Высокий холм у города открывает прекрасные виды. То, что можно увидеть с него сейчас, в городе увидят еще не скоро. Это касается моря… Залива… А точнее сказать, драккаров, что спокойно несутся к его берегам. Ниялль уселся на самом краю холма и уже несколько часов наблюдает за морем, он, то всматривается вдаль залива, то поворачивает голову и смотрит на город. Там бегают маленькие точки-человечки, сплошная суета. Позади Йорвика, там – где основная дорога убегает дальше в горы, навстречу городам Герд, Торборг и другим поселениям, самое оживленное место. Длинные вытянутые торговые ряды собирают огромное количество людей, все хотят прикупить себе что-нибудь новенькое, учитывая, что Йорвик никогда еще не принимал у себя столько торговцев.

– Где же ты…. – Ниялль прищурился и стал рассматривать улицы города. – Покажи себя… – он ухмыльнулся и не глядя, откусил кусок тягучего вяленого мяса, тщательно пережевывая его.

И тут, на одной из улиц, Ниялль увидел точный силуэт мужчины, который по всему видимо, с кем-то громко ругался. После тот пнул по стоявшим рядом предметам, возможно бочкам и Ниялль по общей ситуации понял, что это сам конунг Паль.

– Отлично… Вот и попался! – довольная ухмылка искривила разбитое лицо и сделала его еще страшнее.

За этот месяц произошло многое. Во-первых, из-за нового прикида Ниялля, а точнее его расквашенной физиономии, никто не узнает в нем бывшего конунга и он, вытаскивая добро из землянки злого Херлифа, ныне убитого и скинутого со скал, успешно меняет его на продовольствие с жителями Йорвика. Никому и в голову не пришло задуматься, почему какой-то изуродованный человек так щедро меняет дорогое золото и серебро на молоко и хлеб. Во-вторых, Ниялль нашел в землянке очень много полезных трав, а так же грибы от которых кружится голова и перед глазами бегают голые девчата, но пропадает всякая боль заживающих ран. Спустя месяц постоянных болей, которые продолжаются и ныне, но уже не такие частые, раны затянулись и Ниялль пошел на поправку. Ему придется смириться с тем, что он теперь крайне изуродованный мужик с кривыми ребрами, но зато живой! Ну и учитывая бурный характер Ниялля, можно понять, что до того как смерть действительно настигнет этого безумца, под его топором заснет вечным сном еще не один десяток славных воинов.

– Ну, здравствуй, Паль, сын Ёдура… – Ниялль улыбнулся, засунул в рот последний кусок вяленого мяса и уселся обратно на край холма, всматриваясь за горизонт.

Никто не заметил, как Ниялль вошел в дом конунга. Народу вокруг много, в дом постоянно входят прислужники, рабыни и иногда викинги, чтобы убедиться, что там все нормально. После очередного обхода, Ниялль вошел в дом, выгнал оттуда рабыню, что уставшая подметала полы и накрепко закрыл дверь на засов. От звука закрывающейся двери, Астрид перестала петь песню и тихо выглянула из спальни. Мужчина стоял к ней лицом и по ухмылке, она поняла, что это Ниялль. Он смотрел прямо на нее. Глаза в глаза. От страха девушка не смогла даже вскрикнуть, дыхание перехватило, а руки задрожали, дергая дверь спальни. Когда Ниялль сделал шаг в ее сторону, она вскрикнула и с грохотом закрыла дверь в спальню. Засова на ней не было, никто никогда не задумывался, что в этом есть нужда. Астрид схватила свой нож, что подарил ей Паль, и спряталась под кровать. Дверь скрипнула и Ниялль медленно, издевательски стал ходить по спальне, делая вид, что не ведает, куда спряталась девушка.

– И тут нет… Так-так… И куда же делась рыжая девочка… – он уронил на пол глиняный кувшин, который с треском разбился об пол и посмотрел на кровать, из-под нее доносилось учащенное дыхание. – Нигде девочки нет… Ну прямо колдовство… Какое… Ну что же… пойду тогда. – Он зашел за кровать таким способом, чтобы оттуда не было видно его ног, чуть наклонился и с силой откинул кровать на бок.

