Глава 5

Карма

Юля: уровень фенилэтиламина 89 %.

Юля собрала зарплату в кассах фитнес-клуба и института и компенсацию, выплаченную арабами, чтобы положить эти деньги в банк. Электронные деньги она тратила значительно медленнее, чем наличные. Покупка по карточке была для нее серьезным делом, на которое надо было решиться. Поэтому с карточкой она совершала гораздо меньше покупок. А экономия теперь стала необходимой.

По дороге она решила перекусить в вегетарианском кафе, которое находилось на втором этаже большого мола. Там она зашла в кабинку туалета. Крючка для сумки на стене не было, и Юля поставила сумку на пол у двери, а сама принялась стаскивать с себя комбинезон. Пока она возилась, кто-то просунул руку под дверь и через широкую щель вытащил сумку. Из-за громкой музыки Юля ничего не слышала и обнаружила пропажу не сразу. Потолок в туалете был покрыт глянцевыми металлическими полосками, злоумышленница, как в зеркале, видела, что делает Юля, и выбрала подходящий момент. Полураздетая Юля выглянула за дверь, но в туалете никого уже не было. Бежать в поисках сумки в таком виде по молу было немыслимо.

Итак, Юля осталась без работы, без денег, без паспорта, без кредитной карточки и без ключей от дома. Если бы не спасительный фенилэтиламин, ей осталось бы только пойти и прыгнуть в Неву. Но под влиянием гормо на Юля лишь пошутила сама с собой, что перспектива складывается самая «радужная».

Она надумала пойти к Павлу спросить про пять работ. У Юли не было даже на трамвай, и она совершила долгую пешую прогулку до ЦПКиО. Но дебаркадера там не оказалось. Он снялся с места и уплыл, буксируемый баржой, в летнее путешествие.

Юля, сама не понимая зачем, заглянула под корни ив ы и нашла в тайнике большую щуку. Она подумала, что пойдет со щукой к Люсе, наделает котлет и будет ими питаться.

* * *

Наташа бежала к машине как сумасшедшая. Когда она выезжала с парковки, какая-то машина стартовала, взвизгнув тормозами. «Это за мной, – подумала Наташа и газанула. – К дому не поеду, – решила она. – А номера грязные, не разберут». И она со всей мочи повернула в первую же улицу, облив грязью с ног до головы толстую женщину, шедшую к своей старенькой «девятке» с мешком снеди из магазина деликатесов. Женщина долго ругалась и махала кулаками в Наташину сторону. Наташа видела ее в зеркало заднего вида, и ей было очень стыдно, обычно она старалась объезжать лужи, чтобы не запачкать пешеходов, но сегодня ей, скрывавшейся от погони, было не до того. Проехав еще несколько улиц, она припарковалась на набережной и заглянула в сумку. Ей фантастически повезло, в сумке оказалось сто шестьдесят тысяч рублей.

Забрав деньги, Наташа метнула сумку прямо из окна, даже не взглянув на паспортную фотографию своей жертвы.

* * *

Сегодня Люся готовила гуакамоле. По-своему. Вот как она это делала.

Она взяла три больших уже темных авокадо, нарезала дольками, посолила, поперчила и размяла их рукой до состояния густой каши. Мелко нарезала сладкий салатный лук и помидоры. В гуакамоле Люся предпочитает класть помидоры молочной зрелости, чтобы каждый маленький кусочек держал форм у. Потом она смешала все ингредиенты и добавила сок лайма. Он менее кислый, чем сок лимона. По рецепту в блюдо следовало бы положить еще душистые травы и острый перец. Но Люся купила в магазине для богатых отличную приправу, без улучшителя вкуса и соли, с которой гуакамоле казалось ей более вкусным, чем с рахитичной зеленью, произрастающей под синими лампами тепличных хозяйств.

Тем, кто был голоден, в дополнение к гуакамоле Люся подала кашу из чечевичных хлопьев. И свежевыжатый гранатовый сок. Антиоксиданты прежде всего!

Впрочем, когда они уйдут, она съест отличную черную шоколадку Коркунова и нехилый кусок хамона на французском батоне.

Когда Юля добрела до Люси, все уже поели. Юлю не ждали, потому что она не сообщила о своем возвращении.

– Кого еще черт несет, – бормотала под нос Люся, направляясь к двери.

Люся была ужасно расстроена – сумасшедшая джиперша окатила ее водой и испачкала любимый плащ, который, как казалось Люсе, делал ее фигуру менее величественной.

Юля шлепнула щуку на Люсин кухонный стол и бод ро объявила:

– У меня много новостей. Одна хорошая, остальные плохие.

– Тогда начни с хорошей.

– Я влюблена.

– Хм. Тоже мне хорошая новость, – усомнилась Люся. – Тогда какие же плохие?

Юля перечислила свои горести.

Подруги подавленно молчали.

– Как же мы теперь будем заниматься? – спросила Оля. – Худеть-то как будем?

– А зачем вам худеть. Люська все равно не худеет, хоть ты тресни, Настюше еще два месяца ребенка носить, тебе, Олик, худеть вообще ни к чему, ведь ты останешься с Шуриком, а ему нравится, когда ты в теле. А за пару месяцев куда-нибудь пристроимся, примостимся.

– Девчонки, – сказала вдруг Оля, – а ведь она права. Нам не худеть сейчас нужно всем вместе, а бизнес затевать. Всем нужны деньги.

– Вообще-то сейчас нужно к Юле домой ехать, квартиру вскрывать и замки менять, а то еще и из квартиры все вынесут, – заметила практичная Настя.

– Это верно, – поддержала Люся, которая разволновалась и чувствовала повышенное влечение к дивану. – Быть в вашей компании слишком умной неприлично, поэтому сейчас я скажу подходящую случаю глупость. Давайте дадим Юльке денег на первое время.

Подруги скинулись.

– Жаль, что деньги невозможно набить в голову вместо мозгов, а то бы я тебе с этим помогла и ты не говорила бы тут разную чушь про то, что влюбиться – хорошая новость, – продолжила Люся.

Юля благодарно приняла деньги.

– Люсь, ты умеешь щучьи котлеты делать? – спросила она.

– Нет уж, эту радость забирай с собой. Хватает и того, что от меня здесь воняет.

Щуку загрузили в пластиковый мешок, девушки спустились вниз, около Настиной машины стали прощаться.

– Насчет бизнеса – это верная мысль, – сказала Юля. – Только я пока не представляю, какой бизнес у нас мог бы быть.

В каждую встречу Юля по традиции определяла моральное состояние подруг при помощи разработанных ею коэффициентов. У Люси измерялась злобность. Сегодня она была средней – всего 7 единиц. У Оли измерялась нервность. В этот раз она тоже была небольшой – 6 единиц. Настя отличалась целеустремленностью, которая всегда была довольно высокой. Сегодня, пожалуй, 8 единиц. Тоже не максимум.

Но ее подруги ничего не знали об этих измерениях.

Настя тем временем договорилась по телефону с фирмой, которая присылает мужичков, взламывающих двери.

– Ну все, поехали, они через полчаса будут у квартиры. Все думаем про наш общий бизнес и в следующий раз у Ольги обсудим предложения.

На том и расстались.

* * *

Через час все было закончено, старый замок снят, новый поставлен, и у Юли после расчета с мужичками осталось целых две тысячи рублей.

В квартире зазвонил телефон, Юле предложили купи ть ее собственный паспорт и другие документы из сумки. Она согласилась, такой вариант избавлял ее от беготни в милицию и сбора дурацких справок. Она спросила, нельзя ли вернуть и симкарту из телефона, жулик ответил, что узнает.

– Три тысячи за все, – сказал он в заключение.

– Две, – ответила Юля.

– Не торгуйся.

– У меня просто больше нет, в сумке были все мои деньги. Хочешь получить хотя бы это – соглашайся. Не хочешь – пойду справки собирать.

– Ладно, две. Через час у метро.

Юля набрала по карманам мелочи на трамвай. Пешие переходы ее изрядно утомили.

Когда она уже почти выходила, снова раздался телефонный звонок.

Звонил Илья.

– Послушай… – Он не знал, назвать ее по имени или по имени-отчеству. – Это Илья. Давай встретимся, очень нужно поговорить.

Юля устала, выходить из дома ей не хотелось смертельно, голова ее кружилась, сил сопротивляться и противоречить тоже не было.

– Хорошо, поговорим. Сможешь подъехать через двадцать минут к моему дому – я живу на Савушкина – и отвезти меня до метро и обратно?

Илья не ожидал столь скорого согласия, он готовился к долгой тщательной осаде, поэтому не смог скрыть ра дости в голосе. От того места, где он находился, до Савушкина было довольно далеко, двадцати минут было маловато, и он помчался что было мочи под капотом его дорогого авто. В конце концов, для чего еще нужны мощные моторы, как ни для того, чтобы лететь на зов женщины. Гаишник, остановивший Илью, был впечатлен его щедростью и понял, что человек действительно спешит. Илья не думал о том, было его чувство к Юле низким или, напротив, высоким, двигала им похоть или желание отомстить за нанесенное оскорбление, но чувство определенно было и гнало его быстрее, чем призы «Формулы-1» гонят к финишу чемпионов.

* * *

Сергей Иванович по своим каналам навел о Юле справки. Узнав, что она никогда не была замужем и у нее нет детей, он подумал: «Разборчива». Сергей Иванович не афишировал свой развод с женой, и в его официальной биографии говорилось, что он женат, имеет сына. Но о новом браке иногда подумывал. Не о неприличном браке с девчонкой с улицы, а о вполне респектабельном, с молодой женщиной, интеллектуалкой, сделавшей собственную карьеру, способной украсить любое общество. Такая картина удивительно гармонично сочетала его романтические устремления, возникшие, когда он встретил Юлю, с его представлением о достойной и правильной жизни. Поселиться на Рублевке – не вычурно, интеллигентно, дорого и не броско. Не лишними были бы и двое маленьких детей. Когда рос его теперь уже взрослый, почти тридцатилетний сын, Сергей Иванович был слишком молодым и не понимал прелестей отцовства. Теперь же его тянуло к младенцам и маленьким детям, и всякий раз при виде малыша его лицо расползалось в умильной улыбке. Его немного смущало, что, когда его дети станут подростками, ему будет уже около семидесяти, вот где проблема отцов и детей. Но главное было дожить до семидесяти. На это он очень надеялся и старался вести здоровый образ жизни. Юля, романтическое влечение к которой все глубже пускало корни в прикрытой серым пиджаком груди Сергея Ивановича, идеально венчала собой счастливую картину. Счастье Сергея Ивановича было возможно.

* * *

Юля показалась Илье прекрасной, и в этот момент он хотел ее даже немного сильнее, чем автомобиль «бентли». А ей всего лишь было нужно, чтобы он довез ее до метро.

Когда она села к нему в машину, он начал было что-то говорить.

– Давай попозже, – попросила она, – голова болит, и дело неприятное.

Он обрадовался, что будет «попозже», а потом почувствовал за нее ответственность и спросил, что за дело. Она рассказала, совершенно не подозревая, что за этим мо жет последовать. А последовало вот что. Илья тут же позвонил знакомому милиционеру, и тот организовал опергруппу. Юля умоляла избавить ее от всего этого, от милиции, от опознаний и показаний, но было уже поздно. При передаче денег и документов злоумышленника схватили за руку. Им оказался нищий пенсионер, подобравший выброшенную вором сумку. И без того жалкое создание было побито милицией, во всем созналось и вернуло документы бесплатно.

Юля отказалась писать на старика заявление и наорала на Илью, тому пришлось умолять разрешить ему довезти ее обратно. Обычно со всеми своими женщинами он сам решал, что надо делать, сам разруливал все мало-мальски серьезные ситуации. А тут женщина проявила самостоятельность и не согласилась с его решением. И он проглотил еще одну обиду.

– У тебя еще что-нибудь случилось? – спросил Илья. – Ты какая-то не такая сегодня.

– Я расскажу, только если ты пообещаешь никуда не звонить и ничего не предпринимать.

– Обещаю, – сказал Илья.

И Юля второй раз за день пересказала свои горести.

Слушая ее, Илья понимал, что ему повезло, как нечас то бывало в этой жизни, и ситуация складывается в его пользу. Если бы он полез со своим предложением раньше, она, возможно, послала бы его, как в прошлый раз. А теперь, в такую непруху, десять раз подумает. Она же не дура. Конечно не дура.

И он робко начал:

– Давай я буду давать тебе деньги и приезжать, как прежде, раз в неделю или два сюда, в эту квартиру. Ты ведь одна живешь. Я буду много денег давать, ты можешь вообще не работать, если не хочешь.

Юля не сразу поняла, о чем это он, а когда поняла, взвилась на дыбы:

– Я что, на проститутку похожа?! У меня что, на лбу написано: «Трахаюсь за деньги»?!

– Ну почему проститутка? Просто ты будешь моей женщиной, а я твоим мужчиной. Так испокон веков повелось. Мужчина дает женщине деньги. Это нормально. Так все живут.

– Ты делаешь мне предложение руки и сердца?

– Я бы сделал, но в данный момент я женат.

В другое время Юля объяснила бы Илье, что к чему. Но сегодня она устала, и он, похоже, правда не понимает.

– Все, – сказала Юля, – уходи.

– Ну почему? Что я такого сказал?

– Я не интересуюсь женатыми мужчинами.

– Но раньше интересовалась.

– Я ошибалась.

– Пойми, разводиться – очень дорого, придется отдать жене половину всех средств, а я не могу сейчас вынуть деньги из дела и отдать ей долю бизнеса тоже не могу. Если мы разведемся, она никогда не простит, будет мстить, все рушить, даже в ущерб себе. В моем положении нельзя ничего трогать. Слишком много нюансов. У нас с женой давно плохие отношения. Мы даже не спим вместе.

Он, конечно, врал. И он наврал бы еще кучу всего, лишь бы остаться сегодня у Юли.

Когда они подъехали к ее парадной, он не знал, что сказать.

Юля не была подлой неблагодарной тварью, она сама ужасно хотела есть и решила накормить Илью.

– У тебя есть деньги? – спросила она его.

– Сколько надо?

– Давай заедем тут неподалеку в магазин электроники и купим мясорубку.

– Конечно, как скажешь…

Юле, всегда полагавшейся на разум и логику, вдруг показалось, что, если попытаться включить интуицию, повторить ритуал со щучьим фаршем, она и сама поймет, какая работа может приносить ей и деньги, и удовольствие. Она была убеждена, что главное – придумать эту работу, а уж потом – она знала себя – она добьется ее любой ценой.

Илье пришлось заплатить также за яйца, лук, перец и соль.

Он поднялся вместе с ней. Из прихожей он увидел в створе открытой в комнату двери диван. На этом диване он мог бы быть счастлив. До дивана было каких-нибудь четыре метра. Илья так хотел на этот диван, он, может быть, даже убил бы кого-нибудь, чтобы оказаться сейчас там с Юлей. Но он не знал кого.

Юля переоделась в спортивный костюм и достала из холодильника щуку.

– Это что, рыба? – спросил Илья.

– Да, скоро будут щучьи котлеты.

Илья выбежал на площадку:

– Если я останусь в комнате, где находится рыба, на пять минут, я умру.

– Извини, я хотела тебя накормить.

– Выброси ее в окно.

– Ты с ума сошел, с какой это стати.

– Тогда мы сможем спокойно поговорить.

– О чем?

– Ну как о чем!..

– Извини, мне про это неинтересно.

– Выбросишь рыбу?

– Нет.

– Тогда я пошел.

– Пока. – Ей не терпелось продолжить «котлетный ритуал». – Деньги за мясорубку отдам через пару недель. Хорошо?

– Да не надо ничего отдавать… – И Илья поехал домой.

* * *

Илья не понимал, чего на самом деле хочет эта женщина. Оттого действовал вслепую и ошибался. В глубине души Илья был половым шовинистом и не допускал мысли о том, что не разбирается в женщинах, что они не одинаковы и не хотят одного и того же. Поэтому в Юлиных действиях он усмотрел направленное против него изощренное коварство с целью выманить из него как можно больше денег, а еще лучше – женить его на себе. Ответной тактикой он решил выбрать обещание развода и прочих золотых гор. В общем, ничего оригинального.

Он пришел домой, умылся, надел халат и тапочки, сел на диван перед телевизором и положил руку на плечо сидевшей рядом жены.

– Как прошел день? – спросила она.

– Плодотворно, – ответил Илья.

– Голоден?

– Да.

Наташа отправилась на кухню разогревать ужин.

* * *

Юля между тем перемолола щуку и лук, добавила яйцо и скатала шарики. Потом пожарила их на сковородке и попробовала. Собственные котлеты показались ей гораздо менее вкусными, чем котлеты Павла. Она сидела, смотрела на них и ждала, когда благословенная мысль придет ей в голову.

Но мысль не приходила.

У Юли пропал аппетит. Она подумала, что моральную и эмоциональную усталость лучше всего выгонять физическим изнеможением, а она уже успела отдохнуть от дневных пеших прогулок, поэтому ей надо пробежаться, подышать кислородом перед сном, километра три-четыре.

Она обула старые кроссовки и вышла. Накрапывал мелкий дождик.

«Ничего, – подумала Юля, – авось ливня не будет».

До дальней границы парка было ровно два километра, туда и обратно получалось четыре. Такой маршрут Юля себе и наметила. Она согнула руки и медленно побежала: четыре шага на вдох, четыре на выдох. Примерно через десять минут она достигла дальней границы молодого, недавно посаженного парка, и ее с головой накрыл проливной дождь. Юля решила сократить обратный путь и ломанула напрямик по траве, мимо каменной беседки. В беседке кто-то шуршал газетами и плакал детским голосом. Юля остановилась, прислушалась, зашла в беседку. В беседке на полу на старых газетах пыталась притулиться миниатюрная азиатская девушка.

– Тебя как зовут? – спросила Юля.

Девушка вздрогнула и уставилась на Юлю.

– Ты что здесь делаешь?

Девушка схватила Юлю за ноги и затараторила что-то умоляющее. Юля не могла понять ни слова.

– Давай помедленнее, – попросила Юля.

На дикой смеси русского и английского девушка кое-как объяснила, что она массажистка из Таиланда, что русские туристы вывезли ее оттуда нелегально на грузовике через Китай. Здесь, в Питере, они все напились, она нашла свой документ в кармане одного из них, вышла на улицу и теперь не знала, куда идти. Она просила забрать ее с собой, потому что боялась холода, собак, крыс, подростков, скинхедов, милиционеров – всех вокруг. Она очень устала, потому что за последние пару дней сделала этим русским туристам двадцать три минета.

– Покажи документы.

Девушка протянула Юле небольшую ламинированную карточку с фотографией и иероглифами.

Юля долго стояла и думала, что делать.

– Ты здорова?

– Здорова, здорова.

«Как же», – подумала Юля. И попыталась освободиться от оплетавших ее ноги рук. Но девица вцепилась в нее с недетской силой и продолжала лепетать что-то все жалобнее и жалобнее.

Юля чувствовала дикую усталость.

– А массаж умеешь делать?

Азиатка закивала, отпустила Юлины ноги и стала загибать пальцы, перечисляя виды массажа, которыми владела. У Юли не осталось сил сопротивляться.

– Ладно, пойдем со мной.

«Все равно украсть у меня нечего, – подумала она. – Убить меня – тоже корысти никакой».

– Так как тебя зовут? – еще раз спросила Юля.

– Карма, – ответила девушка.

Придя в Юлину квартиру, Карма вымыла руки и кинулась наводить порядок, взглядом спрашивая у Юли, правильно ли она делает.

Раздался телефонный звонок. Это был Юлин пациент Денис. Он давно разыскивал Юлю, потому что давно хотел колбасы. Но без Юли есть ее не мог.

– Вы не позволите мне забежать на минутку? – попросил Денис. – Вы ведь больше не работаете в клубе.

Юле не хотелось видеть в доме посторонних, их и так развелось с избытком. Но за Дениса она чувствовала ответственность, поэтому разрешила зайти.

– Только колбасы у меня нет.

– Да что вы, я сам куплю.

Денис принес не только колбасу, но еще и цветы, и вино, и конфеты.

– Я как-то не сообразил, что вы не едите конфет и не пьете, – он растерянно похлопал ресницами, когда Юля с удивлением приняла его подарки.

– Ничего, – сказала Юля, – у нас есть кое-кто, кому это пригодится.

Она смотрела на Дениса и не узнавала его. Он прочно запечатлелся в ее памяти как любитель жирной колбас ы с переваливающимся через ремень животом, занятия с ним она проводила практически на автомате.

Все-таки мужчинам все дается легче. Вместо лишних подбородков в раскрытом вороте рубашки виднелась красивая монументальная шея. Живота не было. Юля невольно сделала несколько шагов вокруг Дениса, перевела взгляд на ягодицы и восхитилась. Она припомнила, что во время проведения калиперометрии обратила внимание на то, что под избытком жира скрывались завидные скульптурные пропорции. И вот они проступили во всей притягательной красоте, генетику не пропьешь.

Денис, видя, что его рассматривают, принял позу атлета:

– Вот, благодаря вам и Олегу.

– Вы молодец, – коротко похвалила его Юля.

Из-за плеча Юли на Дениса восхищенно поглядывала еще одна девушка.

– Карма, – представила ее Юля. – Она из Таиланда, плохо говорит по-русски.

Карма поклонилась.

Они сели за стол. Юля разложила на тарелке нарезанную кусочками по пятьдесят граммов колбасу и подвинула тарелку к Денису. Тот посмотрел на Юлю бла годарно и принялся с чувством пережевывать первый кусочек. Юля налила Карме вина. Карма выпила, потом еще, потом еще.

А потом поманила Юлю и Дениса за собой в комнату, усадила их на диван и начала танцевать зажигательный танец.

Денис бросил вопросительный взгляд на Юлю.

– Подобрала на улице. Потеряшка без визы, – пояснила она.

– Вы смелая женщина. А вдруг она вас обворует?

– Меня уже и так обворовали. А в квартире нет ничего ценного. Книги да старый компьютер.

– А можно я снова заеду на колбасу на следующей неделе?

– Заезжайте, буду рада, – пригласила Юля. И только потом сообразила, что поступила опрометчиво. Как бы этот Денис чего не подумал.

Денис вывел Юлю в прихожую:

– Знаете, если эта потеряшка вам надоест, я готов взять ее у вас в аренду.

– Что вы имеете в виду?

– Понимаете, с моей точки зрения, она – идеальная женщина. Максимум женственности, минимум личности. И абсолютно не вульгарна.

От такого цинизма Юля просто задохнулась. Этот Денис, казавшийся ей добряком, вдруг проявил себя с неожиданной стороны. Она не знала, что ответить. Денис понял, что переоценил Юлин рационализм, и поспешил проститься.

Юля накормила Карму щучьими котлетами. Та долго кланялась и благодарила. Юля предложила ей принять душ – снова поток поклонов и благодарностей. Ни какой кровати или матраса, кроме большого, вечно разложенного дивана у Юли не было. И она положила Карму на пол, выдав подушку и два одеяла. На всякий случай Юля осмотрела голову Кармы – вшей не обнаружила, заглянула в горло – оно тоже оказалось в порядке, белки глаз не были желтыми. «Наверняка есть венерические инфекции или гепатит», – подумала Юля.

– Ну, давай спать, – сказала она Карме.

Карма свернулась калачиком, ее почти совсем не было вид но под одеялом. Потом она пошевелилась и села.

– Массаж, – проговорила она. – Давай сделаю тебе массаж.

Юля прикинула: почему нет, венерические инфекции через руки не передаются.

– Покажи руки.

Карма протянула Юле руки. Они были чистые – ни грибка, ни нарывов – и весьма крепкие для ее телосложения. Видимо, натренированные.

– Давай, – Юля разделась до пояса.

Массаж получился классный. Юля не расслаблялась так уже давным-давно, она и припомнить не могла, когда ей было так хорошо. Юля забылась и уплыла в дальние счастливые дали. Массаж, который делала ей Вика, строился на других приемах и, напротив, тонизировал, заставлял сосредоточиться.

Юля подумала, что не дураки были те русские туристы, которые вывезли такое сокровище.

«Утром сведу на анализы, – решила она. – Ей бы в СПА работать. Отбоя от клиентов не будет».

В какой-то момент Карма начала гладить Юлю по ягодицам. Но от массажа ниже пояса Юля отказалась, поблагодарила Карму, надела футболку, выключила свет и уснула.

Утром Юля проснулась оттого, что пыталась вспомнить ценную мысль, пришедшую ей вечером в полусне. Какая-то идея витала вокруг нее в воздухе. Нужно было срочно поймать ее за хвост. Юля огляделась. В комнате было необычно чисто. Юля встала, прошла на кухню. Стол для завтрака был красиво накрыт на двоих, Карма сделала салат из заветренных овощей, которые нашлись в Юлином холодильнике, разогрела в микроволновке и нарезала старый хлеб, осталось еще несколько щучьих котлет; все выглядело съедобно и привлекательно. Плита и холодильник блестели как новые. Вкусно пахло свежезаваренным чаем.

Юля вспомнила, что ценная мысль была связана с тайской девушкой. СПА! Нужно открыть СПА-салон. Это именно то, в чем она, Юля, хорошо понимает. Тело, его устройство, функции, гормональная деятельность. Бинго! Для этого понадобятся помещение и оборудование. Значит, придется брать кредит. Но сначала нужен бизнес-план.

В любом случае в первую очередь Карма должна пройти медицинское обследование, нельзя же жить под одной крышей с верным рассадником болезней.

Однако у Юли не было денег. Она позвонила бывшему однокурснику, работавшему в частном медицинском центре, и попросила его провести обследование в кредит.

На первом же перекрестке у Кармы стали проверять документы. Чтобы менты отстали, Юля отдала пятьсот рублей. У нее осталось всего полторы тысячи, на которые им с Кармой предстояло жить неизвестно сколько времени.

К счастью, медики ничего серьезного у Кармы не нашли – только герпес и банальную гонорею, которую теперь вылечивают за три дня. Хорошо, что Юле не пришлось водить новую подругу по кабинетам, эту миссию взял на себя ее однокурсник. Однако он почему-то никак не мог перестать хохотать, когда они прощались.

– Позвони потом, скажи, куда пристроила эту зверюшку, – попросил он Юлю.

Лекарство от гонореи, ацикловир и иммуномодуляторы для борьбы с герпесом облегчили бюджет еще основательней. Поэтому продукты – гречку, макароны, чай и сахар – они закупили в большом дешевом магазине-складе, от которого Люся пришла бы в дикий ужас. Юля пшеничную муку не употребляла, но в сложившихся обстоятельствах другого выхода не было. Вернувшись домой, Юля стала обзванивать подруг, делиться идеей. А Карма взялась хлопотать на кухне.

Хотя недельный срок еще не истек, Сергей Иванович деликатно напомнил Юле о себе. Ему предстоял длительный, почти кругосветный перелет, и он надеялся своим звонком подтолкнуть Юлю к принятию решения.

– Здравствуйте, Юля, это Сергей Иванович.

– О, здравствуйте.

Юля совершенно о нем забыла.

– Я не перезвонила, потому что у меня украли сумку с д еньгами и всеми документами, в том числе и вашу карточку.

Тут у нее мелькнула мысль.

– Сергей Иванович, помогите мне, пожалуйста.

– А в чем дело?

– Нельзя ли натурализовать или, по крайней мере, оформить визу и разрешение на работу иностранной гражданке?

– Ну, натурализовать я быстро не смогу, это сложная процедура, а виза – пожалуйста. Обратитесь в мой оф ис в Петербурге, там все для вас сделают. Но услуга за услугу. В конце недели я должен лететь в Венесуэлу, а затем в Австралию. Вы полетите со мной.

– В качестве кого?

– Официальный статус – гость, а фактически я приглашаю вас как личного врача.

– Боюсь, я не слишком компетентна в лечебной практике, я уже давно занимаюсь наукой. Первая помощь – мой потолок.

– Во-первых, вы наверняка скромничаете, во-вторых, я здоров.

– Ну, хорошо.

– Тогда в четверг в девять утра за вами придет машина и доставит вас в аэропорт, оттуда полетите в Москву, а из Москвы мы вместе отправимся в Каракас.

Юля понимала, что должна была отказаться. Но с другой стороны, как иначе легализовать несчастную Карму, ведь никаких связей у Юли не было. Вечно ее кормить и прятать от милиции невозможно.

Пришлось подключать к проблеме Настю.

Люся взяла на себя поездку с Кармой в офис Сергея Ивановича, Юля предварительно позвонила туда и договорилась о встрече.

А Настя вызвалась приодеть подругу для предстоящего ей важного мероприятия. Сама она опять не могла носить свои любимые тряпочки, зато могла нарядить Юлю.

– Везет тебе, Юля, на частном самолете почти вокруг света.

– Какое уж тут везение. А вдруг он потребует интима?

– Ну и что. Подумаешь, большое дело.

– Настя, ты забыла, что я люблю другого.

– Ну да, когда кого-то любишь, спать с кем попало, нав ерное, трудно. Но ты же взрослая женщина. Неужели ты не сможешь придумать, как его продинамить?

– В жизни не оказывалась в подобной ситуации.

И они принялись выбирать наряды для поездки.

– Вот это смотрится очень сексуально, – комментировала Настя.

– Мне совсем не нужно ничего сексуального, чтобы не наводило на неправильные мысли. И вообще, эта поездка так не вовремя. Надо прорабатывать варианты нашего бизнеса, а тут…

– Ну а как бы ты пристроила свою потеряшку, или собираешься и дальше с ней нянчиться?

– Кстати, она отлично делает массаж. Можешь пользов аться, пока я в отъезде. И девочкам скажи. Особенно Ольге, на нее невозможно смотреть без содрогания.

Наконец гардероб был составлен, сумочки подобраны в цвет туфель. Настины туфли были Юле чуть великоваты. Пришлось набить в носки бумажное полотенце. Теперь не считается обязательным, чтобы туфли и сумка были одного цвета, но Юля хотела выглядеть консервативно. Поэтому настаивала. К счастью, в Настиных баулах можно было много чего найти, так что все удалось идеально.

Сборы закончились, и Настя уехала домой с непригодившимися вещами.

Юля и Карма пообедали чем бог послал, приняли лекарство. Карма была очень довольна, ей пообещали выдать визу и разрешение на работу на следующей неделе. В Юлино отсутствие ей предстояло сидеть дома, выходить на улицу было опасно, могла заблудиться или попасть в милицию. Юля постаралась как можно доходчивее объяснить это подруге. Та слушала и кивала.

– Если придет Настя и с ней другие девушки, сделай им, пожалуйста, массаж.

Утром Юля сделала гладкую прическу, вдела в уши зол отые серьги с маленькими бриллиантами, надела костюм, который наметили они с Настей, и взгромоздилась на каблуки. Так она будет выше Сергея Ивановича, и это даст ей моральное преимущество.

Черный «мерседес» подъехал к подъезду в девять ноль-ноль. Юля взяла почитать в дороге монографию, посвященную подводному массажу, она надеялась хоть какое-то время посвятить обдумыванию бизнеса. Она положила книгу в большую сумку-шопер, какие, как сказала Настя, берут в самолет. В нее помещаются все необходимые мелочи. Водитель погрузил Юлин чемодан в багажник.

В аэропорту не спросили никаких документов, водитель довел Юлю до трапа небольшого самолета. В салоне могли удобно разместиться восемь человек: четыре парных светлых кожаных дивана друг напротив друга, два столика, большой плазменный телевизор показывал романтическую комедию. Похожий на Дживса невозмутимый стюард подал Юле кофе и спросил, что она желает на завтрак. От кофе Юля отказалась, попросила воду, обезжиренный йогурт без наполнителей и овощной салат без заправки.

«Пусть привыкают», – подумала она.

Кто и зачем должен был привыкать к ее рациону, было не понятно ей самой.

Она внезапно почувствовала себя сверхважной персоной, и это чувство ей понравилось.

В Москве прямо к самолету подъехал точно такой же «м ерседес», Юля вальяжно сошла по трапу, напустив на себя ледяную важность.

Но Сергея Ивановича в «мерседесе» не оказалось, и Юля расслабилась.

«Мерседес» привез Юлю в зону ожидания для VIP-гост ей. Обслуживающий персонал, а личный врач определенно относится к категории «обслуживающий персонал», вряд ли собирали здесь. И Юля снова ощутила свое двусмысленное положение. Если она не обслуга, а личный гость, то ею явно интересуются как женщиной. Любая ясность была бы ей на руку. Если ее пригласили как врача, значит, она будет вести себя строго в профессиональных рамках. Если же у Сергея Ивановича романтические намерения, то она будет вести себя как холодная, неприступная, самодостаточная интеллектуалка, какую с кондачка не проймешь. Пусть ухаживает. В любом случае, она сумеет сохранить статус-кво.

Стюард из частного самолета пришел за ней, взял ее чемодан, заграничный паспорт и пригласил следовать за собой.

Снаружи самолет выглядел обычно. На его борту была надпись: «Россия». Внутри он был устроен роскошно и функционально. Рабочий кабинет, спальня, душ и туалет, конференц-зал, комнаты для команды и для сопровождающих лиц. Отделка выглядела изысканно и современно, но в то же время несколько казенно. Юля сразу поняла, что это не личный самолет Сергея Ивановича; им, очевидно, пользуются и другие высокопоставленные государственные служащие. О том, что Сергей Иванович не олигарх, а чиновник, слуга народа, Юля догадалась еще тогда, в первый раз, по его внешнему виду. Все-таки олигархи и власти предержащие отличаются друг от друга. Не то чтобы Юля часто сталкивалась с теми или другими или была опытным физиономистом, просто это было сразу понятно, и все.

