– Во времена Первой Эпохи на землях, которые еще не скоро назовут Серединными, существовала империя. Могущественная империя. Поступь ее легионов устрашала государства, которым не повезло соседствовать с ней, пираты не смели нападать на суда под ее флагами, а дикие кочевники даже в годы самого жуткого голода обходили стороной ее города. Боги хранили империю, и юная девушка в одиночку могла без боязни пройти из одного конца страны в другой. Жители империи были счастливы. Но однажды повелитель возжелал вечно наслаждаться дарованным богами счастьем. Он созвал чародеев и приказал им создать эликсир бессмертия. Многие отказались, но тех, кто согласился, император осыпал золотом и предоставил все, чего они требовали, даже если требования заходили за грань дозволенного. Мощи святых похищались из храмов, из проклятых мест вывозились останки чудовищ, что служили убогам во время Великой войны Бессмертных. Редкие артефакты, растения, камни и животные свозились в столицу со всего Ундориана. Двадцать лет и два года искали маги способ одарить повелителя бессмертием. И они нашли его. Маги преподнесли повелителю знание о ритуале, который должен был одарить его бессмертием, и император немедленно казнил их. Он не желал делить вечность ни с кем из смертных. Приготовления к ритуалу начались сразу же после казни. Когда нужное было готово, император начал обряд. И в тот же миг умерли все жители империи. Их тела обратились в прах. Следом за смертными та же участь постигла творения их рук. Одежда, оружие, домашняя утварь, дома, сады, земля, дарившая урожай, прирученные животные – все мгновенно сгнило. Вокруг простирались километры, тысячи километров тлена. Последним погиб император. Но он не умер. Его душа не покинула мир смертных, не ушла в Белую Пустыню на Суд Истины. Душа императора сохранилась в останках его тела, смешавшихся с покрывшим империю прахом. Ныне он известен как Король Тлена, ужасный не-мертвый, который может появиться где угодно в пределах своих бывших владений. Его прикосновение обращает в прах. Его речь сводит с ума. С Королем Тлена трудно бороться, а еще труднее его поймать и уничтожить. Тысячи лет он обитает в Серединных землях, и за это время ни одному магическому ордену не удалось прервать посмертный путь павшего императора. Его изгоняли, ему мешали, с ним боролись. Но никому не удалось его убить.

Невысокий темнокожий мужчина в плаще с сигнами «Эгиды» поверх камзола, заложив руки в перчатках за спину, задумчиво смотрел в зарешеченное окно. Он знал, что снаружи прохожим виден лишь витраж с изображением Бессмертных, карающих богохульников. О внутренней решетке, покрытой защитными и сдерживающими гальдраставами, было известно лишь тем, кто попадал в эту комнату. И обычно смертные, если им удавалось покинуть комнату и вернуться к привычной жизни, не болтали о том, что видели.

– В Когессе маленьких детей пугают Призрачным Городом, и хотя большинство когессцев, когда вырастают, считают его сказкой из детства, они ошибаются. Ошибаются и те, кто говорит, что это город где-то в северных лесах, захваченный призраками, забирающими непослушных детей; и те, кто считает город выдумкой. Примерно пятьсот лет назад Темная Орда нахлынула на Гластир, Вирену, Даларию, Тихор, Макитанский лес и конечно же Когессу. Нашествие было одним из самых страшных в истории Роланского Союза. Чтобы выдержать натиск исчадий Восточных степей, атакованные страны даже обратились за помощью к Черной империи, обещая щедрое вознаграждение за помощь. Но прошло еще много времени, прежде чем вторжение легионов Черного властелина на родные земли Темных заставило Орду отступить. И прежде чем Орда ушла, Альцберг, один из северных городов Когессы, полгода находившийся под осадой, решил спасти себя при помощи древней магии, знания о которой хранились в находящейся в Альцберге гильдии волшебников. Чародеи надеялись произвести пространственный сдвиг, скрыть город от Орды в некоем ином измерении, а когда орки и гоблины уйдут, вернуть его. Отчасти им это удалось. Альцберг исчез. Но чародеи совершили ошибку. Они перенесли город не в субпространственное измерение, а в Эфирные Слои – область магии, где обитают существа из чистого эфира, совершенно отличные от смертных и Бессмертных, чья природа состоит из соединения материи и эфира. И чтобы находиться там, от материи следует избавиться. Но для смертных это означает смерть. И Альцберг погиб, лишившись материальной оболочки. Но! Заклинание магов продолжает действовать, набрав Силы в Эфирных Слоях. И в определенные дни лишившийся жизни город ищет путь обратно в Равалон, являя себя в северных землях Когессы. Горе тем путникам, что зайдут в него в поисках еды или ночлега. Им больше никогда не покинуть Альцберг, а их тела станут пищей обитателей Эфирных Слоев, когда город вновь покинет нашу реальность.

