– Он уволил всех троих? – Нет, разумеется, нет. – Даже по телефону миссис Роберте разговаривала тоном преданного служаки, которого ничто и никогда не может побудить высказаться критически в адрес босса. – Просто никто из них не отвечал его требованиям. Мы в отчаянии, мисс Джеймс. В конце недели мистер Бауэр должен быть в Северной Каролине на совещании, которое будет проводиться в Великих Дымных Горах.

– И вам хотелось бы, чтобы я отвезла его туда. – Эва встретилась взглядом со своей соседкой по комнате, Эйн, которая бессовестно подслушивала разговор. Эйн отрицательно замотала головой.

– Разумеется, вы получите щедрое вознаграждение.

Эва взглянула на украшающий запястье серебряный браслет шириной в два дюйма. В него был вделан крупный многоцветный турмалин. Хотя она купила браслет по сходной цене, поторговавшись, как того требует мексиканский обычай, такая покупка из отпускных средств не планировалась – она просто не смогла устоять перед соблазном.

– Насколько щедрое? – От названной суммы у нее округлились глаза. – Должно быть, вы действительно в отчаянии.

– Вот именно. Нам также известно, что вас ожидают в Олбани в понедельник. Мы отправим вас туда из Северной Каролины самолетом, прямым рейсом.

– Как же мистер Бауэр попадет домой?

– Получив эту отсрочку в несколько дней, мы, конечно, найдем кого-то, кто его не боится. – Несмотря на частое употребление царственного «мы», миссис Роберте говорила совсем как безответная тетушка, во всем потакающая племяннику. – Мистер Бауэр не так страшен, как кажется.

Эва усмехнулась. Его противники явно другого мнения. Предложенное вознаграждение, и впрямь более чем щедрое, – отличный стимул. Но надо принимать в расчет и другие соображения.

– Мистер Бауэр в курсе, что вы связались со мной?

Голос на другом конце провода помедлил с ответом.

– Пока еще нет. Но всякий раз, выражая недовольство очередным водителем, он ссылается на ваши способности и умение в качестве эталона.

– И все же он может не согласиться на такие условия. – До Эвы донесся вздох досады, который испустила Эйн.

– Он будет в восторге, – твердо сказала миссис Роберте.

– Дайте мне подумать, миссис Роберте. Эйн спрыгнула с подлокотника дивана.

– Ты шутишь?

Когда Эва пожала плечами, Эйн стала прыгать по комнате, подражая обезьяньим жестам и гримасам.

Эва демонстративно повернулась к ней спиной, не желая смотреть на эти ужимки.

– Мне надо прикинуть, можно ли отменить все то, что я уже успела себе напланировать, миссис Роберте. Я арендовала фургон и собиралась в субботу и воскресенье перевозить свои вещи в Олбани.

– Считайте, что это сделано, – незамедлительно откликнулась миссис Роберте. – Договаривайтесь о своих делах, а мы все хлопоты и расходы возьмем на себя.

Почувствовав, что старые обязанности берут в ней верх, Эва решила сбить темп игры:

– Я позвоню вам и дам ответ через час.

Положив трубку, она вздохнула и посмотрела на кучу багажа у своих ног. Она только что переступила порог дома, вернувшись из отпуска. Десять дней, проведенные в окружении солнца и воды, значительно подняли ей настроение. Если бы она не поддалась соблазну проверить автоответчик сразу же, как только открыла дверь, то не оказалась бы опять в плену эмоционального смятения, от которого она вроде бы освободилась навсегда.

– Неужели ты серьезно думаешь согласиться на эту работу? – спросила в крайнем удивлении Эйн, откидывая со лба густую челку. Ее кожа была такой бледной, что казалась прозрачной, и девушка подчеркивала это обстоятельство тем, что красила свои коротко подстриженные волосы в шокирующий темно-бордовый цвет. – Ну что ты молчишь?

Эва пожала плечами: этот допрос ей не нравился.

