Глава 36. У крепостных развалин.

Вася проснулся от возмущенных сдавленных криков Коротка и Акиминого, звучащего в противовес, успокающего бубнежа. Сразу открыть глаза ему не удалось, пришлось сначала сковыривать смерзшуюся на ресницах наледь. Он сел, окинул взглядом серый светлеющий небосвод, зачерпнул снегу, растер лицо, протянул руки к огню, попутно заглянул в котелок, для убыстрения разогрева поставленный прямо на горящее в костре бревно.

— Что за шум? — со сна на снегу голос звучал хрипло.

— Вася, ты это видел? Это сто такое? — увидев, что десятник проснулся, Мышонок перестал сдерживаться и завозмущался во весь голос.

— А что такое? — спросонья Вася еще толком не соображал.

Картина ему предстала действительно странноватая. Короток, непонятно зачем снявший теплую куртку, с закатанным чуть не до плеча рукавом левой руки, пытался вырвать эту свою руку из цепких Акиминых пальцев. Аким же коротковскую руку не выпускал, пытаясь, в свою очередь, приложить к ней светящийся нифриловый пятнадчик.

— Вы сдурели, — буркнул Вася.

— Вот. А я про сто, — Такая оценка происходящего со стороны десятника Мышонка ободрила, и он в очередной раз попытался вырвать свою руку. У него не вышло, и он воззвал, — Вася, сказы ему, а!

— Да, Акима, ты чего творишь? — Васе стало любопытно, — Ты чего на малахольном вздумал опыты ставить?

— Так он сам попросил, — Аким все-таки выпустил Коротка, потому что пятнадчик начал перегреваться и жечься. Он выронил монету и затряс рукой, — З-зараза мелкая.

— А я се просил? А? Я се просил? — голосил Мышонок, спрятавшись Васе за спину.

— Подожди, Короточек, не пыли, — Вася поморщился от его воплей, — Давай, пусть вон Акима сначала объяснит.

— Да, он с утра мне тут целую речь задвинул, — Акима с укоризной посмотрел на Коротка, — Мол де мы такие герои, в таком бою победили полусотню наемников, а знаки в послужную дорожку поставить некому.

— Ага, — Вася начал понимать суть происходящего, — И ты взялся, конечно?

— А чего там сложного? В уставе написано, что тот, кто ставит знак, должен лишь знать, как он выглядит, ну и, желательно, быть свидетелем события, которое он этим знаком, стало быть, закрепляет.

— Вот именно, — взлез Короток-обличитель, — А ты мне се нарисовал? Это не знак победы. Ты мне другое нарисовал.

— И что ты ему нарисовал? — спросил Вася, начиная посмеиваться.

— Ну, я и сам не сразу понял, — Акима почесал затылок, — Но почему-то вышел знак успешного отступления.

— Это ты имеешь ввиду, когда мы от Гусей драпали? — начал догадываться Вася.

— Думаю, да, — подтвердил Акима, — А теперь этот наш «герой» не дает мне дело довести.

— А вдруг ты ошибся, Акима, — засомневался Вася, — А и впрямь нарисуешь нашему Мышонку что-нибудь не то? А ну-ка, Короток, покажи свой знак.

Короток подошел, и кидая на Акиму обиженные взгляды, выставил перед Васей левую руку.

— Ты уверен Акима, что это и есть тот самый знак успешного отступления? — спросил Вася, рассмотрев образ.

— Совершенно уверен, — подтвердил Аким.

— А я думаю, Акима прав, — проснувшийся Макар, по всей видимости слышал весь предыдущий разговор, — Я слышал, что на послужную дорожку абы какие рисуночки вписать невозможно. А только скрепы.

— Какие скрепы? — хором спросили у Макара Аким и Короток.

— Образы, скрепляющие важные события. Ими как бы записывается судьба. Нельзя вписать лишнего, но и пропустить ничего тоже нельзя. Поэтому, я так полагаю, знак отступления первым появился.

— Вообще-то похоже на то, — поддержал Вася, — То, как мы с Гусями бились, а потом от них удирали, рядовым событием не назовешь.

— Давайте так поступим, — предложил Аким, — Для чистоты опыта пусть кто другой будет знак ставить.

— Не стоит, — Вася скинул свою куртку и закатал левый рукав, — Как точно выглядят знаки только тебе известно. Лучше ты рисуй.

