В. П. Романов родился 12 июля 1796 г. в городе Александрия Херсонской губернии в дворянской семье. В 1810 г. его определили в Морской кадетский корпус, а уже в 1811 г. он был произведен из кадет в гардемарины. В. П. Романов участвовал в перевозке русской гвардии из Франции в Кронштадт, за что был произведен в мичманы. Уже в чине лейтенанта он в 1818 и 1819 гг. плавал к берегам Испании и обратно в Кронштадт. На рейде Кадикса он спас шесть тонущих испанцев, а на рейде Копенгагена - пять датчан.

В 1818 г. Романов был назначен в плавание на фрегате "Проворный" к берегам Испании. Офицерам вменялось в обязанность замечать все новое и полезное, что может послужить на пользу географии и мореплаванию. По окончании суток они должны были "означать как счисляемый, так и по астрономическим наблюдениям определенный пункт"1. Экспедиция была снабжена картами морей, через которые предстояло плыть фрегату "Проворный". Офицерам надлежало больше "брать пеленгов видимых берегов", чтобы выявить как несходство, так и наибольшую достоверность карт. Одновременно следовало собирать сведения о ветрах, приливах, вести магнитные наблюдения, записывая их в журнал.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 215. Оп. 1. Д. 663. Л. 4.)

"Наконец,- говорилось в инструкции,- чтоб по возвращении вашем можно было составить любопытное и полезное повествование, не оставляйте без замечания ничего, что случится вам видеть что-нибудь нового, полезного или любопытного, не только относящегося к морскому искусству, но и вообще служащего к распространению познаний человеческих во всех частях"1.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 215. Оп. 1. Д. 663. Л. 6.)

Плаванием на фрегате "Проворный" началась деятельность Романова как географа. Он вернулся в Кронштадт с записками об Испании, отрывки из которых были опубликованы во второй части "Отечественных записок" за 1820 г. Они посвящены описанию города Кадикса, его жителей, их занятий, развлечений, нравов. В них содержится много интересных наблюдений этнографического характера.

Записки увидели свет, когда Романов находился на корабле "Кутузов", шедшем из Кронштадта к берегам Русской Америки. Он собрал сведения об островах, их первооткрывателях, о северо-западных берегах Америки и жителях тех мест - индейцах племени калошей. К сожалению, до нашего времени дошел лишь единственный отрывок из описания путешествия Романова. Он был опубликован в 1825 г. в журнале "Северный архив", на страницах которого печатали свои труды многие декабристы. Он носит название "О колюжах или калошах вообще" и посвящен описанию хозяйства и обрядов одного из индейских племен, обитавшего на северо-западном берегу Русской Америки. Романов отмечал, что хотя русские давно ведут промыслы в северной части Тихого океана, по "первые путешественники не имели способов" собрать сведения о калошах (колюжах).

"Колюжи,- писал Романов,- росту среднего, взгляд моложавый, волосы черные, жесткие и прямые, губы несколько толстоватые, тело смуглое. Раскрашивание лиц почитается у них главным щегольством. Кроме сего, накидывают они на плечи четырехугольный лоскут сукна или лосины, а головы пудрят орлиным пухом"1.

1 (Романов В. П. О колюжах или калошах вообще // Сев. арх. 1825. № 17. С. 111.)

Романов отмечал необыкновенную храбрость индейцев и восхищался тем, что с детства они приучали себя стоически переносить боль и даже в морозы ходить босыми. Особенно искусны калоши в изготовлении лодок-однодеревок, которые могут поднимать до 50 человек. В то же время они великолепные резчики по дереву и рисовальщики1.

1 (Романов В. П. О колюжах или калошах вообще // Сев. арх. 1825. № 17. С. 112.)

Одним из первых с заметками Романова познакомился Н. А. Бестужев, о чем известно из следственного дела декабриста. "До 1823 года,- отвечал Романов на вопросы следственного комитета,- с Николаем Бестужевым был так только знаком, кан и со всеми служащими офицерами в одном порту; в начале того года вознамерился подать прожекты насчет описи в Северной нашей Америке, прибегнул к нему как человеку, известному по литературе; он охотно согласился их поправить и, увидя у меня записки о некоторых странах и народах, где я бывал, стал уговаривать, чтоб я их издал в свет, обещая их исправить"1.

1 (ЦГАОР. Ф. 48. Оп. 1. Д. 78. Л. 8.)

Однако Романов не успел до восстания на Сенатской площади опубликовать описание своего кругосветного путешествия. Судьба его рукописи неизвестна. Возможно, она была уничтожена вместе с другими бумагами декабриста. Удалось лишь отыскать (среди бумаг издателя Павла Свиньина) небольшую статью об островках Павла и Георгия, которые приносили ежегодно Российско-Американской компании доход около 1250 тыс. руб., и о всеми забытом их первооткрывателе штурмане Прибылове, "окончившем дни свои, имея только хлеб насущный"1.