Наконец прибыл и Сергей Иванович с помощниками. Он был страшно серьезен, чему Юля обрадовалась. Она решила, что надо как-то обнародовать и зафиксировать ее статус врача, и, когда Сергей Иванович подал ей руку для приветствия, попросила:

– Пожалуйста, представьте меня команде, и я должна осмотреть аптечку.

– Мне нужно готовиться к встрече, сделать несколь ко звонков, но мы все устроим. – И он подозвал Дживса: – Юра, покажи Юлии Викторовне аптечку и представь ее всем.

– Как представить? – спросил Юра-Дживс.

– Это мой личный врач.

Юра с большим удовольствием представил бы Юлю голой в ванной. Сергей Иванович не догадывался, с какими высокопоставленными мужчинами у стюарда Юры были общие женщины, набралась целая коллекция. Но эту информацию Юра держал при себе, хотя иногда бывало обидно, очень хотелось с кем-нибудь поделиться.

* * *

Тем временем Настя решила опробовать распиаренное Юлей мастерство Кармы и заявилась на массаж. Он показался ей потрясающим. Она позвонила Оле. Та, как всегда, нервничала и металась. На этот раз у нее случилась задержка, и она прикидывала, от какого мужа может быть ребенок. Оля позвонила Люсе, позвала ее вместе поехать на массаж и заодно поделилась с ней проблемой. Люся злилась и еле-еле оторвала от дивана зад. Однако, чтобы избавиться от Олиного нервного щебета, она не поленилась заехать в аптеку и купить самый дорогой тест на беременность.

– На, – сунула Люся в руки Оле тест, едва войдя в квартиру. – Это самая умная вещь, на которую ты когда-либо писала.

Минут через пять тревога получила отбой.

Но обе были вознаграждены с лихвой. Обе остались чрезвычайно довольны массажем.

– Ты устала? – спросила Оля Карму.

– Нет, – бодро ответила та.

– Сколько массажей ты можешь делать за день?

Карма показала десять пальцев, а потом еще два.

– Оль, это ведь просто золотая жила, – Настя на лету ухватила ее мысль.

– Так, – сказала Оля, – ты, Люся, будешь диспетчером: делать звонки, составлять график. Ты, Настя, будешь офис-менеджером: встречать клиентов, брать деньги.

– Нам эта тайская машинка по печатанию купюр к Юлиному возвращению намассирует ползарплаты, – обрадовалась Настя.

– Девочки, – сказала Оля, – мне надо лететь. Настюша, найди тут записную книжку, пусть Люся обзванивает всех Юлиных клиентов.

И понеслось.

* * *

Юра повел Юлю к аптечке. Это был большой алюминиевый чемодан. Чего там только не было. Тахометр, клизма, бинты и жгуты, противоожоговые спреи и масса всевозможных таблеток.

Пока самолет летел над Европой, Сергей Иванович был занят. Он обсуждал предстоящие переговоры со своими помощниками. Потом принял душ. Затем пришл о время обеда. Юля обедала с Сергеем Ивановичем и его помощниками в конференц-зале.

Еда была обильной, но совсем не диетической. Юля мало что могла выбрать для себя. Поэтому осталась практически голодной. Сергей Иванович с интересом наблюдал за Юлей – что и как она ест. Но от комментариев воздерживался. После обеда расслабивший галстук Сергей Иванович подсел к Юле поболтать. Она не опасалась приставаний с его стороны, потому что народу было много. Опасаться следовало скорее следующей но чи в гостинице. Поэтому Юля убавила строгости и общалась с ним нормально.

Сергей Иванович, ободренный Юлиным присутствием в самолете, в этот раз решил попробовать вообще не пить. Обычно он снимал страх полета алкоголем, и это очень удлиняло его поездки, так как ему приходилось всегда прилетать заранее, чтобы успеть протрезветь и выспаться.

– Кофейку? – спросил он Юлю.

Проходивший мимо Юра-Дживс с готовностью предложил:

– Я как раз новый сорт кофе получил, очень модный и, говорят, вкусный.

Юля решила из вежливости не отказываться.

Запах кофе был восхитительным.

Сергей Иванович отпил несколько глотков и вдруг изменился в лице.

Веки его стремительно вздулись, глаза полезли из орбит, дыхание сделалось прерывистым и хриплым, из носа потекли сопли. Он не знал, за что хвататься. Юля взяла со стола несколько салфеток, сунула в руку Сергею Ивановичу, а сама побежала к аптечке. Там она видела телфаст и гормональное противоотечное для инъекций ил и капельниц. Была там и дыхательная трубка, которую, сделав надрез, можно вставить прямо в горло и подсоединить к дыхательному аппарату или кислородной подушке.

Сергея Ивановича уложили на диван. Дышать ему становилось все труднее, под языком образовалась плотная опухоль, выталкивавшая наружу язык, – отек Квинке крепчал. Юля спросила у пилотов, как скоро они могли бы приземлиться в каком-либо аэропорту. Отв ет был неутешительным. До Каракаса три часа. Обратно до Лиссабона не менее полутора. Плюс посадка, дорога до больницы. Итого – два с половиной. Юля заглянула в горло Сергея Ивановича – туда едва втиснулась бы горошина. Хорошо, что он успел выпить таблетку. Нужно было срочно принимать самые крайние меры. Юля быстро сделала укол и поставила капельницу. Однако аллерген, находившийся в кофе, оказался таким сильным, что остановить отек не удавалось. Онемевший и бледный от страха Юра стоял, прижавшись к перегородке. Он понимал, с кого и как спросят, если произойдет непоправимое.

Юля мысленно перекрестилась и обратилась к нему:

– Неси чистый передник, кислородную подушку, кипяти острый нож и дыхательную трубку из аптечки, будем делать трахеотомию.

Пока Юра выполнял приказание, Юля сняла неудобные для хирургических манипуляций жакетик и юбку Настиного костюма и надела белый халат, который прихватила с собой просто так, на всякий случай, совершенно не сомневаясь, что он не пригодится. Однако ж пригодился.

Самым острым ножом оказалась бандитского вида финка, мало похожая на скальпель.

Аорта проходит позади дыхательного горла, Юля еще раз ощупала горло Сергея Ивановича, чтобы убедиться, что оно отекло не полностью, а только подъязычная область. Юля вовремя вспомнила, что нужна какая-нибудь анестезия, и сделала укол кетанова. Она знала, что он не слишком поможет, но снимет остроту боли от надреза, когда дыхание наладится. Откладывать дальше было нельзя, Сергей Иванович начал задыхаться. Приказав Юре контролировать капельницу, чтобы игл а не вышла из вены, если Сергей Иванович дернется, Юля взяла финку и перекрестилась.

Рука ее не дрогнула, когда она сделала вертикальный разрез в стенке дыхательного горла; кожа на горле была тон кой, прохладной и напоминала шкуру охлажденной курицы. Однако прорезь была узкая, а трубка довольно толстая. Из прорези вырвался отработанный воздух из легких вместе с кровью, которая тут же забрызгала Юлю. Ощущение свежей горячей крови на лице подействовало на Юлю бодряще, она просунула в прорезь палец и попыталась расширить отверстие, но безуспешно. Плоть под пальцем была вязкой, неприятно теплой и пульсировала в такт частому сердцебиению, горловой хрящ был тонким и вроде бы хрупким, однако не поддавался. И тогда Юля сделала дополнительный горизонтальный разрез, точнее, распил. Теперь трубка могла войти. Юля вставила трубку в кровавое отверстие и попросила Сергея Ивановича вдохнуть и выдохнуть, чтобы отрегулировать вентиль на кислородном шланге. Дыхание наладилось, значит, внутри отека не было. Юля обработала кровоостанавливающим средством края раны. В той или иной степени отек мог продолжаться еще два-три дня, поэтому решено было возвратиться в Москву и отвезти Сергея Ивановича в больницу. Самолет развернулся над океаном и полетел обратно. Теперь ветер был встречным, и скорость полета уменьшилась. Таблетки были бесполезны, а жидких лекарств в аптечке было мало, не хватило бы даже на вторую капельницу. Поэтому Юля пустила капельницу помедленнее. Ее задачей было сохранить жизнь пациента до посадки.

Через некоторое время к Сергею Ивановичу вернулась адекватность, и, поскольку он вообще не понял, что с ним приключилось, Юле пришлось объяснять про аллергическую реакцию на кофе.

– Но у меня никогда раньше не было аллергии, – прошептал недоумевающий Сергей Иванович.

– Аллергия может внезапно начаться и внезапно прекратиться в любой момент жизни.

– Чего же мне теперь избегать? – спросил он.

– Нового модного сорта кофе. Можно сдать его на сравнительный химический анализ вместе с каким-нибудь другим кофе, который вы пьете обычно, и выявить разницу, а затем уже делать выводы.

– Может быть, меня хотели убить?

– Но у вас никогда раньше не было никакой аллергии, так?

– Так.

– К тому же ни у меня, ни у ваших помощников этот кофе не вызвал никакой реакции, так?

– Так.

– Юра разливал кофе по чашкам на глазах у всех. Чашки все одинаковые. Их разбирали в произвольном порядке. Так что Агаты Кристи не получится. Кроме того, ваша клиника – типичная аллергия. Другой вопрос, что этот кофе следует изъять и выкинуть, чтобы он никогда снова не мог попасть вам в пищу.

– Я теперь вообще никогда не стану пить кофе.

– А вот тут я вас поддерживаю. Сама не пью и другим не советую.

Сергей Иванович смотрел на Юлю с избыточной нежностью, и она пересела так, чтобы ему было ее не видно.

На прощанье Сергей Иванович сказал:

– Вы спасли мне жизнь, я ваш должник. Я представлял ближайшие несколько дней своей жизни иначе, гораздо более приятными. Я позвоню, когда выпишусь из больницы, – и с чувством, которое совсем не понравилось Юле, поцеловал ей руку.

Сергей Иванович понял, что эта женщина – единственный в мире идеал, ради которого стоит постараться. В ошалелых мозгах функционера играл марш Мендельсона и пели соловьи. «Главное теперь – не облажаться, не опозориться перед ней как-нибудь случайно», – думал Сергей Иванович.

Помощник распорядился отправить Юлю домой. Правда, летел с ней обратно другой стюард, не Юра. Юра остался писать объяснительную записку про новый модный сорт кофе.

Юля, несмотря на пережитую неприятность, откровенно говоря, была очень рада, что все закончилось так быстро и без потерь. Ей приходила в голову мысль о том, что неплохо было бы получить вознаграждение за командировку. Но все ограничилось одним днем, вряд ли сумма могла оказаться большой, да и напоминать о себе лишний раз совсем не хотелось. Поэтому она не стала поднимать этот вопрос.

Юля рассчитывала прийти домой, принять ванну и отдохнуть, но не тут-то было. Настя выпросила у свекра массажный стол, который в свое время купил ей Руслан, и в Юлиной квартире вовсю развернул работу массажный салон.

К Юлиному приезду Карма сделала двенадцать массаж ей. Три бесплатных – девочкам и девять платных – Юлиным клиентам. В коробке, исполнявшей роль кассы, Юля насчитала шесть тысяч триста рублей.

Карма, Настя и Юля сели на кухне пить чай.

– Давай обсудим мою долю, – попросила Настя.

– Знаешь, как называется то, чем ты тут занималась целый день? – строго спросила Юля.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду эксплуатацию человека человеком.

– Но я же для тебя старалась. Это у тебя нет денег. К тому же ты сама говорила об общем бизнесе. Как ты собираешься строить бизнес без эксплуатации? Наем ный труд – основа бизнеса. И потом, ты даешь наемному работнику кусок хлеба, ты делаешь человеку по кайфу.

– Ну да, ну да, извини, – промямлила Юля. – Половина денег принадлежит Карме, остальные делим на троих: тебе – за массажный стол, мне – за квартиру, Люсе – за звонки.

– Многовато Люсе треть за звонки. И Карме половину – много. Кто она вообще такая? За харчи и кров будет работать.

– Тогда сначала ответь, кто здесь главный?

– Ну, если ты идешь на принцип, тогда устроим общее собрание. Соберемся все вместе, решим, кто главный, наметим план действий.

– А без этого ты не догадываешься, кто главный?

Но тут Настя вспомнила, что ей скоро рожать, а потом – худеть, и быстренько пошла на попятный.

– Ладно, как скажешь.

Юля отсчитала Настину долю и протянула ей:

– Устала очень. Спать хочу.

 

Глава 6

Роды

Юля: уровень фенилэтиламина 81 %.

Оля и Юля обсуждали тему бизнеса по телефону.

– Я просмотрела рекламу салонов красоты и косметических клиник. В целом довольно однообразно. Значит ли это, что именно эти, повторяющиеся услуги пользуются спросом, мне судить трудно: не хожу туда, сама знаешь.

– Салон красоты нам ни к чему. Во-первых, их действительно много. Во-вторых, нам не потянуть, нужна аппаратура и персонал с высшим образованием, помещение в людном месте с парковкой. Все это потребует больших начальных затрат. А денег у нас нет. Нам надо как-то обойтись своими силами, поэтому, я думаю, надо ставить локальную задачу.

– Как ты видишь локальную задачу?

– Коррекция веса. Это то, в чем я понимаю. Все остальное будет шарлатанством.

– Может быть, тогда обозначить еще уже – похудение?

– Ну почему, я могу справиться, например, с анорексией, кроме тех случаев, когда нужны психиатры.

– Тогда тебе нужно составить список необходимого оборудования. Вернее, так, составь два списка: один – абсолютно необходимого, а другой – желательного.

– Ладно.

– Из этого списка станет ясно, какая нужна площадь и конфигурация помещения и сколько денег на оборудование. И знаешь еще что…

– Что?

– Я не вижу в этом бизнесе Люси.

– Хм.

– Может быть, сразу решить этот вопрос хирургическим путем?

– Я подумаю, какую пользу она может приносить.

Юля вспомнила про оборудование из фитнес-клуба – т о, на котором она работала. Им оно вряд ли нужно: старое, хранить негде. Это был вариант. Тогда потребуются тренажеры.

Юля позвонила Климову.

Климов предложил купить все, что просила Юля, и заломил, как ей показалось, слишком высокую цену.

– Слушай, Климов, а если я возьму все это у тебя в аренду, да еще беговую дорожку и лестницу, из тех, что недавно заменили на новые?

Климов понял, что она не станет покупать старье задорого, но рад был извлечь выгоду из рухляди и назвал вполне реальную сумму ежемесячной аренды. Юля добилась отсрочки выплаты аренды на месяц, что было со стороны Климова чистым актом благотворительности, потому что он чувствовал себя виноватым перед Юлей.

– Когда заберешь?

– Пока точно не знаю, позвоню на днях.

Поразмыслив, Юля решила, что справится сама без всяких денежных вливаний и вообще без посторонней помощи. Одно дело – брать на себя ответственность за чей-то вес, а совсем другое – за доход. Опыта частного предпринимательства у Юли не было, и он не мог взяться ниоткуда за два дня даже при избыточном содержании в ее крови фенилэтиламина.

На деньги, заработанные Кармой, она наняла «газель» и перевезла барахло из клуба к себе домой. Ста рый, потерявший способность складываться диван грузчики свезли на помойку. Теперь Юля спала на надувной кровати, купленной для «занятий» с Ильей, а миниатюрная Карма – на массажном столе.

Вдвоем они навели порядок в маленькой Юлиной квартире, установили в комнате все оборудование, едва-едва втиснули, сделали небольшой ремонт в ванной, где отклеилась пара плиток и облупилась краска. Навели уют, повесили шторы, расставили искусственные цветы.

Затем Юля обзвонила всех своих клиентов и обрисовала ситуацию. Теперь им предстояло заниматься не в престижном спортивном клубе в фешенебельном районе города, а в обшарпанной квартире на окраине. Поэтому цену Юле, естественно, пришлось снизить. Но в целом это не должно было сказаться на ее доходе, потому что в клубе она получала только тридцать процентов от суммы, вносимой клиентом, тогда как у себя дома – все сто процентов; за вычетом аренды оборудования выходило восемьдесят пять.

Ей удалось забить расписание под завязку. Некоторые клиенты, конечно, отказались, это были те самые, которые ценили свой статус посетителя престижного клуба. Однако те, которые тяготились презрительными взглядами фей фитнеса, напротив, были довольны, а кое-кто из-за новой, более выгодной цены даже записался на две тренировки в неделю.

Пришедшая на тренировку Оля похвалила Юлю:

– Ты правильно сделала, нечего ждать других.

– Не сердись, мне жить не на что, так что пришлось подсуетиться. – И Юля вернула Оле долг.

– Могла бы не спешить.

– Да откладывать тоже незачем.

– Не удивляйся, когда придет большой счет за электричество.

– Надеюсь не разориться.

А у Оли дела были плохи. Муж Миша по непонятным для Оли причинам стал ужасно к ней придираться. Ей пришлось придумать для мужа Саши срочную командировку и провести с Мишей целую неделю, чтобы он успокоился.

Юля похвалила Олю за то, что за время перерыва в занятиях она не только не набрала ни одного лишнего грамма, но и сбросила почти полкило сверх намеченного п лана. Юля, разумеется, не могла помнить наизусть все про всех клиентов, в том числе и про подруг. На каждого у нее в компьютере был заведен файл, в котором записывались данные по тренировкам – вес, питание, режим занятий, самочувствие. Но в эти дни у Юли было много своих проблем, она еще не успела привыкнуть к новому образу жизни, поэтому не заметила в Оле ничего необычного. Оля страшно боялась, что Юля заметит произошедшие с ней перемены. Оля понимала, что не сегодня, так через неделю это произойдет, но пока пронесло, разборки не последовало, и Оля с облегчением вышла от Юли, даже отказавшись от душа. Дело было в том, что Оля подсела на таблетки. На этих таблетках сидели балерины, стюардессы дальних рейсов, модели и много кто еще. Таблетки производились в Южной Африке и были запрещены к продаже и в России, и во всей Европе. Но если на них сидели стюардессы, то понятно, как они разлетались по миру.

А запрещены они были потому, что одним из компонентов в этих чудо-пилюлях был эфедрин. Употреб ляя их, можно было не спать сутками, много работать и вдобавок не чувствовать никакого аппетита. В Олином случае это было спасением. Она худела, везде успевала, ничего не забывала, всегда была в хорошем настроении, но за бесплатный сыр так или иначе все равно приходится платить, и изменения в состоянии здоровья уже начались.

Люся тоже пришла на занятие. После последней, состо явшейся уже давненько тренировки она поправилась на целый килограмм. Но после чудесного массажа, который сделала ей несколько дней назад Карма, килограмм куда-то улетучился. Правда, обрадованная этим обстоятельством Люся съела с тех пор всего одну шоколадку против шести обычных, может, оттого результат и держался. Юля была счастлива не меньше Люси и долго пыталась вытрясти из нее секрет. Про шоколад Люся по-прежнему молчала как партизан, а про массаж с удовольствием высказалась. Поэтому тренировку было решено завершить сеансом массажа. Карме объяснили задачу, и она сказала, что способна согнать и больше килограмма за сеанс. Потеря веса может идти как за счет жира, так и за счет отеков, которые неминуемо преследовали Люсю из-за ее лежачего образа жизни. Юля подивилась такой осведомленности Кармы в медицине, но и обрадовалась, конечно, тоже.

Люсю взвесили после тренировки, она потеряла целых полтора килограмма.

Люсина тренировка была последней в тот день, ей было неловко отнимать время у Юли, которая сильно уставала на работе, но она все же задержалась и поговорила с ней о двух вещах.

– Знаешь, – начала она, – все, что я умею, – играть на арфе и готовить. Я долго думала, какое из моих уме ний могло бы пригодиться в СПА-салоне, который, я уверена, мы когда-нибудь все вместе откроем. На первый взгляд, оба эти умения совершенно бесполезны. Разве что я могла бы сидеть в розовом платье за арфой посреди холла, изображая мисс Пигги, и говорить всем входящим, что если они немедленно не начнут худеть по твоей методике, то неминуемо превратятся в меня. Это шутка, конечно, но все-таки я могла бы быть полезной общему делу. При нашем заведении мы могли бы открыть кулинарию здорового питания. Я научусь готовить здоровые малокалорийные вкусные блюда по какой-нибудь западной рецептуре и буду привозить их в наш салон. Мы купим специальные холодильники, в которых они будут храниться. Вот представь, приходит к тебе на процедуры бизнес-леди. У нее нет времени готовить себе диетические блюда, а от салата и йогуртов ее уже воротит со страшной силой. Она просто покупает себе ужин или обед и съедает эту вкуснятину у себя дома. Можно пойти дальше. Предположим, эта бизнес-леди хочет каждый день питаться вкусно и полезно. Тогда она заказывает нам меню на неделю, и мы привозим ей свежеприготовленные блюда домой или в офис каждый день. Как тебе такая тема? Можно готовить только из экологически чистых продуктов. Это, естественно, будет стоить дороже, но мы ведь не на бедных ориентируемся. Впрочем, и для не слишком состоятельных можно что-нибудь придумать. Есть же на свете редька, свекла, морковь и другие вполне доступные продукты.

– Гениально, – похвалила Юля, – и ты должна начать разрабатывать такое меню. Но пока перспективы тум анны. Аренда помещений неподъемно дорога. Я придумываю, где взять начальный капитал.

– Где-где – в банке, конечно. Только надо грамотно написать бизнес-план. Это по Ольгиной части.

– Это понятно.

– Я еще кое-что хотела.

– Говори.

– Я от этого массажа так хорошо сбрасываю. Может, ты отдашь мне свою девочку на пару недель, чтобы мне не ездить сюда каждый день? Она, поди, надоела тут тебе. А у меня все-таки две комнаты.

Юля, разумеется, устала от Кармы. Жить в постоянно м присутствии другого человека Юля отвыкла и очень нуждалась в уединении. С другой стороны, Карма каждый день делала уборку, стирала и гладила простыни и полотенца для клиентов, готовила еду. Она оказалась незаменимым подспорьем для Юли в тяжелое для нее время. Но все-таки одиночество, которое в отсутствие Кармы будет доступно Юле хотя бы ночью, манило ее необычайно.

– Что ж, забирай на десять дней. Авось не зарасту тут грязью. Если что, вдвоем приедете меня спасать. Только умоляю, не отпускай ее одну. Она совершенно не ориентируется в городе, и к ней пристают абсолютно все милиционеры. Лучше возьмите такси. И потом, надеюсь, ты понимаешь, что за эти десять дней ты на десять кило от одного только массажа не похудеешь. Эффект будет снижаться раз от раза.

– Понимаю, но мне кажется, она разбудила в моем теле какой-то механизм, который позволяет весу уходить. Ведь раньше такого не было.

– Не знаю, есть ли в твоих словах хоть какая-нибудь научная правда. Хотя кто знает, может быть, вместе, втроем, мы сделаем открытие.

Карма не хотела покидать Юлю, но Люся пообещала ей что-то на ушко, и она перестала упорствовать.

– Ты ведь не продала меня насовсем? – плакала она, уходя.

– Ну что ты, дорогая, что за глупости. У Люси ты отдохнешь, не нужно делать никакой работы по дому. И ты в любой момент можешь мне позвонить по телефону.

Эта мысль немного успокоила Карму.

– Ты будешь жить в отдельной комнате, – продолжала уговаривать ее Юля.

– Но через десять дней ты заберешь меня обратно?

– Конечно заберу.

Карма не верила ни одному слову – ей представлялось сексуальное рабство и прочие ужасы, – но покорилась злой судьбе.

На другой день заехала на огонек Настя. Увидев перемены в Юлиной квартире, она ужасно обиделась и хотела уйти.

– Кинула нас всех!

– Не кипятись, Настеныш, – сказала ей Юля. – Ты прекрасно знаешь, что мне было не на что жить, а бизнес-план наш весьма расплывчат. Нужен начальный кап итал, а где его взять? Я обзвонила несколько банков. Максимум, на что я могу рассчитывать, придя с улицы, – триста тысяч рублей. Это курам на смех.

– Но есть же другие способы. Можно найти частного инвестора.

– Найди.

– Ты шутишь. С таким-то пузом я пойду клеить мужиков.

– Ну почему ты все проецируешь на койку? Не надо никого клеить. Мы можем сами зарабатывать деньги. Не миллионы, конечно, но достойный уровень жизни обеспечить себе сможем.

– Ты можешь говорить что угодно, но все равно, если кто-то из нас сможет найти эти деньги, то это либо ты, либо я, на остальных надежды нет, они в тираже. Де ньги придут от мужиков и совсем не за то, что мы умные, предприимчивые и перспективные деятели бизнеса. Это все равно будет через койку или, если удастся напустить туману и взвинтить цены, – в расчете на нее. Я припомню тебе тогда этот разговор. – Настя подошла к двери, взялась за ручку. – Знаешь, для женщины возможны два жизненных пути – шлюха или мадонна. Шлюхой быть – себя не уважать, но зато масса веселых воспоминаний. Мадонна всегда имеет причину для самоуважения, но вспомнить абсолютно нечего. – Настя помолчала. – Я вот должна была стать мадонной, а придется стать шлюхой.

«Все-таки гибель мужа сильно ударила Настю по мозгам», – подумала Юля.

Юля посчитала недели, закончилась третья, началась четвертая. Гормон бушевал вовсю. Воспоминания о четырех счастливых минутах с Павлом возвращались к н ей постоянно. Этих минут было катастрофически мало, и она уже заиграла их, как диджей виниловую пластинку. Ее любовь требовала подпитки.

После длительного рабочего дня Юля решила устроить пробежку. Добежала туда, где обычно стоял дебаркадер. Но его по-прежнему не было.

Если бы она избрала конечной точкой своего маршрута, скажем, второй Крестовский мост, она увидела бы, что дебаркадер вернулся из путешествия и просто смени л место прикола. Павлу стало жаль тратить так много солярки на работу электрогенератора, и он пиратски подключился к городским электросетям, освещавшим Крестовский остров фонарями. Там, где дебаркадер стоял теперь, сделать это было гораздо легче.

Так что добыть для костра своей любви еще дров у Юли не вышло.

А у Ильи нашлось дело в том районе города, где жила Юля. Закончив его, он припарковался в ее дворе и наудачу набрал ее номер: авось окажется дома, авось получится нужный разговор. Она ответила.

– Звоню узнать, как дела. Мимо еду.

– Отлично, может, зайдешь, заберешь деньги, что я задолжала?

– Зайду, конечно.

Ему нарисовался манящий диван.

Но когда он вошел, дивана в квартире не оказалось.

– А где ты спишь?

– В ванне.

– С ума сошла. Ты же позвоночник повредишь! Разве я тебе должен это объяснять?

О надувной кровати Юля не упомянула, чтобы он не заводил старую шарманку.

– Вот твои деньги, спасибо за мясорубку.

– Пользуешься?

– Ну, если честно, пока сижу на гречке, заработала еще мало.

– Тогда я не возьму.

– Меня твои деньги ни от чего не спасут. А вот сознание того, что я никому не должна, напротив, поднимет мне настроение. Подумаешь, один лишний день на гречке. Кстати, есть такая диета. Целую неделю сидишь на гречке и воде. Очищает печень, кровь и лимфу. Полезно для печеночников и пьющих людей.

– Приму к сведению.

– Ну, спасибо, что зашел, а то времени нет долги вернуть. – И она недвусмысленно стала теснить Илью к двери.

Но он вспомнил старое правило: хочешь понравиться женщине – дай ей возможность пожаловаться на жизнь. И он задал вопрос:

– Как вообще дела-то?

Юля немного расслабилась, она боялась, что он спросит, надумала ли она спать с ним за деньги. Но он спросил о другом.

И Юля сладко поделилась трудностями начинающего предпринимателя. Илья мысленно потирал руки. Он не спешил, понимая, что вначале надо прикинуться заинтересованным в самом бизнесе и прибыли от него. Хотя какая тут прибыль – кошкины слезы. Его жене хватило бы только на мелкие расходы. Потом ввязаться в дело. А потом, когда она увязнет в этом деле с руками и ногами, поставить вопрос ребром. У нее не будет выхода. Ей придется согласиться. Стерпится – слюбится.

Под его сочувствующим взглядом Юлина осторожность растаяла. Она подошла ближе, перестала держать руки скрещенными на груди, как бы обороняясь от него, а расслабилась, стала жестикулировать и улыбаться. Он кивал ей и вдруг так отчетливо вспомнил, как вот этим самым пальцем, будто по оголенному нерву, она проводила по его позвоночнику, когда хотела ускорить его, в те дни, когда у них был секс. И у него случилась эрекция. Он засмущался и решил уйти. Но прощаться не хотелось.

– Может, поедим в каком-нибудь ресторанчике поблизости? Вряд ли твоя печень нуждается в такой уж сильной очистке гречкой.

Юля подумала, что в ресторане гораздо безопаснее, чем здесь, в квартире. И потом, у нее появилась возможность обсудить свои дела с действующим бизнесменом. Он все это хорошо знает и даст дельный совет. А может, и сведет с частным инвестором, станет гарантом. Конечно, если все это снова будет увязано с прежней темой, придется отказаться. Но не маньяк же он, в конце концов.

Смутившийся чему-то Илья абсолютно не был похож на сексуального маньяка.

У Юли всегда хватало характера держать мужчину в рамках. Она подумала, что хватит и на этот раз, и согласилась.

– Я подожду тебя в машине. Я не тороплюсь, так что одевайся спокойно, – сказал Илья и быстро вышел.

Он рассчитывал успеть помастурбировать в машине, благо тонированные стекла позволяли. Не оставаться же в напряжении во время ужина.

С этой одержимостью женщиной пора было кончать. По ра было выйти из этой дурацкой, нелепой, унизительной ситуации. Он мог получить практически любую женщину. Ну, пожалуй, кроме Тины Канделаки, та предпочитает мужчин побогаче. Впрочем, она ему не слишком и нравилась. На любителя барышня. Но определенно, поднапрягшись, приложив известные усилия, мог получить Ксению Собчак. На время, естественно. Эта казалась ему проще и симпатичнее. Но по-настоящему он хотел ту, которую получить не мог. По крайней мере, прямо сейчас.

То, как заинтересованно и увлеченно Юля говорила о своем предполагаемом бизнесе, вселяло в него надежду, что он нашел ее слабое место и все-таки сможет получить от нее желаемое. Дайте только срок.

Юля собралась, надела один из Настиных дорогих костюмов. Не ради того, чтобы понравиться Илье, просто хотелось выглядеть солиднее, походить на бизнес-леди, которой она намеревалась стать. Не исключено, что Павел действительно придумал бы для нее что-нибудь более простое. Но где он, Павел?

В ресторане Илья быстренько выстроил мысленный рейтинг присутствовавших женщин и пришел к выводу, что его спутница, даже не принимая во внимание его особое к ней отношение, безусловно, заслуживает первого места.

У него хватило терпения ни разу не проявить своих чувств. Он продолжал говорить с ней о ее деле. Рассказал, как обычно начинается малый бизнес, о лицензии, об упрощенной системе налогообложения и всяких других интересных Юле вещах.

Когда она спросила, не может ли он подыскать ей частного инвестора, Илья сказал себе: «Хоп!» Вот и приманка для мышеловки. Он не кинулся в омут головой, обещал подумать, навести справки.

– Какая сумма тебе нужна?

Юля уже сделала приблизительные расчеты на полгода: лицензия, зарплата бухгалтера и офис-менеджера, арендная плата, косметический ремонт помещения, покупка трех необходимых аппаратов плюс пятнадцать процентов на непредвиденные траты.

– Сто тысяч евро.

– Хорошо, – сказал Илья.

А про себя подумал: «Дорого. Вложить столько в женщину, хоть в какую, – безумие. В конце концов, она не Тина Канделаки и не Ксюша Собчак». И он решил вникнуть в детали ее бизнеса, вдруг все окажется не таким уж глупым и безнадежным. К тому же он всегда может сказать ей, что не нашел никого подходящего.

Но потом он подумал, что состоятельных знакомых у нее вполне может быть много. Он вспомнил депутата городской Думы, с которым Юля когда-то занималась. Она легко найдет кого-нибудь еще или возьмет понемногу в разных местах, если он сейчас пожадничает. Но торопиться было нельзя. Она может насторожиться и сорвется с крючка.

Словно подтверждая мысли Ильи о том, что он не один на свете мужчина с деньгами, к Юле подошел поздороваться как будто специально оказавшийся в ресторане тот самый депутат городского собрания.

Депутат пожаловался на набранный килограмм, Юля пригласила его на тренировку к себе домой. Он обрадовался и, не желая мешать беседе, ушел за свой столик.

Илья видел этого человека раньше в фитнес-клубе и не впал в ревнивую паранойю. Но его сразу окружили тени незнакомых ему других мужчин, которых они сегодня не встретили, и сто тысяч перестали казаться такими уж запредельно большими деньгами. Он прикинул, сколько потратил на прежнюю любовницу: машина, съемная квартира, шуба, кутюр, драгоценности, кабаки, наличные на жизнь, поездки за шмотками и к морю, с ним и без него… Получалось, что никак не меньше, а то и больше, и он почти утешился.

