– А ты не помнишь? – ошарашенно выдавил Рикарва.

– Мастер, я знаю, я знаю! – радостно подпрыгнула Мария. – У нее амнезия, как в сериалах!

– Шедеврально! Какая еще амнезия?! Ты хоть представляешь, что наделала, глупая девчонка?!

– Я, конечно, извиняюсь, – вновь подала голос Сантера. – Но не могли бы вы выяснять отношения в другом месте? Нет, нет, если вам сложно, то продолжайте. Надеюсь, я вам не мешаю?

– Сантера, ты хоть что-нибудь помнишь? – Рикарва взял ее лицо в ладони и заставил посмотреть себе в глаза.

– Сан… Чего? Это меня так зовут? Ужас-то какой.

– Отвечай.

– Ничего. Помню только, что меня бесит что-то рыжее… Что со мной случилось? Все тело ватное и болит.

Рикарва в мгновение ока сообразил, что нужно делать. Улыбнулся. Ласково потрепал Сантеру по черным кудрям:

– Ты была ранена. Но сейчас все хорошо. Ты дома.

– А вы…

– Я Рикарва ти Монтерейла. Твой муж.

Откуда эта шальная мысль пришла в его голову, он не знал. Но выгода была очевидна: варварша ни за что не сбежит от того, кого считает своим избранником. И если ее правильно обработать, сделает все, что ей прикажут, как послушная девочка.

– А я твоя сестричка, Марихонохэйджитая. Можешь звать меня просто Марией, – присоединилась к разговору чернокожая служанка, тыкая пальцем в свою узкую грудь.

– Сестра? У нас же кожа разного цвета.

– Она шутит. Вы не родные сестры, – натянуто улыбнулся Рикарва, бросая на девочку еще один горящий взгляд.

– Муж, сестра… Голова раскалывается от таких подробностей. И что, я счастлива в браке?

– Абсолютно.

– Хорошая новость, – призналась Сантера, с трудом сглатывая липкий ком, застрявший в горле. – А могу я…

– Все вопросы потом. Тебе надо отдохнуть.

Рикарва стремительно встал, подтолкнул улыбающуюся чернокожую девчушку к выходу, сухо приказал: «Спи!» – и захлопнул за собой дверь, оставляя ее в одиночестве.

– Отвратительно. Просто отвратительно, – пробормотал он, спускаясь обратно в гостиную.

– О чем вы, мастер? Вы гениально придумали! Главное теперь – поставить ее на ноги до назначенного дня.

– Не все так просто, Мария. В этой Вселенной у каждого ограниченное количество удачи. И если нам повезло сейчас, будь уверена, вскоре не повезет в чем-то другом. А нам невероятно повезло.

– Что же делать? – растерялась повелительница мороков.

– Проследи за ней и не дай наделать глупостей. А я должен проведать Канея и обговорить некоторые детали плана.

– Фу, того прилизанного? Он даже не отблагодарил нас за амулет для обнаружения магов!

– Ты хорошо ему мозги промыла. Он уже никогда никого не отблагодарит! – На белых губах появилось подобие улыбки.

– Много наших умрет в тот день, – грустно сказала Мария.

– Это цена победы. И мы должны ее заплатить.

Геберт проснулся от резкого вонючего запаха, обжегшего ноздри. Он судорожно вздохнул, раскрыл глаза, и в лицо ему ударил яркий свет электрической лампы. Он лежал на неудобной низкой кровати в светлой полупустой комнате. Над ним склонилась женщина-лекарь, сжимающая в руках сосуд, от которого и шел этот ужасный аромат.

«Лазарет», – понял мальчик, поворачивая голову. Неподалеку от него, на стуле, спала Амира, уже переодетая во все чистое. Ее ранки были смазаны желтой лечебной мазью. Лицо девочки казалось спокойным и даже счастливым, светлые пушистые волосы разметались по плечам.

– Полдня возле тебя просидела, красавица упрямая, – сказала ему лекарша. – Ни на шаг не отходила, все беспокоилась, что ты не выкарабкаешься.

– Что со мной было? – спросил Геб и с ужасом понял, что его голос тоньше, чем у котенка.

– Да как что?! Ты, мой милый, чуть душу предкам не отдал! Такого истощения и перенапряжения организма я давно не видела. Одна нога уже над могилой висела, еле выцарапали тебя.

Женщина сурово поджала губы и добавила, не обращаясь к кому-то конкретно:

– Совсем совести у них нет! Уже детей губить начали… А ты пей, восстанавливайся!

В ослабевшие руки рыжего мага вложили чашку, наполненную горячей густой жидкостью серого цвета.

– Из кого это сделано? Похоже на расплавленную мышь.

– Ишь ты, еще носом вертит! Значит, жить будешь, – заверила его она, довольно щурясь. – Пей-пей, не отвлекайся. А знать, из чего оно, не стоит. Еще стошнит тебя, сердобольного.

– А тот мужчина? Что с ним? – отхлебывая зелье и кривясь, поинтересовался Геберт.

