Свет включается. На заднике картинка того же проспекта. Посреди сцены вполоборота стоит застрявший в уличной пробке мотовездеход. В мотовездеходе, скучая, развалился Гера. Из правой задней кулисы, как бы из-за поворота проспекта, выходит Алек. Заметив приятеля, Гера принимает настороженную позу.
Гера (удивленно и с некоторым недовольством). Что так быстро? Что там? Ты дошел до начала?
Алек. Машин до фига! Я и не думал, что столько может быть.
Гера (раздраженно). Я спрашиваю: ты дошел до начала? Ты видел, где начинается пробка?
Алек (с виноватым видом разводит руками). Нет. Этих машин, говорю тебе, как собак нерезаных. По-моему, нашей планете грозит перенаселение машин.
Гера. Умник, ты мне зубы не заговаривай! Ты почему не выполнил приказ?!
Алек. Не горячись, сейчас, все по порядку. Ты не представляешь, там целая жизнь, своя жизнь…
Гера (смотрит с ненавистью на Алека). Где? Что ты несешь?!
Алек. В пробке. Пробка живет своей жизнью; все о чем-то болтают, тут же, возле своих тачек или высунув голову в окно; меняются налево-направо что под руку попадет; все в ход идет: запчасти, покрышки, амортизаторы, магнитолы, дивидидиски, брелки, флаги, травка, значки…
Гера (засовывает руку за пазуху за пистолетом). Я тебя сейчас пристрелю…
Алек (все сильней воодушевляясь впечатлениями от увиденного). …Там даже готовят еду; в одном месте предлагали горячие чебуреки — я отказался…
Гера (мгновенно позабыв про пистолет, в отчаянье хватается за голову). Кретин, надо было мне принести! Знаешь, как достала солнечная диета?!
Алек. Но чебуреки — это пустяки. По сравнению с девчонкой. Ты бы видел, какая там деваха: ноги — во! Попа — во!..
Гера. И что? От нее ты тоже отказался?
Алек. Да.
Гера (взвывает от глухой ярости). У-у, полный идиот! Кого я послал?! Надо ж было так прогнать! Схватил бы девчонку, кинул бы на спину — и сюда по-быстрому!
Алек. Я не смог… Устоять…
Гера. Что?
Алек. Там, рядом с машиной, где девчонка глазки строит, всего в десятке метров от нее — игра. Музыкальная. Ну, ты знаешь…
Гера. Не знаю я никаких музыкальных игр. Что мне, делать больше не хер, кроме как в игры играть?!
Алек. …Берешь микрофон, выбираешь мелодию и…
Гера. А-а, караоке, что ли? Какая это игра, дурость одна. Забава для пингвинов.
Алек. …Вот тут я не удержался, во мне какой-то бесенок проснулся. Короче, я рискнул попробовать…
Гера. Да? Так ты еще и певец у нас! Ну да, с таким-то слухом. Мистическим, можно сказать…
Алек. …И выбрал Элвиса. «Love Me Tender».
Гера (одобрительно). У-у, не слабо. И что?
Алек (возбужденно жестикулирует руками перед лицом Геры). Я спел, понимаешь, у меня вышло, я никогда так не пел; я видел, как смотрели на меня все, какими глазами пялилась на меня та девчонка; они повылазили из своих тачек, чтоб послушать Элвиса, то есть меня; я вложил в песню всю душу, я был им…
Гера (трясет Алека за плечи). Эй, успокойся, парень! Ты что, возомнил себя Элвисом?
Алек. …Я был им, Элвисом; а этот козел, что заправлял тем караоке, сказал, что моя песня — фуфло, что сам я фуфло, что у меня нет ни капли слуха; и тогда я доказал ему, кто есть кто…
Гера (насторожившись, отстраняется от парня). Нет, только не это. Не говори, что ты сделал с тем парнем то же самое, что сделал со мной. Там, в том убитом лесу…
Алек (ликует со злорадством). Да, я сделал это! Я позвонил ему, при всех, при всей той жадной, загребущей толпе; я позвонил ему на мобильный и… и…
Гера (снова выйдя из себя, рассвирепев, хватает Алека за грудки). Ты не мог сделать это, чувак! Это — нарушение внутренней дисциплины!
Алек (резко выдыхает). …И исповедал его душу.
Гера. Ты придурок.
(Пауза.)
Алек. Он кричал, что это ложь, что он уважаемый бизнесмен, у него два бизнеса, он процветает; у него есть даже небольшая яхта под Хортицей… Но ему уже никто не верил. Все молчали. И презирали его.
Гера (глухо, потупив взгляд). Что сказала тебе его душа?