1 (Отд. рукописей Гос. публ. б-ки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Ф. 679. Оп. 1. Д. 137. Л. 1.)

Находясь в Новоархангельске, Романов часто встречался с правителем русских владений в Америке Матвеем Ивановичем Муравьевым, который под командой Василия Михайловича Головина участвовал в кругосветном плавании на шлюпе "Камчатка" в 1817-1819 гг. Будущий декабрист поделился с Муравьевым своими мыслями по поводу желательности посылки экспедиции для описи реки Медной и северного побережья Америки. Муравьев одобрительно отнесся к планам Романова и предложил ему остаться в Америке, чтобы приступить к осуществлению задуманного. Но Романов не мог оставить корабль, так как на нем, кроме капитана, было всего лишь два офицера, и вернулся осенью 1822 г. в Кронштадт.

Спустя несколько недель Романов представил начальнику Морского штаба А. В. Моллеру "Предначертание экспедиции от реки Медной по сухому пути до Ледовитого моря и до Гудзонского залива". 23 декабря 1822 г. Моллер направил проект Адмиралтейскому департаменту и по рассмотрении просил его уведомить, "заслуживает ли предложение Романова вероятия и может ли принести ожидаемую пользу..."1.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Oп. 1. Д. 2595. Л. 5.)

Владимир Романов исключительно глубоко понимал не только большое научное, но и политическое вначение исследований на северном побережье Русской Америки. Он писал в своем проекте: "Девятнадцатое столетие, распространяя науки и полезные по-внания в Европе, отличается особенным направлением, данным географическим изысканиям. Не говоря о других державах, приобретавших в наше время новые сведения о неведомых дотоле странах света, Россия в продолжение последнего двудесятилетия сделала важные открытия по части географической, но общее стремление умов, общие напряжения мореходцев всех стран до сих пор оставляют важнейший вопрос нерешенным: соединяется ли материк Азии с Америкой, или море разделяет их? Непреодолимые трудности, испытанные англичанами в покушениях на море решить сию задачу, хотя и показали невозможность сих морских предприятий, но со всем тем Парри отправлен снова, однако же благоразумие и опытность внушили англичанам новое средство: для решения сего самого важного вопроса послать берегом туда же лейтенанта Франклина, и, кажется, от предприятия сего последнего можно надеяться большего успеха"1.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Oп. 1. Д. 2595. Л. 2.)

Романов считал нецелесообразным снаряжение морских экспедиций, так как, судя по опыту прежних плаваний, непреодолимым препятствием для кораблей становились льды. Наибольшего успеха можно было ожидать от сухопутной экспедиции, которая на подручных легких средствах способна была бы плыть по рекам, пересекать на нартах леса и тундры, идти берегом и если будет в том надобность, то идти морем, если опо окажется свободным от льдов.

Романов придавал большое значение использованию в сухопутной экспедиции собачьих упряжек, которые следовало завезти из Охотска или с Колымы и поручить управление ими сибирским жителям, хорошо знающим езду на партах и умеющим обращаться с лайками. Он детально изучил вопросы снабжения и снаряжения экспедиции. Романов был убежден, что успех экспедиции будет зависеть от неустрашимости и выносливости самого начальника и его товарищей по далекому путешествию. Исходным пунктом намечаемого путешествия Романов предлагал избрать реку Медную. "Любовь к наукам и пламенное желйййе славы Отечеству,- писал он 22 декабря 1822 г. Моллеру,- заставили меня во время путешествия кругом света на корабле "Кутузов", Российско-Американской компании принадлежащем, собрать сведения относительно стран и народов, подвластных России в Америке. Вследствие таковых с моей стороны разысканий Медная река представилась мне удобнейшим местом для совершения по ней экспедиции, могущей послужить к распространению географических познаний и торговых выгод Отечества нашего"1.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Oп. 1. Д. 2595. Л. 1.)

Базой экспедиции, по мысли Романова, должен явиться остров Нучик в устье Медной, где имелось поселение Российско-Американской компании и где жили миролюбивые эскимосы. Уже дважды предпринимались попытки исследовать реку Медную. Так, управляющим Барановым был послан вверх по реке промышленник Баженов. Ему удалось, по его расчетам, подняться примерно на 300 верст. Он нашел на ее берегах медную руду, от которой река, вероятно, и получила свое название. Кроме того, Баженов принес сведения о том, что в Медную впадает река [Тлышитна], которая более удобна для плавания и берет свое начало из озера. По словам эскимосов, в тех местах водилось столь много оленей, что их можно добыть до 12 тыс. в год. Кроме того, там в изобилии обитали бобры, соболи, еноты, медведи, рыси и имелись крупные месторождения слюды. (Впоследствии большинство этих сведений было подтверждено путешествием Руфа Серебренникова.) Однако Баженов не смог составить карту Медной. Спустя несколько лет в тех местах побывал штурман Климовский. Он подтвердил сведения, сообщенные его товарищем, и привез образцы меди в самородках. У людей племени "медного поколения" (атпахмютов) он нашел несколько фальшивых английских гиней. "Сии гинеи не иначе могли попасть к ним, как из Гудзонского залива, от Гудзонской компании,- писал Романов,- а сие самое подает повод думать о возможности сообщения между Гудзонским заливом и Медною рекою"1.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Oп. 1. Д. 2595. Л. 3.)

