Глава 39. Защита прав военнопленных.

Когда послышался звук отпираемого запора, Грач-ловкач, лежащий в тесной камере на гнилом соломенном тюфяке, нехотя приподнялся на локте. Проскрипев старыми петлями открылась тяжелая дверь. В открывшемся темном проеме различить что-либо было невозможно, зато звуки в подвальной тишине доносились отчетливо.

— Вам туда нельзя, я сам отдам, — послышался окрик стражника.

— Хорошо, но я должна убедиться, что вы передадите, — второй голос был юным голосом девушки.

— А то мне он сдался, этот хлеб, — с этими словами в камеру вступил стражник, держащий что-то в руках перед собой. Он положил это прямо на пол и сразу вышел, дверь закрылась с пронзительным скрипом. Снова вернулась тишина, а в камере запахло хлебом.

— Неужели? — Грач вопросительно посмотрел на Вепря.

Стражник вывел Ольху из мрачных подвалов, где держали пленников. В небольшом внутреннем дворике ее дожидался дядя Леша. На его вопросительный взгляд она ответила едва заметным кивком.

— Я хочу встретиться с полковником Витольдом, — сказала она стражнику.

— Полковник занят, — стражник скривился, ему было дано указание выпроводить княжну из крепости при первой возможности.

— Я подожду, — твердо сказала Ольха, — Я никуда не уйду, пока с ним не встречусь, и буду мозолить вам глаза. Она выставила перед глазами стража раскрытые ладошки и подвигала ими из стороны в сторону, показывая, как она будет «мозолить».

Стражник что-то зло и неразборчиво пробурчал и пошел докладывать. Когда ее все же отвели к полковнику, Ольха застала его хмурым и злым. За два дня своего пребывания в крепости она довела половину гарнизона до степени крайнего раздражения. При виде этой «защитницы прав военнопленных» у полковника начинали ныть зубы.

— Надеюсь, передача хлеба атману Вепрю прошла без заминок? — вежливость давалась ему с трудом и только в сочетании с сарказмом, — Теперь-то вы всем довольны?

— Благодарю, полковник, хлеб передали.

— В таком случае что еще я могу сделать ДЛЯ ВАС? — полковник выделил голосом это «для вас», подчеркивая, что вынужден заниматься прихотями избалованной княжны.

— Напрасно вы так сердитесь, — Ольха изобразила миролюбие, — Я только делаю то, что должно. С этим вашим Вепрем я даже не знакома.

— Да с чего это он мой? — полковник даже глаза выпучил, — Я не понимаю, что за каша у вас голове? Атман Вепрь обычный военнопленный, с которым обходятся как положено.

— Так меня и прислали в этом убедиться. Можно подумать, я прямо рвалась в эту вашу крепость, — Ольха очень выразительно надула губки, — То еще захолустье. Межнародное соглашение не я выдумывала. А вам, полковник Витольд, следует помнить, что случись вам попасть в плен, я буду и о вас точно также заботиться.

— Очерту на вас! — полковник поперхнулся собственной слюной, — Что вы несете? Каркаете, сами не знаете о чем. Говорите, что вам еще от меня надо.

— Согласно межнародному уложению, утвержденному Советом Сорока Восьми, — Ольха заученно забубнила по памяти, — Пленные атманы и моги должны содержаться в помещении с естественным освещением, если же таковое не представляется возможным, обеспечивать вышеуказанным чинам не реже одного раза в сутки выход на открытый воздух.

— О, сила нифрила, — полковник вознес очи горе, — Будет вам прогулка на открытом воздухе. Но учтите княжна, это последнее ваше требование. Вам ясно? После этого вы проваливаете с моих глаз на все четыре стороны.

— Мне все ясно полковник.

Присутствовать во внутреннем дворе во время прогулки Вепря и Грача Ольхе запретили, позволив наблюдать за ней со второго этажа из окна кабинета полковника Витольда. Полковник настежь распахнул оконные ставни, не без ехидства сделав ручкой приглашающий жест. Ольха на это ехидство ничем не ответила и прошла к окну. Полковник встал рядом.

Через некоторое время Вепря и Грача вывели. Руки у обоих были связаны, благо хоть не за спиной, все ж таки к ним было приставлено восемь человек охраны. Ольха только головой покачала. Вепрь вышел первым, с удовольствием вздохнул полной грудью, глянул на небо, прищурив от света глаза, неуверенно передвигая ноги, будто отвык от этого, сделал несколько шагов по двору. Грач, вышедший следом, сделал пару приседаний, чтобы восстановить кровообращение, подошел к Вепрю.

