и грабежи стоят обществу каждый год $4 миллиарда, а жульничества корпораций обходятся по меньшей мере $200 миллиардов. Каждый год Федеральное бюро расследований и Министерство юстиции публикуют отчеты об убийствах, грабежах и других уличных преступлениях, при этом ни словом не упоминают о преступлениях юридических лиц. Таким образом, преступления официально определяются как «уличные преступления», а не «преступления в офисах».
Одним из вопиющих примеров преступных действий корпораций является ситуация с такими фирмами, как DuPont, Ford, General Motors, ITT и другими компаниями, чьи предприятия в Германии во время Второй мировой войны производили танки, самолеты-бомбардировщики, синтетическое горючее и синтетический каучук для нацистской военной машины. После войны вместо скамьи подсудимых за помощь противнику и соучастие в его преступлениях корпорация ITT получила от американского правительства $27 миллионов за ущерб, понесенный предприятиями ITT в Германии от бомбардировок союзной авиации. General Motors получила свыше $33 миллионов за ущерб. Предприятия фирм США в Германии в ходе бомбардировок обычно старательно оберегались от разрушений. Таким образом, когда объектом бомбардировки оказался германский город Кельн, находившееся в нем предприятие Форда, выпускавшее бронемашины, которые нацистские военные использовали для того, чтобы убивать американских солдат, оказалось бомбардировками не затронуто. Более того, немецкое гражданское население использовало его в качестве укрытия от авиационных налетов. В период с 1933 по 1945 год, когда нацисты находились у власти, в Германии действовало по меньшей мере 50 транснациональных корпораций США. Перед войной, как писала на первой странице газета New York Times, корпорация Boeing вооружала нацистскую Германию мощным воздушным флотом и получала за это большие доходы. На судебных процессах по коллективным искам в 1999 — 2000 годы большое число американских корпораций признало, что использовало рабский труд заключенных нацистских концентрационных лагерей и получало большие доходы за счет недоплаты за этот труд. Ни один руководитель корпораций США не был осужден за соучастие в этих военных преступлениях.
Преступления юридических лиц не являются редкостью, они регулярны. Министерство юстиции выявило, что 60% из 582 крупнейших компаний США признавались виновными в одном или более преступных деяниях: уклонение от уплаты налогов, искусственное завышение цен, незаконные откаты, взятки официальным лицам, обман потребителей, нарушения трудового законодательства, несоблюдение правил охраны труда и законов об охране окружающей среды. Министерство труда обнаружило, что корпорации присвоили сотни миллиардов долларов из пенсионных фондов своих работников. Крупнейшие банки регулярно переходили границу между капиталом и преступлением, принимая и отмывая деньги от темных махинаций. Общая тенденция по приватизации государственных активов и снижению надзора со стороны правительства поощряет недозволенную деятельность.
Многие компании стали правонарушителями — рецидивистами. За ряд лет компания General Electric была признана виновной в 282 случаях обмана при заключении контрактов и подвергнута штрафу на $20 миллионов. В 1999 году компания MCI World-Com была обвинена в 216 нарушениях закона при использовании токсичных веществ и оштрафована на $625 000. Федеральная комиссия по связи обнаружила, что региональные отделения компании Bell Telephone не смогли показать якобы уже установленное в рабочих помещениях производственное оборудование на сумму в $5 миллиардов, которое у них проходило по финансовым документам. Эти обстоятельства дали группам защиты прав потребителей основания для утверждений о том, что компания регулярно завышает отчетные данные в ведомости калькуляции затрат на производство с целью оправдать завышенные тарифы для потребителей и увеличенные списания из ее сумм, подлежащих налогообложению. Министерство внутренних дел сообщило, что за 16 лет крупные нефтяные фирмы обманули федеральное правительство на сумму почти в $856 миллионов арендной платы за право разработки недр, установив заниженную цену на нефть, которую они добывали на федеральных землях. Никто из высших руководителей компаний, вовлеченных в такого рода преступные нарушения закона, не отправился на тюремные нары.
В Соединенных Штатах четыре тысячи осужденных, находящихся в камерах смертников, убили немногим больше людей, чем их собственное число. Если бы они использовали ядовитые химикаты, применяемые промышленностью для производственных нужд, небезопасные фармацевтические препараты или опасные для здоровья бракованные изделия или же если бы они незаконно сбрасывали токсичные отходы или небрежно относились к охране труда своих работников, тогда бы они убили и изувечили на десятки тысяч человек больше и никто бы их даже не отправил за это в тюрьму. Долгие годы фирма Honeywell игнорировала дефекты в газовых обогревателях своего производства, в результате чего 22 человека погибли и 77 получили увечья, приведшие к инвалидности. За это фирма была оштрафована на $800 000.
Корпорация Johns — Manville Corporation скрыла информацию об отравлении своих рабочих асбестом, а когда получила решение гражданского суда о выплате рабочим возмещения за причиненный ущерб, объявила себя банкротом с целью избежать выплат. Фирма Smith Kline Beckman не проинформировала Управление по контролю за продуктами и лекарствами о том, что сотни людей, принимавших одно из ее лекарств, получили поражения почек и печени, а тридцать шесть из них скончались. Корпорация General Motors производила грузовой автомобиль малой грузоподъемности с опасным элементом конструкции топливного бака. Прежде чем корпорация GM в конце концов отозвала дефектные автомобили, из-за возникавших на них пожаров погибли три сотни человек. Ни по одному из этих несчастных случаев никто не был осужден.
Один из руководителей компании Eli Lilly фактически признал выдвинутое против него обвинение в том, что он не проинформировал правительство о свойствах производимого его фирмой лекарства Oraflex, которое сочли причиной сорока девяти смертей в Соединенных Штатах и нескольких сотен за рубежом. Он был оштрафован на $15 000.
Некто У.Р. Грейс признал себя виновным в том, что лгал Агентству по охране окружающей среды, отрицая сброс токсичных химических веществ в колодец с питьевой водой, что впоследствии привело к восьми смертям от лейкемии. Грейс был оштрафован на $10 000. После обвинения в незаконном сжигании токсичных отходов и выбросе их в атмосферу в течение двадцати лет компания Potomac Electric Power Co. была оштрафована всего лишь на $500. Когда компания Firestone признала себя виновной в подделке налоговой декларации и сокрытии от налогообложения $12,6 миллиона доходов, а впоследствии в преступном сговоре с целью помешать проведению ревизии ее финансовой документации, она была оштрафована на сумму в $10 000, но никто не отправился в тюрьму.
Даже когда сумма штрафа оказывалась более существенной, она обычно составляла небольшую часть прибылей компании и не компенсировала нанесенного ущерба. Корпорация Rockwell International согласилась уплатить весьма значительную сумму — $18,5 миллиона после признания своей вины в пяти тяжких преступлениях, выразившихся в радиоактивном и химическом заражении на предприятии по производству атомных бомб в городе Роки-Флэтс. Расходы правительства по очистке зараженной территории и помещений этого предприятия составят миллиарды долларов.