– Смещение позвоночных дисков, сотрясение мозга, пара гематом и обезвоживание вкупе с параноидальным психозом, – принялась перечислять женщина деловым тоном. – Картина нерадостная. Тут одними травами и мазями не обойтись. Бедняга столкнулся на испытании с чем-то… – Женщина на миг замешкалась. – Жутким. Но будем надеяться на лучшее. А ты – молодец.

– Почему?

– Просто молодец.

Вскоре проснулась Амира. Сначала она с восторгом рассказала об их успехе на телевидении – их действия показались операторам такими яркими и необычными, что они выложили все в эфир без монтирования материала. Потом, погрустнев, добавила, что пришла весть от ее родителей – они в гневе, все узнали, едут сюда, чтобы забрать ее и заставить учиться в Алой Горцении.

– Отец так кричал. Никогда не видела, точнее, не слышала его таким злым. Сказал, что лишит меня наследства, если я не вернусь домой. Что не сможет пережить такого позора и умрет от разрыва сердца. А еще что я предала их, не оправдала доверия и деньги на обучение потрачены впустую.

– Не переживай, – попытался ободрить поникшую девочку Геберт. – Я уверен: все наладится. И к тому же есть и плюсы. Тебе больше не придется рисковать жизнью. Ты вернешься домой, и все будет как раньше.

– Но я не могу тебя бросить! Не могу отступить! Впервые в жизни я делаю что-то не по воле родителей, и мне это нравится!

– Боюсь, против воли твоих родителей не пойдешь.

– О да, они будут безжалостны, – грустно рассмеялась Амира, раскачиваясь на стуле. – Достанется даже мастеру Царькое, который позволил их драгоценной дочурке участвовать в этом безумии. Он должен был грудью встать перед порталом, создать заслон, призвать на помощь лучших своих магов, но остановить меня от сумасбродного поступка, не достойного истинной леди.

Геберт тихо прыснул и тут же поморщился от головокружения. Девочка наклонилась к нему и прошептала:

– Знаешь, почему мои родители так мечтали отдать меня в жены? Хотели получить титулы и пробиться в благородное общество. Мы ведь только на словах элита, а на деле мой прапрадед на рынке репой торговал. Брал три монеты за штуку вместо положенных двух, объясняя это исключительно «редким» сортом. Смешно!

– Не знал. Я думал, ты любила Игната.

– Я тоже так думала. А он… – Амира обреченно махнула рукой.

Геберт вздохнул, не зная, что еще сказать. Одновременно в душу закралось некрасивое чувство ревности и обиды.

– Вот что еще странно, – прорвался сквозь пелену горечи звонкий голос девочки. – Я была в нашей комнате, а вещи Сантеры на месте. Она их не забрала.

– Может быть, она передумала уходить?.. – выдвинул идею Геб. Затеплилась надежда, что гордая ведьма всего лишь вспылила и сейчас гуляет по городу, стараясь успокоиться. Может, даже обдумывает извинения.

– Или с ней что-то случилось. Надеюсь, ее сожрали.

– Не говори так.

– Твоя знакомая – ужасный человек! Хотя о чем я говорю, она даже не человек! Ты помнишь ее раны? Как они быстро зажили – прямо на наших глазах! А губы, перемазанные кровью?! Где ты только мог с ней познакомиться? – напряженно спросила Амира.

В ее глазах отражались тени произошедших событий. Она снова переживала тот ужас подземных дворцов Темнейших.

– Она сама меня нашла. – Это было единственное, что Геберт мог сказать.

Вскоре Амира оставила его одного, но одиноким мальчик себя не чувствовал. К нему постоянно ломились репортеры, желавшие узнать о здоровье нового героя телеэкранов и заполучить эксклюзивное интервью из первых уст. Строгая лекарша ругалась с ними, не пускала на порог, отговариваясь, что больному нужен отдых и покой, хотя Геб уже свободно передвигался и мог со всеми поговорить. Старая женщина сдала оборону только тогда, когда к нему лично пришел сам глава гильдии.

Мастер Царькоя в этот день был одет в строгий деловой костюм темно-синего цвета. Он стремительно вошел в комнату легкой пружинящей походкой человека, который не задумывается о своем возрасте, поздоровался с мальчиком, присел на предоставленный ему стул и с интересом посмотрел на женщину-лекаря.

– Лина, ты, как всегда, прекрасна. Просто цветешь и благоухаешь, как озерный цветок.

– Ну что вы, мастер, – сурово покачала сухим острым пальцем лекарша. – Говорите, что нужно, и уходите. Больной так никогда не выздоровеет вашими стараниями.

– Могу я побыть с мальчиком наедине?

– Можете. Кто ж вам откажет, вы же здесь главный. – Лина недовольно закатила глаза и вышла из комнаты.

– Ох уж эти женщины… Сколько лет живу, а понимать их так и не научился. У самого-то девушка есть? – по-дружески поинтересовался глава гильдии, разглядывая Геберта блестящими, как черные маслины, совсем не старческими глазами. В глубине этих глаз плясали насмешливые живые искры.

– Пока нет. Но надеюсь, что вскоре появится.

– И правильно! Какие твои годы!

– Простите, если покажусь вам грубым, – медленно проговорил мальчик, ерзая на покрывале, – но вы ведь не мою личную жизнь пришли обсудить? Что вам надо?