Когда они подъехали к Юлиному подъезду, прямо около него стоял представительский «мерседес» с государственными номерами. Водитель, увидев Юлю, вышел и вручил ей коробку. Юля поблагодарила за посылку и спросила у водителя, как чувствует себя некий Сергей Иванович. Оказалось, что тот все еще на больничном.

Илья поинтересовался, кто такой Сергей Иванович. И Юля в виде анекдота рассказала ему о своем приключении в самолете, предположив, что держит в руках благодарственный подарок. Илья получил новое подтверждение своих опасений и ужасно напрягся. Он решил, что, как только вернется из командировки, тут же обналичит и привезет Юле сто тысяч на блюдечке с голубой каемочкой.

* * *

Тем временем в родительской квартире сходила с ума Настя. Дорога к счастью, как ей по-прежнему казалос ь, лежит через мир мужчин. И альтернативы просто нет. Один мужчина уже кинул ее, позволил себя застрелить, правда на двенадцатый раз, но позволил. Найти нового мужа в нынешнем положении возможным не представлялось, но и сидеть сложа руки тоже было невмоготу. Поиски нового мужа представлялись ей неизбежным, необходимым злом. И вдруг она подумала, что мужчина – это совсем не обязательно муж. Сын, отец или свекор – тоже мужчины. Мозаика сложилась, и она отчетливо увидела единственно возможный, но абсолютно нереальный путь.

Шамиль, свекор, бессмысленный нерусский дед, жил в озерковском замке совсем один. Он горевал по сыну и видеть никого особенно не хотел. Замок прихо дил в упадок. Наличных денег не было, потому что руководство в фирме Руслана захватили наиболее ушлые его подчиненные, делиться с отцом основателя компании никто не собирался. Входить с ними в конфронтацию у Шамиля не было ни сил, ни возможностей. Старику едва хватало на свет, газ и прокорм трех огромных среднеазиатских овчарок. Он решил переселиться в домик охраны, а дом запереть вообще. «Мавзолей», как мысленно называла его теперь Настя, покрывался пылью и паутиной, зарастали плесенью бассейн и неухоженный турецкий хамам. Без отопления и уборки дом быстро мог превратиться из завидной недвижимости в руины. Насте была безразлична судьба свекра, но судьба дома ее волновала. В конце концов, у Шамиля не осталось в живых никаких наследников, его младшие сыновья погибли еще раньше, совсем молодыми, не подарив отцу внуков. Наследниками, точнее наследницами, могли стать внучки. Их у Шамиля было пять: четверо от старших невесток и пятая – Настина. Если бы теперь у Насти родился сын, она смогла бы на кривой козе подъехать к деду и втереться к нему в доверие. Мальчик – совсем другое дело, он открыл бы ей дорогу и к дому, и к наследству. Но, увы, УЗИ вновь и вновь показывало, что опять будет девочка.

Пошел девятый месяц беременности, и Насте было пора на прием к гинекологу. Врач провела осмотр, померила давление и сказала, что у Насти велик риск прежд евременных родов, надо лечь в больницу. Но Настя и слышать не хотела про больницу. Врач настаивала, поэтому Насте пришлось написать расписку с отказом от госпитализации. Настя подъезжала к дому расстроенная: на роды нужны деньги, снова брать у отца было выше ее сил, он и так попрекал ее ежедневно. Если бы не отчаянная нужда, она жила бы в своей квартире, но как тогда питаться. И ей, и ее дочке Асет нужны были фрукты. Хорошо хоть она не успела раздать коляски и ползунки, все это не нужно было покупать. Настя вспоминала свои светлые теплые комнаты в «мавзолее» и с тоской готовилась зайти в грязноватую, захламленную и перенаселенную родительскую квартиру.

Настя с трудом втиснула машину на отвоеванное у соседей место. Подходя к парадной, попала каблуком в глубокую лужу и чертыхнулась.

У Михайловых, на первом этаже, как всегда, ругались. Таньке Михайловой было лет тридцать, она была бестолковая, пьющая, меняла сожителей каждые полгода. Ее дочка Сашка, едва закончив девятый класс, принесла домой огромное пузо и должна была родить со дня на день. Танька каждый день выгоняла ее из квартиры.

– Высерка твоего, блядина, так и знай, в унитаз спущу! – орала она на весь дом.

Но мать Таньки Светка, которой было не больше сорока пяти, которая жила вместе с ними и к которой тоже приходили кавалеры, среди ночи втихаря пускала внучку обратно. Проснувшись утром, Танька снова начинала орать на весь дом и выгонять Сашку вон.

«Спасибо, что мои родители не такие», – подумала Настя. И тут случилось нечто невообразимое. Кухонное окно Михайловых открылось, и на траву под окном упал довольно тяжелый и объемистый предмет, за которым тянулась какая-то толстая веревка. Упав, предмет пошевелился и издал неразборчивые звуки. На улице было темно, вдоль дома росли деревья, заслонявшие свет фонарей. Настя чувствовала, что произошло что-то ужасное, она подошла к предмету, достала из кармана мобильный телефон и посветила на шелестевший бумагой сверток. Это был ребенок, живой новорожденный, еще мокрый. Настя присела, наклонилась пониже и невольно заглянула младенцу между ног. Мальчик. Он был едва завернут в бесплатную газету. Длинная фиолетовая пуповина на конце сочилась кровью. Настя поняла, что таким образом несчастная затравленная Сашка попыталась спасти свое дитя от обещанного утопления в унитазе. И тут Настя, еще не совсем осознавая, что делает, схватила новорожденного и спрятала его под плащ. Оглянулась по сторонам, поблизости никого не было. Поднимаясь по лестнице, она набрала Юлин номер:

– Юль, ты роды принимать умеешь?

– Теоретически да, но акушер – лучше.

– При угрозе досрочных родов, что нужно делать, чтобы роды ускорить?

Юля настолько была далека от этой темы, что, не подумав о последствиях, сказала:

– Ну, например, бегать вверх и вниз по лестнице, только зачем?

– Я поняла, короче, выезжай.

– Погоди, зачем и куда выезжать?

– И то верно, сиди дома, я выезжаю сама.

Свидетели в лице членов семьи Насте были не нужны.

Она завернула ребенка в плащ и шарф, положила его на заднее сиденье, приперла сумкой, чтобы не скатился. И погнала. На ухабе при повороте на улицу ребенок заплакал. Громко, басовито, по-мужски.

Юля встретила Настю внизу:

– Скажи толком, что случилось?

– На, погрей его.

Настя сунула Юле младенца. А сама забежала в парадную и принялась почти бегом взбираться на Юлин девятый этаж. Видимо, угроза родов была не выдуманная. Потому что на седьмом этаже у Насти отошли воды.

Юля уложила ее на кровать, напоила водой и взмолилась:

– Объясни мне, откуда у тебя младенец с неотрезанной пуповиной!

Юля прокипятила ножницы, нашлась когда-то завалявшаяся хирургическая нить. Ножницы оказались туповатыми, пуповину Юля резала долго, и получилось не очень.

– Соседи выбросили.

– Что ты хочешь делать?

– Рожать, прямо сейчас.

– Зачем?

– Мне нужен мальчик. Имитируем двойню.

– Я вызову «скорую». Впрочем, еще рано. Покажет ся головка – вызову, а так родовые пути закрыты, откуда взялся первый младенец – никто не поймет. Ты не боишься, что ребенок больной?

– Девчонке всего пятнадцать лет, еще не успела организм отравить. – Настя сунула Юле в руки карточку беременной: – Вырви результаты УЗИ.

Вскоре начались схватки. Первую дочь Настя рожала всего три часа. Вторые роды обычно короче первых, так случилось и с Настей. «Скорая» приехала, когда Настина девочка уже вовсю лезла наружу. Врачу ничего не оставалось, как принять роды. Настя попросила отвезти ее в самый загруженный бесплатный роддом. Юле пришлось пожертвовать простыни, используемые для тренировок. Она очень кстати закончила гладить комплект как раз перед Настиным звонком. В роддоме было полно рожениц – весенний бум, поэтому никто не стал всматриваться и придираться. Температура нормальная, плацента вышла, а сколько пупочных каналов из нее росло, никто считать не стал. Правда, при выписке врач, пожилая дама, удивилась, что нигде в карточке не написано, что ожидается двойня. Но Настя строила из себя дурочку и пожимала плечами. Дама разразилась гневной тирадой в адрес коллег из районных женских консультаций, выписала Настю и дала ей две справки о рождении детей.

Прямо из роддома Настя приехала с детьми и пожитками к воротам «мавзолея».

Шамиль вышел ей навстречу. Счастливый старик взял «внука» на руки и открыл перед Настей большие ворота и свое сердце.

– Вылитый Русланчик, – пробормотал он с акцентом и смахнул слезу заскорузлым кулаком.

Посовещавшись, они договорились, что замок станет собственностью новорожденного внука, Настя продаст квартиру, Шамиль дом за городом, а еще продадут под таунхауз половину участка в шестьдесят соток вместе с двумя собаками, оставив себе вполне приличные двадцать соток и самого старого и умного пса из трех. Вырученных денег должно хватить на несколько лет скромной жизни.

И Настя заняла три комнаты на первом этаже.

Всю следующую неделю дед смотрел за детьми и готовил пищу, а Настя приводила в порядок недвижимость. И в отличие от деда она вовсе не собиралась усту пать мелким подчиненным бандитам право собственности на охранную фирму своего покойного мужа.

* * *

Илья подготовил для Юли сто тысяч евро, положил их в домашний сейф и отправился в заграничную командировку. Командировка была в Майами, после всех дел Илья надеялся провести пару дней на пляже. Жара еще не стала палящей, и ему было вполне комфортно. Он вер нулся со встречи и просматривал в номере телевизионный каталог девушек по вызову. Преобладали кубинки. Звонок застал его врасплох. Взволнованный голос жены сообщил ему об угоне машины, которую она так любит, о том, что Денису удалось выйти на угонщиков и что те готовы вернуть машину за девять тысяч долларов. Илью охватили гнев и возмущение.

– Что? – кричал он. – Нашу машину хотят продать нам же?! Это неслыханно. Я сейчас позвоню знакомому менту, посредника возьмут при передаче денег.

– Хорошо, – сказала Наташа, – где взять деньги?

– Зачем деньги?

– Ну, с чем его возьмут?

– Куклу сделай!

– Как это – «куклу»?

– Газеты нарежь, а сверху и снизу положи по купюре.

– А ты уверен, что эта кукла будет основанием для ареста?

– Я сейчас выясню. Перезвоню через пять минут.

– Подожди, а где взять два стольника?

– Возьми из хозяйственных.

– У меня хозяйственные все на карточке. Пока я хожу в банкомат…

– Ладно, но возьмешь две купюры и ни одной больше. Поняла?

– Угу.

Илья продиктовал шифр сейфа.

– Слушай, дай мне на всякий случай телефон твоего мента, – попросила Наташа.

– Сейчас. Записывай.

И Наташа записала номер.

Денис переключил свой телефон в режим «инкогнито» и стал набирать и тут же сбрасывать номер мента. А Наташа позвонила в компанию мобильной связи и сообщила, что телефон с номером таким-то украден и необходимо заблокировать симкарту.

Илья пытался дозвониться до знакомого оперативника, но было все время занято. А еще через несколько минут связь исчезла.

Наташа подошла к сейфу, набрала комбинацию, открыла дверку и увидела запечатанную пачку долларов сотнями и две пачки евро – купюры достоинством 500.

– Сто тысяч евро наличными, – сказала она Денису. – На что он мог их приготовить?

– А ты посмотри, там рядом наверняка какой-нибудь контракт лежит.

И верно. Договор займа. На имя Хлудовой Юлии Викторовны.

– Интересно, кто это.

Наташе это имя ни о чем не говорило. А Денис знал такую девушку и очень удивился, но ничего Наташе не сказал.

Наташа вскрыла долларовую пачку, отсчитала десять куп юр, положила обратно и закрыла сейф. Еще десять она отсчитала и протянула Денису.

– Пойду сломаю зажигание, – сказал он, дай ключи и отвертку.

Новая информация могла доставить Денису много вес елых минут. Он не завидовал богатству Ильи, потому что прекрасно понимал, как тяжело заработать и удержать деньги. Так напрягаться Денис не стал бы ни за какой статус на свете. Блага и женщины доставались ему легко, практически без усилий. Но основным его преимуществом было то, что он ни с кем не соревновался. Единственное, что любил Денис, – это развлечения. Он считал себя знатоком человеческих душ, и получать доказательства низости и глупости, которые он предполагал во всех вокруг, было для него главным развлечением. Он любил манипулировать людьми, играя на их страстях и слабостях. Впрочем, совершенно бескорыстно, только чтобы не скучать. А Илья и Наташа были его любимыми игрушками.

У Ильи явно имелся романтический интерес к Юле Хлудовой, вряд ли могла идти речь о каком-то бизнесе. А размер суммы, учитывая скупость и расчетливость Ильи, указывал на то, что интерес этот огромен, непреодолим.

Сломав зажигание Наташиной машины, Денис снова поднялся, чтобы вернуть ей ключи.

Он подошел к Наташе сзади, одну руку положил ей на грудь, а другую на промежность, но не слишком глубоко, просто подразнить. Она напряглась, но не смогла сде ржать мгновенно пришедшее возбуждение, задрожала и прижалась к нему спиной. На редкую и, как правило, провокационную ласку Дениса тело ее отвечало безотказно. Холодной она была только в супружестве. Он мягко оттолкнул ее:

– Нет, ты в последнее время стала такая толстая.

– Я толстая? – пятидесятидвухкилограммовая Наташа подбежала к зеркалу. – Правда?

Наташе было трудно остановиться.

– Пойдем в спальню? – попросила она.

– С тобой? Посмотри на себя в зеркало, толстуха. Я тебе не мальчик по вызову. Кстати, твой муж ходит в фитнес-клуб, пусть устроит тебя туда худеть.

И Денис ушел.

Наташа плохо понимала шутки по поводу своей внешности. И он это знал.

Илья снова дозвонился до Наташи только через два часа. Она еще рыдала.

– Кукла готова? – спросил он.

– Поздно, Илюшенька, дело сделано, я выкупила машину, она уже в гараже.

– Я сказал тебе не брать денег! Надо было оттягивать момент, придумывать что-то, торговаться. Теперь мы лохи, терпилы! Как ты могла!

– Ну, прости, так получилось. Я очень люблю свою тачку.

– Хрен с тобой, разберемся, когда вернусь.

Наташа знала, что к тому моменту, как Илья окажется дома, он уже придумает, как компенсировать потерю, и гнев его поутихнет.

* * *

Когда девушки собрались на еженедельную встречу, у Оли работал телевизор. Показывали губернатора. А Оля, как всегда запаренная и ничего не успевшая, охала и роняла что-то на кухне.

– Давайте переключим, – попросила Настя.

– А я люблю Валентину Ивановну, – заявила Люся. – Глядя на нее, я чувствую себя умной, красивой и худой.

– Слушайте, – начала Юля, – я тут с мужчиной одним разговаривала, многим он нравится, Вика, например, от него без ума. Так вот, он говорит, что ему нравятся девушки, в которых максимум женственности при минимуме личности. Это как?

– Представь себе меня, только наоборот, – рассмеялась Люся.

– Это он про Карму сказал.

– Значит, мы с ней противоположности.

Оля подавала суп.

– Только русские, по-моему, каждый день едят суп, – заметила Настя.

– Отвар – основа русской национальной кухни, – подтвердила Оля.

– Французы едят грязь: устриц, моллюсков, американцы – жир: стейки, бекон, а русские – мутную воду, в которой может плавать и то и другое. Это азбука, мои дорогие. Национальная кухня – зеркало национального характера, – просветила всех Люся.

Суп Оле удался. Вот как она его готовила. Прямо ска жем, элементарно. Она взяла две двухсотпятидесятиграммовые пачки итальянских протертых помидоров Pomito, вылила их содержимое в плошку для микроволновки и хорошенько ее подогрела. Потом нарезала кинзу, мяту, укроп. Подогретые помидоры разбавила кипятком в пропорции один к одному, разлила в четыре тарелки, добавила нарезанную зелень, соль и по капле льняного масла. Омега-3 жирные кислоты необходимы женскому организму. И все. Правда, у Оли даже такой рецепт отнимает больше пятнадцати минут. Ведь она все время нервничает и ничего не успевает.

– По магазинам сегодня пробежала. Столько всего классного, – принялась щебетать Настя.

– И что же тебе понравилось? – спросила Люся.

– Вы, девчонки, в моде совсем не понимаете. Что тут вам рассказывать. Вот, если кто-нибудь знает, что в этом сезоне модно, тогда другое дело. Ага, не знаете!

– Я и не претендую, – пожала плечами Юля.

– Когда мне модой интересоваться, сами знаете: бизнес, два мужа. Что купила – то ношу, – сказала Оля.

– В этом сезоне несколько основных обязательных трендов, – начала Люся, – темные очки в пол-лица, карамельные, то есть неглубокие, сильно разбавленные белым, цвета, крупные принты – цветы и бабочки; альтернатива – черно-белый стиль, это мейнстрим; ну, и разные боковые тренды для искушенных и утомленных. Главная новость: Лагерфельд возвращает к жизни свободный пиджак с широкими плечами и двумя пуговицами в районе пупка. Мне, как жившей в середине восьмидесятых, это весьма приятно. Отдельная мода для подростков, у них одежда должна соответствовать музыке – от r’n’b до инди и эмо. И так далее.

– Супер, я не ожидала! Но ведь ты не носишь модное! Откуда ты все знаешь? – изумилась Настя.

– Святая простота. Я люблю моду как искусство.

– Не очень понимаю, как это может быть связано.

– Элементарно. Ты согласна с тем, что есть коллекции, которые сразу хочется носить, а есть такие, на которые смотришь и думаешь: и как такое можно надеть? Так?

– Так.

– А почему?

– Не знаю.

– Потому что модельеры делятся на плебеев и патрициев, то есть на художников и портных. Художник предлагает эстетическую идею, портной – удачный покрой. Что важнее для таких, как ты? Разумеется, покрой. Поэтому портные коммерчески более удачливы. Есть, однако, счастливые примеры того, как можно сочетать то и другое. Взять, к примеру, Гальяно. Для дома «Диор» он включает в себе портного, или на него работает кто-то, кто делает хорошо скроенные роскошные традиционные наряды. А под собственным именем он выпускает странные вещи. Но почему произошло такое раздвоение? А вот почему. Готовьтесь, будет нудно.

– Ничего, мы потерпим, – подбодрила Люсю Оля.

– Изобразительное искусство как способ воплощения художественных идей умерло. Я подозреваю, что давно. Прошло полный круг развития от наскальной живописи до квадрата Малевича. Живопись пыталась быть все более и более реалистичной, но после изобретения фотографии как-то растерялась, не зная, в какую сторону совершенствоваться. Я вообще думаю, что квадра т Малевича – это наложенные друг на друга все написанные человечеством до него картины. Все цвета смешались. Получилась черная квадратная дыра. Космос.

Потом главной для художников стала задача: как вы звать определенное чувство. Сделать это можно в разной манере. Можно как Мунк, написав картину «У постели умирающего ребенка», а можно как Джексон Поллок, бросив определенным образом на холст несколько граммов краски.

И теперь стало совсем непонятно, как фигуративно изобразить «Я умру мучительной смертью, но после нее мне станет хорошо». Хотя, когда смотришь на картину Ротко, вполне очевидно, что только так, как изобразил он, и никак иначе.

– А фигуративно – это как? – не стесняясь своей необразованности, спросила Настя.

– Ну, как обычная живопись – люди, предметы.

– А откуда ты знаешь, что этот самый Ротко хотел передать именно такое чувство? Картина так называется? – поинтересовалась Оля.

– Нет. Она никак не называется, но именно это я чувствую, когда смотрю на нее.

– То есть, как сам понимаешь, так и правильно.

– В целом, да. Но тут важнее, что чувствуешь, а не как понимаешь. Не для ума. Откройся и поймешь.

– А мода тут при чем? – проявила нетерпение Настя.

– Ну, видишь, искусство, развиваясь в направлении вызова чувств, зашло в неприемлемую для многих зону. Оно пыталось вызывать боль, горе. Но кому нужны бол ь и горе. Их в избытке в реальной жизни. Поэтому теперь искусство стремится вызывать только одно чувство – шок, возмущение, это сходит за развлечение. Но современного человека шокировать трудно, нам по телевизору в новостях все девяностые показывали такое, что порог возмущения задран выше крыши. Откопать что-то шокирующее современного просвещенного человека крайне сложно. Поэтому современные так называемые художники стали атаковать самые табуированные темы. Их первичная целевая аудитория – люди, имеющие какие-то моральные или духовные ценности. Если есть ценность, есть табу – езди по нему на танке и получишь аудиторию. Есть матери – покажи им педофилию, есть верующие – поруби иконы, и они возмутятся, будут скандал, слава, продажи. Привлекательнее всего, конечно, мусульмане, но с ними не забалуешь. Западные христиане – вялые, не рыпаются. Наши православные – золотая середина. Бомбу не подложат, а шум поднимут. Прелесть, что за народ.

А еще люди боятся крови и трупов. Наряди мертвых бомжих в кутюр, сфотографируй – и ты признанный авторитет современного искусства.

– А мода? Про моду ты забыла? – снова встряла Настя.

– Так вот те, которые имеют художественные идеи, но не хотят или не могут придумать, чем шокировать народ, идут в дизайнеры – промышленные, интерьерные или графические, или в моду. Художественную идею из ткани и кружев продать проблематично, но возможно. Опять же ее можно показать большому количеству зрителей. Гораздо большему, чем те, которые добровольно придут смотреть педофилию и мертвых бомжих. Как бы ни была экстравагантна художественная идея, если ее можно носить на себе как одежду, у нее есть потенциал. Я думаю, что такие победят. За ними будущее.

– А портные, с ними-то как?

– Портные есть портные. Ремесло такое. И почему они не шьют на толстых – непонятно. Художественную идею, конечно, трудно натянуть на мои телеса. А хорошее платье можно сшить на любую фигуру. Видимо, чтобы не отставать от художников, придать себе веса и авторитета, они тоже шьют только для тощих, ленивые суки. Так что, поскольку ни те ни другие на меня не шьют, я бескорыстно люблю художников. Хотя их идеи у таких, как Настя, часто вызывают недоумение.

– А мне кажется, – вмешалась Оля (она слышала, как говорят о моде театральные, и решила поделиться услышанным), – что эпоха брендов убила авторскую моду. Называется дом одним именем, главный в нем человек с другим именем. Его манера чаще всего не имеет ничего общего с манерой основателя дома. Простому чел овеку уже и не разобраться, где кончается Баленсиага и начинается Антонио Маррас, где кончается Ланвен и начинается Альбер Эльбаз, и так далее. Кто где работает и чем знаменит. Голова кругом идет.

– Да, это правда, – согласилась Люся.

– Зато бренд гарантирует комфорт таким, как я, – вступила в разговор молчавшая доселе Юля. – Я в моде полный ноль, но названия брендов худо-бедно слыхала. Надо мне выглядеть прилично с гарантией – на вкус свой я совсем не надеюсь, – пошла в магазин «Шанель» и оделась с головы до ног. И никто не посмеет сказать, что я как-то не так одета.

– На самом деле, – настроение Люси резко изменилось, – каждое модное дефиле – трэш-парад.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Оля.

– Ну, эти девочки-модели, что по подиуму ходят, – смотрю и плачу.

– Почему? Они красивые, знаменитые, – возразила Настя.

– Да это проданные дети, синюшные, прыщавые под гримом. Ей всего пятнадцать, от истощения каждый день в обморок падает, а ее уже переимели все, кто там не педик. И самой ей это совершенно безразлично.

– Зато денег полно.

– Да объегорят ее, объебут. Они же дуры малолетки, не понимают ничего в деньгах и контрактах. Или потом, как в тираж выйдут, все промотают. Сопьются и умрут на помойке, так же как их матери. А потом их сфотографируют и выставят в галерее. Вот такой вот круговорот трэша. Хотя что их жалеть. Мы, бабы, все, суки, сильные, жалеть нас нечего.

Люся: коэффициент злобности 9, вес 78.

Оля: коэффициент нервности 8, вес 66.

Настя: коэффициент целеустремленности 7, вес 67.

 

Глава 7

Деньги

Юля: уровень фенилэтиламина 70 %.

Юля решила стать предпринимателем без образования юридического лица. Она договорилась с бухгалтером крупной фирмы, которая приходила к ней сбрасывать вес, о том, что та будет заниматься Юлиными делами.

Однако дела с арендой помещения были плохи. Юля ошиблась в первоначальных подсчетах, ей понадобилась гораздо большая площадь. Помещения, которые можно было арендовать, оказывались неподходящей конфигурации. В основном коммерческая недвижимость – это обширные залы, рассчитанные на торговлю. Юле же были необходимы холл, раздевалка и несколько средних и маленьких боксов, соединенных отдельным коридором. В каждом боксе должно быть окно. Потому что вентиляция – вещь капризная, а ее клиенты нуждались в природном кислороде. Теоретически можно было разгородить зал на клетушки. Но тогда клетушки не имели бы окон и пришлось бы дополнительно вкладываться в ремонт.

Юля продолжала искать. Находились подходящие помещения, но в промзонах, куда никто не захочет ездить, или в совсем уж людных местах, где на целые кварталы вокруг была запрещена парковка. Центр не представлялся перспективным: людей там живет мало, кругом или дворцы, или офисы. Идеальным был бы большой спальный район с хорошей инфраструктурой.

С аппаратурой все было на мази: плати деньги, и она твоя. Правда, один аппарат нужно было ждать в течение месяца, он отсутствовал на складах в Петербурге. Этот аппарат пока можно было заменить противоотечным массажем Кармы. И к тому же Юля надеялась купить так ой же аппарат, немного подержанный, но еще на гарантии, – в соседнем микрорайоне закрывался салон красоты.

И вот наступил день, и Илья привез Юле деньги. Она обр адовалась и испугалась одновременно. Она подписала договор займа и поняла, что с этого момента вся ее мышиная беготня с бизнесом становится жесткой реальностью. И если она сделала ошибку и не сможет зарабатывать своими знаниями и умением деньги, ее ждут по-настоящему тяжелые времена и чудовищные долги. Но гормон в ее крови помогал ей смотреть в будущее с оптимизмом. Ее услуги всегда пользовались спросом, у нее были постоянные клиенты, которые не погнушались последовать за ней из фитнес-клуба в убогую квартирку. Последуют и теперь. Кстати, теперь можно было позвать и тех, кто дорожит комфортом и престижем.

Илья предложил выпить за сделку. В ответ Юля пре дложила ему выпить, когда состоится открытие салона. Илья решил, что потерпит еще. Вложив все деньги в помещение и аппаратуру, она полностью и окончательно окажется в его руках. Деваться ей будет некуда. Его победа близилась, он заранее радовался ей и предвкушал каждое волшебное мгновение своей будущей власти над Юлей.

Она не подозревала, что Илья строит такие планы, и продолжала мечтать о встрече с неуловимым Павлом. Он снился ей во сне. Она перебирала разные способы его поиска, но ни один из них не подходил. Она была под завязку занята хлопотами по бизнесу. Но главное – по-прежнему не представляла, как и где его искать.

Наконец Юля подобрала помещение. Оно отвечало основным требованиям, но оказалось гораздо большим по площади и, соответственно, более дорогим, чем планировала Юля. Но и выглядело оно роскошней. Юля произвела калькуляцию, и получилось, что ей придется повысить плату за занятие. Она грустила по этому поводу, потому что часть клиентов неминуемо уйдет, не сможет платить столько, чтобы Юлин бизнес приносил ей прибыль. Но другого выхода не было. Кроме того, Юля рассчитывала, что, разработав систему абонементов и укороченную программу, сможет все-таки большинство клиентов сохранить.

Приближался день открытия. Люся и Карма помогали Юле изо всех сил. К сожалению, пока было невозможно осуществить Люсину идею. На продажу кулинарных изделий требовалось разрешение санэпидемстанции и много чего еще. Люся рассчитывала заняться разрешением, когда салон заработает.

Юля согласовала часы занятий с клиентами и составила расписание. Если бы все пошло гладко, со второго месяца работы она могла бы понемногу отдавать Илье долг.

Открытие прошло чудесно. Вместо шампанского и пирожных были овощные соки и фруктовые канапе Люсиного приготовления. Юля и Люся подумывали торговать Люсиными блюдами подпольно, по устной договоренности с клиентами. Тогда не нужно было бы покупать магазинные холодильники, хватило бы простого, бытового. Для того чтобы провернуть эту идею, решено было через неделю-другую устроить еще один праздник, на котором Люся угостила бы клиентов своими вкусными и полезными блюдами и договорилась о доставке этих блюд по домам и офисам.

Все было прекрасно. Юля иногда думала о том, что должна помочь своим подругам. Не только Люсе, но и другим.

А Оля, несчастная Оля, висела на Юлиной совести тяжелым грузом. Иногда она подумывала избавить Олю от о боих мужей. Позвонить каждому и открыть глаза на ситуацию. Почему-то Юля была уверена, что муж Саня простит Олю и возьмет обратно. Но всякий раз, когда она заикалась об этом подруге, та приходила в такой ужас, что Юля тут же отказывалась от своего намерения.

Итак, на Юле оставались трое: Оля, Люся и Карма. О них ей надо было заботиться, ради них совершать трудовые подвиги. Ответственность, необходимость и желание о ком-то заботиться – эти чувства Юля испытала впервые. Они были для нее внове. И Юля догадалась, что эти чувства тоже гормональной природы. Это гормоны внушали Юле потребность вить гнездо, пересч итывать своих цыплят и вникать в их проблемы. Великая сила природы заставляла Юлю суетиться, шевелиться, беспокоиться. Осознав реальность, Юля приняла ее как должное. Гнездоваться так гнездоваться. Жаль, не было в ее курятнике петуха. Большого, красивого и главного. Который пришел бы и сам за всех все решил, каждому сказал, что делать, исходя из великого стратегического плана развития гнезда. В ожидании его Юле пришлось пока самой стать петухом.

«Подумаешь, житейское дело», – говорила себе она. Но ей все время ужасно хотелось, чтобы ее обняли, пожа лели, взяли на ручки, погладили по голове, похвалили. Мужчина-отец мерещился ей в счастливых снах. Не яркий сексапильный самец, не мужчина-ребенок, о котором надо заботиться, которому надо стать второй матерью. Нет, Юле был нужен мужчина-отец. Пожалуй, впервые она задумалась об этом и поняла, что это так. С того самого момента, когда пятнадцать лет назад она ощутила запах героя своих девических грез, мужчины далеко не юного, годившегося ей в отцы, когда в то единственное мгновение их тактильного контакта на лестничной площадке в ее подсознании наложились друг на друга матрица отца и матрица возлюбленного, и до того дня, когда она встретила Павла, она ждала мужчину, который кормил бы ее, спасал, заботился о ней, думал за нее. А она бы сосредоточилась на своих научных исследованиях. Вот кто был ей нужен. Такого, конечно, трудно найти в наше время. Он просто статистически не встретился ей по жизни. До Павла. Но где тот Павел?

Нужно было разыскать его и узнать, по-настоящему ли он женат. Что-то в интонациях той женщины смущало Юлю, наводило на мысль о том, что настоящая жена вела бы себя иначе. И она, Юля, катастрофически поторопилась тогда уйти. Необходимо было все выяснить – хотя бы для того, чтобы, в крайнем случае, забыть его навсегда.

В глубине души Юля по-прежнему считала, что быть заведующим кафедрой в институте намного круче, чем иметь собственный бизнес. Ведь когда ты доктор наук и заведующий кафедрой, ты – интеллектуальная элита, деятель науки, надежда общества. А когда ты занимаешься бизнесом, неважно, олигарх ты или владелец кофейного автомата, ты просто скучный обыватель. Да, ты живешь лучше деятеля науки, но ты маленький узколобый бюргер, твоя цель – прибыль, собственный кошелек и брюхо, а не помощь человечеству. Именно люди бизнеса ради наживы загрязняют планету, из-за них – глобальное потепление, войны, голод и другие всеобщие неурядицы. Да, у них лучше платья и машины. Но для Юли материальные блага значили только то, что они на самом деле значили, и ни на йоту больше. Статус ее не волновал. Она вообще не догадывалась, что очень многие люди относятся друг к другу сообразно тому, какие носят часы, на каких автомобилях ездят и какие у них женщины, что у понятия «крутизна» есть шкала измерения. Ей было не известно, что статус не просто актуален, а правит современным миром. Может, так было потому, что у нее дома не было телевизора, а глянцевые журналы она перестала покупать несколько лет назад, когда в одном из них рекомендовали диету, которая калечит человеку почки.

