Глава 26. Взятие крепости

Разгромной победой над рубильниками знаменитый атман в очередной раз подтвердил право носить дарованное ему царем имя Вепря, как знак воплощенной природы зверя-первопредка. Потери, понесенные ротой в этом бою, оказались невелики, и состав был восполнен за счет резервов. Кроме этого впечатленное военное руководство сообщило, что направит в роту на усиление конную сотню.

На означенный рубеж рота вышла ускоренным шагом. День начинал смеркаться. Крепость, которую предстояло брать штурмом, находилась в получасе броска и с этого места видна была отчетливо. Она выглядела мрачной, грозной, неприступной, давящей на грудь черными крепостными стенами. Здесь даже сама местность вгоняла в тоску. Чахлый бесснежный лес не давал укрытия, налетающий с болот пронизывающий ветер нес запах гнили.

Вася чуял неладное, но никак не мог ухватить, что именно его тревожит. Думать было трудно. Мысли ворочались как тяжелые льдины в толще воды. Ему следовало определить для десятки место привала, но не хватало сил даже на то, чтобы этот привал просто объявить. Он с трудом заставил себя посмотреть на своих парней. Своим видом они наглядно показывали то, что чувствовал он сам, нерешительно топтались, как новобранцы первого дня службы, не зная, что делать.

И если был в роте человек, в полной мере отдававший себе отчет в происходящем, то это — атман Вепрь, мога обороны с богатым боевым опытом. Оценивающе оглядывая свое войско, он подмечал, кто и как сопротивляется темной силе. Ротные целители справлялись прекрасно. Ожидаемо неплохо держались сотники, разве что Куч стоял, выпятив нижнюю челюсть, а в глазах его плясал ярый огонь. Впадение в ярость — для многих естественный способ сопротивляться вражеской могии, вот только прошлый бой хорошо показал, как умный противник может использовать это в свою пользу. Вепрь подозвал к себе могу атаки, перекинулся с ним несколькими словами, а затем подал знак построения. Сотники ринулись сбивать размякшую роту в шеренговый строй.

— То, что вы сейчас чувствуете, — прокричал атман, не дожидаясь пока отупевшие бойцы выровняются как положено, — Могия защитников замка. Это тонкая сила, ее воздействие незаметно, и поэтому ей трудно сопротивляться. Проклятие постепенно высасывает силу и лишает воли.

Вепрь замолчал, притихшая рота, даже не осознающая своего оцепенения, стояла так неподвижно, что стало слышно, как ветер доносит откуда-то шум бегущего ручья.

— А, ВЫ КТО? — неожиданно для всех проорал Вепрь с такой силой, что где-то за деревьями вскинулись с карканьем вспугнутые вороны, вечные спутники идущих на битву войск.

— Копейщики, — откликнулось не вровень несколько голосов.

— Я не расслышал. Кто вы? — снова с нажимом требовательно прокричал атман.

— Копейщики! — теперь уже почти треть войска смогла распечатать свое горло.

— Вы — КОПЕЙЩИКИ!!! Кто вам отец?!

— АТМАН ВЕПРЬ!

— Кто вам брат?

— РАТНЫЙ ДУХ!!

— Кто сестрица?

— СТОЙКОСТЬ!!!

— Хорошо, — проговорил Вепрь, сбавляя голос. Рота приободрилась, на шаг отступив от края бездны, которой не даже замечала.

— Там, за черными стенами крепости, — Вепрь указал на замок, — Прячутся очень ловкие парни. Они чувствуют себя в безопасности. Они думают, что их могия всесильна. Они думают, что их могия сломит ваш дух. Они думают, что их могия отнимет вашу стойкость.

— ВОТ ИМ! — Ротный вскинул руку с оттопыренным средним пальцем, показав знак, одинаково хорошо понимаемый выходцами всех племен и сословий.

— АА-АА-АА! — рота откликнулась протяжным и радостным воплем.

