– Еще одно очко в пользу твоей сестры, – прокомментировал Тодд, сидя за соседним столиком и наблюдая всю эту сцену. – Я и Джессике могу это повторить – уж она-то знает, как посмеяться над Биллом.

Элизабет смущенно заерзала на стуле.

– Это нечестно. Нам же не было слышно, что она сказала.

– А ты видела, какое было у Диди выражение лица? Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать!

Элизабет стала молча ковырять вилкой в тарелке. У нее пропал аппетит с того самого уик-энда, когда Тодд прямо вцепился в Пэтси на пляже. Элизабет ни в чем его не обвиняла, но в последние дни постоянно размышляла об этом, и от этого чувствовала себя еще в тысячу раз хуже.

Дело не в том, что Тодд встречался с Пэтси до ее отъезда, а в том, что только с ней одной. И вот теперь она вернулась, став гораздо красивее и умнее, если верить тем, кто знал ее раньше. Каждый раз, когда Элизабет думала об этом, ей становилось не по себе, а в последнее время это случалось с ней по сто раз на день.

Ей хотелось поговорить об этом с Тоддом. У них никогда не было секретов друг от друга. И в то же время это ее тревожило. Она боялась того, что могло бы ей открыться, если бы она попросила сказать всю правду. Она пыталась отвлечься от этих мыслей и сосредоточиться на чем-нибудь другом.

– Я знаю, Диди, видимо, ревнует, но ведь Джессика не виновата, что ей вместе с Биллом выпала главная роль, – сказала Элизабет.

Она чувствовала, что должна защитить сестру, хотя в глубине души понимала, что Тодд прав.

– То, что я только что видел, по-моему, не имеет к репетиции никакого отношения. Да хватит тебе, Лиз. Нам ведь с тобой давно все ясно. Уж я-то знаю, что такое Джессика. И не нужно ее защищать.

– Если ты так хорошо ее знаешь, то тебе должно быть известно, что она часто бывает по-настоящему доброй.

– Добра, как барракуда. – Тодд проглотил последний кусок гамбургера.

Элизабет вскочила:

– Ты просто не умеешь вовремя остановиться, Тодд!

Он вдруг почувствовал угрызения совести. По ее взгляду он понял, что зашел слишком далеко. Он протянул руку, чтобы не дать ей уйти.

– Послушай, Лиз, прости. Ты права. Не нужно было мне распускать свой длинный язык.

– Этого я не говорила!

Элизабет видела, что ее реакция, наверное, была слишком бурной, но она так долго мучилась из-за Пэтси, что уже дошла до предела. Это все равно, что сидеть на бомбе с часовым механизмом. Тем не менее она изо всех сил пыталась скрыть свое состояние.

– Хорошо, забудем об этом, – тихо сказала она. – Встретимся после занятий.

– Я буду на репетиции, – ответил Тодд. – Я обещал Биллу прийти.

По дороге в раздевалку Элизабет невольно задумалась о том, почему это в последнее время Тодд зачастил на репетиции. Но сама она была очень занята подготовкой статьи для школьной газеты – в ней речь шла о возможностях работы во время летних каникул, так что не жаловалась. И только теперь, когда она столкнулась в коридоре с Диди, все стало ясно.

Диди, казалось, уже пришла в себя после инцидента в кафетерии. Глаза у нее, правда, слегка покраснели, но она спрятала грусть под дружелюбной улыбкой.

Поднимая громадную сумку, набитую одеждой, Диди притворно заохала.

– Костюмы для пьесы, – объяснила она. – Пэтси просто вывернулась наизнанку, чтобы все это собрать. Мне кажется, она немного перестаралась. Я хочу сказать, что у нас ведь все же не Бродвей.

– Пэтси? – переспросила Элизабет.

– Ну да, она готовит костюмы для спектакля. Тебе разве Тодд и Джессика не говорили?

Элизабет медленно покачала головой:

– Нет.

– В общем-то, это Тодд предложил. Он рассказал мистеру Яворски, что Пэтси занималась моделированием одежды для одного магазинчика в Париже. Нужно признать, у нее действительно есть вкус. Хотя я и не уверена, что школа в Ласковой Долине доросла до нее.

Элизабет не могла произнести ни слова. Ее охватило тупое отчаяние.

Теперь-то все стало предельно ясно: и увлечение Тодда репетициями, и его попытка поссориться с ней во время обеда. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы это понять. Тодд испытывал интерес к Пэтси – и отнюдь не только дружеский.

Элизабет захотелось убежать. Пока Диди продолжала болтать о пьесе, Элизабет кусала губы, чтобы не расплакаться. Боль в груди все усиливалась.

Она была так погружена в свое горе, что буквально врезалась в Инид, которая с утомленным видом направлялась в аудиторию.

– Фу! – воскликнула Инид. – Что это с тобой, Лиз? Ты так выглядишь, как будто у тебя хвосты по всем предметам. Но я-то знаю, что этого не может быть.

– Ой, Инид… – Элизабет глубоко вздохнула. – Это из-за Тодда.

– Ну, я так и думала. Я еще никогда тебя такой не видела, если не считать того случая, когда вы чуть не разошлись… – Она вдруг приложила палец к губам. – Ой, Лиз, но ведь сейчас не такой случай? Правда? Вы же с Тоддом не разошлись?

Элизабет покачала головой:

– Нет. Вернее, пока нет. Но у меня такое жуткое чувство…

В больших зеленых глазах Инид вдруг вспыхнули какие-то искры.

