Голос отца и крики снаружи разбудили Вильгельмину.

«Стурла жив, Стурла здесь!» — было первое, что она подумала, еще не успев открыть глаза.

Огонь в очаге погас, дверь в сени была распахнута, и оттуда летел, наполняя комнату, морозный холод и доносился могучий охрипший голос Стурлы.

Вильгельмина быстро натянула расшнурованные пьексы, шаркая ими, вышла на крыльцо и выглянула из-под отцова локтя. Она увидела людей на склоне, Стюрмира, Весельчака Альгота и всю компанию. Кольбейна она тоже увидела и тихо ахнула за спиною Стурлы.

— Кольбейн, ты жив! — сказал Стурла, голос его дрогнул. — Сам видишь! — отвечал Кольбейн, пытаясь улыбнуться.

— Ну что, Стурла? — спросил Стюрмир. Он стоял, широко расставив ноги. — Что скажешь ты на это?

— Оставь его, Стюрмир! — глухо проговорил Стурла. — Зачем он тебе?

— Подумай, — рассмеялся Стюрмир. — Тебе ведь нельзя отказать в сообразительности, родич. Скажи мне, где золото Хравна. После того как я найду его — так и быть, отпущу твоего секретаря. Но не вздумай обмануть меня, родич! Мои люди будут стеречь вас, пока золото не окажется у меня.

— Нет никакого золота Хравна, Стюрмир! — сверкнул глазами Стурла. — Возможно, оно было когда-то, но мне неведомо, что сделал с ним Орм Лодмунд.

— Было золото! — сварливо возразил Стюрмир. — Многие видели его. Да я и сам видел ту книгу в золотой оправе, у тебя на хуторе. Разве она не часть сокровищ Хравна? Вопрос в том, где все остальное.

— Говорю же, нет ничего! — Стурла начал терять самообладание.

— Ладно, — ухмыльнулся Стюрмир. — Я дам тебе еще немного времени подумать. До полудня. До того момента, как солнце поднимется над этой скалою, Кольбейн, ты будешь жив. А потом я убью тебя. После этого мы возьмем башню штурмом, и тогда, Стурла, ты все же скажешь мне, где золото.

— Неужели ты думаешь, что я не сказал бы тебе об этом раньше, если бы знал! — хрипло вскричал Стурла. — Не сказал бы ради его жизни или ради своей? Хочешь, возьми всё, что я имею, — мой дом и корабли, мои деньги и усадьбу, но отпусти Кольбейна!

— Ты скажешь ради нее! — Стюрмир указал пальцем за спину Стурлы, туда, где виднелась светлая макушка Вильгельмины. — Ради нее ты скажешь мне все.

— А если я пристрелю тебя прямо сейчас, не дожидаясь полудня? — крикнул Гамли, целясь с башни в голову Стюрмира.

— Ты убьешь меня, Гамли, сын Торда, если не промахнешься, — широко улыбнулся Стюрмир. — Но ты еще не успеешь перезарядить свой самострел, как Андрес отправит Кольбейна к праотцам. До встречи. Вернусь к полудню за ответом. И не вздумайте бежать. Мои люди наблюдают за вами.

Он сделал знак своим людям, и те скрылись в ельнике.

— Помни, родич: до полудня! — крикнул Стюрмир.

Торлейв и Гамли спустились со смотровой площадки. Изба выстыла. Торлейв вновь принялся разводить огонь. Гамли стоял, теребя свою короткую бороду. Стурла тяжело опустился на скамью и стукнул по ней могучим кулаком. Ему нелегко было совладать с собой. Некоторое время он молчал, не произнося ни слова, только дышал свирепо, точно дикий бык. Вильгельмина подождала немного, покуда Стурла успокоится. Наконец он вздохнул и прикрыл лицо ладонью. Тогда она села рядом и взяла его руку в свою. Стурла обнял ее и покачал головой.

— Насчет штурма — это он хватил, — сказал Гамли. — Штурмом нас не взять. И измором тоже: дров и еды у нас запасено на несколько дней.

— Надо развести огонь наверху, как делали раньше, — предложила Вильгельмина. — Возможно, дым привлечет чье-нибудь внимание.

— Хёвдинг дело говорит, — согласился Гамли. — Запалить огонь — это правильно. Возьму-ка охапку хвороста и начну прямо сейчас. Что бы такое сжечь, чтобы дыма было побольше?