Все так и оказалось. У Васи на руке сначала проявился знак отступления, а уже следом — знак победы над превосходящими силами. Короток придирчиво осмотрел оба знака, после чего добровольно выставил перед Акимой свою левую руку:

— Давай, зги.

Этим утром они вышли со стоянки с опозданием, Акиму пришлось ставить знаки всей десятке, и это задержало. Даже не стали в этот раз упражняться с луками. После победы над полусотней наемников теперь каждый обзавелся и мечом, и луком, и близнецы по утрам давали уроки стрельбы по мишеням. Хуже всего эта наука давалось Бобрам. Их руки сызмальства приучались к топору, а из того, что требовало ловкости пальцев, пределом до сих пор для них оставалась способность, не проливая, подносить ко рту обеденную ложку. Даже с десяти шагов Бобры неизменно пускали стрелы в «молоко». Впрочем, их это особо не расстраивало.

Громадина горы Белроги видна была уже довольно давно, и она была так велика, что пропорции большого и малого, далекого и близкого смешались, и на глаз совершенно невозможно было определить, сколько еще до нее топать. Парни думали, что и за этот день не доберутся, но вот они поднялись на очередную гряду, и перед ними раскинулась ледяная гладь озера Источного и в сердце этой глади остров с черными развалинами крепости Северграда.

— Похоже пришли, — сообщил Аким, посмотрев на Васю, — Так сказать, здравствуй, родина.

— Она самая, — подтвердил десятник, — Привал, бойцы. Надо решать, что дальше делать.

Теперь, когда они добрались до родных земель, мысль возвращаться в свою деревню перестала казаться такой уж удачной. Деревенские их, конечно, не выдадут и не прогонят, но спрятав у себя «дезертиров» подвергнутся большой опасности.

— Верно говоришь, — поморщившись подтвердил Аким, когда Вася изложил эти соображения, — В уставе так и прописано: укрывательство дезертира является преступлением, которое по тяжести приравнивается к самому дезертирству.

— А куда идти нам тогда? — обеспокоенно спросил Короток.

— Кабы знать? — Вася пожал плечом и окинул взглядом горизонт, — На севере — гора. На юге — война. С запада мы драпали, а на востоке ничего кроме острога нас не ждет.

— Так мозэт здесь и остаться? — предложил Мышонок, — Вон там развалины. Наверно и место нам найдется.

— Те развалины заняты, — пояснил Макар, — Азум-хан поселил там полусотню свирепых дикарей.

— А на кой? — спросил Короток с сомнением в голосе. Черные развалины крепости хорошим местом для житья законопослушного населения ему не показались.

— Они следят, чтобы здесь никто не селился.

— Что-то плохо они следят, — подал голос один глазастых братьев-цапель, — Вон там вполне явно видна тропа и постройки. Только не понятно отсюда, толи хижины толи землянки.

— Это как раз объяснимо, — сообщил всезнающий Аким, — Мне дед рассказывал, что только людям здесь селиться запрещено, а нелюди здесь как жили, так и живут.

— Тогда, я думаю, навестим коренных жителей, — сказал Вася, поднимаясь, — Порасспросим да обстановку выведаем.

Когда они добрались до лесного поселения, еще не успев в него вступить, поняли, здесь происходит что-то нехорошее. Грозная ругань, плачь, мольбы, глумливый наглый смех. Одним словом, все признаки того, что кто-то пришел сюда брать по праву сильного. Но, великое дело — выучка. На принятие решения Васе времени почитай и не потребовалось:

— Макар, давай в обход. И пока не высовывайся, — он тут уже начал выстраивать тактику возможного боестолкновения, — Стрелкам отстать на двадцать шагов. Пехота — щитовой строй. Я пойду первым.

Вася перешел на оборотня и прогулочным шагом, изображая толи странника толи путешественника, вошел в поселение. Оно было крохотным, составленным из кособоких насыпных землянок. В середине — поляна с костровищем, на которой собралось, по всей видимости, все местное население малорослых зеленокожих нелюдей, называемых в просторечии гоблинами.

