Мне никто не препятствовал, и по уже знакомому пути я прошла в покои господина.

– А вот и ты, я уже заждался, – поприветствовал он меня, не забыв окинуть наряд оценивающим взглядом. – Там, – Марвари указал на стол около софы, – на подносе лежат подарки для моих жен. Отнеси им и скажи, что я слишком устал и никого не хочу видеть, а сама возвращайся, – он довольно улыбался, а перехватив мой недоуменный взгляд, пояснил: – Поскольку ты меня послушалась и выполнила просьбу, – взмахом руки указал на сари, – тебе тоже полагается подарок. Но получишь его только после возвращения.

Загадочная новость совсем не обрадовала. Если он не хочет видеть ни жен, ни наложниц, то зачем потребовалась я? Ведь говорить со мной ему удовольствия не доставляет, а больше я ни на что не гожусь.

Раздумывая над тем, что меня ждет и не стоит ли в дополнение к браслетам надеть пояс, я возвращалась в гарем и не замечала, как при моем приближении стража распахивает двери.

Опомнилась и остановилась, лишь когда едва не врезалась в бордюр фонтана. Сидящие около него женщины уже хотели подбежать, но их величественным жестом остановила старшая жена.

– Поставь поднос на стол, рабыня, – на последнем слове голос усилился, словно она хотела, чтобы это услышали все. – Никто из нас к тебе не подойдет.

Бровь сама собой удивленно поползла вверх, но я поспешно опустила голову.

– Господин слишком устал, чтобы кого-то принимать. Он передал вам подарки, – ставя поднос, куда она указала, сказала я и отступила.

Нарочно не обращая на меня внимание, женщина приблизилась к подносу и, отыскивая записку, торопливо перебирала цветные мешочки.

– Ты ее украла! – подняла она нам меня сверкающие глаза. – Наш муж не мог оставить без внимания своих жен!

Она была так зла, что не будь я ядовитой, наверняка вцепилась бы мне в волосы или обыскала, но вместо этого только сжимала и разжимала кулаки.

– В этом году не было еще ни одного наследника. Он должен был пригласить одну из нас, – продолжала шипеть она.

У меня же лоб покрылся испариной – не хочет ли господин Марвари получить наследника с особыми способностями? Но ведь тогда он умрет, и он это знает? Или лекари подсказали ему способ нейтрализовать яд такой, как я? В горле пересохло, а кожу подергивало, и по ней пробегали неприятные мурашки.

– Если не верите мне, можете пойти к господину Марвари и спросить сами, – ответила я, решив сегодня не экономить на яде. А значит, надо поскорее найти выход из особняка, чтобы пополнять его запасы.

Мое предложение остудило пыл старше жены – видимо, пренебречь волей мужа, даже если не верит моим словам, она не решилась.

Оставив женщин делить украшения – даже если передушат друг друга – это не мое дело, я взбежала по лестнице и захлопнула за собой дверь покоев. Тут же чуть не запнулась о свернувшуюся в клубочек Марну.

О, Богиня! Как я могла о ней забыть. Служанка прижимала руки к животу и была очень бледна.

– Что с тобой, – не прикасаясь, я склонилась над ней.

– Не знаю, живот скрутило, – прошептала она и облизнула пересохшие губы.

– Встать сможешь?

Марна слабо кивнула.

– Тогда, выпей молока и ложись отдыхай. Меня ждет господин. Нет. Ты мне не нужна, – ответила на ее вопросительный взгляд. – Иди, пей.

Пока я покрывала губы ядом и закрепляла пояс, Марна, скрючившись, подошла к столу. Едва не расплескав, налила в пиалу молока и поднесла к губам.

– Пей мелкими глотками, – посоветовала я, приглаживая волосы и проверяя сколько яда осталось – да, поторопиться стоит. Но Марна сегодня мне в этом не помощник. – А теперь ложись и спи. Со сном хворь выходит. Теперь ты поняла, как опасно прикасаться к моим вещам? – уже выходя из комнаты, строго спросила я.

– Простите, госпожа, – слабо донеслось мне в спину, когда уже запирала двери.

