Я стояла перед высокими воротами особняка, стиснув в кулаке подарки Пратимы. Вместо Малати теперь здесь буду жить я, только не хозяйкой, а рабыней.

Как приобретенный на рынке товар, служитель передал меня слуге и сел в паланкин.

Провожая к дому, слуга держался поодаль и постоянно кланялся, но преувеличенное почтение не могло изменить того факта, что я собственность. Меня купили, как кухонный горшок.

Во внутреннем дворе провожатый опять сменился – место слуги занял богато, я бы даже сказала слишком богато одетый мужчина. Из-за множества складок его шаровары скорее напоминали юбку и еле помещались под длинной расшитой золотой нитью туникой, а края жилета украшал мелкий жемчуг.

– Нейса-джи? – он старался выглядеть высокомерно, но по сжимающимся и разжимающимся усеянным перстнями пальцам, было видно, что нервничает. – Я старший над гаремом. Идите за мной.

Мы пересекли двор, поднялись на галерею, свернули в коридор, потом еще в один, снова спустились еще в один двор и подошли к выложенным яркой мозаикой воротам, около которых стояли стражники с пиками. Они нам не препятствовали, мы прошли дальше и попали в лабиринт переходов, миновав который, оказались в еще одном внутреннем дворике, в центре которого красовался пруд с фонтаном, а вокруг него сидели женщины и бегали дети.

Едва мы вошли, женщины вскочили и подозвали детей.

– Нейса-джи, – представил меня надсмотрщик и обвел взглядом прижимающих к себе детей женщин. – Она будет охранять ваш покой от всех, кроме вашего господина. Близко к ней не подходите, она ядовита, – женщины отшатнулись, а он посмотрел на меня свысока и густые усы дрогнули, словно в усмешке.

Кажется, мое появление его не обрадовало.

– Я провожу вас в покои, – он указал вверх.

Я подняла голову – в небо ярусами уходили террасы. Возможно, мне показалось, но чем выше, тем они становились уже.

– Ваши покои на самом верху, – в медовом голосе проскользнули язвительные нотки.

Я окинула его оценивающим взглядом – нет, моим союзником он не станет – и снова посмотрела наверх.

– Отлично, – постаралась ответить как можно более жизнерадостно. – Сверху будет прекрасно все видно. А вы?..

– Гопал-джи к вашим услугам, – он сказал это таким тоном, что как-то сразу стало понятно – помощи от него не дождусь. Ну и ладно.

Я постаралась не унывать и легко взлетела по лестнице, торопясь познакомиться со своими покоями, а раздающееся за спиной натужное пыхтение даже радовало.

Моя терраса, действительно, оказалось самой маленькой, но это ничуть не расстроило. Зато комната за резными дверями была только моя. Естественно – кто захочет жить с ядовитой девушкой. Я тихо радовалась – в храме о такой роскоши даже мечтать не приходилось.

Распахнула дверцы шкафа и обомлела – на полках, пестря яркими красками и подмигивая украшениями, возвышались стопки одежды. Но я же не жена и не наложница. Зачем мне столько нарядов? Такое изобилие скорее насторожило, чем обрадовало. Столик с горящим под солнечными лучами медным кувшином и пиалой. Блюдо с виноградом – что уж говорить, к моему прибытию подготовились. И чем больше я в этом убеждалась, тем тревожнее становилось.

Широкая кровать с ворохом ярких подушек и стопкой циновок после храма показалось царским ложем, при этой мысли я содрогнулась. Вспомнив о бывших хозяевах дома.

Но больше всего меня заинтересовала ажурная решетка, сквозь которую проникало вечернее солнце.

Как и предполагала, это было окно, скрывающее от посторонних взглядов обитательниц гарема. а за ним… сливаясь с небом, простиралось море.

По мере того, как садилось солнце, вода стремительно темнела, а я продолжала стоять и смотреть.

Жалела ли, что не воспользовалась предложением Ману? Наверное, нет. По крайней мере, здесь все знают, что связываться со мной опасно, и, возможно, мне не придется это демонстрировать.

