Теперь, когда я знала кто такой Абхей, стала с нетерпением ждать, когда же господин позовет меня одну, чтобы можно было в коридоре встретиться с юношей и побольше узнать о брате, о Малати и ее женихе. Но Поллав продолжал собирать друзей, а значит приглашал и наложниц. Мужчины играли, девушки танцевали, а мы с Абхеем тайком переглядывались.

Видимо, мы были недостаточно осторожными, потому что после очередной игры, когда хмельные гости разошлись и увели наложниц, Поллав не торопился уходить.

– Нейса, останься, – когда я двинулась к двери, позвал он.

Я настороженно замерла, потом медленно повернулась.

– Вы что-то желаете, Поллав-джи?

– Подойди, змейка, – он протянул ко мне руку.

Я подчинилась и остановилась на волосок от кончиков его пальцев.

– Ты знаешь, чего я хочу, – глаза Поллава алчно сверкали, он подался ко мне, и я в страхе попятилась. А он уже стоял передо мной на коленях. Видеть это было стыдно и неловко, но я ничего не могла сделать, чтобы воспрепятствовать. – Ты отравила меня!

– Что вы говорите, господин? Как я могла? – прикрыв рот, я отступила еще на шаг. Стало еще страшнее. Неужели, Марвари решил меня погубить? Наказанием за покушение на жизнь господина может быть только смерть.

– Да. Ты отравила меня своей красотой и грацией. Разве сама не замечаешь, что я никого больше не вижу. Никто больше не может доставить мне удовольствие. Ты грезишься мне.

Его горячечная, торопливая речь ужасала меня не меньше, что его взгляд. Я постаралась поплотнее укрыться прозрачной тканью.

– Но господин, я не могу быть вашей. Вы же знаете, – попробовала воззвать к его рассудку.

– Конечно, знаю!

Богиня помоги мне! Забыв обо всем, Поллав продолжал ползти ко мне на коленях.

– Но ты же помнишь, что я обещал найти выход!

– Вы его нашли? – я не смогла справиться с дрожью в голосе.

– Еще нет, – его голос охрип, а дыхание было слишком частным и тяжелым. – Ты обиделась на меня за это? Поэтому переглядывалась с этим мальчишкой? Хочешь, чтобы я ревновал? Ведь он тоже не может быть с тобой. Так же, как и я, – зубы обнажились в безумной улыбке.

– Конечно, Поллав-джи, не может, – теперь я очень тщательно выбрала слова, боясь нарушить его шаткое равновесие. – И мне нет до него никакого дела. Я следила за ним только, чтобы угодить вам, – изо всех сил старалась отвести беду от головы юноши.

– Ты старалась угодить мне? – я вжалась спиной в дверь, а господин почти касался сари. – Ты хочешь быть со мной так же сильно, как я?

Казалось, что он вот-вот схватит меня и тогда живым останется только один.

– Разумеется, – я едва шевелила губами. – Это самое мое больше желание. Но пока вы не нашли способ сделать меня безвредной, не стоит искушать судьбу. Позвольте мне уйти, – я едва не плакала.

– Ты так любишь меня, Нейса? – Поллав смотрел на меня снизу-вверх. – Я очень хочу выполнить твое желание, но не могу. Моя кровь закипает при виде тебя. Позволь на тебя посмотреть. Только посмотреть. Сними сари. Клянусь моими детьми, я тебя не трону, – он уже взял край сари и потянул

По спине потекли капельки холодного пота, а волосы на затылке зашевелились. Если бы выполнила его просьбу, то умерла бы от стыда. Я крепко ухватила ткань и теперь отнять ее могли, только оторвав мне руки.

– Поллав-джи, я простая рабыня и не могу оскорбить своим видом ваш взор, – нашлись спасительные слова. Мать не оставила меня. – Прошу вас, не просите меня об этом. Позвольте уйти.

– Ты права, – наконец он обмяк. – Видеть твою красоту и не обладать ей, это оскорбление природы. Иди, – выпустил сари, – Но я найду способ, и тогда мы встретимся, как равные. Верь мне, Нейса. Это обязательно случится.

Именно это меня больше всего и пугало. Перепуганная, я выскочила в коридор и, не замечая ничего, побежала к гарему.

Как жить здесь дальше? Как себя вести? Как заставить Марвари забыть о его желаниях.

А в гареме полным ходом шли приготовления – завтра великий праздник, и все жены готовятся к посту. А после него проведут время с мужем. Значит, по крайней мере два дня, я буду свободна от его общества.

Обитательницы гарема встали с первыми лучами солнца. Сегодня не было различий между женами и наложницами. Сегодня их объединяла одна цель – выдержать пост и совершить молитвы, чтобы их хозяин и супруг и дальше продолжал здравствовать.

И только я смотрела на царящий бедлам с кощунственными мыслями – если Поллав не прекратит свои попытки сближения, то все их молитвы напрасны.

Женщины шумной толпой вернулись из купален, рассыпались по покоям и вскоре собрались у фонтана, обсуждая сари какого цвета лучше надеть и с какими украшениями, заодно и хвастаясь количеством подарков.

«Куда это они так собираются?» – сквозь их гомон думала я. Ах, да. Молитва. Они все вместе пойдут на службу в ближайший храм. А мне их сопровождать и охранять от зевак и прохожих. Пора тоже освежиться. Только я об этом подумала, как разноголосое стрекотание замолкло – во двор вплыла вернувшаяся от господина жена.

В каждом ее движении сквозила утомленное довольство. Она напоминала львицу на полуденной жаре, что идет отдохнуть в тень после сытного обеда.

Сделав вид, что не заметили ее появления, женщины снова загалдели, я же читала по их лицам так же легко, как если бы сказали вслух – они завидовали. Завидовали зло и непримиримо. Все, кроме маленькой Майи. И только одно примиряло с тем, что она провела ночь с мужем – это то, что они этой ночью наелись, а счастливице придется весь день голодать на пустой желудок.