Не зная, чего ждать, я шла по гаремным коридорам. Я все ждала, что кто-нибудь меня остановит, преградит путь, и тогда с чистой совестью смогу вернуться к себе. Но стража расступалась и беспрепятственно пропускала, и чем ближе я подходила к покоям хозяина, тем сильнее нервничала.

– Господина здесь нет, – уже у самых дверей встретила меня стража.

Кровь прилила к щекам, стало очень жарко, а ноги ослабели и подкосились. Я едва не упала, но ухватилась за стену и устояла.

– Он ждет вас в большом зале приемов, – закончили они, и щекам стало холодно, а сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди.

Все еще нетвердо стоя на ногах от пережитых прямо противоположных эмоций, я следовала за мужчинами и молилась, чтобы это оказался не тот зал, где должны были умереть отец с сыном и мой брат. Но, видимо, мать отвернулась от меня – когда, тяжело вздохнув, распахнулись высокие двери, я оказалась именно там.

Где в прошлый раз находились отец и сын, теперь сидел их брат и дядя. При моем появлении он даже привстал и внимательно вглядывался мне в лицо. Поэтому я сдержалась и не посмотрела на спрятанную за ковром дверь.

– Нейса, я рад, что ты выполнила мою просьбу, – он опустился в кресло. – Подойди, на ступенях тебя ждет подарок. Надеюсь, он тебе понравится.

Как можно более плавно, чтобы сохранить схожесть со змеей, я подошла к возвышению и присела рядом с мешочком. В нем оказались длинные серьги с зелеными, как мое сари, камнями.

– Мне показалось, что они тебе подойдут. Надень, – его глаза горели ожиданием.

– Мой господин, я не могу принять такой дорогой подарок, – потупилась я. – Эти украшения больше подойдут вашей супруге, чем простой рабыне, – я хотела было вернуть серьги в мешочек, но господин Марвари пресек мою попытку:

– От моих подарков не отказываются, – сказал он таким тоном, что спорить сразу расхотелось. – Надень.

И пока я прикрепляла тяжелые украшения к волосам, более мягко спросил:

– Как удалось сбежать тем, кого вы должны были отправить к Матери?

Хорошо, что я смотрела в пол и вовремя спохватилась, чтобы не взглянуть на потайную дверь. Сквозь ресницы тайком посмотрела на господина Марвари – он не сводил с меня пытливых глаз. Неужели Лила и Ратна ничего не рассказали? Или меня проверяют? В любом случае, я уже соврала и теперь стоит придерживаться этой версии.

– Я не знаю, – я подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. – Меня ударили, и я потеряла сознание. Очнулась только в темнице храма. Я ничего не видела.

– Твои раны, они сильно болят? – решил он сменить тему.

– Спасибо, мой господин. Все в порядке, – осторожно ответила я.

– Как думаешь, сможешь станцевать для меня? Говорят, вы великолепные танцовщицы, – он снова слегка подался вперед, а я облегченно перевела дух. Вот что ему надо – посмотреть на храмовую танцовщицу.

– Разумеется, мой господин, – сожалея, что воспользовалась ядом, а не прихватила маковое молоко, я отошла на середину зала. Быть может, получилось бы в танце приблизиться к его кувшину и влить несколько капель снадобья, тогда без помех смогла бы исследовать тайный коридор. Но сонных капель не было, и я стала вспоминать танцы Малати – плавные и завораживающие, они у нее получались лучше.

Тем не менее, я постаралась вложить в танец, всю текучую неторопливость и ленивую грацию, что смогла привить мне Мохини. Неуловимо для глаз одно мое движение перетекало в другое, сари обвивало тело, как струи фонтана омывают чашу. Я удерживала внимание и гипнотизировала зрителя, как удав добычу, только моей целью было не съесть, а усыпить. Я легко отталкивалась от пола и неслышно опускалась. Палла сари, подобная крылу мотылька, едва заметно колыхалась за спиной, а непотревоженное пламя факелов и свечей горело ровно и сильно.

Вскоре живот снова стал болеть, но, стиснув зубы и сохраняя улыбку, я терпела. Наконец, глаза господина начали закрываться, а голова клониться на грудь, и вскоре зал огласил раскатистый храп.