— Хорошо-то как дышится, — сообщил он.

— Прекрасно, — согласился Вепрь.

Тут Грач сморщился, будто почувствовал какое-то телесное неудобство:

— Прошу извинить, Вепрь, но мне срочно понадобилось «до ветру», — с этими словами Грач-ловкач заковылял к стене.

— Не положено, — окрикнул было его один из стражников, но Ольха тут же выкрикнула из окна:

— Да дайте человеку оправиться, куда он от вас денется.

Стражник задрал голову и покосился на Ольху и стоящего рядом с ней полковника. Полковник промолчал. Стражник пожал плечами, если полковник не против, то ему и вовсе плевать.

— Эй, отвернитесь, я не могу, когда на меня смотрят, — весело бросил Грач через плечо.

Отворачиваться никто не стал. Все почему-то уставились на поливаемый Грачом кусок стены. Облегчившись, Грач долго не оборачивался, возясь со своими штанами, при этом беззлобно вполголоса ругаясь.

— Да чего ж долго так? — не выдержал стражник и шагнул к Грачу.

— Да? А ты попробуй с завязанными руками штаны застегнуть, — не поворачиваясь, ворчливо возразил Грач, — Помог бы лучше.

— Вот еще, — стражник брезгливо отшатнулся и отступил обратно на шаг.

А затем… Нельзя сказать, что конвойные утратили бдительность, скорее то, что выкинул Грач, они просто не ожидали. Крикнув что-то на вроде «бойся!», Грач-ловкач сиганул вдоль стены и в три прыжка скрылся за углом постройки.

— За ним! — прокричал старший охраны и пятеро стражников рванули следом.

— Ну что за представление, — недовольно протянул, глядящий на все это из окна, полковник, — Знает ведь, что бежать ему некуда.

Однако в следующий миг Грач, который, вроде бы, только что скрылся за углом, вдруг каким-то непостижимым образом появился за спиной старшины охраны. Полковник успел лишь заметить, что руки его развязаны, и в одной из них он держит нож. После это полковника накрыла тьма.

* * *

Два дня назад.

Приграничную крепость, в которой держали военнопленных, Ольха нашла не без труда, да и то больше благодаря чутью дяди Леши. Поначалу ее не хотели пускать и вообще не воспринимали всерьез. Полдня она потратила только на то, чтобы добиться встречи с полковником, оказавшимся человеком довольно заносчивым. Пришлось даже напоминать воякам уставные положения, где были прописаны последствия для тех военачальников, что препятствуют допуску наблюдателя от миссии по соблюдению прав военнопленных.

Лишь к вечеру ее согласились отвести в подвал, где содержались пленные бойцы. Ее заставили выложить весь нифрил и тщательно проверили «нифрилоискателем». Чтобы обойти все помещения, ей пришлось собрать все свое терпение. То, что условия содержания будут крайне тяжелыми, она предполагала и раньше, но действительность превзошла ее предположения. Даже крестьяне свой скот содержат в большей чистоте. И все же после обхода она нашла в себе силы и попросила отвести ее в камеру, где находятся атман и ротный мога.

Если бойцы содержались в камерах, куда хоть как-то проникал дневной свет, то вожаков вообще держали в каменном мешке без намека на окно, в такой тесной камере, что они там едва помещались. Тем не менее она вошла и в это помещение, освященное невероятно тусклой масляной лампадой. Стражник заходить не стал, ему просто не хватило бы места.

— Здравствуйте, — сказала она, силясь хоть что-то разобрать в полутьме.

— Здравствуйте, — услышала она осипший слегка удивленный голос, — Вы, случайно не ошиблись дверью?

— Не ошиблась. Меня зовут Ольха. Миссия по соблюдению правил содержания военнопленных.

— Смелая девочка, — сообщил другой голос, — Если это не покажется вам издевкой, то предлагаю вам присесть. Меня зовут Вепрь.

Ольха уселась на что-то, напоминающее соломенный тюфяк.

— А меня зовут Грач, — сообщил тот, что заговорил первым, — И как вы оцениваете наше содержание?

— Как отвратительное, — чтобы глаза поскорее привыкли к тусклому освещению она на пару мгновений перекинулась на волчицу.