– Я так не выспалась, – сладко потянулась она, чем заслужила стрелы злых взглядов. – Но перед молитвой необходимо провести омовение. Рабыня, – она снисходительно посмотрела на меня. – Пойдем. Составишь мне компанию, а не то я усну прямо в воде.

Женщина махнула служанкам, и они поспешили к купальням. Я не ее служанка и не обязана подчиняться, но поскольку сама недавно решила помыться, то не стала возражать.

– Ты одна мне не завидуешь, – завела она разговор, – за исключением Майи, но она еще слишком мала. А ты в расцвете красоты, но не завидуешь ни одной из нас: ни женам, ни наложницам. Почему?

– Как я могу завидовать, госпожа? Вы супруги господина. Перед Богами и людьми дали друг другу священные обеты. Наложницы – это наложницы. А я простая рабыня, – я как всегда постаралась спрятаться за свой статус.

– Но ты и не слушаешь, когда девушки обсуждают с каким гостем они были. Тебе это совсем неинтересно?

Мы уже вошли в купальни. Женщина сбросила одежду и неторопливо пошла к купели, демонстрируя роскошное тело: ровную смуглую кожу, налитую грудь, тонкую гибкую талию и тяжелые бедра. Она была словно дорогая бронзовая статуэтка. Неудивительно, что сразу двое мужчин искали ее общества.

– У тебя никогда не было мужчины? – она опустилась в воду и позволила служанкам до красноты растирать кожу.

– Я жила в храме, госпожа, и была жрицей нашей Матери, – тихо ответила я, не желая продолжать неприятный разговор.

– Так у тебя правда никогда не было мужчины? – женщина заливисто рассмеялась, но я не могла понять почему. – Бедные девочки, как же вы там живете, – продолжила она. – Готова поспорить на все свои украшения, что муж положил на тебя глаз и сдерживает его только твоя ядовитость. Ведь так? Признайся?

Я вздрогнула. Еще не хватало призывать недовольство жен на свою голову.

– Зачем господину обращать внимание на какую-то рабыню, когда у него столько прекрасных женщин.

Скорее бы она уже закончила и ушла – молилась я. Купальщица же, казалось, никуда не торопилась.

– Да не какую-то, а очень хорошенькую и невинную. Тебе никогда не говорили, что ты красива? А скромность и смущение действуют на мужчин, как звук трубы на боевых слонов.

«Красива» – сейчас это звучало как насмешка. Ведь в детстве я именно об этом и мечтала – стать красивой, стать жрицей. Я стала и той и другой, но принесло ли это счастье? Теперь я хотела, чтобы на моем лице появился какой-нибудь изъян. Чтобы Поллав и его друзья не останавливали на мне маслянистых взглядов, не облизывали губы, не раздевали глазами. Чтобы никогда больше не пришлось пережить того, что было в ночь посвящения и в прошлую ночь.

– Так что, будь готова. Рано или поздно кто-нибудь отважится покорить эту крепость. И тогда не дерись, как дикая кошка, а с благодарностью прими дар, – она посмотрела на меня из-под полуприкрытых век. И махнула рукой, когда я попробовала возразить. – Хватит про свою ядовитость. Я не верю в нее. Пугай других.

Все. Хватит. Я поднялась из воды и начала одеваться. Кажется, первый кандидат на подтверждение моей смертоносности найден. Ману, зря ты так откровенен с женщинами.

Итак, что было в моем распоряжении? Жены вместе с наложницами делали сладости, чтобы после поста съесть их вместе с мужем. Та, что слишком много болтает, тоже сидела с ними и голодными глазами смотрела, как изюм и орехи исчезают в лакомстве.

Именно это мне и надо.

– Марна, – позвала я служанку. – Принеси мне фруктов и орехов, я пока надену украшения, – приказала я и пошла в свои покои.

Пользуясь отсутствием служанки, обильно смочила пальцы ядом – мне он не повредит, а вот на орехах останутся следы. Теперь главное сделать так, чтобы женщина соблазнилась на них.

Я села так, чтобы меня отовсюду было хорошо видно и, отправляясь в покои, невозможно было пройти мимо. Я не была ни женой, ни любовницей, поэтому могла позволить себе вдоволь есть, при этом ловила злые взгляды.

– Я тоже хочу есть, – посмотрев на меня, сказала Майя, и я почувствовала стыд. Девочка ни в чем не виновата, но вынуждена страдать, из-за того, что ее так рано выдали замуж, а подружке Ману захотелось поболтать.

– Тебе нельзя до вечера, – внушала ей старшая жена, кажется, она стала Майе кем-то вроде матери. – Ты же не хочешь, чтобы наш муж заболел?

Майя помотала головой, но при этом не сводила с меня голодных глаз. Я бы нашла способ с ней поделиться, но все было яде, как и я сама.

– Ну что же, надо очистить руки для мехенди, – сказала подруга Ману, когда сладости ровными рядами выстроились на подносах. Она поднялась и отправилась к себе, подтверждая, что я все правильно рассчитала.

Она прошла совсем рядом и собрала в горсть все что лежало на подносе. Но и я не зевала – немного выдвинула ногу, и женщина споткнулась. Чтобы устоять, она оперлась мне на плечо, но тут же отстранилась и заговорщицки подмигнула.

– Что случилось? Ты ее коснулась? – раздались обеспокоенные возгласы. – Обязательно вымой руки, – напутствовала женщину старшая жена.

– Конечно, – обернулась она и пошла дальше, с хрустом разгрызая отравленные орехи.

Теперь мне осталось только ждать и наблюдать. Получилось просто замечательно – никто не заметил, что плутовка ела, но все видели, что она коснулась меня. Яд сильный, и уже к вечеру она почувствует себя плохо. А пока пусть веселится и думает, что всех провела.

