– – – Все выел ненасытный солончак. Я корчевала скрюченные корни Когда-то здесь курчавившихся лоз, – Земля корявая, сухая, в струпьях, Как губы у горячечной больной… Под рваною подошвою ступня Мозолилась, в лопату упираясь, Огнем тяжелым набухали руки, – Как в черепа железо ударялось. Она противоборствовала мне С какой-то мстительностью древней, я же Киркой, киркой ее – вот так, вот так, Твое упрямство я переупрямлю! Здесь резвый закурчавится горох, Взойдут стволы крутые кукурузы, Распустит, как Горгона, змеи – косы Брюхатая, чудовищная тыква. Ах, ни подснежники, ни крокусы не пахнут Весной так убедительно весною, Как пахнет первый с грядки огурец!… Сверкал на солнце острый клык кирки, Вокруг, дробясь, подпрыгивали комья, Подуло морем, по спине бежал И стынул пот студеной, тонкой змейкой, – И никогда блаженство обладанья Такой неомраченной полнотой И острой гордостью меня не прожигало… А там, в долине, отцветал миндаль И персики на смену зацветали. – – – . 1924 (?)