Я уже готова была заснуть, но будто что-то толкнуло.

– Подожди! – удерживая Ману, я схватила его за рукав туники и скривилась от боли.

– Что еще? – обернулся он.

– Видья, – собравшись с силами, начала я. – Ты рассказал ей обо мне, и у меня не осталось выбора.

– О чем ты? – Ману грустно на меня посмотрел. – Я ничего ей не рассказывал. Как я мог кому-то выдать твой секрет?

– Но как она узнала? – я ничего не понимала. – Она же ясно дала мне понять, что знает в чем заключается моя ядовитость. Ману, я не могла поступить иначе. Если бы Марвари об этом узнал… – продолжать я не могла, поскольку вспомнила его гадкие прикосновения и горло сдавило тугим обручем.

– Я понимаю, дочка. Очевидно, Видья догадалась, и ты испугалась, – учитель потрепал меня по щеке.

– Мне очень-очень жаль, – я не хотела этого, но слезы покатились сами.

– Я знаю, – он прижал мою голову к своей груди и укачивал, как мать укачивает ребенка. – Но ты сделала выбор. Уже ничего не вернуть и с этим придется просто жить. А теперь, спи. Набирайся сил.

После того, как поделилась с Ману тем, что меня тяготило, я смогла спокойно заснуть, а когда открыла глаза, то Абхея уже рядом не было, а около меня сидел Реянш.

Не в силах поверить, что не сплю, я смотрела на него и не могла отвести глаз. Брат стал совсем взрослым мужчиной и выглядел хоть и уставшим, но довольным. Я рассматривала его волосы. В моей памяти они остались беспорядочными вихрами, а сейчас спускались на плечи длинными блестящими волнами. Подбородок уже скрылся под густой недлинной бородкой. Жилет из плотной расшитой ткани открывал сильные, привыкшие к оружию руки не мальчика, а воина.

Очень хотелось его потрогать, но было страшно: вдруг я пошевелюсь, и видение исчезнет.

– Сестренка, ты чего? – видение само коснулось моей руки.

Только тогда я поверила и с криком «Реянш» бросилась ему на шею, не обращая внимания на боль в боку и плече.

– Сестренка, ты чего? – продолжал повторять брат, а я рыдала у него на плече, заливая слезами дорогой жилет.

– Наконец-то ты пришел. Я так тебя ждала. Так хотела, чтобы ты меня забрал. Чтобы мы жили вместе, – бормотала я в перерывах между всхлипываниями.

– Конечно, пришел, – гладил он меня по спине. – Как я мог бросить мою маленькую отважную сестренку? Ману говорит, что ты идешь на поправку, но я должен был удостовериться сам, и Саджит отпустил меня. Да, он передает тебе огромную благодарность и пожелания скорейшего выздоровления. А так же спрашивает, что он может для тебя сделать.

– Отпустил? – все еще держа брата за руку и не желая отстраняться, я заглянула ему в глаза. – Значит, ты не останешься? Ты уйдешь?

– Нейса, – в голосе брата слышалось страдание. – Я на службе. Я служу Саджиту. Я его правая рука и сейчас очень нужен ему.

– А мне? – слезы снова покатились по щекам. В последнее время я только и делаю, что реву. – Мне ты тоже нужен, брат. Ведь здесь нет ни родителей, ни сестры. Никого, кроме тебя. Я могу понять, что ты не можешь пренебречь обязанностями, но тогда отвези меня к маме и папе. Я буду жить с ними.

Если до этого, успокаивая меня, Реянш гладил волосы и стирал слезы, то после упоминания о семье, отвел глаза, и широкие плечи горестно опустились.

– Что? Что с нашими родителями? – требуя ответа, я вонзила ногти ему в руку, но брат, кажется, этого даже не заметил.

