Глава 25. «Косматичная» компания.
Ольха снова мчалась на запад. Месяцы учебы в академии явно пошли ей на пользу, и не только в освоении могического искусства, она вообще теперь чувствовала себя намного уверенней. Похититель, возможно, начал догадываться, как она находит его след, а может быть, просто решил повысить меры предосторожности. На развилках дорог он стал гасить нифриловый дорожный приказ. Она полагалась на чутье волчицы, и это чутье ее не подводило. Через какое-то время, когда развилка оставалась далеко позади, и эльф-беглец снова возжигал приказ, скачущей следом Ольхе появление знакомой тени заклятия сообщало, что движется она верно.
Сегодня, выпавший за ночь снег не успел растаять, и она сосредоточила взгляд на хорошо видном на свежем снегу следе копыт. Ей не обязательно было смотреть на следы так неотрывно, но это позволяло ей не видеть того, что творилось вокруг. Ольха ехала по местности, где еще совсем недавно шли бои. Это не избавляло ее от запахов, от карканья взлетающих туч воронья, но видела она только белый снег и следы на нем.
К полудню с пологого холма ей открылся вид на небольшой окраинный городишко. Она бы с радостью обошла его стороной, но след вел туда. Ольха стянула с руки перчатку и прикоснулась к теплой лошадиной шее:
— Ну, что, Птаха? Едем в город?.. Конечно. Ты ведь не откажешься побездельничать возле кормушки с овсом, — Ольха вздохнула, — Ладно уж, едем.
Как только она въехала в косоватые восточные городские ворота, то сразу потеряла все следы. Сотни ног, копыт и тележных колес превратили дорогу в грязное месиво. Тень эльфьего заклятия исчезла, а волчье чутье молчало. Ольха вынужденно пристроилась за медленной крестьянской телегой. Единственная узкая улица была довольно оживленной, и обогнать ее было невозможно, да и нужды особой она в этом не ощущала.
Громыхающей всеми хлипкими сочленениями повозкой правил бородатый мужик. По-крестьянски неторопливый, он, мало того, был еще и по-деревенски общителен. Завидя на дороге, шедшего в том же направлении очередного знакомого, он неизменно окликал его, чтобы обменяться новостями. Поводья безвольно обвисали, и без того неспешная лошадка его сбавляла шаг до скорости пешехода. Ольху это раздражало. Она подумывала о том, чтобы окликнуть мужика, потребовать прижаться к обочине и уступить дорогу, но передумала, напомнив себе о пользе сбора сведений, которые сыпались из мужика и его собеседников.
Она даже явственно припомнила Ясеня, как он разъяснял ей однажды, что, оказавшись в незнакомой местности, порученец первым делом прилагает усилия, чтобы получше о ней разузнать. Старый Лис так же касался этого предмета, с той разницей, что разведчик сначала собирает все необходимые сведения, а только потом суется в эту самую незнакомую местность. Ольха, разумеется, ничего об этом городе не знала. Если бы Бартоло сейчас оказался здесь, то несомненно поднял бы ее на смех и был бы прав. Ольха не имела ни малейшего представления о том, что ей делать дальше, и ничего другого ей не оставалось, кроме как слушать болтовню бородатого крестьянина.
Уже через несколько минут следования за мужиком Ольха почерпнула огромное количество сведений о здешней местности и его населении. Мужика звали Казимиром, и он оказался пчеловодом, а городок этот назывался Кругалей, хотя никаких кругов она здесь не увидела. Зато она узнала в каких лавках продают некачественный товар, как сильно подскочили цены на фураж, где разбили дороги и повытоптали посевы войска обеих враждующих сторон. А также то, что боевые действия сместились на юг, и теперь можно вздохнуть посвободней, и еще множество других сведений, совершенно для Ольхи бесполезных. Выслушивая все это, Ольха оставалась в убеждении, что лишь попусту теряет время, но только до тех пор, пока мужик не заговорил о цели своего прибытия в город.
— А что ты, Казимир, сегодня приехал? — спрашивал мужика бредущий по улице трактирщик с бочонком на плече, — День-то не базарный.
— Да, ты ставь, тару-то на телегу, — предложил Казимир, — Да, и сам залазь, вишь телега пуста у меня.
— Вижу, что пустая, — подтвердил трактирщик, усаживаясь рядом с Казимиром, — Вот потому и спрашиваю.
— А то, брат, нету нам житья теперя. Эх, морока нифрильная, — Казимир сокрушенно покачал головой, — Пропала моя пасека.
— Как же так? — с сочувствием уточнил трактирщик, — Вояки пограбили? Так ты правильно, езжай к начальству, да подай жалобу и просьбу на возмещение.