– В чем тут дело? Что, всякий раз, как мистер Шарманщик дергает за цепочку, его обезьянка Эва должна исполнять свой трюк? – Эйн стала чесать у себя под мышками и издавать звуки, напоминавшие крики Читы.

– Не хами, – возмутилась Эва и почувствовала, как выступивший под легким загаром румянец опалил нежную кожу лица. – Эти деньги для меня не лишние. Надо будет устраиваться на новом месте, а это совсем не дешево.

– Так ты все-таки думаешь согласиться! – Со стоном разочарования Эйн плюхнулась в гамак, который служил дополнительным посадочным и спальным местом в их маленькой квартирке на пятом этаже в доме без лифта. Эйн было двадцать пять, она числила себя актрисой, но чаще всего пребывала в простое «между ангажементами». Чтобы платить за квартиру в ожидании следующей роли, девушка работала официанткой или нанималась клоуном и мимом к человеку, занимавшемуся устройством детских праздников. – Я никак не могу взять в толк, с какой стати Бауэр рассчитывает, что ты плюнешь на свою жизнь и бросишься к нему на выручку? Ты ведь даже не работаешь больше на него. Ты – юрист. Или забыла?

– Не думаю, что мой звонок в ответ на звонок секретарши мистера Бауэра можно счесть признаком склероза, – ровным тоном сказала Эва, наклоняясь за своими вещами.

– Неужели даже не распакуешься? – насмешливо фыркнула Эйн. Захлопав ресницами, она изобразила на лице глупую ухмылку и проблеяла: – Конечно, мистер Бауэр. Как скажете, мистер Бауэр.

Призвав на помощь свою природную сдержанность, Эва неторопливо выпрямилась.

– Кто спрашивал твоего мнения?

– Уж конечно, не ты. Но ты его так или иначе выслушаешь, – парировала Эйн. – Я видела, с каким лицом ты каждый раз произносишь его имя, – продолжала она, сверля подругу прокурорским взглядом. – Смотри, как бы он не перевернул всю твою жизнь!

– Возможно, ты права, – пробормотала Эва. Она давно поняла, что спорить с Эйн бесполезно. Прирожденная моралистка, Эйн воспринимала окружающий мир в виде надписей крупным жирным шрифтом: ЧЕРНОЕ или БЕЛОЕ, ПРАВИЛЬНО или НЕПРАВИЛЬНО.

– Признайся, – продолжала воодушевленная ее покладистостью Эйн, – ведь ты пытаешься найти любой предлог, чтобы снова увидеть его. Ты же в него влюблена. – Улыбка Эйн стала прямо-таки источать самодовольство. – Верно?

Поняв, что Эйн от нее не отстанет, пока не получит хоть какое-то подобие ответа, Эва нехотя сказала:

– Признаюсь в том, что еще не решила, что мне делать.

– Все! Сдаюсь! – Эйн порывисто вскочила, подхватила свою сумку со спортивными принадлежностями и направилась к двери. Потом вдруг резко остановилась и повернулась на сто восемьдесят градусов. – Послушай, извини меня, если я вмешиваюсь не в свое дело. Просто не хочу, чтобы тебе причинили боль. – Она лукаво улыбнулась. – А вообще я крупный специалист по склеиванию разбитых сердец. Пока.

– Пока. – Эва подняла свои чемоданы и понесла их в спальню.

Если честно, она надеялась получить какую-нибудь весточку от Ника. Нечто дивно романтическое, нечто отчаянное, нечто такое, что вынудит ее еще раз увидеться с ним перед отъездом. Возможность проехать с ним в качестве шофера половину всего Атлантического побережья – не совсем то, что ей представлялось, когда она воображала себе их встречу. Хуже всего, что ее тянуло принять это предложение.

Наверное, хотя бы из самоуважения следует отказаться. Здравый смысл говорил ей, что глупо забрасывать все свои дела ради удобства человека, который не потрудился даже позвонить.

