– Из-за лечения со мной постоянно происходят внутренние и внешние метаморфозы. Меня это очень пугает и огорчает. Врачи объяснили, что после гормонов у меня появится что-то вроде предменструального синдрома. Но я же был мужчиной! То есть я и сейчас мужчина, но... Я очень плохо себя чувствую, понимаете? Уже три года!
– Неприятные ощущения постоянны или иногда проходят?
Колеску все еще смотрел на себя со стороны. Рядом с его несчастным слабым телом находилась соблазнительная авторитарная Мерси Рэйборн. Колеску было приятно говорить с ней, рассказывать о "Депо-Провера", о том, как лекарство убило в нем сексуальное желание и превратило его в дружелюбное миролюбивое асексуальное существо. Именно существо. Его физическая оболочка потеряла мощь, зато ум стал острее и изощреннее.
– Постоянны. Последние три года стали для меня кошмаром.
Сержант внушала Моросу доверие и словно делилась с ним своей энергией. Колеску переполняло удивительное чувство благодарности к ней. "Неужели я меняюсь?"
– А твое воображение продолжало работать по-прежнему? – спросила она своим сухим, но заинтересованным голосом.
– В каком смысле?
– Ты не думал о том, что делал раньше? Представлял себе, как нападаешь на женщин? Ведь после лечения ты уже не мог насиловать.
Колеску тяжело вздохнул. Взглянув со стороны на свое скорбное выражение лица, Морос решил, что оно никогда не выглядело более убедительным.
– Нет. Вместе с желанием я лишился всех своих мечтаний.
– Уж конечно!
– Вы не можете вообразить, что означает для человека смерть этого чувства, потеря инстинкта продолжения рода, умения любить! Без желания ты становишься лишь оболочкой, одним из яиц моей мамы.
– Ты совсем не испытываешь сексуального возбуждения?
– Совсем.
– Так зачем ты три дня назад флиртовал с Ронни Стивенс у комплекса "Центральный"? Почему перегородил ей выезд с парковки своим серебристым фургоном?
Колеску был заинтригован. Его губы дернулись, а лицо выражало неподдельное удивление. Морос сам отметил, что это ему удалось. Святая оскорбленная невинность!
На улице снова раздались крики. Соседи принялись за старое, отдохнув не более получаса. Колеску захотелось перестрелять их.
– Я не знаю Ронни Стивенс. Я с ней ни разу не встречался. У меня красная машина, "датсун" 1970 года. И в "Центральном" я не бывал уже несколько месяцев. Сержант, не забывайте, что мое поведение изменилось. Я не отрицаю своих прошлых грехов. Я признал совершенные мною преступления. Конечно, я не ангел, у меня есть отрицательные стороны, но я честный человек. Порой даже слишком честный...
Колеску наблюдал за тем, как Мерси сверлила его холодными собачьими глазами. Она казалась бесстрастной. По всей видимости, слова Мороса не впечатлили ее. Типичный взгляд полицейского. Морос не удивился бы, узнав, что она родилась с таким взглядом.
– Ладно, честный засранец. Скажи мне, где ты был в субботу вечером?
– Здесь, дома. Я вам уже говорил. Смотрел на себя по телевизору. Проверьте по программе или попросите запись в телецентре.
* * *
Хесс спустился в гараж, выход к которому вел через кухню, что очень ему понравилось. Тиму даже захотелось иметь такую же планировку.
Он включил свет и увидел небольшой и очень старый пикап. Хесс попытался вспомнить год выпуска таких моделей – наверное, начало семидесятых. Дверцы были открыты, а оконные стекла опущены. Страховка и регистрационные бумаги в полном порядке. На спидометре одни нули. Шины оказались одинаковыми и в хорошем состоянии. На обивке салона Хесс не заметил никаких пятен. В бардачке нашел привычный набор: компактный насос, ворох карт, карандаши и аудиокассеты. Хесс достал три из них и прочитал названия: "Вечное здоровье вам подарит йога" Шри Рам-Хары, сборник "Румынские народные песни" и аудио-роман Пита Декстера. На последней кассете был изображен длинноволосый усатый Дикий Билл.
Хесс вспомнил слова Камалы о том, что Похититель Сумочек походил на Пола Ньюмена в роли Буффало Билла.
Персонаж книги Декстера, герой, сыгранный Ньюменом, и убийца были тезками. И все трое имели золотистые волосы.
Положив кассеты на место, Хесс внимательно осмотрел подголовник водительского кресла на наличие волос, но не нашел ни одного.
Снаружи орала толпа:
– Оградим детей от соседа-насильника! Оградим детей от соседа-насильника!