Романов перед экспедицией ставил две цели: во-первых, доказать, что морской путь вдоль северных берегов не пересекает перешеек, который, по мысли английских моряков, якобы соединяет Азию с Америкой; во-вторых, изведать пути, по которым могло бы быть установлено сообщение между Российско-Американской и английской Гудзонской компаниями. Экспедиция предполагалась немногочисленная. В нее следовало включить начальника, его помощника, натуралиста, живописца и 12 матросов, сведущих в кузнечном и плотничьем ремеслах.

По прибытии в Русскую Америку из Петербурга или из камчатских портов путешественники должны были заняться описанием побережья вблизи горы Святого Ильи и устья реки Медной. Проведя здесь зиму, которую Романов рассчитывал употребить на знакомство с дальними племенами эскимосов, они собирались отправиться па север для дальнейших открытий. Наиболее вероятной и ближайшей целью Романов считал достижение берегов Северного Ледовитого моря п их детальное исследование до "Маккензиева пути, который приведет в Гудзонский залив". На обратном пути предполагалось открыть сообщение между этим заливом и Медной рекой, что, по мысли Романова, должно было укрепить позиции Российско-Американской компании в глубинных областях Русской Америки, расширить область российской коммерции.

"Если мыс Доброй Надежды и Новая Голландия обратили внимание Англии,- писал Романов,- то северо-западная часть Америки заслуживает таковое же внимание от нашего правительства по пользе, которой можно ожидать от богатой страны, изобилующей богатыми пушными товарами, медью, и легко статься в недрах тамошних земель заключаются и серебряные руды"1.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Oп. 1. Д. 2595. Л. 4 об.)

Адмиралтейский департамент направил проект в главное правление компании с просьбой уведомить, "какие сведения имеет компания о том крае, где лейтенант Романов предполагает делать исследования и разыскания, равно каких пособий можно ожидать при сем случае от Американской компании, которой колонии находятся в этих местах"1.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Oп. 1. Д. 2595. Л. 6.)

Проект Романова в главном правлении был встречен без энтузиазма. Директора компании М. Булдаков, В. Крамер и А. Северин не были заинтересованы в установлении торговых отношений с Гудзонской компанией, полагая, что проникновение русских экспедиций до Гудзонова залива не принесет никакой пользы, "кроме географических познаний". Что касается интересов компании в исследовании внутренних областей Аляски и северного побережья Америки, то о нигде заботился управляющий Русской Америки капитан Муравьев - тот самый, который предлагал Романову остаться в Америке и возглавить экспедицию для исследования Медной реки и северного побережья до Гудзонова залива.

Действительно, в 1821 г. по заданию капитана Муравьева было послано два судна для исследований северо-западных и северных берегов Америки. Одним из них командовал мичман Хромченко, вместе о О. Е. Коцебу участвовавший в экспедиции па "Рюрике" по отысканию Северо-Западного морского прохода. Командование вторым судном было поручено штурману Этолину, "очень образованному молодому человеку, страстному к открытиям"1.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 14. Oп. 1. Д. 188. Л. 3.)

Экспедиция успешно справилась с возложенными на нее поручениями, но она занималась исследовательскими работами в районе Берингова пролива, па расстоянии многих сотен верст от тех мест, куда предлагал Романов снарядить сухопутную экспедицию. Однако это обстоятельство было использовано в качестве предлога для отклонения проекта Романова, так как он якобы "почти уже выполняется хотя и не с торопливостью, но с должным, по местным обстоятельствам, вниманием и прилежанием"1. "Управляющий колониями флота капитан-лейтенант Муравьев,- отвечало главное правление компании Адмиралтейскому департаменту,- в последних своих депешах уверяет, что после тех исследований он отправляет опять морскую экспедицию, чтоб сделать еще опыт и внутрь земли, к чему и избрал он из помянутых мореходов Этолпыа, как единственного человека по усердию, терпению и охоте к таковым исследованиям. Должно надеяться, что г. Муравьев тем еще не удовольствуется и будет составлять впоследствии времени отряды для дальнейших исследований, чем сугубо пополнятся географические познания"2.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Oп. 1. Д. 2595. Л. 8.)