Множество разумных возражений успело прийти Эве на ум, пока она распаковывала чемоданы и принимала душ. Но когда она, закутанная в два махровых полотенца, вышла из душевой кабинки, из головы выветрилось все, кроме одного-единственного образа – Ника, каким она видела его в последний раз десять дней назад, высаживая перед домом. У него было такое выражение лица, словно он смирился с потерей чего-то очень важного в жизни. Точно такое же чувство утраты было и у нее. На том они и расстались.

А ведь можно было сделать шаг навстречу.

Эта грустная мысль вобрала в себя все то сожаление, которое в ней накопилось.

Эва надеялась на какой-то более определенный знак, который недвусмысленно указал бы, как ей быть со своими чувствами. А получила лишь одну из маленьких загадочных подсказок, какие любит подбрасывать жизнь. Еще один шанс, но и только.

Она стянула с головы полотенце и тряхнула мокрыми волосами.

Почти целый год она прожила с желанием растопить ледяную оболочку Ника Бауэра, сделать теплее его улыбку и разгладить застывшие складки печали у него на лице. Но это было не просто физическое влечение. И хотя Эйн, допекая ее, заставляла отрицать очевидное, Эва знала, что способна посмотреть фактам в лицо. Она действительно была влюблена в Ника Бауэра. И подозревала, что он испытывает к ней нечто большее, чем вожделение.

Точно так же очевидно было и то, что она не может оставить все как есть, то есть нерешенным.

Доставая щетку для волос, Эва затаенно улыбалась уголками губ. Два дня наедине с Ником. Два дня на то, чтобы заставить его понять, что он любит ее и что ради любви стоит рискнуть. Искушение слишком прекрасно, чтобы отвернуться от него.

Глядя в зеркало, она изучала пикантный автопортрет в полотенце. Если она согласится, то исключительно на своих условиях. Никакой униформы. Никакого кепи. Никаких брюк. И никакой формальности. Для того чтобы растопить айсберг, нужно сконцентрировать теплоту в один луч. Чтобы проделать это с Ником, потребуется по меньшей мере тепло ядерного реактора.

Ник вошел в лифт на верхнем этаже и нажал на кнопку «холл». Прислонившись к облицовке из красного дерева и меди, он опустил свою дорожную сумку и кейс на пол. Пришлось проработать всю ночь, чтобы успеть до отъезда из города подчистить все накопившиеся дела. В глаза будто песку насыпали. Мышцы все еще слегка дрожали после того, как на рассвете он позанимался в спортзале компании. Если повезет, то можно будет поспать в машине. Так или иначе, он без восторга думал о том, что ему предстоит провести два дня в дороге с незнакомым водителем за рулем.

Вопреки всеобщему мнению он отказался от услуг трех последних водителей не под впечатлением ухода Эвы Джеймс. Таким капризным он не был. Но не колебался, когда получал повод.

Первый шофер решил, что участвует в гонке на выживание. Второй из-за любой мелочи начинал орать непотребные ругательства из окна. Ник не нуждался в имидже такого рода. Третий водитель просто совсем не знал Манхэттен. Дважды он умудрился так заблудиться, что даже сам Ник не мог точно сказать, где они находятся.

Ник провел рукой по серебристым волосам, в которых после душа остались темные влажные полосы. Он примирился с уходом Эвы из штата его служащих, но восставал против ее ухода из его жизни.

Он не раз говорил себе, что надо забыть о ней, но легко сказать… Теперь, когда Эвы не было у него перед глазами, он думал о ней постоянно. В самые неподходящие моменты на протяжении последних десяти дней ловил себя на том, что вспоминает, какая у нее улыбка, старается точно представить себе наклон ее головы, когда она внимательно слушает его. Аромат ее духов каким-то необъяснимым образом до сих пор витал в лимузине. Ее волнующий, с хрипотцой голос эхом памяти до сих пор звучал в уединенной нише заднего сиденья. Отсутствие ее блестящих, улыбающихся глаз, ведущих с ним доверительный разговор через зеркало заднего вида, напоминало ему, что он опять остался совсем один.