— Возьми вон мой кафтан, — хмыкнул Стурла и бросил к ногам Гамли рваный и грязный желтый стакр.

— Идет, — Гамли кивнул. — Он неплохо задымит.

— Подожди, — сказала Вильгельмина. — Я пойду с тобой.

Она подхватила стакр, перекинула его через локоть и побежала вслед за Гамли.

Стурла покосился на Торлейва из-под низко опущенных бровей.

— Чего она хочет?

— Не знаю.

— Она что-то задумала, — заверил его Стурла. — Я это прекрасно вижу. Эта девица всегда была себе на уме. Сказать по правде, не знаю, как ты справишься с нею, когда она станет твоей женою.

— Уж как-нибудь постараюсь, — вздохнул Торлейв. — Пойду-ка и я подымусь с ними, на всякий случай.

Гамли сложил кучкой бересту и сухой мох и теперь колдовал над ними с огнивом.

Ветер пролетал над башней, шевелил высохшую траву, что росла в щелях меж камней, пытался сорвать красный колпачок с головы Вильгельмины и трепал подол ее кафтана, точно разыгравшийся щенок.

Макушки дерев колыхались под порывами ветра. Вильгельмина смотрела и слушала внимательно. Над дальней поляной кружили несколько ворон — они были похожи на россыпь крошек на белой скатерти. Синицы прыгали в кустах рябины, алые кисти ее горели огнями. Совсем близко на еловой ветке покачивалась сойка с румяным брюшком и косилась на Вильгельмину.

— Ну, скажи мне, скажи, — тихо говорила Вильгельмина. — Ты же знаешь, где они. Покажи мне.

Сойка вдруг вспорхнула, перелетела на верхушку другой ели — чуть подальше. Подергала хвостом, снялась с места и перелетела на третье дерево, в глубь леса, уронила снег, наклонилась и резко крикнула: один раз, потом другой. Из чащи леса ей ответила вторая. Вильгельмина пригляделась — и приметила движенье меж стволами. Там были Стюрмир и его люди, и они следили за тем, что происходит на поляне перед башней.

Огонь на башне уже разгорелся, и Гамли бросил в него желтый стакр. Пламя сперва выдохлось и зашлось от возмущенья — казалось, огонь сейчас погаснет; но Гамли встал на четвереньки и, прикрыв бороду ладонью, раздувал и раздувал его, покуда подол и рукава стакра не занялись. К голубому морозному небу вознесся столб густого вонючего дыма.

Торлейв поднялся на башню и встал рядом с Вильгельминой. Он был мрачен, хмурая складка вновь пролегла меж широких бровей.

Вильгельмине очень хотелось его попросить, чтобы он обнял ее — и можно было бы зарыться лицом в край его колючего куколя. Но она молчала, присутствие Гамли смущало ее. Торлейв догадался сам, и его рука легла на ее плечо.

— О чем ты думаешь? — спросил он.

— Видишь, вон там, где прыгают и кричат две сойки?

Торлейв кивнул.

— Вижу. Там Стюрмир встал лагерем. Ты же не надеялась, что он покинет нас надолго и уйдет далеко?

— Но если там Стюрмир, значит, там и Кольбейн. Ты ведь знаешь, как тихо и как незаметно умею я пробираться по лесу, — вкрадчиво начала Вильгельмина. — Конечно, отец ни за что бы не разрешил, но ведь можно его и не спрашивать. Что, если бы вы с Гамли — не знаю как, но там же не очень высоко… можно было бы сделать веревку из плащей и одеяла, — спустили бы меня с другой стороны скалы? Я бы обогнула холм кругом, тихо бы подошла к Кольбейну, разрезала бы веревки и…

— И в руках у Стюрмира вместо одного Кольбейна оказалась бы еще Вильгельмина, дочь Стурлы, — невесело усмехнулся Торлейв. — Нам всем, безусловно, стало бы от этого намного легче. Не надо было бы больше думать о том, как ее прокормить и что с ней делать.

— Нет, ты не понимаешь! — Вильгельмина стукнула его в грудь маленьким, покрасневшим от мороза кулаком. — Мы бы удрали вместе с ним, а вы с Гамли втащили бы нас как-нибудь наверх.

— Хорошая мысль, хёвдинг, — кивнул Гамли. — Только сначала надо как следует всем помолиться и попросить какого-нибудь доброго ангела, чтобы сделал Гроша и иже с ним слепыми и глухими, хотя бы на время.

