Карл покинул «Центральный Манхэттенский банк» чуть позже шести вечера, сказав шоферу, что не нуждается в нем. Затем он окликнул такси и поехал к Кимберли, которая жила на углу Пятьдесят пятой улицы и Бродвея. Ее квартира находилась в высоком здании напротив популярной столовой, которая прекрасно имитировала рестораны сороковых годов. Этим утром она предложила ему провести ночь с ней, и, очарованный и покоренный сексуальностью девушки, он согласился, отпустив ее домой пораньше, чтобы никто не мог увидеть их выходящими вместе из банка. «Ну, вот и я втянулся в игры, в которые играют женатые мужчины», – подумал он с удивлением. Его пугало лишь то, как легко все это получилось.

Когда Карл приехал, Кимберли уже переоделась в свободную шелковую пижаму, ноги были голые; рыжие волосы ниспадали на плечи, отливая медью. Она зажгла лампу с абрикосовым абажуром в своей шикарно обставленной гостиной с меховыми коврами и мебелью, обитой темно-коричневой замшей. Все это были подарки ее прежних любовников, как и сама квартира. Войдя в комнату, Карл почувствовал, будто бы он очутился в коробке восхитительного шоколада – роскошной, темной и возбуждающей. Кимберли мягкой походкой подошла к бару со спиртными напитками. Ее ноги были видны сквозь прозрачный зеленый шелк, обнаженные руки казались нежными и гладкими.

Карл мечтал об этом моменте весь день.

Когда Кимберли протянула ему бокал, он поставил его на край стола и притянул ее в свои объятия. Это было то, зачем он приехал сюда: прильнуть к теплому, чувственному женскому телу с белой кожей и золотисто-каштановыми волосами. Не говоря ни слова, он повалил девушку на пушистый ковер, подмяв под себя и срывая облегающий шелк пижамы. Кимберли обвилась вокруг него, поощряя легкими стонами. Обезумев, потеряв над собой контроль, Карл сорвал с нее последние остатки шелка, обнажив превосходное тело с кожей без единого изъяна. Не удосужившись снять свою собственную одежду, он, тяжело дыша, взял ее, подобно дикарю. Карл отчаянно желал эту женщину, которая так внезапно околдовала его. Его страсть достигла наивысшей степени. Он сходил с ума, чувствуя, что в ней что-то ускользает от него и он никак не может поймать. Она не отдавалась ему полностью. Наконец с последней нарастающей волной вожделения Карл излил в нее свою жизнь, отчаявшись овладеть ею до конца, удержать и сделать своей. Когда он заглянул в глаза Кимберли, она улыбалась ускользающей улыбкой. Он зарылся лицом в ее волосы, не в силах вынести увиденное.

– Ты очень разгорячился, – лукаво сказала она. – Хочешь выпить?

Карл зажмурился, чувствуя в этот момент, что готов заплакать от разочарования. Он хотел ощутить любовный трепет женщины, вступив в связь на стороне, скрасить одиночество в отсутствие Мэделин и в эти несколько часов ожидал гораздо большего от Кимберли. Сейчас он понял, что она ничего не может дать ему. Было совершенно очевидно, что она не в состоянии так роскошно обставить квартиру на собственные заработки и платить за ее аренду. Болезненно осознав, что он тут всего один из многих, Карл взял предложенный бокал дрожащей рукой, чувствуя себя глупым и наивным.

Пока Карл спал, слегка приоткрыв рот, глубоко и ровно дыша, Кимберли выскользнула из-под коричневых атласных простыней и, голая, крадучись направилась на кухню. Было четыре часа утра, и духота города, все еще шумного и активного в этот час, вызывала у нее неприятное ощущение. Подойдя к холодильнику, она достала банку воды севен-ап и дернула за металлическое ушко. Громкое шипение напитка нарушило тишину квартиры, и она замерла, прислушиваясь, но Карл не пошевелился. Губы Кимберли искривились в улыбке. Пусть спит… пока может. Скоро ему будет не до сна!

Усевшись на кухонный стул и покачивая ногами, она наклонилась вперед, упершись локтями в подоконник. Отсюда она могла видеть Бродвей и наблюдать за приливами и отливами уличного движения, а ослепительные огни с высоты двадцать четвертого этажа казались совсем крошечными. Она вспомнила другую ночь, давным-давно, когда маленькой девочкой стояла на Тайме-сквер и вокруг нее сверкали золотистые, серебряные, красные и зеленые огни. Они кружили ей голову и сулили несметные богатства. И все это должно скоро исполниться. Теперь уже недолго ждать, уверяла она себя, и все ее мечты осуществятся. У нее будет все, что она захочет, – драгоценности и меха, изысканная одежда, прелестный дом и автомобили… Все это скоро будет принадлежать ей благодаря Хэнку Пагсли, а также Карлу Делани, хотя он еще не знает об этом.

С Хэнком Пагсли Кимберли встретилась год назад, сидя однажды вечером в одиночестве в баре. Точнее, не встретилась, а Хэнк подцепил ее. Он был средних лет, женат и очень богат. Он был толстым и довольно непривлекательным, с редкими сальными волосами и маленькими глазками, но это не волновало Кимберли. Хэнк мог подарить ей платье или даже меха, поэтому она не стала тратить зря время и пригласила его к себе, отказав другому мужчине, с которым договорилась встретиться этим вечером. Такие люди, как Хэнк, были «на времечко», как Кимберли называла их. То есть она проводила с ними время до тех пор, пока не находила более завидного клиента. Между тем мужчины, подобные ему, позволяли ей жить в прекрасной квартире и хорошо одеваться.

