Что было потом, я не помню. Очнулась в темной комнате без окон и дверей. Впрочем, нет, двери были. Это я узнала, когда, встав на четвереньки, поползла и наткнулась на стену. Тогда решила узнать, насколько большая у меня темница, а что это именно она, сомнений не возникало. Оставаясь на четвереньках и путаясь в широкой юбке, я стала измерять длину стены: десять «шагов» – тупик, еще десять – опять тупик, неровность.

«Дверь» – подумала я, и снова тупик.

В итоге, комната, где меня заперли, оказалась десять на десять «шагов»

Света мне не оставили, а воду я не нашла и, прислонившись спиной к каменной кладке, прислушалась к себе – живот ныл. Прикосновение отдалось тупой болью – не иначе, Ратна постаралась. Саднило щеку. Интересно, во что они превратили мое лицо? Коснулась ладонями – жжение усилилось, других повреждений обнаружить не удалось, а на руки и ноги я даже внимания не обратила – заживет или нет, какая разница – жрицей мне больше не быть. Намного больше интересовало, смогли ли спастись беглецы. Не хотелось бы, чтобы моя жертва была напрасной.

Не знаю, сколько я так сидела, но, наверное, постепенно задремала, потому что вздрогнула и едва не подпрыгнула, когда услышала скрежет открываемой двери.

Свежее дуновение коснулось кожи, и я откинула с лица спутанные волосы. Скорее всего, сейчас они больше напоминали ворох соломы, чем изысканную прическу.

Скрежет продолжался и вскоре узкую щель осветил пляшущий огонек свечи. Следом за ним показалось и испуганное лицо служанки, а за ней… от воспрянувшей надежды сердце забилось сильнее – Ману.

Оставаясь за спиной служанки, он сделал знак молчать. Когда девушка подошла поближе, я узнала Падму, но стоило мне подняться и сделать шаг, как она замерла и повернулась к выходу, но наткнулась на бронзово поблескивающую грудь Ману.

Что он здесь делает? Падма – служанка, наверняка, самая молодая, понятно, почему именно ее отправили выполнять неприятную работу – обслуживать нарушившую правила пленницу, но Ману, он учитель, почему он здесь? Внимательно присмотрелась – Падма испуганно жалась к стене, а по прыгающему свету свечи было видно, как ее трясет, но все-таки, не сводя с меня глаз, поставила на пол кувшин с водой и тарелку с лепешками. Видимо, Ману сопровождает ее в качестве силовой поддержки на случай, если я нападу. Я слабо улыбнулась и тут же заболели разбитые губы. Ману мог бы легко от нее избавиться и выпустить меня, если… их не ждали где-то неподалеку.

– Свечу оставь. Пока не решили, что с ней делать, она должна быть в порядке, – прервав мои размышления, Ману остановил метнувшуюся к двери Падму.

Присев, Падма поспешно поставила свечку на пол и тут же отскочила, словно я на самом деле змея и могу ее укусить.

– Ешь, – сказал Ману, выпуская Ратну и закрывая дверь, но прежде чем закрыть окончательно, шепнул так тихо, что я еле расслышала: – Я позже приду.

Он ушел, а я первым делом бросилась к кувшину – справившись с желанием выпить все залпом, я делала маленькие глотки и отщипывала кусочки лепешки. Если до принятия решения не стали морить меня голодом, то возможно, я им нужна живая. Вот только для чего?

Беспокойство поднималось горячими волнами паники, но я постаралась успокоиться, ведь Ману обещал вернуться.

Он пришел, когда свеча почти догорела, и принес новую.

– Верховный жрец сейчас решает твою судьбу, – сказал Ману, опускаясь рядом со мной на пол. – Дуреха, что же ты не убежала? Я думал, что ты умнее. Выходит, зря тратил время?

Он внимательно смотрела на меня, а черные глаза блестели в свете свечи.

– Не смогла, – вздохнула я и поведала обо всем, что произошло. – Что теперь со мной будет?