Я улыбнулась своим мыслям и устроилась поудобнее – впереди нанесение мехенди. Мастерицы уже пришли, и женщины шумно выбирали рисунки.

Под терпкий запах хны они наперебой посвящали маленькую Майю в тайны супружеских отношений. Девочка слушала приоткрыв рот, я же тем временем внимательно наблюдала за подругой Ману. Видимо, яд уже начал действовать: она судорожно сглатывала и взглядом искала воду – все это было мне знакомо, только в более щадящем варианте, так же, как и мгновенная смена жара ознобом. Об этом говорили ее красные щеки, которые, спустя один удар сердца, теряли все краски. Женщина прикасалась дрожащими пальцами ко лбу, потом к украшенной золотом шее. Наверняка, у нее сейчас горит горло и жжет в животе. Вода бы могла помочь, но в пост никто не позволит ей пить, а значит яд подействует еще быстрее. Не удивлюсь, если еще до наступления вечера все будет кончено.

– Видья, что с тобой? – старшая жена наконец-то заметила ее нездоровье. – Плохо себя чувствуешь из-за голода? – сквозь сочувствие, в ее голосе явно пробивалось удовольствие. Очевидно, старшая считала, что Видья должна платить за то, что две ночи провела с господином. В то время, как остальные томятся в одиночестве и молятся.

Я же подумала: «Как удивительно. Я столько времени прожила в этом доме, но узнала имя подруги Ману только перед ее смертью. Сколького я еще не знаю в этом доме?»

– Ничего-ничего, потерпи, – старшая по-матерински погадила Видью по голове. – До вечера уже недолго осталось. Это же не первый твой пост.

– Да-да. Все в порядке, – Видья говорила с трудом. Я вспомнила детство и сама чувствовала, как слова царапают пересохшее горло.

Удивительно, но когда все собрались на молитву, Видья тоже нашла в себе силы отправиться в храм, я же должна их сопровождать. Теперь я не была жрицей и могла не скрывать лицо. Так же поступили и наложницы – в отличие от жен, больше напоминающих кокон шелкопряда, чем женщин – они сверкали красотой и украшениями.

Теперь уже зная, насколько храмы далеки от истинного служения своему покровителю, я не испытывала ни малейшего желания туда входить, поэтому осталась на улице дожидаться, пока женщины совершат все обряды – в храме им и без меня ничего не грозит, а уж за себя-то я постоять смогу.

Я стояла поодаль и наблюдала за пестрой толпой, что обвязывала священное дерево красными нитями, молилась старому, узловатому стволу, и думала, что у них за мужья? Для кого они просят здоровья и долголетия, сами отказываясь от еды и воды? Похожи ли они на господина Марвари? Так же ли ради приданого берут в жены маленьких девочек? Засматриваются на то, что им не принадлежит, и не обращают внимания на жен, которым перед священным огнем клялись в верности? А те, что сейчас смиренно молятся с укрытыми от посторонних взглядов лицами, так же, под покровом ночи тайно встречаются с другими? Так в чем же смысл брака?

На этот вопрос я ответить не могла и продолжала наблюдать, когда за спиной раздался тихий голос:

– Нейса.

Несмотря на то, что втайне от себя я этого ждала, все же вздрогнула. Не оборачиваясь, отошла, словно устала быть на одном месте. Предчувствие не обмануло – Реянш стоял рядом и внимательно смотрел вглубь храма, словно высматривая невесту или сестру. Он не поворачивался ко мне, а я не старалась задерживать взгляд на нем, хоть сейчас больше всего хотелось повиснуть у него на шее и никогда не больше не отпускать. Брат возмужал, сейчас это был уже не юноша, а молодой мужчина. Между широких бровей залегли две тонкие морщинки, придавшие родному лицу суровый и сосредоточенный вид. Только взгляд остался таким же добрым, как у того Реянша, что спас меня после укуса змеи и напоил водой.

– Вы спаслись, – только невероятным усилием воли я сдерживала ликование. – Как вы сбежали? Как Малати? Что дальше?

При упоминании подруги, складки между бровями залегли глубже.

– Слишком много вопросов, сестренка. Ты сама как? Тебя не обижают?

Сдержаться и не разрыдаться было тяжело – вопрос Реянша напомнил обо всем, что произошло с тех пор, как я покинула родной дом – меня два раза продавали, травили ядом, из меня сделали убийцу, а сейчас хотят превратить в любовницу.

– Я же виша-канья, ты забыл? Что со мной будет? – сглотнула вставший в горле тугой комок. Не стоит сейчас Реяншу беспокоиться обо мне. Ведь у него наверняка что-то на уме. Может, с этим придет и моя свобода? Я постаралась улыбнуться, но получилось плохо.

– Абхей говорил, что ты себя в обиду не даешь, – Реянш ухмыльнулся. Кажется, он остался доволен моим поступком. – Но не обижай его больше. Он пришел за тем, чтобы помочь Марвари вернуться домой. Я не могу тебя забрать сейчас, сестренка. Я знаю, что тебе приходится терпеть и больше всего хотел бы избавить тебя от этого, а твоего хозяина придушить собственными руками, но нам нужна твоя помощь. Пожалуйста, потерпи еще немного и будь осторожна, – он говорил горячо, торопливо и на сжимающихся в кулаки руках вздувались вены.

Все-таки правильно я решила ничего не говорить брату, голова ему сейчас нужна ясная.

– А как я узнаю, что надо делать? – кажется, Реянш хотел только удостовериться, что со мной все в порядке и заверить, что Абхей мне не враг. – И как ты узнал, что я буду здесь?

– Твой друг сказал, – усмехнувшись, ответил брат. – Он же вхож в гарем. А в дальнейшие планы тебя посвятит Абхей.

Молельщицы потянулись из храма с полными подношений подносами, и Реянш повернулся, чтобы уйти.

– Как Малати? Они поженились? – мне необходимо было это знать, что в этом безумии хоть кто-то счастлив.