— Будь Стурла в полной силе, я бы не побоялся их атаковать, — с досадой проговорил Торлейв. — Но двое против десяти — плохой расклад.

Вильгельмина тяжело вздохнула, отвернулась от Торлейва и вновь стала смотреть на свою приятельницу сойку — та все прыгала и переговаривалась со своею сестрой. Потом вдруг резко взмыла в воздух, часто замахала крыльями и полетела над лесом. Вильгельмина невольно проследила взглядом ее полет, ахнула и схватила Торлейва за руку:

— Торве! Смотри!

За лесом просматривалась дальняя часть дороги — та, что проходила вдоль морского берега. По дороге, вытянувшись цепочкой, двигались люди на лыжах. Они были так далеко, что казались черными мухами на снегу.

— Гамли! — позвал Торлейв.

Гамли встал рядом с ними.

— Кто-то идет вдоль берега и довольно скоро уже будет в Фискевере, — сказал он.

— Но кто?

— Хех! Хотел бы и я знать. Надеюсь, это не Ланглив со скалкой в своей нежной ручке ищет меня!

— Может, это Никулас Грейфи? — предположила Вильгельмина.

— Сколько их?

— Человек семь-восемь, — отозвался Торлейв.

— От них виден дым над нашей башней? — спросила Вильгельмина.

— Должен быть виден, — кивнул Гамли.

— Они остановились… Смотрят в нашу сторону! — воскликнула Вильгельмина.

— Я бы не спешил судить о том, куда они смотрят, — усмехнулся Гамли. — Но идут они к Фискеверу. Чтобы попасть сюда, им придется обойти лес вдоль берега. Здесь нет другого пути. Если это Никулас, то молитесь, чтобы он правильно понял наш сигнал.

— По крайней мере, это кто-то, кто хорошо знает дорогу.

— Этого-то я и боюсь! — сказал Гамли.

Торлейв усмехнулся.

— Ланглив?

— Смейся, смейся! — обиженно воскликнул Гамли. Он кивнул в сторону Вильгельмины: — Вот женишься — узнаешь тогда!

— Если они идут сюда, надо как-то предупредить их о том, что люди Стюрмира здесь и что мы в осаде. Будет плохо, если Стюрмир заметит их и нападет первым.

— Как сделать это? — спросил Гамли. — Спуск со скалы и ближняя к нам часть тропы прекрасно просматриваются с того места, где он засел. Он десять раз успеет тебя перехватить, если ты захочешь пойти навстречу лыжникам.

— Надо посоветоваться с отцом, он что-нибудь придумает! — предложила Вильгельмина.

— Хорошо, пока есть время, спустимся и обсудим всё, — согласился Гамли.

Стурла ждал их внизу с нетерпением, ему наскучило сидеть в одиночестве. Он ходил со своим костылем из угла в угол тесной избушки и время от времени выглядывал за дверь — но там ничего не было видно, кроме леса на склоне холма.

— Сколько можно вас дожидаться? — пробурчал он.

— Слушай, Стурла! — сказал Гамли. — Сядь и прекрати бегать по дому. Надо поговорить.

И он рассказал Стурле о том, что видели они сверху.

— Ты и впрямь думаешь, что это Никулас Грейфи? — засомневался Стурла.

— Не знаю. Как я могу быть уверен? Но коли так, дело может обернуться плохо для тех, кто идет нас спасать. Их не так уж много. Не поможем им — перевес будет на стороне Гроша.

— Мы увидим их с башни раньше Стюрмира, — сказал Торлейв. — Надо как-то их предупредить, не привлекая его внимания.

— Возможно, наоборот, — возразил Стурла. — Надо привлечь внимание Стюрмира и его людей.

Торлейв положил в огонь пару поленьев и, сидя на корточках, молча глядел, как огонь пожирает березовую кору.

— А что скажешь ты, Хольгер… то есть, я хотел сказать, Торлейв? — спросил Стурла. — Ты, парень, стал так похож на своего отца, что я начинаю заговариваться. Мне со вчерашней ночи, с тех пор как мы стояли с тобой плечом к плечу там, у башни, кажется, что ты Хольгер. Только у того волосы были посветлей.

— Я думаю, мы с Гамли должны атаковать Стюрмира, — сказал Торлейв.

— Отважное решение, — кивнул Стурла. — Хоть и чертовски опасное. — Он покачал головой.

