Вечность и бесконечность сжались до одной точки. Бытиё ждёт, чтобы начать быть. Бог отправился домой, очевидно, забрав с собой мою душу в качестве сувенира.

Времени нет. Пространство пусто. Звуки заглушены. Движения остановлены. Смерть как будто умерла. То, что существует, не имеет цвета, запаха, вкуса, формы и не чувствует боли. Я чувствую себя ничем и никем. Но как такое может быть, если у небытия нет чувств?

Внезапно Пространство трескается, как яйцо. Время вылупливается. Его сердце пульсирует. Оно хлопает короткими, мокрыми крылышками. Я прихожу в сознание. Значит, Бытиё становится более сознательным. О-о, это то, что происходит с мировым разумом – моим разумом здесь и сейчас.

Надо мной висит бледное солнце, которое не больше электрической лампочки. Призраки с застывшими гримасами вылетают из туманных стен мавзолея и улетают обратно. У меня нет мыслей. Никаких воспоминаний. Внезапно стрелка часов, чёрная и тонкая, как змеиный язык, атакует следующую секунду, как будто несчастного комара. Рождается Великое Здесь и Сейчас. Я чувствую облегчение. Я – больше, чем ничто! Это показывают часы, которые идут и идут. Это показывают призраки, их гримасы превращаются в осторожные улыбки. И теперь я начинаю чувствовать, что я чувствую, и теперь Бытиё начинает ощущать себя через меня, как ощущает себя через другие разумы.

Я существую. Но где? В какой форме? В каком времени и пространстве? И в чьём сознании? Я такой же, как был раньше? Профессор средних лет по имени Ферейдун Пируз? У меня всё ещё остались глаза шоколадного цвета? Мои усы? Непокорные кончики которых ползут вверх, напоминая двух счастливых гусениц, когда я улыбаюсь? А где я был? В Огайо? На великом острове бесконечных тайн, именуемом Америкой? А время сейчас то же? То, когда закончился двадцатый век и двадцать первый ещё только начинался? А я такой же, каким был? Беспокойная душа, у которой постоянно проблемы, в которых виноват я сам? А душа у меня та же, даже хотя её украло неизвестное неопределимое или бросило известное неопределимое – Бог?

Мои вопросы, хотя на них нет ответов в настоящий момент, дают мне надежду. Я – часть того, что существует, поэтому мои

Вопросы – это пытливость Бытия, желающего узнать о Бытии.

Невыносимая тишина заставляет меня спросить у призраков:

– Я – профессор Пируз или я – маленькая счастливая ласточка, которой я когда-то мечтал стать? Чтобы быть способным добраться до высших точек понимания?

Я не слышу никаких ответов; хотя я вижу, как у них шевелятся губы. Значит, язык существует, но звуки умерли. Может, в таком случае я – не счастливая ласточка, а несчастная сорока, наказанная за то, что слишком много болтала в прошлой жизни. О-о, я думаю! Как поразительно эти бездумные атомы поднялись из инертности и создали эту иллюзию личности и свободны воли.

Думать – это значит, что Бытиё размышляет о Бытии.

Я открываю глаза так широко, как могу, чтобы сразу же увидеть весь мир. Я вижу, как вокруг меня толпятся призраки, подобно студентам во время научного эксперимента. Значит, я вижу. И я также слышу голоса. И я чувствую знакомый запах духов.

Я прикасаюсь к своему лицу. Всё на месте, все знакомые черты, полностью. Я чувствую солёное в своем сознании. Кислое. Сладкое. Словно вкусы – это жизнь, словно вкусы – это отдельное ощущение. Цвета возвращаются по одному. Красный – стоп, жёлтый – осторожно, зелёный – вперёд. Все цвета сливаются в радугу надежды. Мои уши помнят, что значит слышать, они помнят звуки музыки, которую я люблю слушать. Нос вспоминает, что такое чувствовать запахи, гулять в цветущем саду и получать от этого радость. Мои пальцы касаются всего и ничего. У кожи ощущения, как будто я только что родился, но в лучшем мире, чем тот, который я покинул. Мой разум создаёт реальность? Или реальность создаёт мой разум? Или и то, и другое смотрят друг на друга из скрытого кривого зеркала?