Несмотря на неудачи последнего времени, Юля чувствовала себя вполне состоявшимся человеком и не испытывала ни малейшей потребности заявлять миру свою крутизну. Она точно знала, что худоба и внешняя красота очень помогают людям жить. Но была также убеждена в том, что самодостаточные женщины не стремятся худеть. Как не стремилась к этому она сама. Собственно, однажды, в юности, она уже похудела, ко гда страстно хотела понравиться своему рок-герою. С тех пор она питалась правильно, вела здоровый образ жизни, потому что хотела быть здоровой, и поэтому не потолстела. Теперь, в этой жизни Юля не нуждалась ни в чьем одобрении или восхищении, и о собственном весе не думала. Однако другим женщинам обретенная худоба приносила счастье. Она была свидетелем этого много-много раз. Она столько раз видела светящиеся радостью глаза своих клиенток, когда весы наконец показывали заветную цифру. От одного этого женщины становились самодостаточными и счастливыми. Может быть, это была имитация самодостаточности и счастья, но это было уже слишком сложно, в Люсином духе.

Юля знала, что худоба худобе рознь. Та стройность, которой она добивалась для своих клиентов, была стройностью здоровых людей. Здоровье – вот главная задача, которую старалась решить Юля. Именно поэтому она считала себя в первую очередь врачом.

Теперь ей предстояло стать бизнесменом и врачом одновременно, узнать, совместимо ли это. Стремление к прибыли и соблюдение клятвы Гиппократа – могут ли они ужиться в рамках отдельно взятой судьбы.

Подумав обо всем этом вечером после открытия, Юля уснула. Ее ждала новая жизнь и еще восемь недель повышенной активности фенилэтиламина.

* * *

Сергей Иванович ждал, когда зарастет дырка на горле. Воротник рубашки не закрывал ее, а ездить на официальные встречи с кровоточащим шрамом или в бинтах было неприлично. Поэтому он сидел на больничном. Врачи из кремлевской больницы в целом одобрили Юлины действия; если бы в ее распоряжении оказались другие лекарства, радикальный разрез горла не потребовался бы, но содержимое аптечки было ограниченным и стандартным, и поведение Юли в сложившейся ситуации было признано правильным.

Сергей Иванович был поражен тем, как решительно Юля разрезала его горло. Она сможет спасти его и в другой раз. Она сможет закрыть его от неуверенности, опасностей, страхов. Чем чаще на досуге он вспоминал о Юле, тем больше ему нравилась идея новой семьи. Брак с умной успешной женщиной, доктором наук, укрепил бы его личный статус. В его среде чаще всего встречались браки, когда в пору кризиса среднего возраста обычно почтенные, уравновешенные и очень занятые люди вдруг женились на своих помощницах, или ушлых студентках, или вовсе на первых встречных-поперечных, не всегда красивых, но всегда молодых, стервозных и предприимчивых. В случае с Юлей вся история могла иметь исключительно респектабельный вид. Их отношения были бы партнерскими, когда один состоявшийся человек соединяет жизнь с другим состоявшимся человеком. Это не был бы пикантный анекдот, когда наложница начинает вертеть своим «господином», шантажируя его плотскими утехами и побуждая к несолидным и опрометчивым поступкам, так легко разрушающим имидж. Еще несколько лет назад адюльтеры и мезальянсы сильных мира сего не влияли на их карьеру. Но правила жизни бюрократической верхушки все более отчетливо стали принимать вид, казалось бы, ушедших в прошлое советских правил, не допускавших бульварных эскапад и публичной аморальности. Юля с ее нечеловеческой уверенностью, надежностью и сдержанной прохладной красотой представлялась Сергею Ивановичу настоящим ангелом в библейском смысле этого слова, существом, безусловно, высшим, но при этом снисходительным. Здесь не было опасности ошибиться, опозориться, нарваться на скандал, чего позволить себе он не мог и не хотел. Прельщали ли его радости брачного ложа? Определенно прельщали. Но его чувство не было животной страстью старого сатира к юной нимфе, это было рыцарское чувство благородного короля Артура к не менее благородной леди Гиневере. Во всяком случае, именно так это рисовалось предавшемуся любовным грезам хворому чиновнику.

* * *

Люся испытывала муки творчества. Может быть, впервые в жизни. Никогда прежде в своих кулинарных изысканиях ей не приходилось двигаться в определенном направлении, не сворачивая ни вправо, ни влево, запрещая себе экзотические ингредиенты, соблюдая калорийность, ограничивая объем. Она пробовала, выплевывала. Затем создавала другую комбинацию, снова пробовала и снова выплевывала. Люсе не удавалось новое блюдо. Ей не нравился ни его вкус, ни внешний вид.

Карма наблюдала за Люсиными муками издалека.

В разгар мук Люсе позвонила ее двоюродная сестра, с которой они в молодости общались много и радостно, но с тех пор, как Люся стала злобным бирюком, общение их сводилось к поздравлениям друг друга с праздниками. Сестра умоляла Люсю пойти с ней на концерт знаменитого заезжего тенора. Ей бесплатно, с барского пл еча ее босса, у которого нашлись другие дела, достались дорогущие – триста долларов каждый – билеты на концерт в отреставрированный Малый оперный театр. Люся ни за что не пошла бы, если бы не запредельная цена. Ей хотелось знать, что ей покажут за такие деньги.

Она язвительно думала, что новые хозяева продали в антикварные магазины огромное количество антикварных кресел из партера и лож и огромное количеств о антикварных же бронзовых светильников, – этих денег самих по себе хватило бы на полную реставрацию. Однако поход в театр мог потешить ее ненависть к миру. И она согласилась. Кроме того, следовало отдохнуть от злосчастной спаржи с креветками.

Но, придя в театр, Люся не могла не оценить явных изменений к лучшему. Сестра не переставала восхищенно щебетать, Люся же молчала и ехидно щурилась. Пока что она не смогла придумать ни одного повода для злости. Исчез запах капусты и плесени, годами витавший в этих неухоженных прежде стенах. Кресла стали удобными, проходы – широкими. Люся без труда и с комфортом втиснула свою внушительную филейную часть в кресло, и оно не покачнулось и не скрипнуло, как это бывало раньше.

– Тембр тенора благотворно влияет на женскую гормональную систему, – сказала Люсе сестра. – У тебя как с гормонами, все в порядке?

Люся знала, что с ее гормонами все, напротив, в полном беспорядке. Но ни секунды не верила, что тенор может ей чем-то помочь.

– Вот почему главная аудитория теноров – женщины после сорока, – продолжала Люсина сестра. – Им становится хорошо от звуков такого голоса.

Люся долго обшаривала глазами все вокруг, выискивая, к чему бы придраться, и обнаружила-таки два недочета: часы над сценой выглядели неподобающе технократично в барочном интерьере и потолочный плафон остался неотреставрированным. Больше ничего дурного найти она не смогла. И вот начался концерт.

На сцену выбежал тенор – низкорослый, голубоглазый и темноволосый. В его чертах отчетливо проявляло сь средиземноморское происхождение. Был он определенно простолюдин, и до изысканности некогда любимого Люсей Пласидо Доминго – раньше она все-таки кое-кого любила – ему было далеко. Одет он был в «Дольче и Габбана» и пересидел в солярии, однако его традиционная ориентация была вполне очевидной. Лет ему было сорок – сорок пять, но он сохранил мальчишескую стройность и подвижность.

Люся готова была зарубиться на сто баксов, что не получит от его пения никакого удовольствия. «Попсач, – думала она, – Басков поганый, те же ухватки».

Следом за тенором на сцену вышла сопрано, сопровождавшая его в турне. Это была медноволосая ирландка странного сложения. Она была худощавой и тяжеловесной одновременно, с походкой гренадера, но миловидным лицом. Заиграл оркестр, тенор запел. Дирижер заглядывал в лицо тенору, как чуткая, внимательная любовница, стараясь попасть в такт дыханию или убирая скрипку, когда певец вытягивал красивую ноту.

«Подлиза, низкопоклонник перед знаменитость ю», – думала Люся.

Ожидая своей очереди в дуэте, сопрано смотрела на тенора, приоткрыв рот, реагировала на его мимику, дышала все тяжелее и на глазах попадала, попадала, попадала под его чары. Когда тенор, завершив музыкальную фразу, посмотрел на сопрано и взял ее за руку, сопрано сглотнула, и Люся поймала себя на том, что сглотнула вместе с ней. Люсе стало стыдно, что она тоже поддается. Она забеспокоилась, вдруг кто-нибудь заметит, что сама великая и ужасная Люся позволила увлечь себя какому-то макаронному вертопраху. Она огляделась по сторонам, но все смотрели на вступившую в дуэт сопрано, и до Люси никому не было никакого дела.

«Хорошо, что поют по-итальянски, – думала Лю ся. – Наверняка текст пошлейший. Слушать по-русски было бы противно».

Снова наступила очередь тенора. Он закрыл глаза и вошел в транс. Его руки страстно обнимали загорелые плечи сопрано, а голос умолял, льстил, сулил все сокровища мира, ласкал, требовал любви. Звуки, которые он извлекал из своего горла, превращались в само либидо, горячую текучую любовную плазму, щедро заливавшую уши наполнявших зал матрон, каждая из которых – партер под кутюром, галерка под секонд-хендом – покрылась мурашками. Люся держалась до последнего. Но в какой-то момент тенор дожал и ее, упорно выстраиваемые препоны рухнули, Люся сдалась, открылась и позволила плазме заполнить свою безнадежную ледяную пустоту. Тенор оказался профессионалом, настоящим латинским мачо. Он натянул-таки Люсю, вошел в нее с триумфом и мастерски довел партию до конца. С финальным взмахом дирижерской палочки Люся беззвучно зарыдала, как в конце романтической комедии, когда герои, взявшись за руки, уезжают в лимузине с надписью: Just Married.

Люся больше не сопротивлялась, а отдалась тенору с ответной страстью. Наслаждение, которое он доставил ей, стоило каждого потраченного боссом сестры доллара. И тенор добротно поимел ее еще четыре раза до и пять раз после антракта вместе с полутысячей других пришедших на концерт женщин прямо в присутствии их клевавших носами мужей.

Завершив оплаченную программу, тенор вышел на по клоны. Зал ревел. Тенор снял пиджак и повернулся вокруг своей оси, продемонстрировав поклонницам сохранившую привлекательность задницу. Аудитория перешла на визг. Ему аплодировали стоя еще минут пятнадцать, но тенор оказался жлобом и на бис не вышел. Он экономил свое дорогостоящее либидо.

Люся молчала всю обратную дорогу, морщась дешевым восторгам сестры. Придя домой, она расчехлила арфу и по памяти сыграла первый концерт Чайковского.

Карма смотрела на нее как на живого бога.

После этого Люся пошла на кухню и одно за другим приготовила двенадцать блюд, каждое из которых полностью отвечало необходимым требованиям.

Интересно, какими еще блестящими свершениями была отмечена эта ночь в полутысяче других питерских квартир?

* * *

Наташа пристала к Илье с просьбой записать ее на похудение в его фитнес-клуб. Илья не мог понять, откуда у нее такая идея, но, чтобы отвязаться, дал ей телефон. Наташа позвонила, но специалиста по снижению веса на данный момент в клубе не было. Ей предложили аюрведу и еще какую-то муть, но Наташе это было не нужно.

Она села напротив телевизора, намереваясь посмотреть сериал про латиноамериканские страсти со скульптурным торсом в главной роли, но в обычное время его почему-то не было. Наташа раскрыла программу передач и сразу увидела то, что было нужно. Специализированный салон по коррекции веса. Находился он не близко, но зато рядом с домом Наташиной матери. «Вот и будет повод маму навестить», – подумала она.

Наташа набрала номер клиники пластической хирургии и задала вопрос:

– Я буду делать у вас полную эндоскопическую подтяжку лица, но у меня избыточный вес. Как будет правильно: сначала похудеть, потом делать операцию или сначала сделать операцию, а потом худеть?

Администратор попросила подождать и спустя несколько минут вернулась с ответом:

– Сначала худеть.

Тогда Наташа набрала номер салона. Трубку взяла Юля.

– Как быстро можно сбросить вес в вашем салоне?

– Зависит от того, сколько его у вас.

– Мой рост 172 сантиметра, а вешу я 52 килограмма.

– Хм. Приходите на консультацию, и мы все обсудим.

– Мне нужно как можно скорее.

И они договорились о времени.

«Тяжелый случай», – подумала Юля и записала Наташино имя и телефон.

* * *

Настя еще не имела возможности полноценно готовить, но встречу пропустить не хотела, поэтому просто заказала доставку из суши-бара на всех.

– Здравствуй, лямблиоз! – провозгласила Люся, с видимым удовольствием отправляя в рот первую порцию суши.

Остальные все еще агукали над младенцами.

– Не переживай, тем, у кого сильный иммунитет, лямблии не страшны. Они садятся на слабеньких, – успокоила ее Юля.

– Кто бы мог подумать, что у Настасьи двойня, – животик был весьма скромных размеров, – присоединилась к беседе Оля.

– Наша Настасья полна сюрпризов, – согласилась Юля. Тайна «близнецов» осталась между ними.

Подошла и Настя.

– Хочешь, я дам тебе совет как единственная из вас опытная мамаша? – предложила Люся.

– Послушать – послушаю, но что буду следовать – не обещаю.

– Позволяй детям жить своей жизнью, а не твоей. Если в жизни ребенка нет событий – ему потом нечего вспомнить. Он как бы и не жил. Приключение – это без разрешения проехать на пригородной электричке, а не посетить Диснейленд. Меня до самой консерватории водили за руку. И видишь, что получилось: я устроила свою жизнь так, чтобы не высовывать нос за дверь. Меня запугали миром. Я его боюсь и потому ненавижу.

– О чем ты говоришь, какие электрички – кругом одни маньяки!

– Ну, извини. Ты вообще-то охранной фирмой вот-вот завладеешь. Пускаешь охранника в соседний вагон, да и все.

– Завладею? Если бы все было так просто!

К сожалению или к счастью, Люсино откровение про ненависть к миру прозвучало не вовремя. Люся посмотрела на подруг: каждая была занята своими собственными мыслями – младенцы производят на женщин известного возраста сильное впечатление – и не услышала, что просто так, между делом, Люся сделала одно из самых главных признаний в своей жизни.

– Я считаю, что родители должны проводить со своими детьми как можно больше времени, чтобы всему их научить, – наконец проговорила Настя.

– Тому, чему действительно стоит учиться, научить невозможно, – возразила Люся, немного обидевшись на то, что в кои-то веки она сказала что-то искреннее о себе, а никто этого не заметил.

Если кто-то не знает, суши готовят так… Впрочем, не забивайте себе голову. Просто поднимите трубку и продиктуйте заказ.

– Слушайте, девчонки, вам кто больше нравится – Медведев или Путин? – спросила у всех Настя.

– А Медведев – это кто? – спросила Юля.

– Привет тебе, дырявая галоша, – удивилась Оля, – президент новый.

– А что, разве были выборы?

– Нет, я поражаюсь этой тете-моте. Ты что, телевизор не смотришь?

– Сейчас она спросит, что такое телевизор, – прокомментировала Люся.

– А вы не смейтесь, если она вкалывает с восьми утра до десяти вечера, ей точно не до телевизора, – заступилась за Юлю Настя.

– Да у меня его отродясь не было. Ни места в комнате, ни времени на него нет.

– Если она чего в жизни добилась, то только благодаря отсутствию телевизора, – задумчиво изрекла Люся.

– Ну а билборды, баннеры в городе ты тоже не видела? – продолжала расспросы Оля.

– Да что вы пристали?

– Нам интересно, кто тебе больше нравится, а если ты его не видела, то и сравнивать не можешь, – раздраженно пояснила Настя.

– Это точно. Сравнивайте без меня. Кстати, насчет телевизора Люся права. При просмотре телевизионных передач мозг человека переходит в состояние экономии ресурса. Наш организм вообще старается на всем экономить, трудиться в полную силу не любит. Именно поэтому люди телевизор и обожают. Приходит с работы усталый бизнесмен, ему целый день мозги компостировали, мозг напрягался на всю катушку, придумывал, как заработать еще денег. А сел у телевизора, посидел часик, мозг расслабился, перешел в экономичный режим – бизнесмен отдыхает, копит силы на завтра. Только проблема в том, что в режиме экономии мозг фиксирует повторы, реагирует на них, запоминает. В этом главный эффект телевизионной рекламы. Хочешь не хочешь – запоминаешь. Поэтому телевизионная реклама – самая эффективная и дорогая.

– Это ты откуда знаешь? – забеспокоилась Настя.

– Наука, дитя мое.

– Вот суки! К моему мозгу пристроились! Не выйдет! – Настя не на шутку рассердилась.

– Расслабься, – порекомендовала Насте Юля.

– А тебе, Люсь, кто больше нравится – Медведев или Путин? – не сдавалась та.

– Я драму, интригу люблю. Вот если возьмет Медве дев и кинет Путина, станет сам рулить, тогда ему респект. А если он добровольно позволяет дергать себя за веревочки, только чтобы по телику показывали, то совсем тогда не интересный он мужик. Русские женщины тяготеют к брутальным мужчинам, но вынуждены довольствоваться теми, что есть, – без яиц, а то и без мозгов. Поэтому, когда на экране в роли главы государства они видят такого, у которого есть хотя бы яйца, это уже прет бесконечно. Политик – это звезда. Для звезды главное – внешность и харизма. Если внешность сомнительная, тогда хотя бы харизма. Крайние, агрессивные политики – ястребы – всегда привлекательнее, чем аморфные женоподобные либералы; они сексуальнее, мужественнее. Потому Путин предпочтительнее. Он сдержан, мужествен, у него выразительный язык тела. Вот чем фашисты отличались от коммунистов? Фашисты – вспомните Штирлица в эсэсовской форме – гламурные и сексуальные. А коммунисты – абсолютная бесполость, асексуальность и убогость. Одних добрых глаз недостаточно. Однако асексуалы в войне победили. Очевидно, потому, что меньше смотрелись в зеркало, – Люся едко улыбнулась.

– То есть ты Путина рассматриваешь только как гламурный персонаж? – уточнила Настя.

– Не только. На самом деле он предводитель хунты спецполковников, серых, как их портянки. Все минусы полицейского государства без его плюсов.

– А какие могут быть плюсы у полицейского государства? – заинтересовалась Настя.

– Отсутствие уличной преступности. А у нас она сейчас активнее, чем при Ельцине.

– Моя мама говорит, что если у нас в России политик хотя бы что-то делает, то народ переполняется из-за этого таким удивлением, что готов носить его на руках, – подключилась к разговору Оля.

– А по-моему, – вставила Юля, – по отношению к Путину у нашего народа хельсинский синдром. Мы его любим только потому, что избавиться от него уже невозможно, а все время кого-то ненавидеть может только Люся.

– Вот если бы он взял сейчас и женился на гламурной телке, на Нетребко или на Кабаевой, кого там ему еще приписывают. Это была бы драма, была бы интрига. А так! Кен должен жениться на Барби, а не на ватной выцветшей Марусе. А если не женится, то и не Кен он никакой, а кукла Вова выпуска 1952 года из пластмассы второго сорта по цене один рубль шестьдесят копеек, – отп устила Настя несвойственное ей глубокомысленное замечание.

Люся: коэффициент злобности 8, вес 76.

Оля: коэффициент нервности 7, вес 67.

Настя: коэффициент целеустремленности 8, вес 66.

 

Глава 8

Счетчик тикает

Юля: уровень фенилэтиламина 61 %.

Сергей Иванович позвонил Юле и сообщил, что хочет приехать повидаться с ней в Петербурге. Он поправился, но выглядел все еще не совсем презентабельно. Он рассчитывал пробыть в городе два дня, и второй день хотел полностью посвятить общению с Юлей.

Юля напряглась. День, который он выбрал, был будним, а каждый будний день был у Юли расписан от и до. Надо было что-то придумывать. Карма прочно застряла у Люси и почему-то не заикалась о возвращении, хотя каждый вечер звонила Юле и рассказывала, что делала днем, несмотря на то что они виделись в салоне.

Дома у Юли был бардак, куча нестираного белья, заплесневевший холодильник. Пригласить Сергея Ивановича домой она не могла. Юля не могла отменить занятия и не могла никому поручить их проведение в свое отсутствие. Впрочем, встречаться с Сергеем Ивановичем она была вынуждена из-за Кармы, было логично заставить ее отдуваться. Пусть вместо обычной процедуры делает клиентам длинный похудательный массаж. Эффект другой, но ничего. Выручка будет меньше, но это всего один день, на общий доход почти не повлияет. Юля позвонила Люсе и потребовала себе Карму. Люся вызвала такси, посадила в него Карму, Юля встретила это такси и расплатилась. Карма привезла новые порции Люсиных шедевров. Проблема была в том, что Люся в ту памятную ночь не записала точную рецептуру своих блюд и теперь вынуждена была все делать заново, тщательно фиксируя рецепты на бумаге. Вдохновение ушло, воспроизведение давалось медленно и с трудом.

Юля решила устроить дегустацию для посетителей салона. Люсе нужны были клиенты.

Юля внимательно посмотрела на Карму. В ее лице что-то неуловимо изменилось, но Юля так и не смогла понять, что именно. Бросались в глаза только усики, пробившиеся у той на верхней губе.

– Тебе надо сделать эпиляцию верхней губы. Прямо сегодня. А теперь давай я все тебе здесь покажу.

Юля показала Карме, где какие аппараты стоят, и Карма достаточно быстро усвоила, для чего они предназначены и как ими пользоваться. Просто на удивление. Об ычно девушки-косметологи учатся работать на аппарате полных два дня, Карме же понадобился всего час. Ее руки были чрезвычайно ловкими и обладали прекрасной моторикой.

– Попробуй на мне, – велела Юля.

Карма сделала Юле все аппаратные процедуры по очереди, сделала умело и правильно.

И Юля позавидовала своим клиентам. Как комфортно было лежать и чувствовать, как уходят избыточный вес и отеки без малейшего усилия с ее стороны. «Неужели деньги действительно могут сделать жизнь лучше?» – думала Юля. Но зато и хлопот сколько, чтобы эти деньги заработать. «Денежки чужие не достаются без труда», – вспомнила Юля смешную песенку Окуджавы, любимого барда Ниночки.

Она подумала, что не будет ничего менять для тех, кому были назначены аппаратные процедуры, – Карма сделает их на отлично. Единственное, чего не могла Карма сделать за Юлю, – провести занятие на тренажере с измерением пульса и давления, это главная для сжигания жира процедура. Юля решила предложить клиентам замену на выбор: более дешевую – массаж или более дорогую – комплекс аппаратных процедур. И начала обзванивать всех по списку. В процессе обзвона она вдруг подумала: а зачем предлагать альтернативу, надо сразу предлагать более дорогие аппаратные процедуры. Правда, не всем клиентам они подходят. Существуют серьезные противопоказания. А так ли это важно? Один раз не повлияет на здоровье. Юля пересчитала разницу. Если просто делать аппаратные процедуры вместо обычных ее занятий, она будет зарабатывать в полтора раза больше. Значит, в полтора раза быстрее расплатится с Ильей и освободится от кредитного тягла.

Этот заем очень напрягал Юлю. Она понимала, что под влиянием своего любовного гормона, внушившего ей избыточный оптимизм, она скоропалительно попала в зависимость от Ильи, который может теперь потребовать долг обратно в любую минуту. Припомнив, чего хотел от нее Илья раньше, она с ужасом поняла, что он также имеет теперь право потребовать от нее интима в любой момент. И как она откажет? Вернет деньги? А где она их возьмет? Нигде!

Но Илья не звонил и ничего не требовал. Юля молилась, чтобы он встретил какую-нибудь другую девушку и забыл про нее. Но если все-таки он позвонит и потребует. Что тогда делать? Спать за деньги? Юле стало плохо. Если бы нашелся злосчастный Павел, он бы защитил ее, помог, хотя бы что-нибудь посоветовал. Но где искать его, Юля не знала. И Юля решила обязать клиентов пройти аппаратные процедуры. Каждая копейка была на счету, и забота о здоровье клиентов отошла на второй план. Юля решила не тратить больше денег ни на какие новшества и совершенства, а зарабатывать и отдавать, зарабатывать и отдавать, и так до тех пор, пока не освободится от Ильи.

* * *

Настя уже взяла судьбу в свои руки, и, кроме того, у нее совершенно не было времени на Юлин салон, потому что она воспитывала троих детей и разрабатывала тактику воздействия на компаньонов покойного мужа. Ей едва-едва удавалось выкроить время на занятия у Юли, процесс похудения шел успешно. Ей удалось уговорить Шамиля продать «мерседес» Руслана, который дед сначала собирался хранить как память, а потом беречь для внука. Это было нужно, чтобы нанять хорошего адвоката. Настя убедила старика, что, несмотря на все ухищрения, за восемнадцать лет машина все равно придет в негодность. Дед был не очень согласен, но, увидев, с какой энергией Настя решила ввязаться в дело, дал ей шанс. Обладание акциями фирмы или серьезные отступные обеспечили бы семье не просто скромную жизнь, а жизнь обеспеченную, чего на самом деле и хотела Настя. Ведь ей так не терпелось продолжить гонку за счастьем.

* * *

Илья нашел приличную проститутку и платил ей, чтобы она не принимала других клиентов, секс с ней вполне его устраивал. В сущности, эротические ощущения в случае секса с женой, с новой пассией или со случайной партнершей были для него примерно одинаковы. Обладать желанной женщиной для Ильи не было вопросом новых ощущений. Это было вопросом победы, самореализации, личного достижения и, в конечном итоге, проистекающим из этой победы вопросом счастья. Именно такое, победительное мужское счастье он знал и в таком нуждался. В случае с Юлей ему было важно не просто де-факто обладать ею, хотя это было главным. Ему хотелось вызывать у нее искреннее осознанное восхищение и уважение. Илья никогда не рефлексировал, но, когда это отдельное от его основного желания чувство отфильтровалось само собой, он понял, что с этим лучше не откладывать. Было и что-то еще, чего он пока не понимал. Если она будет расположена к нему, позже она легче и естественнее воспримет его предложение. И он решил подружиться с Юлей. Он никогда раньше не дружил с женщинами, у него не было в этом необходимости. Как правило, женщины, увидев его машину, сами падали в его объятия, но это были женщины определенного сорта, не такие, как Юля, он наконец начал чувствовать разницу. Он не знал, как это – дружить с женщиной, поэтому чувствовал себя первопроходцем, открывателем новых пространств, которых небезосновательно опасался.

У Юли раньше бывали товарищеские отношения с молодыми людьми, но в силу ее эмоциональной астеничности такие отношения никогда не становились дружбой и не переходили в романтическую фазу. Поэтому для нее это тоже могло бы стать новым опытом.

Илья зашел к ней в салон в обеденный перерыв. Юля устраивала часовой перерыв в середине дня, чтобы съесть одно из Люсиных творений и тихо посидеть, сосредоточиться. Побыть наедине с собой. Этого ей очень не хватало в ежедневной кутерьме и круговерти. Когда Илья пришел в первый раз, она вздрогнула, ее охватил страх, что сейчас он потребует назад деньги или немедленно ему отдаться. Но ничего такого не произошло. Он сел рядом с ней, не слишком близко, и стал рассказывать смешные истории и анекдоты про врачей и про блондинок. Он специально подготовился, нашел в Интернете пару сайтов и выбрал те анекдоты, которые, по его мнению, могли бы ей понравиться. Сначала она молча и настороженно смотрела на него, но потом расслабилась, несколько раз улыбнулась и даже один раз рассмеялась его байкам.

Когда анекдоты иссякли, Илья спросил, как дела. И она охотно поделилась с ним своими новостями, успехами и тревогами по поводу возможного повышения арендной платы. Он обещал помочь на переговорах с арендодателями, если это потребуется. «Для начала довольно», – решил он и ушел, чтобы не навязываться, чтобы она привыкала постепенно. И с тех пор стал захаживать.

Он никогда столько времени не думал, как ненарочито угодить женщине. Это было необычно, он не узнавал себя, но в то же время было интересно. Это было что-то вроде боевой операции, которую надо тщательно спланировать и провести. Планирование даже увлекло его.

Всякий раз, когда он приходил, Юля собиралась спросить, что у него за духи. Ей нравилось, как он пахнет. Но, опасаясь, что этот вопрос он сочтет интимным, удерживала себя от него. Она обнаружила, что Илья умен, что им обоим смешны одни и те же анекдоты. Но это не имело никакого значения.

Однажды, когда он пришел, Юли в салоне не оказалось. Там хозяйничала неизвестная Илье маленькая смуглая азиатка, едва говорившая по-русски. Она объяснила, что к Юле приехал большой человек из Москвы и поэтому Юля сегодня не работает. Илья запаниковал. Столько усилий псу под хвост. Он видел «мерседес» с государственными номерами, подарок, вспомнил историю про спасение жизни над Атлантическим океаном. Оставалось понять, есть ли со стороны этого высокого московского чиновника романтический интерес к Юле. В той ситуации он вполне мог возникнуть. Следовало навести справки о семейном положении этого господина. Илья быстренько сообразил, кому надо позвонить, чтобы получить подобную информацию. Сведения оказались неутешительными. Чиновник в отличие от Ильи был свободен и вполне мог подыскивать молодую жену. Их весовые категории были несопоставимыми. Связь или брак с чиновником такого уровня подняли бы Юлин статус на практически недосягаемую для Ильи высоту. Он понимал, что расклад абсолютно не в его пользу. И на него напала тоскливая безысходность. Борьбу статусов он заведомо проигрывал. Единственное, на что ему оставалось рассчитывать, – это Юлина неподкупность, если, конечно, она не была фальшивой и не представляла собой разновидность кокетства и набивания цены. Чиновник был на двадцать лет старше Ильи, внешность его, соответственно требованиям организации, которая выдвинула его на нынешний пост, была весьма средней, не запоминающейся. Следовательно, внешний эффект здесь тоже вряд ли мог иметь место. Надежность и свобода от брачных уз – вот важнейшие факторы, помимо статуса. Илье необходимо было вызвать Юлю на откровенный разговор о Сергее Ивановиче. Это было трудно. Но только так он мог узнать, как Юля на все это смотрит.

* * *

Тем временем Юля и Сергей Иванович в том самом «мерседесе» ехали по Приморскому шоссе в сторону любимого им небольшого респектабельного отеля на побережье, там в ресторане при отеле готовили блюдо, которое Сергей Иванович очень любил и которое каждый раз, возвращаясь в Питер, отправлялся отведать. Блюдо готовили в крестьянском стиле, поэтому Юля вряд ли стала бы его есть с тем количеством масла и сметаны, которое полагалось по рецепту. Но Сергей Иванович чувствовал себя ужасно скованно в Юлином присутствии. Хотя мысленно уже давно на ней женился и родил двоих детей. Сидя рядом с ней в машине, он боялся шелохнуться и крайне плохо соображал. Поэтому до того, что блюдо чересчур жирное, он додумался слишком поздно, чтобы менять маршрут. Однако Сергею Ивановичу непременно хотелось сделать Юле что-то приятное. Ему пришлось срочно придумывать дле нее какой-то бонус. Он уже осмотрел ее салон, нашел, что она отлично справляется и все разумно организовала. Поэтому зацепился за эту тему и решил, что покажет ей оформленный на его престарелого дядю, но на самом деле принадлежащий ему бывший обкомовский санаторий. Санаторий нормально функционировал и давал кое-какую прибыль.

Юля с любопытством все обошла и осмотрела, но Сергею Ивановичу не сказала ни слова. Он ожидал, что она восхитится. Но этого не произошло. Сергей Иванович недоумевал.

– Тебе не нравится?

– Что именно?

– Ну, вообще все.

– Нет, не нравится.

– Почему?

– Все сделано по старинке, без комплексного оздоровительного подхода. Номера устарелые, сантехника плохая, еда столовская. Средний класс здесь жить не станет. Только по большой нужде. У вас такие возможности, такая природа вокруг, замечательная вода течет из труб. А вы экономите на новом оборудовании. Я бы сделала здесь два разных учреждения. Одно – ориентированное на красоту и омоложение, а другое – на лечение и реабилитацию. Например, по этажам…

– Так-так-так. Напиши мне подробный план, как ты это видишь, экономист обсчитает, я подумаю. Если расчет мне понравится, может, возьму тебя сюда главврачом.

По тому, как загорелись ее глаза, он понял, что угодить сумел.

Юля не верила ушам. Все-таки ее собственный салон с тремя аппаратами был ей тесноват, и рутина совсем заела. По большому счету, без научных изысканий, котор ыми Юля уже давно не занималась, работа была ей скучна. Кроме того, она постоянно нервничала из-за долга Илье, постоянно ругала себя за то, что ввязалась в это дело. И только любовный гормон внушал ей оптимизм и уверенность. Если она качественно все осмыслит, не попросит слишком многого и в то же время придумает что-то новое, ей дадут поле деятельности. Это будет настоящая работа, настоящая жизнь.

Сергея Ивановича вполне устраивало, как все работало в этом санатории. Однако Юля могла бы сделать из него модное место, прибыль увеличилась бы. Ну а ко всему прочему это была возможность подобраться к ней поближе. Общее дело сильно укрепляет взаимоотношения.

Сергей Иванович так был доволен своей находкой, что даже допустил дерзкую мысль о том, чтобы снять в отеле номер на несколько часов. Но он не был ухарем и хватом, Юлино присутствие по-прежнему обескураживало его, и ее отказ, пусть даже веж ливый и мотивированный объективными обстоятельствами вроде месячных, был для него непредставим, невозможен, убийствен. Поэтому он решил позже, в другой раз, когда она почувствует и оценит его к ней отношение, обговорить с ней все – перспективы, условия, заручиться пониманием, а уж потом создать какую-нибудь романтическую ситуацию и предоставить инициативу ей самой. Тогда все получится естественно и комфортно.

