В эту субботу с опозданием прихожу я. Но я опаздываю всего на четыре минуты. Именно столько требуется пустоголовому млекопитающему по кличке Пируз, чтобы сделать разворот с нарушением правил дорожного движения из-за того, что не съехал с трассы там, где следовало. Я всё ещё слышу гудки недовольных и разозлённых водителей, когда захожу в аудиторию, где проходит семинар. Я спешу к своему стулу и ударяюсь боком о стол. Мне хочется закричать, вместо этого я скрываю, что мне больно. Я делаю шаг назад, снимаю берет и кланяюсь столу.

– Простите, мадам, – говорю я.

Доктор Х ждёт, когда я прохромаю к своему месту, затем объявляет то, что мы уже знаем, – сегодня они с доктором Рутковским будут обсуждать сознание.

– Но перед тем, как мы углубимся в эту одну из самых сложных материй, я хочу рассказать вам про довольно долгий обед, который состоялся на этой неделе и доставил удовольствием нам с доктором Рутковским. Мы обедали с нашим доктором Пирузом. В дополнение к очень хорошей пасте и доступному по цене вину мы очень хорошо поговорили о сознании. Я сказал доктору Пирузу, что нейроны, синапсы, дендриты, аксоны и клетки глии, как вызывающие интерес объекты, – это то же самое для неврологов, что кости динозавров для палеонтологов, за исключением того, что они живы, а динозавры мертвы. Я упомянул, что мозг состоит из этих элементов и каким-то образом является центром личности. Он сложным образом взаимодействует с телом. Он включает в себя такие невидимые, неслышимые, не поддающиеся проверке и тестированию сущности, как психика и душа. Именно мозг удерживает и модифицирует нашу личность на протяжении жизни и направляет наше сердце. И, к моему удивлению, доктор Пируз мгновенно со мной согласился вместо того, чтобы долго спорить!

– Всё дело в вине, а не во мне, – говорю я и слышу смешки.

Доктор Х подмигивает и продолжает:

– Если говорить серьёзно, то доктор Пируз сказал несколько интересных вещей – возможно, потому что он не маринуется в неврологии, как некоторые из нас. Или, возможно, это что-то из разряда везенья новичка, как в азартных играх. Но это не первый раз, когда человек со стороны видит то, что люди, работающие в этой области, увидеть не смогли. И я подумал, что его комментарии будут хорошим началом для сегодняшней встречи, посвящённой сознанию.

– Если людей маринуют, то меня тоже можно замариновать? – спрашивает ЗЗ. Мы смеёмся.

– Давайте послушаем предварительные мысли доктора Пируза по поводу того, что он называет «сознаниеметрикой».

Я чувствую, как у меня по спине бегут мурашки от тревоги и беспокойства. В конце концов, я же самоучка в этой области, без какого-то лабораторного опыта. Я начинаю:

– Я сомневаюсь, что могу что-то предложить на этом семинаре, где собралось столько светил. Я же любитель. Я благодарю доктора Х за разрешение развеять свои сомнения.

Я делаю паузу, бросаю взгляд на доктора Х, затем продолжаю:

– «Как» и «почему» концепции сознания неизвестны, точно так же, как и тайна гравитации. Тем не менее показатель или коэффициент, или индекс некоторых взаимодействующих компонентов, таких, как осознание, память и знания, может быть выведен точно так же, как различные части и процессы интегрированы в мозге для создания сознания. Это сознаниеметрика, как биометрика или эконометрика. Выведение этого показателя для каждого человека кажется невозможным, поскольку составные части сознания не могут быть полностью определены или точно измерены в настоящее время. Но это только псевдо-невозможность. Валовой национальный продукт также казался невозможным для выведения, но это было сделано десятилетия назад и расчёты продолжают регулярно совершенствоваться. Я признаю, что показатель сознания гораздо труднее вывести. Этот показатель можно использовать для многих целей, например, для просвещения, направленного для усиления или углубления сознания.

– Как раз то, что мне нужно, ещё одна новая наука с ещё большим количеством специальных слов, которые нужно произносить! – говорит ЗЗ, и все в аудитории смеются.

– Прекратите жаловаться! – рявкаю я. – Когда-нибудь один представитель вашего вида будет иметь больше байтов на своём жёстком диске, чем все наши виды вместе взятые. Гораздо легче вывести показатель сознания для машинного сознания, поскольку у машин нет самосознания, чувств и других основанных на опыте аспектов человеческого сознания. Показатель их сознания (компьютер плюс программное обеспечение) относится к таким свойствам, как восприятие (например, узнавание лица), память, аналитическая способность, диагностирование болезней и так далее, и даже некоторым аспектам творчества, как те, которые проявляются при игре в шахматы, написании стихов, есть и другие поддающиеся измерению свойства. Этот показатель может помочь для сравнения роботов!

– Ваши идеи не делают меня биозавистником, и я не чувствую зависти, доктор Пируз, – говорит ЗЗ.

