Утро сегодня туманное, с горы лезет на мой дом серая унылая масса, между костей пристраивается. Чувствую я себя сегодня плохо, двигаться мне трудно, пришла домработница Дуся (это я Доротею так называю), я с ней полчаса проговорил. Она насмотрелась кровавых ужасов по ящику и никак не может прийти в себя, думает, завтра конец света. Ну тут я ей ни в чем помочь не могу, только слушаю. Потому что рад, конца света не увижу. Мне еще недолго жить осталось. Поэтому хочешь не хочешь надо садиться снова писать мои хроники, или как там их назвать. Хрониками всю эту писанину нарекла Милли.

Этот день наутро после возвращения львов я могу, слава богу, описать по собственным впечатлениям. Главным событием стали дебаты по радио «Волга», которые анонсировали в новостях в одиннадцать часов утра. Причем обещали участие самого мэра, что привело всех нас в состояние шока. Он впервые должен был явиться горожанам, которыми по долгу службы ему надлежало руководить. Мы имели шанс увидеть его не на отретушированной картинке из фотошопа, а живьем, во всей красе, потому что ток-шоу транслировали на сайте радио еще и как телевизионный продукт. Разумеется, дебаты назначили на прайм-тайм, в семь часов вечера, и все гуляющие с лёвчиками дунули с Золотого поля в полседьмого как бешеные.

Ток-шоу должно было идти под названием «Львы, лёвчики и город Леонск». Скажем прямо, вопрос вполне злободневный, или, как теперь говорят, актуальный. Так и казалось, что нам скажут, чего ждать в самое ближайшее время.

Кого еще анонсировали как участников шоу? Не знаю почему, но журналистов «Волги» в шоу напрямую не привлекли, они только готовили информационные материалы. Одним из дебатирующих оказался видный искусствовед Казимир Дак, специалист по градостроительству, и еще пришел главный редактор газеты «Леонский курьер» Захар Чашечкин, люди достойные, не без залихватства, с безупречной леонской репутацией. Нам как будто обещали высокий уровень дебатирования. Впрочем, если говорить честно, для «Волги» такая установка была рутинной.

Когда мы все пришли домой, нас ждала первая сшибка. По радио объявили, что телевизионная трансляция отменяется, потому что срочно потребовался ремонт аппаратуры, а показывать мэра в ненадлежащем виде не полагается. Мы выдохнули и стали ждать других подвохов.

Но сразу после новостей благополучно началось обещанное ток-шоу без дополнительных разъяснений. Чашечкин как постоянный участник дебатов на «Волге» взял на себя функцию ведущего, представил участников и попросил каждого сказать по несколько слов в качестве исходного стейтмента. Фиш, которому слово дали первому, сразу же стал заверять всех в любви к Леонску, его истории и культурным завоеваниям, но добавил лаконично, что времена меняются, и потому надо заново разбираться в накопленном богатстве с учетом требований современности. Голос у мэра оказался с простецким тембром, без обертонов, с чуть заметной хрипотцой, иногда срывающийся в выкрик, характерный тенор для ролей типа Задрипанного мужичонки или Подьячего. Вы уж извините мне мои оперные прирезки.

Дак формулировал свои мысли элегантно, четко, красивыми словами. Что он сказал про Леонск и его традиции, вы легко догадаетесь, потому что уже прочитали кое-что из моих хроник. Связь традиций Леонска с ощущением внутренней свободы была затронута в последнем его предложении. Чашечкин в своем первом, как бы подытоживающем стейтменте хотел польстить и нашим и вашим, просил не отрываться от намеченной программы разговора и не уходить в такие абстракции, как свобода, чувство собственного достоинства и честность, и объявил о том, что нам предстоит прослушать информационные материалы по дебатам, подготовленные молодыми журналистами «Волги».

И нам действительно в деталях, от «а» до «я», сообщили про историю возникновения Леонска, приезд венецианцев и лёвчиков, про коллекцию львов и ее значение для города, про системы усыновления и воспитания, высшего образования и пенсионного обеспечения в нашем городе на Волге. В общем, сообщили также и то, что я вам старался внушить в своем нехитром повествовании.

