Дни шли своим чередом, я смотрела за порядком в гареме, правда, не так ревностно, как себе это представляла вначале. Теперь, зная тайну одной из жен Поллава Марвари, я старалась не замечать незаконные проникновения Ману. Но после каждого его посещения находила новый флакончик яда, духов или коробочку с краской.

Обычно Ману исчезал до того, как я проснусь, но вчера перед уходом зашел в мои покои, чем немало удивил.

Я поспешно посмотрела на служанку – она даже не шелохнулась, настолько бесшумно передвигался учитель.

– Приближаются перемены. Будь готова, – таинственно сказал он.

Я хотела спросить какие изменения и к чему надо быть готовой, но человек-тень уже исчез.

Я снова посмотрела на Марну. Причмокивая, она перевернулась на другой бок и всхрапнула.

Не в силах снова заснуть, я стала раскладывать вещи в шкафу, поскольку после того раза, Марна к ним больше не прикасалась, когда громкие крики у фонтана привлекли мое внимание.

«Опять считают у кого украшений больше», – посетовала я на завистливых и не знающих чем заняться женщин и пошла их успокаивать.

Но, спустившись, обнаружила, что причиной шума стали не побрякушки, а Гопал, который тащил за руку упирающуюся девочку. Совсем маленькую, еще не оформившуюся, и вряд ли у нее уже была первая кровь. Зачем она здесь? Новая служанка?

Девочка упиралась и все норовила сбежать, но Гопал, цепко ухватив за руку, упорно тащил ее к собравшимся у фонтана женщинам.

– Это новая жена господина, – торжественно представил он, озирающуюся по сторонам девчушку.

Я чуть не поперхнулась воздухом.

Как же такую маленькую отдали замуж, да еще и за мужчину намного старше. К горлу опять подкатила тошнота, когда подумала о Поллаве-джи и этой девочке.

Жены же, как ни странно, отнеслись к ней по-матерински и повели в купальни, за ними последовала и я – пора предоставить господину отчет о делах в гареме и передать послания жен.

Я неторопливо поливала себя водой, втирала в кожу мало, расчесывала волосы, пока госпожи мыли и наряжали новую товарку и что-то ей шептали, показывая на меня усеянными перстнями пальцами.

Закончив, они удалились, я же не спешила и давала им время написать просьбы, пожелания, уверения в преданной любви и подготовить подношения.

Наконец, я завершила омовение и надела бледно-голубое, цвета полуденного неба, сари.

У фонтана меня уже ждали, и старшая жена величественным и полным пренебрежения жестом указала на поднос.

Несмотря на то, что за время своего пребывания, я ни разу ей не перечила, отношение ко мне нисколько не потеплело, а скорее ухудшилось. С ревнивым вниманием она каждый день осматривала меня – не появились ли новые украшения, на которые не скупился господин. Боясь подходить, она даже подсылала Марну украсть тяжелое ожерелье с изумрудами, которое в комплект к серьгам преподнес господин. Но наученная горьким опытом, служанка предпочла сознаться мне, чем снова рисковать жизнью.

Тогда пришлось нанести второй и последний визит в покои старшей жены.

– Если господин решил что-то подарить мне, значит, он хочет видеть это именно на мне, – поглаживая металл пояса и не обращая внимания на сверкающий гневом взгляд, начала я. – Вы должны принимать его волю, как волю богов. Ведь вы не стали бы спорить с Господом Шивой, повстречай его. Так почему противитесь воле супруга? Мне придется сказать господину, что вы не почитаете его должным образом, и он может заболеть, принимая ваши подношения. А что сделают остальные жены, если узнают, что из-за вас могут остаться вдовами?

Я прислонилась плечом к стене и расслабленно замерла, наблюдая, как суетливо женщина перебирает браслеты, и как беспокойно бегают глаза.

– Что ты хочешь? – наконец, нехотя спросила она. – Еще больше украшений? Тебе мало полученных от моего мужа? – она рывком распахнула дверцы шкафа и швырнула на кровать массивную шкатулку. Крышка отлетела, и цветастое, расшитое покрывало усыпали переливающиеся самоцветы.

– Не нужны мне ваши украшения. Только оставьте меня в покое, – я уже повернулась, чтобы уйти.

