Джерваз не зря мечтал провести с Дианой всю ночь. Это было великолепно! Их тела начали потихоньку привыкать друг к другу и, проснувшись на следующее утро, виконт был наверху блаженства. Он лежал на спине, обняв одной рукой Диану, которая прижималась к нему, обхватив его за талию. Как только Сент-Обен зашевелился, рука девушки скользнула вниз, и она принялась ласкать его плоть. Молодой человек усмехнулся: что и говорить, просыпаться таким образом восхитительно.

Был самый короткий день в году, поздний рассвет робко освещал комнату. Поскольку дверь была заперта еще с вечера, горничная не могла войти, чтобы развести в камине огонь, поэтому Джерваз выскользнул из постели, чтобы заняться очагом. Диана протестующе пробормотала что-то, но виконт взъерошил ее прекрасные кудри и, любуясь красотой девушки, прошептал:

— Не беспокойся, я скоро вернусь. Лорд Сент-Обен подозревал, что все время пока он растапливал огонь, на его лице блуждала глуповатая улыбка.

Когда Джерваз вернулся в постель, в комнате все еще было очень холодно.

— У-ух! Как ты замерз! — Прижимаясь к нему всем телом, Диана усмехнулась:

— Надо же! Кажется, я нашла кое-что, чему совсем не холодно.

Рассмеявшись, виконт нырнул под одеяло, жадно целуя ее грудь.

— Если ты мне поможешь, — проговорил он сквозь смех, — то я очень быстро согреюсь.

В занятиях любовью по утрам есть нечто особенное: тела еще ленивы, а дыхание уже учащается, кровь начинает постепенно бурлить в жилах. Виконт с восторгом наблюдал, как оживает Диана от его прикосновений. Каждый раз, оказываясь с нею, он испытывал какие-то новые ощущения. Похоже, его желание обладать ею никогда не пройдет, подумал Джерваз, и впервые эта мысль не вызвала у него страха.

…А потом, когда они лежали, обнявшись, Сент-Обен с сожалением произнес:

— Мне надо вставать и возвращаться к себе.

— Неужели ты и вправду считаешь, — рассмеялась Диана, — что хоть один слуга в доме не догадался, с какой целью я сюда приехала?

Виконт улыбнулся:

— Догадываться они могут о чем угодно, а вот знать они ничего не знают. Может, Эдит — предмет моей страсти!

— Ха-ха-ха! — расхохоталась Диана. — Надо полагать, ты предпочитаешь женщин, которые тебе в матери годятся?! — Наверное, что-то тревожное мелькнуло в глазах Джерваза, потому что Диана, даже не отдавая себе отчета почему, вдруг сменила тему:

— А эта секретная дверь ведет в твою спальню?

В комнате стало теплее. Сбросив с груди одеяло, Сент-Обен ответил:

— Это помещение называли «спальней для любовницы». Не думаю, что моему отцу доводилось пользоваться тайной дверью — держать любовниц было не в его стиле. Хозяйские покои находятся сразу за этой комнатой, так что можно то и дело ходить туда-сюда.

Приподнявшись на локте и положив голову на ладонь, девушка с любопытством взглянула на него:

— Неужели тебя и в самом деле беспокоит, что о нас подумают другие? Что-то не похоже на тебя…

Сжав голову руками, виконт задумался над ее словами.

— Черт, да мне и в самом деле все равно, что думают другие, — наконец промолвил он. — Однако я очень щепетилен в отношении всего, что касается лично меня. Это настоящее противоречие.

Глаза Дианы замерцали:

— Я бы сказала, что… В общем, это не совсем противоречие, а весьма неплохая черта.

Свежая, с распущенными волосами, Диана была хороша, как первая весенняя клубника. Наклонившись, виконт поцеловал ее.

— Если я не уйду немедленно, то задержусь еще на час, а я, к несчастью, пообещал осмотреть амбар одного из моих арендаторов. Хочешь поехать со мной?

Девушка грациозно откинулась на подушку, открыв его взору лишь улыбающееся личико.

— Что будет, если я откажусь? Лишусь всех привилегий?

Рассмеявшись, Сент-Обен встал.

— Ах ты лентяйка!

— Виновата, каюсь. Но мы долго ехали, а я… — тут девушка хитро улыбнулась, — немного спала прошлой ночью.