– Вот ведь молодежь пошла. – Царькоя усмехнулся в короткую торчащую бороду. – Палец в рот не клади – откусят, выплюнут, да еще и скажут, что их пытались отравить. Все на бегу: едят, спят, любят, даже жизнь живут. А в моем возрасте уже некуда торопиться. Начинаешь понимать, что надо наслаждаться каждой дарованной тебе секундой.

– Молодость – это недостаток, который быстро проходит. Так говорит мой учитель, – пояснил Геб удивленно сдвинувшему брови гостю.

– Твой учитель мудр. И он воспитал достойного человека. Твой поступок, мальчик, произвел немалый резонанс в обществе. Я благодарен за это.

– Да что я такого сделал?

– Ты сделал правильный выбор в нужное время. К тому же людям нравятся красивые смелые поступки. Ведь так хочется надеяться, что мир прогнил не до конца.

Геберт взял с тумбочки кружку, залпом осушил ее и выпалил:

– Вы знаете, что участники тайком строят друг другу козни и даже пытаются убить?

– Знаю, мальчик. Все знают, но стараются об этом не говорить. – Лицо главы гильдии стремительно помрачнело и состарилось. – После той войны люди увидели, сколь ужасной бывает магия. Все те опыты ведьм и разработки Высшего Круга… Репортеры быстро раздули эту историю до невероятного масштаба. А Государь подхватил. Теперь магическое общество, запертое в тесной клетке условностей, пожирает само себя.

– Но если вы все понимаете, то почему не помогаете тем, у кого нет денег на обучение в дорогостоящих университетах?!

– Я и помогаю… по мере своих сил. Ты помнишь притчу о козле и горе? Если долго бодаться с горой, то скорее надорвешься и разобьешь упрямый лоб, чем что-то изменишь. А раз не можешь сдвинуть гору, будь умнее – обойди ее.

– Я прекрасно помню эту сказку, но не понимаю, при чем тут она! Мы говорим о сотнях жизней, которые губят бедность и равнодушие окружающих!

– Хорошие слова, – улыбнулся Царькоя, крутя на пальце толстый золотой перстень с гравировкой. – Ты нам действительно подходишь.

– Что вы хотите этим сказать? – нахмурился мальчик.

– Ты получишь место в гильдии, если внимательно выслушаешь меня и сделаешь все, как я тебе скажу.

– Я не стану пешкой в ваших играх! – воскликнул Геберт и сам испугался своих слов.

– Мы все чьи-то пешки, – туманно ответил глава гильдии, ничуть не обидевшись. – И счастлив тот, кто это понимает. Но я не буду на тебя давить. В любом случае надеюсь: ты сумеешь пройти отбор и присоединиться к нашей гильдии.

Рыжий маг встал, чтобы проводить старика к выходу. У двери высказал то, что его долго мучило:

– Знаете, мастер Царькоя, мое желание присоединиться к «Золотому листу» сильно ослабло.

– Это бывает, мой дорогой. И все равно я буду надеяться – надежда прекрасное сильное чувство. Оно не дает нам сойти с ума… А тебе я советую больше читать. Например, «Загадочный континент» Эдориана Сапского, замечательная книга. – Царькоя хитро подмигнул ему и бодро вышел из палаты.

Сантера недовольно разглядывала себя в зеркале, бормоча странно знакомые слова:

– Свет мой зеркальце! Скажи да всю правду доложи: кто на свете всех страшнее, кровожадней и тупее?..

Оттуда на нее хмуро зыркала брюнетка с правильными чертами лица, кислотно-зелеными глазами и полными обветренными губами. Густые черные волосы, в которых, казалось, гаснут солнечные лучи, после сна торчали во все стороны. Сантера запустила в них пальцы, потянула тяжелые пряди, чувствуя всей кожей неприятную скользкость.

– Как щупальца… Я думала, что буду милее.

Осмотрев свое тело, она обнаружила множество синяков и ссадин, на животе – застарелый шрам устрашающего вида, на ноге – татуировку. Растолковать, откуда на ней столько всего лишнего, никто не смог. Рикарва пояснил, что раньше она не любила много говорить и вообще была весьма замкнутой особой.

Платье, которое принесла Мария, сильно жало в подмышках, словно было и не ее вовсе. Во всем доме не отыскалось ни одной вещи, принадлежавшей девушке. Хотя то же самое можно сказать и об остальных членах ее семьи – и Рикарва, и Мария жили суровой жизнью аскетов.

Кроме них в доме еще проживала некая Клишка, хозяйка дома: скромная, дородная женщина с неестественно ярким румянцем. Она нечасто попадалась на глаза, постоянно скрываясь где-то в глубинах дома. Сантера, улучив момент, попыталась завести с ней беседу, чем привела Клишку в состояние прострации. К женщине тут же подскочила Мария; по лицу девочки пошла рябь, белые линии на веках скользнули по щекам и сплелись в диковинные узоры. Клишка часто заморгала, ожила и, радостно щебеча, отправилась готовить.