Продолжая отрешенно вглядываться в окно, мужчина убрал руки из-за спины и, сняв с левой перчатку, приступил к следующему рассказу:

– На Архипелаге пугают историями о Безголовом Капитане, и пугают отнюдь не детей. На Тысяче островов все знают, что Безголовый Капитан не выдумка. Путешественники, купцы, военные, морские маги, пираты – все опасаются встречи с ним. Некогда Лонара Беловолосого называли благороднейшим из корсаров, что, на мой взгляд, полнейшая чушь – ни один преступник не имеет права звать себя благородным. Ибо он преступник – и этим уже все сказано. Однако на Архипелаге полным-полно глупцов, почитающих пиратов и прославляющих их образ жизни. Правда, прославление длится, как правило, до встречи на морских просторах с «пытающими счастья», после которой почитателя или продают в рабство в Архэ, или требуют за него выкуп. Но я отвлекся. Лонар Беловолосый был известен не только на Архипелаге, но и в Морском Союзе, и в Аланских королевствах. Особенно он прославился тем, что получил каперское свидетельство от объединения восточных полисов и от северных царств Алании и грабил как архэйские, так и аланские корабли. Ему удавалось обманывать своих, так сказать, работодателей в течение десяти лет, за которые разбогател настолько, что командовал целой флотилией. Когда об обмане Лонара стало известно, архэйцы и аланцы назначили за его голову огромную награду. Столь огромную, что собратья Лонара сами начали за ним охоту.

И однажды врагам Беловолосого удалось загнать его в угол, – выдержав паузу, продолжил эгидовец. – Он возвращался из моря Света, где эльфы Заморских Островов уничтожили большую часть его флота. Недовольные неудачей и гибелью товарищей пираты поговаривали о смене капитана, быстро позабыв о десятилетии безбедной жизни под его началом. И когда флотилию Лонара окружили поджидавшие в засаде корсары под командованием шести пиратских капитанов, команда Беловолосого решила выдать им своего командира. Лонар встретил взбунтовавшихся подчиненных сталью и магией – до своей «карьеры» морского разбойника он состоял в одной из магических гильдий Архипелага. Легенды утверждают, что Лонар убил три сотни, прежде чем, обессилив от ран, уронил мечи и опустился на колени. Понимая, что ему не победить, он, как говорит народная молва, пообещал свою душу Верховному Убогу. А среди чародеев Архипелага ходит слух о Клятве посмертием. Впрочем, никому не известно, что именно произошло, кроме одного: магический дар Лонара в предсмертный миг сотворил могучее заклинание, раскрывшее Фантомный Коридор над кораблем Беловолосого. Портал, ведущий в мир призраков. И вырвавшиеся на волю умертвия отнюдь не были дружелюбными привидениями. Пытаясь спастись, пираты отрубили Лонару голову, ошибочно полагая, будто смерть заклинателя избавит от заклинания. Увы, это не так. Фантомный Коридор втянул в себя почти все собравшиеся в тех водах корабли. Спаслись немногие. О Лонаре позабыли до тех пор, пока не появился Безголовый Капитан. Вернее, флотилия покрытых водорослями кораблей с командой из гниющих трупов под начальством призрака без головы. Таких пиратов не интересуют ни драгоценности, ни рабы. Только души, которые они отправляют в Фантомный Коридор. От них не дождаться пощады, а скрыться от Безголового Капитана можно, только принеся кровавую жертву морским убогам и запятнав свою душу обращением к Разрушителям. Но не всегда возможно успеть, если на горизонте показывается облако призрачного тумана с расплывчатыми очертаниями кораблей внутри.