Алек. Ничего особенного. Что он подонок. Извращенец и подонок. Его душа превратилась в слизь. В помои, которые я вылил на всех, кто слушал ее в тот момент.
Гера. И он не пристрелил тебя после этого?
(Пауза.)
Алек. Нет… Я выстрелил первым. Он сильно кричал на меня, он показался мне слишком жалким, безнадежно жалким, и я… Я всадил в него четыре пули… (Пауза.) Забрал приз и свалил.
Гера (опешив). Какой еще приз?
Алек. Ну, я же выиграл караоке. Значит, мне полагается приз.
Гера (с нарочитым облегчением). А-а… И где же он, твой приз?
(Счастливо ухмыляясь, Алек протягивает Гере губную гармошку.)
Алек. Вот.
Гера. У-у, гармошка, «Hohner»! Знаю, знаю.
Алек. Ты играешь на губной гармошке?! Чувак, я тебя уважаю!
(Вдалеке поднимается стрельба; шум стрельбы быстро нарастает, становится все отчетливей и угрожающей. Гера мигом взбирается на капот мотовездехода, с опаской вглядывается вдаль. Спрыгивает, подбегает близко к Алеку.)
Гера. Кончай трепаться! Я как чувствовал, что добром это не кончится. Знал, что твое караоке обернется нам боком!
(Гера и Алек становятся спина к спине, выхватив пистолеты, вытягивают перед собой руки; принимаются ходить вокруг оси на одном месте, заняв круговую оборону.)
Алек (стреляет из своего пистолета). Черт! Что за фигня?! Что этим парням от нас надо?! Чего они палят в нас, как полоумные?!
Гера (стреляет из своего пистолета). А ты не догоняешь?! Они пришли снести тебе башку. И мне заодно. За того кретина, которого ты исповедовал.
(Друзья поворачиваются лицом друг к другу.)
Алек (стреляет, оперев руку с пистолетом о плечо товарища). Во парни насели! У них что, обоймы никогда не заканчиваются?!
Гера (стреляет из-за плеча Алека). Это бесы, приятель; их, похоже, сама Немая прислала к нам, разделаться с нами прислала; это Немая, небось, прикинулась тем кретином с помойной душой, а теперь бесов на нас натравила; а у них патронов, что огня серного или еще какого оружия адского, всегда завались. А от бесов, чувак, не уйти, накажут они нас за то, что ты не в тот огород нос сунул, много на себя взял, чувак… (Стреляет с еще большим неистовством.) На те же, на те, получайте, суки!
(Друзья продолжают кружиться на одном месте и исступленно стрелять.)
Алек (ликует неистово). Охо-хо! Гляди-ка, падают! Не такие они уж и страшные! И вовсе не неуязвимые! Да не бесы они вообще! (Продолжая целиться в невидимых врагов, Алек другой рукой прикладывает к уху телефон.) И Немая женщина тут ни при чем. Я не чувствую даже намека на ее присутствие. Она так занята собой, что ей нет никакого дела до нас. Ее душа в вечном поиске; мы для ее души слишком ничтожная цель, чтоб она вдруг решила из-за нас свернуть с пути. Удостоить нас своей пламенной местью!
Гера. Может, и не бесы. Откуда мне знать? Я вообще-то просто так ляпнул. Чтоб тебя постращать. А падают они — значит, и вправду смерти боятся. Пуль наших боятся!.. (Пауза.) А может, нас кто прикрывает? (Останавливается, смотрит в упор на Алека.) Видать, твой ангел нас и прикрывает. От их пуль защищает и от твоей глупости… Пусть защищает. (Опускается на корточки возле мотовездехода, устало облокачивается спиной о колесо.) Мне тогда зачем из кожи лезть?
(Алек вертится, как ужаленный; вытаращив очи, не переставая, жмет и жмет на спусковой крючок своего пистолета.)
Ты вот постреляй со своим ангелом, разберись с этой оравой придурков, а я на гармошке сыграю… (С чувством выводит на гармошке мелодию «Love Me Tender».) Когда ж это было? Давно ведь, черт! Я тогда еще в школе учился, группа у нас была, а я в ней верховодил… Вот было время; девчонки за мной табунами бегали, пацаны за крутого рокера держали, а сейчас вспомнишь — ведь не музыка была, тьфу, никакой тебе не рок. Так, щипали струны, хрипели что-то или басили без слуха и голоса… (Пауза.) Зато никаких тебе пуль, перестрелок, погонь… Ништяк, пацаны, было время!.. (Пауза.) Когда я вот так же, по-простому, играл на гармошке.
(Прислушиваясь к чему-то в себе, Гера играет на гармошке. Алек вдохновенно лупит из пистолета. Свет гаснет. Затемнение.)