Хесс не сомневался в том, что Колеску не трогал детей, но все же решил проверить его дело. Хесса удивили громкие выкрики, то, как вибрировали голоса и мощным потоком проникали сквозь дверь гаража. Голоса страха! Конечно, они боялись своего соседа. Пикеты продолжались уже четыре дня, и люди стояли у дома насильника двадцать четыре часа в сутки. Они хотели, чтобы Колеску сел в свой жалкий древний пикап и уехал отсюда навсегда. Хесс также читал, что к пикетчикам присоединялись жители других городов, а камеры Си-эн-би были всегда направлены на квартиру кастрированного преступника. Колеску постоянно показывали в новостях. Весь округ следил за ним.
Тим вылез из машины и оглядел маленький гараж. У стены стояли два шкафа с выдвижными ящиками, не содержащими ничего достойного внимания. Хесс не наткнулся ни на сани, ни на лебедку с веревкой, ни на прибор для бальзамирования. Не было здесь ни парика, ни хирургических инструментов, ни хлороформа.
Либо он чист, либо делает свои грязные дела в другом месте.
* * *
Мерси подошла к Хессу, стоявшему в ванной комнате. Колеску как прикованный сидел в гостиной. По лицу напарника Рэйборн не поняла, увенчались ли его поиски успехом. Глаза Мерси взволнованно сияли, освещенные яркой лампочкой.
– Держу пари, никакого серебристого фургона с разными шинами! – нервно сказала она, облокотившись на раковину.
– Точно.
– Ну и?
– В принципе он мог взять его где-то еще.
– Он говорит, что толпа постоянно находится здесь и может подтвердить его алиби. Колеску утверждает, что в ночь исчезновения Джанет Кейн ходил в кино и, вероятно, даже сохранил билет. Когда пропала Джилсон, он ужинал дома с мамочкой.
– У него действительно остался билет, я видел его наверху.
– Это еще ничего не значит.
– Верно.
– Он объяснил, зачем ему вторая спальня?
– Конечно же, для любимой мамаши! Она часто заходит к нему и остается ночевать.
Тим кивнул и задумчиво сморщил лоб.
– Тим, я уверена, это не он. Колеску тот еще тип, и я с удовольствием снесла бы ему башку. Но он кастрирован. Он насиловал старушек, а не молодых сильных женщин. У него в доме лишняя комната для мамы. И внешне он абсолютно не похож на Похитителя Сумочек. Мы опираемся только на слова Камалы о каком-то необычном грустном взгляде, на котором она, похоже, свихнулась. Петерсен видела лицо Колеску по телевизору и во сне. Черт побери! А почему никто не сказал, что наш убийца говорил с акцентом? Ни ла Лонд, ни продавец не упомянули об этом! Колеску румын, Хесс, и его английский далек от совершенства. Вряд ли он вышел отсюда в субботу незамеченным. Его не на чем ловить, он чист! Думаю, нам нужно сосредоточиться на главном и искать настоящего убийцу. Давай установим слежку за Колеску и забудем о нем. Если он виновен, то обязательно попадется.
– Хорошо.
Мерси посмотрела на напарника и разозлилась, потому что не могла угадать его мысли. Хесс стал теперь единственным человеком, чьи мысли ей хотелось знать.
– Так ты согласен? – раздраженно спросила она.
– Ты же начальник.
– Хесс, черт, я не спрашиваю, начальник ли я!
– Согласен. Но у меня плохое предчувствие. Что-то мне в этом доме не нравится.
Мерси попыталась понять его, но тщетно. Она не желала тратить драгоценное время на Колеску. Ее порой удивляла медлительность Хесса. Он вел себя так, будто располагал вечностью, а на самом деле ему оставалось меньше времени, чем многим другим людям.
– Мерси, он может быть Похитителем Сумочек.
Она оглянулась на Колеску. Тот сидел не двигаясь там же, где она его и оставила. Лысина Колеску слегка поблескивала.
– Хесс, ну посмотри на него! На его голову. Колеску напичкан прогестероном, и сил у него не больше, чем у ребенка. Он омерзителен и вызывает лишь чувство брезгливости с примесью жалости, как раздавленный навозный жук.
– Что-то в нем есть, Мерси!
– Нам нужно искать совсем другого мужчину.
– Он очень странный.
– Послушай, оставь его на растерзание этому быдлу, орущему на улице. Полиция всегда помогает им, так пора ответить тем же.
– Неплохо сказано.
* * *
Некоторые соседи Колеску подтвердили, что видели его в субботу, и даже не один раз, а дважды. Впервые Колеску вышел около шести, а потом в девять или в полдесятого. Все остальное время он смотрел телевизор. Люди описали одежду и слова Колеску, и Хесс сделал запись в блокноте. Его очень удивило, что до того, как дело Мороса предали огласке, соседи совершенно не обращали на него внимания. Многие даже не знали его имени, лишь изредка замечая на улице красный пикап.