Возмутителями спокойствия оказались десять тяжело бронированных конников. Даже их коротконогие приземистые лошади были укрыты многослойным доспехом, отсвечивающим черным блеском обожженной курени. В седлах сейчас восседали только двое из них, остальные, спешившись, были заняты отбором у зеленокожих какого-то добра. Гоблины и создавали основной шум: возмущаясь, упрашивая, требуя.

Вася раньше только слышал о племени красной собаки, поэтому, когда увидел воочию, немного удивился, потому что оборотень у них был не красный, а скорее рыжий. Оказалось, что эти бойцы отбирали не «что-то». Один из них держал за волосы двух гоблинских девушек. Девушки визжали и цеплялись за сородичей. Миловидными их по людским меркам назвать было никак нельзя, но, похоже, дикари в крепостных развалинах совсем уж «одичали», если на таких позарились. Вася подумал, что красными, а не рыжими этих Собак могли назвать разве для того, чтобы не обидеть Лисов, ибо такого даже Лисы себе не позволяли.

Он полуобернулся, привлекая внимание Баки и Дуки, и показал бобрам знак готовности, покосившись при этом на тех двоих, что оставались в седлах. Бобры поняли его правильно и начали заходить всадникам за спины. Вася вышел на поляну и, привлекая к себе внимание, крикнул:

— Эй, бойцы, что за бесчинства?

Над поляной повисла тишина. Все взоры обернулись на нежданного пришлого. Бойцы красной собаки, надо отметить, тоже были не первый день на службе и раздумывали не дольше мига. Ближайший из них выхватил меч, и ни слова не сказав, подшагнул и ударил с выпадом. Вася был готов и отскочил, одновременно перебрасывая из-за спины на левую руку щит и выкрикнув одно слово:

— Бой!

Парни тоже были готовы и вступили одновременно. Дикарь, что пытался ударить Васю мечом, испытал на себе знаменитую подсечку от Мышонка с последующим богатырским толчком от Вершка, отправившим его в такой впечатляющий полет, что Вася даже не отследил конечную точку его приземления.

Испуганное ржание лошадей и два глухих звука падения дали понять, что Бобры выбили из седел верховых. От двуручных бобровых топоров этим двоим живыми уже точно не уйти. Засвистели стрелы, безошибочно находя незакрытые доспехом уязвимые места и сочленения. Откуда-то из-за гоблинских спин вынырнул Макарка, раскраивая ножом горло еще одного бойца, решившего, что он самый умный и переждет бой за спинами товарищей.

Вася так ни разу оружием и не махнул. Он умышленно не ввязывался в схватку, оставляя себя в запасе на тот случай, если понадобится прийти кому-то на помощь. Не понадобилось. Десятку красной собаки вырезали меньше, чем за минуту.

— Дикари дикарями, а доспех серьезный, — сказал подошедший Аким. Он нагнулся над одним из поверженных и попытался вытащить болт, застрявший в деревянной куреневой пластине, — Даже арбалетом его не пробило.

— Слишком уж тяжелый доспех, — возразил Макар, обтирая снегом свой засапожный нож, — Ни пригнуться, ни повернуться. Без коней они слишком уязвимы.

— Кстати, Макар, — обратился к нему Аким, — А ты чего меч не достал? Зря что ли Вася тебе его в средиземье добывал?

— Так никто не достал, — резонно возразил Макар, — К чему привыкли, тем и воевали. Да, Вась? Хотя ты прав, конечно, с мечами тоже надобно почаще упражняться.

Вася на это ответить ничего не успел, потому что к нему уже подступал деловитый Короток:

— Вась, надо бы посмотреть, не выжил ли кто? — его ручки уже явно чесались в предвкушении обыска.

Однако Вася в очередной раз его порыв охладил:

— Не стоит. Вон, гоблины уже проверяют. Думаю, они расстроятся, если ты не дашь им дикарей дорезать.

И действительно. Зеленокожие недоросли в изменившихся обстоятельствах сориентировались быстро. Двух рыдающих дев уже куда-то увели. Детей и женщин разогнали по землянкам. А мужчины, неизвестно когда успели вооружиться кто чем и, все так же беспрерывно галдя, осматривали врагов, а находя в них малейшие признаки жизни, безо всякой жалости добивали.

— Видать, натерпелись от дикарей, — усмехнулся Аким, — Сегодня у них будет праздник торжества справедливости.