2 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Oп. 1. Д. 2595. Л. 9.)

Адмиралтейский департамент согласился с заключением главного правления о том, что нет необходимости "посылать в тот край особую экспедицию"1. Однако Романова не остановил этот отказ, и 8 февраля 1823 г., спустя две недели после того, как было принято решение об отправлении в кругосветное плавание шлюпа "Предприятие" под командой О. Е. Коцебу, он представил Моллеру "Предначертание экспедиции для описи берега Америки между Ледяным мысом и Маккензиевою рекою", которое составил с мыслью о "пользе географических открытий и славе Отечества нашего". Романов надеялся, что если проект его будет одобрен, то предлагаемую им экспедицию можно будет "соединить с экспедицией капитана Коцебу и отправить на судне, которое отправляется под его начальством в Камчатку"2.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Oп. 1. Д. 2595. Л. 6.)

2 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Oп. 1. Д. 672. Л. 52.)

В своем проекте Романов обращал внимание на тот факт, что северный берег Америки, прилежащий к Атлантическому океану, уже описан английскими путешественниками. Например, Джону Франклину удалось достигнуть его по побережью реки Маккензи. Что касается северного побережья Америки, расположенного от Берингова пролива до этой реки на восток, то его исследованием занимались экспедиции Коцебу и Васильева, последний проник к северу дальше английских мореплавателей, по, как и его предшественники, был остановлен непроходимыми льдами за Ледяным мысом. Все это, по мнению Романова, доказывало невозможность описать с моря побережье Америки между Ледяным мысом и рекой Маккенза из-за скопления в этом районе тяжелых льдов. "Вследствие такой невозмояшости,- продолжал В. П. Романов,- берег сей остается не описанным доныне и судьба как бы нарочно храпит славу сего описания для имени русского. Конечно, Россия таковыми открытиями не приобретает выгод, имеющих влияние на торговлю, но, стоя уже на первой ступени государств образованных, берет участие в общем деле географических открытий на пользу всего человек чества"1.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Oп. 1. Д. 672. Л. 53.)

Романов снова подчеркивал политическую важность экспедиции. Он напоминал о том, что Англия и Франция ежегодно шлют экспедиции во внутренние районы Африки, что Россия, в свою очередь, послала экспедицию под руководством академика Г. И. Лангсдорфа для исследования "Бразилии и Патагонии до Огненной Земли", что русские моряки своими открытиями "распространили ее славу на океанах". И в то же время в пределах ее владений оставалась неисследованной обширная область севера Америки.

Вероятно, проект был написан Романовым после беседы с И. Ф. Крузенштерном, который, как видно из следственного дела декабриста, одобрял его намерения1. Романов писал во втором проекте, что состав и время действий предлагаемой экспедиции будут зависеть от совета просвещенных "мореходцев наших, опытностью и познаниями известных всему свету"2. Безусловно, он имел в виду прежде всего Крузенштерна. Однако плавание па север от Берингова пролива не состоялось. Романову пришлось остаться в Кронштадте. Он решил опубликовать свои проекты, заново переработав их. Вопрос о соединении Азии и Америки перешейком Романов исключил, поскольку к тому времени Врангелем было окончательно установлено, что все северное побережье Евразии омывается морем, тем самым было доказано, что Северный проход существует. Оставалось исследовать северное побережье Русской Америки, что, по мнению исследователя, должно было принести пользу географии и "славу России"3.

1 (ЦГАОР. Ф. 48. Д. 78. Л. 3.)

2 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Од. 1. Д. 672. Л. 53.)

3 (Романов В. П. Предначертание путешествия от западпых берегов Северной Америки до Ледовитого моря и до Гудзонского залива // Мос. телеграф. 1825. Ч. 5. № 18. С. 96.)

"Северный архив" и "Московский телеграф" охотно предоставили ему свои страницы. Этой публикацией молодой исследователь рассчитывал привлечь внимание передовой общественности к своим предложениям. Его проект одобрял сам Крузенштерн, и эта поддержка выдающегося мореплавателя, как видно из следственного дела декабриста, придавала Романову уверенность в возможности "выполнить оный".

Романов на страницах "Московского телеграфа" убедительно доказал, что отказ компании со ссылкой на экспедицию Этолина-Хромчепко основан па недоразумении. Он писал: "В "Сыне Отечества" (1822 г., № 48) помещено было извлечение из журналов мичмана Хромченко и штурмана Этолина. Находим, что в 1818 году сухопутная экспедиция отправлена была к северу от Аляски для отыскания бородатых людей, а в 1821 году морская экспедиция под начальством вышеупомянутых Хромченко и Этолина сделала обозрение острова Гагенмейстера и пролива сего же имени, описала заливы Добрых Вестей и Тачик, также устья рек Ыушагака и Кусковима, следовательно, опись и плавание производились только в Бристольском заливе. Взглянув на карту, можно видеть, что Бристольский залив и Медная река, лежащая подле горы Святого Ильи, находятся совсем в разных сторонах"1.