Если я ценю Бытиё, то Бытиё ценит себя.

Я постепенно полностью прихожу в сознание, как будто бы я – первая африканская обезьяна, которая произнесла судьбоносные слова: «Я – это я, и ещё существует не-я». Я собираюсь с силами, которые у меня есть, и кричу шёпотом:

– Я со стороны жизни или со стороны смерти?

– Со стороны жизни, – отвечает голос. – В больнице.

– Я – тот же самый Пируз?

– Да, к счастью или к несчастью.

Теперь я чувствую, как кто-то держит меня за руку. Прикосновение так успокаивает, что я знаю: я всегда буду его помнить. Ощущение чем-то напоминает ощущения от первой любви:

Любовь – это этос Бытия.

Радость от того, что я жив, возрождает мой ум. Тому, кто держит мою руку, я говорю:

– Я – мёртв, а вы?

Призраки хихикают, как девчонки на ночном девичнике. Внезапно огни, звуки, мысли и страхи заполняют моё сознание – это напоминает побудку бойскаутов по звуку горна, чтобы встречать рассвет нового дня. Я не могу быть мёртв, так как мёртвые не спрашивают, мертвы ли они. Ведь быть живым – это быть в сознании каким-то необъяснимым образом? Разве это не логично?

Призрак в зелёном превращается во врача. Она касается моего лба и говорит:

– Я люблю тебя, Пируз.

Это она держала меня за руку всего минуту назад? Интересно, а почему она плачет? Врачи не плачут, когда умирают их пациенты. У них просто нет такого количества слёз. Смерть для них подобна дождю. Они открывают зонтик, прячутся под ним и идут дальше по жизни. Я знаю эту женщину? Я умер за неё, не умирая?

Другие призраки превращаются в медсестёр. Небо твердеет и превращается в выложенный плитками потолок палаты реанимации. Из моих рук торчат пластиковые трубки, напоминая усики душистого горошка, по ним не течёт никакая жидкость. Моё любопытство и беспокойство нарастают. Моё сознание пробуждается. А стоило ли меня спасать? И я уже спасён? Я говорю себе:

Сознание – это тайна Бытия.

Но затем я сразу же не соглашаюсь с собой! (Я привык противоречить сам себе, это просто беда.) Кажется, что моё постепенное пробуждение показывает, что моё сознание определяется тем, что я могу, и тем, что я не могу. Я продолжаю пробуждаться и пробуждаться, пока на меня не накатывают пугающие воспоминания.

– Я пытался совершить самоубийство? – спрашиваю я.

– Да, – говорит врач. – Пытался.

Смерть – это чёрная дыра. Она засасывает всё в тёмную воронку, из которой не убежать. Когда-нибудь небо станет кладбищем мёртвых звёзд. Мёртвых планет, мёртвых вероисповеданий и мёртвых богов, и мёртвых душ. О-о, как я надеюсь, что ошибаюсь, – поскольку, похоже, мне только что дали второй шанс.

Побывав на грани смерти, почти умерев, я стал другим человеком, которого мне предстоит узнать? Это воскрешение? Души сделаны не из камня. Но они напоминают мастику? Воск? Они податливые и мягкие? О-о, я анализирую и синтезирую. Я напоминаю паука, плетущего паутину, я устанавливаю мост от незнания к знанию, мост от знания к знанию большего, я разрушаю связи и снова соединяю пространства, времена и идеи, снова и снова.

Когда эти невольные мысли заполняют моё пробуждающееся сознание, я вижу, как красива врач, которая стоит у моей постели. Как возбуждает один лишь взгляд на неё! Реальность – это не только одна боль. О-о, я различаю красоту и оцениваю красоту. Значит,

Оценка – это нарциссизм Бытия.