Однако, насчет праздника Аким поторопился. Старый седой гоблин, остававшийся все это время в стороне, вышел на середину поляны:

— Что же вы наделали, чужаки! — начал он с завыванием в голосе, — Что вы натворили? Красные Собаки мстительны и злобны. А мы маленькие и беззащитные. Никого они не пощадят, ни малых, ни старых.

Седой гоблин повалился в снег и забился в рыданиях.

— Минус десять единиц репутации с гоблинами, — от неожиданности у Акима случился очередной прорыв воспоминаний прошлой жизни, — Я — не я, если старикашка нам сейчас квест не выдаст.

— Старик прав, — вступился за него Макар, — В развалинах крепости еще сорок голов осталось. Перебьют мелких и разбираться не будут.

— Не надо плакать, старик, — успокаивал Вася старого гоблина, — Что сделано, не воротишь. А мы вас в обиду не дадим.

— А чего вы сделаете? — старик тут же перестал рыдать, будто и не трясся только что от слез, поднялся и с надеждой посмотрел на Васю.

— Очевидно, — ответил десятник, пожимая плечами, — Красных Собак придется добить.

— Я знал! — ни с того ни с сего голос старика зазвучал торжественно, — Слышите, все? Я всегда говорил, Великий Белый Волк однажды вернется и отберет назад свои земли!

После этих слов гоблины окружили парней и загомонили все разом, как воробьиная стая. Вася чесал затылок и чувствовал себя довольно по-дурацки. Такого оборота он никак не ожидал. Он обернулся к Акиму ища поддержки, но тот только округлял глаза и беспомощно разводил руками.

— Эй, да помолчите вы! — Вася пытался докричаться до разошедшихся селян, — Какой белый волк? Вы чего напридумывали?

Успокоить гоблинов удалось только минут через десять. Переубедить — не удалось вовсе. На любые доводы старик подмигивал с видом заговорщика и приговаривал:

— Старый Чачу все понимает. Старый Чачу слышал о подчиняющем договоре. Старый Чачу помнит, что Белый Волк хитер как гоблин. Белый Волк прислал мало воинов, чтобы никто на него не подумал. Вы можете не сомневаться, гоблины никому ничего не расскажут.

— Да, пес, с вами. Думайте, что хотите, — Вася сдался и махнул рукой, — Ты вот, что старик, угомони соплеменников, надо поговорить спокойно. Там в развалинах, если не ошибаюсь еще сорок Красных Собак осталось?

Старый гоблин тут же разогнал население по землянкам, предварительно заставив разжечь костер и разложить у кострища потертые шкуры. Парни сообразили, что так им оказывают гостеприимство, и вслед за старым Чачу расселись на шкурах.

— Еще четыре раза по стольку как пришло сегодня, — подтвердил старик количество дикарей, — Все на конях, у всех на одежду нашито черное дерево.

— А вооружение? — спросил Вася.

— У Красных Собак длинные мечи.

— Стрелки есть среди них?

— У Красных Собак стрелков нету, у гоблинов стрелки есть.

— Это хорошо, что у гоблинов есть стрелки, — обрадовался Вася, — Ты ведь понимаешь, Чачу, что мы вдесятером с сорока конными не справимся?

Гоблин посмотрел на Васю лукаво, он явно не поверил, но при этом сказал:

— Гоблины помогут. На Белого Волка никто не подумает.

— Ну, хоть так, — согласился десятник, — А моги есть у них?

— Старый Чачу не знает. Всегда одни и те же приходят. Среди них могов нет, — Чачу посмотрел на лежащие на снегу тела и поправился, — Не было.

Не откладывая, начали разрабатывать тактику предстоящего боя. Старый Чачу отправил гонцов в соседние селения за подкреплением, пообещав привести несколько десятков гоблинов. Макар получил в сопровождение мелкого проводника и отправился разведывать местность.

— Как думаешь, Чачу, — распрашивал Вася, — Когда Красные Собаки своих хватятся?

— До утра точно делать ничего не будут, — заверил старик, — А если почуют опасность, так и вовсе из крепости не вылезут.

— Штурмовать крепость — последнее дело, — сказал Вася, — Замершее озеро для конницы наилучшее место. Ровная поверхность и возможность для разгона. Они нас сметут.

— Тогда надо их выманить, — предложил Аким, — Старик, у тебя есть кто-нибудь с навыком верховой езды?

