Хуже нет, чем быть одиночкой в тридцать девять лет. Нет, есть — в тридцать девять лет быть разведенкой. Вот почему испытываешь облегчение, когда выходишь замуж: понимаешь, что тебе больше никогда не придется ходить на свидания. Потому что когда ты замужем, то с чувством глубокого удовлетворения думаешь, глядя на мужа: «Спасибо, дорогой, от всего сердца — за то, что мне больше не нужно сканировать мужчин взглядом на вечеринках, не нужно напрягать семейных друзей, чтобы подыскали мне „достойную“ или „приемлемую“ или хотя бы „свободную“ кандидатуру. Не нужно терзаться утробным страхом на тему „позвонит — не позвонит“. Спасибо тебе за это, муженек!» Мне казалось, что, прогулявшись к алтарю с Джейми, я заработала этот блаженный покой. То есть я на это надеялась. Не тут-то было. Прошло каких-то три года с тех пор, как я швырнула букет невесты в толпу гостей, будто отмечала победу в спортивном соревновании, — и вот, пожалуйста, я снова одна, и нужно опять начинать марафон в поисках прекрасного принца и перецеловать для этого энное количество лягушек. Все по новой!

Да, практика показала, что Джейми Праттлок — вовсе не мой прекрасный принц. Мне хотелось, чтобы наш брак сложился — как и каждой нормальной женщине, — однако Джейми не удалось завоевать мое сердце и внушить мне подлинную страсть. Во время медового месяца я в тревоге ломала голову над вопросом: а когда вообще новобрачная начинает чувствовать полагающееся ей счастье? Может, после медового месяца? Но время шло, и вот уже я носила фамилию Праттлок целый год — и все еще недоумевала, сколько мне еще ждать ощущения, что у меня все хорошо. Я решила продержаться еще полгода и посмотреть, что будет. В конце концов я ушла от Джейми не потому, что не могла больше жить с ним. Я рассталась с ним потому, что не могла больше жить с собой — такой, в какую я превратилась, терзаемую ужасным чувством внутренней пустоты, ощущением, что мне чего-то не хватает. Что в браке надо получать несравненно больше.

Моя закадычная школьная подруга Джесси утверждает, что я с детства жутко сентиментальна. Например, играем мы возле цветущего дерева, и я набираю пригоршню лепестков и бросаю их в воздух у нее над головой, пища: «Это твоя свадьба!» (Джесси уже под сорок, и она все еще не замужем. И это ее собственный выбор, а не фатальный рок судьбы или недостаток везения, потому что при Джессином могучем либидо любой представитель мужского пола — потенциальный любовник, точнее, потенциальный секс-приятель, который по первому свисту готов пополнить бескрайний список ее побед.) По мнению Джесси, меня испортили книги, которые я в изобилии читала, — книги, поднимающие самооценку, книги, которые убедили меня во власти, которой якобы наделены женщины, а также заронили мне в душу слишком завышенные требования и ожидания, в общем, весь мой читательский рацион. Но разве непонятно, какая участь ожидала Джейми, если знать, что еще до расставания с ним я совершенно в открытую читала книжку под названием «Уйти или остаться?».

Теперь моя новая библия — книжка «Карма свиданий». Она моя путеводная звезда, которая поможет мне благополучно провести мой кораблик через бурные воды Жизни После Развода и Первого Свидания После Развода. Терпеть не могу вести статистику своей личной жизни, особенно теперь, когда эмоционального багажа у меня больше, чем чемоданов в аэропорту Хитроу, но я продолжаю свой путь, потому что верю: где-то на свете есть мой избранник, родная душа, вторая половинка. Иначе почему мне так одиноко?

Когда мой брак завершился унизительным разрывом и все мечты пошли прахом, я уползла зализывать раны под крыло к маме — подальше из большого города. Дело даже не в том, что я не могла себе позволить заново вить гнездо в мегаполисе, дело еще и в причинах эмоционального порядка. Обзавестись собственным жильем, жить одной, когда все мои подруги наращивают да наращивают семейное добро и собственные беременные животики или стремятся к этому идеалу! Ну нет. Моя мамуля давно разведена, она закоренелая чудачка, занимающаяся разведением собак, и ее девиз «Таксы Доули: длинные и сильные». Когда мама повезла меня на станцию к лондонскому поезду, она остановила машину аккурат около какого-то симпатяги на мотоцикле. Я первым делом посмотрела ему на руку, и мой встроенный радар мигом отметил, что обручального кольца парень не носит. Матушка, будто прочитав мои мысли, крикнула: «Дейзи, хорошие девочки и разведенные так не поступают!» Парень обернулся, а мама крикнула еще громче: «Да, и не забывай, что у принцев тоже бывают бородавки!»

