В какой-то момент Андрейченко почувствовал, как юное влагалище крепче обняло его член. Но вот Лиля, последний раз испытав сладкую, жаркую судорогу, пронзившую ее тело снизу вверх — от матки до сосков груди и выше, до кончика языка, благодарно прижалась к груди только-только переставшего стонать Андрейченко.

— Ну, Гюго, с тобой любовью заниматься — все равно что прыгать с парашютом… в затяжном прыжке!

— А ты с парашютом прыгала?

— Нет, я только что с тобой сладко трахалась. И пока ты кончил, Гюго, я три раза получила кайф!.. За это тебе, мой долгоиграющий, сюрприз! Посмотри назад, Гюго, только со стула не падай!

Витек устало обернулся и тихонько ойкнул. На него блаженно глядели с дюжину детских глазенок.

— Давно это они… эротику смотрят?

— Да минут десять, наверное.

— И ты все это время молчала?!

— Гюго, тебе разве было плохо?.. Как сладко трахаться, когда за тобой наблюдают!

Лиля слезла с Витька, бесстыже показала детям свою голую попку, на что дети никак не отреагировали, продолжая ей блаженно улыбаться.

— Лили любит Веру, — вдруг донеслось с дивана.

— Гюго, у меня здесь есть тезка! Приведи ее скорей, я хочу познакомиться!

Витек, застегнув ширинку, подошел к дивану… да встал как вкопанный.

— Ты че там застрял? Дурочка понравилась?

— Эта дурочка — вылитая ты, Лиля…

На диване сидела девочка лет 13–14 и играла большой говорящей куклой. Кукла была очень странной: с хлопчатобумажными косичками вместо рук и большими, напоминающими два турецких барабана грудями.

— Лили любит Веру, — повторила она и протянула куклу подошедшей Лиле.

— Господи, как эта дур… девочка и в самом деле похожа на меня!

— А ты говорила, что у тебя нет сестры.

— Да. То есть нет. Отстань от меня, Гюго! Как ты мог заниматься со мной сексом на глазах этого ребенка?!

— Я-я?! Так ты же сама…

— Заткнись, Гюго!.. Так тебя, значит, зовут Лили, да? — Лиля ласково провела пальцами по нежной щеке Лили. Та прильнула головкой к Лилиной ладони.

— Май нэйм из Лили. Вот из йе нейм? — тихо произнесла девочка.

Андрейченко заворожено смотрел на блаженную. Сквозь ее полупрозрачную сиреневую блузку притягательно вздымалась уже оформившаяся грудь.

— Май нейм из Лил…я. Гюго, ты так смотришь на Лили. На меня ты так ни разу не глянул…

На Лилиных глазах выступили слезы, она вырвала из рук блаженной куклу и уткнулась лицом в ее роскошную тряпичную грудь. Очнувшись, Андрейченко отчего-то дрожащими руками прижал голову девушки к своей груди: — Ну что ты, дурочка моя, я просто подумал, что…

— Не плачь, красавица, и время с горем справится, — снова тихо сказала блаженная. Лиля посмотрела на нее, потом на Андрейченко. — Гюго… Хочешь выбрать свою судьбу? — и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Сейчас ты выйдешь за дверь, а через пять минут снова войдешь… и выберешь свою Лили.

Когда Андрейченко вновь вошел в комнату, он увидел кольцо из детей. В центре стояли абсолютно голые, безумно похожие друг на друга девушки — две Лили.

— Господи, кто из вас кто?.. Лилька, кончай дурачиться!

Андрейченко никто не ответил, обе девушки одинаково глядели на Витька. Он подошел к ним и, став вдруг на колени, стал по очереди обнюхивать их лобки. Потом быстро поднялся возле одной девушки и потащил ее к двери. Уже на пороге не выдержал, оглянулся — Лиля беззвучно рыдала.

— Одевайся и больше никогда так не играй с судьбой.

Они молча покидали психушку. Когда выходили из калитки, Андрейченко посмотрел вверх, туда, куда выходило окно большой комнаты. В окне стояла с куклой Лили и что-то говорила им.

— Что она говорит?

— Она говорит тебе: «Пока, Гюго!»