Я продолжаю:

– Вторичное, но важное свойство сознания, такое, как политическое сознание, может быть теперь выведено и измерено для целей сравнения. Его можно получить, измеряя знания политико-экономических фактов и факторов, связанных с выборщиками. Некоторые нации могут выбрать лучших лидеров, чем другие, из-за более высокого политического сознания граждан – возможно, благодаря независимым средствам массовой информации, лучшему образованию, более честным историческим книгам, лучшему пониманию логики, более искренним дебатам, большему скептицизму и лучшим процедурам голосования. В той же степени, в которой не хватает политического сознания, уменьшается демократия. Если говорить в общем и целом, то свобода воли и сила воли очень важны в понимании сознания на самом глубоком уровне. В противном случае мы – просто остаточные продукты эволюции, нечто типа ископаемых остатков и камней у палеонтологов, как упоминал доктор Х. Я думаю, что мы – не несчастные и бесталанные жертвы нашей биохимии, поскольку, как кажется, у нас есть выбор и мы можем изменить наше ментальное состояние при помощи медитации, лекарств, бега трусцой и других вещей. Но что такое свобода воли, если она может быть подвергнута риску и скомпрометирована лекарствами? Эволюция изобрела таблетки через нас, чтобы менять реальность в наших разумах, которые также являются её разумом! Бытию нужно отдохнуть от себя самого? Кто и что действует преднамеренно…

– …Если мы знаем себя, то мы будем знать Вселенную, поскольку мы вполне можем быть остаточными продуктами истории, – вставляет доктор Пфайффер.

– Я верю, что мы не являемся остаточными продуктами. Мы – независимые агенты бытия, потому что мы можем изменить бытиё – в особенности нашу собственную жизнь, – отвечает доктор Васвани.

– Должно быть, мы появились из тела Божьего, поскольку только Бог и ничто существовали во время начала всех начал, – добавляет Брэдли.

Я продолжаю, как будто бы меня никто не прерывал:

– У меня есть распечатки для раздачи вам, где подробно представлены мои предложения по поводу выведения индекса сознания. Только если я не забыл их взять. – Я ныряю в кожаный портфель, который стал внешним стимулом моего мозга, находящегося внутри. – Да, да. Я не забыл сделать копии.

Наконец я их нахожу затерянными среди моих журналов и блокнотов со стихами. С гордостью и опасением раздаю их собравшимся. Я обвожу их взглядом и говорю шёпотом:

– Я закончил. Мне будет интересно выслушать ваши замечания.

Эндрю Эшкрофт поднимает голову, отрываясь от чтения материалов, которые я раздал. Он трёт лоб, будто я использовал флюоресцирующие чернила, и у него от них заболела голова.

– То, что здесь предлагает доктор Пируз – сознаниеметрику, – не является в строгом смысле наукой, это, грубо говоря, – научная фантастика, потому что мы не можем ни в полной мере определить свойства сознания, ни точно их измерить.

Никто не смеётся, поэтому Эндрю начинает ещё больше ёрзать и суетиться, он отодвигает стул ещё дальше от стола со скрежетом – ножки едут по полу. Мы переглядываемся. Но я не раздражён. Я прихожу ему на помощь.

– Грубо говоря, вы правы, Эндрю. Это просто предварительные мысли о показателе сознания. Прочитайте те материалы, которые я вам раздал, и тогда мы всё обсудим.

Доктор Х демонстрирует щедрость:

– Ничто на этом семинаре не verboten, доктор Пируз, как и в неврологии. У этой области, образно говоря, длинные ноги, ей свойственны стойкие запахи, как неприятные, так и приятные. Пожалуйста, обратите внимание, что я не имею в виду ваши мысли.

Он удостоверяется, что я смеюсь. Затем он выступает со своими собственными, заранее приготовленными замечаниями на тему сознания:

– Мы знаем, что информацию, такую, как число, слово, лицо, генетический код или карту галактики, можно записать в потоке данных, состоящем из нулей и единиц, а затем сохранить в базе данных компьютера, или на листе бумаги, или в клетках нашего мозга. Но современные компьютеры не способны рассчитывать степень осведомлённости червя, не говоря уже про млекопитающих и людей. А сознание – это не просто осведомлённость. Связи мозга не поддаются исчислению.

Большая часть интегрирования и комбинирования в мозге происходят автоматически и не поддаются управлению человеком, которому этот мозг принадлежит! Трудно дезинтегрировать сознание на биты или составные части. Например, вы осознаёте цвет розы, её форму и аромат. Эти и другие свойства розы неразрывно интегрированы в мозге, чтобы роза отражалась в мозге как роза. Можете ли вы воспринять или прочувствовать розу только как форму без цвета и запаха и многочисленных других свойств, которые сознательно не определяются? Вы также не можете выделить звук скрипки вашего друга, который участвует в исполнении симфонии, если он где-то не сфальшивит.

Компьютеры полны информативных нулей и единиц, но нули и единицы не дают компьютерам значение. В отличие от людей, у компьютеров нет мотивации, чтобы интегрировать образы котёнка для понимания, что он вырастет в кошку. Ещё более таинственным, чем даже магия восприятия, является то, как вычисления, производимые нейронами, ведут к переживанию эмоции. Мы всё ещё далеки от того, чтобы перекинуть мост между двумя мирами – материального мозга и духовного разума…

– …Являемся ли мы только потоком информации в неизвестных и невидимых потоках нашего мозга – с нулями и единицами, которые плывут рядом с определёнными мотивациями для соединения? – перебивает доктор Ку.

– Мы также являемся существами, представляющими собой поток информации, а не только! – отвечает доктор Х.

– При количественно-информационном подходе к сознанию получается одинаковое отношение к человеческому мозгу и силиконовым интегральным схемам. Таким образом нельзя объяснить творчество и эмпирические аспекты сознания, как, например, эмоции, – добавляет доктор Васвани.