— Найдем, — пообещал гоблин.

— И еще тогда, — Аким видать уже придумал, как выманивать дикарей, — Отряди пару небрезгливых гоблинов отпилить у мертвых головы.

Все посмотрели на Акиму с удивлением, и только старый Чачу остался невозмутим:

— Все десять? — деловито спросил он.

— Трех голов достаточно.

— Нам нужно выманить их в такое место, — продолжал Вася, — Где они потеряют свое преимущество.

— Потеряют? — не понял гоблин, — Эти ничего не теряют, эти только норовят что-нибудь чужое прихватить.

— Нам нужно их выманить в такое место, — терпеливо пояснил Вася, — Где на коне и в тяжелом доспехе биться неудобно.

— А, теперь понял, — просветлел старик, — Есть такое место.

Он резво поднялся и повел парней показывать «место». Минут через двадцать он привел их в чащобу.

— Ты куда нас привел, Сусанин? — возмутился Аким, — Здесь леший ногу сломит.

— Акима, не мельтеши, — одернул его Вася, — Старик хорошее место показал. Бурелом, что надо. Еще бы повалить деревья кое-где, и мы их тут вовсе в мешок загоним.

Бобры выступили вперед, доставая топоры:

— Говори, где рубить.

— Значит так, парни, — Вася прикидывал на ходу, — Вот здесь место для стрелковой засады. Значит надо здесь навал сделать. И еще, — он обернулся к гоблину, — Чачу, Красных Собак откуда манить будем?

Старик показал. Вася кивнул и объяснил бобрам где рубить деревья и в каком направлении валить, чтобы конница оказалась в ловушке. Но как только Бобры начали рубить первое же дерево, Чачу их остановил.

— Э, парень, не так рубишь, — возмутился он.

— Да, ты чего, дед? — усмехнулся Бака, — Я в своей жизни деревьев больше срубил, чем ты обоссал.

— Посмейся у меня, — дед оказался с норовом, — Ты низко рубишь. Руби на уровне груди и не полностью срубай, чтобы дерево не отпало совсем, а только надломилось и склонилось. Если так повалишь, конь уже точно не перепрыгнет.

— А дед-то соображает, — Бака уважительно посмотрел на старого гоблина, — Сделаем.

С засадой провозились почти до ночи, следуя доброму правилу, если хочешь хорошо повоевать, сначала надо хорошо поработать. В селение вернулись уже по темноте. Чачу выделил парням две землянки, и спали они эту ночь как убитые. А с поздним зимним рассветом началось…

Солнце еще только показалось над лесом, бросая первые лучи на ледяную озерную равнину, когда на ней появился верховой гоблин. Приблизившись к развалинам крепости на безопасное расстояние, он стал кричать и улюлюкать, привлекая к себе внимание, пока в крепостных проломах не появились фигуры бойцов Красной Собаки. Тогда гоблин начал выкрикивать ругательства и оскорбления и показывать неприличные жесты.

Крепостные сторожа коротко посовещались, быстро придя к общему заключению, что гоблины совсем потеряли страх и перестали видеть края, и отправили одного из караульных звать вожака. Когда в стенном проеме показался вожак Красных Собак, гоблин достал из седельного подсумка какие-то предметы округлой формы, обвязанные веревками. Он стал один за другим раскручивать предметы, держа за концы коротких веревок и метать их в сторону развалин.

Один из предметов удачно упал прямо у ног вожака. Бешеный рев оповестил, что вожак разглядел, что это за предмет, — голова одного из его бойцов. Убедившись, что Красные Собаки кинулись к лошадям, и погоня неизбежна, гоблин пришпорил коня, направив его в сторону леса.

Он гнал по узким лесным тропам низкорослую лошадку, одну из тех, что достались трофеем после боя с десяткой Красных Собак. С нее сняли броню, да и сам гоблин весил немного, поэтому его лошадь имела преимущество, перед теми, что скакали следом и тащили на себе помимо собственной брони своих бронированных наездников.

Чтобы не оторваться от погони слишком далеко, зеленокожему нелюдю приходилось время от времени придерживать лошадь и делать вид будто она устала от скачки. При этом он продолжал на весь лес громко дразнил Красных Собак, распугивая мелкую лесную живность. В итоге своего он добился и привел их в засаду с большим шумом. Не переставая сквернословить, он спрыгнул с лошади и вскарабкался на навал, где ему уже протягивали руки, чтобы помочь забраться.