— Ладно, прощаю тебя на этот раз. — Сент-Обен аккуратно натягивал на себя одежду, несмотря на то что ему скоро придется переодеваться в костюм для верховой езды. — Я бы и сам должен был утомиться, ведь в конце концов большая часть работы пришлась на мою долю, но… к моему большому удивлению, я полон энергии.

— Ну уж если у тебя столько сил, — промолвила Диана, протягивая к нему руку, — то почему бы не заглянуть сюда на обратном пути и не убедиться, что я по-прежнему здесь?

Рассмеявшись, Джерваз схватил ее за руку и поцеловал в ладонь, а потом отпер дверь и вернулся в свои покои. Он начинал понимать, почему люди женятся. Ему стало так хорошо, что даже мысль о женитьбе не расстроила его.

Прекрасное настроение не оставляло его все время, пока Боннер, его слуга, помогал ему одеваться, тщательно отворачиваясь от нетронутой постели. Выпив чашку кофе, виконт направился в конюшню. День был серым, похоже, что скоро пойдет дождь или снег. Все поместье было окутано сном, во всяком случае, ни у кого не было желания выходить.

Оседлав коня, Джерваз уже готов был отправиться в путь, как вдруг возле одного стойла заметил маленькую фигурку. Вглядевшись, виконт узнал сына Дианы — Джеффри. Мальчик стоял у приоткрытой двери и протягивал лошади морковку. Сент-Обен видел, как конь взял морковку из рук ребенка и позволил Джеффри погладить себя.

Джеффри был так увлечен лошадью, что не заметил появления виконта и подпрыгнул на месте, когда услышал, как тот обратился к нему.

— Доброе утро, — сказал Джерваз. Быстро обернувшись, мальчик вытер руки о штаны и, задрав голову, проговорил:

— Доброе утро, сэр. — И, помолчав, добавил:

— Или следует говорить: «Доброе утро, милорд»?

Джерваз усмехнулся: в это утро все было удивительным.

— Конечно, правильно говорить «милорд», но «сэр» проще, поэтому ты можешь так и обращаться ко мне. Ну и как тебе мои стойла?

С блестящими от, возбуждения глазами мальчик воскликнул:

— , Здесь замечательно! Я никогда не встречал ничего подобного!

Увидев ребенка в первый раз, Сент-Обен был поражен его сходством с матерью, но теперь он понял, что сходство было не таким уж сильным. У него и правда были такие же ясные голубые глаза, как у Дианы, а вот челюсть была квадратной, и волосы не каштанового, а темного цвета. У Сент-Обена тут же испортилось настроение, когда он подумал об отце ребенка. А вдруг, что еще хуже, Диана и не знала, кто наградил ее сыном? Виконт решил не думать об этом.

— Я еду сейчас на одну из ферм, — заговорил Джерваз. — Хочешь поехать со мной? — Разговаривая, виконт вывел коня из конюшни, мальчуган ни на шаг не отставал от него.

Взглянув на виконта, ребенок сказал неестественно серьезным голосом:

— Простите, сэр, но я не умею ездить верхом.

— Думаю, у тебя просто не было такой возможности. Но ты же несколько недель здесь проведешь. Может, захочешь научиться? — Вспомнив восторженный взгляд мальчика, когда тот кормил лошадь, Джерваз подумал, что его предложение не будет отвергнуто.

Личико Джеффри засияло от радости, но восторг быстро прошел.

— Не думаю, что мама позволит мне, сэр, — покачал головой ребенок.

— Почему бы и нет? — Джерваз вскочил на коня и взглянул на мальчика.

— Мама боится, что я упаду и разобьюсь насмерть, — деланно-безразличным голосом произнес Джеффри.

Да, конечно! Джерваз совершенно забыл о болезни. Он прекрасно понимал, почему Диана тревожится, но, с другой стороны, видел, как переживает ребенок.

— А мама разве говорила, что никогда не позволит тебе учиться ездить верхом?

— Нет, — покачал головой малыш. — Нет, она сказала, надо подождать, пока я стану постарше… Мама не любит говорить о том, что со мной… не все в порядке.

Сент-Обен знал, что ему не следует вмешиваться, но не мог вынести огорченного лица Джеффри. В порыве он протянул мальчику руку:

— Если хочешь, поехали со мной. Я возьму на себя вину, если мама рассердится.