Кимберли узнала, что Хэнк владел компанией под названием «Брандтс моторе». Они торговали запасными частями для легковых автомобилей и грузовиков, базируясь в Нью-Джерси. Хэнк имел офис в деловой части Манхэттена, и благодаря этому, как он объяснил, хитро подмигнув, у него всегда был предлог остаться в городе на ночь, вместо того чтобы возвращаться домой к жене. Подобные истории Кимберли слышала сотни раз, и они надоели ей. Все мужчины одинаковы, включая ее отца, и они вызывали у нее отвращение.

– Знаешь, у меня большое предприятие, – заявил Хэнк, разочарованный отсутствием у нее интереса к нему, – и я могу делать много денег.

– Да? – Она изучала свои длинные ногти, покрытые розовым лаком, и ждала, когда он уйдет.

Стараясь произвести на нее впечатление и подчеркнуть свою значительность, Хэнк налил себе бренди и начал хвастаться. Это была самая большая ошибка в его жизни.

– Знаешь, как я ухожу от налогов? – гордо спросил он. Кимберли подняла голову, мгновенно оживившись. Он может рассказать кое-что полезное, подумала она.

– Нет. Как тебе это удается?

Хэнк откинулся назад на коричневые атласные подушки, и от его потных плеч они потемнели; воздух наполнился едким сигарным дымом.

Он начал объяснять, и Кимберли слушала его все более и более внимательно, стараясь запомнить каждую мелочь.

– Это мои деньги прежде всего! – самодовольно заключил он. – Я не граблю своих покупателей и, полагаю, могу скопить столько, сколько захочу. В конце концов, я заработал их. Почему я должен позволять этой чертовой финансовой инспекции отбирать их у меня!

– Как умно, – медленно произнесла Кимберли. Она перевернулась на живот, чтобы видеть его лицо. Ее большие груди призывно раскачивались. – Хочешь еще бренди, милый? – нежно сказала она.

Польщенный и довольный своей изобретательностью, Хэнк продолжил; его маленькие, как бусинки, глазки хитро поблескивали.

Что особенно заинтересовало Кимберли, так это миллионы долларов, которые Хэнк переводил на личный счет в Швейцарию, первоначально вкладывая их в «Центральный Манхэттенский банк», где его фирма имела свой счет. Осторожно расспрашивая его, стараясь не проявить излишнего интереса, потому что Хэнк считал ее подающей большие надежды моделью, а такие девушки обычно ничего не смыслят в больших финансах, Кимберли в конце концов выведала у него все, что хотела знать.

Через несколько месяцев она тайно сумела проверить то, что он рассказал ей. Действительно, каждые две недели в Цюрих переводились большие суммы денег со счета компании «Брандтс моторе». Кимберли начала разрабатывать план, и частью его было – соблазнить Карла.

Мэделин подошла с мистером Марксом к выходу и остановилась, разговаривая с ним на ступеньках Милтон-Мэнора.

– Я узнаю подробности от отца, – сказала она. – Вы говорите, что если известна дата и место захоронения, то это поможет найти свидетельство о смерти моей матери?

– Совершенно верно. – Мистер Маркс выглядел все еще немного взволнованным. Доброе имя фирмы «Спиндл, Коуттс и Маркс» страдало оттого, что они не смогли найти свидетельство о смерти, и это в высшей степени смущало их. – Я очень сожалею, что дело задерживается… – продолжил он, растягивая последние слова, будто бы не зная, как закончить ход мыслей.

Мэделин пожала плечами.

– Ничего не поделаешь. Я передам вам информацию как можно скорее. Тем не менее благодарю вас за все, что вы сделали.

– О, не стоит! – Он с признательностью посмотрел на нее из-под трепещущих ресниц и сел в свой автомобиль. – Мы еще свяжемся позже, миссис Делани?

– Разумеется, – пообещала Мэделин с улыбкой. Позднее она подумала, что, возможно, получит ответы на свои вопросы гораздо раньше, чем предполагала. Сегодня собирались приехать на ленч Элис Стюарт и ее сын Филип. Элис должна помнить, где и когда похоронена Камилла.

Они прибыли ровно в час. За рулем своего «астон-мартина» сидел Филип. Элис Стюарт, ничуть не взволнованная скоростью, с которой сын гнал машину, вылезла невозмутимая, в элегантном серебристо-сером платье; седые волосы, кудрявые и пушистые, обрамляли спокойное лицо.

– Моя дорогая Мэделин! Очень мило, что вы пригласили нас, – сказала она, вытянув руки в приветствии, в то время как Мэделин вышла вперед поприветствовать их. Элис взглянула на фронтон в голландском стиле, на резные завитки старого дома и улыбнулась: – Боже мой, как давно это было! Джордж часто устраивал здесь большие приемы, но овдовев, стал принимать гостей все реже и реже.

Мэделин провела их в гостиную и предложила напитки перед ленчем. Она заметила, что Элис мало говорила о текущих событиях, зато с наслаждением предавалась воспоминаниям о прошедших днях, когда в Милтон-Мэноре устраивались роскошные вечера.

– Я даже помню первый выход в свет Камиллы, состоявшийся здесь. В саду поставили белый с розовым шатер, а твоя бабушка повсюду расставила букетики маргариток, – вспоминала она. – Все выглядело так замечательно!