– С тех пор, как ты пропала, прошло несколько дождей, – вздохнув, начал Реянш. – Был праздничный день, и все готовились к молитве. Беда пришла из пустыни вместе с размахивающими саблями всадниками. Первыми их увидели детвора. Они бросились к старшим, и поселок охватило безумие. Мужчины искали жен и детей, женщины – мужей и детей, а дети – родителей, но в общей сутолке никто не мог ничего понять. Отец бросился домой, чтобы вывести маму и Анви, но они уже успели уйти. Тогда я побежал к храму и нашел их среди плачущих женщин. Пандит велел всем покинуть дома и искать защиты за городскими стенами… – брат замолчал, собираясь с духом. Чувствуя, что предстоит перенести еще одну потерю, молчала и я. – Они нагнали нас у самых стен. Стража уже закрывала ворота, но мы бы успели проскочить, вот только мама запнулась и упала. «Бегите!», крикнул отец мне и Анви, но я повернул к маме. «Бегите и не оглядывайтесь! Повинуйся своему отцу!», – крикнул он. Оглядываясь на нас, Анви тоже остановилась. «Бегите!», снова крикнул отец. «Или ты хочешь, чтобы сестра попала в руки разбойников?» Потерять еще и Анви я не мог и, взяв ее за руку, побежал. Мы успели в самый последний миг. Земля под ногами уже сотрясалась от лошадиных копыт, и стражники почти закрыли ворота. За городской стеной я сразу же потерял сестру. Всех мужчин и детей, кто мог быть полезен собрали на защиту города, а женщины бросились к храму молить Богов о милости. Мы сбрасывали камни на головы карабкающихся по стенам врагов, подкидывал дрова в огонь под чанами с маслом. Кто-то рядом сказал, что у него кончились стрелы. Я побежал и принес. Лучниками оказались мужчина и молодой человек чуть старше меня. Судя по виду, это были благородные господа, и я не понимал, как они здесь оказались. Это и были Саджит и его отец. Видимо, тогда старший Марвари меня и приметил, и когда нападение было отбито, предложил ехать дальше с ними в качестве компаньона его сына. Я сначала отказался, ведь я нужен родителям и сестре, но когда нашел отца и мать затоптанными лошадиными копытами, а сестра бесследно исчезла, то отыскал Марвари и согласился их сопровождать.

Реянш сидел свесив голову и молчал. Я не знала что сказать, поэтому просто обхватила ладонями его крепко сжатые кулаки.

– Прости меня, Нейса, – голос брата был глухим, словно доносился из колодца. – Я никчемный сын и брат. Я не смог сохранить родителей и сестру, не смог защитить тебя. Как подумаю, что ты пережила после того, как покинула дом… Сестренка, я недостоин жизни, если не смог оградить тебя от всего этого, – он взмахнул рукой, одновременно указывая на раненую руку и бок. – Как мама могла так с тобой поступить?

– Она заботилась о вас, – сумев сдержать слезы, выдавила я. Вспоминать поездку и свою жизнь в храме мне тоже не очень хотелось. – Пандит сказал, что я родилась под несчастливыми звездами и принесу несчастье всем мужчинам, что будут рядом со мной.

– И что дало отдаление тебя от семьи? – Реянш все-таки поднял голову и грустно на меня посмотрел. – Родители мертвы. С Анви неизвестно что. Я только надеюсь, что она вышла замуж за работника из зеркальных мастерских. Разве ты в этом виновата? Это все моя вина. Поэтому я решил, что теперь о тебе должен заботиться кто-то другой. Тот, кто сможет сделать что не смог я. Тот, кто сможет тебя защитить.

Я не верила своим ушам – только обрела брата, только почувствовала себя в безопасности, и он тоже отказывается от меня? О, Мать! Чем же я так прогневила тебя, что отвратила от меня родных людей?

Противиться воле брата неправильно, поэтому я молчала, только слезы, стекая горячими каплями, оставляли на щеках мокрые дорожки.

– Сестренка, ты что? – Реянш удивленно на меня посмотрел. – Разве ты не хочешь мужа, семью?

Я вздрогнула.

– Если ты выдашь меня замуж, я себя убью, – тихо ответила я.

Конечно, брат не знал, что даже мысль о замужестве вызывает у меня отвращение. Я понимала, что он хочет для меня лучшей жизни, вот только я ее не хотела.

– Нейса… – Реянш выглядел ошеломленным. – Но я на службе у Саджита и не смогу быть с тобой рядом, девушка в твоем возрасте не может жить одна без мужской защиты.

– Ману может меня защитить, – вскинула я голову. – А насчет одиночества… если Саджит-джи действительно хочет мне отплатить за свое спасение, то в особняке есть служанка Марна. Он может прислать ее ко мне. Тогда я не буду одна.

– Сестренка, – Реянш погладил меня по щеке. – Ману еще не старый и может захотеть свою семью. Он не может постоянно быть при тебе. Давай договоримся так. Ты сейчас выздоравливай, набирайся сил. Я попрошу Саджита прислать служанку, чтобы ты не оставалась одна с Абхеем. Это нехорошо. А когда оправишься, придешь в себя, тогда и подумаем о твоем браке. Тш-ш-ш, – на попытку возразить он прижал палец к моим губам. – Я приму это решение только после твоего согласия.