На мгновение Джеффри задумался, но все следы раздумья исчезли с его лица, когда, ухватившись за , руку виконта, он поднялся в воздух и оказался в седле перед Джервазом. Признаться, сидеть там было не очень-то удобно, но мальчик не возражал: вцепившись в гриву коня, он дрожал от возбуждения.

Они направились на восток, к домам арендаторов. Сент-Обен пустил коня шагом, вспоминая, доводилось ли ему вот так же ездить рядом с отцом. Скорее всего нет. Первый урок верховой езды он получил от конюха, когда ему было три года, а в четыре у него уже был собственный пони. К тому же, покойный лорд Сент-Обен никогда не ездил верхом развлечения ради, да и к обществу сына был весьма равнодушен.

Несмотря на то что мальчика интересовало буквально все вокруг, он хранил молчание, как и подобает хорошо воспитанному ребенку. Но потом, не выдержав, он спросил, не была ли эта прямая дорога построена еще римлянами, потом поинтересовался, хороши ли здесь пастбища для овец, а потом его вопросы посыпались градом.

Д-а! Диана не преувеличивала, когда говорила о способности сына болтать без умолку и забрасывать собеседника вопросами. Впрочем, Джеффри внимательно слушал ответы, обдумывал их, а затем говорил что-нибудь дельное, перед тем как задать следующий вопрос.

Его болтовня так отвлекала Джерваза, что дорога на Суоло-Фарм прошла почти незаметно. Виконт был удивлен, что ребенок оказался на редкость интересным собеседником.

Арендатор Джерваза — Роббинс — приветствовал хозяина почтительно, но без раболепства: Роббинсы жили на этой земле столько же, сколько и Брэнделины. Однако Сент-Обена разозлило, когда он заметил, как заблестели глаза фермера при виде Джеффри. Несомненно, Роббинс вообразил, что мальчуган — незаконнорожденный сын виконта, и переводил взгляд с Джеффри на своего хозяина в поисках сходства между ними. Джерваз мог бы и предположить, что произойдет нечто подобное: ни один из его поступков не проходил незамеченным. Впрочем, Сент-Обен говорил Диане, что его не очень-то интересуют сплетни окружающих, но вот нездоровое любопытство весьма раздражало лорда, и он его презирал.

Оставив Джеффри рядом с конем, Джерваз осмотрел амбар и согласился с фермером, что крышу и впрямь надо залатать. Лорд добавил, что надо бы увеличить поголовье молочного стада — это была одна из самых крупных его ферм, и состояние хозяйства беспокоило Сент-Обена. Покончив на этом с разговорами, виконт отказался от предложенного чая, и вскоре они с Джеффри уже были на пути в Обенвуд.

Джерваз ждал, что после посещения фермы мальчик обрушит на него град вопросов, но, к его удивлению, ребенок молчал. Подождав некоторое время, виконт спросил:

— Это хозяйство отличается от того, к которому ты привык?

Даже задавая вопрос, Сент-Обен поймал себя на том, что пытается разузнать хоть что-нибудь о прошлом мальчика и, разумеется, его матери. А так порядочные люди не поступают! Тем не менее Джерваз был разочарован, когда мальчик ответил ему довольно равнодушным тоном:

— Да, сэр, очень отличается. Виконт удержался от дальнейших расспросов, даром что был шефом тайных агентов.

— Ты можешь не называть меня поминутно сэром.

— Хорошо, сэр, — послушно промолвил Джеффри, но Джерваз уловил нотки смеха в его голосе.

У ребенка явно было неплохое чувство юмора, и виконт задумался о том, каково было бы иметь собственного сына. Джерваз мало общался с детьми и, если и думал о них, то лишь как о чьих-то наследниках, нимало не сожалея о том, что не оставил собственного потомства.

И вдруг ему стало мучительно больно: ведь он был лишен возможности наблюдать за детьми, за их шалостями, отвечать на бесконечные вопросы. Ему никогда не придется усаживать перед собой в седло (вот так же, как сейчас Джеффри) собственного сына. И никогда хорошенькая девочка не улыбнется ему обворожительной улыбкой — такой, как у Дианы…

Зато у него была законная жена, которую, впрочем, и женой-то назвать нельзя… И прошлое не переделать, и он никогда не подарит жизни сыну, о чем страстно мечтал в юности. Покидая много лет назад остров Малл, Джерваз подумал о том, что пройдет какое-то время, и он станет сожалеть о содеянном и, больше того, заплатит за насилие над невинным ребенком, на котором его вынудили жениться. Теперь Сент-Обен понял, в чем заключалась расплата. Ведь в двадцать два года ему и в голову не приходило, что он когда-нибудь встретит девушку и та подарит ему неземное удовольствие… Не думал он и о том, что станет тосковать без детей. Тогда, на Малле, он очень много потерял, и лишь сейчас, восемь лет спустя, осознал до конца величину своей потери.

