Понедельник, 4 сентября 2006 года

В 7.45 я уже за своим рабочим столом. Проверяю промышленный индекс Доу-Джонса, индекс промышленных акций, рассчитываемый газетой «Файнэншл таймс» совместно с Лондонской фондовой биржей и Никкей , задерживаюсь на сайте информационного агентства Блумберг, чтобы в полной мере оценить, как с вечера изменилось состояние рынков. Американский индекс курсов акций почти не изменился, несмотря на слухи, будто доверие потребителей падает и последует уменьшение личных расходов. Слухов всегда много, большинство из них распускается торговцами. Очень важно уметь квалифицированно и безошибочно отделять факты от выдумок. Я продолжаю читать и вскоре нахожу то, что искала: «Европейские акции, принадлежащие фирмам-посредникам, включая «Инфинеон технолоджис АГ» и «Микрон технолоджи, инк.» из США, неожиданно в конце дня подскочили на четверть».

Возможно, подобный расклад для кого-то и неожиданный, но я его предвидела и сделала ставку. Почти ощущая запах своего бонуса, я подсчитываю, как возрастут прибыли от «Микрона», и радуюсь тому, что положение дел в компаниях заметно улучшается. Я тотчас же проверяю портфели ценных бумаг своих клиентов и решаю, что следует продать, а что придержать.

В офисе я чувствую себя вполне уверенно, свою работу и все, что с ней связано, просто обожаю. Я люблю цифры и люблю деньги, а это уже хорошо для начала. С гордостью хочу отметить, что являюсь чертовски хорошим торговцем и пользуюсь огромным уважением среди коллег; это тем более приятно, что добилась всего своим трудом.

Я начинала как выпускница-стажер «Гордон Уэбстер Хэндл», одного из наиболее уважаемых и авторитетных учебных заведений Сити. Вскоре я обнаружила, за определениями «уважаемый» и «авторитетный» скрываются чертовски жесткие и дискриминационные по отношению к женщинам порядки. Странно, но подобное окружение не устрашило меня, оно словно бросало мне вызов. Восемь выпускников приступили к работе одновременно, все, кроме меня, были выпускниками Оксбриджа . Все, за исключением меня и еще одной женщины, — мужчины. Вторая женщина — биржевой маклер больше не работает. Она вышла замуж за одного из немногочисленных мультимиллионеров, заработавших на продажах через Интернет, которому удалось перевести свои идеи в твердую наличность, прежде чем идея подобных продаж обернулась крахом. Один из молодых людей потерпел полный провал, получил нервное расстройство и, насколько мне известно, живет сейчас в буддийском пристанище в Индии. Остальные пятеро все еще работают на бирже, но только я по-прежнему связана с «Гордон Уэбстер Хэндл». Двое живут теперь в Нью-Йорке, и это во всех отношениях замечательно — все время чистейший адреналин. К сожалению, подобный бросок уже не для меня. Я не смогу поехать за границу, так как Питеру необходимо жить поблизости от сыновей. Однако мне и здесь нравится. Меня ценят здесь.

Когда мы анализировали эту ситуацию, оказалось, что я получила самый высокий бонус из всех стажеров, с которыми когда-то начинала, через такой факт не переступишь.

Хотя теперь все изменилось. С тех пор как у меня появилась дочь, Ориол, мои бонусы стали на десять-пятнадцать процентов ниже, чем мой самый низкий бонус до ее рождения. Как оказалось, я могла скрывать свой пол до тех пор, пока не родила ребенка, потом это стало невозможно, что неудивительно. Однако я ясно помню дни, когда объявлялись наши бонусы, и меня признали весьма перспективной. Лучшие дни моей жизни, наряду с днем знакомства с Питером, успешным окончанием института, замужеством, но к подобным моментам не отнесешь тот день, когда я родила ребенка.