Сантера хлопнула себя по щекам, пытаясь взбодриться. Многое, что происходило вокруг нее, казалось странным и нелогичным. Никто не хотел тратить время и силы на восстановление ее памяти. Родной и вроде как любимый муж отделался парой общих фраз, пояснил, что ей сейчас нельзя много думать, так как на нее недавно с крыши упал кусок черепицы, и преспокойненько смылся. Теперь в ее голове царила необычайная пустота, а мысли вольготно перекатывались из стороны в сторону.

«Ну и пусть. Я им покажу больного человека! Всем хорошо и весело станет!» – мстительно подумала Сантера. Показав своему недовольному отражению язык, она выбежала из ванной.

Проехав по перилам лестницы пятой точкой, Сантера влетела в уютную небольшую комнату, почти все место в которой занимал широкий кривоногий стол. Белокожий юноша и его помощница уже обедали. На столе, на белоснежной скатерти, украшенной нарисованными яблоками и виноградом, стояли чугунок с кашей, ваза с фруктами и лежал каравай хлеба. Схватив круглый темно-синий плод, потерявшая память ведьма с удовольствием его надкусила.

– Положи на место. Испортишь аппетит, – приказал Рикарва, не отрываясь от книги.

– Как скажешь, мой повелитель.

– Мария уже просветила тебя насчет наших планов?

– В общих чертах. Но она так и не сказала, кого мы должны вытащить из тюрьмы и зачем это нужно лично мне. – Сантера подбросила плод в воздух и поймала его за своей спиной.

Рикарва переглянулся со своей чернокожей служанкой и медленно произнес:

– Наверное, стоит объяснить: я хочу воскресить былое величие носителей Дара. И для этого мне нужен Король ведьм.

– Кто? – Сантера перестала баловаться с едой и замерла, почувствовав неясное волнение. Все ее существо напряглось, словно охотничья собака, почуявшая дичь. Это было на уровне инстинктов, здесь не требовалась память – тело помнило правду.

– Тот, кто в свое время объединил сильнейших темных магов, ведьм и нежить и заставил весь мир в страхе содрогнуться перед его волей. Король ведьм стал первым, кого по-настоящему испугались маги Высшего Круга.

– Но как один человек сможет что-то изменить?

– Он сможет. Когда-то почти весь материк был в его власти. Это время считалось счастливейшим для темных магов. А сейчас… Ты бы видела университеты темной магии в Гидре, Сцилле, Орфе! Настоящие сараи! Половина бесценных знаний навсегда утрачены; людские правители постарались максимально обезопасить свою жизнь, превратив нас в жалких побирушек, кормящихся с их рук!

Рикарва хлопнул ладонью по столу. Его лицо, искаженное бессильной злобой, невероятно белое и холодное, казалось ненастоящим. Маска, вырезанная во льду, за которым клубился вечный мрак. Сантера возбужденно прикусила губу.

– Ты говоришь о других. А самому тебе какая польза? – спросила она, перегибаясь через стол.

– Есть дела, не требующие личной выгоды. – Его слова звучали презрительно. – Неважно, что станет с нами, главное – вернуть в мир равновесие. Король ведьм исправит сложившуюся ситуацию, и люди вновь вспомнят свое место. Тогда уже мы будем им нужны, а не они нам.

– Чистой воды альтруизм. Я в это не верю, – в лоб заявила Сантера.

– А раньше верила. Я тоже темный маг, и я знаю, о чем говорю.

– Ты маг? Позволь объяснить мое недоумение – я ничего не помню! Может, расскажешь уже все, а то довольно странно слушать твои речи, не понимая их смысла!

Они долго прожигали друг друга гневными взглядами. Первым сдался Рикарва.

– Что ж, если ты настаиваешь, то слушай. Я повелитель смерти, родился в…

– Повелитель смерти? Некрофил, что ли? – уточнила Сантера.

– Кхм… Нет. Вообще-то это называется некромаг, – поперхнулся Рикарва. Его еще никто не смел так оскорблять.

– А что, это не одно и то же?

– Не одно. Поверь, есть определенные различия. Моя любовь к мертвым чисто платоническая, тогда как некрофилы…

– Достаточно, – оборвала его Сантера. – Беру свои слова назад. Не надо посвящать меня в свои извращения.

Некромаг застыл, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на сушу. Мария тихо хихикала, догрызая третье яблоко. В столовой как-то незаметно пропала атмосфера значимости.

– Знаешь, иногда ты бываешь просто невыносима, – разделяя слова, холодно произнес Рикарва.

– Чего же женился? – искренне удивилась Сантера.

– Потому что ты мне нужна.

– Какие мы романтичные… И для чего конкретно нужна?

– Твои способности должны были послужить на благо нашей цели. Но ты так неудачно потеряла память, подвергнув опасности всю миссию. За эту неделю ты обязана вспомнить, как сражаться. С сегодняшнего дня будешь тренироваться с Марией.

Рикарва встал из-за стола, сухо поклонился, едва заметно опустив подбородок, и вышел. На втором этаже хлопнула дверь. Улыбка тут же сползла с чувственных губ Сантеры.

– И что я в нем нашла? – негромко спросила она себя.

Ведьма чувствовала какую-то шероховатость, фальшь происходящего, но никак не могла уловить, в чем дело.