За несколько лет фирма Food Lion, заставляя своих служащих работать сверхурочно, обманула их на сумму по меньшей мере в $200 миллионов. При судебном урегулировании дела компания выплатила только $13 миллионов. Кто сказал, что преступность не платит?
Штрафы зачастую не взыскиваются или их взыскание приостанавливается. Управление общей бухгалтерской отчетности (можно также встретить название — Главное бюджетно-контрольное управление. — Примеч. ред.) США выявило, что Министерство юстиции не взыскало штрафы и возмещения убытков на сумму в $7 миллиардов с 37 000 физических и юридических лиц, осужденных за тяжкие экономические преступления. Свыше сотни, признавших в суде свою вину сотрудников ссудо-сберегательной ассоциации (S&L), избежавших в результате сделки со стороной обвинения длительных сроков тюремного заключения и обещавших выплатить в порядке компенсации $133,8 миллиона, заплатили менее 1% этой суммы. В 1989 году танкер, принадлежавший фирме Exxon, допустил утечку 11 миллионов галлонов нефти на побережье Аляски, протяженностью в одну тысячу миль. В результате этого был нанесен тяжелый экологический ущерб морской флоре и фауне, диким животным, растениям и рыбному промыслу. Налогоплательщики США понесли подавляющую часть расходов по очистке загрязнений. Из общей суммы в $3,5 миллиарда, назначенной судом присяжных в качестве возмещения ущерба, компания Exxon даже десять лет спустя так и не выплатила ни одного цента.
Лица, находящиеся на высоких государственных постах, редко несут наказания в виде тюремного заключения за преступления, даже если они взяты с поличным. Министр внутренних дел Джеймс Уатт из администрации Рейгана оказал содействие богатым инвесторам в получении миллионов долларов из жилищных фондов в целях строительства жилья для лиц с низкими доходами. Однако жилье для малообеспеченных людей так никогда и не было построено. Д. Уатт сумел уклониться от восемнадцати тяжелых обвинений в лжесвидетельстве под присягой и признал себя виновным в малозначительном преступлении, за которое его приговорили к пяти годам заключения условно и штрафу в $5000. Преступников из числа «белых воротничков» сравнительно редко приговаривают к тюремному заключению, приговоры обычно бывают мягкими, а иногда — и вообще не исполняются. Осужденные по делу ссудо-сберегательной ассоциации, виновные в воровстве сотен миллионов долларов, провели за решеткой в среднем меньше времени, чем автомобильные воры, и в сравнительно удобных для пребывания тюрьмах нестрогого режима. Средняя продолжительность тюремного заключения для беловоротничковых преступников составляла в 1994 году пять месяцев, а в 1996 году была повышена до одиннадцати месяцев.
Инвестор с Уолл-стрит Майкл Милкен признал себя виновным по шести обвинениям в посягательстве на личную безопасность и был приговорен к 10 годам тюремного заключения, которые впоследствии были заменены на двадцать два месяца, большую часть которых он провел на общественных работах вне тюрьмы. Беловоротничковые преступники, приговоренные к общественным работам, редко отбывают даже часть срока наказания, — их обычно освобождают даже от этого. Милкен должен был выплатить в порядке возмещения ущерба по уголовному и гражданскому искам $1,1 миллиарда, однако сумел сохранить крупную сумму — в $1,2 миллиарда — в стороне от всех своих операций. Аналогичным образом Айвэн (Иван) Боэски остался при своих $25 миллионах после выплаты штрафа за финансовые операции, проведенные с использованием инсайдерской информации, и недолгого пребывания за решеткой. «Каждый крупный участник этих (инвестиционных) преступлений появлялся вновь после пережитой ситуации как весьма состоятельный человек». И снова, кто скажет, что преступность не расплачивается за свои дела?
По многим преступлениям юридических лиц уголовные дела даже не возбуждаются. Для начала судебного иска не хватало адвокатов и следователей, а правительство не могло вести в суде более тысячи дел о мошенничестве и незаконном присвоении денежных средств с участием ссудо-сберегательных ассоциаций и банков, в результате чего потери американских налогоплательщиков доходили до нескольких миллиардов долларов. Хорошо оплаченные юристы частных фирм могут годами вести гражданские тяжбы в судах с последующей подачей апелляций для того, чтобы измотать истцов.
Корпорации используют в судах практику так называемых SLAPP (Strategic Lawsuit against Public Participation — стратегические обращения в суд с целью предотвратить участие общественности). Эта практика направлена против групп потребителей и защитников окружающей среды с целью запугать их перспективой длительных и дорогостоящих судебных процессов и, таким образом, заставить прекратить критику продукции корпораций и некоторых сторон их деятельности. Мясоперерабатывающая промышленность подала в суд на Опру Уинфри за «распространение хулящих сведений о продукции» после того, как она заявила в ходе своего телевизионного шоу, что гамбургеры — продукция невысокого качества и ее нельзя употреблять в пищу. Уинфри выиграла процесс, но это стоило ей тяжелого стресса и больших денежных расходов. После этого критических выступлений против мясоперерабатывающей отрасли она не допускала. Союз потребителей затратил $10 миллионов, защищаясь в течение восьми лет от судебного преследования со стороны фирмы Isuzu Motors за то, что назвал одну из марок автомашин этой фирмы ненадежной. В штате Западная Вирджиния против активиста движения по защите окружающей среды был подан иск на сумму $200 000 за то, что он обвинил угледобывающую компанию в том, что она отравляет местную речку. Вне зависимости от победы или поражения в суде такие иски оказывают сильное сдерживающее влияние на критиков правонарушений корпораций, поскольку критикам недостает финансовых ресурсов и эмоциональной стойкости, чтобы выдержать продолжительную защиту в суде. Как заметил в отношении практики подобных исков один из членов Верховного суда из Нью-Йорка: «Если не считать пистолета, приставленного к голове, более серьезную угрозу для Первой поправки к Конституции США едва ли можно себе представить».
Из свыше пятидесяти тысяч обвинительных заключений, предъявленных Министерством юстиции США, только несколько сотен касались нарушений национального законодательства по защите окружающей среды, охране труда и безопасности потребительских товаров. Принимая во внимание достаточно высокую документальную обоснованность широко известных и неоднократных нарушений законодательства со стороны корпораций, такое небольшое число обвинений со стороны федеральных властей едва ли подтверждает мнение корпораций о том, что бизнес является жертвой безжалостного стремления федеральных властей к расправе над ним. Чаще всего юристы правительства бессильны и оказываются в тупике.
Классовый характер права
Судья Верховного суда Хьюго Блэк однажды заметил, что «не может быть равного для всех правосудия там, где отношение суда к человеку зависит от количества имеющихся у него денег». Судебная система относится к человеку как к принцу или как к парии, в основном в зависимости от размера его финансовых ресурсов. Руководителя корпорации с полным карманом денег и большой командой известных адвокатов воспринимают в суде совсем не так, как бедного человека с низкооплачиваемым, назначенным судом адвокатом, который в первый раз видит своего подзащитного только в день начала слушаний по делу.