Извините, но я ни за что не поверю в подобную ерунду, будто тот день, когда ты произведешь на свет младенца, — самый лучший в твоей жизни. В этот день было много суеты, крови, страха и боли. Несмотря на то что мне делали кесарево сечение, все это было слишком неприятно. Люди дурачат сами себя подобным бредом собачьим. Согласна, что тот день, когда ребенок начнет ходить или впервые улыбнется тебе, действительно особенный, но день, когда ты родила? Ну уж увольте. Я не принадлежу к типу женщин-матерей. Мне не доставляло удовольствия смотреть на свой огромный живот и носить соответствующую одежду, не нравилось и то, что пришлось отказываться от алкоголя. В целом я справилась с беременностью наилучшим образом, но ела очень мало, чтобы не слишком набирать вес, это приводило в ярость моего акушера, но я щедро платила ему, так что получила привилегию игнорировать его советы. А Ориол родилась здоровой и весила при рождении семь фунтов, так что какой тут вред? А мне было нетрудно вернуть прежнюю фигуру. Меня выводят из терпения женщины, которые постоянно жалуются, будто им не хватает времени притащить свои жирные задницы в гимнастический зал, — я могу сказать им только одно слово: «няня». Да, это недешево, но тем скорее вам придется вернуться на работу, и не надо будет жаловаться, что все деньги уходят на ребенка. Я занимаюсь пустословием? Какой позор! Подозрительно озираюсь по сторонам и с облегчением обнаруживаю, что моя тирада была внутренней.

Я отвечаю на несколько звонков и на самые срочные письма, полученные по электронной почте из вышестоящих организаций и от клиентов, находящихся в иных временных поясах, затем снова обращаюсь к рынкам. Акции химических производителей вчера поднялись, в то время как неочищенная нефть впервые упала на три. Хорошо, все как я предвидела. Индекс Доу-Джонса добавил 0,4 процента к 297,44, так что все восемнадцать индустриальных групп получили прибыль, за исключением индекса «Нефть и газ», как я и предполагала. Мысленно похлопываю себя по спине. Я настолько хороша в своем деле, что можно даже забыть, насколько рискованна моя работа. Однако если в городе полно игроков, то я такой приверженец игры, который может сосчитать карты и обладает фотографической памятью. Я всегда ухожу из казино с карманами полными денег.

В 9.15 на экране появляется напоминание, отвлекая меня от цифр, и я спешу послать Питеру сообщение по электронной почте:

«Ориол сейчас войдет в ворота школы. Жаль, что меня нет с ней рядом. Люблю тебя».

По правде говоря, я точно не знаю, начнутся ли занятия без пятнадцати девять или в девять пятнадцать, но Пит тоже не знает. Конечно, мне не нужно напоминать, что моя дочь сегодня впервые идет в школу, я просто боялась, что займусь чем-то другим и не найду времени, чтобы послать Питу сообщение. Такое проявление заботы — хороший ход. Иногда мне кажется, что он думает, будто я не слишком хорошо справляюсь с материнскими обязанностями. Это ужасно, терпеть не могу, когда говорят, что я с чем-то плохо справляюсь.

Конечно, я люблю свою дочь, как каждая женщина, просто обожаю ее. Она смышленая, славная и обычно хорошо себя ведет, за исключением тех случаев, когда становится невообразимо ужасной. Я просто не привыкла выставлять напоказ свои чувства, как поступают остальные, а также не привыкла приносить себя в жертву. Не выношу покрытых струпьями носов, и мне не нравится без конца рассказывать один и тот же рассказ и отвечать на нескончаемые «почему» или сидеть в кругу других мам, распевая песни и хлопая в ладоши, и делать множество других вещей, которые, по общему мнению, являются неотъемлемой частью материнства.

