Порт Фалмут, Англия

21 августа 1803 года

Маркиза де Маркони окинула мечтательным взором свое разгоряченное нагое тело и неотразимое мужское лицо в обрамлении пышных бедер. Мужчина ответил ей дерзким взглядом, его ясные синие глаза херувима лукаво прищурились в дьявольской усмешке.

Гибким движением он высвободился из объятий длинных ног маркизы и грациозно улегся на бок рядом с ней. Маркиза легко коснулась удлиненных ямочек на мужских щеках, провела пальцем по полной изогнутой нижней губе, лоснящейся от влаги. Предмет ее ласки был обладателем опытных, умелых губ и языка, в равной степени искушенных в беседах на полудюжине наречий и в безмолвных, сладких излияниях страсти. Его шелковистые рыжевато-каштановые волосы прихотливой волной ниспадали до бровей, прикрывая широкий умный лоб.

– Dolcemento, mio cicisbeo, – промурлыкала маркиза, когда он склонился к ее соску. – Ты так прекрасен, что тебе следовало бы родиться женщиной, – заметила она, поглаживая его обнаженное плечо.

Рассмеявшись, он пригвоздил маркизу к постели тяжестью своего тела.

– Но в таком случае я был бы не в силах оказывать вам подобные услуги. – Он поудобнее улегся между ее бедер. – Вы позволите, маркиза?

Спустя некоторое время, убедившись, что окружающий мир вновь стал прежним, маркиза, доведенная пылким любовником до блаженного изнеможения, сладострастно улыбнулась:

– Свою правоту ты доказываешь с безупречной убедительностью, caro.

Ее любовник приподнял голову и усмехнулся:

– Я знал, что мои доказательства придутся вам по вкусу.

– Скверный мальчишка! – Маркиза игриво провела ладонью по его влажной щеке и ущипнула ее. Еще никто не дарил ей такого наслаждения, как этот юноша-англичанин. Впрочем, несмотря на юные годы, он был истинным мужчиной, неутомимым и изобретательным в поиске новых способов доставить женщине удовольствие.

Несмотря на то что маркиза была на восемь лет старше своего любовника, рядом с ним она чувствовала себя юной впечатлительной девственницей. Его прикосновения вызывали у нее бурные стоны. Когда он предавался с ней любви, маркизе хотелось умереть, чтобы тяжесть его тела стала последним воспоминанием, унесенным ею в могилу. Верность такого любовника она была готова купить любой ценой. Но, зная, что темпераментом он не уступает ее отдаленным родственникам Борджиа, известным своими амурными похождениями, маркиза понимала: подобная сделка немыслима.

Она не стала удерживать любовника, когда тот выскользнул из ее объятий. Прищурившись, она пристально наблюдала, как он одевается, пожирала взглядом безупречную симметрию форм его неутомимого тела.

– К чему расставаться? – недовольно вопросила маркиза, приподнимаясь на локте. – Я хочу… нет, приказываю тебе остаться!

Юноша ответил ей сожалеющим взглядом; после секундного колебания отложил жилет и подошел к постели.

– Cara, еще несколько недель назад вы знали, что эта ночь наступит. – Присев на край постели, юноша взял маркизу за руки. – Мы добрались до Англии, пришла пора расстаться.

Маркиза в отчаянии обхватила его голову обеими руками и прижала к благоуханным холмам своей пышной груди.

– Тебе вовсе незачем высаживаться на берег – ни сегодня, ни впредь. – Она запечатлела поцелуй на блестящих кудрях любовника. – Мы можем поплыть дальше, через Гибралтарский пролив, к острову Менорка. Там, на моей вилле, мы будем проводить дни как нам заблагорассудится. – Она поцеловала юношу в лоб, с недовольством отмечая, каким сухим и прохладным он стал. – Там тебе не понадобится никакая одежда.

Юноша ответил ей лукавой усмешкой.

– Через три дня я буду похож на отварного омара! Однако твое предложение не лишено заманчивости. Пожалуй, в другой раз…

– Когда же, caro? Когда? Что влечет тебя в Англию? – Забывшись, маркиза ревниво выпалила: – Другая женщина?