– Сложно сказать, – Ману потер лоб. – Ты опорочила всех, не выполнив задание. Ведь если поползут слухи, что такие как ты, не отправляют указанных людей к Матери, то перестанут поступать заказы. Ты нанесла храму большой крон, лишив этого заработка и поставив под вопрос будущие. Обратно тебя не примут – это точно. В город не отпустят – слишком много знаешь. Служанкой? Ты ненадежна, поскольку напала на своих. Боюсь, у них не будет выбора… – он с жалостью на меня посмотрел.

– Поможешь сбежать? У меня есть деньги! Я заплачу! – я вскочила, но, охнув, согнулась пополам.

– Оставь себе, – Ману тоже встал. Показалось, что он презрительно скривился, но в пляшущем свете могло и померещиться. – Тебе будут нужнее. Есть знакомые? Где спрятаться? Как выбраться из города? Тебя же начнут искать, когда побег обнаружится. А пешком не уйдешь, – взмахом руки Ману указал на то, как я скрючилась

Распрямившись, я привалилась к стене и отрицательно покачала головой.

– Девчонка! А еще куда-то бежать собралась, – с трудом разобрала я его бурчание, а потом уже громче продолжил: – Сиди тихо, набирайся сил. Если кто придет, не делай глупостей. Я пока узнаю что решили относительно тебя и попробую найти укрытие на время, пока поправишься, или договориться об отплытии, – он уже почти ушел, но замешкался и обернулся. – Как думаешь, подруга будет тебя дожидаться?

Я мотнула головой.

– Нет, я сама просила ее спасти брата. Думаю, что их уже нет в городе.

– Она оказалась умнее тебя, – и Ману запер меня одну.

Таял воск свечи, по потолку прыгали тени, словно демоны, дожидающиеся своего часа и готовые вот-вот меня растерзать. Я обхватила колени и положила на них голову.

Кажется, Мать тоже решила меня наказать. Управляя временем, она то замедляла его, то заставляла лететь со стремительностью падающей с горы воды. Также билось и сердце.

Порой, казалось, что слышу шаги за стеной, и тогда оно готово было выпрыгнуть из груди, когда же все стихало, то замедлялось и оно, становясь практически неощутимым. В такие моменты я думала, что уже умерла, только не заметила этого.

Чтобы понять, что жива, стала представлять где сейчас может быть Малати, отец и сын Марвари, и Реянш. Хотя… если старшего Марвари ранили, то, скорее всего, он сейчас уже рядом с Матерью.

С удивлением поняла, что радость от того, что Реянш уцелел, заслонила сожаление из-за смерти кшатрия, а ведь именно я и такие как я стали ее причиной.

Но и удивление было недолгим. На смену ему пришло равнодушное принятие того, что я плохая и мое себялюбие дорого обходится людям. Ведь это я попросила Кали сохранить Реяншу жизнь и за это отдать жизни двух других людей. А к ней пришел один. Мать не терпит обмана, поэтому, вместо второго, который ускользнул, призвала меня.

Что же, так тому и быть. Второго обмана Кали не потерпит. Жаль только, что усилия Ману оказались бесполезными.

Дожидаясь, когда за мной придут, я снова вернулась мыслями к Малати. Не хотелось чтобы они пробирались по горам и джунглям, и я посадила их на корабль.

Я видела, как Реянш – сильный и красивый – поднимает паруса, а соленый ветер треплет его густые волосы. Благородный младший Марвари стоит за штурвалом и сосредоточенно смотрит на горизонт, а Малати – легкая и грациозная в развевающемся сари – стоит на корме и не сводит глаз со ступенчатой крыши храма, возвышающейся над жилыми домами.

Острым носом корабль разрезал сине-зеленые, пронизанные солнцем волны, и оставлял за собой пенно-белый след. Он удалялся и удалялся, пока не превратился в маленькую темную точку.

И тут скрипнула дверь.

Я вздрогнула и попыталась встать. Неслышной тенью сквозь появившуюся щель проскользнул Ману.

– Пойдем, – протянул он руку. – Я все устроил. Переоденешься мужчиной, заберешь свои деньги, про которые говорила, и я отведу тебя в порт. Корабли уходят в Персию и согласились взять еще одного матроса. По прибытию сойдешь на берег и начнешь новую жизнь, – Ману тянул меня за руку, но я уперлась. Такое бегство, да еще и в мужской одежде слишком напоминало то, как меня привезли сюда. К тому же, что я буду делать в чужой стране, без знакомых, без связей.