Не в его характере было предаваться мрачным раздумьям. Не в его характере было грезить наяву или оглядываться назад с сожалением. Но с недавних пор он вообще думает и чувствует во многом как-то иначе. Его мысли и чувства оказались неразрывно связанными с Эвой Джеймс. Если бы не препятствовали деловые обязательства, он выставил бы себя полным идиотом, помчавшись за ней в Канкун.

Он взглянул на часы. Время 6. 47. Накануне он дважды пытался ей дозвониться, зная, что она должна вернуться из Канкуна, но ему отвечал автоответчик. Сейчас слишком рано для звонка, но нужно поговорить с ней. Может быть, она согласится, чтобы он заскочил к ней по дороге перед отъездом.

Волнуясь, словно юнец, осмелившийся наконец пригласить девушку на первое свидание, Ник вытащил из кармана сотовый телефон и набрал номер, который знал наизусть.

Телефон прозвонил четыре раза, прежде чем на другом конце провода послышались признаки жизни. В конце концов, сонный женский голос спросил:

– Кто это, черт возьми?

– Ник Бауэр. Я хотел бы поговорить с Эвой Джеймс.

Он услышал звук, похожий на фырканье.

– Поздно. Она сбежала с циркачами! У-у! У-у! У-у!

Нахмурившись, Ник нажал кнопку отбоя. По-видимому, он разбудил соседку Эвы, которой снились кошмары. Иначе, почему она разразилась обезьяньим визгом перед тем, как бросить трубку? Но, черт побери, он упустил Эву!

Лифт прозвонил, доставив его на место назначения. Спустя несколько минут он уже вдыхал напоенный ароматами воздух раннего утра с плывущими по небу редкими облаками, предвещающими жаркий июльский день. Это предвестие исторгло у него глухое проклятие, и две глубокие складки прорезали лоб. Он вспомнил прогноз погоды, обещавший грозы с ливнями по всему Атлантическому побережью, и настроение у него еще больше ухудшилось. Он надеялся увидеть Эву до отъезда, но вплоть до этого момента не понимал, насколько сильна была его надежда.

Эва ждала уже почти двадцать минут, когда наконец увидела выходящего из здания Ника. Она выбралась из машины, чувствуя, как участился пульс. В неверном утреннем освещении едва угадывались знакомые очертания, но и этого оказалось достаточно, чтобы душа ее взволнованно встрепенулась.

Она заметила, что он немного припадает на правую ногу, и поняла без всякой подсказки, что он опять работал всю ночь. Чаще всего повреждение, полученное в авиакатастрофе, заметно не было. Но когда его одолевала усталость и железный контроль над собственным телом ослабевал, внимательному наблюдателю нетрудно было увидеть, что он прихрамывает.

Эва намеренно не проводила мысленной репетиции этого момента, опасаясь пустых иллюзий. Обойдя машину спереди, она остановилась возле бампера и стала ждать.

Ник моргнул, заметив женскую фигуру, стоящую возле лимузина. Этого не может… Он сорвал свои темные очки.

– Эва?

Увидев, как он пораженно застыл, она улыбнулась.

– Привет, Ник.

Она была в костюме, как положено. Но вместо форменного брючного костюма, какие носила весь год, она надела на этот раз короткий приталенный бежевый жакет, подчеркивающий ее женственные линии. Расклешенная юбка из того же материала, длиной всего в двадцать дюймов, почти не скрывала загорелых ног. Волосы были распущены и волнами цвета темной меди струились по плечам. Она наблюдала за тем, как в восхищении потемнели его глаза, а строгие черты лица смягчились от широкой мальчишеской улыбки. Такая реакция, решила она про себя, окупает каждую секунду времени, ушедшего на подготовку.