– Стой! – окликнула меня хозяйка покоев. – Вот. Возьми деньги. У меня много денег, – она протягивала стянутый шнурком мешочек. Потом, немного замявшись, отпустила, и кошель с глухим звоном упал к моим ногам.

Я вопросительно подняла бровь и, не глядя под ноги, отступила. Пусть теперь думает, расскажу о ее поведении или нет. И боится.

– Можешь идти, – женщина величественно отвернулась, но продолжала коситься.

– Да, госпожа, – мой тон тоже утратил значительную долю почтительности.

Я вышла из дверей, а в сладострастном коридоре услышала за спиной торопливые шаги. Обернувшись, увидела спешащего Гопала.

– Подожди, – от усилий меня догнать, он запыхался. – Я с тобой. Надо доложить о прибытии новой жены.

– Так она действительно жена? – не удержалась я. – Когда же господин успел? И потом, она еще слишком молода.

– Вот тебя позабыл спросить и отчитаться, – съехидничал Гопал. – Не суй свой хорошенький носик, рабыня, в дела, тебя не касающиеся. И не лезь к госпоже. Она может быть очень опасной. Даже для тебя, – помолчав, добавил он.

В покои господина он величественно вплыл первым, а следом неслышно проскользнула и я.

– Ваша супруга благополучно прибыла, – недовольно косясь на меня, начал смотритель гарема.

– Да? – в голосе Марвари слышалось неподдельное любопытство. Неужели, имея столько жен, он заинтересуется ребенком? Я еле смогла сдержать дрожь отвращения, когда господин поднял на нас сверкнувшие интересом глаза, – И как? Ей все нравится?

– Разумеется! – разливался Гопал, – Она очень гордится честью быть вашей супругой и горит нетерпением исполнить перед вами свой долг.

– Не сейчас, – отмахнулся Марвари. И я перевела дыхание, сбившееся на последних лживых словах Гопала. – Приданое тоже доставили?

– Разумеется, – покачал головой смотритель. – Все доставлено в целости и сохранности.

– Отлично, – Марвари потер руки.

Так вот в чем заключается интерес господина к слишком юной супруге – в ее приданом, а не супружеских ласках.

Это, конечно, низко, но не так гадко, как-то, о чем я подумала вначале.

– Пусть пока осваивается. Вечером ее приведет Нейса.

Я вздрогнула. Кажется, слишком рано и слишком хорошо подумала о господине Марвари.

– А теперь я хочу узнать, что творится в гареме? – господин отослал Гопала взмахом руки и посмотрел на меня.

Я подошла и поставила поднос у его ног.

– Ваши дети и супруги здоровы и шлют подношения в знак почтения и горячей любви. Они скучают и желают видеть, как можно чаще.

– Да-да. Я все это знаю, – останавливая меня, он нетерпеливо взмахнул рукой. – Признаков беременности ни у кого нет?

Я отрицательно покачала головой.

– Бесполезные создания, – проворчал Марвари и повернулся ко мне. – У меня сегодня будут друзья, поэтому приведи и наложниц. Можешь идти. И передай моим любимым женам, что их господин занят важными делами и не может уделять им столько времени, сколько хотел бы.

– Конечно, господин.

– Зови меня по имени, – нахмурился Марвари.

– Конечно, Поллав-джи, – послушно ответила я и пошла к двери, чувствуя ощупывающий взгляд хозяина.

В гареме меня встретили полные надежды и нетерпения взгляды жен.

– Госпожи, – я окинула взглядом нарядно одетую и сверкающую украшениями стайку. Их юная товарка исчезла, наверное, прячется в своих покоях. – Господин передал, что очень занят. Тоска по вашему прекрасному обществу разрывает ему сердце, но дела не позволяют следовать желаниям, – я поклонилась и, оставив возмущенно гомонящих женщин, пошла к наложницам, которые, расположившись в стороне от жен, лакомились спелыми манго и хохотали, слизывая с губ сладкий вязкий сок.

Предупредив, что их ждут вечером, я отправилась на поиски новой обитательницы предназначенной для услады половины дома.

Как самую младшую и бесправную, девочку поселили прямо подо мной. Когда я вошла в небольшие, но светлые и почти пустые покои, она сидела в углу, обхватив колени, и плакала, а служанка деловито раскладывала в шкафу одежду.