В толпе Хесс сразу заметил Труди Пауэрс, так как видел ее снимок в газете. Она рассказала об обстоятельствах, при которых получила от Колеску разукрашенное яйцо в залог его примерного поведения. Она добавила, что Колеску обещал ей подыскать себе новое место жительства. Труди немного гордилась своей терпимостью по отношению к насильнику. Хесс внимательно посмотрел на нее. У Труди было немало общих черт с Лаэл Джилсон и Джанет Кейн, и он даже начал волноваться за нее. Хесс попросил ее беречь себя, и Труди ответила ему взглядом, полным сочувствия. Тим так и не понял, жалела ли она его из-за болезненного вида, или его слова тронули ее.
Молодой фотограф сказал, что видел Колеску в субботу больше двух раз, так как стоял у окна и снимал сквозь занавески. Это было в половине восьмого, половине девятого и половине одиннадцатого вечера. Колеску все время смотрел "ящик". Сначала передавали новости, потом ток-шоу, а затем художественный фильм.
Хесс спросил, не мог ли Колеску выйти из комнаты, оставив телевизор включенным.
– Нет, – ответил фотограф, – я хорошо видел его голову, так как телевизор стоит напротив окна.
Хесс попросил у него пленку со снимками Колеску. У парня оставалось три кадра, и он сфотографировал Хесса, Мерси и их вместе. После этого он перемотал пленку и вручил ее Тиму.
– Всегда рад помочь! Можно мне потом забрать мои снимки?
Хесс записал его имя, адрес и номер телефона.
Рик Хорт из Фуллертона.
К полицейским подошла корреспондентка окружного бюро новостей и представилась как Лорен Даймонд. Именно эта подтянутая блондинка занималась сюжетами о Колеску. Рядом с ней суетился оператор с тяжеленной камерой на плече. Хесс не останавливался, и Лорен на ходу протягивала ему микрофон. Тим вспомнил, как Мерси просила его не контактировать с прессой и предоставить эту обязанность ей. Но сейчас она молчала, не обращая на корреспондентку никакого внимания.
– Почему вы были у насильника Матамороса Колеску? – быстро спросила Лорен, обращаясь к Хессу.
– Без комментариев, – ответила Мерси, даже не взглянув на журналистку.
– Вы возглавляете дело о Похитителе Сумочек. Колеску как-то связан с ним? – Даймонд продолжала спрашивать Хесса.
– Я возглавляю расследование, леди, и... снова никаких комментариев.
Хесс покачал головой. Он заметил, как оператор снял Мерси и ее последние слова.
– А с чем тогда связан ваш визит? – не унималась журналистка.
Тим ощущал, как нарастает напряжение. Ему казалось, что рядом с ним не напарница, а мина замедленного действия, готовая вот-вот взорваться. Мерси уже открыла рот для ответа, но Хесс перебил ее.
– Мы уточняли некоторые нюансы, связанные с окончанием его условного срока, Лорен, – миролюбиво ответил он. – Вот и все.
– Является ли Колеску подозреваемым?
– У него прекрасное алиби. – Хесс указал корреспондентке на толпу за спиной.
– Мисс Рэйборн, расскажите о вашем судебном процессе по поводу сексуальных домогательств.
– Нет.
– Лейтенант Кемп все отрицает.
– А вы бы не отрицали на его месте?
– Фил Кемп работает в департаменте уже двадцать пять лет, и его репутация всегда была безукоризненной. Почему только теперь вы и другие женщины предъявили ему претензии?
– Отвали! – Мерси быстро повернулась к Лорен и почти коснулась ее лица.
Журналистка растерялась, замедлила шаг, а потом остановилась. Оператор не прекращал съемку. Хесс жестом попросил его выключить камеру. Он старался держаться дружелюбно и деловито, чтобы не заострять внимания окружающих на конфликте.
– Спасибо. – Мерси шла теперь на полшага впереди Хесса.
– Пожалуйста.
– Только не говори мне, что я должна понимать ее чувства.
– Мерси, успокойся! Лорен – амбициозная молодая журналистка. Возможно, когда-нибудь она будет рада оказать тебе помощь. Сейчас же просто выполняет свою работу.
– Ладно, я снова вспылила.
– Зачем всегда быть такой стервой?
– Обещаю обучиться хорошим манерам.
– Иногда мне кажется, что ты не хочешь меняться.
– Не нужно думать за меня.
Сев в машину, Мерси громко вздохнула и посмотрела на Хесса.
– Знаешь, напарник, – виновато сказала она, – я очень жалею, что затеяла это дело с Кемпом. Но как мне сейчас все бросить?