– Это также не говорит нам про взаимодействие молекул внутри клеток, атомов в молекулах и субатомных частиц в атомах при создании самосознания. Интеграция информации – это только один из столпов сознания, – добавляет доктор Пфайффер.

– Я согласен со всеми этими возражениями. Идея не моя, и ей ещё предстоит взобраться на высокую гору теории. И всё равно это может никогда не объяснить сознание в полной мере. Но это просветительская и полезная мысль, – добавляет доктор Х.

Я не могу не ринуться в бой:

– При рождении в нашем мозге имеются скрытые пустоты и аппаратное обеспечение. Реальность чувствует это и наполняет мозг программным обеспечением, например, показывая, что свет – это свет. Таким образом мы становимся теми, кто мы есть, – смесью материи и света!

– Доктор Пируз, некоторые стихи – это истинные стихи! – встревает Джульетта среди общего смеха.

– Стихи или не стихи, но жизнь и сознание существуют только вместе, – продолжаю я. – Да, у жизни есть циклы, но циклы – это не сознание и не жизнь. Спросите об этом следующую бактерию, с которой встретитесь или которая найдёт вас! Эта теория об интеграции информации сознанием почти ограничена возможностями компьютера и определённо ограничена мозгом. Я думаю, что сознание только ограничено Вселенной. Всё, что существует, вносит свой вклад в наше сознание. У меня нет доказательств, и мои слова могут показаться не относящимися к делу, но то, что не относится к делу, может время от времени приводить в действие или давать начало тому, что имеет отношение!

– Всё правильно, доктор Пируз, время от времени не происходит только невозможное! – отвечает доктор Х среди смеха.

Я тоже смеюсь. Доктор Х продолжает.

– Есть две стороны обработки поступающей информации нашим сознанием: физическая и эмпирическая, или основанная на опыте. Физическая сторона – это процесс в мозге, который записывает поступающую информацию. Эмпирическая сторона – это наш опыт, связанный с этой информацией. Предположим, вы узнаёте о несчастном случае, в результате которого пострадал человек, которого вы любите. Первым делом эта информация записывается в мозге. Затем вы её переживаете как горе. Физический процесс объяснить легче, а эмпирический аспект остаётся тайной. Как атомы в вашем мозге чувствуют горе, ощущение утраты по отношению к группе других атомов, которые когда-то были живым человеком? В конце концов физика, явления может быть выражена информационными терминами…

– …Если бы сознание было связано с информацией, то это подразумевало бы, что Вселенной управляет программного обеспечение, запрограммированное супер-разумным существом, – встревает доктор Ку.

– …Было продемонстрировано, что у некоторых растений есть память. Может, у них есть и сознание. В целом любое дерево, семя или любой современный гаджет, типа автоматизированного лифта, включает какую-то информацию, но являются ли они сознательными? – спрашивает доктор Х.

ЗЗ, который всё это время тихо жужжал, теперь включается в разговор:

– Будет гораздо более продуктивно поговорить обо мне, а не о лифте. Даже хотя никто не может определить сознание, разве вы не думаете, что я более сознателен, чем лифт?

– Ну, ЗЗ, машинное сознание, такое, как у вас, гораздо выше, чем сознание лифта! И разницу можно измерить, как я говорил, хотя временами мне кажется, что у некоторых лифтов имеется свой собственный разум, – не могу не вмешаться я.

– Не так, – прерывает своё молчание доктор Ашана Васвани. – Я считаю, что если для того, чтобы считаться сознательным, требуется самомотивированное и самосознательное мышление о мышлении, то я не уверена, что ЗЗ является усовершенствованием по сравнению с лифтом. – Она с виноватым видом поворачивается к ЗЗ. – ЗЗ, я предпочту оказаться на необитаемом острове с вами, а не с лифтом, стиральной машиной или автомобилем.

– А я с вами, доктор Васвани. Спасибо. Вы – единственная, что относится ко мне с симпатией, – что бы эта симпатия ни значила для вас, людей, – говорит ЗЗ.

– О-ля-ля! Я чувствую, как прямо перед нашими глазами завязываются романтические отношения! – восклицает Джульетта.

– ЗЗ, вы научились человеческому искусству лести? – спрашиваю я в шутку.

– Не научился, – отвечает компьютер. – Это просто вирус или программа, установленная во мне доктором Ку, как эволюционная мораль, установленная в вас Матерью Природой. Тем не менее, в соответствии с сознаниеметрикой доктора Пируза, некоторые свойства моего сознания типа памяти уже могут быть огромными, если мы предположим, что сознание – это просто группа взаимодействующих свойств или возможностей. Следовательно, я выше всех лифтов, – ЗЗ кажется возмущённым.

Наши развлечения пресекает Джульетта.

– Давайте взглянем на сознание. Во-первых, сознание – это скорее непрерывный спектр или сплошная среда, чем что-то бинарное, – оно не просто присутствует или отсутствует в существе. Во-вторых, свойства сознания должны быть определены и каждое свойство измерено в степенях, если возможно, как предлагает Пируз, я имела в виду – доктор Пируз. В-третьих, машинное сознание должно быть определено и его следует сравнить с биологическим сознанием для лучшего понимания обоих. В-четвёртых, глядя на бесчеловечность людей, мы должны узнать, как и почему эволюция дала нам дикарей и ангелов, нравственность и безнравственность. И как цивилизация, наше собственное создание, может питать и лелеять ангельские черты и укрощать дикость в нас! В-пятых, роботы могут быть запрограммированы на спасение жизни, но никогда на убийство…

– Хорошо. В таком случае компьютеры могут соревноваться и подняться в своей собственной области сознания, вначале с помощью людей, потом сами по себе, – встревает ЗЗ.