— Если мы попытаемся выйти из башни, Грош и его люди увидят нас и прикончат еще до того, как ноги наши коснутся земли! Или ты думаешь, мы, точно ребята с горки, съедем на задницах по обледенелой лестнице? — засомневался Гамли. — Вот повеселятся Грош и все остальные, глядя на нас с тобою!

— Думаю, мы смогли бы спуститься с западной стороны. Ты ведь говорил, что лазал в детстве по скалам, Гамли, сын Тор да? Вот и вспомни те времена.

— Не очень-то мне по душе твоя мысль, Торлейв, сын Хольгера! Но раз другого выхода нет, попытаться можно.

— Звуки битвы привлекут внимание Грейфи, если, конечно, это он, — кивнул Стурла. — Надо кричать громче, устроить побольше шума.

— Кричать буду я! — топнула ногой Вильгельмина. — И начну прямо сейчас. Это безумие — вдвоем атаковать десятерых. Вы хотите, чтобы я стала вдовой, так и не выйдя замуж?

Гамли мягко улыбнулся:

— Этого мы не хотим, можешь быть уверена.

— Прости меня, Гамли! Я понимаю, что ты тоже рискуешь. Просто я ужасно боюсь потерять Торлейва.

— Я буду беречь его. Обещаю тебе, хёвдинг. И потом, может, никто к нам еще не придет и весь этот план ни к чему. Надо подняться на башню и смотреть во все глаза.

— Хорошо, — кивнул Стурла. — Кто пойдет на башню?

— Я и пойду, — сказал Гамли. — Зрение у меня хорошее.

Он накинул плащ и ушел.

Стурла внимательно вгляделся в лицо Торлейва.

— Помнишь, Торве, как воин о двух мечах держит противника, что превосходит его числом? Было время, я учил тебя.

Торлейв взял меч Кольбейна и взвесил его в руке.

— Два меча — дело хорошее.

Он подошел к Вильгельмине и заглянул в ее печальные глаза. Он искал в них солнце, но на песчаной отмели было пасмурно.

— Улыбнись же мне, друг мой, — попросил он.

— Торве! — вздохнула она и сжала его руку.

— Рагнар Кожаные Штаны, выше нос! Впервой ли нам с тобою браться за меч?

— Эх, Хрольф Пешеход. Я, видишь ли, отстранен от участия в этой битве и не могу стоять с тобою спина к спине, как принято у нас, викингов.

— Тебя заменит Гамли.

— Торве, — тихо проговорила Вильгельмина, — прости меня.

— Ты просто молись, — шепнул Торлейв, коснувшись губами пушистого ее виска. — И ничего не надо больше. И не забывай: здесь Стурла. И ему еще хуже, чем тебе, потому что он воин не чета мне, а при этом должен смириться и ждать. И не может защитить тебя с мечом в руках. А я могу. Так что и ты прости меня, если что, хорошо?

— Я буду молиться, — сказала Вильгельмина. — Через неделю Рождество. Младенец Христос услышит меня.

Меж тем Гамли вернулся. Глаза его сверкали, и лицо раскраснелось на ветру.

— Это они, — сказал он.

— Ты узнал Грейфи?

— Нет, еще слишком далеко. Их семеро. Нет сомнений, что они идут сюда. Некоторые из них вооружены — я видел, как солнечный луч играет на шлемах, на остриях копий. Я подумал, уж не наш ли это Гюрд, сын Симона, идет сюда со своими людьми? Но потом понял: нет, королевский управитель ехал бы в санях, по бокам — дружинники верхами. Не знаю, кто они, но наш дым сыграл свою роль. Твой парадный стакр, Стурла, сын Сёльви, все еще продолжает кадить и благоухает так, что они и с закрытыми глазами легко нас отыщут. Сейчас их не видно за скалами, но еще немного — и они появятся на повороте дороги. А движутся они быстро, посему, полагаю, пора действовать и нам.

— Когда вы спуститесь, я привлеку внимание Стюрмира, — сказал Стурла. — Он подойдет к подножию скалы. Тут вы и нападете на него.

— Пусть люди, что идут сюда, поторопятся, кем бы они ни были! — поежился Гамли. — Пойдем, Торлейв. Вильгельмина, ты ведь поможешь нам? Твой отец выйдет на крыльцо, а ты поднимайся на башню и смотри во все глаза. Как только увидишь вооруженный отряд, дай нам знак.

— Какой?