— Так ведь, брат, пограбили, считай, это верно, только не вояки.
— Да, кто же?
— Компанию косматичную знаешь ты поди, морока нифрильная?
— Как не знать, — трактирщик утвердительно кивнул, — Они почитай всему народу свои зелья-скляночки навяливают. Даже мне, слышь, приходится у них брать настойки, потому как посетители их спрашивают. Ему, слышь, народу, теперь одной медовой воды мало стало. Им подавай настой на нифриле, а сами, слышь, дуреют с него.
— Вот-вот. И я, дурак, у них зелье брал, — в сердцах Казимир плюнул, — А ведь поначалу все хорошо шло, как они и говорили. Этот настой их разводил в воде, все как положено, и распрыскивал на лугах. Пчелки-то мои, считай вдвое стали меду приносить. Прямо сердце радовалось…
— Ну, так что не так-то с настоем этим?
— С настоем-то все так, — с горечью сказал Казимир, — Не так с косматичной компанией! По этой весне, значит, приходит ко мне от них представитель. Ну, я думаю, как раз, значит, пора мне их настой докупать, чтобы луга опрыскивать. А он мне говорит, не будем мы тебе, Казимир, больше настой продавать.
— От, леший бери. Как так не будут?
— А, вот так. Есть, говорит, у нас виды на твою пасеку. Говорит, мы ее у тебя выкупим.
Заслышав эти слова Ольха навострила уши. Во время последней связи Иван Егорович, оставшийся в замке вместо ушедшего в поход князя, просил ее собирать сведения о продажах мельниц и пасек.
— И что ты? — спросил трактирщик, — Неужель согласился?
Казимир скривился:
— Нет, конечно. Я так и сказал «колпачнику» этому, что ту пасеку получил от отца, а он от своего отца. Что я славную память предков срамить не намерен. Не продам ни за нифрил, ни за настой.
— Ну, так и чего ты сокрушаешься теперь?
— А то, что этот «колпачник» сразу сказал: ты, говорит, Казимир, не думай, будто без нас теперь обойдешься. Мол всему своя цена, а пчелки ни с того ни с сего вдвое меду не принесут. Говорит, наш настой изменил природу и пчелок, и самого луга. И обратного хода нету. Теперь и луг, и пчелки всегда нуждаться будут в этом треклятом настое.
— Ну, дела…
— Вот то-то. Прав он, лешак, оказался. Все приснули у меня, и старые пчелы, и тот улей, что я уже после летом докупил. Ни одной живой пчелки не осталось…
— Ну, ты, Казимир, держись. Мы считай приехали, вон, слышь, дом той компании. Или повозку у меня оставишь?
— Оставлю у тебя, — сказал Казимир со вздохом.
Ольха посмотрела, куда указывал трактирщик. На резной двери добротного недавно подновленного дома она прочитала вывеску: «Объединенная косметическая компания. Кругалейский филиал». Стало ясно, просто проехать мимо она, как порученец, не имеет права, спешилась, привязала Птаху к забору и решительно зашагала к зданию компании.
Уже берясь за ручку двери, ее охватило чувство, похожее на то, какое она испытала, впервые подойдя к кабинету Бартоло: ей стало не по себе и захотелось сбежать. Она сделала вдох-выдох и напомнила себе, что она спокойна как дерево и находится здесь по заданию князя. Это сработало. А когда она вошла в помещение, ничего пугающего там не оказалось. «Не так страшен черт, как его малюют, — сказала она себе, — Наслушалась этого Казимира и надумала себе невесть что».
За изящной конторкой ее встретил человек, излучающий радость встречи и неисчерпаемое радушие. Он был одет во все желтое, и даже островерхая шляпа на нем была такого же желтого цвета. Ольхе стало понятно, почему Казимир назвал представителя «колпачником». По всей видимости все работники этой компании одеваются одинаково.
— Чем могу быть полезен, прелестная сударыня… Эм-м, — человек выбежал из-за конторки, показывая готовность служить.
— Княжна Ольха, — подсказала Ольха, и чтобы не показать, как ее щеки заливаются румянцем, отвернулась в сторону, делая вид, будто осматривается.
— О, такая честь для нас, — человек молитвенно сложил на груди руки, — Можете называть меня Огарек, я полностью к вашим услугам. Чем могу быть полезен, княжна?
— Это смотря по тому, что вы можете предложить, — неопределенно заявила Ольха. Отыгрывать образ «взбалмошной княжны» с каждым разом ей удавалось все легче.
— Первым делом возьму на себя смелость заверить вас, драгоценная княжна Ольха, что, придя к нам, вы поступили разумно, — сообщил Огарек, подбавляя в голос медку, — Некрасивых мы делаем красивыми, а таких красавиц как вы, княжна, мы делаем неотразимо прекрасными.