Хантер объявил, что ленч готов, и они направились в старинную столовую, которая сияла чистотой. Из сада доносился приятный аромат цветов.

– Должно быть, вы скучали, когда моя мама вышла замуж за отца и они уехали в Штаты? – спросила Мэделин, в то время как Хантер ставил перед каждым тарелки со свежей спаржей, прежде чем наполнить бокалы вином.

– Да, конечно! – Элис энергично кивнула, сверкнув своими жемчужными серьгами. – Правда, затем я тоже вышла замуж и уехала в Лондон, пока мой муж не унаследовал поместье своего отца.

Мэделин напряженно подалась вперед:

– Вы жили здесь, когда мои родители вернулись в Англию в шестьдесят пятом году… когда мне было три годика?

– Нет, тогда мы еще оставались в городе, но часто приезжали сюда на уик-энд, и иногда я привозила Филипа поиграть с тобой.

Филип посмотрел на Мэделин и улыбнулся. Она тоже вежливо улыбнулась ему в ответ, но в этот момент не он интересовал ее.

– И вы были здесь, когда умерла моя мать? – спросила она с неожиданной настойчивостью.

Мэделин решила, что сделала что-то не так, потому что Элис вдруг резко отшатнулась и побледнела; ее светлая губная помада приобрела розовато-лиловый оттенок.

– Что вы сказали, дорогая?

– Я спросила, были ли вы в Девоншире, когда умерла моя мать? – отчетливо повторила Мэделин. Она говорила мягко, не отрывая глаз от лица пожилой женщины. Казалось, Элис надела на себя маску, лишенную каких-либо красок и выразительности.

– О да… то есть нет… – Элис странно посмотрела на нее. – Это было… это было так давно. Я едва помню, – добавила она запинаясь.

Мэделин взглянула на Филипа, который наблюдал за своей матерью с озадаченным выражением лица. Элис начала перебирать длинные нитки жемчуга на своей шее. «Такие же, – внезапно подумала Мэделин, – были на шее моей матери на портрете кисти Ласло».

– Но она умерла здесь или в Лондоне? – настаивала она. – Сегодня утром адвокат сказал мне, что не может найти свидетельство о ее смерти. Если бы я точно знала, где и когда умерла Камилла, для него это было бы большой помощью.

Поведение Элис резко изменилось. Разговорчивая и общительная, полная жизненной энергии и дружелюбия, она вдруг сникла и сделалась замкнутой.

– Спросите об этом своего отца! – Несмотря на дрожь в голосе, слова ее прозвучали довольно решительно. Затем с удивительной ловкостью она перевела разговор на розы, которые в этом году пострадали от плесени.

Филип, с облегчением почувствовав, что неприятная минута миновала, подхватил тему, и беседа пошла о садоводстве.

Мэделин откинулась назад в своем кресле, чувствуя одновременно разочарование и беспокойство. Что же случилось с ее матерью, если Элис Стюарт не хочет говорить об этом?

Карл весь день провел с Джейком и теперь, вернувшись в свой офис, обнаружил Кимберли, ожидавшую его. Ее прозрачные глаза были холодны как лед, однако губы расплылись в привычную улыбку.

– У тебя найдется для меня минутка? – спросила она, стоя напротив него, в то время как он сел за стол и начал разбирать бумаги.

Карл настороженно посмотрел на нее. Последние две ночи с ней были его большой ошибкой, решил он. Никакого вреда от этого не было, однако он поступил чрезвычайно глупо, вступив в банальную связь начальника и секретарши. Теперь он думал только об одном: как выпутаться из этого без лишних хлопот, тем более он был уверен, что их отношения носили мимолетный характер и значили для нее не больше, чем для него.

– Конечно, но ты же видишь, я занят… – начал он дружелюбно. Однако что-то в ее лице заставило его прерваться.

– Это очень важно, Карл. – Кимберли больше не называла его мистер Делани, когда они были одни. Она села напротив него с деловым видом. На ней был черно-белый клетчатый костюм с накладными плечами, а волосы собраны сзади в аккуратный пучок.

– В чем дело?

– У меня есть друг, Хэнк Пагсли. Он владеет компанией под названием «Брандтс моторе» в Нью-Джерси и держит деньги в нашем банке.

Карл поджал губы. Если Кимберли набралась наглости просить его устроить заем для одного из своих любовников, то напрасно.

– Ну и что? – резко спросил он.

Кимберли начала рассказывать о методе Хэнка уклонения от налогов.

– Все четко рассчитано, – пояснила она. – Некоторое время назад он создал фиктивную телефонную компанию в Швейцарии под названием «Микаукс интернационале». Каждые две недели эта компания присылает Хэнку фальшивые счета из Цюриха за инструменты и различные запасные части для автомобилей, порой на сотни тысяч долларов. Затем он посылает в Цюрих деньги, но они, разумеется, приходят на его личный счет, так как на самом деле «Микаукс интернационале» не существует.

– Меня это не касается, Кимберли, – сказал Карл, нахмурясь. – Зачем ты рассказываешь мне все это?

– Потому что я придумала план, как остановить его. Карл откинулся назад.

– Ты считаешь, что стоит сообщить о нем в ФБР? – Он на мгновение задумался. – Это будет сложно сделать, особенно с позиции банка. Мы пользуемся информацией, не подлежащей разглашению, и это дело подорвет доверие к нам. – Затем он посмотрел на нее. – Однако почему ты хочешь заложить своего дружка?