— Ого, это что еще за звериные игры? — удивился Грач,

— Здесь почти ничего не видно, в оборотне хоть что-то можно разглядеть.

— Не только смелая девочка, но и умная, — похвалил Вепрь.

Пообвыкшись она смогла разглядеть этих людей. Изможденные, заросшие и грязные, без солнечного света и, возможно, без надежды, они оставались людьми, вожаками и атманами. Она сразу поняла, что должна им помочь.

— Меня отправил князь Верес. Я постараюсь сделать для вас все от меня зависящее…

Грач переглянулся с Вепрем, получил от него утвердительный кивок и начал чертить пальцем в воздухе букву за буквой. Когда он закончил, Ольха кивнула.

— Я обязательно буду добиваться от полковника Витольда, чтобы вам были предоставлены лучшие условия, — произнесла она отчетливо, чтобы ее услышал стражник.

Атманы одобрительно кивнули.

Выйдя из застенков Ольха натолкнулась на полковника.

— Вы закончили с вашей миссией? — грубо спросил он.

— Нет. Не закончила. Я вернусь завтра.

— Вы много себе позволяете, — к грубости в его голосе добавилась угроза.

Ольха угрозе не поддалась:

— Не надо меня стращать, полковник, — ответила она с вызовом, — Вам самому должно быть стыдно, вы содержите людей хуже скота.

— Они и есть хуже скота, — полковник ничуть не смутился, — Скот приносит пользу, а они нет.

— Тем не менее есть требования, записанные в уставе. У меня есть замечания касательно соответствия этим требованиям. И, поверьте, их немало. До завтра, полковник.

— Как скажете, — обронил он сквозь зубы.

Когда они отъехали от крепости, Ольха придержала Птаху и спросила:

— Дядь Леша, а ведь до академии отсюда недалеко должно быть? Она тоже ведь тоже в приграничье?

— Недалеко, — подтвердил матерый, — Верхом часа за три доберемся. Никак опять что-то удумала?

— Удумала, можете не сомневаться.

Дядя Леша не ошибся. В полночь они въехали в ворота академии, у которых стоял все-тот же свирепый с виду, но совершенно безобидный морок. Ольха спешилась, попросила дядю Лешу присмотреть за Птахой и направилась к факультету разведки. Она побаивалась, как старый Лис воспримет столь поздний визит, но увидела, что в окне его кабинета горит свет и это придало ей уверенности. Когда Ольха постучалась в знакомую дверь, Бартоло и впрямь не спал и не рассердился:

— Надо же, вот кого я совершенно не ожидал увидеть, — его глазки-бусинки блестели, отражая свет настольной свечи, — Признаться, я уже спал на ходу, но вы… разбудили мое любопытство.

— Надеюсь вас не разочаровать, — улыбка у Ольхи получилась вымученной, этот бесконечный день ее вымотал. Она выложила перед Лисом на стол монету, — Вы хотели получить заклятие, которым я взломала вашего стража на входе.

— Это оно?

— Да.

— Я так понимаю, мне придется как-то отдариваться перед князем?

— Это заклятие не от князя. Я сама его сотворила.

— Вот как. Однако сути это не меняет. Разница лишь в том, что мне придется отдариваться перед вами. Что вы от меня хотите, Ольха?

— Совет.

— Отлично. Люблю отдариваться советами. И получатель доволен, и я не в убытке.

— Как можно обойти нифрилоискатель?

— Ах, вот оно что. Обойти заклятие, обнаруживающее нифрил. Есть простой и давно известный любому крестьянину способ. Достаточно закатать монету в хлебный мякиш.

— Надо же, а я вот не знала.

— Но это сработает только на маленькую монету. Если вы хотите тайно пронести нифрила побольше, то потребуется заклятие, создающее вокруг монеты защитную оболочку.

— И это заклятие у вас…

— Есть, — подтвердил Бартоло, — Но я хочу знать, куда вы собираетесь.

Ольха не видела иного выхода, кроме как рассказать Бартоло о своем плане. Выслушав, он сказал, что план неплох, но продуман не полностью.

— Вы сказали, Ольха, с вами приехал воин из матерых?

— Да, дядя Леша.

— Зовите его сюда, — Бартоло потер ладони, — Будем дорабатывать ваш план. Эх, давненько я не участвовал в диверсионном планировании.