– Я страшно рад вас видеть. – Он бросил взгляд на пустующее переднее сиденье лимузина. – Но что вы здесь делаете в такое время?

Ник ничего не знает о сделанном ей предложении.

Эву неприятно поразило, что миссис Роберте ее обманула, но она быстро подавила вспыхнувшее было раздражение. Ведь она видела лицо Ника в тот момент, когда он узнал ее. Оно засветилось, словно рождественская елка. Неплохо для начала. Но не надо обольщаться.

– Кажется, мы вместе едем в Северную Каролину, – сказала она бесцветным тоном.

От неожиданного сюрприза Ника обдало жаром.

– Так это вы везете меня в Северную Каролину?

Эва коротко кивнула.

– Если не возражаете.

– Боже упаси. Какие возражения? – Он еще раз окинул ее взглядом, задержавшись чуть дольше на длиннющих ногах. Вид был потрясающий. Это была самая стройная, самая красивая и самая обольстительная пара загорелых ног. День стал казаться лучше. Все вдруг стало казаться лучше. Он проведет наедине с Эвой целых два дня!

Ник снова посмотрел ей в лицо, соображая, догадывается ли она о том, что происходит с его нервами от одного ее вида. Он заметил легкий румянец на ее щеках и с надеждой предположил, что это от близости к нему, а не от тропического солнца, под которым она нежилась.

– Отдых пошел вам на пользу.

– Спасибо. – Она скользнула взглядом по усталому лицу, пытаясь уловить его настроение. – А вот у вас вид довольно скверный. Вы не должны работать по ночам.

– Пришлось кое-что доделать. – Он расправил ноющие плечи. – После вашего ухода за мной некому приглядывать. – Неожиданно он улыбнулся, но в глазах осталась тень сомнения. – Почему вы не перезвонили в ответ на мои звонки?

Эва широко раскрыла глаза.

– Какие звонки? Ник нахмурился.

– Вчера я звонил дважды и оба раза оставлял сообщение на вашем автоответчике. Сегодня утром даже разбудил вашу приятельницу. Она сказала что-то такое… будто бы вы сбежали, чтобы поступить в цирк. Кстати, она всех звонящих развлекает обезьяньими звуками?

– Это как раз в стиле Эйн, – пробормотала Эва. Сначала миссис Роберте, а теперь и Эйн. Похоже, все считают, что имеют право вмешиваться в ее жизнь – ради ее же блага… Вот только каким они себе это благо представляют? Она протянула руку к его дорожной сумке. – Позвольте мне.

Ник покачал головой.

– Я не могу поверить, что вы согласились, – сказал он, идя за ней к багажнику. – Разве вам не надо с понедельника приступать к работе в Олбани?

Эва обернулась и взглянула прямо в его бархатистые темные глаза.

– Вам бы больше понравилось, если бы я отказалась?

Он смотрел на нее с такой же откровенностью.

– А почему вы не отказались?

Она улыбнулась загадочной улыбкой.

– Задайте мне этот вопрос снова через сорок восемь часов.

С возросшим чувством изумления он наблюдал, как она возвращается к своему месту. В этот день в Эве определенно было что-то новое, что-то другое, и дело не только в том, что он мог беспрепятственно разглядывать ее восхитительные ноги. Она казалась более уверенной в себе, но и настороженной – нет, настроенной на него. В этом все дело. Она откровенно выражала свой интерес к нему, но такими незаметными штрихами, что он не знал, подойти ли к ней и заключить ее в пылкие объятия или все же подождать и посмотреть, что будет дальше. С большой неохотой он решил принять второй вариант.

Как только у него выдалась минутка все обдумать, Ник понял, что в прошлый раз, когда они были вместе, он повел себя неправильно. Поддался инстинкту, вместо того чтобы действовать с умом. А все потому, что он слишком долго имел дело с миром энергичных, властных, независимых, ценящих свое время женщин, которые не колеблясь высказывали свое мнение и требовали немедленного удовлетворения своих желаний. Эва совсем другая. Особенная. Какие бы чувства она ни испытывала, ее нельзя увлечь в один момент.