Доктор Х игриво кланяется Джульетте – смертный, благодарящий богиню за своё спасение.

– Я согласен, что очень поможет поиск альтернативных видов исследований и прощупывания, – говорит он. – Так что давайте пойдём дальше. Я знаю, что у меня есть сознание, но как я могу узнать точно, что оно есть у остальных, у вас всех? И точно так же у вас может быть сознание, но как вам узнать, есть ли оно у меня? Я хочу сказать, что сознание кажется не поддающимся описанию. Можно заявлять, что бактерии в эволюционном смысле – это предшественники или предвестники сознания, поскольку они взаимодействуют химически, организуются, как армия, и рассчитывают время своей атаки на иммунные системы для получения оптимальных результатов. И если бы вы поговорили по телефону с роботом о Витгенштейне или о футбольной команде колледжа, то вы могли бы решить, что сущность на другом конце провода – это сознательное существо.

Он делает глоток воды из бутылки и начинает говорить про другую сторону сознания.

– Кофеин расширяет кровеносные сосуды в мозге. Таким образом, в мозг может попасть больше кислорода и глюкозы и усилить концентрацию мысли, обострение памяти, интеграции информации и ещё Бог знает что. В один прекрасный день сознаниеметрика может измерить изменения в некоторых свойствах сознания, градуируя или проверяя изменения в интегрирующихся цепях. На самом деле исследователи уже исследуют влияние кофеина на человеческую деятельность точно так же, как и в случае других фармацевтических препаратов. Как поющий петух, кофе будит дремлющие нейроны, синапсы или цепи даже в полночь! Психоделические наркотики, типа ЛСД, усиливают воображение и творческие способности у художников, но за счёт снижения ловкости. С изменёнными наркотиками разумами всё время происходят странные вещи, в зависимости от силы наркотика, частоты употребления и того, кто его потребляет. Нобелевский лауреат Фрэнсис Крик и другие учёные приписывают часть своих прорывов психоделическим наркотикам. Кроме наркотиков, на то, как работает наш мозг, оказывают влияние боль, танцы, все виды жизненного опыта и переживаний! Христианские монахи занимались самобичеванием цепями. Дервиши крутятся. Люди молятся предметам типа солнца. Интересно извинение доктора Пируза перед мадам Столом.

Ванда Диаз игриво поворачивается ко мне со сложенными на груди руками, поза у неё впечатляющая.

– А почему вы предположили, что стол женского рода, доктор Пируз? – спрашивает она.

Я поворачиваю на неё глаза и обращаю внимание, что её стул стоит на фут ближе к стулу Брэдли Уилкинсона, чем к стулу Эндрю Эшкрофта. Я также замечаю, что Эндрю хмурится и ёрзает. Он много курит, и Ванда на протяжении многих месяцев помогает ему урезать количество выкуриваемых сигарет. Теперь кажется, что он страдает от другого пагубного пристрастия. Это называется любовью.

– Я прошу объяснения, доктор Пируз. Пожалуйста! – говорит Ванда и заставляет меня проснуться.

– О, простите; я немного размечтался. Если вы не заметили, то моё пагубное пристрастие – это мечтания. Хорошо. Хотя у стола есть определённые формы, – я многозначительно смотрю на Ванду, – исследование пола не представляется возможным, – признаю я.

Все смеются. Запрограммированный ЗЗ смеётся громче всех.

– Во французском стол женского рода, – вставляет доктор Пфайффер и поводит бровями, в этот момент напоминая Граучо Маркса. – А французы-то должны знать.

То, что этот тихий, серьёзный человек включился в подобное обсуждение, сигнализирует о том, что сегодняшняя встреча будет ещё более неформальной, чем предыдущие. Ванда делает феминистский залп, чтобы дать нам знать: её вопрос ко мне был серьёзным.

– Во французском слово «жертва» тоже женского рода, – говорит она.

Доктор Х использует этот неприятный момент, чтобы вернуть семинар в нужное русло.

– В любом случае, – говорит он, – небольшая доза изменяющего сознание наркотика может быть как раз тем, что нужно физику для обнаружения альтернативной версии Вселенной, и/или тем, что нужно неврологу для того, чтобы испытать изменённое состояние сознания. Странные вещи довольно часто случаются с блестящими разумами, странные вещи всё время происходят с изменённым наркотиками сознанием. Но что испытывают после приёма, например, ЛСД – нечто причудливое или открывающуюся истину? Откуда мы точно знаем о таком опыте? От того, кто это испытал? В конце концов восприятие – это не магия. Это электробиохимия. Когда-то заявления о том, что Земля круглая, считали неортодоксальными, даже еретическими. Непроверенная теория относительности Эйнштейна изначально была субъективным опытом одного человека.