Подумав о собственной ядовитости, я вспомнила и про подарки Пратимы. Разжав стиснутые кулаки, посмотрела сколько во флаконе снадобья. Хватит, но ненадолго. Надо как-то пополнить запас трав, да и косметика скоро понадобится. К моей радости, наставница не забыла и самое главное мое сокровище – зеркальце. Бережно развернула тряпицу и протерла искривленную поверхность. Из отражения на меня смотрела девушка с распухшими губами, кое-где покрытыми подсохшей коркой. Под глазом красовался синяк и одна щека была поцарапана. Кто так потрудился, Лила или Ратна, я не знала. Радовало лишь, что с рассеченной щекой Лила больше не сможет быть жрицей, а Ратна так и не прошла посвящение. Скорее всего, ее не выгонят, но к жрицам, с первого раза не прошедшим посвящение, все относятся с предубеждением. И это клеймо останется с ней навсегда.

Я поставила флакончик и коробочку с мазью на самую верхнюю полку и обернулась на скрип двери.

– Госпожа, – на пороге стояла девочка еще младше меня в простеньком сари и заплетенными в косу волосами.

От удивления, что так обращаются к рабыне я даже растерялась.

– Господин желает сегодня вечером видеть наложниц, – она нерешительно переминалась, но блестящий любопытством взгляд обшаривал всю комнату.

– И что от меня требуется? – не понимала я.

Черные глаза удивленно раскрылись, а неухоженные брови подпрыгнули к волосам.

– Вы же их будете сопровождать, – она сказала это как нечто очевидное, и я почувствовала себя очень глупой.

– Да-да, разумеется, – пробормотала я.

– Какую одежду приготовить, пока вы купаетесь? – девушка продолжала крутить любопытным носом, уж очень ей не терпелось залезть в мой шкаф. Что будет, если она по глупости попробует содержимое флакончика, думать не хотелось.

– Ты знаешь, что я ядовитая? – строго спросила я. – И касаться моих вещей опасно, ты можешь умереть.

– Так вы же еще ничего не успели надеть – все новое, – невинно заметила она.

«Вот ведь, проныра».

Я нахмурилась, а девушка виновато отступила.

– Простите, госпожа.

– Проводи меня в купальни, – я решила не начинать новую жизнь с ссор и, распахнув дверцы шкафа, сняла первую же, попавшуюся в руки стопку.

– Конечно, – девчонка снова просияла. – Наложницы уже искупались и сейчас готовятся, так что вам никто не помешает. Я буду у вас убирать и приносить кушанья. Если что-то надо, обращайтесь – продолжала тараторить она.

Служанка у рабыни – я мысленно усмехнулась. Даже в храме у меня не было личной служанки, правда, там мне помогали мыться, здесь же, чтобы не опровергать окружающие меня слухи, придется обходиться самой. Верить здесь я никому не могла.

Выйдя на балкон, я невольно посмотрела вниз – у фонтана столпились ярко одетые женщины, и от стен отражались их возбужденные голоса.

Увидев меня, они сразу отвели глаза, словно даже один взгляд может им повредить. Только одна пожилая женщина, ей должно быть было уже дождей тридцать – Раздавшаяся талия, вислый живот и большие мягкие груди позволяли думать, что она не один раз стала матерью – кривила полные губы и сверлила меня пристальным взглядом густо подведенных сурьмой глаз. К ее коленям не прижималась многочисленная малышня – видимо, ее дети уже взрослые… или же умерли.

– Это старшая жена, – шепнула девушка, когда мы проходили мимо фонтана. – С ней лучше не ссориться.

– Это будет зависеть от того, как она соблюдает правила гарема. Как я понимаю, сохранять порядок и неприкосновенность обитательниц – это и есть моя задача?

Девушка что-то невразумительно промычала, как я поняла не очень одобрительное.

Мы нырнули в коридор и через некоторое время оказались в еще одном дворике с апельсиновыми и лимонными деревьями, а в их тени располагались купальни. Здесь же, на каменных скамьях лежали девушки, а служанки растирали маслами их кожу, и голова кружилась от витающих в воздухе цитрусовых, кокосовых, миндальных, жасминовых и розовых ароматов.

Девушки весело щебетали, предвкушая предстоящее развлечение и гадая, кого господин пригласил в гости.