Кимберли улыбнулась:

– У меня есть более интересный план.

– Что ты имеешь в виду? – Желудок Карла свело от страха, по спине пробежали мурашки. – Неужели ты собираешься шантажировать его?

– Ты возглавляешь отдел переводов денег в иностранные банки, не так ли? – сказала Кимберли, не слушая его. Карл молча кивнул, и Кимберли продолжила: – Когда ты получаешь санкцию от Хэнка в виде специальной заполненной формы на перевод денег с его текущего счета из «Центрального Манхэттенского банка» в Швейцарию, чтобы оплатить счета «Микаукс интернационале», ты должен передать документ Джейку Ширману, после того как сделаешь первоначальную проверку. Я знаю, ты уже получал такие санкции от Хэнка, потому что следила за этим. – Она сделала паузу, чтобы Карл осмыслил сказанное. – Джейк Ширман и два вице-президента – единственные люди, которые имеют доступ к коду для пересылки больших сумм денег в иностранные банки с помощью компьютера. Я имею опыт работы с компьютером, я программистка, поэтому знаю, о чем говорю, – добавила она, переходя на шепот.

Карл смотрел на нее как загипнотизированный: ее холодный, фанатичный взгляд приковывал, он сидел неподвижно, впитывая каждое ее слово.

– Ты имеешь доступ в офис Джейка. Я хочу, чтобы ты взял у него дискету, на которой записан ключ к коду для иностранных пересылок, и передал мне ее на час. За это время я сделаю копию, после чего ты вернешь оригинал в офис Джейка.

– Я не понимаю тебя, Кимберли, – с трудом выговорил Карл. Однако внутренний голос шептал: «Все ты прекрасно понимаешь». Но ему надо было выиграть время, чтобы решить, как поступить в данной ситуации. Он чувствовал себя застигнутым врасплох. В этот момент положением владела Кимберли и понимала это. Она умышленно начала разговор в рабочее время, потому что знала, он не сможет устроить ей сцену. Кимберли наклонилась вперед, глядя ему прямо в глаза. Карл испытал отвращение, когда она опять заговорила.

– Мой план таков, Карл, – сказала она. – Каждый раз, когда ты получишь санкцию от Хэнка Пагсли на перевод денег на его швейцарский счет, ты будешь передавать документ мне. Я осуществлю перевод денег с помощью компьютера, используя дискету с копией кода, только вместо счета Хэнка буду посылать деньги на свой номерной счет, который я открыла в цюрихском банке шесть месяцев назад.

Карл закрыл глаза, похолодев от ужаса; сердце его бешено колотилось. Он знал, что она собирается сказать. Он занимался любовью с ней и в душе, и в ее квартире…

– Не вздумай отказаться, Карл. Полагаю, твоя жена и тесть высоко оценят копию записи наших разговоров, когда ты трахал меня прошлой ночью.

Наступившая тишина в офисе казалась осязаемой и нерасторжимо связала их сговором. Ее слова громко отдавались в его голове, держа его в мучительных тисках. Он позволил манипулировать собой благодаря старому как мир трюку, называемому шантажом. Он поддался ему и теперь оказался в ловушке у Кимберли.

– Давай заключим сделку, – услышал он голос Кимберли. – Мы поделим деньги поровну, потому что никто из нас не сможет действовать в одиночку. Это по-честному, как ты считаешь?

Карл вскочил, охваченный гневом и паникой.

– Ты спятила? – яростно прошептал он.

– Нет, ничуть. Нас никто никогда не поймает. Хэнк не может узнать, что деньги больше не приходят на его счет, потому что не сможет потребовать официального подтверждения из Швейцарии. Он сам говорил, что это слишком опасно, так как эти документы могут попасть в чужие руки. Даже если он обнаружит, что деньги больше не поступают на его счет, что он может сделать? Он сам нарушает закон, делая вид, что платит за запчасти, которые на самом деле не существуют, и таким образом обманывает правительство.

Он не осмелится поднимать скандал. Поверь мне, Карл, мы можем снять несколько миллионов долларов, и никто не узнает об этом.

– И ты думаешь, что я буду участвовать в реализации этого безумного плана? – глухо произнес Карл, запустив руки в волосы.

Он понимал, что план Кимберли был вполне реален, и это больше всего пугало его. От него требовалось лишь «взять» на время дискету из офиса Джейка, что можно легко сделать в конце дня, после того как Джейк и оба вице-президента покинут банк. А Кимберли знала свое дело, и скопировать информацию для нее не составляло проблемы. После этого бланки с санкциями Хэнка Пагсли он должен будет передавать Кимберли вместо Джейка, и, как она убеждала, Хэнк не станет поднимать скандал, если даже обнаружит, что происходит.

Карл посмотрел на Кимберли, понимая, что она продумала все до последней детали, и, ненавидя себя, вдруг подумал, как она все-таки привлекательна! Идиот! Идиот! Как он мог так попасться? В какой-то момент Карл подумал, не послать ли ее к черту. Он даже вознамерился немедленно пойти наверх и обо всем рассказать Джейку, однако понял, что, если сделает это, ему конец. Мэделин, возможно, простит его неосмотрительность, хотя будет глубоко задета, но Джейк – ни за что! Джейк всегда придерживался строгих моральных правил, особенно когда дело касалось банка, а любовные отношения с секретаршей, поставившие Карла в зависимое положение, по мнению Джейка, могут заслуживать только самого сурового осуждения. И это было неотъемлемой частью политики руководства банка.