Лица малообеспеченные, из числа рабочих, с низким уровнем образования или относящиеся к расовым меньшинствам с большей вероятностью будут подвергнуты аресту, им будет отказано в освобождении под залог, их будут усиленно склонять к признанию вины, и все это — без предварительного заслушивания и адекватного изложения позиций сторон. Меньше вероятность того, что их будут судить судом присяжных, более вероятно, что они будут признаны виновными, осуждены и получат суровый приговор, включая высшую меру наказания. У них меньше возможностей получить продление срока апелляции, быть приговоренными к наказанию условно или с отсрочкой исполнения наказания, чем у члена гангстерской шайки, руководителя корпорации или вообще у более богатого человека. Как говорится, у богатого мало причин опасаться судебной системы, а у бедного — мало причин уважать ее.
У рабочих, борющихся за улучшение условий труда, есть основания для недовольства. За последние годы полиция неоднократно нападала на бастующих сельскохозяйственных рабочих, водителей грузовиков, шахтеров, рабочих мясоперерабатывающих предприятий, дворников, а также заводских и строительных рабочих. Полиция арестовывала и наносила сотням из них телесные повреждения. Сотрудники частных служб безопасности избивают бастующих рабочих и разгоняют их пикеты с помощью насильственных действий, на которые полиция и следователи не обращают внимания. Рабочих бросают в тюрьмы за невыполнение постановлений суда, запрещающих забастовки и пикеты. Рабочих бросают в тюрьмы даже за то, что они кричат на штрейкбрехеров. Рабочих бросают в тюрьмы, если они осмеливаются, стоя в пикете, дерзко отвечать полиции. В городке Элмвуд (штата Индиана) семеро забастовщиков были убиты бандитами, которых наняла компания. В округе Харлан штата Кентукки вооруженный громила застрелил бастующего шахтера-угольщика. То же самое произошло с другим шахтером в округе МакДауэл штата Западная Вирджиния и с сельскохозяйственным рабочим в штате Техас. Во всех этих случаях полиция никого не задержала, несмотря на наличие показаний свидетелей в отношении убийц.
Мода на жесткость по отношению к преступности
В нашем обществе нет мягкости по отношению к преступности, особенно к уличной преступности с участием бедных. В городе Норфолк штата Вирджиния мужчина получил десять лет тюремного заключения за то, что украл 87 центов, а юноша в штате Луизиана был осужден на пятьдесят лет тюрьмы за продажу двух унций марихуаны. Юноша в городе Хьюстоне был приговорен к пятидесяти годам тюрьмы за то, что ограбил двух человек на $1. Пятикратный мелкий рецидивист в городе Далласе был приговорен к тысяче лет тюремного заключения за кражу $73. Мужчина, задержанный при попытке проникнуть со взломом в дом в штате Флорида, был приговорен к пожизненному сроку заключения в тюрьме. В штате Техас мужчина был осужден на тридцать лет тюрьмы за то, что у него обнаружили небольшое количество героина.
Законодатели от двух главных политических партий соперничают друг с другом в стремлении быть «жесткими по отношению к преступности». По примеру двух своих предшественников в Белом доме президент Клинтон запросил у Конгресса ассигнования на сумму в $23 миллиарда на создание дополнительных полицейских сил, строительство тюрем и обеспечение условий для вынесения более строгих приговоров и наказаний вплоть до пожизненного заключения без права досрочного освобождения для трижды осужденных за тяжкие преступления (известные под названием «три удара и ты выбит в аут»). В период между 1980 и 2000 годами длительность пребывания в тюрьме по вынесенным в судах приговорам увеличилась вдвое, а число заключенных в тюрьмах утроилось. В штате Калифорния за два десятилетия население тюрем выросло с 19 600 до 159 000 человек, а в штате Нью-Йорк оно возросло с 12 000 до 71 000. В настоящее время многие штаты расходуют больше средств на тюрьмы, чем на образование. К началу 2000 года более двух миллионов граждан США находились за тюремной решеткой, что по числу заключенных относительно всего населения (уровень инкарцерации) выводит Соединенные Штаты на первое место в мире. Около пяти с половиной миллионов осужденных, то есть трое из ста взрослых граждан США, сидят в тюрьмах, освобождены условно или находятся на пробации.
Некоторые люди утверждают, что более жесткая политика изоляции преступников от общества снижает уровень преступности. Но в стране есть штаты и муниципалитеты с относительно низким уровнем инкарцерации, в которых отмечается снижение преступности, иногда даже более весомое, чем в местах с высоким уровнем инкарцерации. В штатах, которые ввели драконовский закон «три удара и ты выбит в аут», не регистрируется дальнейшего снижения уровня насильственных преступлений по сравнению со штатами, в которых этот закон не введен. В штате Калифорния, например, в 85% таких случаев «третьим ударом» было сравнительно малозначительное или ненасильственное правонарушение, совершенное человеком, который находился уже на пути исправления.
Более всего на резкое увеличение числа заключенных в тюрьмах повлияла война с наркоманией. Играя на страхах общественности перед наркоманией, законодатели по всей стране наперебой старались принимать жесткое законодательство в отношении судебных приговоров по наркотикам. В результате три четверти заключенных в федеральных и штатных тюрьмах составляют в основном мелкие нарушители законодательства о наркотиках, приговоренные к длительным срокам заключения. Многие осужденные по первому разу за ненасильственные преступления, связанные с наркотиками, имеют в среднем более длительные сроки заключения, чем лица с долгим криминальным опытом, осужденные за тяжкие преступления, в том числе члены преступных группировок, убийцы, растлители малолетних и насильники.
Не все насильственные преступления, связанные с наркотиками, наказываются сурово. Близкие родственники сенаторов и членов Палаты представителей США получали отсрочки исполнения приговоров или обвинения против них снимались. Например, сын члена Палаты представителей Дэна Бэртона (штат Индиана) был арестован в штате Луизиана за транспортировку почти восьми фунтов марихуаны, а затем его снова арестовали за то, что у него нашли тридцать растений индийской конопли в штате Индиана. Федеральные власти отказались возбудить уголовное дело. Власти штата Индиана рекомендовали отказаться от обвинения, и судья приговорил молодого Бэртона к общественным работам.
Сурово наказывая многочисленных мелких наркодилеров и потребителей наркотиков, «война с наркотиками» почти не наносит ущерба наркокартелям. Законодательные акты, предназначенные для борьбы с отмыванием денег через легальные финансовые учреждения, фактически не действуют. Уходя в отставку, шеф отделения ФБР в Сан-Франциско Ричард Хелд заметил: «Никакой войны с наркотиками не было. Просто проводилось много различных манипуляций с целью создать у общественности впечатление о якобы проводимой работе».