1 (Романов В. П. Предначертание путешествия от западпых берегов Северной Америки до Ледовитого моря и до Гудзонского залива // Мос. телеграф. 1825. Ч. 5. № 18. С. 96.)

Не вступая в спор с главным правлением Российско-Американской компании относительно практической пользы предполагаемого путешествия, автор убедительно раскрывал его исключительно важное научное значение: "Могут возразить, что если бы экспедиция проникла даже и до Гудзонова залива, то, кроме географических познаний, никакой другой пользы не откроется. Но если бы сие исполнилось, разве мало того, что слава такого путешествия отнеслась бы к России, что она узнала бы край, который с открытия Америки (т. е. около трех с половиной столетий) непроницаем для европейца? Какую пользу принесли наши экспедиции к полюсам? Кроме славы, никакой! Но такою славою дорожит всякая просвещенная держава. Северная экспедиция наша нашла обитаемый остров и прошла далее знаменитого Кука в Беринговом проливе, а Южная экспедиция обогатила круг географических сведений открытием более 30 новых островов и, сделав множество полезных наблюдений, поставила имя Беллинсгаузена наряду с именами знаменитейших мореходцев.

Пусть откроется сношение с Гудзонскою компаниек", если бы от нее нельзя ничего было получить, кроме одних мехов, известно, что звери морские и береговые год от году у нас уменьшаются. Но кто может поручиться, что на пространстве от впадении Медной реки в Тихий океан до Гудзонского залива не открылась бы какая-либо другая важпая промышленность?"1

1 (Романов В. П. Предначертание путешествия от западпых берегов Северной Америки до Ледовитого моря и до Гудзонского залива // Мос. телеграф. 1825. Ч. 5. № 18. С. 95-96.)

Своими выступлениями в "Московском телеграфе" и "Северном архиве" Романов намеревался обратить внимание, с одной стороны, выдающихся мореплавателей и заручиться их поддержкой, а с другой - государственного канцлера Н. П. Румянцева, ревниво относившегося к поискам Северного морского пути из Тихого в Атлантический океан и к исследованию северного побережья Русской Америки. Но Румянцев, истративший на подобные предприятия сотни тысяч: рублей, вероятно, не обратил внимания на выступление Романова. Заметили его проект другие, те, о которых вскоре заговорили вся Россия и Европа.

Между тем в правлении Российско-Американской компании вскоре произошли изменения. Сменились директора, и управление делами компании было поручено одному из руководителей Северного общества декабристов - К. Ф. Рылееву. Разбирая бумаги компании, он обнаруячил проект Романова. Тщательно изучив его, Рылеев пришел к выводу, что "от выполнения опого принесется компании не только слава, что первые русские рассмотрят тот край, ибо ни одна европейская йога не была в оном, по и польза, что заведется сношение с Гудзонскою компанией), а может быть, еще откроется новая ветвь промышленности"1.

1 (Декабристы-литераторы. М.: Пзд-во АН СССР, 1954. Вып. 1. С. 230. (Лит. наследство; Т. 59).)

Вскоре Рылеев встретился с Романовым на обеде у директора компании Ивана Васильевича Прокофьева, под гостеприимным кровом которого позже будут довольно часто собираться декабристы для обсуждения дел тайного общества. Рылеев обещал Романову убедить директора компании послать экспедицию для описи северных берегов Русской Америки. С согласия Прокофьева Романов взял у Рылеева "кипу бумаг из дел компании о том крае, где думал произвести экспедицию, чтобы лучше рассмотреть и размыслить, и просил у него, чтобы он уведомил, когда компания согласна будет"1.

1 (Декабристы-литераторы. М.: Пзд-во АН СССР, 1954. Вып. 1. С. 230. (Лит. наследство; Т. 59).)

В середине августа Романов послал из Херсона, куда он вынужден был уехать по семейным делам, письмо Рылееву, в котором оповещал, что "компанейские бумаги" он оставил у П. А. Бестужева. Через два месяца Рылеев ответил. Он интересовался, когда Романов вернется в Петербург, и просил прислать какие-либо статьи для "Соревнователя просвещения и благотворения". Романов писал, что ждет известий и готов оставить свои дела для службы компании. Он просил Рылеева "за делами по случаю смены главных правителей в Америке" не забыть уведомить его о судьбе проекта исследования реки Медной и поисков морского пути из Тихого океана в Атлантический. Романова интересовало положение дел с его проектом, однако этого письма по неизвестной причине Рылеев не получил.