– А это твое чувство, случайно, не связано с ростом в шесть футов, с рыжим цветом волос и с великолепной фигурой?

– Откуда ты знаешь?

– Я же не зря считаюсь твоей лучшей подругой, поняла? Я видела, что ты была расстроена в тот день на пляже, хотя старалась этого не показать.

Элизабет вздохнула:

– Неужели было так заметно?

– Давай порассуждаем вот о чем. Если бы вдруг появилась прежняя девчонка Джорджа, кривляясь, как клоун, я бы тоже встревожилась. Нет, не совсем так. Я бы просто на стенку полезла!

Элизабет удалось выдавить слабую улыбку:

– Я рада, что ты все понимаешь.

Инид действительно всегда все понимала. Она очень чутко откликалась на чужие проблемы и никогда не спешила осуждать. Потому-то Элизабет ее и любила.

– Послушай, – сказала Инид, беря ее под руку и подталкивая к питьевому фонтанчику в углу коридора, где можно было поговорить так, чтобы никто не услышал. – Я сказала, что понимаю, каково тебе сейчас, но это вовсе не значит, что Тодд действительно проявляет интерес к Пэтси. Он ведь тебя по-настоящему любит, Лиз. И не так-то просто это изменить.

– Ты правда так думаешь?

– Ты просто сделала из мухи слона.

Элизабет потупилась:

– Может быть. Не знаю.

– Он что-нибудь говорил тебе о Пэтси?

– Да в общем-то нет.

Она рассказала Инид о пьесе.

– Но Тодд ведь сказал, что она его друг – заметила Инид. – А для друзей всегда хочется что-то сделать, правильно? Мне кажется, он просто хотел ей помочь.

– Может быть, ты и права. – Однако Элизабет еще не до конца в это поверила.

– Да все это просто глупо. Тебе надо поговорить с Тоддом, а не со мной. Откуда же он узнает, о чем ты думаешь, если ты ему не расскажешь?

– Я боюсь, – сказала Элизабет. – Как в детстве, когда в кино я закрывала глаза, предчувствуя начало страшной сцены. Что, если я спрошу Тодда, как он относится к Пэтси, а он ответит, что хочет порвать со мной?

– Перестань, Лиз. Ты и вправду думаешь, что это может случиться? И все из-за того, что Тодд порекомендовал ее для такой бессловесной роли, как художник по костюмам?

Элизабет задумалась. Потом покачала головой:

– Не знаю, Инид. Просто не знаю.

– Что с тобой, Билл? – спросил Тодд. – Какой-то у тебя тоскливый вид. Нервничаешь из-за пьесы?

Билл был погружен в свои мысли, но поднял глаза, когда его друг плюхнулся рядом на скамейку в раздевалке. Все остальные были уже в спортзале, но Билл не спешил присоединиться к ним.

– Конечно, нервничаю немного, – признался он, наклоняясь, чтобы завязать шнурок. – Хотя думаю я вовсе не о пьесе.

Тодд понимающе взглянул на него.

– А о Джессике, правильно? – мягко сказал он. – Понимаешь, я вовсе не собираюсь вмешиваться – тем более, что ты не спрашивал у меня совета, – и лучше мне придержать свой длинный язык, но я просто не могу видеть тебя таким.

Билл покраснел:

– А что, сразу заметно, да?

– Ну, давай вот что обсудим – как ты из кожи вон лезешь, чтобы привлечь ее внимание, так что тебе пора оформлять страховку от несчастного случая. – Тодд обхватил рукой опущенные плечи Билла. – Но только не позволяй ей себя дурачить, ладно?

– Мне… мне нравится что-нибудь для нее делать, – запинаясь, проговорил Билл.

– Но ей это нравится еще больше, – сказал Тодд. – Знаешь, говорят, любовь слепа, не будь уж слишком слепым.

– Но ведь ты сам влюблен в Лиз, а они с Джессикой – сестры-близняшки, – слабо защищался Билл.

– Джессика – это не Лиз, – сказал Тодд. – Они похожи внешне, и на этом все сходство кончается. Не повторяй ту же ошибку, которую я сделал в самом начале.

– Какую ошибку?

– На какое-то время Джессике удалось заставить меня поверить, что именно от нее я должен тащиться, а на самом деле мне нравилась Лиз.

– А как ты узнал, что именно Лиз? – смущенно спросил Билл.

– Ну, очень просто. Потому что я мог по-настоящему с ней говорить. Мы были друзьями. Я начинаю верить, что это очень важно. Для того, чтобы у двоих сложились по-настоящему хорошие отношения, нужно, чтобы они дружили.

Билл медленно кивнул. Именно так у него и было с Джулианной. Она была не просто его девчонкой, она была его лучшим другом. Они могли просто бродить вместе, говорить обо всем на свете или молчать. Он вынужден был признать, что с Джессикой у него все по-другому. Но разве любовь может быть всегда одинаковой?

– Спасибо за совет, Тодд, – сказал Билл, вставая. – И не беспокойся, я сам о себе позабочусь.

Тодд бросил на него озабоченный взгляд.

– Эй, Билл, ты ведь не сердишься, правда? Может быть, мне не стоило ничего говорить…

– Нет, я не сержусь, Тодд, – ответил Билл.

Но уходя, он понял, что действительно сердится. Только не на Тодда. На самого себя. И не мог понять почему.