Питер, конечно, никогда не обвинял меня в отсутствии материнского инстинкта. Он не посмел бы, поскольку знает, что ему пришлось бы горько пожалеть о подобном высказывании. Я отрицательно отношусь к критике, даже если она справедливая. Он немного рассердился вчера вечером, когда заполнял различные анкеты для поступления Ориол в школу — что-то по поводу аллергии, а также позволения брать детей на экскурсии. Я не знала имени ее врача и услышала с его стороны упрек. Он отбросил ручку и с раздражением сказал: «Ради бога, Люси».

Медленно оторвав взгляд от «Ньюсуик» и посмотрев на него, я поставила его на место:

— Ты тоже не знаешь имени ее врача.

— Но ты ее мать.

— А ты отец. Я работаю столько же, сколько и ты, часто даже больше. Это обязанность Евы — знать подобные вещи.

Пит благоразумно промолчал, поняв, что разговор окончен. Я не плохая мать, просто у меня свой собственный уникальный стиль.

Я подняла взгляд от стола и вслух сказала:

— Мне нужно сходить в «Старбакс». Кто-нибудь присоединится ко мне на чашечку кофе? Не могу собраться с мыслями: моя дочь пошла сегодня в школу в первый раз.

— Неужели? А я и не знал, что у вас есть дети, — замечает мой босс Ралф.

Он случайно проходил мимо, когда я приглашала кого-нибудь на кофе. Он новенький, его прислали сюда из нью-йоркского офиса шесть недель назад. Я пока только присматриваюсь к нему. Было бы безумием напоминать в офисе о своем материнстве (отпрашиваться домой из-за болезни ребенка или чего-либо подобного равносильно самоубийству), но Ралф оказывал мне слишком много внимания, когда мы собирались пару раз отделом на вечеринки, думаю, пришло время напомнить ему, что я замужем и у меня есть семья. Это один из немногочисленных случаев, когда материнство может оказаться полезным. Замужество или материнство обычно не препятствует романам для большинства городских жителей, но, поскольку наш новый босс американец, он, наверное, придерживается традиций и, надеюсь, беседуя со мной, перестанет касаться моей руки и пытаться обнять за талию. Хотя есть риск, что он вообще перестанет со мной разговаривать. Большинство мужчин полагает, что в Портлент-Хоспитал женщинам делают не кесарево сечение, а лоботомию.

— Образование — самое важное наследство, которое мы можем оставить детям. В какую школу она пойдет? — спрашивает Мик, еще один биржевой маклер с моего этажа. У него нет детей, поэтому, думаю, его не интересует эта тема, он просто запрограммирован на то, чтобы за ним осталось последнее слово.

— Холланд-Хаус в Холланд-Парке.

— Не слышал о такой.

— Неудивительно. Она государственная.

Я, наверное, единственный биржевой маклер в истории, выбравший для своего ребенка государственную школу. Я представила это как социально значимое решение. «Где окажется государственная система образования, если все родители — представители среднего класса, которым небезразличны вопросы образования, заберут своих детей из государственных школ?» — вопрошала я. Безусловно, тогда значение этих школ упадет. Существует множество подтверждений подобной точки зрения, и она имеет некоторый отпечаток «левизны», что весьма соответствует времени, и это меня радует. Но я сама получила образование в одной из лучших в стране частных школ для девочек и надеялась, что Ориол пойдет по моим стопам. Канотье выглядят восхитительно, и латынь весьма полезна, когда тебе хочется поставить на место каких-нибудь парней-выскочек. Но Роуз положила конец всем моим планам.

Мы с Питом были готовы оплатить обучение в частной школе не только Ориол, но и близнецов, но разве Роуз согласится? Ни за что на свете. Мне даже кажется, что ей просто нравится играть роль матери-одиночки. Она изо всех сил пытается представить дело так, будто Пит не выполняет своих обязанностей, мало думает о детях и слишком мало тратит на них времени и денег. Поэтому она продала их семейный дом, хотя он и выплатил за него деньги по ипотеке. А как она повсюду искала самый маленький домик в Холланд-Парке (хотя, стоит заметить, она все же не отказалась от Холланд-Парка, не правда ли?). А все эти глупости, которые она болтает по поводу своих планов на то время, когда у нее не будет вообще никаких доходов, а мальчики вырастут и им понадобится капитал, вырученный от продажи дома, и прочая чепуха. Мне хотелось бы задать вопрос: а почему бы ей не найти работу, как делают другие? Я тоже мать и тем не менее работаю. Я не жду, чтобы кто-нибудь выделил мне подаяние. Черт, стоит подумать об этой женщине, как начинает болеть голова.