И я выдохнула. Если Реянш сдержит слово и будет ждать моего согласия, то я никогда не вступлю в брак.

– Вот и решили, – уверившись, что я больше не плачу, Реянш поднялся. – Я вернусь завтра. Приведу служанку. А пока тебе еще придется побыть только в обществе Ману и Абхея. Спи, Нейса. Когда-нибудь все обязательно образуется, – он коснулся губами моего лба и ушел.

Я же наконец-то смогла спокойно заснуть. Известие о родителях конечно печалило, так же, как и пропажа Анви, но теперь я была уверена, что Реянш меня не бросит, а Ману не держит обиду за Видью. И сны в этот раз были светлые, легкие. Они не оставляли после себя чувства опустошенности, и я проснулась отдохнувшая.

Было тихо, словно дом опустел. Я сползла с кровати и пошла осмотреться. Сил еще было очень мало, поэтому двигалась я медленно и осторожно. Во дворе на кухне никого не было, внутри дома тоже, кроме Абхея. В крохотной комнатке он разметался на узком настиле и спал. Совершенно один. Видимо, Ману куда-то ушел.

Что-то во мне изменилось. По-прежнему не желая думать о замужестве и совместной жизни с мужчиной, я, тем не менее, чувствовала необходимость заботы об Абхее и прикасалась к нему без страха или отвращения. Может, я не воспринимала его как остальных мужчин? А, как он сказал, брат по оружию? Возможно, все дело в общих переживаниях, в сотрудничестве?

Я подошла к узкому ложу и укрыла Абхея покрывалом. Он дрожал, а губы покрывала сухая корка. Кожа вокруг ран опять покраснела.

«Почему же у него все заживает медленнее?» – думала я, набирая воды и отыскивая чистую ткань. А потом снова промывала и перевязывала раны. И хоть я старалась делать все аккуратно, но Абхей все-таки проснулся.

– Пить, – прошептал он.

Я смочила ему губы. Абхей жадно облизнул их и сглотнул. Тогда я поднесла кувшинчик воды. Абхей сразу же его выхватил, будто опасаясь, что отберу, и стал торопливо пить, а я его рассматривала.

За время болезни он осунулся, а глаза блестели от лихорадки. Волосы были спутаны так же, как и бородка. Надо его расчесать, а когда придет Ману, попросить помочь помыться. Но сейчас Абхея необходимо накормить… или хотя бы напоить. Я оставила ему воду и пошла на кухню искать молоко.

Услышав стук входной двери, я вернулась, и мои надежды оправдались – в комнате, где я спала, теперь стоял брат, а рядом с ним переминалась и осматривалась Марна.

– Нейса-джи! – воскликнула она, увидев меня. – Я так рада, что вы живы!

Марна бросилась было ко мне, но через пару шагов остановилась.

– Не бойся, – я протянула к ней руки. – Я ядовита только когда мне угрожает опасность.

Так хотелось наконец-то оставить все позади и снова обрести подругу, что я решилась немного приоткрыть свою тайну.

– Как настоящая змея? – глаза Марны округлились.

Я кивнула.

– Значит, – она задумчиво склонила голову набок. – Когда я отравилась, вы сделали это намеренно? И Видья?

Марна спрятала руки за спину и отступила.

– Видья стала опасной. Она догадалась о моем секрете и могла проболтаться, а твое любопытство стало опасным для тебя самой. По незнанию ты могла отравиться, поэтому я тебя предупредила. Марна, я всегда хотела тебе только добра. Ты останешься? Не бросишь меня?

Я стояла, не делая ни шагу навстречу служанке и позволяя ей самостоятельно принять решение.

Марна думала недолго. Сначала обернулась на дверь, потом осмотрела комнату, взглянула на Реянша, и я могу поклясться своей жизнью, что при этом в ее глазах сверкнула искра интереса. Подумала и, подбежав ко мне, крепко обняла.

Я охнула, и от боли выступили слезы.

– Девушки, полегче. Нейса еще не оправилась, – подошел к нам Реянш. – Сестренка, не хочешь покормить гостей.

– Конечно, – улыбнулась я. – Манра, пойдем на кухню, а Реянш пока поможет Абхею помыться.

При упоминании еще одного мужчины девушка смутилась и посеменила следом за мной.