– Марна! Кого это ты привела? Новая рабыня? – заметив нас, спросила одна из них и оценивающе меня осмотрела, задержавшись на разбитых губах и ссадинах.

Значит, мою служанку зовут Марна.

– Она будет охранять гарем. Чтобы никто посторонний не проник и причинил вам вреда, – сказала Марна и многозначительно на них посмотрела.

Девушки загомонили чуть тише, а я никак не могла понять и, погрузившись в воду, спросила:

– Объясни. Девушки говорили о гостях и о том, что будут их развлекать. Но, если они в гареме господина, разве может их видеть кто-то еще?

– Так ведь они не жены, – как очевидную истину сказала Марна и, подавая мыло, недоуменно на меня посмотрела.

– Не поняла, – еще больше обескуражила я служанку.

– Чему вас учат в вашем храме?! – всплеснула она руками и, повинуясь моему жесту, подала кокосовое масло. – Здесь не все жены господина, – как малолетнему ребенку, поясняла она, пока я осторожно смазывала маслом ссадину на щеке. – Жены только те, что были у фонтана. Они занимают здесь самое высокое положение. А эти, – она кивнула на девушек, – наложницы. По статусу немного выше обычных рабынь. Если господин захочет, то может предложить их своим гостям. Уж лучше быть наложницей, чем женой, которая не смогла подарить наследника, – Марна широко ухмыльнулась, а я медленно выдохнула сквозь стиснутые зубы и еще раз поблагодарила Мать за свое положение.

Наложницы закончили и вернулись в покои завершать подготовку, я же воспользовалась одиночеством и постаралась собраться с мыслями.

Слишком быстро стала меняться моя жизнь. Еще совсем недавно я думала, что стану свободной, потом оказалась в шаге от смерти, а сейчас, не будучи ни женой, ни наложницей принимаю ванну в гареме. Что меня ждет на приеме у нынешнего моего хозяина?

– Ты можешь идти, – не открывая глаз, сказала я Марне.

– Я подожду, – ответила она. – Так это правда, что вы можете убить одним прикосновением? – от нетерпения услышать ответ, она даже приблизилась ко мне.

– Подай масло, – попросила я, когда поняла, что побыть одной не удастся. Марна послушалась и жадно уставилась на меня.

– Хочешь узнать? – я протянула руку, а Марна отшатнулась и разлила жасминовое масло. – Правильно, не стоит, – я постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее и стала втирать масло в волосы. – Меня укусила кобра, и я выжила, а после это постоянно поили змеиным ядом. Так что, он пропитал каждую частичку моего тела, – пугала я служанку. Чем большему количеству людей она расскажет об этом. Тем мне же будет лучше.

Пока она, открыв рот, испуганно хлопала ресницами, я заплела тугую косу и поднялась из воды.

Марна подала одежду, теперь уже она старалась не подходить близко. Мне это понравилось, но, одеваясь, постаралась сдержать улыбку.

– А вы будете наносить краску? – торопливо семенила она следом за мной по коридорам.

– Нет, надо подождать, пока лицо заживет.

Марна сочувственно помолчала, но надолго ее терпения не хватило.

– А за что вас так?

– За то, что разрубила лицо одной из нас.

Марна запнулась и едва не уронила свечу. Может, отпадет охота ко мне приставать или плести интриги.

Во внутреннем дворе нас уже ждали готовые наложницы – в ярких нарядах и сверкающих украшениях, они напоминали стайку щебечущих птиц. Но мне надо было еще зайти в свои покои. Не зная, чего ждать от предстоящей встречи, я решила подготовиться ко всему и, поднявшись на самый верхний ярус, закрепила на бедрах пояс, а по губам провела смоченным в яде пальцем.

Полностью готовая, спустилась к фонтану. Жены, видимо, не желая оставаться рядом с наложницами, разошлись по своим покоям. Только за легкими шторами иногда мелькали тени. Значит, любопытство неподвластно высокомерию. Слегка улыбнувшись, чтобы не повредить запекшиеся губы, я приблизилась к наложницам и почувствовала себя рядом с ними, словно скромный ирис, нечаянно попавший в розовый сад.