– У тебя ведь нет выбора, не так ли? – сказала Кимберли. – Ты будешь выполнять мой план, иначе твое будущее пропало и можешь навсегда распрощаться с перспективой стать президентом «Центрального Манхэттенского банка».

Ее слова сокрушили Карла хуже, чем физический удар. Он может потерять все, над чем работал столько лет, если Джейк узнает о его проступке или если план Кимберли провалится каким-то образом. Карл вошел в туалетную комнату и вздрогнул, вспомнив, как Кимберли стояла здесь под душем обнаженная. Ополоснув лицо холодной водой, он ощутил, что его переполняют ужас и злость. Он проклял себя за свою глупость, которая сделала его жертвой безумной страсти к смазливой девице.

Карл проснулся в пять часов с ужасной головной болью. Ноги и руки затекли. Последние две ночи он спал очень плохо, большую часть времени глядя в потолок, в то время как его мозг напряженно работал. Как он мог оказаться в такой ситуации? Этот вопрос постоянно преследовал его, и ему начинало казаться, что он сходит с ума. Он проклинал себя за минутную слабость и благодарил Бога, что Мэделин не была свидетельницей его мучений. И в то же время он хотел, чтобы она была рядом с ним. Нет ничего хуже, думал он, если она уйдет от него. За четыре года их совместной жизни он даже ни на кого не взглянул, хотя они часто разлучались на несколько дней, когда она уезжала по своим делам. И вот в какой-то безумный момент он все разрушил. Вина перед Мэделин затмила даже вчерашнее событие, когда Кимберли потребовала взять дискету для компьютера из офиса Джейка.

Он со страхом постучался в дверь офиса Джейка и, обнаружив, что там никого нет, вошел и направился прямо к сейфу, где хранилась дискета. Он знал, как открыть сейф. Когда он женился на Мэделин и они стали семьей, Джейк посвятил его в свои в высшей степени секретные материалы, сообщив в том числе комбинацию кода его личного сейфа в офисе.

Затаив дыхание, Карл повернул ручку дважды по часовой стрелке, установив ее на цифре «шесть». Затем один раз против часовой стрелки, остановившись на цифре «девять», и еще раз по часовой стрелке, пока маленькая стрелочка не совпала с цифрой «пять». Последний поворот, и дверца открылась. Карл взволнованно протянул руку за дискетой и в то же время извлек несколько бумаг для прикрытия – на случай если его застанут здесь. Затем он закрыл сейф и быстро вышел из комнаты.

Кимберли ждала его в офисе. Не говоря ни слова, она взяла у него дискету. Взмокнув от пота, Карл опустился в кресло за своим столом и наблюдал, как она выходит из его комнаты. Он попытался начать работать, но обнаружил, что только бесцельно перебирает бумаги. Это был самый длинный час в его жизни! Когда звонил телефон, он испуганно дергался, а когда кто-то стучался в дверь, желая увидеть его, он весь напрягался от страха. Карл представил, как Кимберли копирует дискету в компьютерном отделе, без сомнения, придумав какую-нибудь ложь для объяснения того, что она делает, если кто-нибудь спросит. В какой-то момент он даже порадовался, что она умела так ловко обманывать. Любой другой, менее умный, обязательно попался бы.

Наконец она вернулась с удовлетворенной улыбкой на вызывающе накрашенных губах. Карл взял у нее дискету, собрал бумаги, которые он также прихватил из сейфа Джейка, и через пять минут все вернул на место. Никто не видел, как он входил в офис Джейка, но от напряжения к концу дня у него страшно разболелась голова.

И вот сейчас Карл потянулся в постели, медленно, как будто головная боль передалась всему телу, встал и направился в ванную комнату, которую Мэделин решила отделать розовым мрамором в мягких тонах. Он пустил горячую воду и лег в ванну, которая, по его мнению, должна была успокоить его больше, чем душ. Он намеревался прийти в офис раньше Кимберли.

Надо было что-то предпринять, чтобы положить конец ее мошенничеству, прежде чем дело окончательно не вышло из-под контроля. Может быть, предложить ей деньги? Убедить ее покинуть страну? Но сколько денег потребуется для этого? Карл покачал головой. Она хочет иметь несколько миллионов; именно столько она намеревалась вытянуть у Пагсли. Где, черт побери, он возьмет такую сумму, чтобы дать ей? У него не было миллионов, и он не мог обратиться ни к Джейку, ни к Мэделин, потому что они наверняка захотят знать, зачем ему столько денег. Предположим, он займет их у кого-нибудь. Но все это бесполезно, так как долг надо возвращать, а это обязательно станет известно Мэделин и ее отцу.

Карл в отчаянии схватил флакон, стоящий на выступе ванны, и запустил его в противоположную стену. Посыпалось стекло, и запах духов «Клод Монтана» так явственно напомнил о Мэделин, что показалось, будто бы она стоит здесь рядом.

– О Боже!.. – простонал он, осторожно выходя из ванны, чтобы не порезать ноги. Собрав осколки стекла, он завернул их в тряпку и бросил в мусорную корзину. Скоро приедет Мэделин, и стоит подумать, как он встретит ее.