Мы слышим, что каждый год в США совершается свыше шести миллионов преступлений с применением насилия. Но нам не сообщают, что только 1% от общего числа жертв этого насилия получают настолько серьезные повреждения, что обращаются с просьбой о госпитализации в больницу. ФБР так обрабатывает эту статистику преступлений, что невозможно выявить разницу между закоренелым мелким правонарушителем и злостным крупным преступником. Согласно федеральному закону, даже незаконный оборот наркотиков и проституция считаются преступлениями с применением насилия. Такая практика подпитывает страхи общественности и создает поддержку требованиям о дополнительном увеличении расходов на правоохранительную деятельность и более репрессивных мерах в отношении нарушителей в духе полицейского государства. Безусловно, насильственные преступления — серьезная проблема, однако более точное описание их характера и границ помогло бы успокоить опасения и способствовать более рациональному подходу к правоприменительной деятельности.
Преступления в тюрьмах
В числе тех, кто сидит в тюрьмах, 90% составляют мужчины, 41% — белые, 51% — афроамериканцы и около 14% считаются латиноамериканского происхождения (включая некоторое число белых и афроамериканцев). Типичный заключенный тюрьмы — «молодой мужчина с низким уровнем образования, который в момент ареста был безработным». Как отмечалось ранее, большинство заключенных осуждены за правонарушения без применения насилия, по большей части по обвинениям в продаже и ношении наркотиков.
Тюрьмы — это все, что угодно, но только не «исправительные учреждения». Многие тюрьмы являются источниками болезней и насилия. Тюремное начальство нередко вынуждает заключенных принимать истощающие тело и воздействующие на психику сильнодействующие наркотики. Те, кто протестует против такого отношения к себе, рискуют подвергнуться жестокой каре. Один из пяти мужчин-заключенных подвергается изнасилованию, то есть ежедневно — десятки тысяч. Изнасилование в тюрьме может означать и смертный приговор по причине распространения СПИДа. Жертвы изнасилования иногда совершают самоубийство. Вот одна трагическая иллюстрация: Роджера Халина арестовали за поджог мусорного контейнера. Несмотря на давнее психическое заболевание, подросток был приговорен, как взрослый, к десяти годам заключения в техасской тюрьме. Там его неоднократно избивали и насиловали целой группой. Он прекратил это мучение, повесившись.
Система исправительных учреждений федерального правительства и тридцати шести штатов в настоящее время располагает суперсовременными средствами защиты и обеспечения безопасности. Заключенные таких специально контролируемых блоков никогда не видят дневного света. Они находятся под постоянным электронным наблюдением, изолированные в бетонных камерах со сплошными стальными дверями, не пропускающими звук и исключающими визуальные контакты с другими заключенными. Им не разрешается передача книг и газет, у них нет радио, телевидения, никаких консультаций и религиозных служб. Они питаются в камерах, им не дают ни минуты покоя, изводят издевательствами и регулярно избивают за незначительные нарушения противоречивых правил поведения. Многие заключенные страдают серьезными физическими и психическими нарушениями и пытаются облегчить свою участь путем имитации душевного расстройства с целью попасть на лечение в психиатрическую клинику, где они подвергаются еще более жестокому обращению.
В докладе международной организации «Международная амнистия» (Amnesty International) говорится об электрошоковых устройствах, включая шоковые пояса, которые заключенные тюрем США обязаны носить на себе. Пояса приводятся в действие устройством дистанционного управления и способны создавать шоковый электрический разряд с напряжением в 50 000 вольт, длящийся в течение восьми секунд, который причиняет невероятную боль и мгновенно выводит человека из строя. Несовершеннолетних не освобождают от ношения на теле таких шоковых поясов. Организация «Международная амнистия» отмечает ужасные условия в некоторых тюрьмах США, в том числе «переполненные туалеты», в своих докладах она пишет о «заключенных, которые вынуждены спать на отвратительных матрасах и в камерах, кишащих паразитами и без вентиляции».
В тюрьмах и следственных изоляторах по всей стране заключенные умирают при внушающих подозрения обстоятельствах, нередко их убивают сокамерники, или они погибают от мучений и побоев, назначенных тюремной охраной. Заключенные умирали после того, как их на несколько суток привязывали к так называемому «креслу». «Кресло» представляет собой металлическую «смирительную рубашку», сковывающую руки и ноги заключенного у него за спиной. Некоторые заключенные получают смертельные ранения во время устраиваемых охранниками во дворе тюрем «боев гладиаторов». Парализованные заключенные, неспособные самостоятельно ухаживать за собой, зачастую находятся в страшно запущенном состоянии и подвергаются наибольшему риску. К тому же Конгресс принял, а президент Клинтон подписал законопроект, который сокращает и без того ограниченную правовую защиту против жестокостей в условиях тюремного заключения.
В тюрьмах имеются эндемичные виды отходов. Процветает мелкое воровство. Много пищи остается, портится, неправильно хранится и выбрасывается вместо того, чтобы попадать к тем, кто в ней нуждается. Охранники воруют продукты, оборудование, канцелярские принадлежности, спортивные снаряды, одежду — все, что угодно, в дополнение к и без того обычно щедрой оплате и дополнительным выплатам. Миллионы долларов ежегодно расходуются впустую на неположенные тюремному персоналу телефонные разговоры. Поскольку они много расходуют, то и получают тоже много. Как сказал один тюремный охранник: «Если в конце года в тюремном бюджете остаются деньги, администрация дает команду их тратить. Она опасается, что, если деньги останутся неистраченными, политики не увеличат бюджет на следующий год».
Каждую неделю в стране открываются новые тюрьмы вместимостью по пятьсот коек. Эти тюрьмы заполняются новыми и новыми заключенными, обычно из самых уязвимых в социальном отношении населенных пунктов. Все больше и больше федеральных и штатных тюрем строится и передается в управление частным фирмам в так называемых «тюремно-индустриальных комплексах». Частная компания зачастую получает бесплатный участок, налоговые скидки, и, кроме того, федеральное правительство оплачивает расходы на содержание тюрьмы и предоставляет все оборудование. Для того чтобы обеспечить доходы на капитал, владельцы частных тюрем сокращают выплаты персоналу, экономят на питании и медицинском обслуживании заключенных и принимают меры к тому, чтобы заполнить как можно больше тюремных камер. Для того чтобы обеспечить достаточную для привлечения инвесторов норму прибыли, необходимо заполнить тюрьму заключенными на 90 — 95%. Когда такие коммерческие предприятия оказываются недостаточно прибыльными, компании сдают тюрьмы в аренду правительству на коммерческих условиях, — тому же самому правительству, которое первоначально и построило тюрьму. Таким образом, налогоплательщика заставляют платить дважды.