Будучи классным специалистом по переговорам, он знал, что успех или провал зависит от деталей. Эва нужна ему, и он готов найти решение, при котором она не сможет так просто сбежать от него во второй раз. У него есть два дня. Надо позаботиться о том, чтобы на этот раз все детали – настроение, место, поступки и слова – сыграли ему на руку.

Когда она распахнула перед ним дверцу, он, прежде чем сесть в машину, накрыл своей ладонью ее руку, которая лежала на дверной раме.

– Я рад вас видеть, Эва. – Его темные глаза пытались прочитать ответ у нее на лице. – Правда рад.

Эва кивнула, не решаясь пока говорить вслух о своих чувствах.

– У вас есть какие-нибудь особые просьбы или пожелания на время поездки?

– Да, есть. – Его ладонь чуть крепче сжала ее руку. – Я хочу, чтобы во время нашего совместного путешествия мы вели себя друг с другом как друзья, а не как босс и подчиненный. Вы согласны?

– Конечно, сэр… – Она снова улыбнулась, и красота этой улыбки опять приковала его внимание к ее губам. – То есть Ник.

Интонация, с какой она произнесла своим тихим и волнующим голосом его имя, дала ему лишний повод для радости.

– Прекрасно. Мне нужно будет поспать часика два, а потом мы поговорим, Эва. Поговорим по-настоящему.

Эва вернулась на водительское место с чувством облегчения. Без сомнения, Ник обрадовался, увидев ее, хотя и не ожидал встречи. А ведь, насколько она его знает, он не любит сюрпризов и внезапных изменений в планах, когда у него нет времени отрепетировать свою реакцию или подход. Но с ней он, судя по всему, в этом не нуждается. Внезапно она поняла, как ей следует вести себя в ближайшие несколько дней. Надо расшевелить Ника, создавая такие ситуации, в которых ему придется раскрыться во всей своей непосредственности и эмоциональной искренности. А когда она окончательно растормошит его, сделает уязвимым и восприимчивым, тогда и станет видно, что кроется в сердце этого Айсберга.

Эва включила мотор с ощущением того, что приключение начинается. Следующие два дня ей предстоит провести наедине со своим Сказочным Принцем. И непременно проверить на нем силу волшебных чар. Вот только на дворе сейчас двадцатый век. И Золушка на этот раз сидит на месте кучера.

Ник слизал с пальцев остатки соуса, которым был приправлен цыпленок.

– В жизни бы не подумал, что готовая еда может быть такой вкусной.

Эва улыбнулась ему, оторвавшись от золотистого шедевра, каким оказалась жаренная на шампуре куриная ножка.

– Вам надо расширять свой кругозор, мистер Бауэр.

Они сидели под навесом парковочной площадки на обочине шоссе, поглощая курятину и гарниры, купленные Эвой в ближайшей придорожной закусочной. Ник, проспав три часа, проснулся с волчьим аппетитом, и, хотя миссис Роберте запланировала для них ленч на двенадцать часов дня в небольшом изысканном ресторанчике, расположенном чуть севернее Балтимора, голод заставил его пренебречь изысканностью.

– Последний раз я ел макароны с сыром в детстве, – сказал Ник, в очередной раз запуская вилку в одноразовый контейнер.

– Я думала, что богатые детишки едят разные вкусности, которые им готовят слуги, – с улыбкой отозвалась Эва.

– Очень может быть, – сказал Ник, проглотив очередной кусок. – Откуда мне знать? Наша семья фермерствовала. В трудные времена на ужин у нас были макароны с сыром и нарезанные кубиками сосиски.

Эва с сомнением взглянула на него.

– Так вы из бедной семьи? Но я видела дом вашей матери в Гринвиче. Это совсем не фермерский домик.

Он с гордостью усмехнулся.