– Малати исчезла. После того, как выбрались из особняка, мы сели на корабль. Марвари старший был очень плох и не дожил до окончания путешествия. Кто-то из вас его отравил. Твоя подруга была счастлива и щебетала, как птичка, скрашивая печаль Саджита-джи. Но, когда сошли на берег, и Саджит все организовал для брачных обрядов, она исчезла, но до этого успела рассказать о вашей жизни и об учителе Ману. У молодого господина больше не осталось причин скрываться, меня беспокоила твоя судьба, и мы стали думать, как вернуться.

Новость о подруге ошеломила – Малати грезила о молодом Марвари. С самого детства видела себя его женой. Она не могла сбежать. Наверняка с ней что-то случилось.

– А вы ее не искали? Может, кто-то из храма узнал ее и похитил? – не удержалась я от нового вопроса.

– Саджит перевернул весь город, но твою подругу никто не видел и не слышал. Она, будто апсара, словно растворилась в воздухе, – мрачно ответил брат. – Иди, твои подопечные уже закончили молитву, нельзя, чтобы нас видели вместе.

Сказал он и ушел, а радостный женский гомон, наоборот, приближался.

Женщины вернулись домой усталые, я же, после встречи с братом, наоборот была оживлена и больше всего хотела встретиться с Абхеем, чтобы он сказал, что делать дальше. И улыбнулась – ни за что бы не поверила, что буду с нетерпением ждать встречи с мужчиной.

– Смотрите-ка, наша змейка умеет улыбаться, – указала на меня одна из женщин, и все тут же повернулись. – Видимо, воздух города пошел на пользу. Может, и яд повыветрился?

Она рассмеялась, а вслед за ней и остальные, но смех сменили испуганные крики, когда Видья упала, а изо рта у нее пошла пена. Признаться, на такой эффект я не рассчитывала.

Сначала, женщины бросились к ней, потом кто-то воскликнул «Она прикасалась к змее». От Видьи все отшатнулись и с ненавистью уставились на меня.

– Она ее отравила!

– Она всех нас отравит!

Раздавалось со всех сторон шипение, словно я угодила в клубок змей.

– Коснетесь меня и тоже умрете, – отступив, предупредила я.

– Нам необязательно подходить! – выкрикнула старшая жена – наконец-то представилась возможность избавиться от непокорной рабыни.

Она сняла со стены факел и пошла на меня. Ее примеру последовали и остальные.

Что же, я сражалась с двумя обученными виша-канья, поэтому стайка неловких женщин не представляла угрозы. Я расстегнула пояс, взмахнула, и раздалось угрожающее звяканье металла о камень.

Сначала они отступили, но потом, словно, прилив, устремились ко мне.

Я прижалась спиной к стене, обеспечив безопасность тыла и создала между собой и наступающими женщинами сверкающую стену. Подойти они боялись, но старались дотянуться факелами.

Скрежет металла о металл, и один обвитый поясом факел уже полетел на пол, задев одну из подступавших, в то время, как пояс оставил алую полосу на руке другой.

На душераздирающий крик прибежал Гопал.

– Что здесь происходит? Сейчас же прекратите! – громкий голос перекрыл визг и вой. – Нейса-джи! Вы должны сохранять порядок! А что устроили?

– Она хочет всех нас отравить! Воскликнула старшая жена. – Вон, посмотри на Видью! Она уже умирает!

– Что с ней? – боясь приблизиться, Гопал посмотрел на хрипящую женщину. – Почему не позвали лекарей? – он жестом отослал перепуганных служанок.

– Видья случайно прикоснулась к ней перед мехенди, потом занемогла, а после молитвы пошла пена, – с готовностью пояснила старшая жена. Они все еще стояли окружив меня и не отпускали факелы.

– Что? – Гопал порывисто к ней обернулся. – Она прикоснулась к рабыне? Так чем же виновата Нейса? Вы все знаете, что она ядовита. Но Видья сама проявила неосторожность. Сознательно Нейса ей не вредила, и вы сами это подтвердили. Оставьте ее в покое. Нейса-джи, вернитесь в свои покои.

Все еще не убирая пояс и двигаясь спиной вперед, я отправилась к лестнице.

– Марна, иди с ней и следи, чтобы никуда не ушла, – продолжил Гопал. – Я доложу господину, а вы позаботьтесь о Видье.

Раздав указания, Гопал покинул гарем.

Я сидела в своих покоях и только слышала суетливую беготню во дворе. Марна время от времени выглядывала с балкона и сообщала, что там происходит: вот прибежали лекарки и столпились около больной; чем-то ее поят, но желудок ничего не принимает.

– Вы и правда ее отравили? – обернувшись, служанка уставилась на меня. От страха, ее глаза стали круглыми, как пиалы.

– Отравила? – стараясь не поддаваться панике, я удивленно приподняла бровь. – Ты же слышала – она сама неосторожно меня коснулась. Все знают, что я ядовита.

Марна неуверенно покачала головой и снова выглянула во двор.

– Господин пришел, – она обернулась и сделала страшные глаза.

Несмотря на показное спокойствие, я тоже боялась. Кто знает, что ему наговорят испуганные женщины. А от того, кому он поверит мне или им, и от его решения зависит моя дальнейшая судьба.

Прибежала служанка и что-то зашептала Марне на ухо.

– Господин велит вам спуститься, – Марна дрожала и испуганно на меня смотрела.

Хотелось потрепать ее по полечу, сказать, что все будет хорошо, но первое я не могла сделать, а второго не знала.

Проверила, быстро ли расстегивается пояс – даром отдавать жизнь я не собиралась. Если уж жених Малати решил вернуться в родной дом, то хоть в этом ему помогу.

– Госпожа! – воскликнула Марна, заметив мой жест. Она видела, как я использую пояс и сейчас испугалась. – Пожалуйста, не делайте опрометчивых поступков. Господин благоволит к вам. Проявите смирение, и, возможно, он вас пощадит.