– Госпожа, – обратилась я к девочке. Она подняла красные опухшие глаза и испуганно вскочила. – Супруг ждет вас вечером. Будьте готовы.

Я видела ее испуг, видела, как она нервно сжала край сари, но ничего не могла поделать и ничем помочь.

– Помогите мне, – она бросилась ко моим ногам, но я отошла и тонкие пальцы сжали воздух. – Помогите. Скажите, что я плохо себя чувствую с дороги, – я отступала, а она продолжала ползти и стараться ухватить мое сари. – У меня есть чем отблагодарить. У меня есть украшения. Много украшений!

– Не подходите ко мне, госпожа. Я ядовита, – я отступила еще на шаг, поймав заинтересованный взгляд служанки. Девочка в ужасе отшатнулась, а я продолжала. – Это хорошо, что у вас много украшений. Вы должны быть красивой, чтобы радовать своего мужа, – смотреть на ее несчастное лицо не было сил, и я поспешила уйти.

– Сделайте примочки из розовой воды, чтобы снять отечность, – уже в дверях сказала служанке и поспешила вернуться к себе.

* * *

Вечер неумолимо наступал, и яркая, щебечущая стайка наложниц в нетерпеливом ожидании собралась у фонтана. Время от времени они посматривали на мой балкон, но я не торопилась, поскольку девочка еще оставалась в своих покоях. К счастью, жены разбрелись по своим покоям, прекрасно понимая, что в первый день молодая супруга имеет полное право на время господина, и не собирались это право оспаривать, иначе, при виде наложниц и из-за невнимания, что их постигло в последнее время, мог бы разгореться скандал.

Вскоре молодая госпожа вышла, спустилась и я. Девочка выглядела очень нарядной и очень бледной, а нос и глаза еще больше опухли и покраснели. Видимо, все это время она не переставала плакать.

Горло сжималось от жалости, а глазам становилось горячо, но я неумолимо повела всех по коридору. Я уже привыкла к расписным стенам и практически не замечала их, но девочка, рассматривая похотливые позы, в которых застыли любовники, даже перестала всхлипывать, удивленно приоткрыла рот и лишь иногда икала.

Наложницы хихикали, подталкивали друг друга локтями и делились надеждами и ожиданиями, отчего большие глаза девочки еще больше округлялись.

Она поравнялась со мной и, не решаясь прикоснуться, старалась обратить на себя внимание.

– Вы что-то хотели, госпожа, – я наконец заметила ее попытки.

– То, о чем они говорят, – она кивнула на наложниц. – Это действительно так хорошо? – теперь в ее голосе вместе со страхом слышалось любопытство.

– Я не знаю, – призналась я.

Девочка вздохнула.

– Мне страшно, – было невыносимо от того, как она заглядывала мне в глаза, словно искала материнскую защиту.

– Я уверена, что супруг будет добр с вами, госпожа, – как можно более уверенно ответила я. А что еще могла сказать?

Девочка повела еще по-детски округлыми плечами, словно замерзла и снова на меня посмотрела.

– Меня Майя зовут.

– Все будет хорошо, Майя-джи, – очень хотелось погладить ее подбодрить, но это было непозволительной в моем положении слабостью.

Мы продолжили путь, а я думала в кого со временем превратится маленькая испуганная девочка. В любвеобильную наложницу? В хитрую женщину, принимающую в своих покоях посторонних мужчин или в жестокую, властолюбивую супругу.

Занятая подобными размышлениями, я не заметила, как мы добрались до зала удовольствий. Стража распахнула двери, и мы увидели господина в окружении десятка мужчин.

Майя шла впереди, но увидев их, запнулась и врезалась мне в колени, пользуясь полутьмой, я поддержала ее и отступила. Тот час же взгляды всех присутствующих обратились к нам.

– А вот и цветы моей жизни, – провозгласил Марвари. – Проходите.

Не решаясь ослушаться супруга, Майя сделала шаг, потом еще один. Все так же не сводя с картин широко открытых глаз, она медленно подошла и коснулась ног мужа.

– Садись, дорогая, угощайся, – Поллав указал на место рядом с собой, потом махнул рукой на уставленный блюдами низкий столик и отвернулся, возвращаясь к компании.