Мои друзья, Люси и Эдвард Примфолды, устроили мне свидание вслепую с Троем Пауэрсом. Видимо, я очень плохо соображала, когда отправилась погостить к ним на пару месяцев — ну еще бы, это было как раз, когда Джейми дал мне развод. И каким только местом я тогда думала? Разве не бредовая идея — поехать в гости к образцовой супружеской паре, родителям ангелоподобных девочек-близняшек шести лет, когда ты все глаза выплакала по поводу своего безмужнего и бездетного состояния?

Я приехала как раз к вечернему чаю; близняшки Табита и Лили, наряженные феечками, уплетали домашние пирожки с морковкой и тартинки. Их папа Эдвард — образчик лощеного и обходительного мужчины, который всегда шел по жизни с той небрежностью, которую дают только происхождение и солидное наследство. Встретил он меня приветливо, приобнял и провел в кухню. «У нас, как всегда, первозданный хаос», — объявил он, показывая на двойняшек, которые, надо сказать, ели очень тихо и аккуратно. Девчушки улыбнулись мне так, будто я была фотографом, явившимся снимать их для разворота в глянцевом журнале. Они и впрямь выглядели как картинка — воплощение домашнего уюта и семейного счастья. От этого зрелища меня насквозь прожгло завистью.

Люси сидела во главе стола — ослепительная, в чистейшей белой рубашке и дизайнерских джинсах. Ее короткие белокурые волосы были слегка подкрашены рукой опытного и явно дорогого парикмахера. С Люси я познакомилась еще в университете, на вечеринке для первокурсников, и с тех пор не устаю поражаться ее самообладанию и достоинству. Даже в студенческие годы она никогда не выглядела студенткой, а я до сих пор смахиваю на студентку, особенно если с утра волосы плохо лягут. Про Люси с самого начала было понятно, что ей светит блестящая карьера в Сити и что она будет преспокойно работать, пока у нее само собой не образуется не менее блестящее замужество, и муж тоже будет блестящий, перспективный и любящий. Все это было ясно потому, что Люси всегда был присущ уверенный апломб замужней женщины — задолго до замужества.

— Дейзи, солнышко мое! — Люси обняла меня. Мне захотелось зарыться носом в ее гладкую надушенную шею и заплакать. Ну почему я? Здесь, у них на кухне, царила атмосфера такого уюта, счастья и невинности, что мне страстно захотелось содрать с себя шершавую шкуру неудачницы. Пока Люси наливала мне чай, я смотрела на пестрые тюльпаны в хрустальной вазе в центре стола и дивилась: как Люси все это удается? Можно подумать, что ей с самого рождения выпала череда сплошных удач. Она всегда попадала в яблочко. Отлично училась, сделала карьеру, теперь вот прекрасный крепкий брак с неприлично преуспевающим мужем и послушными ангелочками-дочками. Да у такой женщины никогда не возникают сомнения типа «а что, если бы?..». Ей не о чем сожалеть, нечего стыдиться, и она может смотреть в прошлое гордо и счастливо. В отличие от меня.

— Слышал, что ты разводишься. Сочувствую, — сказал Эдвард. — А мне всегда казалось, Праттлок вполне ничего себе.

— Вполне ничего себе — этого не всегда достаточно, — вздохнула я, а сама подумала: смотря что считать за «ничего себе» и норму. Домик в Челси с выходом в общий сад — это вполне ничего себе или нет? А твоя коллекция старых мастеров, включая одно полотно Веронезе и одно Франца Хальса, — это просто «нормальные» картины маслом, которые годятся для украшения гостиной, да, Эдвард?

Позже в ходе светской беседы Эдвард небрежно обмолвился, что недавно столкнулся с Джейми на каком-то невероятно скучном благотворительном мероприятии и что тот хвастался новой девушкой. Вот уж типичный пинок.

— Ну и что? — игриво спросила Люси. — Мужики всегда торопятся обзавестись новой пассией, чтобы доказать всему миру, что у них-то все в порядке. Это даже не подружка и не пассия, а просто секс для утешения на десерт после разрыва.

— Может, тебе тоже стоит попробовать? — подмигнул мне Эдвард. — Слушай, у меня есть на примете один знакомый, который как раз вернулся из Бахрейна. Предприниматель. Богатый, как не знаю что, преуспевающий и недавно развелся. Так что у вас будет хоть что-то общее.

О да! Я и этот незнакомец — мы оба знаем, каково ощущать в груди разбитое сердце.