Вскоре начались тренировки. На заднем дворе, возле пустыря у леса, ее учили заново нападать и отражать удары. Вокруг Сантеры кружили иллюзорные противники – темные силуэты с горящими глазами – и пытались достать ее своими острыми гибкими конечностями. Иногда им это удавалось, и тогда девушка чувствовала жгучую боль, как если бы к ее коже прижали раскаленную спицу.

Из оружия Сантере досталась тяжелая деревянная жердь, с которой она весьма неплохо управлялась. Палка танцевала в ее умелых руках, рассекая туманных противников не хуже меча. Девушка быстро втянулась и начала упиваться сражением. Происходящее казалось ей настолько правильным и знакомым, что недавние тревоги постепенно улетучивались.

Жердь описала полный круг и пронзила насквозь подползающую к ноге тварь. Еще одна подкрадывалась сзади. Сантера поменяла хват, деревяшка скользнула по боку и вонзилась в полупрозрачную плоть. Морок с тихим хлопком взорвался.

– Давай-давай! Покажи им! Разорви на мелкие кусочки! – упоенно вопила Мария, неизменный зритель ее тренировок. Без постоянного контроля маленькой колдуньи мороки растворялись в воздухе.

– Не отвлекайся! – коротко рявкнула Сантера, протыкая еще трех противников. – И умерь пыл, я уже с целой армией дерусь!

– Продолжай! Мастер сказал: нужно увеличить темп!

– Ай! – Щеку обожгло морозным огнем, и она ненадолго онемела. – Я скоро подохну вашими стараниями! Твоего бы мастера сюда загнать!

– Он не любит работать руками. Говорит, это дело необразованных глупцов.

– То есть наше с тобой?!

Их дни шли беззаботно и неспешно. Сантера продолжала тренироваться до изнеможения – и своего, и Марии, – возвращаясь в дом почти за полночь и сразу засыпая, едва ее голова касалась подушки. Она почти не виделась с некромагом – тот запирался у себя в комнате, день и ночь кропя над древними фолиантами, исписывая пачки бумаги и рисуя непонятные символы. Лишь изредка он спускался вниз, чтобы подкрепиться или уйти по своим, никому не известным делам. К себе и своим записям он не подпускал даже Марию.

Лишь однажды случилось непредвиденное. Сантера устроила себе выходной, отпустила чернокожую служанку, а сама провела полдня на огороде, увлекшись местной клубникой – огромной, сочной, с твердыми косточками. Вернулась в дом, когда на улице уже начинало темнеть. На ходу вытирая алые от сока губы, прошла из одного крыла в другое, звонко стуча каблуками по тщательно вымытому полу. Слух ее внезапно уловил тихое хлюпанье. Пойдя на звук, она обнаружила в дальней комнате создательницу мороков, сидящую на корточках за плетеным креслом. Мария прижимала руки к лицу и едва слышно шмыгала носом.

– Что случилось, кто обидел? – удивленно спросила Сантера, присаживаясь рядом. До этого момента она не видела свою «сестричку» не то что плачущей, даже грустной.

Мария подняла голову, и Сантеру пробил озноб. На детском личике зияла разлагающаяся рана. Полщеки отсутствовало, обнажая воспаленные десны, края раны, пересеченные ниточками сгнившей кожи, источали нечто зеленое и вязкое. В глазах, синих, как штормящее море, стоял безумный животный страх.

– Это Рик сделал?

Мария едва заметно шевельнула губами:

– Я звала, но он не слышал… Зашла, а мастер… Сестричка, больно!

– Идем, – приказала Сантера, поднимая девочку на ноги и волоком таща за собой. Та послушно передвигала ногами, явно не соображая, что происходит.

Сантера поднялась на второй этаж, пинком распахнула дверь, сорвав ее с петель, и вошла в комнату своего мужа. Рикарва сидел за столом, вокруг него, как обычно, горами высились старые пыльные книги. Когда раздался шум, он повернулся, непонимающе выгибая бровь.

– Что вы себе позволяете? Сантера, объяснись.

– Твоя работа? – поинтересовалась Сантера, указывая на чернокожую служанку.

– Она перешла дозволенные границы и была заслуженно наказана, – спокойно ответил Рикарва, с неповторимой властностью опуская руки в кожаных перчатках на подлокотники кресла. – И какое ты имеешь право так врываться ко мне? Что тебе до Марии? Она всего лишь пешка в моих планах.

– Дело?.. – Уверенность ведьмы на миг дала трещину. Она не задумывалась о выгоде, когда шла сюда. – Зачем… Да потому что хочется! А вот тебе, похоже, больше заняться нечем, как детей обижать. Тоже мне великий герой, надышавшийся книжной пыли!

– Ты забываешься, Сантера.

В комнате похолодало на несколько градусов, и пахнуло сыростью свежевскопанной могилы.

– А напомни мне, муженек, кто из нас двоих быстрее? – Сантера хищно прищурилась. – Успею ли я тебе хребет сломать, прежде чем обращусь в гниль?

Рикарва отвел взгляд, мысленно просчитал все варианты и обреченно отмахнулся:

– Если тебе уж совсем невтерпеж… Я и сам хотел это сделать.

Он коснулся щеки подошедшей девочки, и следы тления стали пропадать с ее лица, всасываясь в руку некромага. Рана затягивалась, обрастая новой кожей. Вскоре все стало как раньше.