Наступил вечер. Юля проводила Сергея Ивановича в аэр опорт. «Мерседес» вез ее домой. Мягкая подвеска представительского авто укачала Юлю. Она дремала, лениво раздумывая о том, как реорганизовать санаторий. Внезапно на пешеходном переходе возле большого сетевого гипермаркета Юля увидела Павла. Он переходил дорогу, направляясь к парковке.

– Остановите! – крикнула Юля водителю и выскочила из еще не остановившегося автомобиля. Она побежала в ту сторону, в которую пошел Павел, но он, видимо, уже сел в машину. Ни марки, ни номера она не помнила. Она пробежала взад-вперед по рядам. Но Павла не нашла. Он растворился в пространстве. Единственное, в чем убедилась Юля: он действительно существует и он в городе. Но где его искать, Юля не представляла.

* * *

Наташа вошла в Юлин салон, и ей там сразу понравилось. И доктор Юлия Викторовна показалась понимающей, мягкой. Она была, конечно, моложе ее, Ната ши, но почему-то совершенно не бесячая. Обычно молодые женщины приятной наружности бесили Наташу, потому что в каждой она видела потенциальную охотницу за своим мужем. А эта была на охотницу не похожа.

И, слово за слово, Наташа рассказала докторше о том, что ее беспокоят старение и лишний вес. Что она очень боится потерять мужа, потому что ничего не умеет делать, не сможет работать и боится бедности, как ада. И что она уверена: только пластическая операция сможет удержать ее мужа при ней, причем операция тайная. Например, она скажет, что ей надо оперировать носовую перегородку. Это делают как раз на кафедрах лицевой хирургии. Так что, когда она выпишется, он ничего не будет знать, просто увидит, какая она молодая и красивая, поймет, что лучше ее на свете нет и никто другой ему не нужен, и останется с ней навсегда. И никогда не будет бедности.

Юля выслушала все это с сочувствием. Но лишнего веса не видела в упор. И тогда она спросила, а почему Наташа хочет похудеть.

– Мне сказали, что я безобразно толстая.

– Кто сказал?

– Человек, которого я люблю.

– Ваш муж?

Наташа поняла, что заговорилась.

– Да, муж.

– Ну, хорошо, попробуем угодить вашему мужу.

Юля сделала Наташе калиперометрию и назначила курс упражнений. Процент жира в Наташином организме составлял 10, тогда как у самой Юли эта цифра равнялась 12.

– А диету? – спросила Наташа.

– Мы справимся одними упражнениями, – ответила Юля.

– Как быстро я достигну идеального веса?

Юля не знала, что ответить. Вес Наташи был ниже идеального.

– Я думаю, очень быстро. – Юля дала Наташе свою визитную карточку: – Вот. На всякий случай.

– Хлудова Юлия Викторовна, – прочитала Наташа. – Что-то знакомое. Где-то я о вас читала или слышала.

– Возможно, мы вложились в рекламу.

И они распрощались. Наташа – вполне довольная результатом беседы, Юля – в полном недоумении.

* * *

Настя позвонила адвокату, который успешно развел с мужем-бизнесменом Юлину клиентку-домохозяйку.

Адвокат объяснил Насте, что вступить в права наследования она сможет только через шесть месяцев после смерти мужа. И что наряду с ней наследниками являются все дети покойного – четверо от прежних браков и трое Настиных – и его отец. Поэтому затевать что-либо прямо сейчас попросту преждевременно. Надо ждать.

Но Настя ждать не могла. Ей необходимо было что-то предпринять немедленно. Поэтому она снова позвонила адвокату и уговорила его все-таки с ней встретиться, пообещав в любом случае оплатить консультацию.

Адвокат оказался маленьким, совершенно лысым и п ри этом необыкновенно живым, бодрым человеком. Посмотрев на Настю вблизи, молодую вдову с тремя детьми, но стойкую и энергичную, он почувствовал к ней расположение и серьезно вдумался в ее ситуацию.

Прежде всего адвокат хотел знать, открытым или закр ытым акционерным обществом является предприятие покойного Настиного мужа. Настя точно знала, что фирма Руслана была закрытым акционерным обществом. «ЗАО» значилось на всех визитках Руслана. Это означало, пояснил адвокат, что число владельцев определенное, небольшое, скорее всего эти люди Насте знакомы. И, что самое главное, – акции закрытого акционерного общества действительно можно наследовать, в отличие от доли в открытом акционерном обществе, там такое не всегда возможно.

Далее следовало узнать, каким процентом акций предприятия владел Руслан. Настя точно этого не знала. Ад вокат посоветовал поискать бумаги дома, у Руслана наверняка должны были где-то храниться устав, протоколы собраний акционеров и другие учредительные документы.

Сложным был другой вопрос. Стать новым акционером предприятия мог только один человек, а наследников у Руслана было девять. Предположим, Настя уговорила бы отказаться от своих прав в ее пользу Шамиля, и, понятно, она сама представляла бы своих детей. Но дети двух других жен? Как быть с ними? Уговорить этих женщин отказаться от имени своих детей от наследства в виде акций в Настину пользу было нереально. Они ненавидели Настю, чему она сама в свое время немало поспособствовала. Адвокат сразу предупредил Настю, что, если акционерам удастся перетянуть при помощи мелкой подачки одну из бывших жен на свою сторону, ей ни за что не получить от них не то что акций – вообще ничего, никакой компенсации.

Но как добиться дружбы и заслужить доверие людей, которые ненавидят ее больше всего на свете? Причем делать это надо быстро, не привлекая внимания других акционеров. Те скорее всего уверены, что, пока не прошли шесть положенных по закону месяцев, наследники не станут суетиться. А подсуетиться прямо сейчас как раз стоило. Не исключено, что акционеры уже подбирались к бывшим женам, чтобы предупредить возможные будущие проблемы.

Итак, перед Настей стояли две задачи: найти документы и найти подход к бывшим женам Руслана.

Настя спросила Шамиля про сейф, он показал ей, тот находился в подвальной части – в царстве покойного хозяина дома. Вместе они открыли его и действительно нашли там устав, протоколы собраний и все остальное.

Доля Руслана в бизнесе составляла ни много ни мало 51 процент. «Контрольный пакет», – пояснил адвокат. По закону, если Насте удастся стать единственной наследницей, она сможет стать директором предприятия, а став директором, закрыть его или совершить слияние с другим предприятием или сделать что-то еще, что ей захочется. Акционерам – их было кроме Руслана четверо – следовало опасаться.

Настя подробно описала Шамилю ситуацию, и они сели думать, что делать.

Шамиль имел контакты с обеими бывшими невестками, но призывал Настю не идти напролом, а все хорошенько обмозговать, рассмотреть с разных сторон.

– Мы должны им что-то предложить. Но что именно – мне пока непонятно, – сказала Настя.

– Ты должна им предложить что-то, что можешь отдать сразу. Иначе они тебе не поверят. Только в обмен: они тебе – отказ, ты им – что-то ценное, что их устроит.

– Как я могу рассчитать их долю, если я не знаю общей?

– Позвони адвокату, пусть подскажет, как тебе узн ать, сколько ты можешь с них получить.

Настя снова принялась звонить адвокату.

– Чтобы сделать верное заключение о сумме или имуществе, которые вы вправе будете потребовать, нам нужны две бумаги. Одна называется cashflow – «движение средств». Она составляется раз в год, но можно взять прошлогоднюю, а в ней один месяц, например декабрь. Вторая бумага называется оборотно-сальдовая ведомость по основным средствам. Рассмотрев первую бумагу, мы сможем сделать приблизительные выводы относительно стоимости предприятия в целом, как если бы оно продавалось третьим лицам. Индекс здесь составляет двадцать. То есть, если сумму месячного оборота умножить на двадцать, то мы получим приблизительную стоимость предприятия. Вторая бумага даст представление о том, что конкретно можно забрать из недвижимости в порядке компенсации наследства, потому что деньги, а тем более наличные, получить будет невозможно. Их на предприятиях просто не бывает. Разве что они возьмут кредит. Кроме того, не забывайте про налог на наследство. Поэтому имеет смысл оформить все передачи собственности, избегая формулировки «наследство».

Настя записала название документов.

– А где мне взять эти бумаги?

– В бухгалтерии или у директора по финансам, если там такой имеется.

Настя была сильно озадачена. Она, конечно, присутствовала на паре корпоративных мероприятий – это было для нее каторгой, – но никого не знала и не помнила в лицо. А обратиться к финансовому директору, который был акционером, она не могла.

* * *

Люсе в этот раз не нужно было придумывать особое меню. Она просто повторила пару блюд из тех двенадцати, которые приготовила в блаженную ночь своего женского счастья.

Девушки пробовали, охали, ахали и не могли выбрать, какое лучше.

– Как, – удивлялись они, – что помогло тебе так чудесно все сделать?

Люся и так была среди них чемпионкой. Но теперь явно вышла на профессиональный уровень.

– Огромные залежи невостребованной сексуальной энергии.

– А как ты ее копишь, где твой аккумулятор? – заинтересовалась Оля.

– Хороший вопрос. Подумаю – отвечу.

– Ты всерьез считаешь, что женщины производят сексуальную энергию? Вот лично я, по-моему, ничего такого не произвожу, – заинтересовалась разговором Настя.

– Ну а гормоны-то как же, вы про них забыли? – вставила Юля.

– Я не чувствую влияния гормонов, – продолжала Настя.

– Это сложный мировоззренческий вопрос. Юля вот считает, что вышел продукт распада какого-нибудь гормона из организма с мочой, и все. Кончилась любовь. Я думаю, это упрощенное объяснение.

– Люся, ты веришь в любовь? Никогда бы не подумала! По-моему, секс – элементарный рычаг управления, ме тод контроля женщины над мужчиной. Пользуйся им правильно – и ты в шоколаде, – категорично заявила Настя.

– Ты, Настасья, хоть и многодетная, но молодая. И хорошего любовника у тебя, судя по всему, еще не было. Но дело и не в этом… Так что нравится больше – креветки или спаржа?

– Люсь, ну давай расскажи про мировоззренческий вопрос, – попросила Оля.

– Это было бы длинно и занудно и поколебало бы мой имидж циничной мизантропки.

– Все интереснее и интереснее, – заметила Юля.

– Ну ладно, Люсь, мы никому не скажем.

– Я вот думаю, – снова начала Настя, – что мужчины придумали, будто женский оргазм в десять раз лучше, чем мужской, и внушили это женщинам, чтобы те не отказывались с ними спать. Ведь если есть теоретическая возможность испытать этот оргазм, значит, надо пробовать и пробовать, в какой-то момент повезет.

– Все упирается в прямохождение.

– Что? – не поняли Оля, Настя и Юля.

Люсе надоело слушать благоглупости незрелых молодых женщин, и она все-таки решила ознакомить их со своими размышлениями.

– Все животные до человека ходили на четырех лапах. А ходить прямо ужасно неудобно. С точки зрения гравитации – просто абсурдно. И рожали самки животных – раз, и готово. А прямоходящей человеческой женщине – мука мученическая. И совершенно очевидно, что скоро наступил бы момент, когда человеческая самка при большом мозге сложила бы два и два и отказалась бы совокупляться, плюнув на инстинкт продолжения рода. Если бы не что? Если бы не крошечный пенис, который ей дали, компенсируя прямохождение, чтобы она могла получать от соития удовольствие. Самки животных-то оргазма не испытывают. Но этот маленький пенис дает удовольствие не автоматически и не каждый раз. Почему? Самке человека нужно самой потрудиться, чтобы получить это удовольствие. Сваливают все на самца только ленивые и безответственные самки. Наслаждение приходит, если сама самка сильно старается. Для чего нужно, чтобы она старалась и получала наслаждение? Для того, чтобы угодить себе и чтобы угодить самцу. Ну, себе – понятно. Компенсация за болезненные роды. А что касается самца, то ничто, как известно, так не поднимает человеческого самца в собственных глазах, как сознание того, что он хороший любовник. И за это человеческий самец гораздо сильнее привязывается к самке, которая получает удовлетворение от соития с ним, чем к той, которая ничего с ним не чувствует.

А зачем нужна его привязанность? Для укрепления моногамии. А зачем нужна моногамия? Для укрепления семьи в ее человеческом виде. Зачем нужна крепкая семья? Чтобы родители совместно долго заботились о потомстве. А почему нужно делать это долго и совместно? Потому что у человека очень длинное детство. И качественное потомство вырастает только в полных любящих гетеросексуальных семьях. А во всех других – с гнильцой. А почему у человека такое длинное детство и оно все удлиняется? Сегодняшние 26-летние – как 21-летние пятнадцать лет назад. А детство удлиняется из-за возрастающего объема необходимой для усвоения информации. Что означает все это вообще? Что человек в момент своего появления был запрограммирован на прогресс.

– Кем? – хором спросили подруги.

– Вот в этом-то и вопрос. Который опять-таки упирается в прямохождение.

– Поясни.

– Зачем на планете Земля прямоходящие, если ходя щим на четвереньках жить здесь в сто раз легче? Люди не пойми почему должны ходить на двух ногах, смотреть вперед и вверх, а не вниз, чтобы не споткнуться, все черты лица сосредоточены на 20 процентах поверхности головы, тогда как у обезьяны – на 60 процентах. Как будто люди должны были быть непременно на кого-то похожи, имитировать что-то, что уже существовало раньше, не являлось белково-углеродным по химическому составу и не функционировало в условиях гравитации. Что это было – не знаю, но умысел и последовательность действий отчетливая и логичная.

– Ты имеешь в виду инопланетян или ангелов? – спросила Оля.

– Не будем углубляться в эту тему.

– Погоди-погоди, – вмешалась Настя. – Человек за программирован на прогресс. А кто его запрограммировал?

– Природа, – ответила Юля, – кто же еще.

– Тогда получается, что природа запрограммировала автомобили, компьютеры и свою собственную гибель от экологической катастрофы? – Настя хотела выяснить все до конца.

– Я же говорю, не стоит углубляться, вопрос не имеет ответа, – попыталась закончить разговор Люся.

– Получается, что заниматься сексом – совсем не гре х, – подытожила Оля, – получается, что в браке не просто не грех заниматься сексом, получается, что грех – плохо, халтурно заниматься сексом, потому что тем самым отвращаешь от себя своего супруга, разрушаешь семью, портишь жизнь детям.

Люся наполнила всем тарелки еще раз.

– Люсь, а как ты испытала оргазм в первый раз? – спросила Настя, опасаясь в ответ гневной отповеди, а то и оплеухи.

– Хм, я расскажу, только если и вы все тоже расскажете.

– Ладно, – ответила Юля, – я согласна.

Оля кивнула и задумалась. Очевидно, прикидывала, что считать первым разом.

– Вы не поверите, – начала Люся, – но первым моим любовником был кот.

– Кот? – поразилась Настя. – Но у котов же крошечные письки.

– А кто говорил хоть слово про письку. Я все время сидела дома. Школа – дом, потом консерватория – дом. Я ужасно боялась заболеть или забеременеть, просто панически, и решиться на отношения не могла. Боялась родителей, особенно бабушки, она, царствие ей небесное, была жуткой фарисейкой и пугала меня мужчинами до икоты. Так что спала я с котом. Однажды, чтобы хоть как-то разобраться в этом вопросе, я намазала клитор валерьянкой. Правда, не учла, что валерьянка на спирту, щипало сильно. Но милый друг кот Васька проявил энтузиазм. Ощущение я запомнила на всю жизнь. С мужчинами так хорошо мне не было никогда.

– Мда-а… – протянула Юля.

– А ты, Юль? – продолжала расспросы Настя.

– Ну, моя история попроще. Хотя антураж живопис нее. Я не всегда была отъявленным ботаником, был один год в моей жизни, еще в школе, когда я пустилась во все тяжкие. Стремилась, типа, к самоуничтожению. Так вот однажды во время одной из бесконечных пьянок-гулянок в сквоте недалеко от Невского я отрубилась. Подруга, с которой мы туда хаживали, кинула меня, ушла домой. Проснулась я оттого, что на меня кто-то, пардон, залез. Открываю глаза – надо мной нависает нечто чудовищное. Страшный разрисованный мужик. Тогда татуировки и пирсинг еще были в новинку, шокировали. Я его видела раньше, но никогда не разговаривала. Испугать меня вообще-то было трудно, опыт я уже к тому времени прикопила всякий. Собственно, ничего противозаконного с точки зрения нравов этого сквота и подобных вечеринок он не делал. Отрубившаяся девица – законная добыча всякого желающего. Но до чего он был ужасен! У него язык раздвоенный, разрезан, чтобы был как у змеи, – жуть. И он, представляете, наклоняется, и эти кончики языка мне в ноздри запускает. Все это, как вы понимаете, ответному желанию с моей стороны никак не способствовало и даже совсем наоборот. И только я собралась завизжать со всей дури, как он мягким интеллигентным голосом говорит: «Не бойтесь, милая барышня, вам понравится, даю вам слово чести». Клянусь, именно так и сказал. Я от такой старорежимной вежливости аж обалдела. Жду, что будет.

Снимает штаны, а у него лобок у самого основания пениса весь в пирсингах – несколько колечек разной ширины. Член разрисован, я уж не разобрала, что за фигуры там на нем, какая-то магическая символика. Короче, растопырила глаза, развесила уши, внутренний экспериментатор победил, визжать раздумала. И знаете что? Он не обманул. Благодаря какой-то из сережек в его лобке, кайф я получила почти мгновенный и стопроцентный без всякой предварительной подготовки. Потом он встал, поклонился мне, а у самого лобок весь в крови, сережки двигаются в отверстиях – сосуды повреждают. Я ему: «Давай обработаю раны. Больно тебе, наверное». А он: «В этом главный смысл и есть, подобной боли я и взыскую».

Я его спрашиваю: «Ты кто, сатанист?» А он отвечает: «Нет, служитель древнего языческого культа такого-то». Я говорю: «Можно я к тебе еще приду?» А он: «Нет, закон наш позволяет однократное совокупление с каждой женщиной, повторения не допускаются. Впечатлить девушку внешностью мне трудно, выгляжу я своеобычно, но так в нашем культе полагается. Поэтому хожу по вечеринкам, подбираю полумертвых вроде вас, милое создание. Ко мне, конечно, обращаются постфактум с просьбами о повторении, практически все об этом просят. А мне уже нельзя. Закон». Такой вот был персонаж. Кстати, я после этого сразу за ум взялась. Снова учиться стала. Серьезно меня этот случай вставил. А чувак тот умер. От гепатита С. Подцепил у наркоманки какой-то. Хоронить его пришло около тысячи баб.

– Ничего себе. А ты говоришь – история попроще.

– Неужели его не посадили? – спросила возмущенная Настя.

– За что? – изумилась Юля.

– Ну как за что? За изнасилования!

– Да все его умоляли еще раз это сделать. Я сама пыталась его уговорить.

– Значит, правильно меня бабушка пугала, – сказала Люся.

– Нет, я бы его точно посадила, – заявила Настя.

– Значит, ты не знаешь, что такое хороший оргазм, – ответила Юля.

Все выжидающе смотрели на Олю.

– После такой экзотики моя история – барахло.

– Не скромничай, давай, – подбодрила ее Люся.

– Это было летом, на даче, в сильную жару. Старшая сестра моей подружки поливала нас из шланга водой. Ну и попала струей мне туда. Я вздрогнула, она заметила и сделала так еще раз. Ее бойфренд лежал рядом на траве. Они обменялись странными взглядами. Она открыла кран до упора и снова стала лить мне воду прямо туда. Он смотрел то на меня, то на нее. А я на него. Потом у меня случился оргазм. Я вскрикнула, потому что не ожидала такого ощущения. Тогда она бросила шланг на землю, и они быстро ушли в дом. Моя подружка ничего не заметила. Но тот парень, бойфренд сестры подруги, с тех пор стал оказывать мне знаки внимания. Хотя мне было лет пятнадцать, а ему, наверное, двадцать пять. Но потом лето кончилось, и продолжения не последовало.

– Ну, а теперь ты.

Все уставились на Настю.

– Знаете, если ты, Юля, смогла простить чудище, котор ое тебя изнасиловало, да еще попросила сделать это еще раз, то я, наверное, действительно не знаю, что это такое. Хотя постойте. Когда мы с Русланом первый раз были в Париже, он завел меня в магазин «Диор» и сказал: «Выбирай что хочешь». Я увидела топ, расшитый пайетками. Тогда это только входило в моду. Я надела его в примерочной. Он зашел туда и говорит: «Иди прямо так, я расплатился». И тут я почувствовала такое! Убойное чувство. Никогда не забуду.

И все ей поверили.

Люся: коэффициент злобности 7, вес 75.

Оля: коэффициент нервности 9, вес 66.

Настя: коэффициент целеустремленности 9, вес 65.

Кстати, вот как надо готовить креветок со спаржей.

От тигровых креветок, выловленных не ранее чем сутки назад, отделить головы. Хвосты прямо в панцире сложить в плоскую плошку. В кипящую воду выжать сок большого лимона (не лайма) и тут же залить креветки этим кипятком. Держать одну минуту, креветки должны быть полностью покрыты водой.

Приготовленную на пару спаржу высушить бумажной салфеткой, измельчить в блендере с перцем и любой пряной зеленью.

От кочана цикория аккуратно отделить по листику и наполнить каждый спаржевым пюре. Украсить очищенной креветкой и помидоркой черри. Или хорошей жирной оливкой. Или шариком моцареллы. На что есть аппетит.

 

Глава 9

СПА

Юля: уровень фенилэтиламина 52 %.

Муж Оли Миша как педагог-репетитор отправился с театром на гастроли. И у Оли выдались две полные свободные недели для мужа Саши. Оля очень надеялась, что совсем скоро она сумеет найти деньги Мише на операцию и станет жить всецело с Сашей. Однако, когда она объявила Саше о том, что две недели они будут вместе каждый день, он вроде и не обрадовался. За два года совместной жизни через день у Саши сложилась своя жизненная система. Он был человек уравновешенный, консервативный и не очень любил всякие брожения и шатания. Кроме того, в отличие от Миши Саша давно хотел ребенка. Но Оля не могла позволить себе такую роскошь. А Саша собирался поставить вопрос ребром. Ребенок, и все тут. Пора! Его понемногу начинало бесить, что виденная им лишь однажды теща отнимает так много времени его жены. И он стал думать, а стоит ли связывать свою жизнь с женщиной, для которой мать важнее, чем муж. Он зарабатывал достаточно для того, чтобы нанять постоянную сиделку. Так поступали многие. Но Оля слышать ничего об этом не хотела. И Саша размышлял, как жить дальше. С Олей или без Оли. И если без Оли, то с кем.

За две недели, что Оля провела с мужем Сашей, ему трижды звонили девушки, а заслышав Олин голос, бро сали трубку. Оля подозревала неладное.

И это были небеспочвенные подозрения. Саша действительно подумывал о другой женщине. Не то чтобы он нарочно выискивал кого-то с определенными параметрами. Просто знакомился со всеми подряд, кто выражал такое желание, и выяснял наличие больной матери. Если мать была здорова, Саша продолжал знакомство.

От всех этих звонков Олю заколбасило еще больше. Она титаническим усилием воли сохраняла внешнее спокойствие, но совершенно не могла спать по ночам, зато днем, часа в три-четыре на нее наваливалось абсолютное расслабление, страшно тянуло в сон. Это состояние продолжалось часа два и снова сменялось дикой бодростью. С приходом ночи вместо сладких снов ее одолевали мысли о мужьях и собственном здоровье, которое не могло не вызывать беспокойства. От постоянного недосыпа у нее испортился цвет лица, глаза были красными, а веки отекли.

Когда Оля задала Саше прямой вопрос, Саша принялся все отрицать, и не лгал. Никакой интрижки он по ка еще не завел, просто раздавал телефон направо и налево. Каяться по большому счету ему было пока не в чем. Другое дело его претензии к Оле. Это был отличный случай их высказать. Что он и не замедлил сделать. Оля расстроилась еще больше. Оказывается, его претензии к ней носили не случайный, а системный характер. Ей нужно было немедленно расставить все точки над «i», сказать, когда точно она начнет жить дома постоянно и озаботится рождением ребенка. «Полгода, – сказала Оля Саше. – Потерпи еще полгода, и все будет хорошо». И хотя эти полгода были не первые из обещанных Олей, Саша снова ей поверил. Но не потому, что был легковерным лохом. Просто, поскольку Оля сама была кругом виновата, она никогда не сердилась на своих мужей, ни в чем их не обвиняла и все устраивала так, что ссоры сходили на нет сами собой.

Саша очень любил бесконечную Олину ласку и заботливость, нежность и искренность в обращении с ним. Та кие женщины попадаются редко. Привыкший к лучшему, Саша не спешил соглашаться на худшее. Поиск обещал стать трудным и затяжным.

Оля обдумывала продажу бизнеса. Но Олин бизнес не включал никаких значимых активов. Главное, чем она располагала и чем торговала, – это информация, вдобавок информация вполне доступная. Эта информация могла бы уместиться в одну записную книжку. Можно ли продать записную книжку за пятьдесят тысяч долларов? Конечно нет.

С каждым годом все больше людей самостоятельно по Интернету бронировали себе места в гостиницах, на самолетах и круизных кораблях. Олин бизнес не имел далекой перспективы. Не пройдет и пяти лет, как турбизнес отомрет.

Физические нагрузки помогали Оле справляться с паникой, но не могли помочь решить проблемы. Спасти Олю от банкротства, как финансового, так и семейного, могло только чудо. Оля и надеялась на чудо и не надеялась. Как пассажир «Титаника», которому не хватило места в шлюпке, Оля ждала гибели своего несуразного, построенного против всех законов кораблестроения семейного судна. День гибели был близок. Оля и понимала это, и ни за что не хотела в это верить.

Но тот конкретный день не предвещал никаких осо бых проблем. Утром Оля отправилась в турфирму. Пока она была на месте, ее работницы Катя и Вера отпросились на ланч.

Оля забралась в тесный угол на Катино рабочее место у компьютера, решила посидеть, расслабиться, почитать в Интернете новости. Вдруг она почувствовала, что по ее ноге кто-то ползет. В помещении было тесновато, она попыталась достать насекомое рукой, но Катя, сидевшая за этим столом, была гораздо стройнее Оли, и ей не удалось дотянуться до ноги. Тогда Оля перегнулась, положила грудь на клавиатуру и стряхнула с лодыжки большого паука. «К известию», – подумала Оля. Когда она поднялась и снова посмотрела на дисплей, он показывал меню вставленной в компьютер Катиной флэшки.

На флэшке Оля обнаружила методично скопированные данные своей заветной книжки, в которой были координаты лучших туроператоров и частников, чьи адреса Оля по крупицам собирала и просеивала все годы своей работы. И всю клиентскую базу – координаты людей, по нескольку лет пользовавшихся услугами Олиного агентства.

Оля пришла в ужас. Для чего Катя скопировала эти данные – для удобства или для того, чтобы начать собственный бизнес на Олиных костях? Катя была умной девочкой. Если она затевала подлость, то вряд ли оставила бы компрометирующую флэшку в компьютере в Олином присутствии. С другой стороны, Оля уже так давно не садилась за монитор, что предположить, что она станет рыться в документах, тоже было странно. Оля раздумывала – потребовать объяснений сразу или отложить? Или стереть? Просто взять и стереть информацию. И посмотреть, что будет. Если Катя запросит данные снова, значит, ничего не затевала. А если не запросит, значит, собирается кинуть. Оля стала судорожно просматривать память компьютера: какие сведения хранятся в разных разделах. Собственно, возможно, Катя сама систематизировала данные по партнерам и клиентам, вынимая их из ежемесячных отчетов, а совсем не из Олиной книжки. Это еще раз подтверждало тот факт, что информация, из которой Оля делала деньги, была доступной. Нужно было придумывать что-то новое. Так и не решив, как поступить с Катей, Оля составила план на оставшийся день. И тут раздался звонок. Это был клиент, записавшийся на Египет. Он сообщал, что зайдет завтра. Оля попросила продиктовать его данные. Он продиктовал. Оля проверила: его данных на Катиной флэшке не было. Следовательно, это был новый клиент, сведения о котором Катя держит в другом месте. Значит, у нее есть собственная книжка, где хранятся новые клиенты, не попадающие в Олины файлы. Измена созрела. Оле предстояло еще много сделать в этот день. Но нервы были на пределе, а работоспособность на нуле. Как ни стремилась Оля держать под контролем свое бытие, жизнь оказывалась хитрее и изворотливее и в который раз вырывалась из-под навязчивой Олиной опеки. Оля не знала, сколько времени у нее осталось. Нужны были срочные кардинальные меры по сохранению устоявшегося порядка жизни.

Оля задумчиво зашла в прачечную и забрала там два пакета белья, добрела до дома мужа Саши. Он еще не вернулся с работы. Она отнесла пакеты в спальню. Все так же задумчиво Оля принялась готовить обед. Оле помнилось, что Саша просил рассольник. Она достала из холодильника сваренный накануне бульон, нарезала картошку, морковь и вареную почку. Не хватало оливок, которые Оля клала в рассольник вместо соленых огурцов. Она спустилась в дворовую забегаловку за оливками, а возвратившись, обнаружила, что Саша вернулся. «Ничего, – подумала Оля, – рассольник почти готов, осталось сделать заправку». Войдя в квартиру, она окликнула Сашу. Тот не отзывался, хотя пиджак и уличные туфли в прихожей свидетельствовали о том, что он вернулся, пока она ходила в магазин.

– Саш! – еще раз позвала Оля.

Саша вошел в кухню с предельно серьезным выражением лица, одетый только в тесные трусы-педки, таких он отродясь не носил, потому что это были трусы мужа Миши.

– Оля, – тихо спросил он, – что это такое?

Оля, уже успевшая заправить рассольник, смертельно побледнела и стала тихо сползать по стенке.

Саша подошел к плите, помешал поварешкой в кастрюле и спросил еще раз:

– А это что такое? Ты знаешь, что я ненавижу оливки!

Оля сидела на полу и часто прерывисто дышала.

Рассольник с оливками она готовила для Миши, но только по воскресеньям, в другие дни он первого не ел.

– Сашенька, прости меня… – повторяла она, раскачиваясь вперед и назад.

Саша внимательно посмотрел на Олю:

– Ну что ты, глупенькая, подумаешь, в прачечной мешок перепутали, ну что ты так расстроилась, я пошутить хотел, отнесешь потом обратно. Ну давай вставай, пойдем, я тебя на диван посажу. А суп… Так я на работе поел. Потом пожаришь мне картошки, ближе к вечеру.

Саша смотрел на Олю, жалел ее, недоумевал, почему она так разнервничалась из-за пустяков. Ему и в голову не приходило, что никогда, еще никогда за всю свою долгую жизнь Штирлиц не был так близок к провалу. Саша почувствовал к Оле острую любовь и жалость и сказал себе, что никогда не оставит ее.

На другой день решение пришло само собой.

Оля задумала взять в банке автокредит, а машину тут же продать несколько дешевле. Она знала кому, ее сосед в доме мужа Миши – Рубен давно мечтал о Mitsubishi Galant. Но ему не хватало семи тысяч, а кредит не давали без гражданства.

«Главное – ввязаться в бой, – подумала Оля, – а там посмотрим. Если ты взял в банке пять тысяч и не можешь вернуть – это твои проблемы. Но если ты взял пятьдесят тысяч и не можешь вернуть – это уже проблемы банка».

* * *

Юля была охвачена мыслями о переустройстве санат ория. День ото дня ее идеи становились все более смелыми. Юля посещала сайты самых знаменитых в мире лечебниц и СПА-курортов, вдохновляясь красивыми картинками и разнообразием предлагаемых услуг.

Она рисовала архитектурные планы, схемы окружающих территорий, составляла списки необходимого оборудования и новых кадров. Она не знала, на какие вложения может рассчитывать, и поэтому оттянулась по полной. В ее голове фабрика по переделке несвежих толстух в юных красавиц работала вовсю. Женское счастье множилось и разрасталось. Никогда в жизни Юле не было так интересно. Она думала о том, что, если ее планам суждено осуществиться хотя бы на пятьдесят процентов, ее СПА-курорт станет лучшим в стране.

На входе в санаторий каждая пациентка обязана будет подвергнуться подробной диагностике. Потому что главное в их деле – не навредить. Женщинам с проблемной гинекологией мало что можно из процедур, а проблемная гинекология у каждой второй. Поэтому отсев и специализация необходимы сразу. Здесь, конечно, не обойтись своими силами. Поэтому нужно создать транспортный цех, который будет заниматься, во-первых, трансфером, а во-вторых, возить пациенток в город к специалистам и анализы в лаборатории. Однако хорошего гинеколога и хороший аппарат УЗИ надо сразу забить в смету и иметь под рукой. В самом же начале диагностируют и щитовидку. Щитовидка влияет на настроение, сон и вес. Нужно будет сразу наладить связь с гинекологом-хирургом и эндокринологом, чтобы доводить лечение до конца и чтобы направленные к этим врачам клиентки вылечивались и возвращались в Юлин санаторий.