Девушки внимательно меня осмотрели и пренебрежительно отвернулись, успокоившись, что соперницей мне не стать.

– Пойдемте? – предложила я, открывая ярко расписанные двери.

Там уже ждал Гопал, и охраняющие вход стражники беспрепятственно нас пропустили.

Интересно, чего же так боится господин Марвари, что завел для своего гарема столь многочисленную охрану?

Но долго задаваться вопросами не пришлось.

– Запоминай, в следующий раз сама поведешь, – сказал Гопал, степенно шествуя по широкому, освещенному множеством свечей коридору.

Пляшущее пламя оживляло написанные прямо на стенах картины, и, как-то сразу становилось понятно, что это царство чувственного удовольствия. Очаровывая округлыми формами, фигуры на стенах целовались, сплетались плененные страстью, иногда сразу несколько женщин ублажали мужчину.

Видеть это было неприятно, и я предпочла смотреть под ноги, молясь только об одном – чтобы нас не привели в тот страшный зал, где умерили мои мечты стать свободной.

К счастью, вскоре мы оказались в небольшом зале. Ноги утонули в толстом ковре, а голова кружилась от густого, насыщенного смолами и мускусным ароматом воздуха. Несколько мужчин сидели на низких скамейках и курили наргиле. Белый дым поднимался к потолку и клубился там удушающим облаком. И даже сквозь него проглядывали такие же, как на стенах, искривленные похотью, пышные бело-розовые фигуры.

При виде девушек мужчины оставили фишки. На брошенные ракушки уже никто не смотрел – все взгляды обратились к нам.

– У меня сегодня праздник, и поэтому я хочу сделать подарок своим друзьям, – язык господина Марвари заплетался, и разобрать, что он говорит, было сложно. Впрочем, под стать ему были и друзья. Масляным с поволокой взглядом они наблюдали, как девушки расходятся по комнате. – Но, прежде чем они начнут, я хочу вам кое-что показать, – он повернулся к двери, нашел меня и махнул, чтобы подошла.

Ногти впились в ладони, но я шагнула вперед. Юбки прохладным шелком скользнули по ногам, а на бедра приятной тяжестью давил металлический пояс. Несмотря на боль, мне удалось идти ровно и плавно, как и учила Мохини, а неслышной сделал ковер, поглощая все звуки.

– Подойди ближе, красавица, – позвал меня господин Марвари.

Я насторожилась, но сделала еще один шаг.

– Еще ближе. Я хочу сделать тебе подарок, – его тон был ласковым, но я положила руку на застежку-рукоять пояса, не зная, что делать дальше, если придется его применить. – Посмотрите на нее, – Марвари повернулся к гостям и показал на меня. – Только не трогайте. Не правда ли, она восхитительна! – не прикасаясь ко мне, он по воздуху обвел контур бедра – Жаль только, что ядовита. Я взял ее из храма Кали. Теперь у меня собственная змейка, которая будет охранять мои сокровища.

Потянувшись было ко мне, гости поспешно отдернули руки, и я, наконец-то, смогла перевести дыхание и немного расслабиться.

– Ну, возьми свой подарок, Нейса, и дай нам насладиться танцем, пока я не забыл о твоей особенности, – он указал на сверток.

Стараясь ни к кому не прикасаться даже краешком одежды, чтобы не развеять окружающую меня легенду, я поспешно подняла подарок и отошла к двери, спиной чувствуя внимательный взгляд. Только оказавшись вдали от хозяина и гостей, развернула ткань и увидела браслеты. Браслеты с тонкими, острыми ободками. Точно такие же были на Малати…

Подскочив, сердце остановилось, в глазах потемнело, и я прислонилась к отполированному до шелковистой гладкости наличнику двери.

Когда зрение немного прояснилось, то подняла глаза и встретила внимательный взгляд Марвари. Что он хотел сказать? Что Малати схватили, а с ней и остальных беглецов? Не видя красоты танца, я смотрела на девушек, а Марвари не сводил взгляда с меня. Вообще, в отличие от гостей, казалось, что наложницы его интересуют мало.