Они опять играли. Только на этот раз в свете свечей блестели монеты. Майя, посматривая на мужа из-под ресниц, осторожно, словно боялась, что ее ударят, взяла модак и быстро положила в рот. Она старалась занимать как можно больше места, но на нее никто не обращал внимания – из центра круга слышалось позвякивание ракушек и азартные возгласы.

– Что же вы не танцуете? – повернулся Поллав к топчущимся у дверей наложницам. – Моя жена первый раз в доме. Мои друзья хотят увидеть красивые танцы. Сделайте нам праздник! – он взмахнул кубком, и из него выплеснулось зеленоватое молоко, а мужчины пересели полукругом. Так, чтобы видеть девушек.

Запах духов смешивался с запахом пота и тающего воска. Звон браслетов танцовщиц тонул в гомоне и споре игроков. Они стучали кубками, раздраженно бросали деньги, а потом тянулись, чтобы взять финик или грецкий орех из чаши с медом. И чем дольше девушки танцевали, тем чаще тянулись за орехами гости, не сводя с наложниц горящего взгляда.

Господин же, рассматривая меня, задумчиво крошил сладости.

– Господин Марвари, вы нарочно пригласили таких чаровниц, чтобы мы проигрались подчистую? – воскликнул один из гостей и обратил на себя мое внимание.

Это был молодой человек, недавно вошедший в зрелость. Короткая бородка, хоть и была густой, но даже на вид казалась мягкой. В ушах поблескивали крохотные сережки, а гладкая коже блестела в неровном свете.

– Гостеприимство позволяет вам обирать гостей, – хмельно и громко воскликнул он и, вытащив из-за пояса кошель, нетвердой рукой бросил в центр полукруга.

– Абхей-джи, но вас ведь никто не заставлял играть, – мягко и вкрадчиво сказал Поллав. – А за проигрыш надо платить. Если хотите, могу ссудить вам некоторую сумму, – он облизнул блестящие губы.

– Найду никогда не одалживались! – воскликнул молодой человек. Он вскинул голову и покачнулся, едва не упав.

Значит, его зовут Абхей Найду? Но что такой молодой делает среди зрелых мужчин, к тому же заядлых игроков? Они же оберут его до нитки. Но, казалось, парень именно этого и хотел – горстями кидал деньги и делал ходы не глядя, не замечая, как переглядываются остальные.

– А почему она не танцует? – Абхей поднял помутневшие глаза и нетвердо указал на меня пальцем. – Поллав-джи, порадуйте нас танцем этой прелестницы.

– Это не наложница, и она не будет танцевать.

Казалось, при этих словах изо рта господина польется масло, но я могла поклясться, что видела раздвоенный змеиный язык и слышала в голосе предупреждающее шипение.

– Подойди, змейка, – обратился ко мне господин. – Моя супруга утомилась, проводи ее в покои. Но сначала, – он тяжело обернулся и взял что-то из-за спины. – Возьми вот это, – протянул Майе шелковый сверток. – В благодарность за твое чудесное общество.

Дрожа, как лист на ветру, Майя приняла подарок, прижала его к груди и снова коснулась ног супруга.

– Иди, – Поллав поцеловал девочку в лоб. – Надеюсь, ты мне подаришь много сыновей. А сейчас отдыхай, – потом повернулся ко мне, – Отведи госпожу и возвращайся.

По-прежнему сжимая сверток, Майя чуть не бегом бросилась к двери, а когда вышла в коридор, то уже и не сдерживалась. Она мчалась к гарему, ничего не замечая и едва не падая.

Только у самых дверей мне удалось ее нагнать.

– Майя-джи, – громоко позвала я, поскольку не знала не подсматривает ли кто за нами и не решалась прикоснуться. – Вы теперь замужем. Вы госпожа. Ведите себя подобающе, не напрашивайтесь на пересуды.

Девочка опасливо на меня посмотрела и крепче сжала сверток.

– Это ваше. Никто не отнимет, – успокоила я. – Остановитесь, отдышитесь и с достоинством войдите в гарем. Вы были с супругом и имеете полное право на его подарки. – Вот так, – удостоилась похвалы Майя, когда распрямилась, расправила плечи и с достоинством вошла в открытые стражниками двери.

Я проводила госпожу в покои и вернулась к игрокам. Стоило войти, как ко мне устремились взгляды двух пар глаз: ставший привычным – Марвари и затуманенный – Абхея.