Если уж служанка заметила благосклонность господина, то чего мне ждать от его жен? К тому же, я не знала что хуже – быть приговоренной и прихватить с собой столько, сколько смогу, или же стать обязанной жизнью человеку, который ничего, кроме отвращения не вызывает.

Я снова застегнула пояс, еще сохранивший алые разводы и, вскинув голову, пошла к лестнице.

Откуда-то уже успели принести резное кресло, на котором среди разноцветных подушек и восседал Поллав, а перед ним выстроились жены.

– Нейса, – господин немного подался вперед, словно пытался что-то мне сказать. – Мои жены и лекари уже высказали свое мнение. Прежде чем огласить свое решение, я хочу выслушать тебя. Расскажи мне, что произошло.

Во время речи господина я стояла скромно потупившись, но когда он обратился ко мне, подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Господин, – я хлопнула ресницами, – ваши супруги готовили подношения для предстоящей молитвы, а я сидела в стороне и, выполняя свои обязанности, присматривала, чтобы не было раздоров. Когда все закончили, Видья-джи пошла вытереть руки, но, проходя мимо меня, оступилась и оперлась на плечо. Госпожа, – я посмотрела на старшую жену, – увидела, что Видья-джи меня коснулась, и сказала ей хорошенько вымыть руки. Видья-джи сказала, что все знает и ушла. Потом она почувствовала себя плохо, но все решили, что это из-за поста и пошли на молитву. Я не прикасалась к ней, господин. Разве клинок виноват, что порезал того, кто неосторожно с ним обращался.

Поллав смотрел на меня, а я не отводила глаз от него.

– Она опасна для всех! Нельзя держать в доме ядовитую змею и думать, что она никого не укусит, – выступила вперед старшая жена.

Но, подняв ладонь, Поллав остановил ее.

– Хватит! Я выслушал всех и верю Нейсе. Вы все знали кто она такая. Этак вы попросите погасить весь огонь и станете сидеть в темноте, боясь, что он может кого-нибудь обжечь.

Раздался недовольный ропот, но под суровым взглядом господина вскоре замолк.

– Поскольку вы ее боитесь, и на время, что понадобиться для совершения ритуала погребения, я переселяю Нейсу в другое место. – Женщины радостно переглянулись, но следующие слова супруга заставили их погрустнеть. – Она будет охранять мои покои и переселится на мою половину дома.

Эта новость оглушила не только жен, но и меня. Я совершенно не знала. Радоваться ли ей или беспокоиться? С одной стороны, я получаю свободу передвижения по всему дому и, возможно, смогу встретиться с Абхеем, а с другой, близость к господину внушала опасения.

– Кто твоя служанка? – повернулся ко мне Поллав.

Я кивнула на выглядывающую с балкона Марну.

– Помоги госпоже перенести вещи, – подняв голову, сказал он. – Я сообщу Гопалу, что забираю тебя, – это уже мне. – Уже сегодня Нейса переедет в новые покои. И если она там не появится, то я знаю где искать виноватого, – многозначительно сказал женам и, развернувшись, ушел.

Я пошла к Марне, слыша за спиной сдавленное шипение. Но теперь ядовитые языки были мне не страшны. На другой половине дома меня поджидала новая опасность – Поллав и его похоть. Смогу ли я справиться ними обоими?

Не теряя времени, Марна куда-то убежала, но вскоре вернулась с большим платком и расстелила его на полу.

Я сложила на него одежду и украшения, только косметику, духи и запас ядов, увязала отдельно и, не доверяя служанке, взяла сама.

Уже в дверях оглянулась на комнату. Море за окном шептало, словно прощалось. Розовые лучи заходящего солнца пятились к оконной решетке, а от противоположной стены на них наступала тень. Будто вместе со мной комната избавлялась от всего теплого и светлого. Но мне неплохо здесь жилось, а если бы не косые взгляды жен и вынужденные визиты к господину, то было бы совсем хорошо.

– Пойдем, – позвала я Марну и шагнула в двери.

Мы спустились к фонтану уже готовые к переезду и встретили поджидающего нас Гопала.

– Говорил же, чтобы вела себя осмотрительней, – встретил он меня недовольным ворчанием. – А со своей заносчивостью ты добилась только того, что тебя выгнали из гарема. Я же предупреждал, что она может доставить не приятности.

Гопал кивнул на стоящую поодаль старшую жену. Женщина держала голову высоко поднятой, но глаза беспокойно перебегали с меня на Марну. Госпожа нам не доверяла, и то, что я приблизилась к господину, ее совсем не радовало. Она бы предпочла, чтобы меня выгнали за ворота, а не просто из гарема.

– А где твоя одежда? – Гопал окинул Марну внимательным взглядом. – Господин был так добр, что разрешил тебе остаться с хозяйкой.

Кажется, эта новость еще сильнее огорчила старшую жену. Я переезжаю не как униженная рабыня, пленница, дожидающаяся расправы, а как госпожа с личной служанкой.

Услышав Гопала, Марана сначала застыла, как вкопанная, потом хотела куда-то побежать, повернулась ко мне, протянула, вознамерившись вручить мне, узел с одеждой, опомнилась и снова прижала его к груди, и, неожиданно став очень степенной, с достоинством повернулась к смотрителю.

– Я отнесу вещи Нейсы-джи и вернусь за своими,

Кажется, Марна рада была остаться со мной, несмотря на всю мою ядовитость. Почувствовала облегчение и я. Находящаяся рядом служанка возможно избавит меня от навязчивого внимания господина, а с Абхеем найду возможность встретиться и в бесчисленных коридорах особняка.

– Беги за этой змеей, она и тебя отравит, – в спину нам раздалось шипение кого-то из женщин.

Я обеспокоенно посмотрела на служанку – ведь и с ней проделывала подобный фокус, не затаила ли девушка обиду? Но Марна словно ничего не помнила и едва не приплясывала от радости.