Девушка от страха взвизгнула и попыталась резко вскочить на ноги, но Ниялль с размаху врезал ей ногой плашмя в лицо. Нос лег на бок, девушка зарыдала и кровь залила нежную кожу, одежду и стала капать на пол. Ее было столько, что и представить сложно, она заливала все вокруг. Астрид рукой попыталась остановить кровотечение, но когда Ниялль снова сделал шаг в ее сторону, она закричала во все горло, зовя на помощь. Через минуту в дверь стали долбиться доблестные викинги, на улице послышались крики и стук бревна, которым они пытались вынести дверь. Хороши были те старатели, что ставили железный засов на дверь в дом конунга, поработали на отлично, подарив Нияллю еще немного времени. Он быстро подскочил к девушке, она вытянула вперед руку с ножом, но матерый мужчина моментально пнул по нему, нож отскочил в сторону. Так же быстро, Ниялль отпнул его подальше от Астрид, и с кулака ударил несчастную в районе виска. Девушка обмякла и потеряла сознание. Ниялль сгрузил ее себе на плечо. Голова Астрид, свисая вниз, еще сильнее стала заливать кровью все вокруг, даже одежда мужчины пропиталась насквозь. Он рванул в самую отдаленную, комнату и плечом выбив окно, просунул в него девушку. Она камнем рухнула на землю и инстинктивно съежилась от удара. Ниялль вылез следом, там был прямой выход к конюшне, он оставил девушку лежать под окном, а сам бегом рванул за лошадью. В голове мелькнула мысль: «Вот ублюдки, даже не догадались дом окружить». Ниялль злобно ухмыльнулся и, схватив первую попавшуюся лошадь за поводья, рванул обратно к дому. Он сгрузил Астрид, вскочил на лошадь и, ударив ее в бока, помчался прочь из города.

Кьелл в отряде из пяти воинов по приказу конунга Паля преследует Ниялля и Астрид. Пять сильных викингов, каждый из которых матерый охотник, пять вороных лошадей и три злобные псины, натасканные на нюх, чтоб выискивать добычу. Кьелл несется впереди всех, за ним точной дисциплинированной линией остальные воины, псы впереди, задыхаясь от запаха крови, с грызней и лаем, рвут сухожилия. Паль пообещал им серебро за работу, но Кьелла больше интересовало обещание сделать его командующим на ведущем судне при походе на Англию. Такая честь поможет ему добиться высот, осуществить свою мечту. Когда отец Кьелла погиб в бою, его мать запретила ему становиться воином и не пустила на тинг, который был посвящен обряду для молодых викингов. Так Кьелл лишился возможности показать себя в набегах и стать настоящим воином. Позже в городе ему дали работу в отряде охотников и все время, сколько он себя помнит, ему приходилось заниматься убийством дикого зверя, чтобы вовремя принести мясо на кухню, из которого готовили блюда к столу конунга. Именно поэтому для него сейчас так важно выслужиться перед Палем и заслужить его доверие. Стать настоящим воином и получить место после смерти рядом с Богами – вот о чем мечтает каждый северянин!

Солнце светит ярче, чем обычно, небо чистое, как голубые глаза новорожденного дитя. Легкий ветерок приятно ласкает лицо. На центральную площадь вынесли огромный дубовый стол, настолько длинный, что хватило бы места на пятьдесят человек, а может и больше. Вокруг него, по приказу конунга Паля, поставили резные лавки, а во главе стола, целый трон из священного Ясеня. Трон был весь покрыт великолепными резными рисунками, его вытянутая высокая спинка была увешана различными украшениями, а на сиденье лежала черная заморская шкурка неизвестного животного. Ее как-то привезли воины конунгу Ёдуру из очередного набега на Англию. Рабыни, заставили весь стол яствами и напитками, в центре него кругом поставили большие деревянные кружки для хмельного меда. Сам мед в бочках уже стоял пол столом. Паль распорядился выкупить все необычные мясные блюда у торговцев из других городов, они станут прекрасной закуской. Когда драккары подошли совсем близко к порту, Паль в окружении самых лучших воинов отправился на берег, чтобы встретить своих гостей.

– Мой вождь, – прислужник подбежал к конунгу и растянулся в дурацкой улыбке, – наши насчитали четыреста восемьдесят два судна! Впереди идут драккары конунгов и ярлов, мы насчитали сначала четырнадцать, но потом вперед вырвались еще два судна, выходит шестнадцать!

– Хорошо, вели рабыням принести к столу шестнадцать высоких стульев! Застелите их шкурами, лавки сдвиньте! И все самое вкусное поставить ближе к конунгам! Выполнять! Паль быстро сверкнул взглядом в сторону Зигфрида, давая понять, что все серьезно и двинулся дальше к заливу. Воины, следовавшие за ним, раскачиваясь от собственной важности, с гнусными лицами двинулись вперед. Через час все драккары остановились в относительной близости от берега, на каждом из них по одному воину забралось к изголовью кораблей и в таком положении воины замерли, не шевелясь. Это было нужно для того, чтобы показать, что они не призраки, таков был обряд. К берегу медленно подошли шестнадцать драккаров и не менее ста воинов сошли на берег, окружая своих ярлов и конунгов. После того как они поздоровались и познакомились друг с другом, Паль добродушно пригласил их пройти к столу и отведать с дороги вкусных угощений да выпить хмельного медку. И уже после обсудить детали будущего набега. Во главе стола сел Паль на самый высокий трон. На рядом стоящие, не менее высокие стулья, уселись конунги, чуть дальше ярлы и на лавки кто уж успел, сели воины, охранявшие своих вождей. На конце стола даже завязалась драка. Когда один викинг не захотел уступать место другому, тот выволок его в сторону и, усевшись на него сверху, стал усердно колотить того по морде, в то время как на свободное место уселся третий викинг и со спокойным лицом принялся угощаться хмельным напитком, закусывая отменной жареной бараниной. Застолье началось, все раскрепостились и вскоре, когда хмель скрасил краской лица мужиков, за столом все дружно стали рассказывать смешные истории, громко хохотать и произносить тосты за будущие набеги! Все конунги и ярлы сдружились друг с другом, перезнакомились и наперебой принялись хвалиться своими навыками ведения боев, женщинами и богатствами. Солнце тихо спустилось к горизонту, окрасив край неба в розовый цвет, перья облаков смешались друг с другом, создавая из себя необычные рисунки. Где-то вдали стая птиц плавно коснулась заката и исчезла, растворившись в этом вечернем чуде. Всем сейчас хорошо, в этом кругу, кроме конечно остальных воинов, что остались сидеть на своих драккарах. Им можно будет ступить на землю только завтра, таков обряд. И вот тогда и начнется самое веселое, тот момент, когда дети прячутся по домам, а улицы оккупируют пьяные мужики. Драки, смех и хмель.