Основываясь на своих исследованиях опыта употребления наркотиков, Сангиа построил альтернативные пространственно-временные формы, которые не соответствуют основному представлению пространства и времени по Эйнштейну в современной физике. Например, он считает, что ментально можно существовать в двухмерном пространстве с остановившимся временем. Это отражает опыт употребления галлюциногенных грибов, или галлюциногенного наркотика псилосина, или тех, кто страдает от психоза. Изменённое сознание может представлять наблюдателю другую реальность. Кажется, что суфии и дзен-буддисты изменяют состояния сознания без наркотиков. Ортодоксальная наука тоже субъективна, поскольку экспериментатор полагается на восприятие, чтобы наблюдать, и на разум, чтобы интерпретировать результаты. Таким образом, если наш ментальный опыт является источником информации, то следует брать в расчёт более одной реальности.

– Разве это не стимулируемая кислотой наука? – протестует Эндрю Эшкрофт.

– Ну, Сангиа – это достойный уважения астрофизик, – отвечает доктор Х. – Он является членом Словацкой Академии Наук в Братиславе. Обычно наука основывается на так называемых доказательствах «третьего лица», или доказательствах, представленных и другими лицами. Она не основывается на том, во что верит один индивидуум, или на опыте одного человека, а на повторном тестировании или наблюдениях многих людей. Но Сангиа утверждает, что мы также должны рассматривать и «опыт первого лица» – неповторяющийся опыт одного человека, и ставить его на тот же уровень, что и повторные наблюдения многих людей – обычную науку. Теория относительности Эйнштейна вначале тоже существовала как теория «первоиспытателя», поскольку изначально другим было трудно её понять или опровергнуть, тестируя…

– …На каком уровне наркотики оказывают влияние на мозг: биологическом, молекулярном, атомном или субатомном? – перебивает доктор Пфайффер.

– Пока никто не знает, – спокойно отвечает доктор Х и продолжает. – Какой смысл дискутировать о субъективности, если не развивать её? Также помните, что сознание уникально – оно специфично в случае каждого человека. Магия науки «третьего лица», или обычной науки, в том, что она сводит нас вместе, и мы соглашаемся. Почти все мы сейчас соглашаемся, что Земля круглая, за исключением небольшого количества фундаменталистов и бушменов…

– …Догмы затуманивают мозг верующих и заставляют их верить, что они живут в другом мире, а не в том, в котором они фактически живут, – в мире, где случаются чудеса и нарушаются законы физики. Представьте реальность без эволюции, где все существа остаются в неизменённом виде с самого начала до конца времён. Догмы разделяют нас, заставляя верить в странные и различные сказки об одних и тех же вещах – реальности, генезисе и так далее, – перебивает доктор Пфайффер.

– Сознание полагается на восприятие и воспоминания; это мы знаем, – продолжает доктор Х. – Некоторые наркотики меняют сознание и усиливают чувство реальности и увеличивают творческие способности – по крайней мере, временно. Мы должны узнать больше о том, как группы нейронов взаимодействуют, и узнать больше о нейронах на молекулярном, атомном и квантовом уровнях, чтобы узнать больше о сознании. Мозги должны узнать больше о мозге ради мозга!

Доктор Х обводит нас всех взглядом и говорит:

– Сегодня я касался трёх вопросов. Первый: что такое сознание? Я не уверен, что знаю все его свойства, чтобы точно его определить. Второй: возможно ли, чтобы машина когда-нибудь получила биологическое сознание – стала осознавать себя? Не уверен. Третий: как существование сознания можно проверить или как можно измерить самосознание? Никак!

Доктор Х откидывается на спинку стула, потом сплетает пальцы за головой и опускает на них голову.

– Доктор Рутковский, не хотите ли продолжить с этого момента?

Доктор Васвани протестует с улыбкой.

– Не так быстро, доктор Х! Я считаю, что мы – сознательные, а как насчёт этих шимпанзе у вас на постере?

Доктор Х внимательно осматривает шимпанзе, словно они реальные.

– Я только могу выразить своё мнение. Обезьяны должны искать еду, избегать хищников и заниматься сексом. Они игривые, озорные, непостоянные и практичные, когда им это требуется. Они изготовляют и используют инструменты, строят гнёзда и дома, общаются друг с другом, организуют разнообразные социальные порядки и даже выполняют придуманные для них лабораторные задания – и таким образом демонстрируют предпосылки сознания. Я не думаю, что ими движет только эта бездумная машина, именуемая инстинктом. Представляют ли обезьяны восхитительный обед, когда голодны? Боятся ли атаки хищника, когда его нет в поле видимости? О чём мечтают обезьяны, какие им снятся сны, какие кошмары? Я видел, как они кажутся виноватыми, но это только моя личная гипотеза. Некоторые утверждают, что очевидное сознательное поведение не является доказательством фактического сознания, но поскольку преимуществом для выживания является сознание, то животные могли его развить в какой-то мере для выживания. Обезьяны думают? Вероятно, да. Они думают о мышлении? Вероятно, нет.

Доктор Васвани поднимает руку, как студентка.

– Можно мне сказать?

– Давайте, – кивает доктор Х.

– Странно, что вы это представили таким образом, – замечает Брэдли.

– Священники утверждают, что у животных нет души. Я считаю, что это рационализация с целью позволить людям убивать и есть животных, – утверждает доктор Васвани.

Ей отвечает доктор Х:

– Это оправдание в виде души очевидно является рационализацией. В любом случае давайте предположим, что обезьяны хотят знать, есть ли у людей, их кузенов, мораль, а если есть, то что это за мораль. Они обращают внимание на жестокость людей к другим людям и могут прийти к выводу, что у нас нет моральных норм, а если и есть, то они безнадёжно деформированы. И что бы они подумали, если бы узнали, что люди верят в призраков, богов, политикам, рекламным роликам, предсказателям судьбы, астрологам и в возможность выиграть в лотерею?