Еще Юля наметила сразу взять на работу специального принимающего врача. Это обязательно должен быть мужчина, пожалуй, не слишком молодой, но обаятельный и словоохотливый, с хорошей зрительной па мятью. Он должен знать всех пациенток в лицо и по именам, делать комплименты, быть в курсе их проблем и терпеливо нянчиться с каждой. Он будет назначать всем кислородные коктейли, прогулки и соляную пещеру, а в отсутствие язвы и диабета – соковые дни. А потом передаст их на обследование по эстафете.

Первый этап – очищение организма. В этом вопросе Юля не считала себя докой, поэтому рассчитывала пройти обучение или найти и взять в штат грамотного специалиста.

Далее по плану следовала калиперометрия, пищевой анализ и работа с диетологом. У Юли была на примете девушка-диетолог, оставалось провести предварительные переговоры.

Еще Юля планировала задействовать Люсю как составителя рецептов и шеф-повара.

Параллельно с очищением и разработкой индиви дуальной диеты должен проводиться контроль сна. К делу подключится невропатолог, который кроме проблем сна должен диагностировать также проблемы позвоночника.

В зависимости от серьезности проблем с позвоночником подключатся массажисты или остеопаты. Рекомендовать серьезные физические нагрузки, не обследовав позвоночник, Юля не могла и не хотела.

Что касается физических нагрузок, то здесь Юля реши ла отказаться от силовых упражнений, отдав предпочтение пилатесу. То есть после кардиоподготовки или традиционной аэробики клиентки отправятся не качать бицепсы, а, наоборот, растягивать их.

Кроме того, санаторий давал возможность проводит ь занятия по аквааэробике. Модное несколько лет назад, а потом почти заброшенное из-за сложности направление очень нравилось Юле, потому что позволяло работать и с теми, у кого не удавалось быстро устранить проблемы позвоночника. К сожалению, инструкторов по этому виду фитнеса не хватало, но Юля знала в городе многих, поэтому была уверена, что инструктор в конце концов найдется.

Юля планировала обязательно открыть школу танцев. Многие женщины не любят спорт и все, что с ним связано, зато охотно танцуют. Подумывала Юля и о йоге, но тут пришлось бы выписывать инструктора из-за рубежа, потому что ни одного качественного инструктора по йоге в Питере Юля не знала.

Отдельным курсом следовало само СПА – водолечен ие. Всевозможные ванны, бани, водные и подводные массажи, души – циркулярный и Шарко, сауна, турецкая баня и прочие удовольствия.

И завершающим этапом должна была стать косметическая программа, включающая аппаратное похудение и обертывания. Для этого Юля могла бы перевезти в санаторий свои собственные аппараты из нынешнего салона.

Придется также открыть и косметический кабинет для лица, а также маникюрню-педикюрню, кабинет эпиляции и парикмахерскую.

В качестве дополнительных бонусов Юля собиралась привлечь к работе врача-трихолога, который помогал бы клиенткам улучшить состояние волос, и консультанта по биологически-активным пищевым добавкам; обоим этим специалистам помогал бы анализ волос на микроэлементы. А также пациентки санатория должны иметь возможность встретиться с пластическим хирургом и консультантом по имиджу.

Короче, женщины выходили бы из Юлиных рук красивыми, здоровыми и счастливыми.

Поскольку пребывание по полному курсу грозило быть долгим и дорогим, Юля должна была дать возможность клиенткам работать прямо в своих номерах. Поэтому номера требовалось оснастить письменными столами, удобными стульями и обеспечить доступ в Интернет.

Юля обдумывала, как можно разделить эту обширную программу на части без ущерба для уже достигнутых результатов.

Больше всего нужен был пиар-менеджер и, соответ ственно, пиар-бюджет, чтобы обеспечить рекламу в глянцевых журналах и телевизионных программках, а также сайт в Интернете, где можно было бы по кредитной карте бронировать места.

Расписав все это, Юля красиво оформила записи и отправила папку с шофером. Завтра папка должна была по пасть на стол Сергею Ивановичу, который вышел на работу.

* * *

Карма по-прежнему делала Люсе массаж каждый ден ь, Люсин вес всякий раз снижался и обратно не возвращался. С научной точки зрения это было необъяснимо. Люся каждый день боялась, что эффект иссякнет и завтра она уже не похудеет ни на один грамм, поэтому почти перестала есть. Готовить жирное и вкусное для себя у нее не было времени, потому что она была занята приготовлением блюд для клиентов, и она перехватывала то, что готовила для них. Ходить по ночам в магазин деликатесов она тоже перестала, потому что утомлялась за день и вечером, как все работающие люди, хотела спать. В один прекрасный день, собираясь на основную работу – выступать с оркестром, она обнаружила, что ее бархатный мешок на ней просто болтается и нужно срочно бежать в магазин покупать что-нибудь пристойное для концерта. В магазине, примеряя платье, Люся обнаружила, что похудела на целых два размера. В третий раз посмотрев на бирку, чтобы окончательно удостовериться в своем новом размере, она вдруг почувствовала, что ей очень приятна девушка-продавец, которую она из-за спешки попросила помочь, хотя девушка была безвкусно накрашена и откровенно зевала. Показалась приятной другая покупательница: та, взглянув на платье, которое мерила Люся, побежала и принесла себе такое же. Льдинка выпала из Люсиного глаза. И она с удовольствием в антракте поболтала с коллегами впервые за семь лет и, когда ехала домой на своей престарелой «девятке», пропустила с поворота новую иномарку, мигнувшую ей в благодарность аварийными фонарями.

В ванной Люся посмотрела в зеркало и увидела, что из-под жира на ее лице проступили фирменные высоки е скулы, глаза стали больше и даже из-за щек стали немного видны краешки ушей, самую малость, но видны.

– Спасибо тебе, моя дорогая, – Люся расцеловала Карму в обе щеки.

Карма зарделась и от смущения принялась за уборку.

* * *

Наташа вставала на весы снова и снова, повторяла домашний комплекс упражнений, прописанный Юлей, по тр и раза в день, но цифра 52 никуда не исчезала. Стрелка не двигалась. Наташа долго думала, как ей бороться с весом, и решила больше не есть. Наконец настал день визита. К этому времени Наташа не ела четыре дня.

Перед походом к Юле Наташа встала на весы, они показали 50 килограммов.

Она тут же позвонила в косметическую клинику и назначила анализы через две недели: 45 килограммов казались ей подходящей цифрой.

Юлины весы тоже показали 50 килограммов.

– Вот видите, – радостно закричала Наташа, – я похудела!

Юля была удивлена, и ей все это не понравилось. Если бы Наташа делала только то, что сказала Юля, она бы не похудела.

И Юля решилась на эксперимент.

– Вы молодец, но, если вы будете худеть и дальше, наступит истощение, пострадает мозг. Поэтому я предлагаю пойти подкрепиться к нам на кухню. У нас тут прекрасный повар, отличная диетическая еда и выжатые соки. – Она вывела Наташу на кухню: – Садитесь, сейчас я положу вам креветки со спаржей. Вы любите креветки?

Наташа была в ужасе, он отражался на ее лице. Она явно хотела убежать. Потом она как будто что-то придумала, успокоилась и села на предложенный стул.

Люся подала ей тарелку и вилку. Юля села напротив и тоже положила себе креветки. Наступала критическая минута. Юля и Люся смотрели на Наташу. Та взяла вилкой одну креветку поменьше и, видя, что на нее смотрят, понесла вилку ко рту. Однако положить креветку в рот она так и не смогла: глаза ее закатились, и она потеряла сознание.

– Анорексия, – констатировала Юля. – Но почему так быстро?

Юля и Люся положили Наташу на кушетку и привели в чувство. Когда она пришла в сознание, Юля попросила ее сказать телефон мужа, чтобы тот приехал и забрал ее. Наташа была слаба и молча показала подбородком на свой мобильный, который лежал на столике.

– Илья, – прошептала она еле слышно. И снова закатила глаза.

Юля сунула Люсе телефон:

– Звони. Пусть срочно приезжает.

А сама снова принялась приводить Наташу в чувство.

Адрес, по которому его вызвали к потерявшей сознание жене, оказался знакомым. Илья не знал, чего ему больше бояться.

Незнакомая женщина встретила его на пороге и провела внутрь.

И тут он увидел их обеих.

Наташу, бледную как смерть, и Юлю, наоборот, раскрасневшуюся и встревоженную.

Пару секунд он приходил в себя, а потом промямлил:

– Так вы знакомы.

– Надо поговорить, – сурово сказала ему Юля и вышла в другой кабинет, кивнув ему, чтобы следовал за ней.

– Значит, это ты ее муж, который внушает ей, что она безобразно толстая.

– Я? Да я ни сном ни духом. Мы мало разговариваем, я тебе говорил.

– Тогда кто? Она говорит, что толстой ее называет человек, которого она любит. Я спросила – муж? Она говорит – муж.

– Клянусь тебе, что ничего про ее вес я ей не говорил несколько лет.

– Кого же она любит? У нее с матерью какие отношения?

– Да мать, наоборот, кудахчет, что она слишком тощая.

– Прямо детектив какой-то. Таинственный любимый.

– У меня есть кое-какие соображения…

– Ну ладно, это твое дело. Я, собственно, вот что хотела сказать. У нее анорексия. Она в последнее время ела при тебе?

– Погоди, дай припомню. Нет, не ела.

– И, знаешь, она зациклена на том, чтобы сделать пластическую операцию.

– Зачем?

– Ну, типа, состарилась, тебе нравятся молоденькие, боится, что ты ее бросишь, ей придется голодать и побираться, потому что она не умеет ничего делать, работать не сможет, в таком духе.

– А операция-то при чем?

– Сделает – будет молодая, такая как те, которые тебе нравятся. Ей какая-то твоя… женщина все время звонила и говорила, что ты вот-вот с ней разведешься и на той женщине женишься.

– Вот сука. Почему она мне никогда не жаловалась?

– Она верит, что любая посторонняя женщина для тебя предпочтительнее, чем она.

Юля помолчала.

– Тебе нужно показать ее психиатру. Анорексия у нее в лучшем случае. Как бы не вылезло что похуже. Уж слишком быстро анорексия прогрессирует. Я психиатрию не очень помню. Так что ты не пугайся раньше времени. Тут нужен специалист. И чем скорее, тем лучше. Она может заморить себя голодом. Только сам насильно не корми, а то еще и булимия начнется.

– Булимия?

– Будет есть много и сразу бежать в туалет все съеденное выблевывать. Это тоже психическое заболевание. Бывает у людей, которые не имеют возможности контролировать свою жизнь. Или им кажется, что они не могут ее контролировать. Кто же ей внушает, что она толстая?

– Может, одноклассник наш общий? Ее первая любовь.

Илья подумал, что наступил благоприятный момент объясниться.

– Вот видишь, она меня не любит. Живет со мной, потому что боится нищеты.

– Ее пожалей, а не себя. У нее проблемы посерьезней.

И Юля вышла из кабинета.

От всего происшедшего Илья неизвестно почему почувствовал облегчение.

Он на руках отнес Наташу в машину, оставил Юле ключи и документы на Наташино авто с просьбой передать их водителю, когда тот приедет за машиной.

Он не повез жену домой, а сразу поехал на кафедру пси хиатрии в Военно-медицинскую академию. Там у него были знакомые психотерапевты, работающие с бизнесменами. Он надеялся, что они все устроят.

Придя домой, Илья обзвонил своих приятелей, дети которых учились в Англии, и быстренько навел справки о том, в какой интернат можно пристроить его двойняшек, которым уже исполнилось 15 лет. Желательно прямо с июня. Чтобы теща, принимавшая участие в воспитании внуков, не роптала, он решил отправить ее вместе с ними – снять ей апартаменты. Во-первых, дети будут под присмотром, а во-вторых, руки свободнее. Он, ни словом не упомянув Наташины проблемы, тут же оповестил о грядущей поездке всех ее участников и приказал референту заняться соответствующими переговорами и визами.

* * *

Настина мать работала бухгалтером в автосервисе и каждый год в июле проводила на работе три выходных подряд, потому что сдавала полугодовой отчет. Настя подумала, что и на предприятии покойного мужа в июле бухгалтерия работает по выходным, тогда как командный состав, напротив, где-нибудь загорает.

Вот в субботу-то она и заявилась в офис. На стоянке сто яли только «дэу», «хундай» да пара «Жигулей». Это означало, что никого мало-мальски заинтересованного в том, чтобы препятствовать Насте в получении информации, не было. Настя оделась в темное, как можно скромнее и как можно дороже, увешалась золотом, взяла с собой Асет, а младенцев оставила на попечение деда. Настя пребывала в роли убитой горем вдовы, охранник помнил ее, так как присутствовал на похоронах, и пропустил без звука. Настя не знала, где находится бухгалтерия, но спрашивать у охранника не стала. В коридоре ей попалась навстречу какая-то женщина. Увидев Настю и Асет, она почти всхлипнула. «Видимо, уважала Руслана», – подумала Настя.

– Вы не проводите нас в бухгалтерию? – попросила Настя.

– Да, конечно, пожалуйста.

И женщина провела Настю по коридорам до самой двери с надписью «Бухгалтерия».

Настя вошла без стука и скромно остановилась у двери. Ей тут же предложили помощь, здесь ее тоже узнали. Настя достала записную книжку и прочитала название документов, которые ей были необходимы.

Самая старшая из сидевших за столами женщин объяснила самой молодой, что и как надо сделать, а сама предложила Насте стул и чаю. Настя приняла оба предложения. И тогда, почуяв, что Настя не та высокомерная особа, которая, задрав нос, проходила мимо них во время корпоративных вечеринок, а нормальная многодетная и несчастная баба, женщины расслабились. Ее забросали вопросами о детях, они слышали про преждевременные роды. Настя смиренно отвечала. Ей давали советы, как успокаивать дурно спящих младенцев, восхищались красивой и молчаливой Асет и так далее.

О Настиных трудностях с получением наследства они, естественно, ничего не знали. Вскоре ксерокопии нужных документов были готовы. Настя искренне поблагодарила женщин за помощь и отправилась восвояси.

Когда она ушла, тетки еще немного посудачили о ее нелегкой судьбе, сошлись во мнении, что жалко девку, видать, хорошая. Ну, да еще молодая, может, и найдет кого, хотя кто возьмет с тремя детьми. Таких нынче днем с огнем не сыщешь. К понедельнику эпизод был счастливо забыт.

* * *

У Оли, как всегда, работал телевизор. Показывали передачу из жизни знаменитостей.

– Неужели тебе это интересно? – спросила Юля у Люси.

– Да, мне интересно.

– И что конкретно тебе интересно?

– Например, почему умница-красавица Дуня Смирнова не выщипывает своих смешных бровей, носит уродующую ее лицо прическу и вообще в свои тридцать с небольшим выглядит как старая тетка. Ну не любит она гламур, ну презирает его. Но все-таки между гламуром и стилем «незамужняя сельская учительница времен освоения целины» существует некоторая дистанция, на которой можно найти точку для остановки. Неужели она так любит Толстую, что стремится на экране выглядеть старше и нелепее той, чтобы Татьяне не было обидно? Ну, глядя на Толстую, понятно, что в прошлом она была интересной женщиной. Если не красота там была, то по крайней мере известная всем графская порода, какой-никакой аристократизм, фамильные черты – пучеглазость, тучность, высокомерие… А у Дуни – никакого блестящего прошлого, всегда выглядела как обсос. Совковая богема. А еще мне интересно, почему никто не видит, что за тщательно оштукатуренным фасадом Ренаты Литвиновой прячется худший вариант агрессивной пэтэушной пустоты. Или видят, но по какой-то загадочной причине скрывают это. Может, они думают, что, раз почувствовала в ней что-то великая Кира Муратова, значит, так оно и есть. Но и на старуху бывает проруха. Кира тоже могла ошибаться. Или продвинула ее из-за личной привязанности.

– Порочная страсть? – засомневалась Настя.

– Не знаю, не знаю.

– Но какая у Ренаты подтяжка! Просто чудо. Надо узнать, у кого она делала.

– Зато кино у Ренаты фиговое, – вставила Оля.

– А ты видела хоть один хороший российский фильм, не считая «Броненосца „Потемкина“», конечно?

– «Броненосец „Потемкин“» – это про что? – спросила Настя.

– Про революцию 1905 года.

– Исторический? А кто снял?

– Эйзенштейн.

– Что-то я такого не знаю.

– А он умер.

– Давно?

– Лет шестьдесят тому назад.

– Ты прикалываешься надо мной? Я думала, новый фильм.

– А почему современные русские фильмы плохие? – поинтересовалась Оля.

– Помнишь, мы говорили про моду, что там есть художники, а есть портные? – спросила Люся.

– Что-то такое помню.

– Вот и кино бывает коммерческое, а бывает независимое, или арт-хаусное, или… Короче, коммерческое кино – как хорошо сшитое платье. Сшито по готовому лекалу, но добротно и красиво. Чего ждешь, то и получаешь. А независимое, или арт-хаусное, кино – как бельгийские дизайнеры. Выражает некую художественную идею. Спорную, оригинальную, без готового лекала. Может, гениально, а может, чушь собачья. Одна половина зрителей считает, что говно, а другая – что шедевр. Наши киношники все как на подбор метят в гении, поэтому хотят воплощать оригинальные художественные идеи. Но за их идеи зрители денег не платят. Зрители не хотят грузиться, вникать в чьи-то доморощенные бездарные идеи, а хотят отдыхать. Их капитализм работать заставил, они устают, нуждаются в расслаблении. Им надо, чтобы все было как полагается: он и она встретились, между ними возникает симпатия, потом они знакомятся поближе, и начинается любовь, потом оказывается, что их счастье невозможно, потому что он сволочь, а она дура, но потом любовь побеждает сволочизм и дурость, они женятся. Хеппи-энд, ура!

Или, если это боевик, то от кадра к кадру белая майка героя становится все более грязной и рваной. Сначала он мочит маленьких и слабеньких злодеев, потом выходят злодеи покрупнее, потом сразу десяток, потом женщина-воин, потом монстр, и последним – самый главный злодей, мозговой центр всех злецов. От майки осталось только нечто похожее на лифчик от бикини, герой весь изранен, но мужественно улыбается и обнимает спасенную жену или дочь, в зависимости от того, папик он уже или еще просто самец. Хеппи-энд, ура!

Если ужастик, то сначала расчленяют беспомощную блондинку, потом ее парня, потом невротика, потом ботаника, потом стерву, потом качка, и остается только смекалистая брюнетка с высоким коэффициентом обучаемости, которая сама рубит злодея на куски. Хеппиэнд, ура! И так далее.

Делай фильмы по этим лекалам – и будешь в шоколаде.

Но для наших киношников это западло. Унизительно. Они же все гении. Да и еще заминка в том, что нужны очень талантливые сценаристы, чтобы на этом распаханном жанровом поле отыскать хоть крупицу нового, не показанного раньше. А сценаристов никто не ищет, потому что такую халяву, как сценарий, принято отдавать какому-нибудь знакомому или родственнику. А талантливых среди них нет, ку-ку. Или нужны суперспецэффекты, которые стоят больших денег. А денег жалко. Хочется вложить поменьше, а срубить побольше.

Получается некий уродливый гибрид коммерческого и а вторского кино, от которого всех тошнит. Хорошо, если оператор попадется не совсем пропащий и покажет хоть какие-то красивые картинки. А так, говорить не о чем. Что ни гора, то рождает мышь. А дураки продюсеры вкладывают в это говно деньги и дают пафосные интервью на кинофестивалях. Поэтому они и заработать толком не могут. Вон старик Кончаловский и тот стал майонез выпускать. Не кормит кино в нашей стране.

– Ты от злости меня всю слюной забрызгала, – Юле пришлось отодвинуться от Люси.

– Извини – наболело.

– Но ведь и американского нечего посмотреть стало, – заметила Оля.

– А тут все просто. Самую большую кассу дают семейные фильмы. Поэтому кинопроизводство ориентируется на подростковую аудиторию и новые революционные спецэффекты. Взрослые фильмы вымываются из планов кинокомпаний. Это уже не первый год такая тенденция. Все, кто обычно работал на взрослых, перекочевывают на телевидение. Поэтому так много стало хороших американских сериалов. Дорогих, сложных, интересных. Все силы туда.

– Люсь, а кто твой любимый артист? Русский?

– Нет у нас артистов. Мужчина-актер должен быть красивым. Если ты урод – сделай операцию, а уж потом лезь в кино или в телевизор. Включишь, а там одни свины е рыла. Все уроды, все. Некоторые умеют играть, не спорю. Но какие мерзкие рожи! Пора вводить запрет на профессию. Да и вообще. Посмотришь на людей – жуть берет, какие все страшные. Нашей стране надо не фрукты импортировать, а игрек-хромосомы. Брать сперму у англосаксов и насильно улучшать генофонд. А мужикам нашим выдавать лицензию на спаривание только после IQ-тестов и самого придирчивого фейс-контроля. Запретить уродам размножаться! Дожили, по телевизору показать некого, одни чмыри, я уж про рост, фигуру, ноги молчу. Хотя бы рожи были получше.

– А почему именно у англосаксов?

– Потому что у них на роль последнего «кушать подано» находится милашка-очаровашка. А у нас даже герои-любовники такие, что впору вешаться.

– Ну, это ты, Люсь, слишком. Вот Машков, например, харизматичный, как ты говоришь.

– Он не харизматичный, он псих, истерик.

– А Пореченков, такой милый…

– Герой-любовник с пузом – нонсенс.

– Ну, есть же еще Хабенский…

– Ему только в детском театре гриб мухомор играть или кикимору.

– Ну, может, Миронов ничего?

– Моль бледная.

– Хватит ее мучить. Не видишь, она глянцевыми журналами передознулась, все, кто не с римскими носами, кажутся уродами, – попыталась урезонить Настю, приставшую к Люсе с вопросами, Юля.

Чтобы успокоить Люсю, которая разошлась не на шутку, Настя предложила:

– Оль, сыграй нам на гитаре.

– Нет, только не это, – простонала Люся. – Самодеятельность – это слишком.

– Ты и музыку не любишь?

– Музыка – вопрос профессиональный и потому болезненный. Арфу, например, сделали в аду. На изготовление каждой тратится около ста метров жил грешников.

Настя хихикнула.

– Симфонический оркестр теперь слушают только в кинозале. Все приличные современные композиторы только для кино и пишут. Потом издают саундтреки. Музыка теперь только в подобном виде и существует. Сохранились еще, конечно, инвалиды, что ходят в концертные залы, но вымирают, прости господи. Попса победила повсеместно.

– А песни – это тоже музыка, – возразила Настя.

– Петь под музыку, вернее, под ритм – уличная народная традиция. Взять, к примеру, рэп – та же самая частушка. И к музыке отношения практически не имеет. Развлечение для быдла. Ничего нет, все сдохло – кино, музыка, искусство. Пустыня, тоска смертная.

Люся: коэффициент злобности 10, вес 73.

Оля: коэффициент нервности 9, вес 68.

Настя: коэффициент целеустремленности 9, вес 63.

.

 

Глава 10

Врачебная ошибка

Юля: уровень фенилэтиламина 41 %.

Юля и Карма обсуждали план на день. Запись была почти полной. Они поделили расписание сообразно тому, на какие процедуры был спрос. Оказалось, что клиентов поровну. Половина хотела бегать по Юлиной методике, тренировать сердце и сбрасывать вес достаточно быстро. Другую половину устраивал более медленный ход событий, но зато им не надо было напрягаться. Умелые руки Кармы выжимали из них лишний вес по чуть-чуть, но все равно выжимали. Ни у кого не было таких блестящих успехов, как у Люси. Но эффект был стабильным у всех пациентов Кармы. Многие из «ленивых» пациентов спрашивали, нельзя ли как-то усилить эффект. Юля подозревала, что это вполне возможно, если перед сеансом массажа посидеть в инфракрасной сауне, но Юля запретила себе думать о каких бы то ни было покупках, пока не расплатится с Ильей.

До обеда все шло как обычно. Пациенты приходили и уходили. К обеду с судками и кастрюльками подъехала Люся. У входа в салон уже дежурили три шофера в ожидании дневного рациона своих занятых хозяек. Другие клиентки приезжали сами и вступали с Люсей в переговоры о том, нельзя ли устроить как-нибудь так, чтобы еду им привозили на дом или в офис. Люся объясняла с несвойственным ей обычно терпением, что бизнес только набирает силу и взять на работу водителя им пока трудновато. Но обещала, что, как только средства позволят, доставка немедленно будет налажена.

Одна из почитательниц Люсиного кулинарного таланта затеяла с ней другой разговор.

– А что, Люсьена Игоревна, неужели вы не кладете в это объедение майонез? Поверить не могу, что такой мягкий вкус достигается без всякого жира.

– Вы напрасно мне не доверяете, – отвечала Люся. – Калорийность в точности соответствует требуемой, ко мпоненты я использую только те, которые подходят лично вам согласно вашему пищевому анализу. Неужели вы думаете, что у меня хватило бы совести брать с вас такие деньги за халтуру? Поймите, мне сейчас антиреклама ни к чему, чтобы набрать клиентуру, я должна стараться изо всех сил.

– Я прекрасно все понимаю, и все-таки что вы кладете вместо майонеза?

– Хорошо, я назову ингредиенты… – И Люся, глядя в карточку клиентки, перечисляла похожие по цвету продукты из тех, что той было можно.

– Прямо все-все?

– Если я стану раскрывать секреты, вы перестанете покупать у меня, а я себе не враг. Вы же не идете в ресторане к шеф-повару и не требуете научить вас готовить его коронное блюдо. Так чего вы хотите от меня?

И раздосадованная клиентка, надеявшаяся выудить у Люси рецепт, вынуждена была ретироваться.

Люся любезно беседовала с каждой из своих клиенток. Тем самым она старалась завязать личные отношения, чтобы при любом развитии событий с Юлиным салоном она могла сохранить этот источник дохода. Вн ачале ей это давалось с огромным трудом. Клиентки казались ей самодовольными, зажравшимися коптительницами неба. Но после нового черного платья для концертов раздражение ее пошло на убыль. Временами Люся ощущала даже нечто вроде сочувствия к этим лишенным ее самодостаточности женщинам. Впрочем, сочувствие это было вынужденным и кратковременным.

Люся с замиранием сердца решила свести баланс за прошедшую неделю. Продукты она покупала в хороших магазинах. Это оговаривалось с каждой новой клиенткой. Никому не хотелось употреблять в пищу перемороженные креветки с продовольственной базы. Поэтому морепродукты покупались в свежем виде. Это было дорого. Но у Люси был глаз-алмаз, она на глазок точно определяла массу каждой креветки, поэтому у нее не оставалось излишков, а значит, не было непроизводительных трат. Овощи тоже приходилось покупать только со значком «био», что также увеличивало их стоимость.

Короче, за неделю Люся потратила на продукты для одиннадцати имевшихся на данный момент клиенток треть заначки, которую она копила всю жизнь на черный день, – почти семь тысяч долларов. До сего момента Люся не задумывалась, правильно ли она все делает. Кроме того, Люся потратила немало электроэнергии на своей кухне, где готовила всю эту еду. Потратила она и бензин, разъезжая по городу в поисках нужных продуктов. Эти затраты тоже следовало вычесть из конечной суммы.

Люся твердо решила, что теперь, по прошествии полной недели, – в выходные она тоже работала, потому что ее клиенткам надо было питаться и по выходным, – настал ответственный момент, когда пора свести кредит с дебетом.

Люся еще не трогала свой кошелек, в который всю неделю складывала выручку.

И вот пришло время его открыть и выяснить, сколько же Люся заработала.

Люся уединилась в массажном боксе, который был временно свободен, и принялась считать купюры. Ей это было непривычно, и она несколько раз путалась и пугалась, что как-то мало получается. Потом успокаивалась и начинала считать снова. Люся потела, пыхтела и краснела, злилась, швырялась, материлась. Несколько раз к ней порывалась зайти Юля. Но Люся смотрела на нее сердито и умоляюще одновременно, и Юле пришлось занять пришедшую клиентку разговором, в ожидании когда Люся освободит кабинет.

Наконец Люся закончила подсчеты. Она пока не знала, сколько надо вычесть за бензин, электроэнергию и амортизацию кухни, но Люся поверить себе не могла, что заработала почти три тысячи долларов. За неделю. Это было немыслимо, фантастично.

Люся вышла из кабинета как сомнамбула. Юля не смогла по ее лицу определить, результаты ужас какие хорошие или ужас какие плохие, поэтому поспешила провести клиентку в бокс и снова выбежала к Люсе, велев Карме срочно идти делать массаж.

– Люся, не молчи, у меня сейчас инфаркт будет.

– Холодильник куплю, – бормотала Люся, – и водилу найму.

– Что ты бормочешь? Повтори внятно.

– Семьдесят одна тысяча.

– Что семьдесят одна тысяча?

– Остается за вычетом расходов.

– Ничего себе! Поздравляю, дорогая! – Юля кинулась обнимать подругу. – Знаешь, от греха подальше над о оформиться. Еще напишут телегу в налоговую. Люди разные.

– Оформлюсь. Попозже, – хрипло ответила Люся.

Люсе пора было отправляться за продуктами на завтра.

– Слушай, – сказала она Юле, – я заеду за Кармой позже, надо купить ей что-нибудь приличное надеть. А то она везде ходит в твоих старых медицинских халатах. Передай, пусть будет готова.

* * *

Юля была очень рада. Она радовалась за Люсю, конечно, но и за себя тоже. Люсин успех был и Юл иным успехом. И, кроме того, день первых подсчетов скоро наступал и для Юли. Люсина победа вселяла в нее уверенность, что ее собственные результаты тоже будут хорошими.

Юля сверилась с графиком прихода пациентов. Не кая весьма зрелая дама, крупный начальник в большом банке, сильно запаздывала. Две недели назад во время занятия эта дама с большим воодушевлением рассказывала Юле о своей новой покупке – вилле рядом с Каннами. Однако дама была скрупулезная и обычно в случае срочного отъезда через секретаршу давала знать о намечающемся пропуске занятия по телефону. Но в этот раз никто не позвонил. Может быть, что-то случилось. «Не приведи господи», – подумала Юля. И решила позвонить сама.

Секретарша извинилась, что не оповестила, но сказала Юле, что ее услуги вряд ли скоро, а то и вообще понадобятся, потому что ее начальница угодила в реанимацию с блуждающим тромбом, который пока так и не прооперировали, потому что не могут понять, один он или их больше.

– Когда это случилось? – Юля очень огорчилась. Банкирша, несмотря на острые зубы, цинизм и советское прошлое, была не самой неприятной из Юлиных клиенток.

И секретарша назвала тот день на прошлой неделе, когда Юля уезжала с Сергеем Ивановичем и поставила всех пациентов на аппараты. Юля открыла журнал и убедилась, что именно так оно и было. До того банкирша ни разу аппараты не пробовала. Юля сознательно прежде не ставила ее на аппараты, потому что опасалась последствий из-за ее не слишком здорового сердца. Но тромбоз банкирша не упоминала среди своих диагнозов никогда. А Юля заводила на каждого клиента обязательную медицинскую карточку с указанием всех имевших место в биографии диагнозов. Тромбоза в ее карточке не было точно, Юля еще раз проверила. Кроме того, Юля подписывала с каждым клиентом договор о том, что, в случае умолчания заболеваний, Юля не несет ответственности за последствия своих занятий. Она делала это так, для проформы, кто-то, она уже даже не помнила, кто именно, научил ее делать это. Вроде бы Сергей Иванович посоветовал. Поэтому вряд ли ей стоит опасаться судебного преследования. Наше законодательство на сей счет весьма мутно. Но, если в родне банкирши найдутся мстители, Юлю сожрут с потрохами. Правда, похоже, такая причина неприятностей банкирши никому из ее врачей и близких в голову не пришла. Однако Юля понимала, что, если у клиентки был тромбоз, аппарат легко мог спровоцировать отрыв тромба. Только знала ли она сама о собственном тромбозе? Намеренно или ненамеренно утаила такую в буквальном смысле жизненно важную информацию?

Юле стало очень плохо. Она понимала, что в какой-то момент ее личная выгода и польза для клиентов в ее практике столкнутся. Но чтобы так быстро и с такими страшными последствиями. Клятва Гиппократа не была для Юли пустым звуком, будучи рационалистом, она не была циником. Она нарушила главное правило врача – «не навреди», как бы банально это ни звучало.

Теперь ей надо было решить, нести на плаху буйну голову или отсидеться, авось не догадаются. Инстинкт самосохранения внушал последнее. Но это было неправильно. Однако инстинкт был изобретательнее совести и теснил ее к своим воротам.

– Что ты изменишь своим признанием? Поможет ли оно вылечить банкиршу? – вопрошал инстинкт.

– Нет, – отвечала инстинкту совесть, – не поможет.

Инстинкт снова задавал вопрос:

– Если бы ты знала, что у клиентки тромбоз, поставила бы ты ее на аппараты?

– Нет, – отвечала совесть, – ни за что.

– Так есть ли здесь твоя профессиональная вина? – снова спрашивал инстинкт.

– Нет, – тихо и неуверенно отвечала совесть.

– Так что, если хочешь покаяться, сходи лучше в церковь, помолись о здравии рабы Божьей банкирши.