Прошло несколько недель, и вот я уже собиралась на свидание. Собирала меня Джесси. Попутно она распечатала пачку сигарет — вообще-то Джесси врач, но не задвинутый на здоровом образе жизни. Я изучала собственное отражение в зеркале, а Джесси выпускала кольца дыма. Джесси очень привлекательна, в ней есть обаяние общительной и открытой женщины, которого мне так недостает. У нее светло-зеленые глаза и белокурые локоны, как у женщин на картинах прерафаэлитов, а легкая россыпь веснушек ей очень к лицу. Что касается меня… нет, я не уродина, но и красавицей меня не назовешь. Подмазанная, причесанная и при полном марафете я обычно произвожу впечатление «яркой» и «запоминающейся». Самая выигрышная моя черта — пожалуй, глаза: большие и карие, правда, они слегка навыкате, и, когда я переутомляюсь, матушка начинает подозревать, что у меня проблемы с щитовидкой. Гораздо хуже другое: моя страстность и настойчивость в общении пугают мужчин. Мне не удается держаться просто и открыто, особенно когда дело доходит до флирта. (Кстати, в этом отчасти виновата мама: когда я училась в школе, она не разрешала мне носить челку, говоря, что челка мне не к лицу и будет казаться, что щеки у меня толстые, а волосы жидкие, так что мне нечем было кокетливо встряхивать.) Джесси прямо-таки излучает сексуальность — именно потому, что держится просто и открыто. Ей стоит лишь улыбнуться уголком губ, и любой мужчина поймет, что она имеет в виду: «Нам обоим известно, чего мы хотим, так зачем притворяться?» А я могу сколько угодно изображать призывную улыбку типа «скорее ко мне!» — и никто не отреагирует.

Что меня особенно бесит, так это иммунитет Джесси к разным вредностям. Судите сами: она живет беззаботно, как подросток, — курит, выпивает, никакой физкультурой, кроме как в постели, не занимается, да еще уплетает сладости на ночь (ее любимое лакомство на закуску к сексу — овсяное печенье с шоколадом) — и хоть бы что! Она выглядит если не моложе, то, по крайней мере, свежее меня!

Страх, особенно утробный, ужасно старит, думала я, тщательно размазывая по лицу тональник и старательно обходя сухую кожу под глазами. Имейте в виду, на жизнелюбие также влияет и скука; и хотя увязать этот феномен с безответственностью и легкомыслием Джесси в ее личной жизни трудновато, но свою работу с ее требованиями и нервотрепкой Джесси обожает. Она пользуется большим уважением коллег и пациентов, причем, что удивительно, как врач она очень ответственна. А вот я совсем наоборот: свою работу в издательстве я безрассудно бросила, когда выходила замуж, и теперь у меня мало шансов на нее вернуться. В конце концов, неудачное замужество не впишешь в перечень мест работы, да и использовать его как предлог, объясняющий, почему у тебя был такой перерыв в карьере, тоже вряд ли получится. Эх и глупо же я себя повела!

Пока я собиралась, Джесси посоветовала мне не брить ноги: сказала, что в критическую минуту это меня образумит и позволит не заходить слишком далеко на первом же свидании. Но я все-таки схватилась за бритву. Так, на всякий пожарный случай. Чтобы меня можно было спокойно хватать за коленки. После этого я принялась выводить кремом-депилятором усики, и Джесси зафыркала, имея в виду, что я слишком уж стараюсь. Но если подумать, что в Нью-Йорке девушки, получившие всего-навсего приглашение выпить пива, кидаются депилировать область заднего прохода…

— Нет, я больше не могу, — сказала я и счистила крем с верхней губы.

— И правильно, он же не будет рассматривать тебя через лупу!

— Я не о том, я просто ужасно устала приводить себя в порядок, — и я обвела рукой комнату, усеянную баночками, тюбиками и прочим. А потом вдруг разревелась, несмотря на тщательно нанесенную и отнюдь не водостойкую тушь. Двадцать лет! Боже мой, даже если вычесть краткий перерыв на брак, все равно получается, что почти двадцать лет подряд я собираюсь на свидания и гадаю, как буду чувствовать себя после очередного — опустошенной и разочарованной или нет?

— Мне до сих пор больно, что Джейми не попытался сохранить наш брак. Я-то думала, он поборется за нас, приложит какие-то усилия… Обидно! — прохлюпала я.

— Нет, — тихо сказала Джесси, — тебе хотелось, чтобы он поборолся не за вас, а за тебя.

Вот то-то и оно! Может, я теперь заново родилась в роли Свободной Девушки, может, я выхолила себя с ног до головы и выпила валерьянки, но все равно чувствую себя дурой и неудачницей. Я схватила «Карму свиданий», прижала книжку к груди и открыла наугад. Вот что мне выпало: «У каждого своя неповторимая история, и все-таки между этими историями есть нечто общее. Ведь мы все ищем одно и то же, стремимся к одному и тому же — попасть в объятия подходящего партнера!»

Я подправила тушь и надела пальто.