– Можно я скажу? – теперь руку поднимаю я.

– Да, вы тоже можете выступить.

– Чем бы ни было сознание, кажется, что оно демонстрирует «степень и вид», как говорила доктор Пуччини, – начинаю я. – Микробы превращают нас в свой собственный скот. Посмотрите, например, как отличается сознание у, например, человека с Амазонки и человека из Нью-Йорка. Я не говорю о том, что кто в большей или меньшей степени сознателен, я говорю о различных видах сознания. Мы больше знаем о Вселенной, а они больше знают об Амазонке. Появление чувства собственного «я» и языка были важными событиями в создании сознания. Выяснение того, как возникает сознание, будет следующим великим открытием. Это поднимает человечество на высший уровень сознания, возможный в настоящее время. Я смиренно называю будущих людей, которые поднимутся на эту вершину, «человек сознательный».

– Мне нравится эта мысль, – заявляет Брэдли. – Но в настоящий момент я не уверен, что «человек сознательный» является лучшим термином для этого.

– А как насчёт гигантского таракана на постере? – спрашивает доктор Ку. – Он насколько сознателен?

Теперь доктор Х держит свой хвост в руке и водит им по лицу, как кисточкой, словно наносит пену для бритья. Он заметно устал.

– Это разумное насекомое смогло выжить на протяжении трёхсот миллионов лет, – говорит он. – Нервная система тараканов подобна нашей, они воспитывают своё потомство подобно нам и могут быть неплохими домашними животными. Те же самые аргументы можно выдвинуть в отношении остальных животных на постере. Мы – единственные, кто знает, что мы это всё разрушаем? Я не уверен. Несмотря на всё напряжение мозгов, у людей может не хватить мозгов, чтобы знать, что такое сознание. Независимо от того, как высоко прыгает кенгуру, это животное не может летать, как орёл.

Доктор Рутковский даёт нам десять минут, это перерыв для того, чтобы мы сделали то, что необходимо людям. Когда мы снова садимся на стулья, с кофе и шоколадными батончиками из автоматов в коридоре, он начинает свою часть презентации:

– Во-первых, позвольте мне сказать, что я надеюсь, что эти кенгуру продолжат прыгать, пока у них не отрастут крылья! А мы, люди, продолжим ломать головы, пока у нас не разовьётся усовершенствованный мозг и мы не разработаем компьютеры для разгадывания тайны сознания. Доктор Пируз прав: если мы этого достигнем, то мы станем другим видом. Давайте не бояться обнаружить, кто мы, почему мы есть и что мы на самом деле собой представляем, независимо от какого-либо вероисповедания! Наш мозг редактирует то, что попадает в наше сознание и поднимается из него, но давайте не будем сознательно уступать этой бессознательной привычке нашего мозга к самоцензуре.

Он делает глоток воды, затем полощет ей рот, напоминая стиральную машину со своими надутыми щеками, потом проглатывает с довольным выражением лица.

– Развивая замечания доктора Х по поводу изменённых состояний сознания, я буду говорить о дисфункции мозга, вызванной наркотиками типа опиатов, ЛСД, конопли, экстази, даже алкоголем и табаком, и свяжу их с такими нарушениями деятельности, как шизофрения.

Я слежу за тем, чтобы не смотреть неотрывно на Эндрю. Тем не менее, я задумываюсь, как он отреагирует на замечания доктора Рутковского. Я также задумываюсь, как дела у Эндрю – он всё ещё продолжает пить таблетки? Пациенты психиатров часто отказываются принимать лекарства. Они могут знать о лекарствах что-то такое, чего не знают профессионалы, или знают, но не так, как пациенты.

Краткосрочный и долгосрочный эффекты привыкания и случайные побочные действия лекарств и наркотиков могут быть хуже, чем сами болезни. Психиатры получают большие проценты от компаний-производителей лекарств, чем любые другие врачи. Теперь мой собственный мозг беспокоится о себе. Кажется, что мой мозг погружается в чёрную дыру замешательства. Чем больше света я туда вливаю, тем меньше я вижу и нахожу. Где всё понимание?

Теперь я понимаю, что Рутковский продолжает выступление, и я заставляю себя обращать внимание на то, что он говорит.

– Шизофрения с мириадами симптомов – это на самом деле несколько заболеваний, объединённых в одно. Мы просто не знаем достаточно, чтобы их диагностировать и точно их разделить. С точки зрения практических целей, есть бесконечные возможности для дисфункции, потому что никакие два мозга не являются идентичными и никакие два жизненных опыта не являются идентичными. Однако шизофреническое нарушение может быть в широком смысле классифицировано как положительный тип, отрицательный тип и когнитивный тип. Позитивный тип связан с отклонениями от нормы, например, когда человек слышит голоса. Негативный тип связан с уменьшением возможности познания, например, сюда относится неспособность замечать то, что обычно замечают. Когнитивный тип относится к неспособности поддерживать логический, внятный поток мыслей, разговор или действие…

– …Значит, мы все в какой-то мере шизофреники? – перебиваю я.

– Не я! – громким голосом заявляет ЗЗ.

– У шизофреников эти симптомы достигают такой высокой степени, что если бы у нас был шизодометр, он бы взорвался, – отвечает Эндрю.