Когда Ольха вернулась в кабинет с дядей Лешей, оказалось, что Бартоло позвал еще одного человека. Ольха сразу узнала Дукена, того самого первого ученика, с которым сходилась в игровом поединке.

— Я позволил себе пригласить сюда Дукена, — сообщил старый Лис, — Хоть вам тогда и удалось его переиграть, но на дела подобные вашему у него очень хорошее чутье. К тому же к гусиному полковнику у Дукена имеется старый счет.

Они просидели всю ночь, продумывая каждую мелочь. Дядя Леша тоже внес свою лепту. Хоть он, казалось, почти не отходил от Ольхи во время пребывании в крепости, однако приметил немало важных деталей, от нее ускользнувших. Они вышли из здания факультета разведки, когда небо начало светлеть.

Спать хотелось до ломоты в суставах, но время поджимало. К рассвету они с дядей Лешей добрались до блинной Иваныча. Благо пекарь и сам поднимался ни свет не заря, будить его не пришлось. Они сделали Иванычу заказ на выпечку хлебного каравая с монетой внутри, и пока тот готовился, Ольхе удалось немного поспать. А затем их снова ждала скачка к крепости полковника Витольда.

Солнце стояло в зените, когда воротные стражи запустили их в крепость, на этот раз без долгих проволочек, Ольху они запомнили лучше, чем хотели бы сами. Поднявшись к полковнику, Ольха, не моргнув глазом, наврала про день рождения Вепря и личную просьбу князя Вереса по случаю такого события передать ему хлеб. Проверяя, не припрятан ли в каравае нож, Витольд его изрядно помял, местами даже надломил, Ольха переживала, что полковник нащупает спрятанную в хлебе монету, но обошлось. Все-таки он искал предмет покрупнее.

Потом Ольха успешно прошла проверку нифрилоискателем, и пока она ходила передавать хлеб Вепрю, дядю Лешу, на что и был расчет, оставили во внутреннем дворе одного. За все время, что они были в крепости, дядя Леша не произнес и нескольких слов. Он был всего лишь ее сопровождением, ее тенью, поэтому на него и престали обращать внимание, как его не обращают на тень. За то время, что она спускалась в застенки, дядя Леша успел сделать то, что намечали. Теперь оставалось надавить на полковника, чтобы тот разрешил вывести Вепря и Грача на одну единственную прогулку.

* * *

— Неужели? — Грач не сдержал удивления, когда дверь закрылась с противным скрипом, а в камере запахло хлебом.

— Грех отказываться от угощения, — Вепрь бережно взял в руки хлеб, — Только я полагаю, если хотите сберечь зубы, жевать придется с осторожностью.

Они отламывали по небольшому кусочку и разжевывали, неплотно смыкая челюсти.

— О, я кажется нашел, — Грач сплюнул монету на ладонь.

— Пятнадчик, — сказал Вепрь, когда монету очистили от хлебного мякиша, — Есть на ней что-нибудь?

— Довольно искусный приказ, сворачивающий решетчатый строй. Это, я так понимаю, чтобы монету не обнаружили на входе. Еще заклятие, отводящее внимание, и заклятие, создающее двойника. Арсенал неплох, только не представляю, как его использовать, сидя здесь взаперти. Вроде все. Нет, есть еще совсем маленький образ всего на две ячеистые пары.

— Сможете засветить?

— Уже, — Грач пробудил приказ, и над монетой проявилось плоское изображение, — Это какой-то чертеж.

— Точно. Я даже скажу, что чертеж этой самой крепости, — Вепрь ткнул пальцем в светящуюся картинку, — Вот казематы, где нас держат. Тут даже пометка есть.

— Да, вижу, вот здесь мы, а здесь, я так понимаю, остальная рота, — подтвердил Грач, — А вот это внутренний двор, через него нас заводили. И кстати, Вепрь, здесь тоже пометка, только я не понял, пометка указывает на двор?

— Скорее на стену, что наружной стороной выходит на двор.

— И от входа недалеко. Возможно там спрятана закладка. Как думаете?

— Узнаем, если наша умница-княжна придумала способ, как перенести нас во двор.

— Она говорила, что будет добиваться для нас лучших условий содержания. Может перевод в другую камеру?

— Поживем увидим.

Когда снова отворилась дверь в их камеру, а им связали руки и вывели, Грач полюбопытствовал:

— Нас переводят? — спросил он у стража.

