- Здравствуйте, отец.

- Здравствуй, дочь моя, садись, - послышался голос по ту сторону решётки.

Лютеция слегка приподняла для удобства юбки и аккуратно преклонила худые колени на жёсткую деревянную скамейку. Она собралась с мыслями и, немного погодя, возведя блаженное лицо к невидимому небу и сложа нежные руки, будто в молитве, начала своё рассказ:

- Отец, в своей жизни я совершила немало постыдных деяний, а потому начну издалека. Родилась я шестнадцатого августа в коммуне Локоротондо, и душа моя до двенадцати лет была белой, словно стены соборов моей малой, горячо любимой родины. Как только исполнилось мне двенадцать, скончался от чахотки дорогой мой отец, оставив меня круглой сиротой и лишь поцеловав меня под конец украдкой. Оказавшись одна-одинёшенька посреди столь грубого мира, начала я свою карьеру воровки. Многое я взяла у честных людей, о чём по прошествии десяти лет отчаянно жалею.

Однажды одна полная женщина, которую, как я позже узнала, звали синьора Пелагатти, застала меня за тем, как я стаскивала с её пальца золотое колечко. Ранее подобные трюки я проделывала с лихвой, но в тот раз почему-то помедлила, и синьора резким движением схватила меня за тонкую ручку и притянула к себе. «Эй ты, мелкая шавка, что это удумала?! Бесстыдница! Совсем нищие страх потеряли!» - кричала она, но, как разглядела меня поближе, с чего-то смягчилась и предложила мне у неё поработать, дабы более и совесть свою не осквернять, и кошельки чужие не умалять. Я с радостью доверилась этой женщине, но привела она меня в ещё худшие места, в каких не под стать кормиться даже люмпену, но, будучи отчаявшейся, я улыбнулась и поспешила разузнать подробнее о предстоящей работе. Синьора очень детально меня рассмотрела и сказала, чтобы я не волновалась, а там уж дела пойдут, как по маслу. Она ушла, оставив меня в полном неведении. Вскоре в мою комнатушка впорхнула синьорина, не многим старше меня. Мы разговорились и быстро стали подружками. Спустя часик новая приятельница меня покинула, и я снова осталась куковать.

Все события были такими резкими и неожиданными, прокручивались, словно в карусели. Я и не знала, что думать.

Через минут так десять ворвался в мои покои какой-то мужлан, о происхождении которого и думать не приходилось. Я аж вздрогнула, маленько вскрикнула и начала прикрываться, но старалась не подавать вида, что выходило у меня неудачно. Тогда-то я и поняла, какому ремеслу вынуждена буду учиться. Мужчина тот ко мне подошёл и молча стянул мои скромные одежды. Что было дальше, я, ввиду врождённой скромности, не очернённой даже издержками профессии, рассказывать стесняюсь, но творил со мной тот господин вещи нечестивые и богомерзкие.

На этом Лютеция замолкла и приоткрыла мокрые от слёз глаза. Ей виделись картины беззаботного детства, когда отец был жив, а кустарники олеандра в саду у дома распускали свои насыщенно-розовые, яркие и вдохновенные цветки, не беря ничего взамен.

Отец Антонио внимал каждому слову грешницы, и внезапное окончание истории несколько его озадачило.

- Дочь моя, я вас слушаю, - молвил он, запинаясь.

- Извините, отец, мне тяжело вспоминать и переживать те ужаснейшие моменты. Но я продолжаю. Долгие годы жила я у синьоры Пелагатти. За это время моя дружба с соседкой переросла в нечто большее, и в моменты скуки и грусти мы развлекались, вытворяя друг с другом вещи более грязные, нежели наведывавшиеся к нам распутники. Я не понимала, как выбраться из сей печальной ситуации. Минуло шесть лет, и дверь, через которую проходило множество отвратных моему сердцу мужчин, приоткрыл юноша, старший меня не более, чем на два года. Звали его Жанкарло. Это милое сердцу имя я не могу вспоминать без улыбки. Юноша сразу влюбился в меня и предложил уехать с ним в Рим. Я, конечно, согласилась, ведь любая авантюра в моём случае не была губительна и давала глоток свежего воздуха распутной женщине, какой я стала в четырёх душных и запятнанных грехом стенах.

Жанкарло не обманул, и уже через месяц мы придавались любви в нашей прекраснейшей столице. Но родственники моего спасителя были не рады такому выбору сына. Посему юноша меня бросил, отстегнув, однако, немалую сумму, которой мне хватило на пару месяцев. А после на мою ручку нашёлся новый кандидат. Видимо, моя деревенская простота приманивала изголодавшихся по невинности прожжённых кутил.

Павший на моё свежее тело не сильно меня привлекал, но денег у него было много, потому я бросилась к нему в объятья при первом же удобном моменте. Просперо был старше меня на тридцать два года. Причём к своим годам он сохранился не лучшим образом, но я всячески изображала искреннюю любовь (тогда я уже умела это делать). Когда я в очередной раз ублажала Просперо, старик не выдержал того потока моих умелых ласк, и сердце его остановилось. Детей Просперо не имел, так что в двадцать лет я осталась богатой наследницей.

Лютеция вновь остановилась, опустила голову и повернулась в сторону решётки, из-за которой доносилось глубокое дыхание священника. Лютеция устремила взор в пробелы между прутьями, но не сразу поняла, что такой же взгляд обращён на неё.

Послышался скрип открывающей створки конфессионала, тяжёлые, затем бодрые шаги, а следом – затишье. Внезапно дверь сбоку от Лютеции отворилась, и пред сейчас настороженными серыми глазами девушки предстал католический священник лет тридцати пяти.

Мужчина помедлил, разглядывая стан поведавшей жизнь красавицы. Как только он начал подходить, Лютеция вскрикнула, широко раскрыв глаза, словно перепуганная от появления в непосредственной близости кота птичка в клетке, откуда ей больше не выбраться. Тогда действия священника стали увереннее и резче. Антонио заслонил своим мощным телом божий свет, с силой поднял веера батистовых юбок, склонил голову более не сопротивлявшейся жертве и поцеловал её в олеандровые1, приоткрывшиеся в ожидании губы. Далее он навалился всем телом на грешницу, загнав девушку в тёмный угол исповедальни и затворил остававшуюся до этого открытой дверцу.

Это был не первый подобный случай.

2.07.2019 год.

Notes

[

←1

]

То же, что розовые.