Ее любовник провел ладонью по вздрогнувшей округлости живота маркизы и опустился чуть ниже.

– Разве на свете есть женщина, способная разлучить нас с вами, cara?

– Тогда в чем же дело? – Маркиза недовольно надула малиновые губки, обиженным жестом вскинув темноволосую голову. – Что может быть важнее… Ах, негодяй! – задохнулась она, почувствовав прикосновение большого пальца к самому чувствительному местечку.

– Долг, cara. Долг зовет меня домой.

– Ты играешь… не по правилам!

– Вот именно, маркиза, – подтвердил он, опрокидывая ее на постель. – Еще один глоток блаженства – и, увы, придется вас покинуть!

Маркиза упала на шелковые подушки, широко раскинув руки и раздвигая ноги под натиском его настойчивой ладони.

– Имей в виду… о-о!.. я не сразу прощу тебя…

– Знаю, – пробормотал ее любовник, сжимая губами твердую бусинку соска. – Знаю.

Спустя мгновение маркиза ахнула, почувствовав, как юноша мощным движением ворвался в нее. Прежде он погружался в ее лоно постепенно, с намеренной медлительностью повелителя, требующего от рабыни беспрекословного повиновения. На сей раз он не дал ей шанса ни перевести дух, ни подстроиться к ритму его ударов. Прежде чем маркиза успела опомниться, любовник вознес ее на вершину блаженства. С губ маркизы невольно сорвалась вереница итальянских восклицаний и ласковых словечек.

– Надеюсь, в твоей книге о любви мне будет отведено почетное место, caro,– игриво заметила она, когда юноша отстранился.

– Вы будете воспеты в каждой строке, строфе и главе, пленительное создание! – заверил ее любовник с теплыми нотками в голосе, которые убедили бы любую другую женщину.

– Неплохо сказано, – маркиза томно потрепала его по щеке, – даже если ты солгал. Пообещай же, что когда-нибудь ты вернешься в Неаполь, ко мне!

Прежде чем юноша открыл рот, маркиза де Маркони прочла истину в его выразительных глазах и, не давая ему кривить душой, быстро прижала ладонь к его губам.

– Benissimo. И все-таки я хотела бы…

Маркиза осеклась, не желая унижаться, уподобляясь отвергнутой любовнице. Знатная неаполитанка привыкла к привилегиям титулов и состояний. Будучи замужем за немощным старцем, который был настолько опьянен ею, что исполнял любые прихоти, маркиза привыкла видеть вокруг повиновение и раболепие. Но над своим любовником она была не властна – даже в те мгновения, когда он послушно наслаждался чувственными ласками ее пальцев и язычка. Он так и не стал для маркизы открытой книгой, и она сомневалась, что эту книгу суждено прочесть до конца кому-нибудь другому. Именно по этой причине ей предстояло навсегда полюбить и возненавидеть Себастьяна д’Арси.

Наблюдая, как он одевается, маркиза лениво улыбнулась. Ей несказанно повезло: целый месяц Себастьян делил с ней ложе. Маркизе не оставалось ничего другого, кроме как отпустить его – принести в жертву богам и богиням любви.

Побережье Франции

21 августа 1803 года

В ту же ночь в четырехстах милях к востоку английский фрегат под командованием капитана Райта проскользнул сквозь британскую блокаду, улизнул от французского берегового патруля и приблизился к отвесным утесам Нормандии близ Бивилля.

Вскоре после полуночи восемь французов, возглавляемых Жоржем Кадудалем, вожаком шуанов, объявленных вне закона сторонников Бурбонов, ждали сигнала, стоя на неосвещенной палубе корабля. С утесов подали сигнал, на который был тут же дан ответ. Пока отряд Кадудаля карабкался по веревкам, спущенным со скал местными жителями, его предводитель продолжал обдумывать свой единственный заветный план. Снабженный миллионом франков на организацию восстания, Кадудаль явился во Францию, чтобы похитить Наполеона и в случае сопротивления убить его.