– Нет. Спасибо тебе за все, но я никуда не пойду, иначе умрет мой брат, – я снова прислонилась к стене. Чем больше времени проходило, тем сильнее болели ушибы.

– Глупая! – вспылил Ману. – Ты же знаешь, что тебя ждет смерть!

Я кивнула.

– Ты был очень добр ко мне. Спасибо большое. Но я уже приняла решение. Прости за то, что побеспокоила.

– Добр?! Побеспокоила?! – рявкнул Ману. Я еще не разу не видела его таким рассерженным, и это пугало. – Добр, – уже тише и как-то обреченно повторил он, а потом без всякой связи продолжил: – Ты ведь знаешь кем я был, но не знаешь, что у меня была семья: жена и прелестная дочка. Я верил в то, чем занимаюсь. Верил, что несу людям благо. Верил, что служу Ей. Но однажды… – его голос сорвался. – Однажды они возвращались с вечерней пуджи. Девочка и женщина. Беременная женщина. Такие, как я их не пожалели. Я нашел их под утро. Мертвыми. Ты и Малати отличались от остальных девочек. Я надеялся хоть вас вытащить в память о них. Что вы не станете хладнокровными убийцами, сможете вести нормальную жизнь. А ты говоришь «добр», – в темноте раздался невеселый смешок. – И я вытащу тебя, даже против твоей воли!

За неплотно закрытой дверью раздались шаги.

– Если ты не пойдешь сама, я тебя вынесу. Мы еще успеем скрыться, – он шагнул ко мне.

«Извини Ману. Зря ты уделял нам больше времени, чем остальным», – мысленно сказала я.

У меня было преимущество – за время нахождения здесь, мои глаза привыкли к темноте, Ману же ориентировался исключительно на звук. Неслышно, как он и учил, я проскользнула под рукой и, оказавшись за спиной, ударила ребром ладони по шее.

– Прости, но я уже приняла решение, – пробормотала я, утаскивая его в темный дальний угол. После чего плотно прикрыла дверь.

Когда за мной пришли, я сидела недалеко от двери, обхватив колени.

Несколько служителей, появившись в проеме, при виде меня тут же отшатнулись

Стало даже весело, как сильно они меня боятся.

– Выходи, – сказал один, подняв свечу повыше.

Несмотря на боль в животе, я порывисто встала, отвлекая их внимание от скрюченного в углу Ману. Как и ожидала, священники сгрудились около двери.

– Куда делся этот бродяга? – расслышала я их недовольное бормотание. – И почему дверь не заперта.

– Наверное, служанка со страху забыла задвинуть засов. Хорошо, что эта, – кивнул один из них на меня, – не стала проверять заперта ли дверь, иначе только мы ее и видели бы. Тогда бы пришлось возвращать деньги.

– Да-а, верховный был бы в ярости.

– Хорошо, что этот простофиля согласился вместо денег забрать ее. Только, что он с ней будет делать?

– Верховный кого хочешь уболтает, лишь бы не возвращать деньги, – хохотнул сопровождающий.

Вооруженные заостренными шестами, они, окружив меня, шли по коридору.

Направленные на меня острия не очень беспокоили, поскольку бежать все равно не собиралась. Больше тревожил вопрос – сколько обо мне известно новому хозяину? Уверен ли, так же как Марвари-старший, что одно прикосновение ко мне может принести смерть или ему рассказали, как яд работает на самом деле? В первом случае, его посягательства мне не грозят – испугается, а во втором… при первой же попытке, я убью его. Клянусь. Больше никто ко мне не прикоснется.

Меня привели в тот же зал, где брат заплатил за убийство брата. В лице находящегося там мужчины угадывались фамильные черты Марвари: высокие, резко очерченные скулы, прямой нос, вот только волевой подбородок младшего Марвари у дяди превратился в узкий и невыразительный, а спрятавшиеся под нависшими бровями колкие глаза нисколько не напоминали открытый взгляд отца и сына.