Девушки подходили все ближе, двигались все призывнее. Кое-кто уже сидел на коленях у мужчин, пил из их кубков. Смех, становясь все громче, колебал пламя свечей, но и его сменили томные вздохи, шумное дыхание и редкие вскрики, а воздух густел от похоти.

Смотреть на сплетенные, словно клубок змей, тела, было неприятно, я попыталась открыть дверь, чтобы выйти, но она оказалась заперта, видимо, чтобы гости случайно не забрели на запретную территорию. Тогда просто постаралась отрешиться от происходящего и раздумывала с чего начинать обследование замка – ведь мне надо будет как-то пополнять запасы ядов и компонентов для приготовления косметики. Да и знание места, где живешь, никогда не бывает лишним – это я поняла, пробираясь за Малати по тайным закоулкам храма. Теперь же мне придется узнавать все самостоятельно, и в первую очередь – куда ведет коридор, по которому сбежала подруга – тяжесть браслетов на запястьях не позволяла забывать о ее судьбе.

Пока я размышляла, зал успел опустеть – гости, прихватив девушек, видимо, разошлись по покоям – остался только хозяин и все так же наблюдал за мной.

– Ты так ничего и не сказала. Понравился мой подарок? – спросил он, поймав мой взгляд.

– Очень. Спасибо большое. Я не заслуживаю вашей доброты, – стараясь выглядеть как можно более покорной, тихо ответила я.

– Ты права, не заслуживаешь, но заслужишь.

Я робко подняла взгляд и тут же опустила. Хитрость не подействовала на Марвари, и он не спешил пояснять свою мысль. Вместо этого поднялся и подошел ближе.

– Ты сейчас такая скромная, послушная, – он приблизился еще на шаг, потом отступил. – И совсем не похожа на ту девушку, что обезумела и напала на своих сестер. Какой ты будешь со мной?

– Какой вы захотите, господин, – смиренно ответила я.

– Мне нравится, что ты такая покорная. Ты могла бы стать примерной женой. Как жаль, как жаль, – он сокрушенно покачал головой. – Почему же все-таки ты напала на своих сестер?

– Они не хотели выполнить свое предназначение, – собравшись с духом, начала я. Конечно, Мать не терпит лжи, но сейчас я уже не служу ей и мне необходимо узнать, что случилось с подругой. – Они собирались бежать. Мы обязаны были им помешать и отправить к Матери тех, кого она выбрала.

– Странно, мне поведали обратную историю. Почему же твоя подруга все-таки сбежала?

– Она хотела нагнать беглецов, пока я сдерживала сестер. Она погибла?

– Нет, их не нашли и решили, что она сбежала с ними. Не переживай, если то, что ты сказала правда, то рано или поздно гнев Матери их настигнет.

– Но браслеты… – я направила на него самый беззащитный взгляд, на который только была способна. О, мои строгие учителя, пусть ваши дни будут долгими и сытыми.

– Стражники нашли их в коридоре, и я решил подарить тебе.

– Наверное, сняла, чтобы не выдать себя их звоном.

– Но, если твоя подруга не сбежала с ними, зачем же тогда она им понадобилась? Вы же ядовитые, к вам нельзя прикасаться, – на последних словах его глаза алчно сверкнули. Кажется, мы ступили на опасную для меня почву.

– Возможно, тоже решили продать или оставить себе, надеясь превратить в личное оружие. Но одного из мужчин я успела задеть. Так что он, скорее всего, не добрался до цели, – мне удалось спрятать горечь сожаления, и в голосе звучало лишь равнодушие послушания.

– Не понимаю. Неужели жрецы могли так ошибиться или ты настолько хорошо лжешь? Что из того, что я услышал, правда? – Марвари действительно выглядел озадаченным.

– Ваша мудрость поможет вам во всем разобраться, – я слегка повела глазами, чтобы ресницы дрогнули. Чуть-чуть, только чтобы тронуть его сердце, но не разбудить мужчину.

Общение с господином Марвари стало напоминать танец на острие сабли – необходимо было вызвать его симпатию, но не настолько сильную, чтобы он забыл обо всем.