Наложницы уже не танцевали, а удобно устроились около гостей. Девушки громко смеялись и поили мужчин, при этом напитки нередко проливались, и тонкая ткань сари намокала, бесстыдно выставляя на обозрение все то, что должна скрывать.

Выпивалось все больше, объятия становились все теснее, и все тяжелее кошельки появлялись в центре полукруга, а в воздухе висел тяжелый запах мускуса и разгоряченных тел.

– Смотрите-ка, – неожиданно воскликнул Абхей, забирая разноцветную горку мешочков. – Эта девушка вернулась, и удача снова на моей стороне. Не иначе, как она воплощение Лакшми на земле. Поллав, я хочу, чтобы на эту ночь она стала моим амулетом, – он помахал мне, подзывая.

Опешив от подобной наглости, я не двинулась с места. К счастью на выручку пришел господин.

– Найду, – благодушный голос вибрировал от сдерживаемого раздражения. – ты пользуешься гостеприимством этого дома, так уважай его хозяина. Нейса принадлежит мне, и я буду решать, где ей находиться. Она не будет ничьим талисманом. Она здесь не для этого.

Я перевела дух, но уловила заинтересованный блеск в глазах Абхея. Кажется, мое имя не оставило его равнодушным, только я не понимала почему.

После речи господина, гость перестал обращать на меня внимание и полностью сосредоточился на игре. Но накал азарта уже начал спадать, ставки снижались, ходы замедлялись и все больше внимания уделялось девушкам.

Свечи выгорали и начинали коптить, в полукруге уже образовались прорехи, а те, кто остался, совсем переключились на наложниц.

– Все! Хватит! – Поллав сделал рукой неопределенный жест. – Игра окончена. Расходитесь спать!

Покачиваясь, гости потянулись к выходу. Абхей следовал за ними и отчаянно зевал.

– Нейса, задержись, – окликнул господин, когда я тоже хотела уйти.

Я остановилась. Быть может, показалось, но Абхей задержался в дверях, исподтишка посмотрел на меня, а потом, едва не упав, вышел.

– Змейка, тебе хорошо здесь живется? – Поллав протянул ко мне руку, потом, одумавшись, сжал кулак и медленно опустил.

– Конечно, господин. Мне очень хорошо. Вы очень добры.

– Поллав, – поправил он меня. – Значит, ты мне не желаешь зла?

– Разве я могу? – я постаралась посильнее округлить глаза. – Вы спасли мне жизнь. Поллав-джи. Я предана вам душой и телом.

Кажется, последнее, в порыве воодушевленного вранья, я сказал зря. Глаза господина сверкнули, и он торопливо облизнул губы.

– Значит, ты выполнишь мою просьбу? – хоть и хмельной, но Поллав смотрел на меня так пронзительно, словно хотел прочесть мысли.

Я невольно попятилась и похвалила себя за то, что не ослабила бдительность и каждый раз, отправляясь к господину, щедро покрывала губы ядом.

– Теперь я буду частенько тебя приглашать. Приглядывай за Найду. Он молодой, глупый, но почему-то я ему не доверяю. Расскажешь все, что увидишь.

– К вашим услугам, господин, – ответила я и прикусила язык, когда кожу обжег алчный взгляд.

– Ну, иди, – он прикрыл рукой глаза и, словно через силу, отвернулся.

Я старалась не показывать страх, перехвативший горло спазмом. Чего мне бояться? Ведь я же виша-канья, ядовитая девушка, за прикосновение и поцелуй которой платят жизнью. Я плавно подошла к двери и также не торопясь вышла из зала.

В коридоре едва не побежала со всех ног, как Майя. Подальше от Марвари, от зала, пышные украшения которого не скрывали, а, наоборот, подчеркивали царящую в нем тяжелую атмосферу азарта и похоти. От винтовой лестницы послышался едва уловимый шорох. Вспомнив, что Гопал, с ведома ли господина или по своей инициативе, подсматривает за гостями и наложницами, я сдержалась и степенно пошла к гарему.

Утром, как обычно вернулись наложницы, и весь день только и разговоров было, что о достоинствах гостей.