Следуя за Гопалом, она запрокинула голову и зачарованно рассматривала стены и потолок коридора. Иногда поворачивалась ко мне, будто хотела обратить на себя внимание и, тыкая пальцем на какую-нибудь сцену, смущенно хихикала под томными взглядами беспечных любовников. Когда же вышли в зал, то Марна совсем остановилась и кружилась на месте, стараясь рассмотреть все.

– Вы сюда приводили наложниц? – глаза служанки сверкали от любопытства. – И они делали все то, что здесь нарисовано?

– Не знаю, я не видела, – нехотя ответила я. Вспоминать шумное дыхание и похотливые взгляды совершенно не хотелось.

Марна недоверчиво на меня посмотрела и замолчала, а Гопал подвел нас к двери, через которую выходили гости.

За исключением зала приемов и покоев господина, я больше нигде не была на этой половине и сейчас осматривалась с любопытством, не уступающим Марне.

Роскошью убранства эта половина не отличалась от гаремной, только шелка сменились мрамором и слоновой костью, а роспись – жемчугом и зеркалами.

Деревянные сандалии Марны громко стучали по мрамору, в то время как я в кожаных джути шла неслышно. Ману был бы мной доволен. Ману. Он был единственным мужчиной, кроме брата, с кем я могла нормально общаться и не бояться, что он даст волю желаниям. Сейчас же учитель стал для меня недосягаем, так же, как и тайный выход к морю. Придется учиться общаться с Абхеем. Тем более, что надо через него предупредить Ману о смерти подруги. Тогда, учитель больше не придет. Стало немного грустно. Или же найдет кого еще утешить. Я улыбнулась.

– Красиво, правда? – повернулась ко мне Марна.

Я проследила за ее сияющим взглядом – действительно, красиво. Чередуясь цветом и текстурой, тонкие пластины: золотистые – сандала и белые – слоновной кости – воссоздавали битвы Богов с Асурами. Не обошли вниманием и Мать. С растрепанными волосами, она кружилась в неудержимом танце на телах поверженных демонов, а на месте высунутого языка, сверкали рубины.

Мы продолжали идти, а из стен то и дело вырастали мраморные стражники. Как правило они располагались у ведущих в покои плотно закрытых дверей.

– Стойте, – пройдя очередной поворот, Гопал застыл и жестом велел нам прижаться к стене.

Я послушалась, пропуская неизвестного, направляющегося в свои покои и встретилась взглядом с Абхеем. Он не выглядел удивленным. Скользнул равнодушным взглядом по мне и Марне и продолжил пусть. Я тоже постаралась скрыть замешательство. Только Марна провожала его до дверей зачарованным взглядом.

Так я смогла узнать в каких покоях его поселили.

– А остальные гости господина такие же красивые? Нейса-джи, скажите. Вы ведь их видели, – умоляюще посмотрела на меня служанка.

Красивый? Никогда не думала так об Абхее. Но, прислушавшись к словам Марны, вспомнила прямую спину молодого человека, широкий разворот плеч, тонкие черты лица, словно он из знатной семьи, и выразительные глаза. Да, наверное, его можно считать красивым. Что же до остальных, то их я даже вспомнить не могла. Что ответить девушке? Проявить почтение и сказать, что все остальные гости такие же? Этим я покажу свой интерес к мужчинам. Доложит ли Гопал о нашем разговоре? Я покосилась на смотрителя. Будто почувствовав мой взгляд, он обернулся и неодобрительно покачал головой.

– Придержи язык, бесстыдница. Тебе ли рассуждать о гостях хозяина? Да и Нейсе незачем на них смотреть. Для вас есть только один мужчина – ваш господин. О других не стоит думать, – развеял он мои сомнения.

– Не знаю, Марна. Я не смотрела, – ответила я.

Служанка выглядела разочарованной, но при Гопале старалась не подавать вида.

Вскоре она забыла об Абхее и остальных мужчинах, а вместо этого восхищенно рассматривала наши новые покои.

– Задержись, – окликнул Гопал, когда я тоже хотела войти. – Думаю, это предупреждение излишнее, но сейчас ты будешь жить не в гареме и можешь встретить в коридоре мужчин. Не разговаривай с ними и постарайся поскорее уйти. Если до господина дойдут слухи, что ты с кем-то любезничаешь, то ему это не понравится, – Подтвердил он мои мысли. – А сейчас я покажу тебе его покои, – он прошел немного вперед и кивнул на высокие резные створки.

Оказывается, моя комната совсем рядом, но подошли мы с другой стороны. В этом доме столько ходов, словно его строили муравьи.

– Устраивайся. Сегодняшнюю ночь господин проведет в обществе жен, но вот завтра скорее всего пригласит тебя.

Оставив меня с этой нерадостной информацией, Гопал ушел.

Я вошла в покои и осмотрелась – стены, словно створки раковины жемчужницы, были покрыты перламутром; тяжелые портьеры скрывали окно, забранное не такой частой решеткой, как в гареме.

Марна отдернула занавесь, выглянула и тут же отшатнулась, но вскоре снова осторожно посмотрела. Заинтересовавшись поведением служанки, подошла к окну и я. Часть улицы, что была доступна взгляду наполняли спешащие люди: женщины с маленькими детьми и большими корзинами, мужчины с тюками или кувшинами воды. Моря мне будет не хватать.

– Здесь видно улицу! – со смесью радости и страха прошептала Марна.

Я удивилась – неужели она никогда не выходила на улицу? Во сколько же лет девушка попала в гарем? И стала ли бы я такой же, если бы мне не встретилась Малати? Что же случилось с подругой? Но ради нее я должна сделать все от меня зависящее, чтобы молодой Марвари вернулся домой.

Я задернула штору и стала раскладывать одежду в шкафу из темного глянцевого дерева.