— Какой-нибудь, чтобы Стюрмир не догадался, а мы с Торлейвом поняли бы, что помощь уже недалеко, и могли атаковать людей Стюрмира.

— Песню пой, — предложил Торлейв.

— Какую песню?

— Да любую. Про невесту Асбьёрна. Стюрмиру должно понравиться.

— Хорошо, — пожала плечами Вильгельмина. — Песню так песню. Как ты захочешь, Торве.

— Вот-вот, — кивнул Гамли, — все они так говорят, пока не выйдут замуж: «Песню так песню, все будет так, как ты захочешь, дорогой!» — пропел он высоким женским голосом, и Вильгельмина с Торлейвом рассмеялись.

Торлейв и Гамли обошли караулку по скале и остановились с западной стороны на небольшом уступе. Вдвоем они с трудом помещались здесь. Внизу густо разросся красный лапчатый боярышник, снег громоздился на его ветвях большими белыми шапками.

— Вообще-то тут крутенько, — вздохнул Гамли, глянув под ноги.

— Можно бы и съехать, — сказал Торлейв.

— Штаны до задницы протрешь, — хмыкнул Гамли.

— Я к Стюрмиру спиной поворачиваться не собираюсь. Так что можно и пожертвовать штанами.

— Подложить бы хоть что-нибудь! — поморщился Гамли. — А то ведь, даром что на мне двое порток, обе пары будут в клочья.

— Да ладно, — махнул рукой Торлейв. Он просто спрыгнул вниз, и ветви боярышника затрещали под его тяжестью. — Прыгай, Гамли! Это не так страшно.

— Вес и возраст, боюсь, уже не те! — Наконец Гамли решился, вздохнул, перекрестился — и ахнул вниз, в сугроб.

Торлейв протянул ему руку. Гамли поднялся, отфыркиваясь, — за воротом, да и за пазухой у него полно было снега, снегом были облеплены лицо и борода.

— Проверьте, дети, нет ли новеньких блестящих пеннингов в ваших башмачках, — рассмеялся Торлейв. — К нам пожаловал ниссе, рождественский гном.

— Ты, кажется, намекаешь на то, что ростом я не вышел? — Гамли отряхнулся от снега, нашел на кусте свой серый войлочный каль и вновь нацепил на макушку. — Я готов. Пойдем, что ли?

— Как там Мина?.. — пробормотал Торлейв. — Только бы не плакала.

— Правильно, что в былые времена самые крутые морские хёвдинги оставались холостыми. Женщина расслабляет воина своею любовью. Верно, Торлейв?

Торлейв вспомнил Ланглив и не смог удержаться от смеха.

Они принялись выбираться из боярышника.

— Проклятье! — буркнул Гамли. — Похоже, я все-таки лишусь штанов, пока мы продеремся сквозь эти чертовы шипы.

— Ничего, — усмехнулся Торлейв. — Справим тебе новые, если будем живы.

— А если нет?

— Тогда и штаны не понадобятся.

— Хоронить-то надо будет в чем-то.

— А это уже не наша забота.

— И то верно.

Прижимаясь к скале, они медленно пробирались вперед.

— Стюрмир! — раздался сверху громовой голос Стурлы. — Стюрмир, сын Борда! Слышишь меня? Иди сюда! Я готов к переговорам!

— Неужто, родич? — раздался голос Стюрмира. Торлейв высунул голову из своего укрытия, чтобы видеть, что происходит.

Стюрмир и Альгот Весельчак друг за другом вышли на поляну. Оба с осторожностью поглядывали по сторонам, опасаясь подвоха.

— Повтори-ка, родич, что ты сказал! — крикнул Стюрмир. — Или я ослышался?

— Ты не ослышался! — прогремел Стурла. — Или ты думаешь, я до того соскучился без тебя, родич, что не мог дождаться полудня?

— Так или иначе, говори! — сказал Стюрмир.

Он стоял у самого подножия скалы, уперев руки в бока и запрокинув голову.

— Я расскажу тебе о сокровищах Хравна, Стюрмир, — проговорил Стурла. — Но у меня есть одно условие. Приведи Кольбейна. Мне надо с ним посоветоваться.

— Правильно! — прошептал Торлейв. Глаза его сверкнули.

Стюрмир махнул рукой своим людям в лесу:

— Ведите его сюда!

Точно пса на веревке вел Кольбейна Андрес. Лицо слуги было мрачно.