Он обходил меня по кругу и рассматривал, не делая попыток приблизиться. Я тоже осмотрела себя – юбка вся грязная и мятая, чоли разорвана на плече, и обрывки ткани свисают, оголяя кожу. Кажется, это особенно заинтересовало братоубийцу. Он даже сделал шаг ближе, но трусливо оглянулся на стоящих в стороне служителей и снова отошел.

Что же, неплохо. Видимо, жрецы не захотели раскрывать посторонним свою тайну, а это значит, что он не посмеет ко мне приближаться. При таком условии, что бы меня не ждало в будущем, я смогу это пережить.

– Какая красавица, – он облизнул губы, а я еде сдержала дрожь отвращения и постаралась прикрыть плечо. – Жаль. Очень жаль, что вы сделали ее такой. Если бы она была обычной девушкой, я бы еще доплатил, чтобы получить ее в свой гарем. Хотя, она все равно в нем окажется, – он коротко хохотнул, а я сжала зубы, сдерживаясь, чтобы не плюнуть ему в лицо. – Вот только жаль, что лишь стражей. Зато, больше ни у кого такой не будет. Только у меня, личная ядовитая змейка. – Он поднял руку, собираясь потрепать меня по подбородку, потом опомнился и, потерев пальцы, опустил. – Приведите ее в порядок, – Марвари брезгливо указал на мою потрепанную одежду. – Потом привезите ко мне. Полагаю, не стоит опасаться обмана?

Обглядываясь и потирая руки, он двинулся к выходу, а меня повели в купальни.

Пока служанка оттирала мне кожу, она то и дело неодобрительно вздыхала, но не решалась что-либо сказать. Порой, вольно или невольно, она надавливала чуть сильнее, и тогда прикосновения отзывались болью, но я только морщилась и терпела.

Потом пришла Пратима и, недовольно качая головой, осмотрела мое лицо и заставила выпить разбавленное водой маковое молоко. Через некоторое время боли в животе утихли, и Пратима занялась лицом, смазывая ссадины остро пахнущей травами мазью.

– Тебе повезло, – неожиданно заговорила она, – что он решил тебя забрать. Ты останешься жить. К тому же переселишься в городской дом. Да, ты будешь рабыней, но свободнее многих, кто здесь живет, а может, и счастливее, если не будешь дурочкой. Не лезь никуда, выполняй свои обязанности и держись в стороне от интриг. Учинишь какую-нибудь глупость и тогда тебе точно не сносить головы. Никто за тебя не заступится. Хоть на этот раз будь умнее, – втолковывала она, а я лишь согласно кивала.

За наставлениями Пратима не забывала и о работе, и вскоре моя кожа заблестела от втертого масла, а волосы оказали уложены в прическу и украшены цветами.

– Поднимайся! – распорядилась теперь уже бывшая наставница. – Одевайся, – протянула свернутое сари. – Пока лицо не заживет, краску не наноси. Я дам тебе мазь, – Пратима помогала драпировать, а сама косилась на служанку и наконец не выдержала: – Ты что здесь забыла? Возьми грязную одежду и отнеси прачкам.

Служанка собрала лежащую ворохом ткань и скрылась в проеме, а Пратима проводила ее внимательным взглядом:

– Продолжай принимать яд. Однажды это может спасти тебе жизнь. Его тоже дам. На первое время хватит, а там освоишься и достанешь. – уже тише продолжила она, а потом оглянулась и совсем тихо просвистела на ухо: – Где Малати?

– Сбежала, – прошептала я.

– Это хорошо, – пробормотала учительница. – И тебе… – она не закончила и потрепала меня по щеке. – Будь умницей и не делай глупостей.

– А можно мне пояс вернуть? – осмелилась спросить я.

– Зачем? – сразу же насторожилась Пратима.

– На всякий случай. Обещаю, буду использовать с умом, – я сложила руки у груди.

– Подожди, сейчас принесу, – проворчала Пратима и скрылась.

Вскоре она вернулась, пряча мой пояс в глубоких складках сари, и обернула его вокруг моих бедер.

– Ну иди. Тебя уже ждут, – накинула угол сари мне на голову и подтолкнула к выходу.