* * *

Спустя час Карл вошел в свой офис:

– Какого черта?..

Кимберли, стоявшая у его стола, повернулась и холодно взглянула на него:

– Хэнк вот-вот должен перевести деньги в Цюрих. Я просматриваю утреннюю почту, чтобы найти его письмо.

– Как ты осмелилась прикасаться к моим документам! – вспылил Карл. – Какого черта ты себе позволяешь? – Он почувствовал, что его руки дрожат и весь он покрылся потом.

Кимберли надменно посмотрела на него:

– Успокойся. Его письма пока нет. Но я буду следить за этим, так что не думай, что сможешь передать его Джейку Ширману за моей спиной.

– Будь ты проклята! – Карл посмотрел на нее с отвращением, ненавидя себя еще больше, чем ее. И что он в ней нашел? – Я готов убить тебя! – выдохнул он ей в лицо.

– Или трахать меня? – усмехнулась она.

– Очевидно, я не первый и не последний, кто делал это! – выпалил он, повернувшись, чтобы выйти из офиса.

Карл шел по коридору, ничего не видя от ярости, к горлу подступила желчь. Выйдя на галерею на втором этаже, он остановился и посмотрел вниз. В вестибюле толпились клерки, торопясь на работу: порядочные мужчины и женщины, которые целый день сидели, склонившись над своими столами, а вечером шли домой к своим семьям. В конце недели они с удовлетворением получали зарплату. В какой-то момент Карл позавидовал их простой жизни, а затем подумал о повороте судьбы, которая послала ему секретаршу в образе Кимберли Кэбот. Обычные, нормальные люди шли на работу, в то время как у него в офисе засела дьяволица. Внезапно Карлу ужасно захотелось, чтобы время повернуло вспять, и все стало так, как было две недели назад.

Мэделин быстро миновала терминал прибытия на аэродроме Кеннеди и села в ожидающий ее автомобиль. Более двух недель она не видела Карла, и теперь, находясь почти рядом с домом, с особым рвением стремилась к нему, удивляясь, как она смогла так долго выдержать без него! Мэделин посмотрела на часы, которые перевела на нью-йоркское время, перед тем как сойти с самолета. По ее расчету, она должна прибыть домой к половине третьего – слишком поздно, чтобы позвонить Карлу и предложить ему встретиться за ленчем.

Сидя на заднем сиденье лимузина, она попыталась распланировать день, но ее мысли путались и неизменно возвращались к Карлу. Они, конечно, переговаривались по телефону почти каждый день, но это совсем не то. Она закрыла глаза, представив, как он обнимает ее, настойчиво целуя и прижимаясь к ней. Возбудившись, Мэделин открыла глаза, размышляя, удастся ли уговорить его уйти из банка пораньше.

Когда на горизонте появились знакомые очертания Манхэттена, сердце ее взволнованно забилось. Еще двадцать минут, и они подъедут к дому номер 944 на Пятой авеню.

Тишина в пустой квартире подействовала на нее угнетающе, когда она переходила из комнаты в комнату, как бы пытаясь убедиться, что все в порядке и ничто не изменилось. Почему ее все-таки не оставляло какое-то тревожное чувство?

В этот момент появилась Тереза, чтобы заняться ее багажом. Мэделин поприветствовала ее и попросила чашечку кофе.

– Сию минуту, мэм. Хорошо ли прошло путешествие?

– Да, спасибо, Тереза. У нас здесь все в порядке?

– Да, мэм. – Служанка не стала медлить и, подхватив один из чемоданов, добавила: – Я приготовлю кофе, а затем начну распаковывать вещи.

– Благодарю. – Мэделин вернулась в гостиную, чтобы позвонить Карлу. По крайней мере она поговорит с ним, если уж они не смогут увидеться до вечера.

Солнце ярко светило сквозь два больших окна, создавая ослепительный эффект в просторной белой комнате, где шторы из тайского шелка были похожи на взбитые сливки, а ковер казался пушистым снегом. Все было белым: и шелковая обивка стен, и муслиновые абажуры, и мебель. На этом фоне выделялись лишь два красочных портрета: один – Карла, а другой – Джейка, которые она написала несколько лет назад. Карл выглядел невероятно белокурым и красивым. Его портрет висел над белой мраморной каминной полкой, а портрет Джейка – на противоположной стене, над письменным столом. Мэделин взглянула на них свежим взглядом и решила, что они слишком резки для такой изящной комнаты. Особенно портрет Джейка. Раньше Мэделин не обращала внимания на то, что он так подавлял. Она изобразила отца сидящим за столом в банке, и лицо его имело строгие черты. Мэделин подошла поближе и неожиданно поразилась, увидев то, чего не замечала раньше. Его глаза смотрели на нее так же насмешливо, как глаза Камиллы на фотографиях. В его взгляде, несомненно, отражались сдержанность, осторожность… и осведомленность. Осведомленность о чем? О разделенных переживаниях? О тайне, известной только им? Мэделин изумленно приложила руку к лицу, подумав, неужели только она способна чувствовать такие вещи? Может быть, именно этот дар – понимать малейшее движение души человека – сделал ее такой художницей, какой она была. Может быть, глаз художника способен видеть то, чего не видят другие. Содрогнувшись, она отвернулась. Этот портрет явно не подходит к этой комнате, решила она. Пожалуй, следует подарить его отцу.