— Своей милостью полковник Витольд разрешил вам короткую прогулку во дворе.

— Тоже неплохо, — буркнул Вепрь.

Во дворе они немного расходились и попривыкли к яркому для них после темного подвала свету. Грач сделал вид, будто ему срочно понадобилось по малой нужде и отошел к стене, и пока оправлялся нащупал в широкой щели в бревне припрятанный там нож. Ему пришлось разыграть небольшое представление, будто никак не может застегнуться со связанными руками, а сам в это время перерезал ножом веревку, сплетавшую руки, и засветил монету.

Когда Вепрь понял, что Грач готов, он сделал пару шагов в сторону стражников, зная, что это невольно переключит на него их внимание. В это время Грач прокричал приказ, запускающий два заклятия, одно из которых создало бегущего двойника, за которым тут же припустила стража, второе отвело от него внимание. Оно не сделало его невидимым, а только вывело из поля пристального взора. Однако Грачу этого хватило, чтобы успеть незамеченным забежать за спину старшине.

Грач одним движением перерезал ему горло и перекинул нож Вепрю. Затем выхватил из рук оседающего на землю старшины его меч и зарубил еще одного. К тому времени, как на крики вернулись те пятеро из восьми, что погнались за его двойником, они на пару с Вепрем, уже освободившим свои руки, добили третьего оставшегося и вооружились.

Как только началась заваруха Ольха наслала на стоящего рядом полковника ослепляющее проклятие. Полковник заметался и завопил, призывая стоящих за дверью кабинета караульных. Ольха с опаской оглянулась на распахнувшуюся кабинетную дверь. В открывшийся проем шагнул караульный с обнаженным мечом в руке. Он сделал два шага к Ольхе, остановился, из угла его рта вытекла струйка крови и караульный навзничь повалился лицом вперед. Под лопаткой в его спине торчал нож, загнанный по самую рукоять. Сразу следом тело второго караульного волоком затащил в кабинет дядя Леша и запер кабинет изнутри.

— Вы с ума сошли, — полковник перестал метаться и только тяжело дышал, — Дозорный на башне все видел. Сейчас сюда сбежится весь гарнизон. Вы очень и очень пожалеете княжна.

— Спасибо, что напомнили про башню, полковник, — Ольха высунулась из окна и помахала рукой. Из дозорной башни ей помахали в ответ.

Как умудрился Мангуст проникнуть в гусиную крепость, затеревшись в компанию торговцев, надо бы спросить у самого Дукена, но свою часть дела он выполнил, дозорный на башне уже не сможет никого позвать на подмогу.

Вепрь и Грач расправились с оставшимися пятью стражами. Дукен, оказавшийся умелым лучником, им помог, стреляя с дозорной башни. Вепрь снял с пояса убитого старшины связку ключей.

— Идем за ротой, — бросил он Грачу.

Дядя Леша ухватил полковника за ворот и поставил на ноги.

— Прогуляемся, полковник, — сказал он.

— Куда?

— До оружейной комнаты.

— Я никуда не пойду, — полковник начал упираться.

— Да, леший с ним, дядя Леша, — сказала Ольха, — Я уже и так сняла его образ.

— Вот и ладно, — обрадовался дядя Леша и хлестко ударил полковника по шее ребром ладони. Полковник повалился как куль. Дядя Леша связал его с поразительной ловкостью и быстротой.

— Пошли, — он мотнул Ольхе головой, — Оружейка должна быть внизу.

Ольха сотворила двойник полковника, вместе с которым они спустились в оружейную. Выглядело это так, будто полковник Витольд шел вместе с ними. Двое бойцов, охраняющих оружейную комнату вытянулись по стойке смирно.

— Разрешите обратиться полковник, — начал один из них, — Мы слышали во дворе крики и…

Договорить ему не дали. Ольха накинула на обоих сразу уже полюбившееся ей ослепляющее проклятие, и дядя Леша расправился с ними в пару мгновений. Ворвавшись в оружейную комнату, они стали хватать все оружие без разбора и вышвыривать его в окно, выходящее на внутренний двор. Туда уже выбегали освобожденные бойцы роты Вепря. Они вооружались кто чем, особо не выбирая, и сразу вставали в построение. Когда Вепрь последним вышел из казематов, рота уже была построена по сотням, каждая десятка, каждый боец, все на своих местах. Вепрь отметил, что выучку за время плена они не растеряли, оставалось выяснить главное, сохранили ли они боевой дух в беспросветности плена.