Марна тем временем подбежала к задернутой пологом широкой кровати и ахнула, увидев яркие покрывала и множество пестрых подушек.

– Нейса-джи, вы теперь как махарани, – она осторожно, боясь испортить прикоснулась к вышивке.

– Возьми себе подушку и покрывала, – предложила я.

Не веря ушам, Марна уставилась на меня круглыми от изумления глазами.

– Бери-бери, – подтвердила я. Тебе же надо где-то спать.

Словно думая, что обману, служанка схватила оранжевую подушку, два покрывала и прижала к груди.

– Убери, пока не пришло время спать, – сказала я. Живот требовательно сжался. – Принеси поесть, а то с этими происшествиями я жутко проголодалась.

Отослав служанку, я тоже покинула покои и тенью прокралась к дверям Абхея.

Он словно поджидал – едва постучала в створку, как меня тут же втащили внутрь.

Абхей выглянул, чтобы убедиться, что меня никто не видел, и захлопнул дверь.

– Кто это мне заглянул, – отстранившись, он осмотрел меня с ног до головы. – Сама ядовитая девушка! Неужели решила меня убить?

Несмотря на то, что мужчины не вызывали положенного благоговения, тем не менее, я не могла ответить, что он говорит глупости, и ограничилась только замечанием:

– Если бы решила, то вы не успели бы об этом сказать. А теперь отпустите меня, – я стояла и не двигалась, опасаясь что отвращение вырвется из-под контроля.

– Да, я наслышан о твоих способностях, да ты и сама не стесняешься их показывать, – к счастью, Абхей не стал упорствовать и отпустил мои руки. – Ты поступила неосмотрительно, тебя могли увидеть. Как думаешь, что сделает Марвари, если узнает, что его любимая змейка навещает гостя? Несдобровать ни тебе, ни мне. А в мои планы не входит умирать сейчас.

– Все заняты, – я пожала плечами и отошла от стены. – Господин – с женами, служанка – обустройством на новом месте.

– А остальные слуги? Что подумает твоя служанка, когда вернется? Если хочешь поговорить, то присаживайся, – он указал на такую же широкую, как и у меня, кровать.

Я отшатнулась.

– Ты конечно очень привлекательна. Но я не могу обидеть сестру Реянша, да и сама за себя постоять ты в состоянии. Я не интересуюсь девушками, что сбегают от свадебных ритуалов, а твоя подруга именно так и поступила. Нет, я не сделаю тебе ничего плохого, но не будешь же ты стоя разговаривать. Впрочем, если тебя это смущает, можешь устроиться на полу, – пока говорил, он расхаживал по покоям, а я непроизвольно следила за его вполне мужественной фигурой.

Немного подумав, опустилась на пол, а Абхей сел на кровать и подал мне несколько подушек.

– Если Малати так поступила, значит у нее были веские причины. Но я пришла не за тем, чтобы обсуждать подругу, а чтобы узнать, что мне делать и чем я могу помочь брату, – устроившись поудобнее и прикрыв ступни от задержавшегося на них взгляда Абхея, сказала я.

– Значит, зря пришла. Пока ты ничем помочь не можешь. Саджит хочет унизить дядю. Я здесь затем, чтобы отыграть у него все, чем он незаконно завладел. В том числе и тебя.

Как он смеет?!

Я вскочила и сжала кулаки. Меня снова передают с рук на руки, как осла!

– Не сверкай на меня своими глазищами, – словно не замечая, что я сейчас готова его ударить, Абхей расслабленно откинулся и облокотился о кровать. – Это совместная идея Саджита и Реянша, – я ему не верила и приблизилась на шаг.

– Саджит хочет отобрать у дяди все, что ему дорого, а Реянш не желает предоставлять ему ни единого шанса, оставить тебя себе. Успокойся, я не собираюсь пользоваться правом выигравшего. Как уже сказал, такие девушки как ты, мне не интересны.

– Но для этого надо выиграть, – пробормотала я. – А пока ты успешно только проигрывал.

– Я профессиональный игрок и знаю, когда надо дать выиграть противнику, – рассмеялся Абхей, потом прислушался и внезапно, словно бросок кобры, схватил меня за руку и потянул на себя.

Я упала на кровать и уже готова была пустить в ход ногти и зубы, но Абхей приложил палец к губам, вскочил и задернул балдахин.

Вскоре послышался осторожный стук в дверь и мужские голоса.

– Найду-джи, господин Марвари передает, что сегодня игра не состоится, он будет занят гаремом.

– Что же, придется искать компанию в городе, – это голос Абхея.

Значит, он уходит в город, возможно встретится с Ману или братом.

Шаги, и завеса балдахина исчезла.

– Если встретишь Ману, передай, что его подруга умирает. Сейчас, наверное, уже умерла. Она слишком много знала, и я не могла оставить ее в живых, – на обращая внимания на протянутую руку, я сползла с кровати.

А Абхей так и застыл на месте. Кажется, мое сообщение его обескуражило.

– Так ты, действительно, можешь убивать? – он смотрел на меня так, словно не верил собственным словам.

– А разве Малати вам не рассказала? – я оправила сбитое сари.

– Я ее не видел. Она исчезла раньше, чем я встретился с Саджитом.

– Я не горжусь этим, но если бы не могла убивать, то ваш друг был бы сейчас мертв. Разве вы не знаете, почему он оказался вдали от дома?

– Саджит был слишком подавлен после смерти отца и побега девушки, поэтому я старался не заводить об этом разговор.

Неужели самоуверенный Найду выглядит смущенным?

– Но вы же знали о моих браслетах, иначе не прижали бы так руки, – теперь меня интересовало, откуда он столько знал, если не общался с младшим Марвари. Брат не мог столько обо мне знать.

– Твой приятель Ману рассказал, – пояснил Абхей, все еще рассматривая меня.

Я поежилась. Ох уж этот Ману. Что-то он разговорился.