«А вот за дуру меня держать не надо» — подумала Ольха.
— Тогда развейте мои сомнения, — сказала она сухо, — Надеюсь, лесть — не единственный товар на вашем прилавке.
— Помилуйте, — «колпачник» довольно достоверно изобразил на лице страдание неоправданно оклеветанного, — И в мыслях не имел. К тому же готов немедленно доказать качество. Прошу вас пройти в приватную комнату, не в прихожей же нам говорить…
— Ну, ведите.
Огарек, позвенел колокольчиком, на звон которого появился еще один «колпачник», сменивший его за конторкой, и отвел Ольху в помещение со множеством полок вдоль стены, заставленных баночками всех размеров и видов. Он усадил ее в удобное кресло, поставил перед ней легкий столик и выложил на него крупную монету. На этом приготовления были закончены.
— Давайте приступим, — предложил Огарек, — Это зерцальная монета, она будет показывать нам ваше изображение, чтобы мы оба могли хорошо видеть, так сказать, предмет нашего обсуждения.
Ольха промолчала, что «колпачник» принял за согласие и засветил монету. Над столом проявилась голова юной девушки. Ольха посмотрела на собственное изображение и отметила с неудовольствием, что вид у нее довольно напряженный.
— Позвольте мне, княжна, дабы избежать малейшего подозрения на лесть, говорить исключительно по делу, как принято у нас мастеров говорить между собой.
— Хорошо. Я вас слушаю.
— Итак, первым делом у нас принято оценивать саму форму черепа, — Огарек заставил образ ее головы вращаться, так что отражение повернулось к Ольхе боком, а затем и затылком. От этого вращения у нее слегка закружилась голова, и она начала моргать, чтобы не смотреть на изображение слишком пристально, — Как видим, череп имеет правильную, свойственную для вашего племени форму. Уже это сильно облегчает нашу задачу, так как менять форму черепа труднее всего.
— Никогда не слышала, чтобы можно было изменить форму черепа, — сказала Ольха с сомнением.
— О, вы зрите в корень, княжна. Такое мало кто может себе даже помыслить, а вот наша компания это умеет, — «колпачник» расплылся в самодовольстве, — Всякий может подкрасить губы, подчернить бровь, или нанести тени вокруг глаз. Мы же при помощи наших настоев добиваемся по-настоящему удивительных изменений.
— Вы готовите эти настои при помощи нифриловых заклятий. Я правильно понимаю?
— Вы совершенно правы.
— Тогда скажите мне сразу, это все-таки простой морок, или череп на самом деле меняется?
— Скажем так, княжна, это не простой морок, и действительно, не сразу, оговорюсь, нужно время, порой немалое, чтобы тело подстроило себя под заданный образ. Но изменения происходят и закрепляются, обратного возвращения к прежней внешности не происходит.
— Вам удалось меня удивить.
— О, мы еще даже не начинали, — Огарек взял в руку линейку с делениями и поднес ее к изображению, которое теперь снова повернулось к Ольхе лицом, — Хочу обратить внимание, что черты лица имеют правильные пропорции. Вот здесь, от подбородка до носа равно вот этому расстоянию выше носа до линии волос. Так же мы имеем правильное распределения по ширине, здесь важны пропорции ширины рта, крыльев носа, расположение надбровных дуг и прочее. Не буду утомлять вас лишними подробностями.
— Пожалуй, не стоит, — согласилась Ольха.
Огарек погасил нагревшуюся монету и заменил ее свежей, а затем выложил рядом еще одну и засветил обе. Теперь Ольха видела сразу два своих изображения.
— А теперь, когда, я надеюсь, убедил вас, что делать вас красивой не нужно, так как вы и так уже красивы, перейдем к тому, что же все-таки мы можем улучшить, — «колпачник» в предвкушении потер ладони, его работа явно ему нравилась, — Итак, возьмем левое изображения как основу, с которой можно будет проводить сравнение. А вот с правым изображением немножко поработаем.
— Я надеюсь, вы не собираетесь уже сейчас менять мою внешность? — испуганно уточнила Ольха.
— Нет, что вы, княжна, только изображение!
— Ну, хорошо.
— Первым делом хочу обратить внимание на маленькое, малюсенькое несоответствие. Как видите верхняя губка чуть тонковата. Сделаем ее чуть полнее, — Огарек пошептал приказ, и верхняя губа правого изображения действительно изменилась, — А еще позволю себе самую малость изменить линию носа… Нет-нет, не изменить, а лишь слегка подчеркнуть его благородное изящество…
Ольха смотрела как «колпачник» вдохновенно правит ее правое изображение. Такое лицо, пожалуй, хорошо бы смотрелось у куклы, а для человека, по ее мнению, оно было неестественным, слишком уж слащавым. Но она никак не могла придумать, как ей перевести разговор на то, что ее на самом деле интересовало, на покупку пасеки. Вся эта болтовня об изменении внешности ей быстро наскучила, и приходилось прилагать усилия, чтобы не начать ерзать в таком удобном, как ей показалось поначалу, кресле.