«Должно быть, досталось ему за вчерашнее», — подумал Торлейв.

Кольбейн во все глаза глядел на Стурлу — он догадался, что хозяин неспроста потребовал привести его, и пытался понять, что ему надлежит говорить и делать.

— Как полагаешь, Кольбейн, — неспешно начал Стурла, — рассказать ли мне моему родичу Стюрмиру все, что знаю я о золоте Хравна?

Кольбейн сделал вид, что размышляет.

— Расскажи! — крикнул он наконец. — Расскажи ему, Стурла, всё, что ты знаешь.

Правильно! — прошептал Торлейв. Глаза его сверкнули.

— Ну, что там у вас? — злобно рявкнул Стюрмир. — Будешь ли ты говорить, Стурла, сын Сёльви? Или я скажу Дидрику Борову, чтоб свернул наконец шею твоему секретарю! Ему и так не терпится, еще с тех пор, как у Дубровникового склона тот подбил ему глаз.

— Ну что ж, родич. Коли Кольбейн не против, так уж и быть, расскажу тебе все. Но мне нужны гарантии.

— Какие гарантии?

— Что мы сможем покинуть эту башню живыми.

— После того как я найду золото! — сказал Стюрмир. Губы его сложились в жесткую усмешку.

— Ну разумеется. Я же не принимаю тебя, родич, за какого-нибудь дурака. Но и ты имей уважение ко мне. Какой мне смысл говорить с тобой о золоте, если нам всем так и так погибать?

— Я отправлюсь за золотом туда, куда ты укажешь, — сказал Стюрмир. — И я не стану штурмовать башню, хотя оставлю тут нескольких своих людей. Они будут стеречь вас и приносить вам еду, чтобы вы не подохли с голоду. Как только я найду золото, я отзову их, и вы сможете спуститься и идти куда вам вздумается.

— А если мне вздумается пойти к здешнему сюсломану? — спросил Стурла.

— Сколько угодно. Меня к тому времени не будет в Норвегии.

— А что же мой дом в Нидаросе, мои корабли и хутор в Эйстридалире, родич? Тебя больше это не интересует?

— Почему же? — усмехнулся Стюрмир. — Кому это мешали лишние деньги? Думаю, Откель Дуве, что скупает все земли у вас в округе, отвалит мне деньжат за твой хутор. А что до владений в Нидаросе — так кто-нибудь из тамошних купцов с радостью купит твое дело, не сомневаюсь.

— Вот, значит, как, Стюрмир! — покачал головою Стурла. — Ты, смотрю я, ничего мне не оставишь, по миру меня пустишь?

— Ты же выдаешь замуж дочку. Насколько мне известно, у жениха что-то там имеется. Ах да, я и позабыл, он же теперь лишен мира! Вот беда-то. Ну ничего, как-нибудь проживете. Если ему не отрубят голову раньше, чем возложат на нее брачный венец.

раздался вдруг с башни высокий голос Вильгельмины, и все как по команде подняли головы.

среди всеобщего молчания продолжала громко петь Вильгельмина.

— Стурла! — сказал Стюрмир. — По-моему, твоя дочь рехнулась. Тебя это не беспокоит?

— По-моему, она просто поет, — усмехнулся Стурла.

— Храни нас, Пресвятая Дева!

С мечами наголо Гамли и Торлейв бросились вперед, проваливаясь в снег и то и дело поскальзываясь на оледенелых камнях. Торлейву казалось, что они бегут страшно медленно, как во сне, но Стюрмир и его люди были ошеломлены их появлением.

— О черт! — вскричал Стюрмир, выхватывая меч. — Так я и знал, что это ловушка!

Он кинулся наперерез, пытаясь перехватить Торлейва. Весельчак скрестил свой меч с клинком Гамли. Торлейв отразил удар Стюрмира и с силой оттолкнул противника ногой. Стюрмир упал в снег.

«Только бы успеть», — подумал Торлейв, бросаясь к Андресу.

Тот уже вынимал секиру из-за пояса, но Торлейв оказался проворнее. Кольбейн изумленно смотрел на него. Торлейв на мгновенье увидел совсем близко его осунувшееся, измученное лицо — не знай он, что это Кольбейн, не поверил бы. Хватило одного движения клинка, чтобы веревка, стягивающая руки Кольбейна, распалась, и обрывки ее упали на снег.

— Беги к скале, быстро! — успел сказать Торлейв.