Отвернувшись от окна, мужчина вытянул перед собой левую руку, разглядывая кольцо на мизинце.

– Знаете, что общего у Короля Тлена, Альцберга и Безголового Капитана? Магия. Могущественная, разрушающая скрепы реальности магия. Запретная магия. Чары, запрещаемые как в древние времена, так и в наши часы. Волшебство, способное, например, всех жителей многотысячного города превратить в стеклянные статуи. Или обратить земли процветающего королевства в сплошное болото. Или покрыть эти земли язвами некросионных дыр, источниками некротических энергий. Слышали же о Даларии?

Он замолчал, посмотрел на девушку в простом платье, сидевшую на крепко вделанном в пол кресле с высокой спинкой из антимагия. Руки и ноги девушки надежно удерживали оковы, закрепленные на ножках и подлокотниках. Дрожа от страха, пленница кивнула, таким образом ответив на вопрос эгидовца. Говорить девушке не давал кляп.

– К чему я все это рассказывал? Все просто. Я хочу, чтобы вы поняли всю опасность запретной магии. Чтобы вы осознали, что могут сделать могущественные чары, если окажутся в неумелых руках или ими воспользуются нечистые сердцем. Определенные заклинания и ритуалы запрещаются не потому, что так захотелось верховным жрецам, королевским чародеям или магам Конклава. Они запрещены, поскольку опасны. Они грозят не только жизни заклинателя, но и жизни окружающих его смертных. Жизни обычной и жизни посмертной. И зачастую это вина не самих заклинаний, а исключительно неопытных и не получивших необходимой инициации чародеев. Знаете, существуют боевые заклятия, которые разрешено использовать всем магам и которые не запрещены к применению во время боевых действий. Пульсары, огнешары, водяные хлысты, ледяные стрелы. И существуют боевые заклинания, дозволенные только волшебникам с определенной квалификацией, в основном обучавшимся на боевых магов, борцов с нечистью, нежитью и Тварями. Применение большинства этих заклинаний во время войн запрещено, по крайней мере, в землях, где приняты соответствующие Номосы. Но есть Великие боевые заклинания, позволенные исключительно Высшим и Высочайшим магам и некоторым боевым магам, прошедшим надлежащие инициации. К счастью для Равалона, почти все нужные для постижения Великих боевых заклинаний знания хранятся Конклавом, и лишь немногие сведения о них находятся у гильдий. Например, у Школы Магии. Но и ей приходится обращаться к Высшему совету, когда требуется поднять уровень своих боевых магов. Что ни говори, четырехфазные заклинания стихий хороши, однако, как говорят гномы, всякий хитрый механизм можно просто разбить молотом. – Мужчина усмехнулся и заглянул в испуганные глаза девушки.

– Великие боевые заклинания как раз из таких, что могут испепелить гору или иссушить море. Поэтому для подавляющего числа чародеев они и находятся под запретом. Да, я понимаю, приворотному зелью не сравниться с такими заклинаниями, но знаете, как говорят на Дальнем Востоке? Все начинается с малого. Дела великие начинаются с малого – и дела ужасные начинаются с того же.

Эгидовец направился к девушке, снимая кольцо с мизинца.

– Приворотные зелья и им подобные алхимические составы, воздействующие на сознание, в Тамирийском королевстве запрещены. Это запретная магия. И не только потому, что она извращает чувства смертных и воздействует на их волю. Она запретна, ибо, как и иные запрещенные чары, лишает жизни, когда неумелые чародеи обращаются к ней. Такие, как вы.

Девушка замотала головой, пытаясь что-то сказать, но издала лишь приглушенный хрип. Мужчина остановился рядом с ней, изучая оникс в оправе кольца.

– О, я помню, что вы говорили. Что вы не занимаетесь магией, хотя у вас есть Дар, и вы три года назад полгода учились в коллегии Небесного Огня. Вы никогда не брали в руки алхимические препараты и впервые слышите имена смертных, указавших на вас. Вас оклеветали завистники вашего отца, цехового мастера. Я все это помню. И еще я помню, что обе дочери барона Истена умерли от передозировки зеленого селариита, основного компонента всяческих приворотных зелий. Умерли во время своего первого выхода в свет на устроенном герцогом Ранкским приеме. Скандал не утих до сих пор, хотя прошло уже три месяца. О несчастных девушках помнят именно потому, что они погибли из-за запретной магии. Это неприятно признавать, но будь они отравлены обычным ядом, о них бы помнили только неутешные родители. Однако разговоры о запретной магии продолжаются, а это неправильно. О запрещенных чарах не стоит говорить. Их следует лишь бояться и остерегаться. И поэтому я должен как можно скорее представить доказательства вашей вины и наказать вас. А вы виновны. Я вижу ваш дефект. К сожалению, одних моих слов недостаточно.

