До утра Василий Алексеевич не смыкал глаз. Вопреки его ожиданиям Локотников не пришёл. Всю ночь стрючковская лодка тихонько покачивалась на колеблющейся воде, с мышиным шуршанием тёрлась бортом о мостки.

Солнце поднялось над заречными лесами. Деревня ожила. Загорланили петухи. Проиграл пастуший рожок. Чтобы не заснуть, лейтенант закурил трубку. Он понял, что ждать бесполезно, и всё же не покидал поста.

— Товарищ Гуров! — послышался рядом тихий голос. Василий Алексеевич привстал, но тот же голос предупредил:

— Не показывайтесь из кустов, пока я не уйду.

Это был сотрудник областного управления НКВД Сомов. Он жил у председателя под видом журналиста из областной газеты. Сейчас сквозь прореху в листве Василий Алексеевич видел его лицо, совсем юное, но с чёрными тенями под глазами — след бессонной ночи.

— Старик здорово провёл нас, — монотонно заговорил Сомов. — У него есть своя лодка. Он её прячет на Содушке, в кустах. Он был этой ночью на острове. Я заметил его, когда он уже возвращался. Старик, видно, догадывается, что за ним следят, и петляет. Хоть мы с вами и обыскали весь остров и не нашли следов Прохора, всё же там что-то неладно. Я возьму лодку у председателя и буду дежурить вблизи устья Содушки. Ещё одно. Старик уехал с бригадой на корчёвку. Но среди уехавших не было Фёдора. Сейчас же узнайте, что с ним. Если нет дома, постарайтесь найти.

Сказав это, Сомов зашагал вдоль берега. На ходу распоясался, стянул с себя серую, с отложным воротником рубашку. Посторонний мог принять его за городского человека, который торопится насладиться прелестями сельской жизни.

Федькину мать Василий Алексеевич нашёл на огороде — полола грядки. Осведомившись о видах на морковь, лейтенант разговорился с нею и узнал, что Федька с вечера ушёл на рыбную ловлю. Для Василия Алексеевича это было полной неожиданностью.

В сердцах ругнул Никонова. Вот тебе и «золотой парень», вот тебе и «серьёзный», вот тебе и «смекалистый». Нет уж, мальчишка и есть мальчишка. Но что же теперь делать? Где искать Федьку? У Марфина острова — помнится, что-то он говорил про тамошних налимов? Но ведь нет гарантии, что он отправился именно туда. Хорошо, если сообразит утром вернуться на корчёвку. А если нет? Значит, Локотников останется без надзора?

Василия Алексеевича позвали завтракать. Ел без аппетита, только чтобы не обидеть хозяйку. Торопился: решил, не мешкая, идти к Старой мельнице — возможно, Федька заглянет туда. Завтрак подходил к концу, когда под окнами послышался шум подъехавшей машины. Лейтенант выбежал на улицу.

Около избы остановилась запылённая «эмка». Открылась задняя дверца, и из машины вылез незнакомый человек, высокий, полный, с лицом, раскрасневшимся от быстрой езды. Следом выпорхнула белокурая девочка.

Приезжий размял ноги, огляделся, увидев лейтенанта, быстро подошёл к нему, протянул руку:

— Здравствуйте. Если не ошибаюсь, вы Василий Алексеевич Гуров?

— Да.

— Я геолог Соколов, Михаил Ильич. А это, — кивок в сторону девочки, — моя дочь Лена.

Девочка церемонно протянула Василию Алексеевичу руку, которую он пожал в полной растерянности.

Михаил Ильич улыбнулся.

— Вы, я вижу, удивлены. Не удивляйтесь. О вас мне говорила Александра Алексеевна.

— Понятно. Но в чём же всё-таки дело?

— Не догадываетесь? — Геолог помрачнел и озабоченно пожевал губами. — Значит, здесь они ещё не были.

— Кто — они?

— Ваш племянник, мой сын и мальчик по имени Виктор.

Василий Алексеевич пристально вгляделся в лицо геолога, сощурился, как бы что-то припоминая.

— Подождите, так вы не отец ли Спартака? Похожи очень.

— Совершенно справедливо. Этот обозник, в миру Пётр Соколов, — мой родной сын. Видите ли, он и двое его приятелей — ваш племянник и некий Виктор — вчера тайно, без родительского благословения отправились в плавание по Суже.

— Не может быть!

— Очень даже может. Перед отъездом сюда мне сообщили: вчера ваш племянник, действуя от вашего имени, взял на водной станции лодку под номером три.

— Ах, чертёнок! — вырвалось у Василия Алексеевича.

Он крепко потёр ладонью лоб. Час от часу не легче. С Федькой не знаешь, как разобраться, а тут ещё изволь разыскивать племянника с товарищами! Просто голова кругом идёт!

— Слушайте, — сказал лейтенант, пытаясь собраться с мыслями, — может быть, отдохнёте? Заодно всё и обсудим. Я сейчас скажу хозяину…

Геолог вытер платком вспотевшую шею. Он бодрился, пытался говорить в шутливой манере, но всё это делал машинально, по привычке. Истинное его состояние выдавали глаза, в глубине которых прочно застряла тревога.