Не будучи уверенной, что это не очередная хитрость, я подкралась к хозяину и поводила ладонью пред лицом. Он продолжал храпеть. Тогда, я подула. Марвари что-то невразумительно пробурчал и отмахнулся, как от мухи.

Я решила рискнуть и, взяв свечу, бесшумно скользнула за ковер. Подергала дверь – не открывалась. Как же я могла забыть – ведь Малати заперла ее, когда уходила, а после их ухода отпереть было некому.

Разочарованно стукнув кулаком по стене, я вернула все на место присела на ступеньку у ног Марвари, дожидаться его пробуждения.

Господин спал долго, я и сама уже успела задремать, когда, всхрапнув особенно громко, он вздрогнул и осоловело заморгал.

– Что ты со мной сделала? – Марвари протер глаза и замотал головой, стряхивая сонливость. – Ты способна танцами усыплять людей? Какими еще тайными чарами обладаешь?

Он так внимательно смотрел, словно прикидывал, как можно меня использовать, и я поторопилась развеять дурные мысли:

– Что вы, мой господин, – я встала и плавно, почти неуловимо для человеческого глаза, отошла. – Вы просто устали от дневных забот. А здесь, в тишине, расслабились и задремали, – постаралась, чтобы голос звучал как можно более искренне и, судя по тому, что черные глаза перестали меня сверлить – получилось.

– Наверное, ты права, – задумчиво сказал он. – Пойду спать. Иди отдыхать и ты, – он уже пошел к дверям, но в последний момент обернулся – Мое имя Поллав. Так меня и называй. Если доверил тебе своих жен, почему бы не довериться и самому?

Господин ушел, а я так и продолжала пребывать в оцепенении. Чем объяснить его легкомыслие? Толком меня не зная, сообщил свое имя. Неужели мое притворство оказалось настолько успешным, или он меня проверяет? Может, назвал имя врага, чтобы я навела на него порчу? Как жаль, что не умею этого делать. А раз не умею, надо продолжать искать выход из гарема. Марна! Она должна уже оправиться.

С этими мыслями я покинула зал приемов и поспешила в спящий гарем.

Служанку я нашла в своих покоях. Свернувшись клубочком, она спала на полу рядом с кроватью.

– Марна, – негромко позвала я.

Девчонка завозилась и отерла влажный лоб, а я вспомнила, как мы с Малати танцевали после увеличенной порции яда. На мгновение стало жаль несчастную, захотелось дать ей возможность спокойно оправиться, если бы подобная слабость не была опасна для меня самой.

«Я смогла справиться, сможет и она», – решила я и снова позвала:

– Марна, вставай.

Служанка вскочила, растерянно осмотрелась и широко зевнула.

– Нейса-джи, я не спала. Я только на секунду прикрыла глаза, – затараторила она. Марна хоть и выглядела немного бледной, но в ней не было ни намека на вялость – выносливая девочка. – Зачем вас вызывал господин Марвари? – пытливо заглянула мне в лицо.

– Узнать, как дела в гареме. Не ссорятся ли жены, не обижают ли наложниц, – я решила не распространяться о том, как мы проводили время. Не хватало еще, чтобы кроме старшей жены, на меня ополчились и остальные, а с ними и наложницы за то, что краду господина их ночей. – Ты помнишь, что должна показать мне, как в гарем проникают посторонние?

Марна сразу сникла, но деваться было некуда и, вздохнув, она нехотя поплелась к выходу.

Перевязав сари, чтобы оно напоминало мужское дхоти и не мешало идти, я двинулась следом.

Освещая путь дрожащим пламенем свечи, мы спустились на несколько ярусов и оказались прямо над покоями старшей жены.

Марна приложила палец к губам и свернула за угол. Часть казавшейся сплошным камнем стены подалась под ее руками и открыла зияющий чернотой проход.

Мать-Богиня! Это не дом, а какая-то путаница ходов и переходов.

– Что это? – одними губами спросила я.

– Проход. Если на дом нападут, и враг проникнет в гарем, чтобы жены и дети могли спастись.

– Неужели в гарем так просто попасть с улицы? – не поверила я.

– Нет, – Марна покачала головой. – Пойдемте.