— Вот так-то. Не на тех напали! — теперь Вепрь улыбался — Обозный! Двойной паек ярой копейской роте.

Перед ротой на рыжем коньке выехал Грач, держа в вытянутой руке на нитке крупную монету.

— А ну-ка, молодцы, доставай свои нательники. Будем творить обережную приказку, — негромкий голос Грача был усилен нифриловым рупором, и поэтому был слышен каждому так же отчетливо, как ясли бы Грач стоял рядом с ним.

— Особенность творения обережных приказов заключается в том, — Грач говорил размеренно, будто учитель непонятливому ученику, — Что им всегда нужен дом. А у вас какой дом? Только небо над головой. Но есть одна детская хитрость… Да, вы все ее знаете, вы пользовались этим в играх, — мога медленно вел коня вдоль строя, внимательно отслеживая, чтобы обережный приказ с его пятнадчика переписывался на нательные монеты каждого из бойцов.

— Вспомните, когда вы хотели на время прекратить игру, вы поднимали руки над головой, обозначая крышу, — Грач остановил коня и поднял руки, локти развел в стороны, а пальцы сомкнулись повыше лба, — Я в домике! — сообщил он с радостью по детски непосредственной.

— У каждого из вас есть свой домик, как раковинка у улитки. Вы его всегда носите с собой, но вы к нему привыкли и поэтому не замечаете, — Грач закончил свой объезд войска и теперь выезжал на видное место перед серединой строя, — Сейчас вы все задействуете этот свой домик, чтобы обережный приказ сработал. Вам только нужно его почувствовать.

Вася силился постичь, что это за домик, про который говорил дока нападения, но у него ничего не получалось. Сначала он решил, что Грач имел в виду память о некоем доме. Он представил себе отцовский дом, в котором обережная копейка всегда висела в красном углу. Но его нательная монета не распознавала наличие дома, и приказка не срабатывала. Тогда он стал перебирать в уме все другие возможные дома, включая даже походную палатку, в которой они ночевали. С тем же успехом. Он чувствовал только, что его душевные силы на исходе, давление чужеродной силы замка становится невыносимым, еще немного и он вовсе перестанет соображать, но тут ему на помощь пришел Макарка:

— Я понял, — вдруг сказал он со свойственной бесстрастностью, — Грач имеет в виду жилой пузырь.

— Какой еще пузырь? — не понял Вася.

— Ну, — Макарка почесал бровь, — Когда ты переходишь на оборотка, ты задействуешь пузырь животный, так?

— Ну, да, — Вася сообразил, — Живот, он же пузо, он же животный пузырь.

— Вот, а здесь надо задействовать большой пузырь. Он же жило, он же жилой пузырь, — Макарка стал похлопывать ладонями воздух вокруг Васи, на расстоянии вытянутой руки от его тела. В какой-то миг Вася почувствовал, что Макар действительно прикасается к чему-то плотному. Это и впрямь можно было назвать пузырем с явной внешней границей.

Как только Вася осознал, что находится внутри большого пузыря, как птенчик внутри яйца, обережная приказка заработала, разливая зеленый свет по наружной его границе, тем самым подсвечивая его, и делая еще более видимым.

После того как уже оба они увидели собственные жилые пузыри и пузыри друг друга, сила видения будто удвоилась, и они довольно быстро смогли помочь остальным. Вася переживал за Акиму, но тот, на удивление, сразу ухватил идею пузырей, вложенных один в другой наподобие матрешки, и, хотя провозился дольше всех, но добился-таки устойчивого видения. Бобры и стрелки в отличие от Акимы справились быстро, хотя видение у них осталось довольно поверхностным, а Вершок с Коротком, как всей десяткой не старались, так и не смогли ничего ощутить, однако, и их приказки, не иначе как опираясь на силу видения остальных бойцов, в итоге все равно заработали.