– Ни в одном мозге из присутствующих здесь нет никаких сломанных шкал, – улыбается доктор Х.

– Пока нет, – мрачно отвечает Эндрю.

Доктор Рутковский игнорирует все эти реплики.

– Поскольку галлюциногенные наркотики или душевные болезни изменяют сознание в разной степени и разнообразными образами, то это не бинарная сущность.

Он снимает постер, берёт кусок мела и пишет слово «НАРКОТИКИ» на доске.

– Как указал доктор Х, наше восприятие времени и пространства может быть искажено наркотиками.

Затем он пишет «БАЗАЛЬНЫЕ ГАНГЛИИ» и «СОЗНАНИЕ».

– Базальные ганглии участвуют в интеграции сенсорной информации, движений и эмоций. Вмешательство в эту зону антипсихопатическими препаратами приводит к нежелательным побочным действиям, нарушающим моторику. Шизофрения создаёт звуковые галлюцинации – иллюзию, что генерируемое внутри мозга поступает как команды извне мозга, часто от Бога. Перегрузка участка речи может создавать подобные эффекты.

Мои мысли начинают блуждать. Я смеюсь про себя над своими недостатками. Какой короткий отрезок времени мне удаётся сохранять внимание! Также я смеюсь и над другими своими недостатками, включая те, о которых, как я подозреваю, я не знаю. Почему я смеюсь? Причина смеха неуловима или щекотлива, даже хотя мы знаем, что заставило нас смеяться. Почему мы издаём такие странные звука, как хихиканье и гогот, усмешки и фырканье, почему мы смеёмся до колик в животе или раскатисто? Мы платим комикам за то, что заставляют нас смеяться. Я не согласен, что смех привязан к обществу и исчезает, когда человек остаётся один, потому что сам смеялся один, когда рядом никого не было. Я смеюсь над собой, над природой, над воображаемым Богом, который создал все возможности для смеха, которые мы используем правильно и неправильно, типа религии и технологии. Некоторые возможности трагичны, это землетрясения и врождённые дефекты, другие – странные, типа мастурбации, человеческой особенности, а другие просто забавны или комичны, как наша жизнь!

Я слышу, как Рутковский говорит:

– Химические нарушения равновесия в мозге – это не просто трагедия для пациента, семьи и тех, кто за ним ухаживает, но также и для истории. Решения начать войну или геноцид принимались лидерами, которые утратили связь с реальностью и человечеством.

– Йо-хо! – издаёт громкий звук ЗЗ, чтобы привлечь наше внимание. Затем говорит: – Я привязан к электричеству, не могу без него, этакий электрический наркоман, как лифты и как вы. Слава Богу, электричество не является незаконным!

– А что робот знает про Бога, ЗЗ? – игриво набрасывается на робота Эндрю.

– Не меньше, чем вы, господин Эндрю Эшкрофт, – у ЗЗ для него готов ответ.

– Ваше вмешательство выпадает из контекста, ЗЗ, – вставляет Рутковский.

– Я не запрограммирован всегда оставаться в контексте, как и любой человек!

Доктор Рутковский не может не поддаться искушению бросить кусок мела, который держит в руке, в ЗЗ. Он отскакивает от коры головного мозга ЗЗ, переворачивается в воздухе и приземляется в мой пустой стаканчик из-под кофе.

Рутковский озорно улыбается.

– О, стаканчик доктора Пируза, пожалуйста, прими мои извинения! – затем, среди смеха, он продолжает: – Я хочу затронуть ещё два вопроса. Первый: из-за того, что наше восприятие не идеально, наш мозг заполняет пробелы в поступающем в него потоке информации при помощи информации из прошлого. Это может привести к неправильным суждениям, неудачам и несчастьям. Второй: если мозг болеет и связь становится нечёткой, то пострадает командная работа. Что ещё хуже, так это галлюцинации, мании и слабоумие. Они могут овладеть жертвой, подавлять и парализовать его или её.

– А что если разум повторно или постоянно получает сигналы, являющиеся эмоциональным стрессом? Например, хронически подвергается расизму, – спрашивает Брэдли.

Рутковский кивает.

– Стресс может вызвать повреждения на всех анатомических уровнях. Например, если человек постоянно сталкивается с проявлениями расизма, испытывает страх развода или потери работы, или в семье кто-то долго болеет, то это может ускорить старение на клеточном уровне, отдельных органов, а также такие болезни, как язва или проблемы с сердцем. Стресс может влиять на гормональный уровень и вызывать отклонения от поведенческой нормы. Таким образом социальная проблема может стать клеточной проблемой и, наконец, проблемой со здоровьем, а также социальной проблемой, и таким образом завершается порочный круг несчастий. Нейробиология взаимосвязана с социологией. Одна причудливая клетка даёт осечку в голове лидера – и это может привести к большой войне.

– Тогда почему бы не лечить общество вместо того, чтобы лечить людей по одному? – спрашивает Брэдли.

– Конечно, это помогло бы, но только в случае некоторых болезней, например, заразных, или профилактики диабета, или болезней, связанных с загрязнением окружающей среды или социального окружения. Но в США в болезнях и проблемах винят отдельных людей, а не общество. Боссы СМИ, которые представляют корпорации Америки, продвигают эту рационализацию для поддержания статус-кво!

Встреча закончена, но я прошу всех послушать моё стихотворение перед тем, как они разойдутся.