Она пропустила меня и вернула часть стены на место. Мы шли осторожно, стараясь не касаться влажных стен, пахло сыростью и плесенью. Через некоторое время воздух посвежел, и пламя свечей задрожало.

– Я не пойду дальше, – услышала я голос Марны и обернулась. Служанка уже сильно отстала и сейчас вжималась в стену, словно хотела пройти сквозь нее и спрятаться. Что же ее так напугало, что такого страшного ждет меня в конце длинного коридора?

Соленый ветер путался в складках тонкого шелка, трепал волосы и холодил кожу, но я продолжала идти, пока очередной порыв не затушил свечу, а я не оказалась на узком карнизе, нависшем над черными волнами.

Женщина-луна, укрывшись мерцающим небесным пологом, смотрелась в зеркало-море, и сияние ее лица, оставляло на темной ряби светящуюся дорожку. Она убегала вдаль, приглашая в свой таинственный мир. Где-то там, в конце этой дорожки, остались мой брат и подруга. Малати скорее всего уже вышла замуж. Помнит ли она обо мне или успела забыть?

Под ногами тяжело вздохнуло море, прохладные брызги упали на лицо, и я вспомнила, зачем сюда пришла. Внимательнее присмотрелась к почти отвесной стене – должны же были жены как-то отсюда спуститься, а ночной гость – подняться.

От карниза, на котором я стояла, виднелись небольшие уступы. Казалось, они спускались прямо к воде. Я присмотрелась – волна ударилась о стену и отступила, оставив на камне брызги и заблудившийся в них свет луны.

Только благодаря этому смогла разглядеть узкую тропинку, едва возвышающуюся над облизывающими стену волнами. Чтобы на нее попасть, нужна ловкость и определенный навык. Не каждый мужчина сможет вскарабкаться по стене, а тем более изнеженная в гареме женщина. Скорее всего, жены с этого карниза должны были перейти сразу на корабль, но, в его отсутствие, мне придется попробовать спуститься по скользким от сырости уступам.

Сандалии пришлось оставить на карнизе, и, цепляясь за уступы, я спускалась к морю. Дело двигалось довольно споро, и вскоре теплая вода коснулась ног. Волны накатывали, разбивались о камни и, шипя и цепляясь за ноги, отступали.

Пожалев, что ничего не взяла, чтобы прикрыть голову, я побежала к храму – там точно можно достать яд, да и деньги Малати оставлять не хотелось.

Опасаясь встречи с бандитами или бродягами, я старалась оставаться в густой тени деревьев или домов. Это значительно замедляло, но все-таки я приближалась к цели. Первым вестником стал перезвон покачивающихся на ветру колокольчиков. Потом обоняния коснулся и аромат благовоний с вплетением цветочной свежести. Показалась знакомая стена, и я отыскала узкий лаз. Без свечи пришлось пробираться наощупь, но мы с Малати столько раз здесь ходили, что я нашла бы проход и в кромешной темноте, сейчас же дорожка серебрилась лунным светом.

Я без труда нашла тайник – все было так, как мы и оставили. Деньги решила забрать сразу – мало ли, как все повернется, вдруг придется убегать другим путем. Завязав их в край сари, я пошла дальше, к той комнате, где когда-то жила.

С того дня, как я покинула храм, здесь ничего не изменилось – коридоры были все так же тихи, темны и пусты. Из бывшей моей комнаты доносились тихие вздохи и сонное бормотание, время от времени перекрываемое раскатистым храпом Пратимы.

Вспомнив о Ратне, я стиснула кулаки. До Лилы мне не добраться, да она и получила свое, а вот противная девчонка должна пожалеть о том, что сделала, тем более, что живот до сих пор еще отзывался тупой болью. Вот если бы у меня сохранился подарок Ману, но увы, катар остался в храме.

Я проскользнула в комнату и обомлела – на том настиле, где мы с девушками спали, теперь сопели совсем маленькие девочки. Наверное, они были не старше меня, когда появилась в храме.

