Березы ствол слегка надпилен. В прозрачных каплях, как в слезах. Тропинки от высоких шпилек как будто в галочьих следах. К рукам листочки Клейко липнут, как леденцы к рукам ребят… А там,           на пне широком липы, тетради с книжками лежат.

Деревья еще зеленые и яблоки незрелые, но чуть покраснели клены, как мальчики несмелые. И, солнечным залита светом, затихла земля в тревоге, как я в ожиданьи ответа под взглядом,                       вдруг ставшим строгим.

Среди песчаных берегов течет Москва-река. И солнца золоченый ковш черпает облака. А любопытная сосна так выгнулась вперед, что стала мостиком она, над гладью синих вод.

В голубые лоскутья изрезан подмосковной земли небосклон. А над серым,                      усталым лесом слышны черные крики ворон. Ветер вдаль торопливо уносит паутинки прозрачных дней, и уже принимает осень предоктябрьский парад журавлей.