Непричастный виновный
Система уголовного правосудия не только несправедлива, но она подвержена многочисленным ошибкам. В сотнях подтвержденных документами случаях арестовывают и осуждают не того, кто виновен. Например, в 1986 году Рой Кринер, работавший в поселке лесозаготовителей, был арестован за изнасилование и убийство девушки-подростка из соседнего городка. Не было никаких вещественных доказательств его причастности к преступлению, и охранник подтвердил, что Кринер не покидал поселка. На суде его адвокат не представил никаких аргументов в защиту подсудимого, полагая, что присяжные не признают его виновным в связи с полным отсутствием доказательств. Однако Кринера признали виновным и осудили на девятнадцать лет тюремного заключения. Для того чтобы его в конце концов освободить, потребовалось восемь лет апелляций и тест ДНК, который продемонстрировал его полную невиновность. Хэйес Уильяме провел в тюрьме тридцать лет по обвинению за преступление, которого не совершал. Он был освобожден в 1997 году. Настоящие преступники были освобождены за несколько лет до него (после тюремного заключения за другие преступления).
Неправомерное осуждение человека порождает дополнительную несправедливость тем, что настоящий преступник уходит ненаказанным. За восемнадцать лет в Чикаго три преступника ушли от наказания за групповое изнасилование и двойное убийство. За эти преступления были осуждены четверо невинных мужчин-афроамериканцев: двоих приговорили к пожизненному тюремному заключению и двоих отправили в камеру смертников. Их освобождение произошло только после того, как тест ДНК показал, что ни один из четырех не мог совершить изнасилование. Это дало основания некоторым обозревателям сделать вывод, что «система работает». На самом деле именно система посадила их в тюрьму. Они были освобождены благодаря энергичным усилиям профессора журналистики Северо-западного университета и его студентов-исследователей.
Система уголовного правосудия стала еще менее способна к самокорректировке. Начиная с 1991 года в ряде своих постановлений консервативный Верховный суд радикально ограничил права осужденных на смертную казнь, включая и права осужденных ошибочно, обращаться с апелляцией на вынесенный им приговор. В 1996 Конгресс принял, а президент подписал Закон об борьбе с терроризмом и действенных смертных приговорах, который серьезно ограничил права приговоренных к смертной казни на апелляцию в федеральных судах.
Некоторые утверждают, что закон о смертных приговорах действует как сдерживающее средство от совершения тех преступлений, за которые полагается смертная казнь. Однако практика не подтверждает эту точку зрения. В тех штатах, в которых нет наказания в виде смертной казни, нет и более высокого уровня преступности. В то же время за последние годы в тех штатах, которые приняли смертную казнь в качестве высшей меры наказания, не ощущается какого-либо заметного снижения уровня этого вида преступности. Уровень убийств поднимался и падал почти одинаково в штатах, принявших это наказание, и в тех штатах, которые воздержались от его принятия, считая, что угроза смертной казни редко удерживает преступников от убийства.
Веский довод против высшей меры наказания состоит в том, что при ней необходима абсолютная безошибочность в высшей мере подверженном ошибкам процессе законоприменения, в котором имеют место признания, полученные путем принуждения, ошибочные идентификации, лжесвидетельства, сокрытие трудных доказательств слишком усердными полицейскими и следователями, некомпетентность адвокатов и повсеместное распространение классовых и расовых предрассудков среди судей и членов коллегии присяжных.
Что касается людей, ожидающих казни в камере смертников, то большинство из них имеют низкие доходы; некоторые психически больны или умственно отсталые; 10% из их числа не имеют личных адвокатов, и почти всем адвокатов на процессе назначал суд. Если жертва убийства — белый человек, то обвинители, скорее всего, поставят себе целью потребовать для убийцы смертного приговора. Почти все осужденные из камеры смертников (черные или белые) находятся здесь за убийство белого человека. Афроамериканцы имеют вчетверо больше шансов получить смертный приговор и значительно меньше шансов на его смягчение или замену другим, не связанным с лишением жизни, чем в аналогичной ситуации обвиняемый Caucasian. В некоторых штатах расовое неравенство выражено крайне резко.
За последнее столетие сотни невинных людей в США были ошибочно осуждены на высшую меру наказания; во многих случаях приговор был приведен в исполнение. Иногда даже неопровержимых свидетельств может оказаться недостаточно, чтобы спасти жизнь ошибочно осужденному. Например, в 1992 году в Техасе был казнен Леонел Торрес Херрера, хотя имелись убедительные доказательства его невиновности, признанные тем же судом, который отказался приостановить исполнение приговора — по причине слишком запоздалого представления этих доказательств к апелляции.
«Гм … гм… мм (в нерешительности переминается)… Мы… кхе… кхе… допустили… кхе… мм… пару крупных ошибок в ходе вашего судебного процесса… гм… когда приговорили вас к высшей мере наказания»
В 2000 году в штате Иллинойс губернатор Джордж Брайан, член Республиканской партии и активный сторонник смертной казни, выступил с предложением ввести мораторий на исполнение этих наказаний после того, как в его штате тринадцать осужденных к высшей мере наказания из двадцати семи смертников были на основании новых данных (зачастую тест ДНК) признаны невиновными. Законодательный орган штата Небраска принял такой же мораторий годом раньше. По данным на середину 2000 года, по всей стране восемьдесят семь ошибочно осужденных были выпущены из камер смертников, что составило примерно одно оправдание на семь исполнений приговоров.
Соединенные Штаты Америки являются одной из немногих стран, где все еще проводятся казни несовершеннолетних (до восемнадцати лет). Такая практика сохраняется в Саудовской Аравии, Йемене, Пакистане и Нигерии. В течение 1990-х годов в США были казнены восемь несовершеннолетних преступников, что оказалось больше, чем в любой другой стране.
Правосудие, допускающее неравноправие по отношению к женщинам
То, что против преступления, не преступно. Эффективное правоприменение необходимо для защиты общества от преступников из частных фирм, членов организованных преступных группировок, убийц, насильников, уличных грабителей, преступников, нападающих на детей, избивающих своих жен, тех, кто совершает преступления на почве расовой, национальной и религиозной нетерпимости, а также других правонарушителей. Но закон нередко перестает действовать в интересах тех, кто более всего нуждается в его защите. Например, ежегодно приблизительно от двух до четырех миллионов женщин подвергаются физическому насилию со стороны их партнеров-мужчин. В Соединенных Штатах домашнее насилие является самой крупной причиной телесных повреждений женщин. Больше всего женщин, погибших в результате убийства, становятся жертвами их нынешних и прошлых мужей или же их бойфрендов. В Соединенных Штатах Америки женщину избивают каждые двенадцать секунд, но можно быть уверенным в том, что каждые двенадцать секунд мужчину не арестовывают за подобного рода преступления. И только небольшой процент мужчин, совершивших такие преступления, попадают за решетку. Однако женщины, которые лишают жизни избивавших их мужчин, обычно получают суровые приговоры, даже если эти избиения угрожали их жизни.