– Его оплатил я. Как и все усовершенствования на ферме, где теперь хозяйствуют мой брат с женой. Дело сейчас идет много лучше, потому что есть все оборудование, чтобы производить столько, сколько производят крупные хозяйства.

В голосе Эвы все еще слышалась нотка недоверия, когда она произнесла:

– Тогда почему ни один репортер не раскопал этот сюжет о разбогатевшем бедном парне?

– Я здорово умею заметать следы, – ответил он, давая понять, что дальнейшие комментарии неуместны.

– Но в свете всего того, что писалось о вас и вашей жене, – продолжала Эва, осмеливаясь затронуть считавшуюся запретной тему, – у меня сложилось впечатление, что вы воспитывались в тех же кругах, что и она.

Ник положил вилку и секунду молча смотрел на Эву. Она выдержала его тяжелый взгляд, хотя и сама удивилась, как ей хватило смелости упомянуть его жену – такого до нее никто себе не позволял.

– Я замкнутый человек, Эва. И все в роду у меня такие же. Когда я приобрел кое-какое имя, то сразу же обезопасил себя от той гласности, которая грозит тебе, если ты становишься известной в обществе фигурой, и не дал превратить жизнь моей семьи в цирковое представление. Чтобы отвлечь гробокопателей, я подсунул им то, что считал уместным, а остальное выдумал. Моя жена Дженет была из богатой семьи и получила хорошее воспитание. Мы познакомились во время учебы.

– В Гарварде, – подсказала Эва. – Неплохо для мальчика с клюквенной фермы.

Он улыбнулся.

– Вот мир Дженет мы и подсунули прессе. Она не возражала, а моя семья была благодарна за дымовую завесу. Сначала это было удобно, а потом стало реальностью.

– Вы имеете в виду приобщение к влиятельным кругам Восточного побережья?

– Гм. – Он посмотрел на кучку куриных костей, лежащих перед ним на тарелке. – Иногда мне не хватает таких вот простых удовольствий.

– Таких, как вождение машины?

Он поднял голову, его глаза улыбались.

– Вы думаете, я не умею водить машину? Эва пожала плечами.

– Я ни разу не видела вас за рулем, мистер Бауэр. У вас хоть есть своя машина?

– Целых три. – Он казался немного смущенным. – Наверное, вы правы. Ничто не мешает мне самому водить машину.

– Ничто, кроме здравого смысла и практической целесообразности. Я не возражаю, чтобы вы ездили на лимузине. Он практичен и сберегает время.

Бауэр увидел вызов в ее глазах.

– Но вы сомневаетесь, что я могу его водить.

Эва засмеялась.

– Раз у вас нет водительских прав, то в мою смену мы проверять этого не будем.

Он протянул руку и провел большим пальцем возле уголка ее рта.

– Салатная заправка, – объяснил он и коснулся ее губ еще раз.

Хотя это прикосновение было лишь немногим больше, чем намек на ласку, Эву обдало жаром. Уступая непреодолимому желанию ответить тем же, она подняла руку и обхватила пальцами его запястье. Поднеся его руку ко рту, она быстро слизала заправку у него с пальца нежным движением языка.

Она видела, как потемнели его глаза, когда атласная поверхность ее языка защекотала ему палец.

– Эва, я…

– Подождите. – Свободной рукой Эва зажала ему рот. – Нам еще около трех часов езды до Вашингтона, а там, в соответствии с врученной мне программой, у вас запланированы встречи на Капитолийском холме: одна с сенатором, а другая – с двумя членами палаты представителей.

Ник застонал. Он начисто забыл об этих встречах. Забыл обо всем, кроме Эвы. Даже в эту минуту его тело приказывало ему послать к черту весь этот деловой уик-энд, сесть за руль и уехать с Эвой куда-нибудь, где их никто не найдет, пока они сами этого не захотят. Но ведь он никогда не позволял своим страстям управлять им. И если уступит сейчас, это лишь испугает и оттолкнет ее.