Положение спас заявившийся Казимир. Он начал довольно громко ругаться с оставшимся за конторкой «колпачником», так что даже из-за закрытой двери приватной комнаты Ольха все прекрасно слышала.
— Послушайте, Огарек, — сказала она, — Зачем вы морочите мне голову?
— Как?.. Где?.. — Огарек нехотя оторвался от работы и непонимающе уставился на Ольху.
— Вы говорили мне, что готовите настои исключительно на могии нифрила.
— Да, все верно. Уверяю вас, княжна, ничего другого и не нужно.
— А я что-то засомневалась. Или вы скажете, что решили заняться разведением пчел просто так от скуки?
— Ах, вы об этом, — Огарек махнул рукой в сторону двери, — Поверьте, княжна, это не имеет никакого отношения…
Он явно собирался продолжить работу, однако явственно читаемое недоверие в глазах юной княжны вынудило дать пояснение:
— Понимаете, наша компания очень крупная. Если вам, к примеру, доведется увидеть здание нашего головного офиса в Ойсбурге, прошу заметить, на центральной его площади, оно вас впечатлит. Не подумайте, будто я рисуюсь, милая княжна, я просто хочу сказать, что я всего лишь скромный сотрудник малюсенького филиала. Я не просто не могу знать, а даже представить, насколько широко простираются интересы компании. Мы здесь всего лишь исполняем данные нам распоряжения сверху. Ручаюсь, этот человек получит за свою пасеку хорошую цену, перенесет свое пчелиное хозяйство в другое место, да еще с прибылью останется.
Чутье подсказывало, что «колпачник» говорит искренне:
— Ну, хорошо, я вам верю, и прошу извинить меня за мои глупые сомнения.
— Поверьте, княжна. Вам не за что извиняться.
— Я вижу, образ почти готов?
— Разве еще несколько ничтожных деталей.
— Тогда попрошу вас, Огарек, немного отложить окончание работы. Я, к сожалению, останусь в городе только до завтра.
— Как жаль, — Огарек нескрываемо расстроился.
— А сколько понадобится времени, чтобы проделать и, как вы сказали, закрепить все эти изменения?
— Увы, княжна, даже в вашем случае, не менее недели, а может и все десять дней.
— Что ж. Постараюсь в следующий раз выкроить время, чтобы погостить в вашем городе подольше. Вы не подскажете, где мне найти гостиницу или постоялый двор?
— Да, разумеется. Здесь есть приличная гостиница. Только, княжна, заклинаю вас ни в коем случае не останавливайтесь в «Одноухом кролике».
«Колпачник» сообщил это смешное название с таким серьезным видом, что Ольха не удержалась и прыснула от смеха.
— В этом нет ничего смешного, юная княжна, — изрек он наставительно, — В «Одноухий кролик» съезжаются весьма сомнительные личности и играют в азартные игры. Если бы вы увидели, что там за народец, поверьте, сказали бы мне спасибо.
— Большое вам спасибо, Огарек, вы мне очень помогли.
Посещение компании оставило у нее неоднозначное впечатление. Там оказались некровожадные и даже милые люди, что однако же не помешало им, не моргнув глазом, отнять у человека пасеку. Ольха сняла комнату в насоветанной «колпачником» гостинице и попросила принести ей обед в комнату. Встретиться лицом к лицу с крашеным эльфом она побаивалась. Правда, довольно скоро к ней пришла уверенность, что похититель здесь не появлялся. Она решила пройтись по городу и попытаться выйти на его след. Довольно скоро она убедилась, что в этом маленьком городке с единственной улицей искать его просто негде, и, спросив дорогу, она отправилась в «Одноухий кролик».
У двери заведения, куда предостерег ее ходить Огарек, стоял нелюдь такого свирепого вида, что Ольха поначалу приняла его за сторожевой морок. Она легкомысленно собиралась пройти мимо, и от неожиданности здорово испугалась, когда он с ней заговорил:
— Комнаты не сдаются, — проревел он.
Обретя дар речи, Ольха было попыталась с ним договориться, но быстро поняла, что договороспособность его не выше чем у камня, зато в отличие от камня, нелюдь быстро начал свирепеть. Она ушла оттуда ни с чем, успокоив себя мыслью, что даже для эльфа похитителя посещение такого места было бы через чур.