Что же, Ратне повезло, но не отменяло цели моего прихода. Неслышно ступая, я прокралась за ширму и подошла к полкам учительницы. Не разбирая, сметала все: флакончики, коробочки, масла, корешки – обстоятельно разберусь уже когда доберусь до своих покоев, и при свете, и все увязывала в многострадальное сари. Поискала и не нашла катар. Пратима всхрапнула и перевернулась на другой бок, а я вздрогнула и замерла с очередной склянкой. Решив больше не искушать удачу, вышла в огород и, скорее наугад, чем зная, набрала листьев и плодов, которые на уроках превращали в ядовитый порошок.

Когда складки сари раздулись, как бока беременной коровы, я решила, что хватит, ведь еще предстоит идти по узкому лазу и взбираться по скользкой стене. Жаль, что не удалось поквитаться с Рантой, но, возможно, это и к лучшему, иначе бы обнаружила свое присутствие.

Так же незаметно, как до храма, я добралась и до стены. Поудобнее перевязала сари, чтобы ничего не звякало и не мешалось, собралась ухватиться за первый выступ и подтянуться, когда от стены отделилась тень, а на шее, впечатывая меня в грубый камень, сомкнулись железные пальцы. Лунный свет обрисовывал рельеф обнаженных рук и плеч, а ветер трепал длинную косу.

Я потянулась к поясу, но, не задевая браслета, он перехватил мою руку и тоже вдавил в стену. От боли прикусила губу и попробовала его порезать свободной рукой, незнакомец отпустил шею и стиснул второе предплечье. Пригвожденная к стене, я продолжала беспомощно трепыхаться.

– Снова вернулась к своим проделкам? – смуглое лицо приблизилось и… я узнала Ману.

От облегчения и страха, что едва не убила учителя, я почти разрыдалась.

– Ты! Ты! – всхлипывая, повторяла я. – Как ты здесь оказался? Зачем так незаметно подкрался, я же могла тебя убить!

– Разве? – в темноте сверкнули белые зубы. – Ты еще слишком неопытна, маленькая Нейса, чтобы причинить мне вред. Как тебе живется? Тебя не обижают? – он отпустил мои руки и отошел, будто чтобы рассмотреть.

– Нет. Они знают, что я ядовита и боятся приблизиться. Это даже забавно, – тихо ответила я.

– Значит, твой новый хозяин не догадался что без оружия и яда ты обычная девушка. Почти обычная, – поправил он себя, поймав мой возмущенный взгляд. – Я слышал, что ему не стали открывать правду, но все же, решил проверить.

Я не сразу поняла о чем он, а когда дошло, то рот сам собой открылся от удивления.

– Так это ты проникал в гарем? – уже зная ответ, все-таки решила уточнить. – Из-за меня?

– Ну не только, – черные глаза хитро прищурились. Видя мое недоумение, Ману пояснил: – Это против природы держать взаперти красивых женщин и лишать их мужской ласки.

Меня передернуло.

– Не все такие, как ты, – на макушку опустилась твердая ладонь. – Как правило, женщинам это нравится.

– И оно того стоит? – я скривила губы. – Ты же рискуешь жизнью.

На первый вопрос Ману не ответил, только снова сверкнул зубами.

– Но ты же меня не выдашь, – его уверенность меня покоробила.

– Но я не могу предать доверие, – все-таки осмелилась возразить.

– Чье доверие? – изумился Ману. – Братоубийцы?! – но перехватив мой угрюмый взгляд, смягчился. – Да, я тоже не святой, – он понурил голову. – Но я верил в то, что делал и никогда не предавал свою кровь. Давай поступим так, – примирительно погладил меня по щеке. – Ты не будешь замечать меня. Обещаю, что не стану злоупотреблять. А я буду приносить яды и все, что необходимо девушке, подобной тебе.

– Ты пытаешься меня подкупить? – я улыбнулась – не хватало сил сердиться на Ману, ведь он – это все, что у меня осталось от жизни в храме и от Малати.

– Сотрудничать, – усмехнулся учитель.

– О Малати ничего не слышно?

Ману покачал головой и полез за пояс шаровар.

– Возьми, я же пришел сегодня, чтобы передать это тебе, – на темной ладони поблескивал в лунном свете мой клинок.

– Спасибо, – шепнула я, прижимая катар к груди.

Ману меня подсадил, и я ящерицей покарабкалась к карнизу.