Вепрь вышел перед строем и оглядел свою роту. Бойцы грязные и оборванные, со впалыми щеками, но в глазах угрюмая решимость и чистая злость. За предательство Гусей, за унижение пленом, за скотское существование они были злы как черти, и готовы продать свою жизнь подороже. Вепрю не нужно было поднимать их боевой настрой, он имелся и так, оставалось лишь использовать внезапность, бить прямо сейчас, пока остальной гарнизон крепости не ждет удара, а значит к нему не готов. Один раз Гуси застали их врасплох ночью на поле. Пришло время отплатить той же монетой.

— Первая сотня — зачистка стены, взятие под контроль выходов из крепости. Вторая, третья сотни — бить все, что попытается оказать сопротивление. Вперед рота!

Вепрю сейчас некогда было разбираться, почему третья сотня разрослась чуть ли не вдвое. Крикнув «за мной», он побежал к крепостной казарме. Гусиный гарнизон существенного сопротивления оказать не смог. Хотя запасов арсенала оружейной комнаты едва ли хватило, чтобы вооружить хотя бы половину роты, они опрокидывали любые наспех составленные защитные построения и тут же довооружались захваченным оружием. Уже через пятнадцать минут они захватили основные строения, очистили стену и взяли под контроль крепостные ворота. В отдельных местах еще продолжались стычки, но было уже понятно, — гарнизон пал.

В одночасье все переменилось, верх с низом поменялись местами. Бывшие узники расхаживали по крепости, а своих бывших сторожей загоняли в те самые казематы, из которых только что вышли. Когда мимо Ольхи вели полковника Витольда, тот неожиданно начал упираться и заговорил горячо:

— Не забывайте, княжна, вы обещали обо мне заботиться, если я попаду в плен.

— Я гляжу, Ольха, как защитница прав военнопленных вы набираете большую известность, — весело сказал подошедший Грач, — Надеюсь, вы не собираетесь носить хлеб нашему полковнику?

— Перебьется, — Ольха ухмыльнулась, — Я даже на прогулках настаивать не буду.

Рота снова построилась, на том же месте, но с совершенно новым настроем. Перед строем вышел Вепрь. Он был сильно заляпан кровью, не понятно, правда, своей или чужой. Во всяком случае его глаза лучились радостью. Он поздравил свою роту с победой, с освобождением и с возвращением чести. Ответом ему было троекратное «ура». Бойцы кричали и обнимались. Многие не сдерживали слез.

Атман Вепрь и сам бы хотел присоединиться к общему ликованию. Груз позора не только своего, а и всей роты сегодня упал с его плеч, но именно сейчас он не мог терять ни минуты времени. Атман отправил Грача на стену попытаться установить связь с командованием. Тот вернулся с докладом довольно быстро.

— Связь есть, — быстро проговорил он, — Основных новостей две. Первая и важнейшая, наш царь держит оборону в приграничной крепости против превосходящих сил Гусей. Расстояние от нас, как я понял, где-то в пределах пешего дневного перехода. Если мы поторопимся, успеем ему помочь.

— Сотники ко мне, — закричал атман Вепрь, — Обеспечить бойцов оружием, доспехом, обувью, нательными монетами, а также суточным питьем и сухпайком. Немедленно. Выполняйте.

Прежде чем сотники кинулись выполнять приказ, Вепрь окрикнул:

— Сотник Куч.

— Слушаю атман.

— Откуда пополнение? В вашей сотне человек сто пятьдесят.

— Сто сорок два, атман. Остатки двух пехотных сотен, разбитых Гусями. Сидели с нами в подвале.

— Вожак у них есть? — спросил Вепрь.

— Их сотники пали. Но есть один толковый мога.

— Пришлите его ко мне. Мы пойдем на выручку царю Вакуле, нужно кого-то оставить охранять крепость.

— Слушаюсь.

Сотник Куч убежал, Вепрь обернулся к Грачу.

— А какая вторая новость?

— Наше ротное знамя поднято над развалинами Северграда. Сведения довольно скудные, но вроде там сейчас срочно укрепляется несколько сотен разномастных нелюдей.

— Какой любопытный поворот. Однако, прежде все-таки нужно помочь царю, с ротным знаменем после будем разбираться.