Конечно, можно было завести и незаконного ребенка, но это было Джервазу не по душе. И вдруг мысли его переметнулись к жене. Интересно, сколько лет она проживет? А вдруг подхватит простуду на знаменитых шотландских сквозняках и умрет, оставив его свободным?.. Сент-Обен нахмурился, презирая себя за подобные мысли. Бедная девочка и так попала в передрягу и не заслуживала подобной участи.

Заметив, что виконт помрачнел, Джеффри не задавал ему больше вопросов. Ледяной ветер усиливался, и Джерваз был рад, что их поездка заканчивалась.

Подъезжая к конюшне, они заметили у входа Диану, кутавшуюся в темно-синий плащ, который грациозно спадал с ее плеч. Едва увидев мать, Джеффри взволновался:

— По маме не скажешь, что она довольна. Джерваз почувствовал, как напрягся мальчик.

— Я поговорю с ней, — пообещал он ребенку. — Мне совсем не хочется, чтобы у тебя были неприятности.

— Да нет… — внезапно спокойным голосом заговорил Джеффри. — Вообще-то все будет хорошо. Мама говорит, что не бывает так, чтобы все всегда было в порядке.

Философское замечание ребенка весьма смахивало на мудрые рассуждения Дианы, и внезапно плохое настроение Сент-Обена как рукой сняло.

— Доброе утро, миссис Линдсей, — поздоровался он, направляя к женщине коня. По тону Джерваза нельзя было и подумать, что он не так давно держал Диану в своих объятиях. — Надеюсь, вы простите меня за то, что я увез вашего сына с собой. Поездка была долгой, и я попросил его составить мне компанию.

Диана кивнула. Спрыгнув с коня, Джерваз помог слезть и мальчику, который тут же бросился к матери и принялся с жаром рассказывать о том, что он повидал, где побывал и добавил, что лошади еще лучше, чем он себе представлял.

Сент-Обен обратил внимание на то, что хоть ребенок и предполагал, что его мать может рассердиться, он, ни секунды не раздумывая, подбежал к ней — сразу было видно, что мать никогда не отталкивала его, даже если и гневалась. И тут Джерваз понял, что ужасно ревнует: Джеффри был горячо любим матерью — такой любви сам виконт не знал, к тому же эту любовь давала сыну Диана.

Наверное, так же она любила одного из своих любовников. Эти слова эхом отдавались в голове Джерваза. Виконт понимал, что Диана пока предпочла его другим, но он не был единственным мужчиной в ее жизни. Разумеется, она любила своего сына больше — любовники приходят и уходят, а ребенок — это ее плоть. Нелепо было ревновать к мальчику, мать которого была дорогой шлюхой и у которого было весьма сомнительное будущее, виконт понимал это, но… Ревность не проходила. Интересно, каково было бы подбегать к Медоре Брэнделин, зная, что она всегда радостно обнимет сына? Не думать о настроении матери, о том, что мысли ее заняты очередным любовником.

Подобные мысли не пристали взрослому человеку, и Джерваз проклинал себя за слабость. Крепко сжав губы, он повел коня к груму.

Как только Джеффри на минуту умолк, Диана с улыбкой заметила:

— Эдит везде тебя разыскивает, дорогой. Ты помнишь, мистер Харди говорил, чтобы ты каждый день делал уроки, а то отстанешь от других ребят.

Сморщив нос, Джеффри послушно произнес:

— Хорошо, мама.

Погладив его по головке, Диана сказала:

— Ну хорошо, мой милый, а теперь беги. Я приду к тебе пить чай, а пока мне надо потолковать с лордом Сент-Обеном.

Ничего не заметив, Джеффри помахал на прощание Джервазу и побежал к дому. Виконт молча наблюдал за ним.

— Может, прогуляемся в сад? — сурово спросила девушка. — Там даже зимой красиво.