Не думаю, что вам интересны эти дебаты как таковые. Дак проявлял чудеса элоквенции, обнаруживал недюжинный пыл в стройном живописании нашей экзистенции и щеголял грозной потенцией накопленных обычаев. Чашечкин, конечно, свою гордость Леонском не скрывал, но против прямых наседаний Фиша ничего предъявить не мог, его голос дрожал, фразы обрывались на середине, а мысли уходили в песок. Фиш на Дака не обращал особого внимания, Чашечкин успевал что-то поддакнуть мэру после вельможных рассуждений искусствоведа, а Фишу только того и надо было.

Новости в середине часа на этот раз отменили. Мы заранее понимали, что так и будет. Разговор шел динамично, без сбоев (если не считать неискусных коловращений главного курьерщика), хотя иногда и переходил на повышенные тона. Потому что главными аргументами Фиша оказывались не сами наши обычаи, а объективное окружение, реальность за пределами Леонска, жизнь страны, которая диктовала иные правила и установки.

– Подводя итоги нашего разговора и оценивая ситуацию в городе в целом, я со своей стороны могу сказать, что нам предстоит долгий период взаимного привыкания. Вы склонны преувеличивать свои достижения в области гражданского права, а нам, официальным представителям государства, не хватает иногда терпения, чтобы найти взаимно выгодный компромисс. Нам нужны моменты праздничные, торжественные мероприятия, парадные акции, они дадут нам возможность лучше понять друг друга. Ведь на празднике все неприятные мелочи отходят на задний план, и мы с вами будем находить новые пути взаимопонимания. Поэтому у меня к вам есть неожиданное предложение. Было бы хорошо в самое ближайшее время, пока погода не изменилась к худшему, провести парад-алле всех ваших питомцев, лёвчиков обоего пола и всех возрастов. Мы сможем все вместе убедиться, как чудесно выглядят ваши нежные питомцы и как они ни в малейшей степени не похожи на острозубых хищников, которые нашли свое место на постаментах города. Предлагаю провести парад в ближайшее воскресенье, на Дивногорском лугу, в 12 часов дня. Будем надеяться на то, что погода позволит нам осуществить это первое примирительное мероприятие.

Так закончил свое выступление по радио наш мэр, а Захар Чашечкин после этого только поблагодарил обоих диспутантов и выразил всеобщее восхищение относительно запланированного парада.

Чуть отзвучали последние звуки ток-шоу, как у меня оглушительно зазвонил телефон.

– Ханя, Ханя, это не его голос. Тот, с кем я разговаривал, совсем по-другому лепит слова, по-другому строит фразу. Это кто-то другой. Ты не можешь узнать подробности дебатов? У тебя есть знакомые на радио?

Вы поняли, это почти кричал мне в трубку Марик.

– Марик, дорогой, дай мне полчаса, и я все узнаю.

Я положил трубку и стал думать, кому позвонить. На радио многие мои знакомые верны корпоративной этике и ни за что не «продают» даже самым близким внутренние тайны. Я этого никогда не понимал и у лучших людей планеты видел строго противоположный принцип. Да, но есть один юноша на «Волге», я с ним встречался на дискуссиях в Театре, его, кажется, зовут Сёма, фамилия не то Симкин, не то Симаков, не помню, он всегда охотно говорит обо всех передрягах на «Волге».

Позвоню-ка я ему, подумал я. И вправду, Сёма вызвался помочь. Он сидит на работе, в своем углу, ваяет очередную передачу. Сейчас пойдет поболтает с коллегами. И перезвонит с мобильного, выйдя на улицу.

Его звонок раздался минут через пятнадцать. Выяснилось, что так называемый «мэр» говорил с двумя другими участниками дебатов из другой студии, и эти двое его просто не видели. А Тата, звукорежиссер из той, другой студии, рассказала, что привезли к ней при весьма обильном конвое человека маленького роста, плешивого, неказистого, он большую часть времени простоял на ногах, причем ногами как-то по-физкультурному все время подрыгивал, а текст читал по бумажке, которую ему подставлял под глаза один из конвоиров. Охрана на выходе с радиостанции добавила, что его вывели на улицу в плотном кольце бодигардов и посадили в машину, стекла которой были тщательно затемнены. Сёма оттараторил мне все это своим фальцетным дискантом и спросил, доволен ли я его работой.

– Пять с плюсом, – сказал я. – Сёма, я ваш должник.

Мне оставалось только изложить все услышанное Марику. Тот прямо завелся:

– Ты видишь, Ханя, я тебе говорил, у них степень анонимности доведена до предела. Надо очень трезво оценить намерения начальства при проведении этого подозрительного парада.

На том события этого промежуточного дня и закончились.