Тяжелая секира Андреса уже летела сверху, готовая впиться ему между лопаток, но Торлейв успел развернуться и подхватить удар. Андрес выругался и вновь занес топор над головой. Торлейв метнулся влево, воздух ахнул у самого виска. Андреса занесло на промахе. Широко развернувшись, Торлейв горизонтальным ударом рассек ему правое плечо.

Андрес отбежал, зажав рану рукою, кровь заливала его кафтан.

— Здесь плотник! — закричал Стюрмир, бросаясь на Торлейва. — Все сюда! На помощь!

Дидрик Боров, Халле, Оттар Дауфи, Тронд Тигги и остальные люди Стюрмира уже бежали от опушки леса.

Халле вооружен был булавой с шипами и немедля обрушил ее на Торлейва со всей силой, на какую был способен. Торлейв сомкнул оба меча, и тут меч Тронда Тигги врезался в скрещенье клинков. Торлейв увернулся от прямого выпада Стюрмира, но пропустил при этом яростный удар Халле. Булава взвилась и опустилась сверху вниз на локоть Торлейва. Если бы не толстая куртка Стурлы и счастье Торлейва — Халле поскользнулся, и удар пошел вкось, — кость была бы раздроблена. Торлейв коротко вскрикнул и выронил меч Кольбейна. Рукав куртки был разодран от локтя донизу. Боль пронзила руку, но пальцы шевелились.

Торлейв наклонился поднять меч, но Кольбейн его опередил. Подхватив свой меч, он встал слева от Торлейва — и немедленно отбил натиск Халле. Торлейв повернулся к Стюрмиру. Тот боялся Задиры точно огня и всерьез не нападал, отпрыгивая в сторону при каждом выпаде Торлейва. В этот миг упал Халле, сраженный ударом Кольбейна. Он был убит наповал.

— Отходим к скале! — крикнул Торлейв.

Им удалось отойти, удерживая противника на расстоянии, — три меча сверкали в воздухе, точно мельница. Торлейв впервые видел Кольбейна таким. Этот тихий человек, который только что едва дышал, сражался как лев. Казалось, он стал еще бледнее, дыханье его было хрипло, но глаза горели холодной яростью, он двигался будто в танце, и меч его разил направо и налево. Еще один человек Стюрмира пал под его ударом, и Альгот был легко ранен в плечо.

Теперь против Торлейва были Оттар Дауфи и Стюрмир, против Гамли — Дидрик, против Кольбейна — раненый Весельчак и Тронд Тигги.

— Оттар, — сказал Торлейв, отбиваясь от его ударов, — ты не можешь нападать на меня, ведь ты мне сдался вчера.

— Да? — спросил Дауфи. — Ты так думаешь?

— Дауфи, не слушай его! — прокричал Стюрмир. — Ты служишь мне и должен делать, как я говорю! Бей его в левый бок, он ранен в левую руку и не сможет защититься!

— Ты сам-то подойди ко мне поближе, Стюрмир, хоть с левого бока, — рассмеялся Торлейв. — Что же ты посылаешь своего слугу, а сам боишься моего меча, точно бешеного пса?

— Видал я, какие раны умеешь ты наносить этим мечом, плотник! — прошипел Стюрмир.

— Именем короля и закона! — раздался вдруг над холмом зычный голос. — Именем короля и закона: прекратить сражение!

— Это люди короля! — в ужасе закричал Тронд Тигги и немедленно пустился наутек.

— Прости, Стюрмир! — крикнул Альгот, — но мне дорога моя голова, и я ранен! Встретимся, где всегда, если останешься в живых!

Он повернулся спиной к Кольбейну и, прихрамывая, побежал к опушке леса — туда, где лежали его лыжи.

— Стой! — крикнул Стюрмир ему вслед, но Весельчак даже не обернулся: прицепив лыжи к ногам, он скрылся за елками.

Стюрмир лихорадочно переводил глаза с Торлейва на Кольбейна. У Гроша дергалась щека и тряслись руки. Он попытался достать Торлейва мечом из-под локтя Оттара Дауфи, но Торлейв сместил удар вниз. Стюрмир заметался и бросился в лес, Дидрик Боров — за ним. Оттар Дауфи, опустив меч, удивленно смотрел им в спины, потом пожал плечами и побрел вслед.

И в этот момент появились лыжники. Впереди всех бежал человек с короткой рыжей бородкой, в сером крестьянском кафтане и меховой шапке с красным шлыком. В руке его был обнаженный меч.