Мария хлюпнула носом и, поклонившись, тихо произнесла:

– Благодарю, мастер. Вы очень великодушны.

– Вот именно! А теперь убирайтесь. Вы мне мешаете.

Юноша нетерпеливо указал на зияющий дверной проем и отвернулся от них, снова углубляясь в чтение.

Создательница мороков, продолжая кланяться, немедленно вышла из комнаты. Сантера задержалась.

– Тебе еще что-то от меня нужно?

– Нет. Абсолютно ничего, – задумчиво произнесла девушка, грациозно усаживаясь на заправленную кровать. – Просто странная мы с тобой семейка: ты живешь в отдельной комнате, ни разу меня не обнял, не поцеловал. Словно я тебе чужой человек, а не жена.

– Я считаю физические контакты излишними, – невозмутимо ответил Рикарва, хотя Сантере показалось, что его голос стал глуше.

– И даже секс?

– Примитивный инстинкт, от которого зависят такие же примитивные особи. У нас с тобой чисто платонический брак.

– Жить можно и без секса, но как-то грустно… – произнесла вслух Сантера всплывшую в памяти фразу.

– Глупости. Если это все, что ты хотела спросить, то уходи. У меня много дел, я еще не расшифровал найденные рукописи. И поставь наконец дверь на место.

Некромаг всем видом продемонстрировал, что разговор закончен.

– Как скажешь, любимый, – с издевкой прощебетала девушка, целуя его в ухо.

– Шедеврально, – вздохнул Рикарва, когда она выбежала из комнаты.

Странные поступки выбранной им жертвы не поддавались логическому объяснению, и это начинало смущать молодого некромага.

Ярко-оранжевый диск закатного солнца медленно погружался в мохнатые объятия леса. За окном слышались собачий лай, пересвист недовольных птиц, припозднившееся петушиное кукареканье да далекая ругань соседей, один из которых жаловался на алкоголизм другого. Подул холодный порывистый ветер, и Сантера, сидящая в своей комнате на подоконнике, невольно поежилась.

На заднем дворе, на который выходили ее окна, происходило неясное шевеление. Абы как сделанная деревянная изгородь, опоясывающая поселок и отделяющая его от леса, слабо вспыхнула. Присмотревшись, Сантера заметила стайку небольших серебристо-серых существ, торопливо выползающих из леса. Каждый раз, когда кто-нибудь из них пытался пролезть через ограду, та начинала светиться и сжигала их дотла. Длинные вытянутые тела существ корчились и извивались от боли, но большинство упрямо лезло на «баррикады», желая проникнуть в поселок.

– Их называют флернами. Раньше зачарованной ограды не было, и они частенько таскали у деревенских жителей кур, гусей и даже кошек, – сказала Мария, возникая у нее за спиной.

– Ты хорошо подкрадываешься, – оценила Сантера, не поворачивая голову.

– У нас в племени все так умели.

– В племени?

– Да. Я родилась за океаном. Там всегда было жарко, на деревьях росло много вкусных фруктов, а в море водилась крупная рыба и звери-чудовища. – Мария встала рядом, скрестив на груди руки.

Существа тем временем стали карабкаться друг другу на спины. Самый наглый из них, с большой и тупоносой головой, попытался перепрыгнуть через ограду, но на другую сторону долетел лишь его пепел. Флерны упорствовали, ограда вспыхивала раз за разом. Неподалеку раздалась отборная ругань, смысл которой сводился к тому, что из-за всяких тупых недоносков, благородные господа, умаявшиеся за долгий трудовой день, не могут законно почивать в постели с толстой сварливой женой. И к лесу тут же припустил большой лохматый пес, спущенный с поводка.

Флерны при виде его истерично завизжали и, спотыкаясь, кинулись обратно в лес. Дворняга довольно гавкнула им вслед и демонстративно задрала лапу на ограду, показывая лесным жителям, кто здесь хозяин.

– Глупые существа. Совсем нет инстинкта самосохранения, – печально вздохнула создательница мороков.

– Почти как люди, – усмехнулась Сантера.

– Маги не лучше. Ты знаешь, что первые две войны шли между светлыми магами и темными? – Мария отошла и улеглась на кровати, задрав кверху тощие ноги. – Все пытались выяснить, кто круче. Но тогда хоть людей не вмешивали. А когда из ниоткуда появился Король ведьм, стало худо абсолютно всем. Из Диких земель темным потоком хлынула никем ранее не виданная нечисть, появились первые Темнейшие – ведьмы и ведьмаки, часть магов примкнула к ним, другая часть объединилась с людьми, и началась война за право на существование.

– И как же удалось захватить Короля в плен?

Чернокожая колдунья развела руками:

– Предательство. Что же еще? Один из ведьмаков сумел открыть в усыпальницах портал и провести армию через ловушки. Темнейшие не ожидали нападения и были захвачены врасплох. А потеряв своего предводителя, многие утратили боевой пыл. Все, кого не убили, постарались скрыться и замести любые следы своей причастности к этому. Людям сказали, что Короля ведьм уничтожили, а на самом деле спрятали его в глубинах Коста-Мор.