Вскоре произошли события, которые заставили Романова вновь напомнить о себе. Умер император Александр I. Возникла ситуация, которую ждали декабристы для начала активных действий против царского правительства. 6 декабря 1825 г. Романов писал Рылееву: "В том письме просил Вас известить меня, нету ли каких препоручений у Вас на Севере, т. е. посылка к полюсу или для описания Северной нашей Америки, а я на все готов, а ежели нету, то хоть на Юге, во вновь учреждаемой компании, а я желаю быть полезным и исполнять все, что будет препоручено от Вашей компании, и найдете готового, душевно Вам преданного Владимира Романова.

Мысли мои и стремление к полезному все те же, какие были, как в последний раз мы с Вами рассуждали"1.

1 (ЦГАОР. Ф. 48. Д. 30. Л. 319.)

Некоторые исследователи полагают, что просьба Романова о "препоручениях на Севере" касается его участия в Северном обществе. Нам представляется, что подобное толкование не совсем правильно. Правда, упоминание в письме о Севере и Юге вызывает невольную аналогию с Северным и Южным обществами декабристов. Но это сходство чисто зрительное. В последней части письма речь идет не о планах декабристов, а о проекте полярных исследований в Русской Америке. Беспокоясь о его судьбе, Романов одновременно с напоминанием Рылееву послал письмо Прокофьеву, о чем имеется показание автора письма в делах следственного комитета1.

1 (ЦГАОР. Ф. 48. Д. 78. Л. 8)

Что касается дел и задач тайного общества, то намек на них надо искать в первой части письма Романова к Рылееву. В этих, кажущихся на первый взгляд безобидными, строках о смерти императора Александра I и воцарении Константина и содержится вопрос Романова: "Что же делать дальше?" Этот разговор между строк был замечен следователями по делу декабристов, в руках которых оказалось это письмо. Они не могли пройти мимо красноречивой приписки в конце его, где декабрист еще раз подтверждает свою верность идеалам тайного общества. Не проекты же Романова о полярных исследованиях в Русской Америке привлекли в нем внимание Николая I, который собственноручно написал на нем: "Надо послать приказание губернатору его выслать сюда, а бумаги запечатать"1.

1 (Декабристы-литераторы. Вып. 1. С. 162.)

Однако о предстоящем аресте декабрист узнал раньше, чем к нему явились жандармы. Все документы, свидетельствовавшие о принадлежности Романова к тайному обществу, были уничтожены его сестрой1. Ни одной улики, кроме письма к Рылееву, не попало в распоряжение следственного комитета, которому так и не удалось добиться от Романова признания в "принадлежности к тайному обществу". После окончания дознания, которое не дало явных улик против него, Николай I распорядился продержать декабриста три месяца в Петропавловской крепости и затем направить на службу в Черноморский флот и "ежемесячно доносить о поведении" 2.

1 (Романов В. В. Сестра декабриста // Рус. вести. 1893. № 10. С. 103.)

2 (ЦГАВМФ. Ф. 19. Оп. 1. Д. 100. Л. 1.)

Романов, высланный к Черному морю, не утратил интереса к исследованию Севера. В 1829 г. в "Отечественных записках" появилась статья без подписи "Предположение об описи Ледовитого моря на нартах". В этом проекте были подробно рассмотрены вопросы снаряжения сухопутной экспедиции. Примечания к статье по просьбе редакции журнала написал Романов.

Сам этот факт свидетельствует о большом авторитете Романова в делах исследования Севера. Его замечания обнаруживают глубокое знание и проникновение во все детали снаряжения арктических экспедиций. Он находит, что автором проекта занижена ежедневная порция сухарей на человека, и предлагает ее увеличить до одного фунта в день, так как от обеспеченности путешественников продовольствием прежде всего зависит успех экспедиции. "Заместо дров,- писал Романов,- должен быть взят спирт, на коем производить варку в кастрюле. Самым лучшим в пищу можно запастись английским пемиканом (говядиною, особенно приготовленною). Главнейше же еще запастись теплою одеждою для предохранения от холода, для ног взять торбасы. Больше взять веществ для разведения огня, чтобы обращать снег в воду, ибо в тех широтах прежде июня месяца нет пресной воды... Взять на всякий случай коньки и лыжи. А всего же важнее в подобных экспедициях (и во всяких), чтобы начальник имел решительность и отважность"1.

1 (Предположение об описи Ледовитого моря на нартах // Отеч, зап. Июль 1829. Ч. 39. С. 340-341.)

И хотя этот морской офицер душой более всего тяготел к Северу, будучи прирожденным исследователем, он и на Черном море старался приносить пользу науке. Его давний знакомый Павел Петрович Свиньин неоднократно просил Романова прислать труды о Черном море, его берегах, народах и странах.