– Если бы он меня не предупредил, ты бы убила меня? – словно догадавшись, о чем я думаю, спросил Абхей.

Я кивнула, а он мрачно усмехнулся.

– Что же с тобой сделали в том храме?

Он испытывающе на меня посмотрел, но я не собиралась отвечать, и без того постоянно снится посвящение, чтобы еще о нем и рассказывать. Вместо этого сказала:

– Раз пока моя помощь не нужна, вернусь в свои покои, а то служанка потеряет и поднимет панику.

– Да, так будет лучше, – согласился Абхей и, приоткрыв дверь, выглянул в коридор. – Чисто. Можешь идти, – повернулся к мне.

Боясь, что придумает что-то еще, я опрометью выскочила из его покоев и побежала к себе.

– Нейса-джи! – как и предполагала, Марна меня потеряла и сейчас встретила с нескрываемым облегчением. – Как хорошо, что вы вернулись! Я не знала где вас искать!

– Я ведь теперь должна хранить покой господина, поэтому осматривала коридоры, чтобы знать откуда может прийти опасность. Больше не беспокойся, если буду долго отсутствовать, – излишняя преданность Марны становится для меня помехой. – Давай есть. Я проголодалась, – я опустилась на кровать и почему-то вспомнила, как несколько минут назад пряталась за балдахином у Абхея.

Выбросив глупости из головы, с удовольствием принялась за палак панир

Разбуженные Абхеем воспоминания преследовали меня и во сне.

Я не помнила лица своей жертвы, но чувствовала на себе его руки, мокрый рот. Хотелось кричать, но горло сдавило, словно меня душили или же я сама выпила собственного яда. Но вскоре лицо появилось и оказалось лицом Поллава. С треском рвалось сари. Я старалась прикрыться обрывками, но Марвари сдирал и их, хрипло приговаривая: «Ну же, я хочу только посмотреть. Я не трону тебя, змейка». Горячие руки шарили по мне, а я не могла избавиться от гадких прикосновений. Тело не повиновалось, будто было не моим, а браслеты и пояс исчезли. Я рыдала, просила остановиться, но Марвари меня не слышал. И когда я совсем обессилела и только глотала слезы, то почувствовала себя завернутой в остатки сари, словно в кокон, а чьи-то руки, обнимали меня и утешали. Я подняла глаза, увидела, что это Абхей, и снова залилась слезами. На этот раз от унижения и облегчения одновременно.

– Нейса-джи. Нейса-джи, – приговаривал он, поглаживая мне голову.

Но Абхей никогда меня так не называл. От неожиданности я проснулась.

Рядом сидела Марна и, боясь ко мне прикоснуться, звала и ломала руки.

– Нейса-джи, проснитесь. Вам привиделся дурной сон. Вы плакали.

Я коснулась лица – щеки мокрые от слез. Пригладила растрепанные волосы и осмотрела сари – сбитое и измятое, но оно было целым. Значит, все это действительно мне только приснилось. Но что значит этот сон? Только ли впечатление от разговора с Абхеем или же посланное Матерью предупреждение?

Весь день я чувствовала себя разбитой. Не помогли ни омовения, ни натирания маслом, ни вкусный завтрак, который я по обыкновению разделила с Марной.

Постоянно получая от меня еду, служанка покруглела и уже больше не напоминала выпавшего из гнезда птенца. Пожалуй, она могла бы с успехом соперничать с изнеженными наложницами. Теперь еще и за нее переживать, чтобы ненароком не попалась на глаза господину, и из нее не сделали очередное средство ублажения для гостей.

По мере того, как желто-оранжевый круг, напоминающий обжаренную в масле лепешку, клонился к городским крышам, я все больше прислушивалась к тому, что происходит за дверью, и вздрагивала от каждого приближающегося шума.

Наконец, случилось то, чего я ждала и боялась – раздался громкий стук.

Посмотрев на меня и получив молчаливое согласие, Марна открыла створку.

– Господин Марвари желает сегодня видеть госпожу Нейсу в зале удовольствий.

Я кивнула, а слуга поклонился и ушел.

После разговора с Абхеем и сна, я с трудом надела сари – руки дрожали и не слушались.

– Нейса-джи, с вами все в порядке? Вы не заболели? – Марна обеспокоенно заглядывала мне в лицо.

Но как я могла ей сказать, что я видеть не могу того, кто забрал меня из гарема и переселил сюда. Ведь она считает его благодетелем, а я мечтаю, чтобы Абхей поскорее меня выиграл. Надеюсь, он сдержит слово и вернет меня брату.

Чувствовать себя вещью, которую можно купить, подарить, было отвратительно, но если только так могу вернуться к брату, то я согласна пережить очередное унижение.

Господин любит радоваться и не любит огорчаться, а, избавив меня от общества обозленных жен, он рассчитывает на благодарность, поэтому к вечернему визиту я готовилась особенно тщательно.

Надела так любимое им зеленое сари. Украшения с зелеными камнями, как знак, что я помню его доброту и ценю подарки. И, конечно же, пояс и браслеты. А яд и без того уже стал моим постоянным спутником.

Под восхищенным взглядом Марны, вышла из покоев и отправилась плутать по лабиринтам коридоров.

Я думала, что заблудилась, когда неожиданно вышла к нужной двери и, открыв дверь, увидела шумную, поглощенную игрой компанию и танцующих наложниц.

Теперь я уже не сопровождала девушек, а стала частью охраны господина, поэтому встала за его спиной.

Абхей скользнул по мне скучающим взглядом и подмигнул. Я вздрогнула и посмотрела на Марвари, но, казалось, что он увлечен игрой и ничего не видит. Судя по горкам монет около игроков, дела у господина шли неплохо. Что же творит Абхей, ведь он обещал, что разорит Марвари, а тот только выигрывает.

– Моя змейка пожаловала, – поднял он голову. – Теперь игра пойдет еще веселее, – и бросил ракушки.