Повернув оникс несколько раз вправо, эгидовец достал камень из оправы и показал его девушке.

– Как и алхимическое воздействие, психомагические воздействия в Тамирии находятся под запретом. Не для чернокнижников, но вас обвиняют не в занятиях черной магией. Так же, согласно Номосам, я не имею права применять к вам ни иного способа магического воздействия, ни пытки, поскольку нет прямых доказательств вашего преступления. Увы, все, чем я обладаю – это слова иных подозреваемых и косвенные улики. Это лишает меня возможности заставить вас говорить, скажем так, непосредственным образом. – Мужчина улыбнулся, будто вспомнил что-то хорошее. – Лишь неделю я имею право держать вас в заключении, пытаясь либо уговорами, либо обманом вынудить сказать правду. Думаю, вы об этом знаете, раз обучались в коллегии Небесного Огня. Там подробно объясняют о Номосах и тамирийских законах о магии. Поэтому вы и отрицаете свою вину, надеясь продержаться эту седмицу. Но знаете, мне не понадобится неделя. Мне даже не понадобится день, чтобы вы признались. Один час. Мне нужен всего лишь час.

Эгидовец положил оникс на горло девушки. Она непроизвольно дернула головой, но камень, словно приклеенный, удержался на шее.

– На юго-востоке Черной империи расположены земли, называемые Адскими джунглями. Так их называют из-за обитателей – насекомых, животных, разумных смертных. Они живут, вечно охотясь друг на друга и вечно сражаясь друг с другом. Природа, обычная и магическая, наделила большинство возникших в этих джунглях созданий страшными и смертоносными способностями. Например, скаллаур. Маленькое, похожее на червя насекомое. Когда оно попадает на кожу, сразу проникает в тело, после чего откладывает яйца и исчезает, растворяясь в плоти. Ни обычные лекари, ни маги-медики не найдут яйца, поскольку они идеально скрываются в организме. Вернее, средство обнаружить их до сих пор не открыто, и, возможно, никогда не станет известно. Когда личинки скаллаура вылупятся, они первым делом начнут поглощать тонкое тело, ауру, и смертный, скажем, вы, умрет в ужасных муках. Со стороны это будет выглядеть так, будто вы тяжело заболели. Врачи не смогут обнаружить причину заболевания, и после смерти ваше тело сожгут вместе с личинками.

Мужчина легонько коснулся оникса. По камню побежали трещины, из отверстий показались фиолетовые жгутики. Эгидовец улыбнулся.

– Вы, наверное, думаете, зачем я вам это рассказываю, верно? Думаете, что, например, сможете все рассказать магам из Небесного Огня, и меня осудят, а вас спасут от скаллаура? Если у вас возникли именно такие мысли, то они ошибочны. Видите ли, яйцам скаллаура хватит пяти дней, чтобы в них созрели личинки. А когда они вылупятся, вы ничего не сможете ни сказать, ни написать, ни даже связно подумать. Вы будете только кричать от боли. И, как я уже сказал, врачи сделают заключение о неведомой болезни, однако ничто и никто не помешает мне предположить, что во всем виноваты ваши опыты с алхимическими реактивами. И уж тем более ничто и никто не помешает мне поделиться этим предположением с заинтересованными лицами. И вскоре все в Тамирии будут знать, к чему приводит заигрывание с запретными чарами.

Оникс осыпался на платье черно-белыми осколками. Высвободившееся из камня существо, похожее на червя с десятками жгутов по всем телу, скользнуло по шее вниз, скрылось под платьем. Девушка задергалась, пытаясь освободиться от оков, замычала, мотая головой.