Рефлексия и раздвоенность порождают депрессию. И Юля ушла бы в эту депрессию с головой, потому что в отличие от обычных больничных врачей транслировала такой внутренний диалог впервые в жизни. Но и тут ее выручил жизнеутверждающий фенилэтиламин. И Юле удалось убедить себя, что она не виновата. Однако она дала себе твердое обещание как можно подробнее вникать в состояние здоровья своих клиентов и даже пугать их разными неприятными последствиями, в случае если они будут скрывать свои болезни. И она еще раз убедилась в том, что стратегия, придуманная ею для санатория, была единственно правильной.

Клиентка Кармы, закончившая массаж, подошла к Юле, чтобы узнать, что нового предлагает салон.

Юля рассказала ей о питании, которое предоставляет Люся, и предложила прийти на другой день и сделать заказ.

– Где вы взяли это чудо? – указывая на Карму, поинтересовалась клиентка.

– Выписали из Таиланда.

– О, это замечательно. У этой девушки большое профессиональное будущее. Я порекомендую ваше место всем своим знакомым.

– Спасибо.

У Кармы складывалась собственная, отдельная от Юли, «ленивая» клиентура. И Юля была этому рада. Она надеялась, что ее идеи относительно санатория понравятся Сергею Ивановичу. Она с нетерпением ждала его решения. Если все выгорит, с Юлей никогда не случится ничего подобного тому, что случилось сегодня. Она заранее исключит все варианты осложнений у своих будущих пациентов.

П рошла уже почти неделя с тех пор, как папка с Юлиными предложениями должна была оказаться у Сергея Ивановича на столе.

* * *

Илья позвонил психиатру, который взялся вести Наташу, сообщил ему, что ждет внизу. Психиатр спустился через несколько минут. Он открыл Илье дверь психключом, впустил Илью, запер дверь на ключ и на засов. От неухоженных облупившихся стен, полов, выло женных холодной белой плиткой еще в девятнадцатом веке, обитых ватой в те же времена дверей и от раздававшихся откуда-то из недр этого мрачного заведения невнятных женских криков Илье стало зябко и захотелось поскорее отсюда сбежать. Он пожалел, что не пригласил психиатра в ресторан и не поговорил с ним там.

Психиатр завел Илью в неустроенный кабинетик с полуразвалившимся столом, двумя стульями и кушеткой, покрытой несвежей простыней. Илья и припомнить не мог, когда в последний раз видел такой непрезентабельный интерьер. Его жизнь проходила в других, гораздо более приличных местах.

Однако психиатр, казалось, не замечал царившей вокруг вопиющей убогости и напустил на себя авторитетный вид, абсолютно не вязавшийся в глазах Ильи с этой страшной комнаткой.

– Она поела? – спросил Илья.

– Нет, добровольно есть она пока отказывается. Ваша жена получила успокоительное и спит. Питание поступает в организм через капельницу. Так что жизни ее ничто не угрожает.

– Каков прогноз? Когда она начнет есть?

– Я бы сказал, что анорексия здесь не главное. Вернее, даже то, что мы видим, возможно, не анорексия как таковая.

– Не анорексия? Тогда что же?

– Скажите, в родне вашей жены были случаи психических заболеваний?

– Насколько мне известно – нет.

– Мне хотелось бы получить точную информацию.

Илья понял, что врач хочет позвонить Наташиной матери. Но это совершенно не входило в его планы. Он рассчитывал отправить тещу с детьми в Англию до того, как они узнают, что Наташа в больнице. А уж в какой именно больнице, им и вовсе знать было не обязательно. Если теща узнает, что случилось, она, естественно, никуда не поедет. Поэтому Илья решил не поддаваться.

– Мать моей жены – здоровая женщина шестидесяти двух лет, бабушка по отцу вполне здорова и жива, ей восемьдесят семь. Отец умер от инфаркта два года назад. Все здоровы в этом плане.

– Видите ли, женщины болеют тем, что мы предполагаем у вашей жены, гораздо реже, чем мужчины. И почти всегда решающее значение имеет генетический фактор, то есть наследственность. Поэтому такое стопроцентное, по вашим словам, психическое здоровье семьи вашей жены либо опровергает мой диагноз, либо указывает на редкий случай. Подумайте еще раз. Если вы не хотите оповещать ее семью о том, где она, такое бывает, можно посетить архив психиатрического диспансера и за некоторую сумму получить необходимые сведения.

– Доктор, а нельзя ли обойтись без этого?

– Боюсь, без этого нельзя. Правильный диагноз – залог успешного лечения. Проверьте мужскую линию – отца и обоих дедов.

– Но что мне искать? Какой диагноз?

– Шубная шизофрения.

– Мама дорогая… – не удержался Илья. – Но откуда, почему, она же просто не ест?

– Видите ли, вашу жену преследуют страхи и навязчивые идеи, свойственные именно этому типу шизофрении.

– Я впервые слышу о ее страхах и навязчивых идеях. Кого или чего она боится?

– Вы до сих пор не догадались? Конечно вас. Вашего гнева, вашего неудовольствия. Я не буду никуда сообщать, но вы должны мне сказать. Вы обращались с ней жестоко?

– Что?

– Били?

– Никогда.

– Поймите, не в моих интересах сажать вас в тюрьму, ведь вы мне платите. Просто признайте этот факт, и мне будет легче понять, в чем корень расстройства, с чего оно началось.

– Мне нечего признавать. Я ни разу в жизни не дотронулся до своей жены. Я имею в виду с целью сделать больно.

– Хорошо. Может, вы угрожали ей разводом, лишением материальных благ?

– Да никогда, и в мыслях не было. Даже если бы дело дошло до развода, я обеспечил бы ее.

– Вы говорили с ней об этом когда-нибудь?

– Нет. Я никогда всерьез не собирался с ней разводиться, о чем же тут было говорить.

– То есть вы не знаете, откуда взялась навязчивая идея о том, что она будет брошенной и бедной?

– Не знаю.

– Что ж, тогда скажите, критиковали ли вы когда-нибудь ее внешность?

– Внешность?

– Ну, говорили ли, что она постарела, стала непривлекательной? Что вам нравятся более молодые женщины?

– Нет, не говорил.

– А как вы считаете, ваша жена хорошо выглядит?

– Конечно хорошо! Она же не вылезает из салонов. Вы не представляете, сколько средств на это уходит.

– А вы когда-нибудь упрекали ее в том, что она тратит слишком много денег на внешность?

– Да, бывало.

– Ага, значит, на пластическую операцию денег ей не дали бы.

– Доктор, вы же сами ее видели. Она замечательно выглядит. Лучше, чем жены всех моих друзей. Вы должны внушить ей, что никакая операция ей не нужна.

– Знаете, нужна или не нужна, по большому счету это не имеет никакого значения.

– Почему?

– Шизофрения абсолютно исключает пластические операции. Любые.

– Так объясните мне толком, чего она боится.

– Я думал, вы уже поняли, – многозначительно сказал доктор, который, как показалось Илье, и сам слегка заговаривался.

– И все же…

– Она боится, что вы предпочтете другую женщину из-за того, что посчитаете, будто она стала старой и некрасивой. Поэтому ее навязчивая идея – сделаться моложе путем пластической операции.

– Но это же чушь.

– Это для вас чушь, а для нее нет.

– А худоба?

– Здесь как-то смутно. Похоже, кто-то другой, не вы, внушил ей, что она слишком толстая. Исходя из тестов, которые мы с ней провели, эта идея связана не с вами, но с кем – разобраться пока не удалось. Это более позднее влияние и более интенсивное. Оно и стало причиной обострения.

– Понятно.

– Хотите взглянуть на нее?

Илья не хотел. Но и показаться сумасшедшему доктору бесчувственным бревном тоже не хотел. Поэтому скрепя сердце согласился.

Наташа лежала бледная, почти синяя на чистых ветхих простынях, одетая в убогую больничную ночнушку, острые ключицы жалобно торчали из выреза. Она походила на бомжиху, которую только что полумертвой привезли со свалки. Илья не мог спокойно смотреть на все это. Уж лучше обшарпанный кабинетик. Он сказал, что насмотрелся, и простился с психиатром до тех пор, когда Наташа готова будет разговаривать.

Илья давно уже не любил Наташу, не чувствовал с ней ни родства, ни близости. Да и любил ли он когда-ни будь конкретно ее? Вряд ли. Это была отраженная любовь к Денису. Илья лет с восьми точно знал, что его влечет только к женщинам. Но чувство обожания, которое он в молодости, да и сейчас еще отчасти испытывал к Денису, было более важным. Оно не затрагивало поверхностную половую сущность Ильи, оно жило глубоко и влияло на многое в его жизни. Влияло до сих пор. Он догадывался, что это именно Денис с какой-то целью внушил Наташе, что она толстая, ибо имел на нее еще большее влияние, чем на него, Илью.

И тут Илья припомнил историю с угоном Наташиной машины, случившуюся несколько недель назад.

Она тогда сказала, что Денис разузнал, как найти угонщиков, или что-то в этом роде. И провернула она все так быстро. И Илья поехал домой.

Дома он проверил закрытые ящики в Наташиной гардеробной и обнаружил там неизвестно где взятые сто шестьдесят тысяч рублей и восемь тысяч долларов. Илья был почти уверен, что это те самые доллары из его сейфа. Он позвонил своему референту и спросил, не переписывала ли она номера купюр той пачки. Пачка была отложена на взятку районному чиновнику, а в таких случаях номера, как правило, переписывали. Референт нашла записи и зачитала их Илье. Доллары действительно были те самые. Любопытно было только, куда девалась еще одна тысяча. Может, конечно, Наташа и потратила ее, но почему-то Илья склонялся к мысли, что деньги осели в кармане Дениса.

Илья разрывался между двумя сильными желаниями. Одно – разоблачить эту дурацкую мелкую махинацию, не дать выставить себя лохом, даже постфактум. А другое желание – расцеловать Дениса, дать ему еще ден ег за то, что он просто от нечего делать разрубил гордиев узел его несчастливого брака. Шизофрения не могла появиться на пустом месте. Рано или поздно она все равно дала бы о себе знать. Хорошо, что это никак не коснулось детей. И Илья решил, каким бы ни был окончательный диагноз, отправить жену в дорогую частную клинику в Швейцарии, навсегда избавив ее от бедности, а себя от нее.

«Но почему Денис заставил ее думать, что она толстая? Почему именно так? Что конкретно он имел в вид у? Как Наташа попала к Юле?» – думал Илья.

Он пошел к сейфу, открыл его, и первое, что он увидел, был договор займа на Юлино имя. Но в договоре не упоминалось ни название салона, ни его адрес. Как Денис узнал про то, что Илья связан с Юлей не только деловыми отношениями? Или не узнал? Спросить у него, подставиться Илья не мог и не хотел. И он наудачу позвонил Юле.

– Слушай, ты случайно не знаешь Дениса Урбана?

– Конечно. Ты видел, как он похудел? Это у меня.

– Понятно.

– Как твоя жена?

– Шизофрения под вопросом.

– Этого я и опасалась.

– Я зайду тебя на днях проведать.

– Только позвони предварительно, у меня тут беготня всякая.

– О’кей.

Илья раздумывал, покупать ему цветы или не покупать. Уместен будет букет или неуместен. Юля странная женщина, может и наорать. Хотя нет, орать она не будет, потому что слишком многим ему обязана. Но и с букетом следует повременить, чтобы не выглядеть идиотом. Он знал, что сила на его стороне, но все равно волновался. Он сделал все, чтобы исключить отказ. Назначил консультацию по расторжению брака в связи с психическим заболеванием жены и опутал Юлю долговыми обязательствами. Если у Наташи действительно шизофрения, то он уже практически не женат. Юле негде взять денег, чтобы вернуть ему, если только она уже не вступила в отношения с московской шишкой. Именно эта возможность заставляла Илью спешить. В другой ситуации он выждал бы подольше. Стараясь выглядеть веселым и расслабленным, он вошел в салон и заглянул в кабинет, в котором нашел Юлю в прошлый раз. Она была занята с клиенткой.

– Я же просила позвонить. Придется подождать.

– Подожду, – ответил Илья.

Ждать было не в тему. Он понимал, что разволнуется и чего доброго даст слабину во время разговора. Но решил терпеть. Он подошел к большому зеркалу и стал примерять разные выражения лица, в поисках того, которое подошло бы лучше всех. Кажется, вот так он будет выглядеть достаточно уверенным и спокойным.

Позади него открылась дверь, вошел амбал в черном костюме и с переговорным устройством в ухе. В руке он нес запечатанный объемный конверт. Илья уже видел его. Это был шофер государственного «мерседеса», который привозил Юле подарок. Амбал осмотрелся и, никого вокруг не обнаружив, уселся в кресло, достал из кармана пи-эс-пи и углубился в игру.

Илья подошел к амбалу и спросил:

– Это для Юлии Викторовны?

Амбал кивнул.

– Могу передать, – сказал Илья.

– Спасибо, – амбал отдал Илье конверт и удалился.

Илья хотел вскрыть конверт и выяснить, каковы взаимоотношения между Юлей и московским чиновником. Но тут в холл из кабинета вышла Юля вместе с клиенткой.

Илья успел спрятать конверт под полу пиджака.

Клиентка ушла. Юля смотрела на Илью устало и вопросительно. А он никак не мог начать свою заготовленную и отрепетированную речь. Всматриваясь в его лицо, Юля начала понимать, о чем он хочет говорить.

Ей стало понятно, что он не отступился от своих глупостей. И она обманывала себя, когда брала у него деньги, и теперь будет за это наказана. Взгляд ее из вопросительного превратился в обреченный.

– Нет, – пробормотала она.

– Но я же еще ничего не сказал.

– Только не это, – закончила Юля начатую фразу.

– Я подал на развод.

Это был самый серьезный и единственный новый аргумент, ведь раньше она отвергала его, мотивируя отказ именно тем, что он женат. Теперь придется сказать правду.

– С тех пор как мы в последний раз разговаривали на эту тему, я встретила одного человека. – Юле почему-то было неловко. – Извини, я люблю другого.

– Ты любишь старика? Этого москвича? – Илья подумал, что речь идет о Сергее Ивановиче. – Получается, что я был первым в очереди, но все равно опоздал.

Юля грустно кивнула:

– Останемся друзьями?

– Ага, значит, дружить со мной понравилось! А что, я отличный друг – деньги даю, веселю… Только ты-то мн е кто? Ты-то мне друг? Что ты сделала для меня? – Лицо Ильи вдруг посерело и осунулось, взгляд потух. – Деньги вернешь через неделю. Швейцарская клиника стоит десять тысяч в месяц.

И он вышел из салона.

Юля привыкла к Илье как к другу и даже привязалась к нему. Она отчетливо сознавала, что ей будет не хватать их разговоров и его анекдотов, которые давали ей возможность посмеяться и расслабиться. Ей было жаль, действительно искренне жаль, что он все испортил. Зачем?

Илья сел в машину и резко газанул. Дождя не было, но стекло было мутноватым. Илья включил дворники – дворники не помогли. Он не сразу понял, что на самом деле ему мешали слезы.

* * *

Юля задумалась о деньгах. Всякий раз, когда она представляла себе эту ситуацию раньше, ее охватывала паника. Теперь, когда угроза стала реальной, Юля поняла, что на самом деле всегда знала, где взять деньги. Это был убийственный, ужасный, но единственно возможный вариант.

То, что дал Илья, было или вложено, или потрачено, или запланировано. Даже если она прямо сейчас закроет салон, денег это не вернет. Да и что тогда будут делать Люся с Кармой? Срезать под корень новую жизнь своих подруг Юля не могла.

И Юля позвонила в агентство недвижимости и выставила на продажу свою квартиру, договорившись с агентом, что та за дополнительную оплату возьмет на себя подготовительную работу и сделает все как можно быстрее.

Затем она набрала номер Люси:

– Приютишь меня на время?

Люся долго и со вкусом разорялась на тему, какой гад и мудочервь Илья Круглов. Но Юля почему-то не могла полностью разделить Люсину ненависть. В чем-то Илья был прав. Она ввязалась в бой сознательно и действительно пыталась его использовать, не дав взамен тог о, чего он хотел. Попытка с треском провалилась. Такой вариант следовало предусмотреть. Она не предусмотрела. Дурацкий фенилэтиламин окрашивал все вокруг в розовый цвет. И теперь Юля наказана по полной программе. Это нормально.

Однако Сергей Иванович так ничего и не сообщил о том, что он думает по поводу Юлиных предложений.

Она набралась мужества и позвонила ему на прямой номер.

– Тебе сегодня привезут папку с пометами моего специалиста. Но в целом ответ положительный, я согласен, можешь приступать.

Юля выбегала в холл каждую минуту, ей все казалось, что приехал водитель с папкой. Но так никого и не дождалась. Но Юля была очень рада, что Сергей Иванович одобрил ее проект, и не придала этому факту особого значения.

* * *

Настя произвела подсчеты. Оборот денежных сред ств в декабре прошлого года составил девять миллионов рублей. Умножив эту цифру на двадцать, она получила восемь миллионов долларов. Вот сколько стоила охранная фирма. Стрясти с компаньонов четыре миллиона было абсолютно нереально. Им было неоткуда их взять.

Поразмыслив, Настя решила спросить адвоката, сколько все-таки взять реально.

Они снова встретились. Адвокат посмотрел Настины бумаги.

– Предприятие специализируется на оказании услуг. Поэтому основные средства – минимальные. Недвижимости практически никакой. Вот только пансионат на берегу Нахимовского озера. Пансионат старый, балансовая стоимость маленькая. А вот рыночная может быть хорошей. Я дам вам телефон специалиста по коммерческой недвижимости. Поезжайте вместе с ней, посмотрите на месте, она скажет, какова приблизительная рыночная стоимость этого здания. Тогда можно будет говорить более конкретно.

– Мне нужно что-то предложить бывшим женам моего мужа, чтобы они отказались от наследства в мою пользу. Что я могу им пообещать? Сколько? В каком виде? Когда?

– Любое ваше обещание будет ложью, я думаю, вы это прекрасно понимаете. Возможно, они тоже. Пока не наступит срок наследования, ничего нельзя сказать наверняка. Вам имеет смысл пока просто наладить с ними отношения.

«Да уж, – подумала Настя, – хотела бы я знать, как мне это сделать».

При разводе каждая из жен получила по одинаковому набору: двухкомнатную квартиру, машину, алименты.

Первая бывшая жена кое-как адаптировалась к самостоятельной жизни. Поэтому потерю алиментов в последние месяцы пережила легче, чем вторая бывшая жена, которая стала самостоятельной сравнительно недавно и адаптироваться практически не смогла. Она жила на то, что давали ей из жалости к внучкам ее родители.

До того как Шамиль пригласил их в гости, они не зна ли, что Настя поселилась в «мавзолее» вместе с ним, и были неприятно удивлены. Между собой они не дружили и не общались, но каждая про себя подумала, что Настя обольстила старика женскими чарами. Когда они узнали, что у Насти родился мальчик, они поняли, почему она здесь, и вынужденно смирились с этим обстоятельством.

Как старейшина Шамиль взял на себя обязанность разъяснить ситуацию:

– Мы нужны друг другу. Только объединившись, мы сможем получить наследство в полной мере. Мы предлагаем каждой из вас переселиться сюда, в этот дом, с детьми, чтобы сдавать свои квартиры и, таким образом, иметь наличные деньги. Это будет означать нашу честность по отношению к вам и серьезность наших намерений.

В «мавзолее» было много комнат, поэтому все вместе они разместились вполне свободно.

«Это ненадолго, – утешала себя Настя, – всего три-четыре месяца. А там получим наследство и разъедемся».

И если первая бывшая жена еще какое-то время раздумывала, то вторая согласилась сразу же со слезами благодарности. Она тут же вспомнила, что Руслан познакомился с Настей, когда они уже полгода как были в разводе, и реальной причины ненавидеть именно Настю у нее не было.

Согласилась и первая жена, хотя у нее причины ненавидеть вторую жену как раз были: та увела у нее мужа. Но она уже давно пережила и забыла эту старую драму. Первая жена была спокойной, рассудительной женщиной и поняла, что жить всем вместе перед таким важным событием, как получение и дележ наследства, выгоднее и надежнее.

После этого Шамиль объявил, что главным наследником он хочет назначить Настю, потому что самому ему трудно заниматься этим делом, а Настя хорошо владеет ситуацией и уже предприняла кое-какие действия. Жены напряглись, но выбора у них не было, сами они нас ледницами не являлись, а несовершеннолетние дети в качестве наследников в данном случае никого бы не устроили.

Говорить о том, что женам придется подписать отказ от наследства от имени своих детей в пользу Насти, Шамиль пока не стал. Надо было подождать, присмотреться, понять, как именно лучше это сделать.

Настя вместе с риелтором съездила взглянуть на пансио нат. Его арендовала фирма, предлагавшая небогатым людям отдых и рыбалку. Пансионат имел запущенный вид. Однако оптимистичная риелторша оценила его в девять миллионов рублей. Природа вокруг пансионата была замечательной, и рыбаки на диво мало изгадили окрестности. Но что делать с этим пансионатом, кроме как продать, Настя не знала.

Она по-прежнему пребывала в неизвестности. Ей было не ясно, сколько могут предложить компаньоны за акции и сколько стоит брать, а сколько не стоит.

Она подумывала встретиться на нейтральной территории с одним из компаньонов, который очень уважал Руслана, часто бывал у них в гостях и, как казалось Насте, симпатизировал ей как женщине. Может быть, его симпатия поможет ей выяснить, за сколько компаньоны рассчитывают от нее отделаться.

В конце концов, ее молчание могло показаться компаньонам неестественным.

Настя отыскала в бумагах Руслана телефон Роберта, так его все звали, и позвонила ему с просьбой о встрече. Роберт согласился встретиться на другой день.

Они встретились в кофейне, сели за столик в углу.

– По закону ты или тот, кого вы выберете, не имеете права продать свои акции на сторону, не предложив их сначала компаньонам. А они не откажутся. Решено предложить за них двести тысяч. Им все равно, будет единый наследник или все вместе. Из расчета сто тысяч тебе, пятьдесят старику и по двадцать пять бывшим женам. Формально акции ничего не стоят, поэтому тебе еще докажут, что делают большое одолжение. Если откажетесь, будут мотать нервы бесконечными переговорами и судами, возьмут измором, все равно продать другим не дадут, так что рано или поздно вы согласитесь. Вот такой план.

– А ты мог бы стать на мою сторону?

– У меня всего семь процентов. Я мало стою. Есть другой вариант.

– Какой?

– Ты отдаешь кому-то из акционеров, например мне, в доверительное управление свои акции. А я обеспечиваю тебе и другим наследникам ежемесячное содержание. Детям бывших жен до конца учебы, старику и тебе пожизненно.

– О какой сумме в месяц идет речь?

– Половина зарплаты Руслана.

– На всех?

– Да.

– Я подумаю. И прошу об услуге. Не говори им, что виделся со мной.

– Поздно. Уже сказал.

– И про доверительное управление тоже?

– Нет, про это не говорил.

Настя попрощалась с Робертом.

Ей было смешно и страшно. Ни один из этих вариантов Насте не нравился. Ей предлагали крохи, копейки в расчете на ее женскую глупость и слабость. «Не дождутся», – подумала Настя.

Придя домой, Настя рассказала Шамилю про предложение компаньонов Руслана. Шамиль огорчился, но прекрасно понял, что и это подарок судьбы и без Насти он не получил бы ничего. К сожалению, часть участка и дом за городом все равно придется продать. Что же касалось Настиной квартиры, то здесь он посчитал, что сдавать правильнее. Пора было огласить расклад бывшим невесткам.

* * *

Настя готовила тунцовые стейки в соевом соусе. Делает она их так. Десять минут маринует стейки в смеси соевого соуса и жидкого меда в соотношении два к одному. Тунцовые стейки мало кто умеет готовить. Всем почему-то хочется хорошенько их прожарить, может, потому, что сырой тунец по цвету напоминает мясо. Однако у этого блюда нет врага более беспощадного, чем длительное пребывание на сковороде. Поэтому главное – жарить не долее двадцати секунд с каждой стороны. Затем Настя обваливает стейки в кунжуте и дает слегка остыть. Потом режет стейки на дольки и подает к столу с огурцом и сельдереем. Люся советует макать готовые дольки в соус из сока одного лайма, одной столовой ложки кунжутного масла и двух столовых ложек того же соевого соуса. Зимой ради витаминов можно покрошить в соус маленький перчик чили.

– Знаете, девочки, у меня дочка вчера спросила, почему у обезьяны в зоопарке попа красная. А я не знала, что ответить, – начала разговор Настя.

– Вопрос на засыпку, – хмыкнула Оля.

– Да никакой засыпки. Красная попа – сексуальный призыв. Прячешь попу – не хочу секса; выставляешь попу – спариваться немедленно, – объяснила Юля.

– Потому и губы красят красным? Это сексуальный призыв? Накрасила губы – мужики, все сюда; стерла помаду – отвалите все, – развеселилась Настя.

– А мне интересно, почему принято уничтожать естественный запах, а вместо него использовать искусственный, который добывают из тех же самых потовых желез, только совсем посторонних животных. Ведь естественный запах бывает гораздо приятнее, – спросила Оля.

– Ну уж не знаю, чем приятен естественный запах, – промямлила Люся.

– Фу, гадость какая, – Настя сморщила нос.

– Да, тут есть какой-то подвох, какое-то противоречие, – вдумчиво протянула Оля.

– Почему не принято ходить с открытой грудью, даже летом в жару, почему это неприлично? Но в то же время лифчик надевают такой, чтобы грудь торчала и была заметна издалека, – разразилась новым вопросом Настя.

– А брить все кругом – такой мазохизм! Почему волосы на теле неприличны? – поддержала ее Люся.

– Юль, наука, давай объясни, что тут к чему. Наверняка ты знаешь, – призвала Юлю к ответу Оля.

– Принято прятать настоящие признаки пола, но выставлять напоказ искусственные признаки. Потому что настоящие предназначены только для самца, с которым состоишь в паре. К настоящим относятся грудь, лоб ок, подмышки. Только он имеет право все это разглядывать и трогать. Трогать – это ключевое слово, это важно. Искусственные же половые признаки рассчитаны лишь на визуальное восприятие. То есть остальным самцам мы транслируем: я сексуальна, но недоступна, смотреть можно, трогать нельзя. Пахну собой я только в интимной обстановке, а в обществе – растиражированными духами из магазина.

– Женщины обожают, чтобы ими восхищались, поэтому идут на такие ухищрения, – высказала суждение Настя.

– Дело не в восхищении.

– А в чем?

– Ну, в нашем мире все – в руках мужчин. Мужчины, я имею в виду тех, которые действительно держат что-то в руках и от которых действительно зависим мы и наше благополучие, так вот они испытывают, как прави ло, два чувства: хочу драться или хочу совокупляться. Но только по очереди. Испытывать эти желания одновременно они не могут. И в этом вся соль. Когда мы встречаемся с ними как соперники, они настроены к нам агрессивно. Они хотят нас победить, унизить, уничтожить, хотят с нами драться. Но тут надо грамотно включить в работу искусственные половые признаки, чтобы их заметили и они заиграли. У самца пробуждается желание, оно должно быть достаточно сильным, чтобы вытеснить агрессию, которая ему предшествовала. Это называется ремотивация. Он уже не хочет нас уничтожить, он хочет с нами совокупиться. В отличие от агрессии, которая деструктивна, похоть конструктивна. Зачем уничтожать то, что может доставить удовольствие. Из объекта, который надо уничтожить, мы в то же мгновение превращаемся в объект, которому надо понравиться. Вот поэтому стройной блондинке двигаться по жизни гораздо легче, чем кому бы то ни было другому.

– Если бы все было так, как ты говоришь, – задумчиво пробормотала Настя.

– Все это работает с физически и психически здоровы ми самцами. А те, с которыми преимущественно приходится иметь дело, уже не самцы, а так называемые мужчины – продукт цивилизации, они мутируют и становятся непредсказуемыми.

– Люсь, а до мужа у тебя были мужчины? И вообще, как оно у тебя было, когда было? – поинтересовалась Оля.

– Ну, у меня было не так уж много мужчин. Тех, котор ые хотели меня получить, но так и не получили, было много – мне не приходило в голову их считать. В консерватории у меня было полно поклонников. Тех, что я не хотела, но которые были упорны и изобретательны и все же добились отношений со мной, было трое. В их числе мой первый муж. Тех, что я хотела сама и получила, было тоже трое. В их числе мой второй муж. И был один мужчина, которого я очень хотела, просто очень, но так и не смогла получить. Верный был, собака.

– Может, это и была твоя главная в жизни любовь?

– Я допускаю, что любовь возможна. Но сама, знаете, не имела сомнительной чести…

– Люсь, – не отставала Оля, – а что ты почувствовала, когда тебе исполнилось сорок лет? Мне кажется, это такой сложный для женщины возраст.

– Знаешь, до сорока лет я пыталась понять себя, сво и желания, свой характер, пыталась понять, как с самой собой ужиться. Кризис среднего возраста наступает тогда, когда понимаешь, что ты такая, какая есть, изменить себя невозможно. И при этом у тебя уже совсем не осталось времени. Вот почему в этом возрасте люди часто совершают кучу смешных поступков. Но когда окончательно поймешь, что изменить ничего нельзя, поезд ушел, перестаешь интересоваться и заниматься собой, образуется уйма свободного времени, начинаешь интересоваться окружающим миром, экологией, политикой – тем, что изменить можно. Перестаешь притворяться кем-то другим, бояться быть смешной, можно позволить себе плакать в кино, смотреть в упор на людей, заговаривать на улице с незнакомцами. А вообще… – Люся хитро посмотрела на подруг. – Доживете – узнаете.

Люся: коэффициент злобности 7, вес 71.

Оля: коэффициент нервности 9, вес 66.

Настя: коэффициент целеустремленности 8, вес 62.

 

Глава 11

Деньги назад

Юля: уровень фенилэтиламина 33 %.

Юлину мебель пришлось вывезти на свалку. Но Юля не очень-то грустила. Она не привязывалась к вещам. Единственной вещью, которую она, можно сказать, любила, был ее старенький лаптоп «Хьюлетт Паккард», купленный лет шесть назад на какой-то министерский грант. С ним она не могла расстаться, хотя аккумулятор лаптопа держал всего пятнадцать минут. Заменить его не было возможности, ибо хитрые производители сняли подобные аккумуляторы с конвейера, чтобы народ не жался, а покупал новые модели компьютеров.

Библиотека и нехитрая кухонная утварь уехали на чердак Ниночкиной дачи, спасибо ее мужу. Ниночка ужасно истери ла по поводу продажи Юлиной квартиры. И ее можно было понять. Недвижимость – единственное, что стоит реальных денег. Купить квартиру при нынешних ценах обычному человеку, а тем более одинокой женщине не по карману. В масштабах Ниночки это была трагедия. В масштабах Люси, Оли и Насти – тоже. Подруги наперебой убеждали и уговаривали Юлю, чудовищная ошибка была очевидной. Но Юля ощущала каменную решимость. Она представить себе не могла, что пойдет к Илье и будет просить его переспать с ней, на коленях умолять принять ее сексуальные услуги, только чтобы не продавать квартиру. Этого не будет. Она любит Павла. Как бы только его увидеть! Это придало бы ей сил, и потом, он бы что-нибудь придумал, выручил, спас, избавил от проблем. Юля вновь и вновь воспроизводила чарующее воспоминание, ощущение невидимого огромного теплого кокона, в котором она оказывалась рядом с Павлом. Но с каждым разом воспроизведение становилось все более размытым и слабым. От него осталась только тень.

Юля снова наведалась в ЦПКиО, но дебаркадер так и не появился. Не было и мальчишек, рыбачивших здесь в мае. Спросить было не у кого.

На всякий случай Юля отправилась на парковку машин и под дворники каждой воткнула рекламу своего салона, на которой был ее портрет. Может, он узнает ее. Только у него нет лишнего веса, да и стоит ли здесь его машина, если дебаркадера нет на месте.

Может, он вообще где-нибудь в прекрасных чужих краях и совсем забыл, кто такая Юля. Ведь они так толком и не познакомились. Юля не верила в чудеса, поэтому не ждала от своей акции особых результатов.

Утешали Юлю два момента: санаторий, в котором она стала главным врачом с широкими полномочиями, и салон, который начал давать прибыль.

Продажа квартиры загадочным для несведущей в эко номике Юли образом превращала ее салон в прибыльный бизнес. Теперь ей не нужно будет отдавать прибыль за долги, и всю ее, за исключением налога, она будет брать себе. Можно ли купить квартиру на эту прибыль? Нельзя. Но ее можно снять. Салон не удовлетворял Юлю как профессионала, работа в санатории была для нее в миллион раз интереснее. Поэтому Юля подумывала пригласить на свое место в салоне приятельницу Вику из фитнес-клуба. Юлю смущало, что придется открыть Вике некоторые секреты своего дела. А до сих пор Юля эти секреты ревниво оберегала. Это были ее собственные уникальные разработки, стоившие немалых денег. Но санаторий манил ее со страшной силой. И Юля решила рискнуть.