Майя, хоть по статусу и сидела рядом с женами, но с жадным интересом прислушивалась к разговорам девушек. Пока одна из жен, заметив ее любопытство, не поднялась и со словами: «Не стоит их слушать. Мы сами тебя научим, как ухаживать за нашим господином», – не увела девочку в свои покои.

Я развеселилась – ведь именно она делила ложе с Ману, в то время, как остальные женщины засыпали в одиночестве. Ей действительно есть чему научить новенькую, хотя, возможно, что подслушивание разговоров наложниц дало бы ей больше.

Улыбаясь своим мыслям, я наблюдала за обитательницами гарема, а в памяти помимо воли всплывал полный страдания взгляд Поллава, но он тут же сменялся заинтересованным Абхея.

Ни то, ни другое меня не радовало. Даже если бы я и искала общества мужчин, то точно не кутилы и игрока.

– А что это наша ядовитая стражница так улыбается? – заметила мое состояние одна из жен. Почему-то я все еще не давала им покоя, хотя старшая, после нашего разговора больше не приставала. – Не иначе, господин снова пригласил к себе. Эта девка отравила, опоила нашего господина.

Она, а следом за ней и остальные, с вызовом посмотрела на меня, но получили безмятежный ответ:

– Хотите обсудить это с ним? Я отнесу ваши послания.

Женщина замялась и замолчала. А господин действительно меня пригласил. Так же, как и в последующие дни.

Иногда они играли вдвоем, а иногда в компании. Когда приезжали гости, Поллав приглашал еще и наложниц. Гости играли, девушки танцевали, а я стояла в стороне и наблюдала за молодым человеком. Вскоре стала замечать, какими уловками он пользуется, чтобы проигрывать или выигрывать, но на вопросы господина всегда отвечала, что ничего не видела. Не очень хотелось ввязываться не в свое дело.

Ропот же на невнимание становился все громче, а взгляды, бросаемые на довольных наложниц – злее, и я не могла оставить это без внимания.

– Господин, – осмелилась обратиться, когда в очередной раз принесла послания из гарема. – Простите мою дерзость, но я должна сказать вам это, – Марвари поморщился, и я поспешно добавила: – Поллав-джи.

Он кивнул, разрешая продолжать.

– Поллав-джи, ваши супруги просмотрели все глаза, в надежде получить от вас весточку. Они плачут днями напролет и думают, что господин разлюбил их, раз не позволяет принять благословение у его ног и не ищет удовольствий в их обществе. Они постятся и возносят молитвы за ваше здоровье и долголетие и лелеют надежду на ваше внимание.

– А ты? – после недолго раздумья и изучения меня, спросил Марвари и встретил мой взгляд. – Ты бы хотела получить благословение у моих ног? Хотела бы, чтобы я искал удовольствие в твоем обществе?

– Как я могу, Поллав-джи? – я отступила. – Я не ваша жена и не наложница. Я всего лишь простая рабыня.

– Ты перестанешь быть рабыней, как только захочешь, – он подошел совсем близко и пристально смотрел в глаза, словно искал ответа, я же готова была откусить свой глупый язык за то, что заронила подобные мысли. – Ты так сладко пахнешь. Это из-за яда? – он с силой втянул воздух и прикрыл глаза.

Мои духи туманят разум, поэтому, пока господин совсем не забылся, надо постараться уйти.

– Да, именно поэтому, – подтвердила я. – Я не могу этого хотеть, потому что не могу подвергать опасности вашу жизнь.

– Только поэтому? – не отводя взгляда от губ, он медленно наклонялся, словно хотел поцеловать. Я вонзила ногти в ладони, но стояла не двигаясь и ждала, что он сделает дальше.

Его губы скользнули едва на коснувшись моих, и Марвари отстранился.

– Если дело только в этом, то я найду способ излечить твою ядовитость, – пригрозил он. А теперь, иди. Ты права, передай, что я жду ее, – он что-то набросал на листе, и передал поднос со свитком мне.

Плавно, как и подобает домашней змейке, я пошла к дверям. Но стоило покинуть покои господина, добежала до первого же поворота и прислонилась к стене.

Руки дрожали, поднос ходил ходуном, и, того и гляди, послание господина готово было упасть.

«Что если господин действительно найдет способ сделать мой яд неопасным?» – одна только мысль об этом приводила меня в ужас.