– Тише-тише, – успокаивающе сказал эгидовец. – Не забывайте, о чем я говорил. Один час. После того как скаллаур проникает в тело, ему требуется ровно один час, чтобы отложить яйца. Живущие в Адских джунглях скаггахи создали смесь, которая убивает скаллаура в течение часа с того момента, как он попадает в организм. Я сейчас уйду и вернусь с этой смесью через сорок минут. У вас будет двадцать минут на то, чтобы честно признаться в своих злодеяниях в присутствии свидетелей. Если вы это сделаете, то получите смесь. Если нет… Что ж, это ваш выбор. В любом случае ваш дефект будет исправлен.

Потеряв к девушке всякий интерес и возвратив перчатку на левую руку, мужчина повернулся и направился к двери, ведущей из комнаты. Эгидовец будто и не слышал лязганья цепей и отчаянного хрипа, несшегося ему в спину. Он знал, что девушка уже готова все рассказать и во всем признаться, но не мог лишить себя удовольствия осознать тот факт, что ее жизнь теперь полностью принадлежит ему.

– Смертные предпочитают забывать о своих ошибках, – заметил Янис Тиратус, прожевав фаршированное печенью крыло индейки и запив его мускатным вином из олорийской провинции Миварель. – И в дальнейшем они делятся на две категории: тех, кто не видит свои ошибки, но обращает внимание на чужие, и тех, кто вообще не замечает ошибок, надеясь, что раз они не видят чужих промахов, то никто не увидит и их собственных. Ты согласен, Брохс?

Широкоплечий серокожий орк, сидевший за широким столом сбоку от Яниса, неторопливо потягивал темное пиво. Знаки различия на обшлагах и медная тесьма на отворотах красного мундира указывали на звание сержанта риттеров – рунных рыцарей Конклава. Отставив кружку в сторону, орк задумался.

– Думаю, есть и те, кто все же обращает внимание на свои и чужие ошибки, – заметил наконец Темный.

– Разумеется, – согласился Янис. – Но их мало. Слишком мало. Иначе в мире не было бы столько дефектов. За всю историю Равалона бессчетное количество ошибок было совершено смертными и Бессмертными, и все же они ничему их не научили. Иногда я начинаю думать, не было ли ошибкой и возникновение нашего мира? Иначе как объяснить то, с какой охотой смертные вновь и вновь ошибаются? Знаешь, Брохс, как-то мне довелось слышать проповедь одного из райтоглорвинов. Не из тех, которые поклоняются Haashe-Ehekhilsafaonai, известному как Грозный Добряк, а из поборников более древних культов. Этот райтоглорвин тоже почитал Тварца, но не считал его создателем нашего мира и иных миров. Даже наоборот. Наш мир, говорил он, пребывает во зле, и это зло никоим образом не могло быть сотворено всеблагим и совершенным Тварцом. Значит, мир сотворен либо злой, либо ограниченной в своем могуществе силой, которая вследствие этого несовершенна и не обладает благостью. Райтоглорвин называл ее Вторым Тварцом, создателем материального конечного мира. Первый Тварец создал идеальный совершенный мир и созерцающие этот мир духовные сущности, а Второй Тварец, могущественнейший из сотворенных духов, создал материю и заключил духовные сущности в материальные тела, пытаясь превзойти своего создателя. И именно Второй Тварец является причиной всех бед и несовершенств мира. Что думаешь об этом, Брохс?

– Я стараюсь не думать о религии, – ответил сержант. – Зачем все усложнять? Есть боги, есть смертные. Мы приносим жертвы богам, они дают нам свое благословение. Не дают – мы отказываемся от них и приносим жертвы другим. Вот и все.

– А откуда тогда зло в мире, Брохс?

– Ну, тут и думать нечего. Зло – от злых смертных и Бессмертных.

– И что, если мир избавить от злых смертных и Бессмертных, то зло исчезнет?

– Да, – уверенно сказал орк. – Ведь уже некому будет творить зло.

– А кому решать, кто злой, а кто добрый? Вдруг решать станет тот, кто сам злой? Можно ли будет доверять его решениям?