Жестом он остановил Василия Алексеевича.

— Не стоит. Какой уж тут отдых? Я, признаться, опасаюсь за Петьку, он у меня плавать не умеет.

— Неужели?! Н-да, скверная история. Но почему вы решили, что они поехали именно сюда? Ведь свой курс они никому не докладывали.

— Косвенно узнал — вернее, догадался. У меня был план района Ликина. А на нём этакий соблазнительный крестик. Так вот план попал в руки к нашим Колумбам. Убеждён, что они вообразили, будто крестик обозначает зарытые сокровища. Сам был мальчишкой и вполне их понимаю. Кстати, планчик-то составлял местный житель, если не ошибаюсь, ваш друг Емельянов. Ведь это его дом? Вы, по-видимому, у него и гостите?

Василий Алексеевич с трудом сдержался, чтобы не показать охватившего его волнения.

— Вы знали Сергея Емельянова? — живо спросил он.

— Почему — знал? — удивился Михаил Ильич. — Разве он умер?

В это время хозяин вышел на крыльцо, поздоровался с приезжими, пригласил их в избу.

— После, после, Василий Степанович, — за всех отказался лейтенант и взял геолога под руку. — Мне надо с вами поговорить. Пойдёмте посидим на откосе.

Они перешли улицу, уселись на траву под ивой.

— Михаил Ильич, расскажите, как вы познакомились с Емельяновым. Это очень важно, поверьте, — сказал лейтенант.

— Тут, видите, какая история… — И геолог рассказал Василию Алексеевичу следующее.

За три недели до описываемых событий Михаилу Ильичу передали в облисполкоме письмо.

Оно пришло из деревни Ликино от механика МТС Емельянова.

Емельянов писал:

«Не знаю, туда ли я обращаюсь куда надо. Но люди мы все советские и дело у нас общее, так что вы уж разберитесь, пожалуйста. Сам я бывший краснофлотец, осенью демобилизовался и теперь работаю в Мошковской МТС механиком. В Кронштадтской гавани я нагляделся на эту нефть. Вода от неё так и лоснится, так и играет, словно радуга после дождя. Если, например, в гавани искупаться, то потом неделю не отмоешься. Вся кожа от той нефти пойдёт у тебя, как у какого-нибудь леопарда, коричневыми пятнами. И пятна сальные. Ну, известно, в Кронштадте множество кораблей, танкеры приходят. А вот откуда взялись нефтяные плёнки около нашего Ликина? Например, в пруду на Старой мельнице? Туда редко кто ходит из-за суеверия, но всё же те плёнки знакомы мне с детства. Только раньше я, как и все тут у нас, думал, что это болотная ржавчина. Теперь-то я знаю разницу. Взял на руку — осталось коричневое сальное пятно, что и от нефти. На Долгом озере, недалеко от мельницы, этих нефтяных наплывов ещё больше. Теперь ещё одно — газ. Пузырится он из воды во многих местах и на Старой мельнице, и на Долгом озере, и на Семёновской заводи. Пробовал я этот газ поджигать — вспыхивает. Со школы помню, называется он метаном. У нас тут даже легенда есть про Домну. Как она прыгнула в пруд и на том месте взвилось пламя. Но это, конечно, суеверия. А что газ горит, то правда. Нет ли в нашем Ликине нефтяных залежей, вот что? Конечно, может, всё это мои фантазии, но проверить не мешает. Потому что флоту нефть нужна прямо позарез. Да и всей нашей Советской стране нужна она не меньше.

Прикладываю план местности, который я начертил. Может, пригодится. Тут остров на Суже. Около него тоже есть нефтяные плёнки, но их уносит течением. Домиком отмечена Старая мельница, а крестиком — Долгое озеро.

И ещё одно: напишите, как распознать залежи нефти. Да поскорее, если можно. Извините.

С уважением Сергей Емельянов.

P. S. Я пока здесь никому ничего не говорю — вдруг ошибся».

Михаилу Ильичу почему-то сразу понравилось обстоятельное и вместе с тем лаконичное письмо бывшего моряка. Забота хозяина о своём большом хозяйстве чувствовалась в каждой его фразе. Он не высказывал безусловных суждений, он сомневался, и это также говорило в его пользу. Сомнение — признак здравой мысли. В тот же день Михаил Ильич ответил на письмо и вместе с ним отправил в адрес Емельянова три книги по нефтеразведке.

— Ответа я до сей поры не получил, — закончил геолог. — Кстати, мог бы я сейчас увидеть Емельянова? С ним что-то случилось, как я понял.

— Пропал. Есть основания думать, что убит.

Лейтенант коротко рассказал о бандите Локотникове.

Михаил Ильич озабоченно нахмурился.

— Значит, он скрывается где-то рядом… и ребята могут повстречать его…

— Не беспокойтесь, мы их найдём.

От реки вверх по откосу бежала запыхавшаяся Лена. Лицо расстроенное, на глазах слёзы.

— Папа! Папочка! Мальчики сейчас поймали лодку. В ней Петина куртка…

— А Петя?! А его товарищи?! — бледнея, вскричал геолог.

— В лодке никого не было…