Она предложила Вике приличную зарплату, работа в Юлином салоне была легче, чем массаж, которым дипломированный терапевт Вика занималась уже давно. И Вика согласилась. Юля, не вдаваясь в научные детали, написала Вике подробные инструкции по каждому клиенту: оптимальный сброс веса за одну тренировку, режим ускорений и максимально дозволенная частота пульса на беговой дорожке, подходящие дополнительные упражнения, состав обертываний, режим аппаратных процедур и тому подобное. Как именно она высчитывала все эти параметры по каждому клиенту, Юля рассказывать Вике не собиралась. И той оставалось только применять инструкции на практике. Юля оставалась владельцем салона, осуществляла общее руководство и составляла программы для новых клиентов. Некоторые опасения вызывало у Юли предстоящее общение Вики с Люсей и Кармой, особенно с Люсей. Но та уже наняла водителя-развозчика и сама приезжала в салон, только когда появлялись новые клиенты взамен выбывших. Но в последнее время люди выбывали нечасто, поэтому и приезжала Люся довольно редко.

* * *

Между тем Илья пребывал в жестокой депрессии.

Он не мог понять, что он сделал неправильно, где прокололся, когда выпустил из рук рычаг управления ситуацией. А держал ли он когда-нибудь этот рычаг в руках? Юля определенно привыкла к нему, приняла его как человека. Но этот паскудный министр смешал все карты. Откуда он только взялся? Любит, видишь ли, его. Теперь тот даст ей денег, она вернет долг и вся его военная операция, отнявшая столько сил и времени, окажется бесполезной и глупой. И за что это она его вдруг так сильно полюбила? Невзрачный, плюгавый мужичонка. Власть. Женщины млеют перед властью.

* * *

А у Дениса опять случился роман с колбасой, и он набрал лишний килограмм. Ему нужно было к Юле. За одно интересно было узнать, как дела в семье его приятелей Кругловых. Ни Илья, ни Наташа давненько ему не звонили, а ведь, бывало, шагу без него ступить не могли. Наташин мобильный был не активен, и Денис решил, что та легла на вожделенную пластическую операцию. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось, думал он о ней. Интересно, какую историю она сочинила в связи с этим для Ильи. По-своему он тоже любил своих друзей. Правда, странной любовью. Узнавать что бы то ни было у Юли было бы странно, но можно было ее использовать. Денис решил слегка развлечься и попутно все выяснить. Если Илья действительно обхаживает Юлю, что совершенно очевидно – столько денег под такой мизерный процент он не дал бы никому, – приятно будет пощекотать ему нервы.

У Дениса были милые отношения с секретаршей Ильи. Он позвонил ей и чего-то там наболтал. Секретар ша знала, что Денис – любимый друг Ильи, и рассказала ему, что следующим вечером у Ильи деловой ужин в ресторане «Москва». Ресторан был дороговат для Дениса. Но он знал, что Юля не пьет и почти ничего не ест. Поэтому пригласить ее туда – всего лишь оплатить собственный обед. Денис надеялся впоследствии компенсировать эти расходы за чей-нибудь счет, например того же Ильи. Теперь нужен был повод пригласить Юлю в ресторан. Денису в свое время не удалось обаять Юлю, хотя он и пытался. Она была одной из тех редких женщин, на которых не действовало его универсальное обаяние. Таких за свою жизнь он встретил всего две или три. Он подозревал, что она такая же, как он, среди женщин такие встречаются. Ей нужен мужчина гипермужественный и при этом без ярко выраженных признаков интеллекта и личности. Впрочем, это была комплиментарная гипотеза. Денис пытался найти в Юле сходство с собой, потому что симпатизировал ей. А симпатизировал он ей именно потому, что она не поддавалась его чарам. А Денис был классическим донжуаном, он терял интерес к женщине, как только понимал, что та испытывает к нему чувства. Юля не испытывала к нему чувств и поэтому продолжала быть ему интересной. Не то чтобы он горел желанием ее соблазнить. Нет. Сильных желаний, кроме желания немедленно съесть кусок колбасы, у Дениса вообще не было. Просто он наблюдал жизнь примерно так, как другие смотрят футбол, и Юля была сильной, способной на сюрпризы командой.

Денис отлично провел тренировку, сбросил набранный килограмм. И очень обрадовался, что застал Юлю. Она сообщила ему, что вместо нее в салоне теперь будет работать Вика. Юля с удовольствием рассказала Денису про новый проект, и он предложил отметить ее назначение. Юля поразилась, что никто другой не предложил ей то же самое, ни Сергей Иванович, ни девочки. Поэтому она с благодарностью согласилась. Денис предупредил, что ресторан пафосный и одеться надо соответственно. Юля засмущалась, предложила пойти в более демократичное место. Но Денис сослался на то, что у него есть остатки представительских расходов по работе, которые, если не потратить вовремя, придется вернуть. Кроме того, Денис сказал ей, что пора привыкать к лучшему, ибо скоро она, сообразно новому статусу, только в такие места ходить и будет.

В ресторане Денис усадил Юлю так, чтобы входящему она сразу была видна, однако, чтобы сама она смотрела в окно. Если бы ему нужно было ее обольстить, он бы сделал вид, что постоянно вспоминает какую-нибудь ее псевдомногозначительную фразу, и как бы невзначай вплел бы эту фразу в свою умную располагающую речь. На женщин этот прием действовал безотказно. Выглядело так, будто он, Денис, настолько серьезно относится к этой конкретно взятой женщине, что запоминает ее фразы, сказанные в определенных значимых обстоятельствах. Этот прием был у него хорошо отработан, он даже делал записи, опасаясь забыть такие реплики, особенно если одновременно вел игру на нескольких стадионах. Но тут задача была иная. И Юля не говорила псевдомногозначительных фраз. Денис настраивал себя на то, чтобы взять правильную интонацию, вывести Юлю на откровенный разговор на какую-нибудь важную для нее тему, желательно такую, от которой она могла бы заплакать. Это было проблематично, но попытаться ему никто не мешал. Тогда появится повод взять ее за руку. Что было необходимо, когда войдет Илья. Вульгарно хватать девушек за руки ни с того ни с сего не было в привычках Дениса, это отрицательно повлияло бы на его имидж.

Илья ожидался через час, так что время было.

Денис еще раз расспросил Юлю про санаторий, особенно его интересовало, каким путем Юля туда попала. Юля не стала ничего скрывать и рассказала занимательную историю про спасение жизни над Атлантикой. И Денис очень обрадовался, что Илье здесь точно ничего не обломится. И тогда он завел разговор о Юлиных вкусах в отношении мужчин. Он действительно выбрал правильную интонацию, и Юля поделилась с ним недавним открытием о том, что она всю жизнь подсознательно искала мужчину-отца. Денис укрепился в своей уверенности в том, что Илья здесь в заведомом проигрыше.

Они вместе посетовали на то, что тип мужчины-отца вымер, как динозавры, и Юля найдет счастье только в случае сказочной удачи. В то же время было не очень похоже на то, что пожилой Юлин знакомец из верхов вы зывает у нее какие-то особые чувства. Говоря о нем, она ни разу не улыбнулась, как обычно улыбаются женщины, рассказывая о своих возлюбленных. Впрочем, Денис отнес это на счет обычной Юлиной сдержанности, которая не изменила ей и в этот вечер. Как-то незаметно Юля перевела разговор на собственные вкусы и предпочтения Дениса, и он поразился тому, как хорошо она его понимает. А Юля решила поиграть в Люсю, высказать пару умностей, просто так, для поддержания светской беседы.

– Вы ведь младший сын в семье? – спросила Юля.

– Да.

– И то, как складывается жизнь вашего старшего брата, не слишком нравится вашей матери.

– Да, – удивленно подтвердил Денис.

«Проницательная ледышка», – подумал он про Юлю.

– Поэтому она постоянно вас опекает, чтобы вы не повторили ошибок старшего.

– Я думаю, все матери такие.

– Возможно, многие, но не все. Вы женитесь, только когда мать умрет. Потому что пока вам жена ни к чему. Все функции жены, кроме понятно каких, она исполняет охотно и безвозмездно. Тогда как жену пришлось бы содержать. Ну, или, по меньшей мере, отдавать ей душевные силы. А это, согласитесь, едва ли не сложнее для некоторых. И женитесь вы не на юной красотке, а на уютной и доброй женщине с ребенком. Потому что вы – типичный мужчина-ребенок.

Денис чувствовал, что в чем-то она права. И от этого его начал разбирать гнев. Как? Его, загадочного покорителя сердец, сфинкса питерского бомонда, разобрали по косточкам. Что она о себе думает?

Но тут в дверях показался Илья, и Денис отставил сво й гнев в сторону.

Беседа пошла не так, как он планировал, растрогать Юлю ему не удалось. Наоборот, это она его разозлила. Ему не оставалось ничего другого, как прикинуться растроганным самому, чтобы Юля, почувствовав свою вину, сама взяла его за руку. Он пошире раскрыл глаза и напряг мышцы вокруг глаз, спустя несколько мгновений из внутреннего уголка его левого глаза выкатилась слеза.

Илья заметил их, но он был со спутником и не мог по дойти сразу. Сначала нужно было сесть за столик, сделать заказ, а уж потом позволялось ненадолго покинуть важного сотрапезника. Однако от ревнивого взгляда Ильи, как и предполагал Денис, не ускользнуло Юлино движение. Увидев слезу, она погладила Дениса по руке. Илья остановился. Денис в ответ на ее прикосновение сжал ее руку в своей и поднес к губам. Это для того, чтобы у Ильи не осталось никаких сомнений.

– Простите, – сказала Юля, – вы так любите свою мату шку. Я была бессовестно бестактной. Но я вела лишь к тому, что мы с вами похожи, как родные. Мы нуждаемся в новых родителях, а не в любовниках.

Еще одно небольшое усилие, и слеза выкатилась из правого глаза Дениса.

Юля отняла у Дениса руку и поймала его слезу, заодно погладив по щеке.

Илья не смог совладать с собой и, кивнув метрдотелю, чтобы тот усадил его гостя, решительными шагами направился к сладкой парочке.

С другой женщиной Денис бы уже убил двух зайцев. И развел на разборку Илью, и добился самой женщины красивыми и при этом мужественными скупыми слезами. Жаль, что Юля была не из тех, кто дает из жалости. Оставалось надеяться, что разборка получится задорной.

– Так ты и папика московского за хер водишь, не только меня! – набросился Илья на Юлю.

– Нельзя ли потише! – огрызнулась она.

Денис улыбался во весь рот.

– Когда деньги отдашь? – теперь Илья напал на Дениса.

– Может, присядешь? Поговорим спокойно.

Просьба была резонной.

Илья сел. Денис протянул ему руку для приветствия, но рука осталась висеть в воздухе, впрочем, всего лишь на мгновение, Денис тут же ее убрал.

– Квартира практически продана. Сделка намечена на начало следующей недели. Как только получу деньги на руки, сразу передам тебе, – сказала Юля.

– Ты продаешь свою квартиру? – спросили Илья и Денис в один голос и посмотрели друг на друга.

– А что мне остается.

Юля встала, поблагодарила Дениса за ужин и устремилась к выходу.

Илья и Денис остались за столом вдвоем.

Илья еле сдерживал гнев. Если бы не важный гость в двух столиках справа, он разнес бы к чертям весь ресторан.

– Ты был в ее квартире? – спросил Илья.

– Был, – не солгал Денис.

– Давно ты с ней?

Денис промолчал. Он не собирался врать и приписывать себе несуществующие победы, его побед хватило бы на дюжину таких, как Илья, но и успокаивать, разубеждать Илью тоже не спешил.

Тем временем официант принес Денису счет. Тот положил деньги в папку, чаевых он обычно не давал, и тоже направился к выходу.

Выйдя из ресторана, он от души расхохотался. Он был уверен, что Илья все ему простит. Ведь они дружили с детского сада уже почти тридцать лет.

Илья никак не мог прийти в себя перед важным разговором. Хоть переноси. Наконец он стукнул по столу кулаком: «Сотру в порошок. Обоих».

Переговоры он провел посредственно, объяснял отсутствие внимания внезапно появившейся головной болью.

Проводив гостя, он заказал бутылку водки. Ополовинив бутылку, набрал телефон Дениса.

– Наташка чуть концы не отдала из-за того, что ты сказал ей, будто она слишком толстая. Она в психушке сейчас, ты, сука, в курсе?

Денис был не в курсе.

– Все, что задолжал, вернешь с процентами. Ты дурак, если думаешь, что я не записывал.

Илья почувствовал страх на том конце провода, и ему стало легче.

А Денису стало не по себе. Такого в их отношениях еще не случалось. Он решил от греха подальше напроситься в командировку. Успокоится, опомнится, простит.

Закончив бутылку, Илья достал из портфеля Юлину папку. Санаторий, о котором шла речь, располагался на большом и удобном участке прямо на берегу залива. Из Сестрорецка туда шло электричество, а воду брали в артезианской скважине, расположенной на территории санатория.

Если санаторий снести, то на участке можно было построить отличный поселок, коттеджей на пятьдесят.

Только как уговорить москвича продать этот участок под застройку?

– Сколько стоит земля в Курортном районе? – задал он вопрос референту по телефону.

Референт ответила.

Илье пришлось бы продать многое из того, что он им ел, чтобы набрать необходимую сумму. Или взять солидный кредит. Ему нужно предложить действительно привлекательную цену. Ведь почему-то раньше москвич не собирался продавать участок. Дальше Илья думал заключить контракт со строительной компанией, желательно финской, финнам у нас доверяют.

Новый план требовал значительных усилий, и Илья довольно сильно рисковал, но надеялся, что сумеет продать эти коттеджи. Уж слишком козырным было место.

– Что ж, – решил Илья, – займемся строительством.

* * *

Оля подступила с расспросами к своей сотруднице Кате. Но Катя никак не могла понять, в чем ее обвиняют.

– Ты скопировала всю мою базу данных, чтобы открыть собственный бизнес. Признайся, я не буду принимать мер. Просто признайся, и разойдемся.

– Ничего я не копировала!

– Ну а это, это-то что? – размахивала Оля вынутой из процессора флэшкой.

– Это флэшка, – отвечала Катя, глядя на Олю как на глупенькую.

– Так как же ты смеешь отрицать, что скопировала на нее всю мою базу данных!

– Ничего я не копировала! – снова отвечала Катя уже с обидой в голосе.

В кабинет вошла Вера.

– Почему ты мне так бессовестно врешь! Вот она вставлена в твой компьютер!

– Оля, – сказала Вера, – ты что, забыла? Ты сама копировала базу данных на флэшку, когда компьютер сдавали в ремонт месяц назад.

И Оля вспомнила. Действительно, так все и было.

– Кать, голубчик, я тебе премию дам. Прости меня, что-то у меня сегодня не все дома.

– Тебе, Оля, в отпуск надо.

– Да не могу я в отпуск. Из банка вот ответ получила, дают ли автокредит.

– А у тебя разве права есть?

– Я не буду машину водить – я на продажу.

– А какой смысл? – спросила рассудительная Вера.

– Долго рассказывать.

Оля вскрыла конверт, пробежала глазами начало.

«Отказать», – гласил вердикт.

Оля чуть не зарыдала. Нервы были на пределе. В это время суток таблетки для похудения ужасно бодрили. Олю же, бодрую от природы, от этого воздействия просто переклинивало.

– Я пойду, девочки, а то как-то неважно себя чувствую.

Оля решила с завтрашнего дня прекратить прием таблеток для похудения. Уж слишком тяжело это похудение ей давалось. Кроме того, у нее стали побаливать вены на ногах, ее знобило и все тело покрывалось мраморным узором кровеносных сосудов. Таблетки были противопоказаны при избыточном количестве тромбоцитов. Сколько у нее тромбоцитов, Оля понятия не имела. По дороге домой она вспомнила, что у нее закончились противозачаточные. В аптеке, попавшейся по пути, тех, которые она принимала обычно, не оказалось, а идти куда-то еще очень не хотелось. И Оля по совету общительной аптекарши купила другие противозачаточные. Те, которые Оля принимала обычно, отличались друг от друга. Они были разного цвета, в каждой содержалось минимальное количество эстрогена для каждого дня цикла: в опасные дни – побольше, в безопасные – поменьше. Те, которые купила Оля, были одинаковые.

Сегодня она еще не принимала таблетку, и надо было сделать это немедленно, чтобы соблюсти правильный интервал. Оля быстренько приняла ее и стала готовить здоровый полдник для Миши. Он должен был прийти поесть и передохнуть перед спектаклем, который он впервые выпускал сам как главный педагог-репетитор.

Оля уронила кухонный нож, он воткнулся острием в мякоть большого пальца правой ноги. Но кровь не брызнула, и было не больно. Оля удивилась. Она потрогала палец рукой, вынула нож. Палец ничего не чувствовал и не действовал. Онемение быстро стало подниматься по ноге, Оле пришлось схватиться за подоконник, потому что нога ее больше не держала, потом Оля громко пукнула – это расслабилась ягодица, затем отнялась рука, следом язык.

Когда вошел Миша, Оля лежала на полу и пыталась что-то ему сказать, но он не мог понять – что. Он попробовал поднять ее за правую руку.

– Сожми мою ладонь, – говорил он ей, но у нее ничего не получалось. Когда он наконец понял, что произошло, то побежал вызывать «скорую».

– Инсульт, – сказали Мише в приемном покое.

– Боже мой, ей всего двадцать семь лет!

– Бывает. Приходите завтра, сделаем анализы, будет яснее.

Поздно вечером в Олиной сумке недалеко от дивана, на котором Миша сидел и смотрел телевизор, зазвонил мобильный телефон. Мише не спалось, радостные чувства оттого, что спектакль прошел очень хорошо и главный похвалил его персонально, хотя обычно этого не делал, смешивались с тревогой и беспокойством за жену.

Миша подумал, что звонит Олина мать, ведь та долж на была пойти к ней ночевать. Он не сообразил сообщить Олиной матери о проблеме. Но с другой стороны, та ничем не могла помочь, и Миша утешал себя тем, что нечего ее пока расстраивать, может, завтра Олю выпишут.

Но Олю спрашивал мужчина.

– Вы кто? – поинтересовался Миша. Он не был ревнивцем, спрашивал так, для порядка.

– Я муж, а вот вы кто?

– Чей муж?

– Муж Оли, ее телефон вы держите в руках. А вот вы-то кто? Вор, который украл ее телефон?

– Послушайте, здесь какая-то ошибка. Я муж Оли. А сама Оля в больнице.

– В какой больнице?

Миша сказал в какой.

– Не морочьте мне голову, дайте ей трубку.

– Где ваша жена Оля, я понятия не имею, а моя жена Оля – в больнице. Набирайте номер правильно.

Саша опять набрал Олин номер, уже вручную, а не автоматически – из записной книжки.

На этот раз Миша посмотрел, опознается ли номер.

Номер опознавался. На дисплее было написано: «Заяц».

Миша снова ответил.

– А какой номер вы набираете?

Саша продиктовал цифры.

– А, я понял, – сказал Миша, – в сумке моей жены оказался чей-то чужой телефон.

Миша порылся в Олиной сумке и вытащил другой телефон. В этом телефоне никакого «Зайца» не было.

– Я завтра пойду в больницу навещать жену и спрошу ее, откуда этот аппарат, она мне скажет, и я передам его вашей Оле.

– Давайте я сейчас приеду и заберу его.

– А вдруг вы никакой этой Оле не муж. Здесь написано «Заяц», а не муж.

С аше не был нужен Олин телефон без Оли. А вот сама Оля очень и очень была ему нужна. Но Оля не приходила и не звонила.

И тогда Сашу посетила мысль. А что, если его Оля тоже попала в больницу, иначе как бы в сумке у этой чужой Оли оказался его, Сашиной Оли, телефон. Он раскрыл желтые страницы и нашел справочную больницы, которую назвал муж другой Оли. Справочная, на Сашино счастье, еще работала.

– Да, – ответили ему, – Ольга Сорокина поступила по «скорой» с диагнозом «инсульт». Состояние удовлетворительное.

Саше назвали также номер отделения и палаты. Только предупредили, что сейчас приходить нельзя, потому что все больные уже спят.

На другое утро, затоварившись апельсинами и соком, Саша отправился в больницу, предупредив на работе, что придет попозже.

Врач, наблюдавший Олю, объяснил Саше, что ма гнитно-резонансная томография очагов инсульта в Олином мозге не выявила, из чего следует, что у Оли не инсульт, а микроинсульт. У Оли в крови слишком много тромбоцитов, ей следует отказаться от противозачаточных и принимать аспирин, который разжижает кровь. Онемение уже практически прошло, но пониженная чувствительность может оставаться еще какое-то время. И Саша может забрать Олю домой. Саша не знал, что Оля принимает противозачаточные, но обрадовался, что они так легко отделались.

В это время в палату зашел Миша. Он подошел к Оле, поцеловал ее в лоб и стал ждать, когда врач освободится, чтобы с ним поговорить. Оля лежала ни жива ни мертва. Он а понимала, что только чудо может сейчас развести ее мужей, но чуда не случилось.

– Я по поводу Ольги Сорокиной, я ее муж, – обратился Миша к врачу.

– Да я вот только что все объяснил вашему родственнику, – сказал врач и отошел к другой больной.

– Вы родственник? – спросил у Саши Миша.

– Я муж.

– Чей муж?

– Оли.

– Какой Оли?

– Вот этой Оли, – и Саша показал на Олю пальцем, чтобы не оставалось никаких сомнений.

Миша изумленно смотрел то на Олю, то на Сашу.

И вдруг они оба как по команде полезли за своими мобильниками и стали набирать один и тот же номер. Номер Олиной «матери».

Было занято.

Но тут в палату вошла величественная дама лет пятидесяти.

– Деточка моя бедная, что с тобой, – запричитала она неожиданно писклявым голосом и бросилась к Оле. – А вы двое, что тут стоите, помирились? Идите на работу, девочке воздух нужен.

– В каком смысле «помирились»? – первым оправил ся от удивления Миша.

– Ну, вы между собой. Договорились, кто остается, а кто уходит?

Мужчины молчали.

– Вы оба ее мужья. День она жила с одним, а день с другим, вот и довела себя до болезни.

Только теперь они начали что-то понимать. Гово рить друг с другом им было не о чем. Каждому предстояло заново обдумать свою жизнь и решить, что делать дальше.

* * *

В Большом Кремлевском дворце горели яркие огни, в Георгиевском зале толпился народ. Президенту предстояло за два часа наградить целых шестьдесят человек. Выходило по две минуты на брата. Включая шарканье по красной ковровой дорожке, а также заикание и клятвы в вечной преданности отцу народа.

Сергей Иванович в списке награждаемых значился под девятнадцатым номером. Он должен был получить орден «За заслуги перед Отечеством» I степени. Впрочем, в чем именно заключались его заслуги, президент конкретизировать не собирался.

Сергей Иванович стоял в стороне от основной людской массы. Однако его лицо было известно всей стране, и остальные награждаемые, чьи заслуги были вполне очевидными или накопились в силу солидного возраста, перешептывались за его спиной. За что получал орден этот чиновник, было непонятно. Впрочем, вскоре нашелся осведомленный человек, и новость немедленно облетела присутствующих: «Слышали, что доллар падает? Вот за это и дают».

* * *

Юля встретилась с человеком Сергея Ивановича, которому было поручено переоборудовать санаторий вместе с ней. Это был мужчина лет сорока военного типа, звали его Борис Алексеевич. Борис Алексеевич ничего не понимал в медицине и курортном деле, но зато отлично понимал в мебели, ремонте, трубах, коммуникациях, электричестве и прочих вещах. Чтобы он не мешал ей тщательно изучить медицинское и косметическое оборудование, которое уже имелось в санатории, Юля отправила его считать, сколько нужно кроватей, столов, карнизов, новых ванн, раковин и всего остального для люксовых номеров на самом верхнем этаже. Начать решили с малого.

Юля сверилась со своими материалами – ей пришлось заново их распечатать. В начале курса предполагался осмотр пациента специалистами. Значит, нужно выбрать смотровые кабинеты.

В первом же кабинете, куда Юля заглянула, обнаружился непонятный склад. Там хранились коробки с дешевым трикотажем, некачественными полотенцами, жилетками из синтетического меха и другой ерундой.

Юля отправилась к директору санатория, чтобы выяснить, что это за склад и как скоро барахло из кабинета уберут. Однако директор санатория не пожелала вникать в Юлины заботы.

– Вас назначили, – сказала она, – вот вы и решайте проблемы. А у меня полный санаторий отдыхающих, мне не до ваших глупостей.

И Юля поняла, что, если санаторий не закрыть на реконструкцию совсем, ее ждет долгая и непродуктивная война с этой мегерой с партийным начесом на голове. Впрочем, Юля понимала эту женщину, отдавшую сво ю энергию, свой ум и, в конце концов, свою жизнь этому учреждению и готовую отстаивать свое право тут командовать до победного конца. Но тратить силы на дурацкую борьбу в Юлины планы не входило. Если враг не сдается – его уничтожают. Сопротивление надо пресечь на корню.

– Вам сколько лет? – спросила она у директрисы.

– Какое отношение это имеет к делу?

– Самое прямое.

Директриса не ответила.

Но Юля и сама видела, что шестьдесят. Что ж, похо же, санаторий надо закрывать, а верхушку увольнять. И Юля решила закончить на сегодня свой рабочий день и безотлагательно поговорить с Сергеем Ивановичем.

* * *

– Я вас сегодня за три копейки накормлю. Я теперь и так умею.

В смазанную подсолнечным маслом огнеупорную фа янсовую форму Люся уложила под углом к ребрышку диски цуккини, вареной моркови и вареной свеклы, посолила, поперчила и покрыла слоем французского 8-процентного козьего сыра. Пекла 20 минут при температуре 180 градусов.

Простенько, но Оля с Настей чуть не подрались за право вылизать форму.

– Я вот все время думаю, цивилизация дала кров и пищу всем людям. Но все кругом несчастны. Почему люди несчастны? – Люся набивала посудомоечную машину грязными тарелками.

– Совсем не все. Одни тащатся оттого, что потакают своим порокам, другие оттого, что им удается этого не делать. Я лично не уверена в том, что люди несчастны, – серьезно ответила Юля.

– Люди – это рак Земли, ее неизлечимая болезнь, – вставила пребывавшая в депрессии после провала ее семейной авантюры Оля.

– По-моему, люди несчастны потому, что не знают правило мира, в котором они живут, – проговорила Люся.

– А ты знаешь, какое в этом мире правило? – сразу же среагировала Настя.

– Ну, это сложно.

– А если по-простому? – Настя всегда очень интересовалась Люсиными мыслями.

– Ну, там не убий, не укради… – высказала предположение Оля.

– Нет, это не правила, это пожелания… По-моему, именно цивилизация погубила наше счастье. И еще знаете что? Гуманизм. – Люся посмотрела на подруг, ища одобрения, но одобрения в их глазах не было.

– Ну, это ты зря. В гуманизме-то что плохого? Те же самые, как ты говоришь, пожелания: не убий, не укради, – настаивала Оля.

– Да, но это, так сказать, бытовые правила. А счастье – субстанция метафизическая, а не бытовая, – поддалась Люся искушению пофилософствовать. – В древности и в Средние века, пока все были заняты добычей хлеба насущного и борьбой за жизнь, свободного времени у людей не было. Феодальное общество было устроено просто: вот господин, вот вассал, они нужны друг другу, господин крышует вассала от разбоя со стороны других рыцарей, вассал кормит господина. Эта схема и сейчас действует, любой браток подтвердит. Аристократы от рождения правили, крестьяне от рождения подчинялись. Изменить судьбу было невозможно: ты или смерд, или господин. Гуманизм появился вместе с цивилизацией и буржуазией. Буржуа вышли из крестьян и доказали, что изменить судьбу можно, все зависит от человека: работай, дерзай и станешь богачом, а стало быть, будешь жить как господин. То есть человек может сам создать себе судьбу. А раз так, значит, он главнее судьбы. А раз главнее судьбы, то и главнее Бога. И дальше у них логично получалось, что человек – мерило всех вещей, а не Бог, как думали раньше. С этого момента несчастье и началось.

Человек в силу своей материальности, углеродности и водородности сильно ограничен в возможности познания. Мозг человека, конечно, лучше, чем у всех других животных на Земле, но отнюдь не совершенен. Но люди так ослеплены своей богоподобностью, уникальностью и величием, что не могут признать себя несовершенными и не способными адекватно познать этот мир и сложную систему взаимосвязей его компонентов. Гордыня им мешает.

– Выходит, ты агностик и считаешь, что мир непознаваем? – напрямик спросила Юля.

– Давай без ругательств, – неожиданно улыбнулась Люся.

– Разве это ругательство?

– Это равносильно тому, как если бы ты назвала меня клоуном.

– Почему?

– Самые смешные люди на свете – философы.

– Философы? Что же в них смешного? Серьезно и скучно, – фыркнула Настя.

– Это были люди смешные и наглые, как пятиклас сники. Особенно философы-просветители, которые изобрели гуманизм. Они пытались объяснить устройство мира, располагая примерно одной десятой процента необходимой информации. Они описали мир по-новому, но как? Это то же самое, как, рассмотрев пятку человека, написать его портрет в полный рост. Какова вероятность, что портрет будет хоть немного похож на оригинал? Вероятность ничтожна. Поэтому гуманизм, который придумали философы-просветители, не соответствует реальному положению вещей. Более того, они совершили преступление перед человечеством – научили людей слишком высоко ценить свою жизнь и свою личность.

– Что же еще ценить, если не личность? – Юля своим вопросом выразила общее недоумение.

Люся, увидев сосредоточенные лица подруг, вдохновенно продолжила:

– Это неправильно, потому что лишает счастья. Жизнь человека – не абсолютная ценность, а относительная. Она стоит столько, за сколько ее приходится отдать в предложенных обстоятельствах. Иногда – кошелек, в лучшем случае – жизнь десятка других людей, но чаще – вообще ничего.

– Да, Люсь, все-таки людей ты ненавидишь, – передернула плечами Оля.

– Ненавижу? Нет. Боюсь и стараюсь иметь с ними поменьше общего.

– Я что-то не поняла ничего про этот гуманизм, – не постеснялась переспросить Настя.

– Ну, смотри. У меня есть сестра. Она мой самый бл изкий человек, я очень ее люблю. На самом деле у меня нет сестры, но предположим для примера. И вот ее сбивает насмерть машина.

Вариант А. Если я гуманист и для меня человек, его личность и жизнь – мерило всех вещей. Смерть сестры для меня – трагедия. Я схожу с ума, скорблю. Я воспринимаю ее смерть как незаслуженное наказание для нее и для себя. Ведь ни она, ни я не убивали, не воровали и даже изредка подавали нищим. «За что?» – восклицаю я в слезах. Ничто не может примирить меня с этой несправедливой потерей. Ее смерти нет оправдания. Когда мне говорят, что смерть моей сестры – Божья воля, я отвечаю, что в таком случае Бог – злой. Или что его нет. Потому что иначе он не отнял бы бесценную жизнь у моей замечательной сестры и не наказал бы таким чудовищным страданием хорошую меня. Я в деструктивном настроении, впадаю в депрессию и безысходность, спиваюсь и так далее. Жизнь моя рушится. Я необратимо несчастлива.

Вариант Б. Если я не гуманист и для меня Бог – мерило всех вещей. В таком случае я знаю, что Бог всеблаг и, забирая жизнь моей сестры, Он что-то имел в виду, для чего-то это было необходимо. Я никогда не узнаю, что именно Он имел в виду, но я смиренно признаю, что мой разум не в состоянии понять Его расклады. Я просто уверена, что смерть моей сестры – необходимое зло, часть Его работы по сохранению стабильности этого мира. И тогда ее смерть становится благом. Моя сестра погибла, но погибла не зря, ради чего-то большого и важного. Я примиряюсь. Я грущу из-за того, что рассталась с сестрой, но я в состоянии это принять и продолжать свою жизнь. Я не впадаю в депрессию, не спиваюсь, я встречаю других людей, которые становятся мне близкими. Возможность счастья сохраняется.

– Люсь, ты что, верующая? – удивилась Настя.

– Я выросла в атеистической семье, получила атеистическое образование. Поэтому мне трудно сказать, что я искренне, истово верю. Просто доступная мне логика – может, она подходит только мне, про остальных не знаю, – указывает на то, что верить – единственный способ примириться с тем, что происходит вокруг. Есть только две возможности: смириться и признать свой разум слабым, а свою жизнь не имеющей абсолютной ценности или сойти с ума от вопросов, на которые нет ответа.

– То есть мир непознаваем? – после паузы бросилась в бой Юля.

– По большому счету – нет.

– А наука? Ее успехи? Мы победили болезни!

– Им на смену пришли новые.

– Как же тогда мы постигаем тайны мозга человека? – Юля, как могла, боролась за то, во что верила.

– Так же, как маленький ребенок разбирает игрушку и узнает, как она устроена.

– Но наука полностью восстановила, фаза за фазой, всю историю Земли. Мы знаем, что было миллион лет назад! – не сдавалась Юля.

– Вот слетаю на машине времени в прошлое, увижу, что все было так, как говорит твоя наука, тогда поверю, а пока это всего лишь гипотезы. Что нельзя увидеть своими глазами – недоказуемо.

– Но в то, что физические упражнения сгоняют жир, ты хотя бы веришь?

– Я не сделала ни одного упражнения, а сбрасываю вес от часа массажа в день. Ты говорила, что эффект будет снижаться. А он не снижается, – Люся откровенно торжествовала.

– И все равно мир познаваем.

– Ты не убедишь меня никогда…

Люся: коэффициент злобности 6, вес 70.

Оля: коэффициент нервности 9, вес 65.

Настя: коэффициент целеустремленности 8, вес 60,5.