Для многих материально не обеспеченных женщин помощь со стороны системы социального обеспечения и семейные пособия являются главной возможностью покончить с таким положением. Эта помощь позволяет им покинуть мужчину, который ее избивает, и представляет собой независимый источник содержания для самих женщин и их детей. Сокращения пособий по линии социального обеспечения повлекли за собой драматическое снижение числа тех, кто пытался покончить с такими унизительными отношениями.
Судебная система нередко сама способствует неравноправному положению женщины, вместо того чтобы служить защитой от этого. Пособия на ребенка и алименты зачастую устанавливаются на несправедливо низком уровне. Не испытывающие сочувствия судьи пренебрежительно относятся к жалобам женщин — жертв домашнего насилия. Только малой части насильников были предъявлены официальные обвинения или пришлось отсидеть в тюрьме хоть какой-то срок. К жертвам изнасилования зачастую относятся так, как будто они сами в этом виноваты. На многих юридических факультетах к изнасилованию относятся с позиции обвиняемого, а не жертвы.
За многие годы борьбы работающие женщины добились важных положительных результатов, освоив профессии и специальности, ранее считавшиеся не подходящими для женщин. Феминистские организации также достигли некоторых успехов, сумев добиться от должностных лиц правоохранительных органов более активных действий против насильников, против тех, кто избивает своих жен, и против совратителей малолетних. Но женщины все еще получают в среднем за одну и ту же работу меньше, чем мужчины, и их пытаются вытеснить на низкооплачиваемые и бесперспективные рабочие места.
За последние двадцать пять лет поборники обязательной беременности, считающие, что оплодотворенная яйцеклетка является человеческим существом, права которого первичны по отношению к правам той женщины, которая его вынашивает, совершили более 1700 поджогов и взрывов в клиниках, выполняющих аборты и мероприятия по планированию семьи. Они также угрожали взрывами, убийствами, актами вандализма, занимались запугиванием, преследованиями, нападениями и противоправными насильственными вторжениями в помещения. Кроме того, они совершили два похищения людей, по крайней мере, пять снайперских обстрелов и несколько раз стреляли во врачей, выполнявших легальные аборты, а также в других сотрудников этих клиник, что повлекло за собой три смертельных случая. Почти 85% округов страны испытывают недостаток предложения акушерских услуг. Тем не менее каждый год 1,5 миллиона женщин как-то умудряются делать легальные аборты, принося при этом слова глубокой благодарности за эти услуги. В тех странах, где аборты объявлены незаконными, большое число женщин умирает от непрофессиональных и опасных попыток выполнить их в неподходящих условиях.
Сотрудники правоохранительных органов явно не проявили последовательности в сдерживании террористов, выступающих за обязательную беременность. Бывший директор ФБР Уильям Уэбстер не принял мер против группы противников абортов, называвших себя «Воины бога», которые совершили более двадцати подрывов и поджогов клиник по планированию семьи. Уэбстер заявлял, что они не были «сформировавшейся группой». ФБР до сих пор не относит насильственные действия против абортов к внутреннему терроризму. Трудно представить себе такой же равнодушный ответ, если бы известные радикальные группы совершили поджоги и взрывы в отношении 1700 банков.
Начиная с 1990 года число женщин в тюрьмах удвоилось. Женщинам-заключенным приходится терпеть плохое медицинское обслуживание, сексуальные преследования, изнасилования и принудительные досмотры с полным раздеванием, выполняемые мужчинами-охранниками. Большинство таких женщин — молодые, доведенные до обнищания, одинокие матери, почти не имеющие профессиональной подготовки, многие рано оставили дом из-за сексуального и физического насилия, многие имели опыт злоупотребления алкоголем и наркотиками. Большая их часть обвинялись в проституции, кражах в магазинах, в разбое или мелкой наркоторговле. Среди них нет тех, кто занимается оборотом наркотиков в крупных масштабах, а также гангстеров и расхитителей. Лишь редкие причастны к актам серьезного насилия, хотя многие сами были жертвами насилия. Многие обвинялись в соучастии в преступлениях, совершенных мужчинами. Иногда их вовлекали в преступления бойфренды или бывшие бойфренды, которые стремились облегчить собственную ответственность. На основании свидетельских показаний их бойфрендов некоторые женщины получали пожизненное тюремное заключение без права на сокращение срока и помилование за сговор с целью распространения наркотиков, даже когда государственное обвинение признавало, что они играли только вспомогательную роль и сами никогда не использовали и не продавали наркотиков.
Их жертвы — дети
Дети — еще одна притесняемая группа, которая не получает достаточной защиты со стороны федеральных и штатных властей. Насилие в семье и полная безнадзорность и голод ежегодно уносят из жизни почти 2000 детей. Свыше 140 000 получают серьезные травмы и тысячи остаются калеками на всю жизнь. Дурное обращение является главной причиной смерти детей в возрасте до четырех лет. В 1999 году в Соединенных Штатах зарегистрировано 1 054 000 подтвержденных случаев дурного обращения с детьми, что на 34% больше, чем в 1985 году. Действительное их число, вероятно, больше, поскольку некоторые случаи увечья и смерти детей не фиксируются властями и относятся ими к категории «случайных». Каждый год, как сообщают, исчезают 150 000 детей, из них 50 000 никогда больше не находят. Примерно от 45 000 до 50 000 женщин и детей ежегодно обманом привозят в Соединенные Штаты и принуждают заниматься проституцией или работать разнорабочими и прислугой. В 2000 году Конгресс принял закон, предназначенный для того, чтобы помочь властям штатов и муниципалитетам бороться с насилием в семье, и ужесточил законы против торговли женщинами и детьми.
Сенсационные сообщения средств массовой информации о перестрелках в средних школах и волнах молодежной преступности заставили многих людей забыть о том, что подростки чаще всего жертвы, а не виновники насилия. По данным статистики, они находятся в большей безопасности в школах, чем дома. К 1997 году общий уровень молодежной преступности снизился по сравнению с 1980 годом, и тенденция снижения продолжилась в 1998 — 1999 годах. Однако федеральные и штатные законодатели продолжали принимать законодательные акты с более суровыми карательными мерами против несовершеннолетних, относясь к ним как к взрослым, включая и тех, кому всего лишь двенадцать лет. Пожалуй, наиболее нелепый случай произошел в 1998 году в городке Таллахаси, в штате Флорида, где Шакита Доман была арестована и обвинена в преступлении из-за ссоры, произошедшей на школьной детской площадке. Виновной было пять лет от роду.