– Я еще подумаю над твоими словами. А сейчас, иди. Ты слишком хороша, чтобы проводить с тобой время в беседах и слишком опасна, чтобы остаться со мной на ночь, – он развернулся и пошел к дальней стене, а я, облегченно переведя дух, постучала в дверь.

В отличие от нового хозяина, мне думать ни о чем не хотелось, поэтому поспешила добраться до своих покоев.

Горящие свечи создавали уют и наполняли ощущением покоя. Не торопясь, я сняла браслеты и аккуратно положила в шкаф, рядом, поблескивая, свернулся и пояс – кроме яда, это все мое оружие.

Уже закрывая дверцы, вспомнила о наставлениях Пратимы и отмерила в пиалу каплю мутноватой жидкости из флакона. А когда оставшееся место заполнила водой, в дверь постучали, и в образовавшейся щелке показался любопытный нос Марны.

– Я приготовлю вас ко сну, – осчастливила она меня, наблюдая, как пью мелкими глотками.

– Каким образом? – поинтересовалась я. – Ты же не можешь ко мне прикасаться.

– А? – Марна оторвалась от разглядывания винограда, посмотрела на меня, а потом снова вернулась к сочным ягодам. – Я… я подготовлю постель, – она махнула на стопку циновок, но не сдвинулась с места.

– Хочешь? – кивнула я на блюдо. В животе сосало, но я решила потерпеть. – Я его еще не трогала, оторви себе веточку.

Я и моргнуть не успела, как Марна подбежала к столику, ухватила пригоршню ягод и все сразу затолкала их в рот, словно опасаясь, что я передумаю. Ее щеки стали такими круглыми, что почти закрыли глаза, и Марна, не теряя времени и усердно жуя, старательно расстилала циновки.

– А что ты обычно ешь? – я тоже отщипнула ягодку.

– Чечевицу, овощи, – с трудом разобрала я, а Марна подставила ладони, ловя выпавшие ягоды. – На праздники сладости, – она снова покосилась на соблазнительно поблескивающие зеленые бока.

– Завтра еще дам, – пообещала я. – И всегда так кормили? При прежних хозяевах тоже?

Марна метнула испуганный взгляд на дверь, мучительно сглотнув, протолкнула в горло все, что не успела прожевать и поспешно затараторила:

– Господин очень хороший. Он очень добр ко всем. После смерти старшего господина, он позволил его женам, тем, кто захотел, совершить обряд сати, – веско, словно решающий аргумент, высказала Марна. – А вы откуда знаете, что был другой хозяин? Он и его сын погибли, когда на дом напали разбойники – какое счастье, что они не добрались до гарема – еще до вашего появления, – Марна внимательно на меня смотрела.

Я прикусила язык, но поздно. Конечно, вряд ли служанки и обитательницы гарема в курсе, что тогда произошло в парадном зале.

– Женам даже проститься не позволили, настолько были обезображены тела, – меж тем продолжала причитать Марна.

– Слышала на приеме. Гости между собой говорили о прежнем хозяине, – постаралась я скрыть промах.

– Гости? – глаза служанки заинтересованно сверкнули. – Ой! Вы же были на приме! Пожалуйста, расскажите, что там было? Я их ни разу не видела, даже прислуживать не позволили.

Я рассказывала об убранстве покоев, о густоте ковра. О курящихся благовониях и подаваемых кушаньях. Описывала одежду мужчин, их лица, повадки и голоса, а Марна, присев на пол у настила, слушала, приоткрыв рот. Интересно, в каком возрасте она сюда попала, что каждое мое слово для нее в диковинку.

Когда я закончила, Марна уже сладко посапывала, положив голову на сложенные руки. Я прикрыла ее шалью и улеглась сама. Было непривычно просторно и одиноко. Не хватало знакомой тесноты и тепла Малати, и от того, что больше ее не увижу, на подушку скатилась сначала одна слезинка, потом вторая, а за ней полились и остальные.

Стараясь не всхлипывать, чтобы не разбудить служанку, я наконец-то могла поплакать. По подружке, по потерянному шансу на свободу, по морю, что плескалось за стеной, такое же недостижимое, как и когда я жила дома, среди песков.

Слезы все лились и лились, принося успокоение, и вскоре я заснула.