Вася прокричал: «бой», и в дикарей полетели стрелы его бойцов и дротики гоблинских стрелков. Надо сказать, получалось у них неплохо, хоть из десяти девять отскакивали от брони, однако полторы сотни метателей создавали достаточно плотный обстрел, чтобы некоторые дротики все же находили уязвимые места в доспехах. Красные Собаки сразу начали нести потери. Казалось бы, исход предрешен, но тут случилось то, что Вася не просчитал. У дикарей все-таки был свой мога, и как выяснилось, противостоять атакующей могии гоблины были совершенно не способны.

Вожак прокричал заклятие цепенящего ужаса, Вася и его парни только поморщились да привычно сжали зубы, а вот гоблинов накрыло. Они попадали наземь, и не то что воевать, даже убежать не могли. Бойцы Красной Собаки времени даром не теряли. Быстро сообразив, что кони для них сейчас только обуза они спешились и кинулись мечами прорубаться через древесные завалы.

Счет шел на секунды. Вася понимал, что, добравшись до не способных двигаться гоблинов дикари их перебьют. Но что он мог сделать? Гоблины переоценили Васю, а Вася переоценил гоблинов. Плохо он усвоил уроки Вепря, раз за разом твердившего, что первейшая причина поражения — это недооценка противника и переоценка союзника.

Непонятно на что надеясь, он достал из-за пазухи пятнадчик с заклинанием ратного духа. Да только толку с него? Мало иметь нужное заклятие, надо иметь силу для его использования. А Вася — не мога, даже близко — не мога.

— Давай, Вась, у тебя получится, — Акима видел, на что сейчас решается десятник и, как смог, постарался его поддержать.

Вася приказал монете засветиться, и она послушно начала набирать внутреннее свечение. Он окинул взглядом маленькие тела, лежащие прямо на снегу и подвывающие от ужаса. Образы послужной дорожки на левой руке начали греться и даже слегка засветились. Он чувствовал, как накопленный опыт противодействия зловредной могии нифрила дарит ему призрачный шанс перескочить на новый качественный уровень. Попытался охватить их всех единым взором, будто бы всех до одного заключая под свою защиту, накрывая общим обережным куполом. И когда ему удалось представить себе эту защиту так хорошо, что на какое-то мгновение и сам в нее поверил, он заговорил теми словами, которым, наверное, должны были поверить гоблины:

— Великий Белый Волк не даст вас в обиду! — его слова будто на самом деле отражались от стен изнутри невидимого купола, — Великий Волк дарует гоблинам защиту и силу противостояния. Восстаньте и бейтесь!

Вася так и не понял, помогло его заклятие, или просто закончилось действие проклятия вожака Красных Собак, но гоблины один за другим поднимались на ноги и оживали. Чем больше их поднималось, тем легче было подняться остальным, и вот уже зеленокожее воинство полностью вернуло свою боеспособность. А вот Аким, совершенно не сомневался, что гоблинов подняло именно Васино заклятие:

— Прав был Грач-ловкач, так его за ногу, — прокричал он с азартом, — Красные моги тоже бывают!

Он заразительно засмеялся, вытягивая в руке монету, разливающую ядовитую зелень и крикнул:

— Эй, гоблины, бей Собак, вон они еле шевелятся, как мухи в сиропе!

— Акима, это что сейчас было? — спросил Вася, глядя как зелень нифрила от акиминой монеты, распространяясь, обволакивает дикарей как липкая паутина.

— Замедляющее проклятие, — довольный собой, смеясь, ответил Аким, — Нет, нет. Сам бы я не смог. Но ты такой четкий образ выстроил, что я не мог не присоседиться.

Красным Собакам не удалось переломить ход боя, и их добили. Тем не менее, за досадную недооценку противника пришлось заплатить дорогую цену. Несколько гоблинов погибли. Вася никак не мог заставить себя отвернуться и все смотрел на маленькие тела, после смерти, казавшиеся еще меньше.

— Пойдем, Вася, — Аким дернул его за рукав, — Мелких жаль, но, ты сам говорил недавно, их уже не воротишь. Пора осмотреть освободившуюся жилплощадь.