Когда вся десятка оказалась под защитой, Вася, наконец, смог осмотреться по сторонам. Грач, разгоряченный, метался от одного бойца к другому, помогая включить обережные приказы, и все равно не успевал помочь всем, несколько человек потеряли сознание, и их пришлось заморозить. И все же самым трудным оказалось начало, а дальше дело шло все легче и легче. Когда последний из бойцов возжег свой оберег, Грач вымотался вконец и взмок настолько, что хоть рубаху выжимай, но своего добился, рота была защищена.

Он подъехал к Вепрю, который все это время держал над бойцами временное заклятие оберега, и устал, по всей видимости, не меньше Грача, хотя судить об этом можно было разве по одинокой капле на виске и круглому ожогу на ладони от рассыпавшегося от перегрева в пыль пятнадчика.

— Не знал, что вы умеете ставить личную защиту, Грач, — сказал он.

— Я и сам об этом не знал, — Грач-ловкач выдавил вымученную улыбку, — Слыхал только, что кому-то где-то это удавалось, но сам даже пробовать не пытался. Вы ведь знаете, творить постоянное обережное заклятие только на самого себя в академии учат целый семестр, а тут на всю роту…

— Что ж, зато в боевой обстановке, эту науку вы прошли менее чем за час, — похвалил Вепрь, — Как бы то ни было, поздравляю с отлично проделанной работой.

— Без вашей внешней защиты я бы не справился. Однако мне теперь сильно хочется посмотреть на того ловкача, что сотворил проклятие замка.

Вепрь в ответ усмехнулся:

— Теперь вероятность такой встречи существенно возросла.

Освоиться с новым состоянием оказалось непросто. Хотя оберег и сдерживал злое проклятье на границах пузыря, но само это проклятие никуда не делось. Даже наоборот, стало чуть ли не телесно ощутимым. Вася прямо чувствовал, как злая воля будто живая прощупывает границы пузыря, отыскивая малейшую лазейку, чтобы проникнуть внутрь. Это сильно выбивало из колеи, заставляя постоянно отвлекаться вниманием.

Вершок с Коротком, похоже, таких трудностей не испытывали, но зато стали малость придурковатыми, запинались и врезались во все подряд, и при этом глупо хихикали. Чтоб помочь им собраться, Вася назначил их кашеварить, обозник и впрямь выдал им если и не двойной паек, то с хорошим довеском.

Доверие десятника парочка приняла с воодушевлением, хотя Вася очень скоро о нем пожалел. Для начала Короток чуть было не выплеснул воду из котла в костер. Потом, когда котел на огонь они с Вершком кое-как установили, стал делать много ненужных движений. К счастью, Вершок сохранил здравомыслия чуток побольше и решительно отодвинул напарника:

— Не лезь к котлу, ты, морока нифрильная. Вон, раскладывай все вот здесь, будешь мне подавать, когда скажу.

Короток кинулся исполнять поручение, но и здесь все портил. Он постоянно перекладывал вещи с места на места, отчего Вершок их постоянно терял:

— Где черпак? Где черпак, я тебя спрашиваю? Только что здесь лежал… Ну, куда с крупой лезешь, мясо еще не положили, — Вершок ругал бестолкового товарища на чем свет стоит. Наконец, ему пришла мысль как-то упорядочить Коротковую суету:

— Так, вот смотри, здесь на травке, раскладываешь все так, чтобы я видел. Не за моей спиной, и не у себя за пазухой, а вот здесь, на травке. Будь другом, — попросил он, — Разложи все кругом!

Короток, распознавший в его словах рифму, восхитился так, что на мгновение замер, перестав суетиться, а затем, неожиданно для всех остроумно передразнил напарника, чем рассмешил всю десятку:

— Да? Кругом, говорис? Слыс, Версок, а ты будь братом, разлозы все квадратом.

Аким, рассмеявшись, тут же включился в игру:

— Не, лучше будь племянником, разложи шестигранником.

