В этот день нечего было и думать о прогулке. Уж точно не моему мистеру Рочестеру. Как же все изменилось со времен нашей первой встречи, когда я пришла в дом простой гувернанткой! Муж, правда, говорит, будто я сразу его покорила: не красотой, ибо ее мне от природы не досталось, – а искренними манерами, острым пытливым умом и строгостью. С первого взгляда ему стало ясно, что, если бы между нами не стояли приличия, я сумела бы хорошенько его отшлепать, перекинув через колено.

Теперь мы часто беседуем допоздна, и, пока я подтягиваю винты самодельной дыбы, закрепленный на ней любимый муж рассказывает мне о безумном браке с Бертой, которую он долгие годы держал на чердаке для порочных забав. Увы, удовлетворения эти игры ни мистеру Рочестеру, ни его жертве не приносили. Уверенный в своем доминирующем статусе, ночь за ночью истязал он бедняжку Берту, но без особой радости. Ему и в голову не приходило, что куда приятнее самому отдаться в руки маленькой решительной женщины. Пока не встретил меня. Он сразу разглядел мою истинную сущность… и затрепетал.

Потом, как вы помните, случился страшный пожар; мой возлюбленный, ослепший, покалеченный, сперва мучился из-за увечий, а теперь, напротив, благодарен Господу за то, что тот в бесконечной милости передал его целиком в мою власть.

Итак, несмотря на заманчиво бликующее меж кленовых листьев весеннее солнце и соблазнительный зов носящихся в небе ласточек, о прогулке не могло быть и речи. Уложив любимого мужа на живот, я примотала его веревкой к брачному ложу – повязки на глаза, разумеется, не требовалось, – а затем со всей тщательностью приготовила инструменты. Так как мистер Рочестер скучает по прежним дням, когда я работала гувернанткой, я учила его, не жалея указки. О, сколь приятны крики сладостной боли!.. Вскоре дорогой сердцу голос меня утомил, и я, затолкав в мягкий влажный рот мужа чулок, принесла нашу любимую игрушку – тонкую полированную палочку. Щедро смазав палочку свиным жиром, я вставила ее возлюбленному в священнейшее из отверстий.

Читатель, я его трахнула.