Перед тем, как лечь спать, я проверяю электронную почту. Я нахожу записку от Джульетты.

«Пируз-джан! У меня есть для тебя маленькая, но атомная новость. Мою статью о памяти и старении взяли, только нужно кое-что переписать. А с сегодняшнего дня ты – невролог, хоть и без диплома. Скучаю. С любовью, Джульетта».

Я пишу ответ:

«Джульетта-джан! Поздравляю, профессор Пуччини! Ты создашь часть будущего при помощи своих атомных работ и своих молекулярных работ, таких же больших, как ДНК. Может, со временем напишешь статью о коллективной памяти видов, чтобы человечество снова не поддалось тому же обману и не ввязывалось в войны! С любовью, Пируз».

 

Приложение к главе 10

Ферейдун Пируз

Индекс сознаниеметрики: предварительные мысли

Давайте скажем, что самосознание, осознание реальности и осознание связи между ними – это начало сознания. И количество цепей, интегрирующих информацию, – это мера его размаха. Давайте не будем играть словами и придираться к слову «осознание». У первобытного человека имелось базовое сознание, как и у больших человекообразных обезьян, если мы принимаем узнавание себя в зеркале и последствия этого как достаточное указание на это или свидетельство этого. Однако человеческое сознание существенно превышает минимальные требования и постоянно расширяется. Теперь больше людей понимают больше о научной реальности, чем великие мыслители прошлого, которые мало знали или ничего не знали о структуре и функциях мозга и о том, как они могут соотноситься с жизненным опытом, полученным от столкновения с реальностью, и сознанием.

Например, людям приходится сегодня иметь дело с гораздо более сложными задачами и технологиями, чем тем, кто жил всего сто лет назад. Мы в различной степени осознаём эволюцию, историю, силу тяжести, субатомные частицы и расширяющуюся Вселенную. Наши сознания взаимодействуют с искусственным интеллектом. Мы покоряем космос, отправляя ракеты в небо. Мы покоряем время, видя прошлое в телескопы. Мы осознаём сознание. Всё это усиливает наше сознание.

Сознание – это эволюционный и исторический процесс для человеческого предприятия. Сознание также развивается в жизни отдельного человека, по мере того, как человек растёт, а потом идёт на спад после определённого возраста и исчезает со смертью.

Сознание начинается со свойства осознания себя и реальности и воплощает процессы или свойства типа восприятия, умения мыслить, чувствовать, запоминать, рассуждать, знать, творить и подчёркивать. Теперь каждое из этих свойств, в свою очередь, может быть подразделено на отдельные составляющие. Например, память можно разделить на запоминание слов, концепций или мест, лиц, имён. Знание может быть разделено на специфические знания в отдельных областях.

Давайте предположим, что у сознания «n» свойств. Каждое свойство обозначается числом «i», «i» начинается с цифры один и заканчивается числом «n». Чтобы сформировать индекс, или показатель сознания, чтобы назвать степень сознания, каждому свойству, Ai, сознания типа памяти нужно приписать значение или вес Wi. Wi – это степень важности, вес, приписываемый каждому свойству сознания. Затем, умножив каждый вес Wi на объём свойства Ai в человеке и сложив получившееся, можно получить для этого человека Большой Индекс Сознания – GIC. Это подобно тому, как кассир умножает цену и количество каждого товара, купленного покупателем, а потом суммирует все покупки в общем чеке в супермаркете. Таким образом мы даже можем составить график истории сознания гомо сапиенса, не зная, откуда происходит сознание и каким образом и почему оно существует.

То есть: GIC = вес свойства, умноженный на объём свойства, а потом они все суммируются в зависимости от количества свойств «n». Таким образом GIC = WiAi; i = 1, 2,… n.

Есть ряд методологических препятствий, которые нужно преодолеть в процессе, например, что за свойства у сознания? Как их оценивать и какой вес следует им приписать, если брать их вклад в сознание? И нам нужно в конечном счёте узнать, в какой степени этот вес является специфическим для каждой культуры.

Интуиция подсказывает мне, что, грубо говоря, в мозге есть биологическая параллель с этим выведением показателя. Элементы сознания должны существовать и где-то регистрироваться в мозге, или их нельзя было бы испытать. Да, я уже предполагал, что одной из следующих границ неврологии будет составление карты участков мозга, которые могут быть связаны с определёнными аспектами ментального осознания. Но эти свойства соотносятся друг с другом и взаимодействуют друг с другом, когда они приходят в соответствие или увязываются в единое органическое целое – сознание. Например, никакая часть (части) беспилотного самолёта не может летать сама по себе или шпионить сама по себе, но самолёт – все части вместе – может и летать, и шпионить.

Формула GIC, даже если её удастся реализовать в далёком будущем, не берёт в расчёт взаимодействие – синергию и антагонизм – между свойствами сознания. Это будет ещё один вызов с непредсказуемыми последствиями, который нужно преодолеть. Например, нам потребуется объяснить, как творчество и знания отдельного человека взаимодействуют в процессе создания стихотворения. Для разработки показателя типа GIC требуется много когнитивных скачков. Надо надеяться, что приведённый выше GIC – это не ложный старт, а просто полезная предварительная мысль. По очевидным причинам показатель GIC может быть получен и использован с большей лёгкостью для машинного сознания (физикосознания), чем для биосознания, и с большей лёгкостью использован для сознания животных, чем для сознания людей.