— Будь отцом, разложи кольцом!

— Будь молодцом, расставь все торцом!

Парни еще долго перешучивались и смеялись, а когда сготовилась бурда, которую Вершок гордо окрестил ужином, наелись так, что дышать было трудно. На ночь никто в палатку спать не пошел. Все так и уснули, развалившись вокруг костровища, и до последнего глядя на догорающие угли.

Когда вся рота уже спала, наевшись до отвала, зеленый нифрильный огонек изнутри еще освещал атманскую палатку. Прибыло обещанное конное пополнение из гусиного народа и ротный теперь разговаривал с их вожаком, усатым дядькой в замысловатом мундире со множеством кистей и шнурков.

— На этот замок мы нарвались неделю назад. Тогда нас было две сотни отборной конницы. Брать решили наскоком без предварительной разведки, — вожак конников потрогал свои пышные усы и поморщился, — А когда прочуяли что творится, уже были под замковыми стенами, нас проклятием так накрыло, что ноги унести смогли только сорок человек. Остальные все там полегли…

— Теперь вам дали обереги? — Грач кивком головы указал на нательный шнур конника, на котором висели сразу два пятнадчика, один из них светился, а второй по всей видимости сменный, был потушен.

— Да, дали, — подтвердил усач, — И на коней защиту дали. Несколько сильных могов нас готовили. Говорят, сам воевода воспринял это как личное оскорбление. Потребовал взять живым могу, что изобрел проклятие.

Вепрь усмехнулся:

— Представьте себе, Мозер, мы с Грачом имеем такое же желание.

— Да, но как вы смогли уберечься? — встрепенулся конник, — Воевода, когда узнал, что вашу роту бросают к замку, велел гнать, не жалея лошадей. А я, когда понял, что не успеваю вас перехватить, думал, живых уже не застану.

— Грач сумел поставить бойцам личную защиту на нательные копейки, — спокойно ответил Вепрь.

— На копейки? — брови Мозера поползли вверх, — Я сам не дока, конечно. Но те моги, что с нами работали, с большим трудом отклятие в пятнадчики запихали, да и те греются сильно, потому вот на запас еще по одному дали.

— Мы пошли немного другим путем, — Грач не имел желания вдаваться в подробности, — Как вы понимаете, у нас не было времени изобретать отклятие. Несколько бойцов пострадали. Но в целом мы справились.

— Ну, хорошо, — подытожил Вепрь разговор, — Вы можете отдыхать, Мозер. С рассветом выступаем. Ваша конница будет в резерве.

Когда сотник конников вышел, Вепрь обратился к привычно перебирающему монеты Грачу:

— Лазутчики из Замка появлялись?

— А как же без них, — Грач усмехнулся, — Я, правда, не стал показывать им слишком уж удручающую картинку, но показал достаточно, чтобы они увидели роту, утратившую боеспособность.

— А конницу они засекли?

— От конницы я им глаз отвел. Конницу они точно не видели.

— Значит, нападения от нас они не ждут, а скорее всего просто отправят поутру десяток бойцов, чтобы добить тех, кто еще жив. Ну что ж, дожидаться их мы не будем…

Роту подняли по темноте еще до рассвета. Весь лагерь спешил как на пожар. Сотники непрерывно ругались и подгоняли бойцов. Опасаясь возможных осложнений проклятия замка, Вепрь с умыслом приказал дать роте предельное ускорение, чтобы ни о чем другом кроме сборов бойцы думать не успевали.

Замыкающая десятка тоже включилась в общую суету. Рубили жерди и вязали лестницу, проверяли снаряжение и оружие, для штурма выдавался круглый щит и короткое полукопье с режущей кромью, строились в осадный строй, пять человек справа от лестницы, пять — слева. Вася встал первым справа, Макарку поставил слева от себя. Когда добегут до стены, Макарка должен будет оседлать лестницу и его поднимут на стену первым. Все это отрабатывалось бесчисленное количество раз. Вася не сомневался, что они сделают все как надо.