В этот вечер Карл пришел домой пораньше – с букетом роз, всеми силами стараясь скрыть свое угнетенное состояние. Мэделин поспешила к нему через холл с распростертыми объятиями.

– Привет, Мэдди. Добро пожаловать!.. – Карл нежно поцеловал ее.

– Ты не представляешь, как приятно возвращаться домой! – Мэделин провела рукой по его густым волосам на затылке. – Я больше никогда не уеду так надолго.

– Конечно, дорогая. Если все в порядке… зачем тебе возвращаться туда?

– Вообще-то мне необходимо проследить за продажей дома, но это будет еще не скоро. – Мэделин взяла его за руку, и они медленно пошли в гостиную, где уже стояло шампанское в серебряном ведерке со льдом. – Я ужасно соскучилась по тебе, Карл. Ты не представляешь, я так хотела, чтобы ты был там со мной!

– Я тоже!

Мэделин внимательно взглянула на него, почувствовав что-то неладное. У нее были две очень тяжелых недели, омраченных смертью деда, сомнениями и тайнами, и возможно, поэтому разыгралось воображение, но ей показалось, что Карл произнес последние слова как-то неестественно.

– Спасибо, милый. Я и подумать не могла, что ты так скучал без меня! – кокетливо пошутила она.

Карл покраснел и, снова обняв жену, поцеловал долгим крепким поцелуем.

– Сейчас я покажу тебе, как я соскучился! – весело сказал он, отпуская ее.

– Я надеялась, что ты скажешь это, – ответила Мэделин с озорной улыбкой. – Поэтому и отпустила Терезу на ночь.

– Какая ты предусмотрительная женщина! – Он шутливо хлопнул ее по заду и не стал сопротивляться, когда Мэделин потянула его в сторону спальни. Внезапно она остановилась и, повернувшись к нему, снова обняла. Прижавшись щекой к его щеке, она прошептала:

– О, как я люблю тебя, Карл! Ты очень нужен мне…

– А ты – мне, – прошептал он в ответ и зарылся лицом в ее волосы. Он был рад, что она не заметила глубокого беспокойства в его глазах.

– Мы сможем встретиться за ленчем, папа? – спросила Мэделин Джейка, позвонив ему на следующее утро.

Казалось, Джейк заколебался на какое-то мгновение, и Мэделин поняла, что он пытается отсрочить встречу, зная, что она начнет пытать его вопросами о матери. Однако через секунду он сказал:

– Да, конечно, дорогая. Правда, сегодня мне не удастся. Может быть, завтра?

– Прекрасно.

– В «Ла Каравелле»?

– Замечательно! До встречи. Пока, папа.

На следующий день Мэделин вошла в ресторан в простом-белом костюме с золотыми украшениями, вызвав живой интерес у присутствующих, которые повернули головы в ее сторону и понизили голоса до шепота, когда она присоединилась к Джейку у бара.

Усевшись за один из самых лучших столов в «Ла Каравелле», который заказывали только очень важные персоны, они представляли собой чудесную пару – отец и дочь: оба высокие и стройные. Черные волосы Мэделин обрамляли прелестное лицо пышными локонами, в то время как седые волосы Джейка и худое загорелое лицо придавали ему очень солидный вид.

– Рад видеть тебя! – сказал, улыбаясь, Джейк, сделав заказ. – Как Англия?

Мэделин искоса посмотрела на него:

– Англия хорошо, жаль только, что не могу сказать того же самого о деде.

– Это замечание довольно дурного свойства, ты не находишь? – мягко заметил Джейк. – Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить смерть Джорджа сразу по прибытии.

– Но совсем не жаль, что он умер? – сказала Мэделин. Джейк приподнял брови и удивленно посмотрел на дочь:

– В этом нет ничего странного. Джордж был старым человеком и слегка безумным в последние годы. Я бы сказал, используя банальное выражение, что смерть была для него милосердным избавлением от мук. Я предупреждал, что тебе не следует ездить к нему, Мэделин. Я знал, что это не доставит тебе удовольствия.

Мэделин посмотрела прямо в глаза отцу, голос ее был тверд:

– Папа, нет смысла пытаться скрыть от меня главное. Я многое обнаружила, находясь в Милтон-Мэноре, но мне нужно уточнить некоторые детали. Я хочу знать, что случилось с моей матерью.

Джейк принужденно улыбнулся, широко раскинув руки.

– Почему ты так настойчиво интересуешься прошлым? – спросил он. – Все давно прошло, и теперь, со смертью Джорджа, история закончилась. Даримплов больше нет.

– Это не так, папа. Ты забыл, что я наполовину Даримпл и дед оставил мне в наследство фамильное имущество. Мы не можем делать вид, что эта семья никогда не существовала только потому, что умерла моя мать!

Джейк ничего не ответил.

– Моя мать связалась с черной магией, разве не так? – вызывающе сказала Мэделин.

– От кого ты услышала такую чепуху? – Джейк побледнел, но продолжал говорить уверенно: – Несомненно, от Джорджа. Не верь ему…

– Я нашла в библиотеке дневник, спрятанный за другими книгами. Там описана черная месса, которую служат в честь Сатаны… и другие вещи. – Мэделин содрогнулась. – Дженкинс тоже связан с этим, не так ли? Он украл дневник на следующий день, после того как я нашла его, а когда я еще раньше спросила Дженкинса о моей матери, он отказался что-либо рассказывать. Он явно пытается скрыть правду.