– Вы уж простите, командир, если я чего не понимаю, – проворчал Темный, – но вот лично я вполне доверяю вашим решениям. Я знаю, что вы видите неправильных смертных. Дефективных, как вы их называете. Разве не поэтому вы дознаватель в делах по черной и запретной магии, а не только наблюдатель за межпространственными перемещениями? На последней должности вы два года, а вот преступников мы вместе ловим уже десять лет. И за эти десять лет вы никогда не ошибались. Адепт черной магии или чародей, преступивший запреты, – вы видели их. И вы наказывали их. Для меня этого вполне достаточно, чтобы верить вам.

– Даже несмотря на мои, скажем так, методы исправления дефектов? – поинтересовался Янис.

– Они дают результаты, – пожал плечами орк. – Для меня этого достаточно.

Янис Тиратус улыбнулся. Брохс понимал его. Одиннадцать лет назад он спас орка от обвинений в занятиях черной магией, и с тех пор Темный верно служил ему и Конклаву, за год от рядового риттера поднявшись до сержанта, командующего отрядом рунных рыцарей. Выдающийся мечник, орк в рунном доспехе и с двумя рунными мечами не боялся в одиночку сойтись в схватке с Вестником убогов. А в Шастинапуре отряд Брохса прославился уничтожением группы Отверженных, удачно скрывавшейся от боевых магов в подземельях под долиной.

Отпив еще вина, Янис покосился на механические часы на стене комнаты.

– Уже прошло тридцать минут, – заметил орк. – Может, пора?

– Я сказал ей, что приду через сорок минут. Не стоит ее обманывать, верно?

– Мне кажется, она не ощутит разницы.

– Дело не в ее чувствах, Брохс. Дело в нас. Сначала мы придем раньше на десять минут. Потом на пятнадцать. После на двадцать. Это неправильно. Нельзя позволить нашему отношению к дефективным измениться хоть на йоту. Убийца и насильник или дочь цехового мастера – для нас не должно быть разницы. Потому что они одинаковы. Дефект может быть большим или малым, но он всегда будет дефектом. И мы должны исправить его, каким бы он ни был.

– С этим не могу не согласиться, – сказал орк.

Тиратус довольно кивнул. Он собирался вернуться к проповеди райтоглорвина и поделиться с сержантом собственными размышлениями о природе зла, но его прервал осторожный стук в дверь. Младший чародей из подчиненного Янису староговского отделения «Эгиды» зашел в обеденную комнату и поклонился.

– Прошу прощения, что прерываю, но меня просили сообщить о прибывшем через Арку волшебнике из Школы Магии. Его уже встретил чародей из Небесного Огня, и они оба ожидают в комнате для досмотра.

– О, так к нам прибыл Магистр? – Янис поднялся, взял платок со стола, вытер губы. – Наверное, направляется в Город Магов?

– Да, согласно предоставленным документам, он следует в Мирту.

– Вы собираетесь лично проверить его? – спросил Брохс. – А как же…

– Побеседуй с ней сам. Где находится смесь, ты знаешь. Как свидетелей возьми Алексиона, Суллу и Тиберию. Их будет достаточно.

– Хорошо. – Орк бросил взгляд на часы. Янис был уверен, что ровно через пять минут сержант отправится за названными риттерами и волшебницей и вместе с ними спустится к находящейся в эгидовской темнице девушке. Орк освободит ее от кляпа и спросит, готова ли она во всем признаться. Она ответит, что готова. Сказанного ею хватит, чтобы осудить за использование запретной магии, и Брохс выдаст пленнице пилюлю, содержащую обещанную смесь. Девушка примет ее. Как и Брохс, она будет думать, что спасена от скаллаура.

Но, как и Брохс, она поддастся заблуждению.

От скаллаура нет спасения. Смесь отодвинет появление личинок на несколько месяцев, а потом девушка умрет. В адских муках, как и описывал Тиратус.

Наказание за изготовление и продажу приворотного зелья будет слишком мягким. Оно не исправит дефекта.

Его исправит Янис.

А Брохс… Да, он многое понимает. Да, он верный слуга. Но кое о чем не стоит знать даже сержанту.

Янис Тиратус, выходя из обеденной комнаты, в предвкушении потер руки… Еще один дефект из многих устранен, и порядок вновь торжествует. И все благодаря ему, обычному служителю Конклава.

Ну что ж. Теперь его ждет встреча с Магистром. Интересно, будет он с дефектом или окажется заурядным законопослушным смертным? Впрочем, зачем гадать? Сейчас он все узнает.