Роту распределили отдельными отрядами вокруг всего замка, чтобы навалиться одновременно со всех сторон. Конница укрылась, сохраняя возможность неожиданного удара. Заря едва начала заниматься. Клич к наступлению Вася пропустил, потому что увидел только, как соседняя десятка справа от него рванула к замку.

— Щиты поднять. Бегом вперед, — они кинулись догонять вырвавшихся вперед соседей.

Ров, скрытый мороком, они не видели, как его не увидели бойцы соседней десятки, но те бежали чуть впереди и влетели в него первыми. Их передовые, шагнув в пустоту, повисли, вцепившись в лестницу, которую сами же несли. Их задние успели вовремя остановиться и тут же стали тащить провалившихся назад изо рва. Со стен засвистели стрелы замковой стражи. Увидев, что случилось с соседним отделением, Васина десятка, сохраняя строй и соблюдая осторожность приблизилась ко рву. Стоя может в двух шагах от провалища, прикрывшись щитами, они вглядывались в землю перед ногами и продолжали его не видеть.

— Акима, засвети, — приказал Вася.

Аким быстро прошептал приказ на монету, подвешенную на нитке, а когда она засветилась, вытянул руку в сторону рва. Морок расступился всего на несколько мгновений, все-таки Аким мастером не был, но рассмотреть границы рва Вася успел.

Свою лестницу перекинули через ров как мостик, и перебегали по ней под редкий, но неприятный свист стрел. Последним бежал Короток. На середине рва в его поднятый щит вонзилась стрела. Он айкнул и дернулся, отчего потерял равновесие и начал валится. Вершок, успел схватить его за рукав в последний миг и перетянуть к себе. Однако лестница рухнула в ров.

— Ах, чтоб тебя, дубина неуклюжая. Теперь вот лезь туда за лестницей, — горячился Вершок, — Как мы стену брать будем?

— Отставить, — окрикнул его Вася.

Оказавшись по другую сторону рва, он увидел, что их и здесь обморочили, правда, эта новая неожиданность оказалась скорее хорошей. Стена, которая издали выглядела такой высокой и неприступной, в сущности, оказалась всего лишь забором. Из обожженной курени, добротным, укрепленным, но высотой, немногим более двух человеческих ростов. Такие препятствия в учебном лагере они брали за секунды безо всяких вспомогательных орудий.

Бобры встали плечом к плечу, уперевшись в стену двумя руками, — составили нижний ярус. На их плечи вторым ярусом вскарабкались двое цапель, только уже привалившись к стене спинами, чтобы можно было вставать на их сцепленные руки. Вершок рядом встал на колено на земле, завершая сооружение живых ступеней. За стеной уже во всю звучал набат, надо было торопиться.

Первым пошел Макар. Поставил ногу на колено Вершка, другую уже на его плечо, дальше на плечо одного из бобров, потом на сцепленные запястья стрелка, на плечо стрелка, и в следующий миг он уже перемахивал через заборные колья. Следом за ним шаг в шаг следовал Вася. За Васей должен был карабкаться Короток, его задача — закрепить на стене штурмовую веревку с навязанными на ней узлами, чтобы по ней забрались остальные, но оглядываться назад Васе было некогда.

Переваливаясь через забор, он мельком глянул вниз. Как он и ожидал, с внутренний стороны вдоль всей стены тянулись мостки, на которые вставали защитники замка, чтобы отстреливаться из луков и сбрасывать штурмующих со стены. К счастью, гарнизон по тревоге подняться еще не успел. В поле видимости на мостках было только два стражника, одного из них уже взял на себя Макар и уверенно его теснил. Еще один стражник, гремя подметками по деревянным доскам, спешил ему на выручку. Вася вовремя спрыгнул на мостки, чтобы прикрыть Макарке спину.

