Однажды на привале Шапошников сказал товарищам:
- А ведь слово надо держать. Помните письмо "турецкому султану"? Обещали с ним скоро увидеться. Так вот разведка донесла, что этот самый Лоренс назначен комендантом на станцию Сиверскую.
- Подходящий случай, - усмехнулся командир, - и до Сиверской рукой подать.
Вечером, когда обезлюдели улицы поселка, к дому, где жил комендант, подошли трое в форме гестаповцев. Часовой у подъезда был снят бесшумно.
Короткий стук в дверь.
- Кто? - раздалось из-за двери по-немецки.
- Это Сидорчук из полиции, господин комендант. Срочный пакет.
Дверь приоткрылась.
Через несколько минут из дома вышли четверо. Впереди Лоренс. Коменданта предупредили:
- Молчать!
На окраине станционного поселка встретился патруль. Лоренс было замедлил шаги, но, почувствовав упершийся в бок пистолет, лишь вскинул руку в ответ на фашистское приветствие узнавших его гитлеровцев.
Миновали пустынную улицу с приземистыми деревянными домишками. Вот и партизанская застава.
- Стой! Кто идет?
- Свои! - называя пароль, отозвался один из партизан.
Впереди расстилалось белесое снежное поле. Ветер гнал поземку. Лоренс неумело закрепил на ногах предложенные ему лыжи. Спотыкаясь и падая, заковылял посередине партизанской цепочки.
- Передайте командиру, - крикнул замыкающий Сергей Недосекин,погоня!
- Прибавить шагу! - последовал приказ.
Десять километров продолжалось преследование. Движение отряда тормозил пленный. Надо было что-то предпринять, нельзя же, в самом деле, вести за собой такой хвост! Наступил наконец момент, когда партизаны достигли места, удобного для засады. И тогда в морозной тишине заговорили автоматы и ручной пулемет.
Лоренса бросили в снег рядом с Владимиром Евстафьевым. Тот успевал и стрелять и ни на секунду не выпускать из вида пленного. Наконец, словно ничего не случилось, Евстафьев сказал:
- Порядок! Вставай, пошли.
В отряд прибыли благополучно. Разведчиков радостно встретили партизаны. Все собрались на поляне.
- Ну вот мы и встретились, оберлейтенант Лоренс. Вы получили наше письмо? Теперь судить будем.
- Какое письмо? - и тут Лоренс все вспомнил. Полное, бритое лицо его побледнело, вытянулось.