Подростков приговаривали к пожизненным срокам тюремного заключения без какой-либо возможности реабилитации. «Жестко относящиеся к преступности» законодатели внесли законопроект, предусматривающий помещение в тюремную камеру тринадцатилетних подростков вместе со взрослыми еще до осуждения за правонарушение. Более миллиона детей содержатся в приютах для сирот, исправительных заведениях для малолетних преступников и тюрьмах для взрослых. Многие были арестованы за мелкие правонарушения или вообще не нарушали закона. Они содержатся в тюрьме без требующегося по закону судебного разбирательства. Почти все воспитывались в бедности, большинство принадлежат к тому или иному этническому меньшинству. Подростки, которых помещают в исправительные учреждения для несовершеннолетних, регулярно подвергаются избиениям, сексуальным преследованиям, издевательствам, длительной изоляции в условиях отсутствия всех сенсорных контактов с окружением, воздействию мощными, влияющими на психику препаратами и в некоторых случаях психохирургическим операциям.
В период между 1990 и 1995 годами прием детьми (включая дошкольников) препарата Ritalin увеличился на 250%. В отношении безопасности и эффективности этого наркотика известно очень мало. Его можно прописывать по немедицинским показаниям, например, когда ребенок непоседлив или невнимателен, в других обстоятельствах его применяют в практике таких специальных учреждений, как тюрьмы и психлечебницы.
Родители, которым не нравится поведение их детей, друзья, не разделяющие политические убеждения своего приятеля или же не одобряющие его «неправильную позицию», могут поместить их на неограниченное время в психиатрическую лечебницу. Миллионы взрослых граждан США провели какое-то время в психиатрической клинике. Туда попасть легче, чем многие это себе представляют, и гораздо труднее оттуда выйти. Некоторые люди томятся там в ужасных условиях десятками лет, не имея возможности обратиться за юридической помощью. В самых худших учреждениях такого рода отмечается подозрительно высокий уровень смертности. Большинство больниц выписывают психических больных, у которых нет государственного финансирования лечения или закончилась медицинская страховка, даже если они действительно нуждаются в медицинской помощи. Такую практику называют «сброс». Во многих случаях окружные тюрьмы прекращают содержать психических больных при малейшем нарушении тюремного режима.
Проведенные исследования показывают, что примерно одна из четырех женщин и почти каждый шестой мужчина сообщают о том, что в детстве подвергались сексуальным посягательствам со стороны взрослых, обычно близких родственников в семье. Такие уголовные преступления оставляют у жертвы глубокие эмоциональные следы на всю жизнь. Только незначительное число покушающихся на растление малолетних признаются судом виновными, при этом большую часть их суды приговаривают к пробации или к легким наказаниям.
Полиция в спальне
Гомосексуалисты — это еще одна группа, которая подвергается правовому и социальному притеснению. К 1999 году в двенадцати штатах США и в Пуэрто-Рико действовали законы, признающие оральный и анальный секс, даже между мужем и женой, «противоестественным преступлением». Например, в штате Мичиган оральный секс влечет за собой наказание до пятнадцати лет тюремного заключения. В пяти других штатах законы о «противоестественных половых отношениях» действуют только в отношении геев и лесбиянок.
Тысячи лесбиянок и геев подвергались преследованиям и изгонялись из Вооруженных сил и из сил гражданской работы по причине их сексуальной ориентации. Их лишали права попечения над их детьми на том основании, что из-за своих сексуальных наклонностей они непригодны к выполнению функции родителей. В одном случае в штате Флорида судья перевел право попечения над девочкой от любящей матери-лесбиянки к ее отцу, который отсидел восемь лет в тюрьме за убийство своей первой жены. Верховный суд США постановил, что учитель может быть уволен с работы только за то, что он гей и что Конституция не защищает гомосексуальные отношения между людьми брачного возраста даже в частной жизни в их собственном доме. Насилие против геев и лесбиянок проявляется все чаще, начиная от их физического преследования и вплоть до убийств. Виновные в таких преступлениях очень часто отделываются мягкими или оправдательными приговорами. Организованная борьба, которую начали гомосексуалисты против дискриминации при сдаче жилья и приеме на работу, дала определенные положительные результаты. Но ненависть к гомосексуалистам остается широко распространенной проблемой, в том числе и среди сотрудников правоохранительных органов.
Расистское правоприменение
Несмотря на все разговоры о наибольшем благоприятствовании и систему выделяемых квот, представители афроамериканцев и других этнических меньшинств до сих пор сталкиваются с серьезной дискриминацией при найме на работу, аренде жилья, медицинском обслуживании, получении образования, а также при обращении к правоохранительным органам. Более высокий уровень преступности в районах бедности только частично объясняет тот факт, что в составе заключенных американских тюрем непропорционально много афроамериканцев, латиноамериканцев, людей с низкими доходами и с низким уровнем занятости. Классовый и расовый характер правоприменения сотрудниками правоохранительных органов является главным основанием при решении вопроса о том, кого отправлять в тюрьму.
Чиновник органов юстиции, который занимается делами несовершеннолетних, отмечает, что подростков из обеспеченных семей, у которых возникли мелкие неприятности в отношениях с законом, передают родителям и предупреждают впредь не попадать в такого рода ситуации. «Но когда такие же инциденты происходят в менее обеспеченных соседних районах, ребят арестовывают, предъявляют им обвинение и отправляют в суд. Подростков афроамериканского происхождения намного чаще, чем их белых сверстников, подвергают задержанию, держат в тюремном изоляторе, отдают под суд и выносят в отношении них приговоры о наказании. В отношении них реже заключаются сделки с правосудием о признании вины по более мелким правонарушениям, с целью избежать приговора по более тяжким обвинениям с обязательным заключением в тюрьму. Они с большей вероятностью получат более длительный срок тюремного заключения по сравнению с белыми подростками, совершившими такое же правонарушение.
Что касается наркотических веществ, то белые в пять раз чаще пользуются ими, чем афроамериканцы, однако 62% обвиняемых в этом правонарушении, находящихся в тюрьмах по всей стране, составляют именно афроамериканцы. В некоторых штатах этот показатель доходит до 90%. Почти 60% черных заключенных в тюрьмах отбывают срок за преступления, не связанные с насилием. Некоторые окружные судьи прекращали дело по обвинению, связанному с наркотиками, после того, как обвинители отказались передать материалы, которые могли бы подтвердить, что они избирательно относились к небелым правонарушителям.
Полицейские останавливают водителей чаще в зависимости от цвета их кожи, чем в зависимости от манеры вождения. Эта методика уже получила название «расовое отслеживание». На автомагистрали № 95 между городами Балтимор и Делавэр афроамериканцы находились за рулем только 14% проезжавших автомашин, однако среди тех, кого остановила полиция, они составили 73%. Расследования полицейских органов на многих местах преступлений показывают, что проявления жестокости на расовой почве широко распространены в стране и руководители подразделений полиции относятся к ним весьма терпимо. В последние годы сотрудникам полиции Филадельфии и Лос-Анджелеса были предъявлены уголовные обвинения, в частности в незаконных обысках, подброшенных уликах, сфабрикованных отчетах, неправомерном открытии стрельбы, избиениях, хищениях, запугивании свидетелей и лжесвидетельстве. Сотни приговоров были отменены, и почти во всех из них осужденными были американцы африканского и латиноамериканского происхождения. Выплаты по искам против сотрудников полицейских управлений за чрезмерное применение силы ежегодно достигают десятков миллионов долларов. Только в одном Лос-Анджелесе они составили за один год $28 миллионов.