Этот стражник явно решил использовать набранный разбег, чтобы ударить с разгона, рассчитывая не столько сразить оружием, сколько сбить с ног, на узких мостках в сторону-то не отойти. Благо, и такие приемы они тоже отрабатывали. Вася привычным движением отвел щитом жало копья нападающего, и скручиваясь припал на колено. Пока стражник перелетал через его голову, дослал ему прямой удар полукопьем. Макарка со своим противником уже разделался и одним ударом добил второго, что, перелетев через Васю, упал ему прямо под ноги.

Бойцы десятки один за другим спрыгивали на жалобно скрипящие доски мостков, явно не рассчитанные на такую плотность построения. А когда последним на мосток свою «лосиную» тушу сверзил Вершок, тот обломился с жалобным треском, и копейская десятка, подняв знаменательную тучу пыли, «ступила» на землю противника.

Оказалось, что через стену они перебрались шагах в тридцати от здания казармы. Из-за угла здания уже выбегали кое-как одетые защитники. Акима выстрелил в одного из арбалета, не попал, но пыл охладил. Выбежавшие гарнизонные бойцы попрятались обратно за угол. Цапли дали более удачный залп, сняв с крыши казармы, притаившегося на ней стрелка. Вася отчаянно крутил головой, но никаких признаков остальных копейщиков не видел. Толи никто еще не преодолел забор, толи они сильно уклонились в сторону от основных сил. Ждать, надеясь на подкрепление, противник времени не даст, но и идти в атаку на гарнизон силами одной десятки было бы безумием, и он принял решение, которое посчитал единственно верным:

— Стрелкам — держать противника под сдерживающим огнем, Бука — навальное укрепление, остальным — щитовой строй.

Вася, Макар, Вершок и Короток составили стену щитов, стрелки выцеливали из-за их спин попрятавшихся защитников, а Бобры, прикрываясь ими всеми стали сооружать укрытие. Сначала на его изготовление пошли проломанные остатки мостков, найденный под забором мусор и даже тела убитых стражников. Затем Бобры принялись вырывать и набрасывать землю на первичное навальное укрытие. Едва ли прошло больше трех минут, когда Бака окликнул Васю, сообщив, что можно перебираться под защиту.

Спрятавшись в полуприсяди в укрытии низкого блиндажа, Вася пытался сообразить, что им делать дальше. Бобры продолжали рыть, и им теперь помогали остальные, еще немного и вся десятка окажется за хорошим земляным валом. Вот только удержание позиции прижавшейся к забору десяткой плохо вязалось с изначально поставленной задачей захвата замка.

— Акима, припомни-ка из устава, что делать после проникновения за стену крепости?

— Первостепенной задачей подразделения, прорвавшегося за стену крепости, является обеспечение, а равно устранение препятствий для прохода остальных нападающих войск, — отчитал Аким на зубок.

— Ну, да. Это понятно. А что делать, если к воротам нам не прорваться? — Аким прикрыл глаза и на ненадолго ушел в себя, доставая из памяти нужное уставное положение:

— Второй по важности задачей является захват и удержание довлеющих высот, проходов, ворот, удобных мест для обстрела, а также важных строений, как-то источники воды, склады продовольствия и вооружения и тому подобное.

— М-да. Полагать, что, сидя под забором, мы удерживаем удобное для обстрела место, будет большим преувеличением, — Вася почесал бровь, но тут его внимание привлекли странные действия Коротка, — Эй, Короток, ты что там делаешь?

После боя с конными Рысями Мышонок сильно горевал, что законные трофеи с напичканных нифрилом рубильников, достались не им, и теперь, по всей видимости, решил не откладывать мародерство на окончание боя. С одного бока он уже обыскал карманы убитого стражника, и теперь пытался его перевернуть, чтоб добраться до карманов на другом боку. То, что он этим рискует развалить их собственное укрытие, явно ускользало от его внимания. К счастью, тело уже плотно было встроено в общее сооружение, и перевернуть его у Коротка сил не хватало.