– После того, как вы отравили господина и исчезли, – споро замешивая тесто на лепешки, начала Марна. – Слуги попрятались, а в гареме поселился страх. Все боялись, что вы вернетесь и закончите начатое. А старшая жена, сказав, что должна сохранить жизнь наследникам, побежала к сыновьям. Тогда все испугались еще больше, ведь поскольку дети еще слишком малы, то дом переходит в ее полную власть, – Марна уже закончила месить и ловко раскатывала лепешки. – Когда появился молодой господин, вообще началась полная неразбериха. Кто-то плакал, что не хочет проводить сати, кто-то, наоборот, уверял, что это самый лучший выход, поскольку господину нет до них дела. Только Майя… Помните девочку – последнюю жену господина? – пояснила Марна, поймав мой недоуменный взгляд. – Забилась в угол в своих покоях и боялась выходить.

Если Реянш и Ману правы, и молодой Марвари не обидит женщин, то за них я не очень переживала, в то время как судьба девочки вызывала беспокойство. Она ведь только начала жить, а смерть мужа перечеркнула все ее будущее. Вряд ли найдутся желающие повторно взять ее замуж, да и родители скорее всего не примут. Никто не желает, чтобы в дом пришло несчастье, а вдова – это дурной знак.

– Что сделал молодой господин? – поторопила я служанку, поскольку она замешкалась, разводя огонь.

– Он сам пришел в гарем в сопровождении страшного человека с косичкой и того, кто меня привел. Это ваш брат? – Марна отвлеклась от обжаривания лепешек и стрельнула в меня лукавым взглядом. Я кивнула. – Вы похожи, – покачала она головой. – Все женщины собрались у фонтана, вывели даже Майю, хоть она и старалась спрятаться за спинами. Молодой господин сказал, что на правах сына единственного законного хозяина, он принимает всех обитателей дома под свое покровительство. Женщины испуганно зашептались, спрашивая, что же произошло со старшей женой и ее детьми. Тогда Саджит-джи заверил, что с его братьями все в порядке, они остаются в своих покоях, и он станет их растить и воспитывать, будто сыновей своего отца. А их мать себя сожгла, и это первый и последний раз, когда при нем проводят сати. Больше этого не повторится. Женщины тревожно зашептались, обсуждая какую судьбу им приготовили. Но когда заговорил Саджит-джи все замолчали. В полной тишине его голос казался еще более звучным. Затаив дыхание женщины слушали, что матери останутся в доме, чтобы быть рядом с детьми. Бездетные, если хотят, могут уйти в ашрам, господин сделает все необходимое, если же не хотят, то могут остаться. Как только денежные проблемы решаться, господин постарается устроить им повторный брак. Жены разбились на группки и загомонили, тогда Саджит-джи заметил Майю.

Я затаила дыхание. Если молодой Марвари благосклонно отнесся к женам того, кто погубил его отца, он не может быть жестоким к невинному ребенку.

– «А ты кто?» Удивленно спросил он, – продолжала Марна. – Майя сжалась и постаралась ускользнуть, но старшие не позволили и вытолкнули ее вперед. «Это еще одна жена. Она недавно здесь появилась.» Пояснили они. «Жена?» Саджит-джи удивленно рассматривал девочку. Не сводил с нее глаз и тот, что с косичкой. Он подошел к господину и что-то сказал. Саджит-джи ответил. Они переговаривались так тихо, что ничего не было слышно. Потом господин подозвал Майю и стал говорить с ней, а когда закончил, то взял ее руку и передал тому страшному человеку.

Марна еще что-то говорила, но я уже не слушала – Ману забрал Майю? Но зачем она ему нужна – девочка, ребенок? Я ничего не понимала, боялась сделать выводы и поэтому не спешила, решив сначала переговорить с учителем.

Марна закончила готовить и пока раскладывала еду по глиняным мискам, я разогрела молоко и добавила в него куркумы.

Мы вернулись в комнату к Абхею, и Марна, накрывая на стол, смущалась и старалась не смотреть на Реянша и полуобнаженного Абхея.

Пока служанка расставляли пиалы на невысоком столике, я подошла к Абхею и протянула ему кувшинчик.

Марна мялась в стороне, а Реянш сделал вид, что полностью увлечен лепешкой, пока я поила больного молоком. Я не успела убрать руки, когда Абхей обхватил кувшин и прижал мои пальцы в округлым стенкам. С одной стороны я чувствовала тепло нагретого молока, а с другой – горячие сильные пальцы. Наблюдая, как Абхей жадно пьет, я заметила, что Марна постоянно посматривает сквозь ресницы на моего брата и кивнула ей, чтобы помогла.