Гамли бросился ему навстречу:

— Никулас!

Они обнялись.

— Кажется, вы тут и без меня прекрасно справились, — сказал Никулас, указывая на два трупа, что лежали на окровавленном снегу. — Кто это так постарался?

Гамли указал на Кольбейна.

— Это не человек, а какой-то дьявол! — произнес он с опаской в голосе. — Я, право, еще не видывал такого. Я думал, он на ногах не стоит, а тут вон оно что.

— Торлейв! — крикнул Никулас. — Видишь, я исполнил свое обещанье! — Он стоял, тяжело дыша после быстрого бега. Зеленые глаза его блестели, как у мальчишки. — Я кричал про короля и закон, потому что это было первое, что пришло мне в голову, — со смехом продолжал он. — Были времена, когда я и впрямь был служителем закона, и тогда клич сей действовал безотказно.

— Они отступили потому, что увидели вас, — сказал Торлейв. — Едва бы мы смогли их одолеть, если б вы не подоспели.

Кольбейн посмотрел на него с тихой улыбкой.

— Ты так думаешь? — спросил он. — Ну-ка, покажи руку, что там у тебя?

— Ерунда, — сказал Торлейв. — Но если бы не ты, он бы мне голову разнес. Ты меня спас.

— Это ты меня спас! — возразил Кольбейн.

— Торве!

Вильгельмина шла навстречу Торлейву. Она улыбалась сквозь слезы и растирала их по щекам. Ее мальчишеский кафтан был весь облеплен снегом.

— Боже мой, Мина, — голос его дрогнул. — Как ты спустилась?

— Так же, как и ты! — Она бросилась к нему, и он обнял ее.

— Ты сошла с ума!

— Почему? Если можно тебе, то чем я хуже? — спросила она с обидою.

— Ты могла разбиться!

— А ты? — воскликнула она. — Я же молчала и ничего не говорила. У меня уже сил не было стоять там наверху и смотреть на вас! Что с твоей рукой?

— Ссадина, — махнул рукою Торлейв. — В основном куртка пострадала.

Вильгельмина обернулась к секретарю.

— Кольбейн! — слезы стояли в ее глазах.

— Девочка моя, — рассмеялся Кольбейн. — Должен тебе сказать, ты прекрасно поешь.

— Да поможет мне кто-нибудь наконец спуститься отсюда?! — взревел Стурла. — Или вы ждете, чтобы я спрыгнул с такой высоты и сломал себе вторую ногу?

— Подожди, Стурла! — крикнул Торлейв. — Сейчас я к тебе поднимусь.

— А что это за люди пришли с тобою, Никулас? — спросил Гамли, оглядывая лыжников.

— А ты присмотрись, — посоветовал Никулас. — Может, узнаешь кого!

— Боже мой, это же Ланглив, — сказал Гамли, и голос его сел.

И в самом деле, Ланглив в короткой синей юбке, подшитой шелковой полосою, в теплой куртке и шерстяном капюшоне, стояла в стороне и смотрела на него.

— Ланглив вызвалась проводить нас к Фискеверу, — рассказал Никулас. — Мне показалось, она изрядно зла на тебя, Гамли. Мы заметили дым с дороги только благодаря ей. Она сразу сказала, что он идет от старой лесной башни и что это вы, скорее всего, подаете знак.

— Торлейв! — жалобно позвал Гамли. — Ты ведь замолвишь за меня слово!

— Не сомневайся! — заверил Торлейв.

— Милая! — громко возгласил Гамли, шагнув навстречу жене. — Как же ты отыскала меня?

— Это было нетрудно, — отвечала Ланглив. Взгляд ее был вполне доброжелателен.

Торлейв поклонился:

— Простите нас, милая Ланглив!

Она подняла на него большие ясно-серые глаза:

— За что?

— За всё за это… — Вздохнув, Торлейв обвел рукою вершину холма и опушку леса, истоптанную, залитую кровью.

Ланглив слегка нахмурилась и покачала головой.

— Не думаю, что во всем этом виноваты вы, Торлейв, сын Хольгера, — сказала она. — Вы нашли, кого искали?

— Да! — отвечала Вильгельмина. — Мы нашли его, это мой отец. Вот он!

И она с гордостью указала на башню, что высилась над холмом. Там наверху, у входа в караулку, стоял замерзший Стурла и смотрел вниз, сердито стуча костылем о камень.