– Дженкинс? – повторил Джейк, вздрогнув. – Боже милостивый, он все еще жив? Я думал, он умер несколько лет назад. Теперь послушай меня, Мэделин… – Он наклонился над столом и понизил голос: – В деревне Шеркомб много лет поговаривают о сборищах ведьм и прочих глупостях, но твоя мать, конечно, не была связана с этим. Я думаю, она проявляла любопытство к подобным явлениям и кратко записывала то, что слышала, вот и все. Что касается Дженкинса, то он всего лишь садовник. Мне не известно, какой чепухой Джордж забил твою голову, но, как я уже говорил тебе, он был слишком стар и не совсем в своем уме. Мне кажется, он сам не понимал, что говорил.

В этот момент официант принес отварного лосося, которого они заказали, и наполнил их бокалы вином. Джейк оглядел ресторан и помахал рукой, увидев нескольких друзей за другими столиками, явно стремясь сменить тему разговора.

– Это Оливер Стронг, – заметил он. – Я говорил тебе, Мэделин, что он собирается баллотироваться в конгресс?

– Меня не интересует Оливер Стронг, – сказала Мэделин возмущенно. – Мне наплевать, если он даже собирается стать президентом! Дед сказал, что моя жизнь подвергалась опасности из-за того, что делала моя мать… Ради Бога, папа, я должна знать, что произошло! Это очень важно для меня.

– Говори потише. На нас уже смотрят, – сказал Джейк с досадой. – Я больше не хочу слышать об этой чепухе!

– Ладно, однако есть одна вещь, которую ты обязан сообщить мне, – сказала Мэделин. – Мне нужно знать, где и когда похоронена моя мать, потому что мой адвокат не может найти свидетельство о ее смерти.

Распрощавшись с Мэделин и проследив, как она села в машину, Джейк немедленно поспешил к своей сестре в Бересфорд. Пэтти Зифрен, которая собралась к подругам на партию в бридж, приветствовала его со своей обычной язвительностью:

– Ты нарушил все мои планы, это просто ужасно! Неужели нельзя было предварительно позвонить мне? – Голос ее был более сиплым, чем обычно, и сизый туман сигаретного дыма окружал ее, как аура.

– Извини, Пэтти, но мне крайне необходимо поговорить с тобой.

– Тогда лучше присядь. – И она указала рукой на кресло в большой неубранной гостиной. – В чем дело?

Джейк кратко повторил разговор с Мэделин.

– О Боже! – Пэтти опустилась на одно из бледно-розовых кресел, еще более угловатая в своем темно-синем костюме от Шанель, с избытком золотых цепочек. – И что ты собираешься делать?

– Не знаю, – растерянно сказал Джейк. – Какого черта Джордж не составил нового завещания, после того как?.. Пэтти, ради Бога, перестань курить! – Он раздраженно замахал руками, пытаясь разогнать дым.

– Не нервничай так, Джейк. – Тем не менее она затушила сигарету в большой мраморной пепельнице. – Мне кажется, тебе следует все рассказать Мэделин, – задумчиво сказала она. – Теперь ты не можешь скрывать от нее правду.

– Не могу, Пэтти, не могу! Она уже многое знает. Боже, как я хотел, чтобы Джордж ушел из жизни тихо, не втягивая Мэделин в это дело! Зачем ей знать обо всем, что случилось много лет назад?

Пэтти, сочувственно посмотрев на него, продолжала говорить довольно резко:

– Возьми себя в руки, ради Бога! Почему бы тебе не позвонить этому адвокату – как, ты говоришь, его зовут… Маркс? – и не сообщить ему доверительно, что произошло в действительности? Он поймет, почему ты скрываешь от Мэделин правду, и пусть позаботится о юридической стороне дела. Никто не собирается оспаривать права Мэделин на имущество деда.

– Пожалуй, я так и сделаю, – неуверенно произнес Джейк.

– Конечно. И перестань расстраиваться. – Беспокойные руки Пэтти снова потянулись к украшенной золотом сигаретнице. – Ты и так зашел слишком далеко, оберегая Мэделин, почему бы тебе не пойти еще дальше? – Она закурила сигарету и затянулась с явным наслаждением.

Джейк посмотрел на нее, лицо его все еще выражало тревогу.

– Определенную опасность представляет Дженкинс, – тихо сказал он. – Слава Богу, он, по-видимому, держал рот на замке, когда Мэделин расспрашивала его о Камилле. Но не проговорится ли он в будущем? Мэделин говорит, что собирается вернуться в Милтон-Мэнор, чтобы разобраться с вещами перед продажей дома.

Пэтти задумчиво курила.

– Может быть, ты сможешь заставить его молчать с помощью солидного чека?

Джейк вздрогнул.

– Это совершенно не мой стиль, Пэтти. Я никогда никому не платил за молчание.

– Но этого требуют обстоятельства! – сурово сказала Пэтти. – И тебе следует забыть, что ты банкир, а действовать как нормальный человек. Если мысль о том, чтобы заплатить Дженкинсу, вызывает у тебя тошноту, тогда, черт побери, я сама сделаю это. А теперь мне надо идти, иначе опоздаю на партию в бридж.

– Я подумаю над твоим предложением, – сказал Джейк, выходя вместе с ней из квартиры.

– Уверена, ты сделаешь все ради благополучия Мэделин. – Пэтти заморгала и добавила: – В следующий раз, Джейк, позвони, прежде чем нестись сюда за советом!