За все то время, что я провела в гареме, ходила мимо расписных стен, слушала наложниц или сетования жен, эта сторона отношений мужчины и женщины так и не вызвала ни любопытств, ни желания испытать описываемые чувства. Не было ничего, кроме гадливости.

Пока я стояла и пыталась унять дрожь, откуда ни возьмись появился Абхей. Он осмотрелся, убедился, что никого нет рядом и, схватив за локти, пригвоздил к стене.

Конечно, я все еще находилась на половине господина, но что юноша делал возле покоев хозяина дома?

– Вы не можете ко мне прикасаться, если не хотите умереть, – я дернулась, но он держал так крепко, что не могла пошевелить руками, что делало бесполезными отравленные браслеты. – Отпустите. Нас могут увидеть, – снова попыталась освободиться, но результат оказался прежним.

– За кого ты беспокоишься, Нейса? За меня или за себя? – он склонился ко мне близко, слишком близко, и я отвернулась.

Было непривычно слышать свое имя, произнесенное так просто. Здесь все меня звали или рабыней, или змейкой, или же с обязательной приставкой – джи. Но дыхание Абхея, опаляя кожу и вызывая воспоминания о посвящении, не дали сосредоточиться на этом чувстве. Меня снова начало трясти от омерзения и неспособности воспротивиться близости чужого мужчины.

– Вы умрете за столь близкое общение со мной, – губы дрожали и не слушались, но я старалась с этим справиться.

– Нажалуешься Марвари, и он меня убьет? Ведь просто прикосновение к тебе меня не убьет, – он подул, и волосы около шеи разлетелись. Я старалась вжаться в стену, чтобы быть как можно дальше, но твердый камень отказывался меня пропускать. – Нет, не скажешь, – я покосилась, Абхей выглядел очень довольным. – Тогда твоя легенда развеется, как туман под горячими лучами солнца. Не так ли, Нейса?

Откуда он знает? Я повернула голову и встретилась со смеющимися карими глазами. Новая волна отвращения к мужчине и злости на собственное бессилие помогли вспомнить один из приемов, которому нас с Малати обучил Ману.

Борясь с сотрясающей меня дрожью, я собрала все силы и двинула обидчика коленом в пах.

– Змея! – согнувшись пополам, просипел он.

– Именно, – ответила я, затем подобрала оброненный поднос, свиток и побежала в гарем.

Жены встретили меня полным составом. Словно птенцы в клюв матери, они заглядывали на поднос в моих руках.

Не желая приближаться сама и не подпуская никого, старшая жена жестом велела поставить поднос на бортик фонтана.

Я выполнила и отошла, ожидая представления, как они будут делить несчастный свиток.

Но, все так же, на правах главной, старшая подошла и взяла послание. Остальные женщины плотно ее обступили и старались раньше всех рассмотреть имя счастливицы.

И будто по злой шутке богов ею стала та самая миловидная и скромная на вид женщина, которая, пока остальные томились от невнимания, дарила свою благосклонность Ману.

Я стояла оглушенная, пока счастливица кружилась, подняв вожделенное приглашение над головой, а потом побежала в свои покои готовиться, и ничего не понимала. Где же божественная справедливость? Почему за грехи сластолюбицу вознаграждают, а праведные женщины так и остаются ни с чем? Как могла не терпящая обмана Мать допустить поощрение лжи.

Как хорошо, что жен к господину сопровождает Гопал, я же могу спокойно подумать. Потому что сейчас мысли напоминали хаотичный хоровод мотыльков.

Под недоуменным взглядом Марны я взобралась на софу, обняла колени и глубоко задумалась, стараясь найти объяснение божественной воле.

– Нейса-джи, – суетилась и отвлекала служанка. – Вы нездоровы, что-нибудь принести?

– Голова болит, – нехотя ответила я. – Ничего не надо, только посиди тихо. Не шуми.

Не могла же я открыть тайну Ману и спросить у Марны совета? Ману! Ведь он может именно сегодня прийти. Необходимо его предупредить.

Я покосилась на Марну – не догадалась ли о моих мыслях?

Служанка сидела в углу и смотрела, стараясь по лицу угадать мои желания и бежать их исполнять.

Выносить ее преданный взгляд становилось все труднее.