– Паль, скажи, любовь то у тебя есть? Ты так молод, я знал твоего отца, когда то мы вместе ходили в плаванье. – старый конунг далекого города обратился к Палю.

Его зовут Кнут, и именно он привел самое большое количество кораблей, две тысячи воинов ходят под его знаменем. Паль побледнел, услышав вопрос о его жене, потом, взяв себя в руки, уверенно солгал.

– Да, у меня есть жена, прекрасная Астрид. Она сейчас в гостях в городе Герд, у своей давней подруги. Вернется не скоро.

– Как хорошо! Очень рад за тебя! – прокричал с улыбкой Кнут, – тогда сейчас я желаю выпить за ваш союз! За Паля и Астрид! Чтобы увидеть мне еще ваших детей, веселых и красивых! Скол! – «Скол! За союз! Скол» – отозвалось со всех уголков стола и мужчины стали жадно пить хмельной мед, проливая его на себя, заливая липким сладким напитком бороды и одежды. Паль встал из-за стола и, подняв свою кружку, только хотел что-то сказать, как его прервал истошный крик одной из рабынь. Сразу как по реакции, конунги, ярлы и викинги повставали из-за стола и изумленные уставились в полумрак. Оттуда послышались крики еще нескольких женщин, потом громкий голос мужчины: «Держите коня!» и с изумленными глазами, бедное животное, вороной конь, влетел на центральную площадь. Он стал рысью бегать вокруг стола, задевая людей, а за ним на корабельной веревке, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, вся в крови, волочилась Астрид Пестрокрылая. Ее было сложно узнать, единственное, почему Паль сразу разглядел в ней свою жену, это платье, в котором девушка постоянно ходила. Незамедлительно Паль вскочил из-за стола, подскочил к коню и, что есть сил, врезал ему топором по голове. Конь взбрыкнул, подкосился и свалился с шумом на холодную твердую землю. На его седле, на веревках, болтаются пять голов славных воинов, одна из которых с черной бородой и рыжей головой, принадлежала когда-то охотнику Кьеллу. Паль дрожащими руками перерезал веревку, что крепила Астрид к коню и, взяв ее на руки, не сказав ни слова, бросился к себе домой. Он ногой открыл дверь, которую только сегодня починили, и отнес Астрид в спальню. Через минуту дверь дома с шумом закрылась, послышался скрежет стального засова. Все конунги, ярлы, викинги и местные жители стояли в полной тишине. Никто не понимал, что происходит. Изумленные, в полном непонимании, они тупо уставились на дом Паля. Обстановку решил разрядить старый конунг Кнут.

– Ну давайте же! Выпьем! А вы! – он указал рукой на музыкантов, – давайте ка нам веселую музыку! Ну же!!!

Музыканты заиграли на своих инструментах, все мужики снова уселись за стол и веселье продолжилось. Старый Кнут махнул Зигфриду, хиленькому прислужнику Паля.

– А ну иди сюда!

– Да Кнут, чем могу помочь? – глаза прислужника суетливо забегали от волнения.

– Кто эта девушка?

– Жена нашего конунга, Астрид… – сказал прислужник.

– А эти? – Кнут указал пальцем на головы мужчин, что болтались на седле коня.

– Не знаю. – Зигфрид пожал плечами и сделал вид, что не знает о чем идет речь.

– Иди отсюда! – фыркнул Кнут и принялся дальше пить хмельной мед.

Стало совсем темно. В глубине домов, откуда великолепно видно, что происходит на центральной площади, сверкнули злобные глаза. Прислонившись плечом к дереву, с полным рогом хмельного меда на летних травах в руках, стоит Ниялль. Он плюет в сторону площади, чешет свою задницу, залпом выпивает весь напиток из рога и запевает песню:

Тьма опустилась на город. Весь залив горит от тысячи факелов с драккаров. Центральная площадь заливается смехом, полыхают огни, играет музыка и рекою льется хмель.