Известно несколько писем Романова к Свинышу, в которых он обещал прислать географические заметки. Вероятно, Романов сдержал свое обещание, по статьи его не попали на страницы "Отечественных записок". Лишь в третьей части "Записок ученого комитета Морского штаба" в 1829 г. появились "Замечания о рейде при Сухум-Кале лейтенанта Романова". Любопытно, что этой статье предпослана следующая фраза: "Главный командир Черноморского флота доставил изложенные лейтенантом Романовым следующие замечания о рейдах на Сухум-Кале и Редут-Кале"1.

1 (Зап. учен. ком. Мор. штаба. 1829. Ч. 3. С. 165.)

Очевидно, появлению этих "Замечаний" способствовало то обстоятельство, что по представлению командующего Черноморским флотом А. С. Грейга Романов был произведен в капитан-лейтенанты, награжден золотой саблей с надписью "За храбрость", наконец, освобожден от гласного надзора своего начальства. В своих "Замечаниях" Романов рассказал о географических изысканиях, которые оп выполнил во время крейсерства летом 1827 г. на шлюпе "Диана" у берегов Абхазии. Прежде всего он промерил и картировал Сухумский залив.

"Рейд при Сухум-Кале,- писал Романов,- закрыт от северных, восточных и юго-восточных ветров. Глубина самая лучшая для якорного стояния от 30 до 15 сажен, где грунт - ил, а в некоторых местах и на десяти саженях тот же грунт. Идучп с моря днем, самый лучший показатель якорного места - восточные ворота крепости, и, коль скоро они откроются, глубины оказываются 50, 45 и 30, а ближе к берегу 25, 18 и 10 сажен"1.

1 (Зап. учен. ком. Мор. штаба. 1829. Ч. 3. С. 166.)

Далее Романов отмечал, что ширина Сухумского залива между мысами Кадор и Сухумский составляет около 25 верст. Вблизи Сухумской крепости в море впадает речка Басла, ширина которой в низовье составляет около 30 м. Во время ливневых дождей она бурлила мутными волнами, а в остальное время вода в ней изумляла своей прозрачностью и вкусом. Романов рекомендовал морякам именно здесь запасаться питьевой водой. Он исследовал устье реки Киларус. Она была стремительна в своем течении, а вода - холодная, изумительно чистая и вкусная. Затем были обследованы четыре небольшие речки, в которых водились "раки и мелкая рыба". Более обстоятельно была осмотрена река Кадор, впадавшая в море двумя рукавами. Наибольший из них достигал ширины около 50 сажен, фарватер его глубок, однако при впадении имел отмели и островки. "Рыбы в оном чрезвычайно много,- замечал Романов,- попадаются осетры, белуга и другие". Второй рукав значительно уже - всего лишь 5 сажен.

Романов побывал и в сухумских лесах. В замечаниях декабриста содержится также много сведений, полезных для моряков: "Дабы найти Сухумский рейд, идучи от запада или от Севастополя, должно примечать следующее: во-первых, приближаясь около 40 миль, можно усмотреть мыс Адлер, который имеет вид нашего крымского мыса Аюдага, или Аюди, и совершенно таким же образом отделяется от матерого берега, а гора Адлер имеет некоторое подобие с Чатыр-дагом и открывается с моря в ясную погоду за 60 миль. Потом, когда, пройдя мыс, увидишь белое место на невысоком береге, называемом Пицунда, должно продолжать курс не слишком в дальнем расстоянии от берега и не далее 10 миль, подходя к Сухуму, можно видеть гору, подобную чалме, находящуюся над Сууксами, вид ее весьма черный и отличный от прочих гор; она названа Цифирьева шапка"1.

1 (Зап. учен. ком. Мор. штаба. 1829. Ч. 3. С. 168.)

Дальше, по словам Романова, перед мореплавателем должны были открыться две призматические, стоящие одна подле другой горы. Западную из них следовало запеленговать и по румбу, близкому к северу, продолжать путь, который и приведет к Сухум-Кале. Столь же подробно Романов рассматривает особенности рельефа южного створа Сухумского залива, давая при этом наставление мореплавателям для входа на его рейд при следовании от потийских берегов.

Романов отметил существование "течения, идущего вдоль берега от востока к западу", которое рекомендовал настоятельно учитывать мореплавателям, так как его силой корабль мог быть снесен за ночь па 20 миль и более. Большое место в очерке о Сухумском заливе уделено характеристике его климатических особенностей. По словам Романова, днем, как правило, ветер дует с моря в сторону берега. При закате солнца наступает затишье, которое ночью сменяет ветер, дующий с гор летом до 8 часов утра, а зимой - до полудня. "Когда в море шторм и буря свирепствует во всей силе,- отмечал Романов,- тогда на Сухумском рейде тихо, ветер с берега и ходит одна только зыбь, а волнения не бывает"1.

1 (Зап. учен. ком. Мор. штаба. 1829. Ч. 3. С. 170.)