Вдвоем мы накормили молодых людей. И, как-то так получилось, что Марна подкладывала лепешки и чатни Реяншу, а я Абхею. А поскольку он полулежал на подушках и не мог постоянно тянуться к столику, то приходилось подносить к самому рту. И Абхей осторожно, словно боясь спугнуть, принимал кусочки лепешки из моих пальцев.

Вымытые волосы все еще оставались спутанными и падали на плечи влажными кольцами, чистая кожа бронзово блестела и приятно пахла кокосовым маслом.

– Ну, мне пора, – Реянш закончил есть, отряхнул пальцы и встал. – Еще очень много дел.

Абхей тоже перестал есть и тяжело привалился к моему плечу.

– До скорой встречи, сестренка, – Реянш дольше, чем это было необходимо задержал взгляд на Марне, принимая у нее свернутый лист бетеля, после чего поспешно покинул комнату.

Марна принялась суетиться, убирая со стола, но я попросила ее сначала принести мой гребень. Служанка исполнила просьбу и занялась своими делами.

Скромный, деревянный, но мне он был гораздо дороже, чем оставшийся в особняке подарок Поллава – красивый, из полированного дерева и украшенный ракушками и мелким жемчугом.

– А сейчас я буду тебя расчесывать. Я постараюсь осторожно, но и ты не дергайся, – попросила я, разбирая спутанные пряди.

– Теперь ты меня не боишься? – Абхей поднял на меня сонный взгляд.

– Почему я должна тебя бояться? – я слишком сосредоточилась на том, чтобы не сделать больно и не сразу поняла куда он клонит.

– Первый раз, когда мы оказались с тобой рядом, ты меня хотела меня убить.

Я вспомнила молодого человека, прижавшего меня к стене в коридоре особняка и не понимала. Чего я тогда испугалась? Разве, глядя на него, можно подумать, что он может причинить вред? Какая же я была глупая, как плохо разбиралась в людях и как всего боялась.

– Нет, не боюсь, – я дунула, убирая с глаз выбившиеся пряди.

– Почему? – он поднял руку к моему лицу, но я инстинктивно отпрянула и дернула волосы. – Ай! – вместо того, чтобы коснуться меня, Абхей схватился за свою голову.

– Прости, я не хотела, – я положила руку поверх его ладони и пояснила: – Ты же сам сказал, что мы братья по оружию. Ты же не захочешь обидеть Реянша.

– Ах, да, – опуская глаза, пробормотал он, отнял руку от головы и наши пальцы сами собой переплелись.

В груди что-то горячо толкнулось и щекам стало жарко. Я посмотрела на Абхея, а он внимательно, будто что-то спрашивая, смотрел на меня.

– Потом закончу. Сейчас тебе надо отдыхать, – я вскочила с кровати, укрыла его пледом и опрометью бросилась к себе.

Абхей медленно шел на поправку, и следующие несколько дней я постоянно сидела возле него. Даже, и особенно, ночью, когда начинался жар и приходилось постоянно менять мокрые повязки и поить молоком с медом. Ели мы с Марной тоже подле Абехя, сначала накормив его, и лишь когда приходил Реянш, то сидели все вместе, но все равно я старалась сначала убедиться, что больной больше ни в чем не нуждается.

Марна все больше привыкала к Реяншу, я видела, как они шепчутся в сторонке, бросая на нас с Абхеем короткие, брат – пронзительные, а Марна – лукавые, взгляды. Она провожала его до ворот и долго оставалась на улице, но не делилась со мной своими мыслями.

В один из таких дней пришел Ману, я решилась поручить Абхея заботам Марны и подошла к учителю.

– Брат сказал, что ты забрал из особняка Майю? – я не хотела показаться дерзкой и лезущей не в свои дела, но не могла не спросить.

– Да, – осторожно ответил Ману и внимательно посмотрел мне в глаза. – А почему ты спрашиваешь?

– Она ребенок, и я переживаю за нее, – я не выдержала его прямого взгляда и отвела глаза.