— Да, вот. Перевернуть не могу, — с озабоченным видом обернулся он, — Эй, Версок. Помоги-ка мне этого… Эй, ты сто роес? Ты сто, хосес, стоб нас придавило? Оно зэ свалиться сяс!

Вася перевел взгляд на заборную опору, куда показушно тыкал палец Коротка. Вершок отрыл ее своими саперными стараниями, и пролет забора, державшийся на ней, слегка покосился.

— Ай, да Мышонок, — послышался голос Акима, — Вот ведь глазастый какой. А ведь он дело говорит. Заборчик-то можно свалить.

И хотя похвала Акима была не вполне заслуженной, Короток на самом деле был озабочен обратным, но, такова природа вещей, указующий на луну перст, сам этой луны не видит. Они внимательно осмотрели пострадавший кусок забора. Провалившиеся под их весом мостки в этом месте больше не связывали этот пролет с соседними, и держался он теперь на последней косой опоре.

— Отрывай вторую опору, — распорядился Вася.

Время поджимало. Поначалу застигнутые врасплох защитники замка упорядочили свои действия, довооружились и теперь готовили атаку, строясь в щитовой строй. Хотя, оставалась еще надежда, что они найдут дело поважнее, чем штурмовать окопавшуюся у забора десятку. Где-то невдалеке уже слышались звуки боя сошедшихся в рукопашной бойцов, там явно прорвались основные силы третьей сотни. А еще чуть дальше кипел бой у замковых ворот. Там билась первая сотня под личным командованием самого атмана, и оттуда докатывали морозно-жгучие волны нирифловых проклятий и заклятий.

Через пару минут заборный пролет был с треском опрокинут наружу, немного проехал вперед по естественному уклону, а потом вдруг начал проваливаться под землю.

— Держи его, — крикнул Аким, сообразивший первым, — Он в ров валится.

Бобры вцепились в торчащие теперь кверху опоры, стараясь удержать соскальзывающий в ров забор, а Макарка перебежал по кренящемуся пролету на другую сторону рва и подхватил конец их штурмовой веревки, которая так и оставалась висеть, накинутой на один из кольев. Потянув за эту веревку, он втащил верхушку забора на край рва.

— Ну, мы вассе молодцы, — восхищенно прошептал Короток, — И стену свалили, и ров закрыли! Вот только се делать-то теперь? — спросил он, шаря взглядом по пустой округе.

— Да-а, — протянул Акима, — А конница-то и не знает, что мы ей дорогу открыли.

Макарка первым увидел за деревьями мелькнувшую тень. Он замахал руками и закричал:

— Сюда, сюда-а-а, — они все присоединились к Макарке и орали во всю глотку, пока конник не скрылся в густом подлеске.

— Вот, зараза, — сообщил Макарка охрипшим голосом, — Ускакал-таки.

Однако долго горевать не пришлось. Уже в следующий миг из подлеска вылетел конник, направляясь прямо на них. Следом за ним шла вся конная сотня. Аким и здесь вовремя сообразил, что конница может не знать о невидимом рве. Он подбежал к его краю и несколько раз опустил в него и достал копье, потом перебежал к лежащему заборному пролету и потопал по нему ногой. Грач разгадал его немое представление и над полем раздался его голос, усиленный нифрилом:

— Внимание. Ров, скрытый мороком. Повторяю, ров, скрытый мороком. Переходим за мной по мосту, — Грач перестроил ход, направляя коня прямо на перекинутый через ров кусок забора.

— Видал? — Короток хлопнул Вершка по плечу, — Мы мост построили!

Конница ворвалась в крепость, неся перед собой волну сковывающего ужаса. Ее неожиданный удар быстро сломил сопротивление защитников замка. Крепость пала.