Невооруженные афроамериканцы и латиноамериканцы были застрелены или забиты насмерть сотрудниками полиции, в основном белыми, при совершенно неоправданных обстоятельствах. В 1999 году четыре сотрудника полицейского управления Нью-Йорка в штатском сорок один раз выстрелили из огнестрельного оружия в невооруженного Амаду Диалло, который стоял в коридоре дома, где он проживал. В Диалло попало девятнадцать пуль, в том числе несколько — в спину. В 1998 году в городе Риверсайде штата Калифорния полицейские двадцать четыре раза выстрелили в девятнадцатилетнюю Тайишу Миллер, которая спала в своей запертой автомашине. После того как полицейский разбил окно машины со стороны водителя, а девушка проснулась и протянула руку к револьверу, лежавшему на коленях, она была застрелена. В 1997 году в нью-йоркском районе Куинс пять полицейских из подразделения полиции нравов ворвались в ресторан и открыли огонь по повару Хосе Антонио Анхелесу, в руке у которого был кухонный нож, как это обычно бывает у поваров. В 1998 полицейские Лос-Анджелеса открыли огонь по Майклу Уильяму Арнольду, выпустив в него сто шесть пуль и заявив впоследствии, что он размахивал оружием. Этим оружием оказался пневматический пистолет, зажатый у него в правой руке и в момент осмотра тела, хотя ему попало несколько пуль в голову и три пули в правую руку, странным образом не повредив пистолет. В августе 1997 года Абнер Луима был доставлен в полицейский участок в Нью-Йорке, где полицейские содомизировали его с помощью ручки от туалетного вантуза, при этом проткнули ему тонкую кишку и повредили мочевой пузырь.
В 1991 году в городе Ирвингтоне штата Нью-Джерси три полицейских вошли в квартиру Дарлен Антуан, где проходила вечеринка по случаю дня ее рождения, и принялись грубо обращаться с ее гостями. Когда ее брат Макс предложил ей переписать номера нагрудных знаков полицейских, те начали его бить. Они продолжили жестоко избивать Макса и в изоляторе полицейского участка. В результате он оглох на одно ухо, ослеп на один глаз, с парализованной нижней половиной тела оказался прикован к креслу-качалке, а также лишился части кишечника, мочевого пузыря и сексуальной функции. В 1997 году в Нью-Йорке Леберта Фолкса вытащили из автомашины его сестры, припаркованной перед его домом, и выпустили у него перед лицом очередь пуль из полуавтоматического оружия. На следующий день полицейские извинились за стрельбу; согласно их объяснению, они приняли автомашину за украденную. Житель Бронкса Энтони Байез умер от боевого приема удушения, который неправомерно применил к нему сотрудник полиции, обозленный тем, что Байез и его приятель, перебрасывая друг другу футбольный мяч, случайно задели мячом его патрульную машину.
Можно продолжать приводить сотни таких примеров по всем районам страны. За небольшими исключениями, полиции все это безнаказанно сходит с рук. Государственные обвинители проявляют очень большую нерешительность в вопросе предъявления обвинений сотрудникам полиции, а члены жюри присяжных из числа белых граждан среднего класса, которые постоянно слышат и видят новости и телевизионные фильмы о действиях криминала, неохотно идут на вынесение приговоров о признании полицейских виновными. Федеральное бюро расследований и Министерство юстиции даже не ведут общегосударственной статистики убийств, совершенных полицейскими. А власти муниципалитетов и штатов отказываются предоставлять какие-либо цифры.
Безусловно, многие законы обеспечивают общественную безопасность и защищают граждан. Полиция защищает жизнь и физическую неприкосновенность человека, управляет дорожным движением, оказывает первую помощь, организует мероприятия помощи при чрезвычайных ситуациях в населенных пунктах и выполняет другие, заслуживающие одобрения функции. Но полиция служит также для сдерживания крайностей в отношениях между общественными классами, защищая богатых от бедных. Полиция имеет дело с проигрывающей стороной корпоративного общества, основанного на конкуренции: с теми, кто плохо питается, имеет плохие жилищные условия, склонен к злоупотреблениям и сам является жертвой чьих-либо злоупотреблений, с теми, кто обозлен и находится в отчаянном положении. Трущобы — это не проблема, это решение проблемы. Они представляют собой способ, которым капитализм решает проблему избытка рабочей силы в рыночной экономике. А полиция занимается тем, что усиленно скрывает протесты и нищету, даже, если для этого требуется применять дубинки и револьверы. Репрессивные действия полиции — это не отклонение от нормы в поведении некоторых психопатов в униформе, а результат чрезмерного исполнения функции сдерживания крайностей в отношениях между классами общества, которую обеспечивают сотрудники полиции по указанию властей. Это объясняет ту легкость, с которой полицейским безнаказанно сходят с рук убийства граждан. И как только они чувствуют, что им не придется отвечать за это и они могут поступать так жестко, как им заблагорассудится, тогда некоторые из них начинают позволять себе по отношению к людям избыточный и даже опасный для их жизни уровень силового воздействия.
Несколько десятилетий назад, еще во время службы в качестве комиссара бостонской полиции, Роберт Ди Грациа отметил классовый характер действий полиции:
«Те, кто совершает наиболее тревожащие общество преступления — уличные преступления с применением насилия, — являются, в своем большинстве, продуктом нищеты, безработицы, распада семей, низкого уровня образования, склонности к наркотикам, алкоголю, а также следствием других социальных и экономических болезней, для лечения которых полиция едва ли что может сделать, если вообще что-то может.
Вместо того чтобы открыто высказаться в отношении этих проблем, большинство из нас предпочитают молчать, и это позволяет политикам отделываться риторикой о необходимости соблюдения закона и порядка. Это укрепляет ошибочное представление о том, что полиция, если увеличить ее численность и лучше оснастить, может сама контролировать преступность. Таким образом, политики увековечивают систему, при которой богатые становятся богаче, бедные становятся беднее, а преступность продолжает расти» [393] .
И в заключение снова несколько слов о преступлениях частных фирм и уличной преступности. Нам следует знать о том, каким образом они взаимосвязаны. Бедные становятся беднее именно потому, что богатые становятся богаче. Корпоративные беловоротничковые грабители наносят огромный ущерб обществу, особенно той его части, которая менее всего способна постоять сама за себя. Они способствуют возникновению бедности, росту цен, несправедливости, неправильному распределению общественного продукта, что создает условия для появления и роста уличной преступности. Если нам действительно нужен закон и порядок, больше уважения прав других людей, тогда надо начинать с самого верха, решительно применяя закон к тем, кто захватывает все для себя, невзирая на разрушительное влияние этого на других.