– Но для чего оставлять ему жизнь? – недоуменно спросила Сантера. Ей казалось, что хороший враг – это давно мертвый, расчлененный, с осиновым колом в сердце, пузырьком святой воды в зубах, залитый в бетон и закопанный глубоко под землю враг.

– Ради его знаний конечно же. – Мария горько улыбнулась. – И Верховный Круг, и отец нынешнего Государя надеялись со временем разгадать секрет его магических машин, но им это не удалось. А старик упрямо молчит, уже которое десятилетие.

– Из твоих слов я поняла одно: тебя не радует факт его освобождения. – Сантера встретилась с ней взглядом и спросила: – Почему ты помогаешь Рику?

– У меня нет выбора. Я ведь тоже ведьма.

Тихие слова, казалось, заглушили все звуки в поселке. Замолкли собаки, утих ветер.

Сантере казалась, что она ослышалась:

– Ты – ведьма?!

– Не кричи, пожалуйста. Кто-нибудь может услышать, – взмолилась Мария.

– Но как… и когда?

– Все началось с того, что я с детства умела вводить людей в транс одним взглядом. Кум'баго – жрец нашего племени – пророчил мне великую судьбу и обучал справляться с этой силой. Он нанес мне эти отметины, знак избранности Ало-Квиджи – бога воды. – Девочка указала на белые полоски у глаз. – А потом пришли странные женщины. Они потребовали отдать им ребенка с Даром. Кум'баго сказал, что пока на земле правят Бескрайний Дана-хо и его сын, Могучий и Справедливый Ало-Квижди, не бывать этому. Ведьмы ушли, и в ту же ночь в деревне стали гибнуть люди. Они просто падали замертво, и никто ничего не мог поделать. Тогда жрец согласился отдать меня, взамен на здоровье племени.

– Просто так отдал избранную богом? – со злой иронией осведомилась Сантера, спрыгивая с подоконника.

– Он сказал, что вымолит у богов прощение за этот грех. И меня увезли в какое-то странное сырое место под землей. Там было много обнаженных людей, привязанных к столбам. – Голос создательницы мороков стал глухим и прерывистым. – Уродливая лысая женщина – как я потом узнала, Верховная ведьма – поочередно вскрывала им глотки, собирала кровь в чашу и поила ею остальных.

Девочка постепенно уходила в себя, все сильнее погружаясь в болезненные воспоминания. Ее слова зазвучали совсем отрешенно:

– Зажегся огонь. Меня положили на изрисованный знаками, странно пахнущий пол и раздели. Сверху полилась музыка, такая холодная, чуждая, резкая. Затем они окружили меня… Я сопротивлялась, кричала… Но перед нанесением метки нужно очернить сосуд.

Мария даже не плакала. Смотрела пустыми холодными глазами в пустоту перед собой и кусала губы.

– Можешь не рассказывать, – негромко заметила Сантера.

– Это было давно. Но то чувство, когда палец Верховной коснулся моей груди, я не забуду никогда. Кожу пронзила ледяная игла, и я словно исчезла. Меня больше не существовало в этом мире. Зато появилась она.

Девочка оттянула ворот рубашки и продемонстрировала проклятую метку. На черной коже – красный рисунок: идеально ровный круг, в который была вписана скалящаяся козлиная морда. Печать, которой, как скот, клеймили отринувших Свет.

– Ведьмы, вероятно, и сами не знали, для чего я им нужна. Уговорили меня отлавливать жертв для ритуала. Помню, они все время пытались кого-то вызвать. И однажды им это удалось. Вернувшись с охоты, я обнаружила лишь горы изуродованных трупов. То существо их попросту сожрало, выело кости, высосало черепа и ушло. А может, вернулось обратно в перевернутые чертоги ЗаршанКре, откуда его призвали.

– Что было потом?

– Я долго скиталась по миру, пока меня не подобрал мастер Рикарва.

– Наш белый дружок довольно жесток, и он хочет снова вернуть время войн и кровопролития. Зачем же ты пошла за ним? – Сантера заинтересованно склонила голову, отчего ее волосы тяжелой бархатной волной упали на лицо. Маленькая прядка забилась в угол рта.

– Я – ведьма. Никто не будет спрашивать, по своей ли я воле стала такой. А так есть шанс прожить без страха, что меня отправят в тюрьму лишь за то, что мне в свое время не повезло.

В комнате повисло неловкое молчание. Мария лежала на кровати, раскинув руки и созерцая потолок. Сантера с интересом принялась разглядывать свой браслет – широкий, тяжелый, искусно вытесанный из шероховатой кости, без всяких узоров и гравировок.

– Скажи, это мне Рикарва подарил? – спросила она, потрясая украшением.

– Наверное, нет. – Марии очень не хотелось врать, но подвести своего мастера она тоже не могла.

– А расскажи, как мы с ним познакомились?

– Я не знаю. Вы не делились этим со мной.

– Почему никто ничего не знает? Ну хотя бы скажи, какой я была до потери памяти, – надув губы, потребовала она.

– Хорошей. Сильной. Доброй.