– Наверное, придется провести эти чертовы встречи, – сказал он с разочарованием, по тону больше похожим на сдерживаемый гнев. Он увидел, как она едва заметно напряглась, и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Но обещайте, что сегодня вечером вы поужинаете со мной.

Эва покачала головой.

– Вечер у вас занят. Встреча с несколькими инвесторами, которые ждут от вас поддержки их центра по утилизации промышленных отходов на Гудзоне. – Она улыбнулась. – Увы, не дождутся, потому что их спецификации весьма далеки от соответствия тем экологическим требованиям, которые вы поддержали в прошлом году.

Лицо Ника выразило крайнее удивление.

– Откуда вы это знаете?

– В пакете, который миссис Роберте прислала мне вчера вечером, помимо маршрута была и последняя информация, касающаяся ваших встреч. Из любопытства я прочитала ее. – Она помолчала. – Надеюсь, вы не рассердитесь?

– Абсолютно нет. Я вам полностью доверяю, Эва. – Он с еще большим вниманием посмотрел на нее. – Но один вопрос у меня все-таки есть: почему я не взял вас на работу в качестве адвоката?

Эва ответила ему открытым взглядом.

– Не знаю. Вам виднее. – Она произнесла это легким тоном, да и вопрос прозвучал риторически, но Ник не мог отмахнуться от него.

Почему же он не взял ее на работу по специальности, когда она прошла в адвокатуру? Потому что, судя по всему, она уже определила для себя, чем собирается заниматься? Семейным правом, вопросами, касающимися женщин и детей. Она не раз говорила, что получит наилучший шанс оказывать влияние на законодательство, если будет работать в Олбани. Но в этом ли причина?

Ник вдруг понял, что не в этом. Может быть, и бессознательно, но он проигнорировал возможность взять на работу эту умную, сообразительную женщину, потому что полгода назад не захотел связывать себя постоянными профессиональными отношениями с особой, выбивавшей его из колеи. Теперь он видел, что, уклонившись даже от рассмотрения кандидатуры Эвы, он, должно быть, сильно обидел ее, хотя прежде такая мысль просто не приходила ему в голову. Озарение наступило в самый неподходящий момент – она как раз смотрела на него таким взглядом, словно читала его мысли, все до единой. Он почувствовал себя по-идиотски, бестолковым и пристыженным.

Решив отпустить его с крючка, Эва взглянула на небо.

– К ночи будет дождь.

Нику такая тактика была хорошо знакома. Временное отступление из стратегических соображений. Другая на ее месте могла бы устроить сцену, насладиться его чувством вины. Но Эва… Эва выше этого.

Испытывая признательность за ее такт, он поднял глаза к бледно-голубому небу, усыпанному облаками, похожими на комки ваты, края их отливали металлом. Зной опалил ему макушку и заставил щеки заблестеть от испарины.

– Наверное, нам пора ехать, если я хочу успеть устроиться в гостинице, переодеться и вовремя явиться на встречи.

Увидев, что она начала убирать со стола остатки их пикника, он поднялся с места.

– Постойте. Я сам. – Поймав ее вопросительный взгляд, он сказал: – Вы выкладываетесь ради меня, Эва, когда это совсем не обязательно. Не позволяйте мне вами помыкать. Эва по-прежнему испытующе смотрела на него, чувствуя, что в нем происходит какая-то ломка.

– Хорошо, пусть будет по-вашему. Закончив с уборкой мусора, он подошел к машине, возле которой стояла, поджидая его, Эва.

– Эва, разрешите мне сегодня вечером повести вас куда-нибудь в тихое, уединенное и приятное местечко.

Впервые за все время Эва не сумела скрыть свою радость.

– Я буду в восторге, Ник;

Потянувшись к нему, она быстро поцеловала его в губы и улыбнулась такой лучезарной улыбкой, что его внезапно пронзило острое наслаждение.