Самым опасным для судов, стоявших в Сухумском заливе, считался северо-восточный ветер. Он дул шквалами "из ущелья, прямо с гор". Его порывы достигали большой силы и срывали корабли с якорей, поэтому суда с приближением бури крепились к берегу. Кроме того, Романов определил склонение компаса. Все определения географических пунктов были основаны на многократных астрономических наблюдениях.

Летом 1827 г. Романов исследовал рейд Редут-Кале, расположенный при устье реки Хоп, на расстоянии 123 верст от Кутаиси и 12 верст от Рионской пристани. Были измерены глубины рейда, определен грунт моря, запеленгованы горы Малый и Большой Олень, Потийский мыс и другие приметные места, зарисованы виды берегов, изучены климатические особенности района, в частности отмечено, что в Редут-Кале и Анапе в августе и сентябре "случаются тайфуны, но весьма малые".

Таким образом, во время крейсерства на шлюпе "Диана" Романовым была выполнена съемка большого участка кавказских берегов. Составленные им карты имели важное значение для Черноморского флота и были немедленно опубликованы. Флот нуждался в в его гидрографических замечаниях, поэтому они увидели свет в рекордно короткий по тем временам срок (через два года), несмотря на то что их автор имел "прикосновение к делу 14 декабря". Романов составил словарь "абхазских и других черкесских наречий", который командование Черноморского флота переслало в Петербургскую Академию наук. Судьба Романова еще многие годы была связана с Черным морем. Во время русско-турецкой войны, командуя отрядом учебных судов, Романов ночью атаковал неприятельские корабли в гавани Варны. И хотя Романов действовал храбро и успешно, Николаи I сделал выговор командующему Черноморским флотом за то, что под началом декабриста оказались будущие морские офицеры. Во время атаки он мастерски закрепился на берегу и построил редут, который сыграл важную роль в захвате порта. В ходе операции Романов был ранен в голову, но остался на посту. Затем ему довелось командовать гребной флотилией в Бургасском заливе, где он смело атаковал укрепление Чинганес-Кале, захватив его вместе с орудиями и артиллерийскими припасами.

В 1833 г. Романов плавал под командой Лазарева с десантом для помощи Турции, которая в ту пору воевала с Египтом. За участие в этом походе он был награжден орденом Станислава 2-й степени и турецкой золотой медалью. В том же году Романов предпринял на лошадях путешествие по всей Греции, во время которого вел наблюдения. К сожалению, они до сих пор не обнаружены.

В 1834 г. Романов был уволен в отставку капитаном 2-го ранга и занялся вопросами улучшения земледелия. Одновременно он принимал деятельное участие в трудах Русского географического общества, Вольного экономического общества, Общества сельского хозяйства Южной России, Московского общества сельского хозяйства, Главного общества улучшенного овцеводства, Комитета шелководства.

Как только началась Крымская война, 14 апреля 4854 г. Романов вступил в морское ополчение. Он командовал флотилией из 15 канонерских лодок, которые действовали в шхерах Финляндии, принадлежавшей в то время России. В июле он в виду неприятельского флота провел четыре парохода из Свеаборга в Або. Затем 15 августа ему было приказано разоружить и подорвать русские морские укрепления на Гангуте. Спустя несколько дней он предпринял три смелых рейса из Ренгенсальма в Гельсингфорс на четырех пароходах, на борту которых находились десантные войска (3500 человек).

В 1855 г. Романов сражался в осажденном Севастополе. Он участвовал в последних боях. Когда 28 августа русские войска отступили с южной на северную сторону бухты и неприятель уже занимал Севастополь, Романов, рискуя жизнью, на баркасе перевез под вражескими пулями более 100 человек, при этом его контузило, но он довел операцию до конца. За геройский поступок Романов был произведен в капитаны 1-го ранга и удостоен высоких наград.

После окончания Крымской войны Романов занялся сбором материалов по истории русского флота, продолжая с группой морских офицеров работу, которую до восстания на Сенатской площади вел Н. А. Бестужев. Узнав об этом, ссыльный декабрист писал в Петербург: "Ура нашему молодому поколению! Право, возрождаешься духом, следя за его успехами!" Романову принадлежат несколько толстых томов "Материалов по истории флота", хранящихся в Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота.

30 августа 1861 г. Романов был произведен в контрадмиралы и окончательно уволен от службы. Но он продолжал заниматься науками, состоя членом ученого комитета Морского штаба.

Умер Романов 11 октября 1864 г. в городе Александрия.

Заканчивая этот небольшой биографический очерк, следует сказать, что до наших дней дошла лишь весьма скромная часть естественнонаучного наследства декабриста. Но и то, что уцелело, свидетельствует о том, что Владимир Павлович Романов всю свою жизнь посвятил решению одной из важнейших проблем декабристских программ - изучению Отечества в ученом отношении.