– Марна, принеси мне имбирный чай и можешь быть свободна. Я постараюсь поспасть, – отослала я служанку и постаралась расслабиться.

Солнце утонуло в океане, оставив после себя только розовые отблески, служанки зажгли факелы, и Гопал повел наряженную и надушенную счастливицу к господину. Гарем затих, заснула и Марна, а я отправилась в тайный коридор дожидаться Ману.

Неслышной тенью, без факела и свечи, я пробилась в полной темноте, ориентируясь только на слабый шепот прибоя. Наконец, влажный ветер ударил в лицо и разметал волосы. Я напрягала зрение, чтобы увидеть серебрящуюся рябь воды и не свалиться в пропасть. Наконец, показалась и она, и я присела у стены.

Море было неспокойным. Волны с грохотом разбивались о камни и, превратившись в белую пену, с шипением отступали, чтобы влиться в новый сноп воды и броситься на стену. Я не могла решить, что мне это напоминает больше – женщину ли, в отчаянии кидающуюся грудью на камни или полчища врагов, пытающихся захватить крепость. Тяжелые тучи пенились в небе, словно там тоже был шторм. Временами они прятали луну, словно захватчики плененную женщину, и в такие моменты я благодарила Мать за то, что осветила мне путь и позволила увидеть где заканчивается коридор.

Сначала на узкий карниз упала одна капля, оставив на нем более темное пятно, затем, вторая, а следом вход закрыла серая пелена.

Я встала и отряхнула сари – в такую погоду Ману не придет. Карабкаться по мокрой отвесной стене равносильно самоубийству.

Уже шагнула обратно, но что-то заставило остановится. То ли еле заметный среди шума дождя шорох, или же движение теплого ветра, но я молниеносно выхватила кинжал и одновременно повернулась, приставив острие к груди предполагаемого противника. Конечно, кроме Ману здесь никого больше быть не могло, но в моем положении предосторожность лишней не бывает.

– Молодец, Нейса. Растешь, – в темноте раздался голос Ману, и блеснули зубы. – Я боялся, что среди шелков и сладостей, забудешь все навыки, но ты приятно меня удивила, – он подождал, пока я уберу клинок обратно за пояс и отелился от стены. – Как ты узнала, что я здесь и зачем пришла сама?

Он опустился на корточки, я села рядом.

– Я ждала тебя. А как почувствовала? Сама не знаю. Будто что-то в воздухе витало.

– Умница, – учитель погладил меня по голове. – Из тебя бы получился прекрасный воин. А ждала зачем? Ты его уже видела?

– Сегодня твою женщину вызвал господин. Я хотела предупредить, – выпалила раньше, чем Ману задал последний вопрос, и опешила: – Кого? – я знала, что учитель меня не увидит, но все-таки озадаченно моргнула.

– Абхея, – Ману пошевелился, и я почувствовала на себе его взгляд. – Он же пришел в особняк искать тебя. Вы что, так и не увиделись?

Казалось, я схожу с ума. Неужели тот Абхей, что пил с господином, хотел меня в качестве талисмана, тот, что поймал меня в коридоре, пришел специально ради меня? Но зачем? Как он обо мне узнал?

– Зачем? – вместо всех вопросов, только и смогла выдавить я.

– Рано я тебя похвалил, – судя по тону, Ману разочарованно покачал головой. – От твоего брата. Малати рассказала обо мне. Абхей нашел меня и попросил помочь разыскать тебя. Ты что, правда ничего не знаешь? Ну вы даете, молодежь!

Нет, я не лишилась чувств. Хотя и была очень близка к этому. И только родное имя позволила сохранить ясность мыслей – Реянш. Он не забыл обо мне. Я вскочила на колени.

– Реянш? Он жив? Он здесь? Что ты о нем знаешь? – цеплялась за голые плечи учителя.

– Угомонись! Перебудишь весь гарем! – учитель схватил меня за руки и усадил на пол. – Я ничего не знаю. И это правильно. Чем меньше посвященных, тем лучше. Вот встретишь его и обо всем расспросишь. А сейчас, забери вот это и беги, пока не хватились, – из складок дхоти он вытащил очередные склянки с ядом, сгрузил мне в руки и исчез в темноте, а я, сдерживая ликование от предстоящей встречи и возможности узнать побольше о брате, осторожно пошла в гарем.