Как красиво сознание, и как трагично то, что оно обременено порождёнными нами самими и принесёнными нами самими ложью и обманом. Итак,

Обманы – это заблуждения Бытия.

Врач кажется знакомой. Электробиохимические сигналы подают признаки жизни у меня в мозге и превращаются в вопрос, который я не задаю вслух:

– Кто эта женщина? И почему у неё в наполненных слезами глазах столько радости и надежды?

Мне приходит в голову, что у моего разума имеется свой собственный разум. Выборы, которые я делаю, зарождаются в моём бессознательном – если это не так, то кто или что заставило меня ползти к аптечке, искать нераспечатанную упаковку снотворного и пытаться её распечатать? Кто заставил меня сесть в мою красную «Тойоту», слушать похоронный марш Шопена у себя в сознании, запивать снотворное гранатовым соком, закрыть глаза и держаться за руль, одновременно представляя, что я вот-вот отправлюсь в места, где никогда не был, – и всё это, даже не повернув ключ в замке зажигания?

Кажется, у меня есть неконтролируемое желание выяснить, что происходило за пределами моего разума и что происходило внутри него. Чтобы я всё это мог рассказать землетрясениям и ураганам. Чтобы я всё это мог рассказать священным книгам и звёздам, неподвижно висящим на одних и тех же местах. Чтобы я мог рассказать это нерождённым гуру и застенчивым внеземным существам. Чтобы я мог рассказать это вам. Чтобы я мог рассказать это себе.

Почему мы хотим рассказывать наши истории? Является ли рассказывание историй борьбой с целью ухода от одиночества? Чтобы избежать изоляции, пусть и временной? Чтобы избежать попадания в гроб до наступления смерти? Это попытка посмотреть на собственные похороны? Как возбуждающе! Как невероятно.

Воображение – это важная вторая половинка Бытия.

Моя воля – сделать это и не делать то – пробуждается. Каким образом наш разум обладает парадоксальным ощущением свободы воли? Управляет нашими телами? Управляет реками, огнём и лесами? Управляет верой других? Каким образом кусок легко разрушаемого серого вещества предсказывает, управляет или разрушает другую материю? Создаёт новую материю? Создаёт новые идеи? Человек – это машина, которая знает, что это машина с волей летать в космос и за его пределы? О-о, я чувствую, как бурлит моя решимость:

Сила воли – это решительность Бытия.

Скажи мне, мой мозг, как ты нашёл свои дополнения, вселенную и историю, и интегрировался с ними, чтобы стать моим разумом за короткий период, который составляет моя жизнь? Каким образом твои многочисленные кузены, размером с кокосовый орех, вытащили цивилизацию из шляпы времени, как делают фокусники? В чём твоя магия? Что это за история? Зачем все эти страдания? Откуда они появляются? О-о, я попытаюсь понять природу мыслей, которые меня раздражают, попытаюсь уменьшить страдания, в которых виноват сам. Я это сделаю, так как я снова жив! Мозг – это оркестр, а сознание – это концерт для нейронов и синапсов, который они и дают? Как захватывающе – музыка, которая слышит себя, сознание, которое осознаёт себя, и любопытство, которое с любопытством относится к себе! И создатель, который боится своих собственных созданий, – боги и Бог.

Теперь я понимаю, что существую, таким образом бытиё реализуется через меня и тоже существует.

Я знаю, что похоть можно удовлетворить с помощью секса. Я знаю, что голод можно утолить едой. Я знаю, что любопытство можно удовлетворить знанием. Но как когда-либо можно удовлетворить желание знать истину в последней инстанции обо всём? Почему и каким образом у меня возникло это желание? Как возникло моё сознание и его власть надо мной? Я сознательно выбирал своё сознание или оно выбрало меня?

Врач снова держит меня за руку. И она что-то напевает себе под нос, из всех мелодий она выбрала мою любимую из симфонии «Возрождение» Малера. Откуда она знает, что я ею очарован? Это сон или моё самовоскрешение?