– Нейса, – приподняв за подбородок, Ману все-таки заставил посмотреть ему в лицо. – Имеешь смелость задавать вопросы, умей и смотреть в глаза ответчику. Да, Майя еще ребенок. Ребенок, которого я потерял. И я не хочу, чтобы она заживо похоронила себя во вдовьем ашраме. Она будет расти, как обычный ребенок, как моя дочь. А когда повзрослеет, то выдам замуж. Я хочу дать себе и ей второй шанс, зажить нормальной жизнью, иметь семью. Уж ты-то должна меня понять. Ведь ты тоже сейчас получила второй шанс, нашла брата.

– Конечно, ты прав, – мне стало стыдно за то, что в голове возник даже намек на то, что Ману может поступить непорядочно, но я не отводила взгляд и мужественно смотрела ему в глаза.

– Вот так-то, – Ману потрепал меня по щеке. – Чем кормить будешь гостя?

Он прошел в комнату Абхея и присел на край кровати.

– Что, герой, так медленно выздоравливаешь? – Ману откинул покрывало и довито осмотрел затягивающиеся раны. – Посмотри, Нейса тоже еле живая была, а сейчас порхает мотыльком. Хотя, если бы у меня была такая сиделка, я бы тоже не торопился вставать, да? – он толкнул Абхея в плечо, и тот, не сдержавшись, охнул. – Ничего-ничего. Саджит сказал, что отправляет корабль и, как только он вернется, сдержит данное тебе обещание. Девушки, ну что же вы стоите? Мы голодные, – повернулся он к нам.

Я кивнула Марне, и мы ушли, оставив мужчин говорить о делах.

Ману сказал, что Саджит сдержит обещание, а это значит, что Абхей уедет к себе на родину? Грудь сдавило болезненным предчувствием, ведь будет битва, а в них погибают люди. Что если Абхей погибнет? Я не переживу еще одну потерю. Даже если он вернется домой и забудет меня, я должна знать, что он жив. Значит, отправлюсь с ним. Очищая овощи я так с такой решительностью сжала нож, что порезала руку, и опомнилась только когда меня окликнула Марна.

Я промыла рану и оставила служанку заканчивать, а сама вернулась в комнату и думала, как убедить брата, что мне надо ехать.

Я старалась забыть об особняке как можно скорее и никогда не спрашивала о нем брата, но, судя по тому, что Реянш стал проявляться все чаще, жизнь постепенно налаживалась.

Иногда он оставался на ночь, и тогда Марна словно парила над полом. Перед тем, как должен был прийти Реянш, она старалась находить себе дела на улице, когда же брат появлялся, то, входя вместе с ним в дом, что-то торопливо прятала в сари, а потом старалась не попадаться мне на глаза. А я не приставала с расспросами, решив, что это касается только Марны и Реянша. Больше меня занимали мысли об Абхее – раны затягивались, и он начал выздоравливать, причем очень быстро.

Редко удостаивал визитом Саджит. Сколько его видела, он всегда был очень грустным. Печаль словно следовала за ним по пятам. Когда я спросила брата в чем дело, ведь Саджит добился чего хотел – вернул все, что не по праву отнял Поллав, Реянш ответил, что молодой господин тоскует по моей подруге. Несмотря ни на что, он так и не смог ее забыть. Брат сказал, что они постоянно уговаривают его растворить печаль потери в семейных радостях и тревогах, но ответ всегда был один: «Такой, как Малати, больше нет».

Я тоже скучала по подруге. Скучала по ее заразительному смеху, отчаянной смелости, неунывающему нраву и находчивости. Но жизнь продолжается, и чтобы унять ощущение пустоты, ставшее частью меня со дня ее исчезновения, я убедила себя, что она не человек, а божество, спустившееся на землю, чтобы помогать мне, а сейчас просто вернулась к себе, но продолжает присматривать. С верой в сердце пережить расставание было легче.

Да, Саджит прав – такой, как Малати, больше нет, ведь Боги очень редко спускаются на землю.

По мере того, как Абхей выздоравливал, он становился все более угрюмым. Я понимала в чем дело – он стремится поскорее пуститься в поход и вернуть родовой замок, при этом он стал меня избегать, ведь каждый раз, когда удавалось остаться наедине, я заводила разговор о том, что пойду вместе с ними.

Видимо, Абхей решил, что наше общение пора прекращать. Он скоро снова станет родовитым господином, а я так и останусь девушкой-убийцей. Брат тоже не поощрял эти разговоры, отделываясь словами, что еще слишком рано загадывать.

Но солнце на небе сменялось луной, закончились дожди, и однажды Реняш пришел с долгожданным и поэтому ужасным известием: суда Саджита благополучно достигли берега, и теперь он выполнит данное Абхею обещание.