– Короче, ни капли не изменилась. – Сантера подошла и улеглась рядом. Закинув руки за голову и прикрыв глаза, она стала искусно насвистывать, пародируя птицу за окном. Мария долго слушала, а потом, охваченная внезапным порывом, сама запела на монотонном языке песню, смысл которой Сантера почему-то улавливала. Создательница мороков пела о дивном крае, где земли плодородны, а солнце светит круглый год, где сильные высокие охотники бесстрашно сражаются с золотым зверем, а красивые женщины, чьи волосы темнее ночи и глаза подобны заре, танцуют на радость богам. Там, в глубине океана, сокрыты драгоценные чертоги богов Неба и Земли, там нет горестей и печали, лишь свобода ветра, стремительного и неутомимого, чьи крылья в одно мгновение охватывают весь мир.

– Что это было? – прошептала Сантера, едва только песнь смолкла.

– Дыхание семи ветров – легенда моего народа. В ней описываются времена, когда боги еще жили вместе с людьми и одаривали их своей милостью, – ответила Мария охрипшим тихим голосом. – Знаешь, я хотела поблагодарить тебя за то, что ты заступилась за меня. Мастер иногда перестает себя контролировать.

– А что ты такое увидела, что он в тебя заклинанием швырнул? – В черноволосой девушке проснулось любопытство.

– Нет. Я не буду говорить об этом. Мастер не любит, когда к нему заходят без стука, только и всего, – стала испуганно отнекиваться создательница мороков.

– Он был голым?

– Нет.

– В женском платье?

– Нет!

Тогда Сантера предположила самое страшное:

– Неужели он занимался этим самым?..

Мария схватила подушку, прижала ее к лицу и стала кататься, выкрикивая: «Нет, не-эт, не-е-эт!»

– Везде одни тайны. Никто ничего внятно объяснить не может, – возмутилась Сантера. – И отдай мою подушку – я спать хочу!

– Можно с тобой? – Над подушкой появились два наивных синих глаза.

– Нет. Я люблю свободу в движениях.

Глаза стали еще наивнее, а Сантера почувствовала легкое головокружение.

– Пожалуйста-а!

– Ну ладно. Если хочешь… – сдалась она под напором гипноза. Мария радостно гикнула и забралась под простыню.

Сантера устроилась рядом, отняла подушку, сладко зевнула и почти сразу заснула.

…Множество грубых липких рук. Они везде. Повсюду. От них не сбежать. Несколько рук крепко держат ее за локти и колени, одна зажимает лицо, другие срывают одежду, жадно шарят между ног. Запах перегара и пота невыносим. Сантера мычит, захлебывается слезами, но ее продолжают трогать. Нет лиц – только руки… В тело вторгается твердый инородный предмет, всю ее суть пронзает такая невыносимая, оглушающая боль, что она начинает задыхаться. Сумбурные толчки. Над головой раскачивающийся, как маятник, тусклый свет. В лицо бьет вязкая струя, за ней – еще одна и еще. Сантеру отпускают, она падает, ее пинают. Ей холодно и больно. Она встает. Ее снова сбивают с ног сильным ударом. Боль приходит со всех сторон… Над головой раскачивающийся, как маятник, тусклый свет… Сантеру тыкают носом в вонючую лужу. Снова толчки. Уже не больно. Она чувствует, что внутри растет горячий ком… Искорка? Такая крохотная, а сколько силы… Растет. Растет. Рев пламени заглушает людские крики, запах паленого мяса щекочет ноздри, пропитанный жиром воздух оседает на губах, растянутых в улыбке… Надменный женский голос звучит в голове удивленно и чуть заинтересованно: «Эта сила… Огонь, источаемый каждой клеточкой кожи? Неужели ты…»

Легкий шорох. Сантера, еще окончательно не проснувшись, сжала пальцы на чьем-то холодном горле. Враг захрипел и попытался вырваться. Сквозь туман обрывчатых сновидений медленно проявилось знакомое белое лицо, и она, тяжело дыша, отпустила Рикарву. Юноша упал на кровать, держась за шею и судорожно кашляя.

Рядом заворочалась Мария. Сладко потянулась, сонно хлопая ресницами.

– Мастер, а что вы тут делаете?

– Отдыхаю, – прошипел некромаг, массируя горло.

– Извини. Я, кажется, пыталась тебя убить. – В словах ведьмы не чувствовалось и капли раскаяния. – Зачем явился?

– Не нужны мне твои извинения!.. Я лишь хотел сказать, что ты должна выполнить одно задание. Но я никак не ожидал, что меня попытаются из-за этого задушить!

– Прости, – снова извинилась она, не слушая брюзжание мужа. Наваждение медленно отступало, но страх и раздирающая душу ненависть по-прежнему были ярки. Мерзкий сон. Толпа пьяных мужчин, сгорающих в огне, и женщина в обтягивающем, как перчатка, черном платье и темными провалами глаз. Сон или отголосок памяти?

– Неважно. Просто поезжай в город и отдай деньги человеку в розовой куртке. – Рикарва протянул ей кошелек и пояснил, куда идти.

– Неужели ты мне доверяешь?

– Нет. Но у меня нет выбора. Это должна сделать ты.

– Как скажешь. – Она расправила складки на примявшемся после сна платье и вскочила на ноги. – Только сначала позавтракаю. Я голодна как тысяча волков.