Как глупо и истерично с ее стороны заявлять, будто мы с Питом предлагаем оплатить школу в качестве отступного, чтобы избавиться от чувства вины. Чепуха! Он просто хочет, чтобы у детей было все самое лучшее. Кажется, по этому поводу она заявила что-то обидное о том, что не хочет, чтобы мальчишки выросли напыщенными карьеристами, как большинство выпускников привилегированных частных школ. Не нужно большого ума, чтобы догадаться, в кого она метила, бросая эту фразу. Она утверждает, будто дети получат такое же хорошее образование в местной государственной школе, а обучение в частных школах — пустая трата денег и предназначено для тех родителей, которые предпочитают тратить на детей деньги, а не время или чувства. Легко ей так говорить, проживая в Холланд-Парке, где государственные школы действительно просто потрясающие.

Конечно же я не могла отдать Ориол в частную школу, в то время как Хенри и Себастьян будут посещать «чудесную небольшую государственную школу неподалеку от дома». Если бы я так поступила, то сыграла бы на руку Роуз. Нам бы постоянно пришлось выслушивать упреки о неравенстве в положении детей. Боже, как меня раздражает Роуз.

Так что нам пришлось переехать. Питу каким-то образом удалось убедить меня, что будет неплохо поселиться поближе к Роуз и мальчикам. «Намного дружелюбнее», как он выразился. Но я не гонюсь за модой и не желаю быть слишком современной, когда дело касается нашей беспорядочной семьи. Мне больше подходит роль злой мачехи, во всяком случае, тогда все выглядит определенно и нет каких-то раздражающих ожиданий. Нас нельзя считать одной большой и дружной семьей. Он развелся с ней, и это не могло не внести в наши взаимоотношения определенной доли недоброжелательности, не правда ли? Меня вполне устраивает состояние неприязни, граничащее с отвращением и гневом. Не хочу находиться в одном шаге от полигамии, к чему часто приводят дружеские отношения между бывшими супругами.

Сама не могу понять, как это произошло; я работала над ответственным проектом в Гонконге, а когда вернулась домой, Пит уже нашел дом неподалеку от дома Роуз, договорился с нотариусом и поверенным, так что оставалось только заказать фургон для перевозки мебели. Боже мой, неужели этот тип сошел с ума? Нет, надо признаться, я не слишком внимательно читала его сообщения по электронной почте — была слишком занята. А когда стала перечитывать их повнимательнее, обнаружила ряд каких-то безумных посланий по поводу дома, который он нашел. Он спрашивал, согласна ли я, чтобы он купил его. Наверняка я пробормотала нечто невнятное, выражая согласие, что было бы разумно со стороны Пита жить неподалеку от мальчиков, но я вовсе не хотела этого.

Меня утешает, что он выбрал для нас огромный дом, не такой огромный, как тот, в котором жили они с Роуз, но не забывайте, что нам приходится теперь содержать две семьи. Так что раз уж мы все поселились в Холланд-Парке, казалось, нет иной разумной альтернативы — все дети должны ходить в одну школу. Мистер Уокер, директор школы, — настоящая марионетка, он полностью мне подчинился после первой же встречи. Ориол миновала список кандидатов, хотя, строго говоря, мы живем чуть-чуть за пределами микрорайона. Ничего противозаконного, мы просто напомнили правило о приоритете, предоставляемом единокровным братьям и сестрам.