Кивнув, Сент-Обен предложил ей руку, и они направились за дом, где раскинулся огромный сад. Несмотря на то что все растения уснули и земля под ногами промерзла, здесь было очень мило. Пройдя лабиринт, они направились в сад, где все деревья были подстрижены, и их аккуратные кроны отбрасывали причудливые тени на узкие дорожки.

— Прости, пожалуйста, что Джеффри помешал тебе, — проговорила Диана постепенно успокаиваясь. — Постараюсь, чтобы он больше не попадался у тебя на пути.

— Не стоит извиняться, — ответил Джерваз. — Мне очень понравилось разговаривать с ним. И не сердись на него за то, что он поехал со мной. Джеффри был уверен, что ты не одобришь этой поездки, но я уговорил его.

Диана крепче сжала его руку:

— А я и не сержусь. — Подняв на виконта свои ясные голубые глаза, девушка торопливо объяснила:

— Я знаю, что чересчур пекусь о Джеффри. И так плохо, что он окружен одними женщинами, которые, как наседки, глаз с него не сводят. Но я так боюсь, что с ним что-то случится…

Хоть Джерваз и не понимал, какие страхи преследуют родителей, Диана заметила, что он задумался над ее словами. Когда они миновали деревья и направились к цветнику, виконт промолвил:

— Знаешь… все, кто ездит верхом, время от времени падают и, конечно же, могут пораниться. А раз уж у Джеффри припадки бывают не так часто, то он рискует не больше чем любой другой мальчишка, который учится ездить верхом. Со мной же ничего не случилось, несмотря на такую же болезнь.

— Я , понимаю, что ты прав, — проговорила Диана, задумчиво пиная носком гравий, которым была усыпана дорожка. — И знаю, что если он не научится ездить верхом и вообще делать все, что положено, он никогда не сможет вести того образа жизни, к которому я его готовлю. К тому же… — Диана помолчала. — Его припадки… Они и в самом деле довольно редки, а вот глаза его подводят чаще. Вдруг что-то случится, когда он будет на коне — Джеффри тогда упадет.

— Выход один — научить его правильно падать. Диана нерешительно поглядела на Джерваза. Взяв ее за руки, виконт сказал:

— Вы будете здесь несколько недель, так пусть он хотя бы основам верховой езды выучится. Хочешь, я сам буду его учить? Я думаю, это самое подходящее время. Сейчас у него вполне подходящий возраст, а твои страхи с годами не рассеются.

Диана раздумывала над его словами, и Джерваз торопливо добавил:

— Конечно, риск есть, но жизнь полна рискованных ситуаций. Хоть твой сын сейчас и послушный мальчик, он не скажет тебе потом «спасибо» за то, что ты так его от всего оберегала. А разве это не серьезная опасность?

Диана кивнула, глядя на их сплетенные пальцы. Слова виконта заставили ее задуматься над тем, чего она так старательно избегала. К добру ли она позволит двум самым дорогим для нее мужчинам познакомиться ближе? Интуиция Дианы не давала ответа на этот вопрос. Конечно, Джеффри может и упасть с лошади, но как запретить ему встречаться с Джервазом, к которому он так тянется?! Да если еще и сам виконт не против общения с мальчиком!

Заметив, что Диана в нерешительности, Сент-Обен произнес:

— Я не допущу, чтобы с ним что-нибудь случилось, Диана.

— Ты очень хороший, — тихо промолвила она. — Куда лучше, чем я заслуживаю.

— Напротив, — возразил виконт. — Я — совершенно невыносимый.

Диана вопросительно посмотрела на Джерваза, не понимая, что за мысли скрываются за непроницаемым лицом. Тут девушка припомнила их первое свидание у Гарриет Уилсон: его лицо показалось ей тогда одновременно привлекательным и пугающим. Вскоре Диана забыла об этом пугающем впечатлении, обнаружив, что под холодной маской скрывается добрый и отзывчивый человек.

Виконт мог и не говорить о любви, но его поступки были красноречивее слов. Диана была рада, что Сент-Обен заслуживает любви, потому что не могла не любить его. Встав на цыпочки, она поцеловала его в лоб. Затем их губы встретились, а потом, когда поцелуй прервался, Диана прошептала:

— Спасибо тебе, Джерваз.

У него были такие прекрасные глаза — светлые и чистые, как зимнее небо. Джерваз был человеком чести, а вот она не была достаточно честна с ним. И опять Диана не раскрыла ему своего прошлого. Она вновь упустила подходящий случай, не желая нарушить очарование момента.